— Но, Кейт, одна из них должна суметь сыграть эту роль, — почти в отчаянии проговорил капитан Вестей. — Вы можете одеть ее, придать ей нужный лоск, и она будет держать язык за зубами, не так ли?
Ей вовсе не обязательно вступать в беседы с умирающей женщиной.
— Но что будет потом? — спросила Кейт. — Я подбираю своих девочек по внешности и по мозгам, но ни одна из них не настолько глупа, чтобы не понимать своей выгоды. А разговоры об этом, которые непременно начнутся в городе, навредят маркизу, ему придется сильно потратиться, чтобы заставить молчать свою поддельную невесту.
— Вы имеете в виду шантаж? — спросил капитан Вестей.
— Неприличное слово, — сказала Кейт. — Его никогда не произносят в моем салоне. Но я знаю, что такие вещи случаются в других местах.
— Тогда что же нам делать? — спросил капитан Вестей. — Это была такая хорошая идея, и маркиз верил, что вы именно тот человек, который сможет успешно осуществить ее. Он предложил, хотя, конечно, вы можете и не согласиться, что невесте и вам будет выплачено по пятьсот гиней. И конечно, он заплатит за всю одежду и оплатит все остальные расходы.
Кейт ничего не сказала, но ее глаза слегка заблестели.
— Подумайте и попытайтесь предположить, кто бы мог это сделать, — умолял капитан Вестей.
— Я подумаю, — сказала Кейт.
Она прошла через комнату и потянула за висевший над камином вышитый шнур звонка с медной ручкой.
Почти сразу появился официант.
— Пришлите мне миссис Харкорт, — приказала Кейт, — и принесите бутылку шампанского. Мне нужно выпить.
— Вы думаете, что миссис Харкорт сможет нам помочь? — спросил капитан Вестей.
Все, кто бывал у Кейт, знали Эллу Харкорт. Она отвечала за вторую половину заведения, которым управляла Кейт, причем делала это с большим успехом на тихой улице позади салона, которая сообщалась с Принц-стрит с помощью длинного подземного тоннеля. Только самые влиятельные и важные из клиентов Кейт допускались из салона в «Дом», как они его называли. Для всех случайных посетителей салона и для полиции эти два дома были совершенно не связанными между собой.
Пока Кейт и капитан ждали миссис Харкорт, они почти не разговаривали друг с другом. Капитан Вестей знал, что Кейт обдумывает дело, и было бы глупо мешать потоку ее мыслей. И капитан стал осознавать, что, возможно, их схема, казавшаяся им с Дрого такой простой, вовсе не является таковой. Они обсуждали на Гросвенор-сквер свои планы вполголоса, больше из уважения к умирающей вдове, чем из опасения, что кто-то может их услышать, и тогда им казалось, что это самый удобный выход из того затруднительного положения, в которое попал маркиз. Теперь же на пути осуществления плана, который заставил бы вдову подписать наиважнейший для него документ, стали появляться всевозможные препятствия.
Но постепенно молчание Кейт стало действовать капитану Вестею на нервы.
— Вы должны что-то делать, Кейт, — сказал он почти грубо. — Иначе вдова угрожает оставить все деньги кошачьему приюту, которому она покровительствует.
— И о какой сумме идет речь? — спросила Кейт.
— Что-то вроде пары миллионов, — ответил капитан Вестей.
— Кошкам! — воскликнула Кейт. — Почему же не детям? Их достаточно бродит полуголодными по улицам.
— Почему же тогда не законному наследнику? — спросил капитан Вестей. — Мне кажется, что если бы маркиз переехал в Чард, то он совершенно изменился бы.
— Какая была бы жалость, если бы он устроился там и стал вести порядочный образ жизни, — с улыбкой сказала Кейт. — Лондон стал бы куда более скучным.
Ведь лорд Чард — одна из достопримечательностей Вест-Энда. Половина приезжих из деревни, которые приходят сюда, первым делом спрашивают: «Нет ли здесь лорда Чарда? Мне бы хотелось увидеть, какой он»
— Мы здорово веселились вместе, — сказал капитан Вестей. — Но в будущем это будет затруднительно, если маркиз останется без гроша.
— Ее светлость делает ошибку, говорю я вам, проговорила Кейт. — Ну вот и Элла. Посмотрим, чти она нам предложит.
Она улыбнулась миссис Харкорт, вошедшей в комнату с невероятно спокойным видом истинной леди.
Кейт уже открыла рот, чтобы заговорить с ней, но потом передумала.
— Эй, молодой человек, — сказала она капитану Вестею, — я хочу поговорить с Эллой наедине. Подождите нас в комнате напротив. Там никого нет.
— Очень хорошо, — сказал капитан, вставая. — Добрый вечер, миссис Харкорт! В «Доме» все идет хорошо?
— Одна из девушек только сегодня утром спрашивала о вас, — ответила миссис Харкорт. — Кто же это могла быть? Ах да, Лили! Та девушка с темными волосами, по которой вы сходили с ума всего месяц или около того назад.
— Передайте ей мой горячий привет, — сказал капитан Вестей, — и скажите, что я загляну к ней, как только улажу одно небольшое, но неотложное дельце.
Кейт расскажет вам о нем. — Он улыбнулся обеим женщинам и вышел в соседнюю комнату.
— Какой милый молодой человек, — заметила миссис Харкорт. — Неужели у него неприятности? Или в беду попал его друг-шалун, маркиз? Должна заметить, что оба так хороши собой, что заставляют сердце биться чаще даже в моем возрасте.
— Как жаль, что вы не можете сбросить лет этак двадцать, — сказала Кейт почти грубо, — а то вы бы отлично сыграли эту роль.
— Какую роль? — спросила миссис Харкорт.
Кейт быстро и кратко пересказала ей всю историю, которую капитан Вестей поведал ей.
— Ну, и кто у вас есть? — спросила она в конце. — Поначалу я подумала о Лили, но я никогда не доверяла этой девице. Она будет болтать, а нам этого не нужно.
— Есть еще Грейс, — с сомнением проговорила миссис Харкорт.
— Не поставлю хороших денег и на эту женщину, — с уверенностью отвергла ее Кейт. — Она не раз меня обманывала, и у меня есть доказательства. Если такое повторится хоть раз, она вылетит отсюда. Она не подходит для дела, связанного с молодым Чардом и его другом.
— Тогда я уж и не знаю, — сказала миссис Харкорт.
Она замолчала. — Погодите! У меня появилась идея!
Пойдемте со мной. Я хочу, чтобы вы взглянули кое на кого, я привезла ее вчера вечером.
— Я не хочу никуда идти, — запротестовала Кейт.
— Знаю, что это затруднительно для вас, но вы должны пойти, — настаивала миссис Харкорт.
Ворча, Кейт подчинилась и пошла по узкому коридору, мимо нескольких закрытых дверей и, наконец, очутилась в небольшом холле дома, куда несколькими часами ранее вошла Мелинда.
— Она не проснется? — шепотом спросила Кейт.
Миссис Харкорт покачала головой.
— Мы дали ей обычную дозу в молоко, — сказала она. — Она проспит до самого утра. Кроме того, она смертельно устала после поездки.
Обе женщины встали по бокам кровати. Волосы Мелинды рассыпались по белой подушке. Она выглядела маленькой, хрупкой и очень милой. Ее темные ресницы касались щек, а руки, лежавшие поверх одеяла, были белыми с голубыми прожилками вен. В спящей девушке было что-то прекрасное и в то же время очень возвышенное.
На мгновение в грубом, наглом взгляде Кейт проскользнула зависть.
«Когда-то, — подумала она, — и я выглядела молодой и невинной. Как давно это было!»
И она, словно застеснявшись своих сентиментальных мыслей, хрипло спросила:
— Кто она такая?
— Ее зовут Стэнион, — ответила миссис Харкорт. — Мелинда Стэнион. Она с севера Англии. Родители умерли. Приехала в Лондон в поисках работы. Она спрашивала у меня, не смогу ли я завтра дать ей адрес «Бюро миссис Брюер». Она хочет найти место гувернантки.
— А как она говорит? — спросила Кейт.
— Как леди, — ответила миссис Харкорт. — Должно быть, хорошего происхождения, хотя одета она очень бедно. Думаю, она незаконнорожденная дочь какого-нибудь дворянина.
— Вероятно, — согласилась Кейт. — Она сможет сыграть эту роль?
— Насколько могу судить, ей нужны деньги, — сказала миссис Харкорт. — Пятьсот гиней для такой девушки могут означать свободу от всех бед в течение нескольких лет.
— С таким личиком, — сказала Кейт, — у нее будет море бед. Ну, она — это лучшее, что у нас есть. Расскажи ей обо всем утром и держи ее подальше от всех. Не стоит ее пугать, если она действительно так чиста и невинна, как выглядит.
— По моим впечатлениям, она совершенно невинна, — сказала Элла Харкорт.
— Тогда так с ней и обращайся, — почти со злостью сказала Кейт. — За одеждой лучше отвезти ее к портнихе Мерсье. Она шьет лучше всех, а платить будет его светлость.
— Сколько ей всего купить? — спросила миссис Харкорт.
— Побольше, — сказала Кейт. — Она должна выглядеть ему ровней. Свадебное платье — важная вещь, пусть оно будет как можно больше похоже на платье настоящей леди.
Она повернулась к двери, пройдя по узкому проходу боком, чтобы протиснуться всей своей массой в пышных юбках. Она уже подходила к верхней части лестницы, когда Элла Харкорт догнала ее.
— Еще одна вещь, о которой я забыла, — сказала она. — Лорд Ротхем видел ее, когда она только приехала. Он пришел в восторг, вы же его знаете, и сказал мне: «Скажите Кейт, что она моя».
Кейт фыркнула.
— Если и есть человек, который заставляет меня содрогаться, так это лорд Ротхем, — сказала она. — Ну что ж, на этот раз ему придется подождать. Бог с ним, с этим негодником!
Она неслась по лестнице, как пароход на всех парах. Когда она спустилась вниз, миссис Харкорт, которая провожала ее взглядом, услышала, как она почти беззвучно прошептала:
— Ротхем и эта девушка! Бедняжка!
Кейт вернулась к капитану Вестею. Он ждал ее уже в гостиной с бокалом шампанского в руке.
— Господи, Кейт! Я уже думал, что вы меня бросили, — сказал он. — Я слышал, как вы с миссис Харкорт пошли вниз. Вас так долго не было, что я был вынужден зайти сюда и выпить.
— И правильно сделали! — воскликнула Кейт. — И мне тоже хочется выпить один бокал.
— Ну и каков ваш вердикт? — спросил капитан Вестей, наливая ей.
— Мы кое-кого нашли, — ответила Кейт.
— Нашли! Кейт, вы чудо, настоящее чудо! Я говорил Дрого, что вы не подведете.
— Она очень молода, и придется потратить время на объяснения, — сказала Кейт.
— Мы доверяем это вам, — сказал капитан Вестей. — А теперь насчет свадьбы. Она должна состояться завтра после полудня, вы поняли?
— Завтра после полудня! — поражение повторила Кейт. — Но как мы сможем так быстро подготовиться?
— Вдова умирает, — просто сказал капитан Вестей. — Она может умереть хоть сегодня ночью, приходится рисковать, какой смысл тянуть время? Дрого получит необходимое разрешение утром. Мы уже говорили со «священником», а от вас требуется только подобрать невесту.
— У нас не будет времени даже вздохнуть, — резко сказала Кейт. — И мы не знаем, согласится ли та девушка.
— Если она из вашего стада, то вы с ней наверняка справитесь, — сказал капитан Вестей. — А теперь я собираюсь откланяться и сообщить маркизу, что все улажено. Если я когда-нибудь попаду в петлю, то я знаю, к кому идти, — к вам, Кейт. Да благословит вас Господь, старушка! Вы просто золото!
Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Кейт чуть не расхохоталась.
— Свяжешься с вами, — сказала она. — И вся эта лесть, только чтобы получить свое. Но я надеюсь, что это поможет. Скажите вашему Чарду, что я не приду на свадьбу. Не думаю, что буду похожа на подружку невесты. Но пусть он отошлет мне девушку, как только она будет ему не нужна. Я не хочу, чтобы она путалась там долго и много вообразила о себе.
— Как только завещание будет подписано, она ваша, — сказал капитан Вестей, затем помолчал и добавил:
— Нет, это не совсем верно. Ей придется подождать до смерти вдовы. Ее светлость может захотеть повидаться с ней, и если ее не окажется в доме, то она заподозрит обман. Но, честно говоря, все это вопрос нескольких дней.
— Тогда ей понадобится довольно много одежды, — сказала практичная Кейт.
— Пошлите счета маркизу. После того как все закончится, он сможет оплатить их, — засмеялся капитан Вестей.
— Я так и сделаю, — пообещала Кейт. — И скажите ему, что я с удовольствием приму пятьсот гиней. Я не люблю ждать свои деньги.
— Вам и не придется, — пообещал капитан. — А теперь я иду к жениху сообщить грандиозную новость.
Он подхватил шляпу со стула, на котором оставил ее, когда входил в комнату, развязно нахлобучил ее и пошел обратно в салон. Дойдя до американского бара, приветствуя по дороге друзей и делая знаки хорошеньким девицам, он оглянулся и увидел, что Кейт снова заняла свое место на помосте. Ее гулкий голос разносился по всей комнате: она просила нескольких молодых людей, завсегдатаев салона, заплатить за свою выпивку и велела девицам выглядеть поживее.
Казалось, с возвращением Кейт по залу прокатилась новая волна веселья.
Капитан Вестей шел по коридору к парадному входу, улыбаясь своим мыслям.
«Чудесная женщина! — говорил он себе. — Чудесная! Интересно, что за невеста будет у Дрого?»
Глава 4
Мелинда просыпалась медленно, словно приходила в себя после обморока: сознание возвращалось к ней сквозь тяжелую, темную пелену. Она приоткрыла глаза и несколько секунд не могла припомнить, где находится. Затем она попробовала пошевелиться, и боль в плечах и в спине не замедлила напомнить ей о жестокости сэра Гектора.
Она закрыла глаза, будто хотела скрыть от себя самой свои страдания, затем снова открыла их и с усилием села, осматриваясь вокруг. Из-под занавесей пробивался солнечный свет, и Мелинда осторожно, потому что все тело ныло от боли, сползла с кровати на пол.
Ее затошнило. Она провела рукой по лбу. Ей показалось, что голова пустая, словно ее набили ватой. Она вспомнила, что однажды уже испытывала такое же чувство. Когда-то она упала с лошади, и няня дала ей горячего молока с ложкой снотворного в нем. Помнится, она еще сказала тогда:
— Я чувствую себя больной, Нанна! Голова такая тяжелая, что кажется огромной, и я едва держусь на ногах.
— Это пройдет, дорогая, — ободряюще проговорила няня. — Я всегда считала, что после падения нужно хорошо выспаться, да и доктор скажет, что я права, когда придет, вот увидишь.
Мелинда не слышала, похвалил ли старый доктор Харрисон няньку или нет, но она навсегда запомнила это чувство тяжести и отрешенности, которое испытала тогда.
Она была уверена, что миссис Харкорт прошлой ночью дала ей то же самое — молоко с ложкой снотворного в нем. Но зачем? Она так устала, что и сама уснула бы.
Мелинда отодвинула шторы и громко охнула. На окне были тяжелые решетки. На секунду она испугалась, так зловеще темнели они в солнечных лучах. Но потом засмеялась над своей глупостью. Это из-за снотворного она так плохо соображает. Конечно же в Лондоне на окна ставят решетки, чтобы уберечься от грабителей.
Она подошла к месту, где стояли умывальные принадлежности, и налила себе стакан воды. Вода была невкусной и мутноватой, но головная боль уменьшилась, и веки перестали быть такими тяжелыми. Она машинально плеснула в таз холодной воды из фарфорового кувшина и умылась. Теперь, слава богу, тяжесть начала отпускать ее.
«Что мне сейчас нужно, — разумно подумала она, — так это завтрак. Когда я поем, мне станет лучше. Я уверена, что миссис Харкорт не хотела ничего дурного, хотя необходимости в снотворном не было никакой».
Мелинда осмотрела комнату и впервые заметила, что она выглядит совсем не так, как ей показалось вчера вечером. Тогда в мягком приглушенном свете ее поразили и розовые занавески, и роскошный ковер, и металлическая кровать с кованым орнаментом.
А сейчас, при свете дня, комната стала выглядеть слишком вычурной. Она не могла вполне понять своего чувства, но почему-то эта вычурность оскорбляла ее. В этих бархатных стульях, в белом туалетном столике, украшенном голубками, в причудливо задрапированном и подвязанным серебряными шнурами с кистями ламбрекене было что-то отталкивающе вульгарное. Ей вдруг захотелось уйти отсюда. Она подошла к двери. «Нужно дать знать, что я проснулась», — подумала она и повернула ручку. Дверь была заперта. Сначала она даже не поверила, что это так.
Она повернула ручку в другую сторону и потянула за нее. Затем оглянулась на окно. Решетки и запертая дверь! Что все это значит?
И тут в замке повернулся ключ, дверь открылась и, будто для того, чтобы ответить на все ее вопросы, появилась миссис Харкорт. У нее было лицо благоразумной и здравомыслящей женщины, так что Мелинда сразу успокоилась и, хотя ничего не сказала, почувствовала себя глупой.
— Доброе утро, дорогая! — спокойно, с выговором настоящей леди сказала миссис Харкорт. — Надеюсь, что вы хорошо спали.
— Да… да, очень хорошо, — ответила Мелинда. — Я… я только что обнаружила, что дверь заперта.
— Да, была, — ответила миссис Харкорт. — Я закрыла ее, потому что в доме сейчас довольно много народу, и я не хотела, чтобы кто-нибудь по ошибке ворвался к вам и разбудил вас. Вчера вы были такой уставшей.
Мелинда уже собиралась сказать о снотворном, но решила, что не стоит. К тому же другой возможности угостить ее им у нее больше не будет, так зачем же поднимать шум?
— Вы были очень добры, мэм, — сказала она миссис Харкорт. — Я благодарю вас, что вы позволили мне вчера переночевать у вас. Но теперь мне надо идти, и я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы дали мне адрес «Бюро миссис Брюер».
— Я уже нашла его для вас, — ответила миссис Харкорт. — Но я только что узнала нечто более интересное.
— О работе, на которую я могла бы поступить? — спросила Мелинда.
— Именно, — сказала миссис Харкорт. — Но во-первых, вы должны позавтракать. Ложитесь обратно в постель. Я велела одной из горничных принести вам завтрак. Она будет здесь с минуты на минуту.
И она вышла, оставив дверь открытой. Поскольку у Мелинды не было халата, то ей пришлось вернуться в кровать, как и советовала миссис Харкорт. Она села, ругая себя за то чувство смущения, которое все еще не покидало ее.
Через секунду вошла горничная в накрахмаленном чепце и шуршащем фартуке, неся в руках поднос с завтраком, который она поставила перед ней на кровать.
Мелинда увидела, что горничная немолода, но не поняла выражения ее лица. Про себя она назвала его презрительным и удивилась, почему в доме леди служит такая странная горничная.
— А теперь поспешите убирать комнаты, Дорис, — сказала миссис Харкорт.
— Я не могу заняться номером семь, — ответила горничная недовольным голосом. — Они звонили примерно час назад и сказали, что хотят еще бутылку шампанского. Джон отнес им одну.
— Это все, Дорис, — резко оборвала ее миссис Харкорт и закрыла за ней дверь.
На подносе Мелинды были вареные яйца, кофейник, и в закрытой крышкой большой тарелке лежали тост, масло и мармелад. Она налила себе кофе, чувствуя себя неловко, потому что миссис Харкорт смотрела на нее.
— Съешьте, пожалуйста, оба яйца, — сказала миссис Харкорт, словно почувствовав ее настроение. — Иначе вы не почувствуете прилива сил. А вам сегодня предстоит много дел.
— Да? — спросила Мелинда. — Вы расскажете мне, что это за место?
Миссис Харкорт теребила кольцо на пальце, глядя вниз, словно подбирала слова.
— Вы никогда не играли в театре? — спросила она.
Мелинда отрицательно покачала головой.
— Нет, конечно нет, я даже никогда не была в настоящем театре. Я видела несколько пьес Шекспира, которые разыгрывали в детском приюте, которому покровительствовал мой отец, но, боюсь, это все. — Она решила, что миссис Харкорт разочарована, и быстро добавила:
— Конечно, мы играли в шарады дома, когда у нас устраивали юношеские балы, а однажды моя мама организовала показ живых картин в мэрии на Рождество.
— Тогда вы умеете играть, — сказала миссис Харкорт почти с восторгом. — В любом случае вам не доставит труда сделать то, о чем я вам сейчас расскажу.
— Что же это? — поинтересовалась Мелинда.
— Один важный дворянин хотел бы, чтобы молодая девушка сыграла роль его невесты в ложной свадебной церемонии. Это только игра, но ему нужно, чтобы роль была сыграна хорошо. Я думаю, что вы очень подошли бы.
— Сыграть роль невесты! — воскликнула Мелинда, сначала решив, что это глупая и жестокая шутка. Ей, которая сбежала, только бы не стать невестой, предлагают сыграть роль подставной невесты!
— Думаю, это не трудно, — произнесла миссис Харкорт.
— Сомневаюсь, что смогу это сделать, — быстро ответила Мелинда.
Последовала небольшая пауза.
— Очень жаль, — начала миссис Харкорт, — потому что этот джентльмен готов заплатить сумму в пятьсот гиней любой девушке, которая согласится сыграть эту роль для него.
— Заплатить пятьсот гиней! — воскликнула Мелинда. — Он сумасшедший?
— Нет, конечно нет, — заверила ее миссис Харкорт. — Просто для него очень и очень важно, чтобы церемония состоялась и чтобы человек, который будет присутствовать на ней, поверил, что она настоящая. Конечно, в этом нет ничего дурного. Просто небольшой розыгрыш, но он хотел бы, чтобы это было сыграно хорошо, и я подумала о вас.
— Но зачем ему это? — спросила Мелинда. — И зачем платить за это такую огромную сумму денег?
Миссис Харкорт не ответила, и Мелинда сказала:
— Наверное, это пари.
— Думаю, что вы угадали, — сказала миссис Харкорт. — Ох уж эти пари! Вы же знаете, каковы эти молодые люди Они идут на все, если дело касается данного слова.
— Наверное, это очень важное пари, если он готов заплатить такие деньги, — решила Мелинда.
— Да, конечно, — согласилась миссис Харкорт. — Дело в том, что сумма ставки доходит до тысяч и тысяч фунтов.
— Как забавно! — сказала Мелинда. — Моя мама всегда говорила, что лучше бы люди тратили деньги на бедных и нуждающихся, а не на азартные игры.
— Не думаю, что наше дело — обсуждать достоинства и недостатки именно этого случая, — сказала миссис Харкорт. — Вам только нужно принять участие в свадебной церемонии с этим очаровательным и, если я могу так выразиться, очень красивым молодым аристократом. Потом вы получаете свои пятьсот гиней и можете вернуться сюда, и тогда мы обсудим с вами, как найти для вас еще что-нибудь.
— На словах это легко, — сказала Мелинда.
Она быстро обдумывала сказанное. Пятьсот гиней для нее — возможность не искать места немедленно, а отправиться к своей старой няне, которая живет в Сассексе со своей сестрой.
После того как она потеряла отца и мать, она еще больше привязалась к Нанни, как она называла ее, находя утешение в своем горе только в ее объятиях, знакомых с самого детства. Но когда на сцене появился сэр Гектор, то он дал с самого начала понять, что он готов от щедрости своего сердца взять к себе в дом племянницу-сироту, но у него не найдется места для старых слуг.
Нанну отослали с такой маленькой пенсией, что Мелинде было горько и стыдно не только оттого, что долголетняя преданная служба была оценена столь низко, но и оттого, что ее дядя оказался таким мелочным. Но тогда она ничего не могла поделать и только горько плакала, прощаясь с Нанной.
Она писала ей теплые письма и всегда в глубине души мечтала, что когда-нибудь, когда у нее будет свой дом, Нанна переедет к ней. А теперь это станет возможным! Они смогут нанять маленький коттедж где-нибудь и жить вместе, по крайней мере пока не закончатся эти пятьсот гиней, а к тому времени она сможет найти еще какой-нибудь способ заработать на жизнь, так что ей и Нанне не придется расставаться.
И почти со страхом, что это может остаться только в мечтах, Мелинда спросила:
— Вы говорите, пятьсот фунтов, не так ли?
— Точнее, пятьсот гиней, — ответила миссис Харкорт. — Ну а теперь, если вы надумали, то нам нужно поторопиться. Потому что церемония должна состояться сегодня днем.
— Но что мы должны делать? — поинтересовалась Мелинда.
— Мы должны купить вам красивую одежду, — сказала миссис Харкорт. — Свадебное платье и многое другое, если вам придется остаться в доме на ночь.
— Зачем мне оставаться? — спросила Мелинда.
— Это часть плана, — ответила миссис Харкорт, словно ставя точку, давая понять, что расспросы утомили ее. — Я вам потом все объясню. А сейчас вы должны одеться. И побыстрее, потому что через четверть часа здесь будет заказанный мной экипаж.
Она поднялась и пошла к двери. Не успела она дойти до нее, как раздался стук, и Мелинда услышала голос Дорис, которая спрашивала о чем-то, упоминая происшествие в комнате номер четыре. «Как много людей остановилось у миссис Харкорт в одно и то же время», — подумала Мелинда.
Она поднялась с кровати и направилась к ванной.
Но тут дверь отворилась, и в комнату заглянула какая-то девушка. На ней был просвечивающий, почти прозрачный халатик из шифона и кружев, а волосы падали на плечи. Мелинду поразило ее нарумяненное и напудренное лицо, подкрашенные ресницы.
— Привет! — сказало привидение. — Когда ты приехала?
— Вчера… вечером, — ответила Мелинда, все еще почти в упор разглядывая голубые тени на веках, неестественный румянец на щеках и ярко-красные губы.
— Где она тебя подцепила? — спросила незнакомка. — На вокзале? Это ее любимое местечко. Она уже рассказала тебе душещипательную историю о потерянной дочери?
Ей вовсе не обязательно вступать в беседы с умирающей женщиной.
— Но что будет потом? — спросила Кейт. — Я подбираю своих девочек по внешности и по мозгам, но ни одна из них не настолько глупа, чтобы не понимать своей выгоды. А разговоры об этом, которые непременно начнутся в городе, навредят маркизу, ему придется сильно потратиться, чтобы заставить молчать свою поддельную невесту.
— Вы имеете в виду шантаж? — спросил капитан Вестей.
— Неприличное слово, — сказала Кейт. — Его никогда не произносят в моем салоне. Но я знаю, что такие вещи случаются в других местах.
— Тогда что же нам делать? — спросил капитан Вестей. — Это была такая хорошая идея, и маркиз верил, что вы именно тот человек, который сможет успешно осуществить ее. Он предложил, хотя, конечно, вы можете и не согласиться, что невесте и вам будет выплачено по пятьсот гиней. И конечно, он заплатит за всю одежду и оплатит все остальные расходы.
Кейт ничего не сказала, но ее глаза слегка заблестели.
— Подумайте и попытайтесь предположить, кто бы мог это сделать, — умолял капитан Вестей.
— Я подумаю, — сказала Кейт.
Она прошла через комнату и потянула за висевший над камином вышитый шнур звонка с медной ручкой.
Почти сразу появился официант.
— Пришлите мне миссис Харкорт, — приказала Кейт, — и принесите бутылку шампанского. Мне нужно выпить.
— Вы думаете, что миссис Харкорт сможет нам помочь? — спросил капитан Вестей.
Все, кто бывал у Кейт, знали Эллу Харкорт. Она отвечала за вторую половину заведения, которым управляла Кейт, причем делала это с большим успехом на тихой улице позади салона, которая сообщалась с Принц-стрит с помощью длинного подземного тоннеля. Только самые влиятельные и важные из клиентов Кейт допускались из салона в «Дом», как они его называли. Для всех случайных посетителей салона и для полиции эти два дома были совершенно не связанными между собой.
Пока Кейт и капитан ждали миссис Харкорт, они почти не разговаривали друг с другом. Капитан Вестей знал, что Кейт обдумывает дело, и было бы глупо мешать потоку ее мыслей. И капитан стал осознавать, что, возможно, их схема, казавшаяся им с Дрого такой простой, вовсе не является таковой. Они обсуждали на Гросвенор-сквер свои планы вполголоса, больше из уважения к умирающей вдове, чем из опасения, что кто-то может их услышать, и тогда им казалось, что это самый удобный выход из того затруднительного положения, в которое попал маркиз. Теперь же на пути осуществления плана, который заставил бы вдову подписать наиважнейший для него документ, стали появляться всевозможные препятствия.
Но постепенно молчание Кейт стало действовать капитану Вестею на нервы.
— Вы должны что-то делать, Кейт, — сказал он почти грубо. — Иначе вдова угрожает оставить все деньги кошачьему приюту, которому она покровительствует.
— И о какой сумме идет речь? — спросила Кейт.
— Что-то вроде пары миллионов, — ответил капитан Вестей.
— Кошкам! — воскликнула Кейт. — Почему же не детям? Их достаточно бродит полуголодными по улицам.
— Почему же тогда не законному наследнику? — спросил капитан Вестей. — Мне кажется, что если бы маркиз переехал в Чард, то он совершенно изменился бы.
— Какая была бы жалость, если бы он устроился там и стал вести порядочный образ жизни, — с улыбкой сказала Кейт. — Лондон стал бы куда более скучным.
Ведь лорд Чард — одна из достопримечательностей Вест-Энда. Половина приезжих из деревни, которые приходят сюда, первым делом спрашивают: «Нет ли здесь лорда Чарда? Мне бы хотелось увидеть, какой он»
— Мы здорово веселились вместе, — сказал капитан Вестей. — Но в будущем это будет затруднительно, если маркиз останется без гроша.
— Ее светлость делает ошибку, говорю я вам, проговорила Кейт. — Ну вот и Элла. Посмотрим, чти она нам предложит.
Она улыбнулась миссис Харкорт, вошедшей в комнату с невероятно спокойным видом истинной леди.
Кейт уже открыла рот, чтобы заговорить с ней, но потом передумала.
— Эй, молодой человек, — сказала она капитану Вестею, — я хочу поговорить с Эллой наедине. Подождите нас в комнате напротив. Там никого нет.
— Очень хорошо, — сказал капитан, вставая. — Добрый вечер, миссис Харкорт! В «Доме» все идет хорошо?
— Одна из девушек только сегодня утром спрашивала о вас, — ответила миссис Харкорт. — Кто же это могла быть? Ах да, Лили! Та девушка с темными волосами, по которой вы сходили с ума всего месяц или около того назад.
— Передайте ей мой горячий привет, — сказал капитан Вестей, — и скажите, что я загляну к ней, как только улажу одно небольшое, но неотложное дельце.
Кейт расскажет вам о нем. — Он улыбнулся обеим женщинам и вышел в соседнюю комнату.
— Какой милый молодой человек, — заметила миссис Харкорт. — Неужели у него неприятности? Или в беду попал его друг-шалун, маркиз? Должна заметить, что оба так хороши собой, что заставляют сердце биться чаще даже в моем возрасте.
— Как жаль, что вы не можете сбросить лет этак двадцать, — сказала Кейт почти грубо, — а то вы бы отлично сыграли эту роль.
— Какую роль? — спросила миссис Харкорт.
Кейт быстро и кратко пересказала ей всю историю, которую капитан Вестей поведал ей.
— Ну, и кто у вас есть? — спросила она в конце. — Поначалу я подумала о Лили, но я никогда не доверяла этой девице. Она будет болтать, а нам этого не нужно.
— Есть еще Грейс, — с сомнением проговорила миссис Харкорт.
— Не поставлю хороших денег и на эту женщину, — с уверенностью отвергла ее Кейт. — Она не раз меня обманывала, и у меня есть доказательства. Если такое повторится хоть раз, она вылетит отсюда. Она не подходит для дела, связанного с молодым Чардом и его другом.
— Тогда я уж и не знаю, — сказала миссис Харкорт.
Она замолчала. — Погодите! У меня появилась идея!
Пойдемте со мной. Я хочу, чтобы вы взглянули кое на кого, я привезла ее вчера вечером.
— Я не хочу никуда идти, — запротестовала Кейт.
— Знаю, что это затруднительно для вас, но вы должны пойти, — настаивала миссис Харкорт.
Ворча, Кейт подчинилась и пошла по узкому коридору, мимо нескольких закрытых дверей и, наконец, очутилась в небольшом холле дома, куда несколькими часами ранее вошла Мелинда.
— Она не проснется? — шепотом спросила Кейт.
Миссис Харкорт покачала головой.
— Мы дали ей обычную дозу в молоко, — сказала она. — Она проспит до самого утра. Кроме того, она смертельно устала после поездки.
Обе женщины встали по бокам кровати. Волосы Мелинды рассыпались по белой подушке. Она выглядела маленькой, хрупкой и очень милой. Ее темные ресницы касались щек, а руки, лежавшие поверх одеяла, были белыми с голубыми прожилками вен. В спящей девушке было что-то прекрасное и в то же время очень возвышенное.
На мгновение в грубом, наглом взгляде Кейт проскользнула зависть.
«Когда-то, — подумала она, — и я выглядела молодой и невинной. Как давно это было!»
И она, словно застеснявшись своих сентиментальных мыслей, хрипло спросила:
— Кто она такая?
— Ее зовут Стэнион, — ответила миссис Харкорт. — Мелинда Стэнион. Она с севера Англии. Родители умерли. Приехала в Лондон в поисках работы. Она спрашивала у меня, не смогу ли я завтра дать ей адрес «Бюро миссис Брюер». Она хочет найти место гувернантки.
— А как она говорит? — спросила Кейт.
— Как леди, — ответила миссис Харкорт. — Должно быть, хорошего происхождения, хотя одета она очень бедно. Думаю, она незаконнорожденная дочь какого-нибудь дворянина.
— Вероятно, — согласилась Кейт. — Она сможет сыграть эту роль?
— Насколько могу судить, ей нужны деньги, — сказала миссис Харкорт. — Пятьсот гиней для такой девушки могут означать свободу от всех бед в течение нескольких лет.
— С таким личиком, — сказала Кейт, — у нее будет море бед. Ну, она — это лучшее, что у нас есть. Расскажи ей обо всем утром и держи ее подальше от всех. Не стоит ее пугать, если она действительно так чиста и невинна, как выглядит.
— По моим впечатлениям, она совершенно невинна, — сказала Элла Харкорт.
— Тогда так с ней и обращайся, — почти со злостью сказала Кейт. — За одеждой лучше отвезти ее к портнихе Мерсье. Она шьет лучше всех, а платить будет его светлость.
— Сколько ей всего купить? — спросила миссис Харкорт.
— Побольше, — сказала Кейт. — Она должна выглядеть ему ровней. Свадебное платье — важная вещь, пусть оно будет как можно больше похоже на платье настоящей леди.
Она повернулась к двери, пройдя по узкому проходу боком, чтобы протиснуться всей своей массой в пышных юбках. Она уже подходила к верхней части лестницы, когда Элла Харкорт догнала ее.
— Еще одна вещь, о которой я забыла, — сказала она. — Лорд Ротхем видел ее, когда она только приехала. Он пришел в восторг, вы же его знаете, и сказал мне: «Скажите Кейт, что она моя».
Кейт фыркнула.
— Если и есть человек, который заставляет меня содрогаться, так это лорд Ротхем, — сказала она. — Ну что ж, на этот раз ему придется подождать. Бог с ним, с этим негодником!
Она неслась по лестнице, как пароход на всех парах. Когда она спустилась вниз, миссис Харкорт, которая провожала ее взглядом, услышала, как она почти беззвучно прошептала:
— Ротхем и эта девушка! Бедняжка!
Кейт вернулась к капитану Вестею. Он ждал ее уже в гостиной с бокалом шампанского в руке.
— Господи, Кейт! Я уже думал, что вы меня бросили, — сказал он. — Я слышал, как вы с миссис Харкорт пошли вниз. Вас так долго не было, что я был вынужден зайти сюда и выпить.
— И правильно сделали! — воскликнула Кейт. — И мне тоже хочется выпить один бокал.
— Ну и каков ваш вердикт? — спросил капитан Вестей, наливая ей.
— Мы кое-кого нашли, — ответила Кейт.
— Нашли! Кейт, вы чудо, настоящее чудо! Я говорил Дрого, что вы не подведете.
— Она очень молода, и придется потратить время на объяснения, — сказала Кейт.
— Мы доверяем это вам, — сказал капитан Вестей. — А теперь насчет свадьбы. Она должна состояться завтра после полудня, вы поняли?
— Завтра после полудня! — поражение повторила Кейт. — Но как мы сможем так быстро подготовиться?
— Вдова умирает, — просто сказал капитан Вестей. — Она может умереть хоть сегодня ночью, приходится рисковать, какой смысл тянуть время? Дрого получит необходимое разрешение утром. Мы уже говорили со «священником», а от вас требуется только подобрать невесту.
— У нас не будет времени даже вздохнуть, — резко сказала Кейт. — И мы не знаем, согласится ли та девушка.
— Если она из вашего стада, то вы с ней наверняка справитесь, — сказал капитан Вестей. — А теперь я собираюсь откланяться и сообщить маркизу, что все улажено. Если я когда-нибудь попаду в петлю, то я знаю, к кому идти, — к вам, Кейт. Да благословит вас Господь, старушка! Вы просто золото!
Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Кейт чуть не расхохоталась.
— Свяжешься с вами, — сказала она. — И вся эта лесть, только чтобы получить свое. Но я надеюсь, что это поможет. Скажите вашему Чарду, что я не приду на свадьбу. Не думаю, что буду похожа на подружку невесты. Но пусть он отошлет мне девушку, как только она будет ему не нужна. Я не хочу, чтобы она путалась там долго и много вообразила о себе.
— Как только завещание будет подписано, она ваша, — сказал капитан Вестей, затем помолчал и добавил:
— Нет, это не совсем верно. Ей придется подождать до смерти вдовы. Ее светлость может захотеть повидаться с ней, и если ее не окажется в доме, то она заподозрит обман. Но, честно говоря, все это вопрос нескольких дней.
— Тогда ей понадобится довольно много одежды, — сказала практичная Кейт.
— Пошлите счета маркизу. После того как все закончится, он сможет оплатить их, — засмеялся капитан Вестей.
— Я так и сделаю, — пообещала Кейт. — И скажите ему, что я с удовольствием приму пятьсот гиней. Я не люблю ждать свои деньги.
— Вам и не придется, — пообещал капитан. — А теперь я иду к жениху сообщить грандиозную новость.
Он подхватил шляпу со стула, на котором оставил ее, когда входил в комнату, развязно нахлобучил ее и пошел обратно в салон. Дойдя до американского бара, приветствуя по дороге друзей и делая знаки хорошеньким девицам, он оглянулся и увидел, что Кейт снова заняла свое место на помосте. Ее гулкий голос разносился по всей комнате: она просила нескольких молодых людей, завсегдатаев салона, заплатить за свою выпивку и велела девицам выглядеть поживее.
Казалось, с возвращением Кейт по залу прокатилась новая волна веселья.
Капитан Вестей шел по коридору к парадному входу, улыбаясь своим мыслям.
«Чудесная женщина! — говорил он себе. — Чудесная! Интересно, что за невеста будет у Дрого?»
Глава 4
Мелинда просыпалась медленно, словно приходила в себя после обморока: сознание возвращалось к ней сквозь тяжелую, темную пелену. Она приоткрыла глаза и несколько секунд не могла припомнить, где находится. Затем она попробовала пошевелиться, и боль в плечах и в спине не замедлила напомнить ей о жестокости сэра Гектора.
Она закрыла глаза, будто хотела скрыть от себя самой свои страдания, затем снова открыла их и с усилием села, осматриваясь вокруг. Из-под занавесей пробивался солнечный свет, и Мелинда осторожно, потому что все тело ныло от боли, сползла с кровати на пол.
Ее затошнило. Она провела рукой по лбу. Ей показалось, что голова пустая, словно ее набили ватой. Она вспомнила, что однажды уже испытывала такое же чувство. Когда-то она упала с лошади, и няня дала ей горячего молока с ложкой снотворного в нем. Помнится, она еще сказала тогда:
— Я чувствую себя больной, Нанна! Голова такая тяжелая, что кажется огромной, и я едва держусь на ногах.
— Это пройдет, дорогая, — ободряюще проговорила няня. — Я всегда считала, что после падения нужно хорошо выспаться, да и доктор скажет, что я права, когда придет, вот увидишь.
Мелинда не слышала, похвалил ли старый доктор Харрисон няньку или нет, но она навсегда запомнила это чувство тяжести и отрешенности, которое испытала тогда.
Она была уверена, что миссис Харкорт прошлой ночью дала ей то же самое — молоко с ложкой снотворного в нем. Но зачем? Она так устала, что и сама уснула бы.
Мелинда отодвинула шторы и громко охнула. На окне были тяжелые решетки. На секунду она испугалась, так зловеще темнели они в солнечных лучах. Но потом засмеялась над своей глупостью. Это из-за снотворного она так плохо соображает. Конечно же в Лондоне на окна ставят решетки, чтобы уберечься от грабителей.
Она подошла к месту, где стояли умывальные принадлежности, и налила себе стакан воды. Вода была невкусной и мутноватой, но головная боль уменьшилась, и веки перестали быть такими тяжелыми. Она машинально плеснула в таз холодной воды из фарфорового кувшина и умылась. Теперь, слава богу, тяжесть начала отпускать ее.
«Что мне сейчас нужно, — разумно подумала она, — так это завтрак. Когда я поем, мне станет лучше. Я уверена, что миссис Харкорт не хотела ничего дурного, хотя необходимости в снотворном не было никакой».
Мелинда осмотрела комнату и впервые заметила, что она выглядит совсем не так, как ей показалось вчера вечером. Тогда в мягком приглушенном свете ее поразили и розовые занавески, и роскошный ковер, и металлическая кровать с кованым орнаментом.
А сейчас, при свете дня, комната стала выглядеть слишком вычурной. Она не могла вполне понять своего чувства, но почему-то эта вычурность оскорбляла ее. В этих бархатных стульях, в белом туалетном столике, украшенном голубками, в причудливо задрапированном и подвязанным серебряными шнурами с кистями ламбрекене было что-то отталкивающе вульгарное. Ей вдруг захотелось уйти отсюда. Она подошла к двери. «Нужно дать знать, что я проснулась», — подумала она и повернула ручку. Дверь была заперта. Сначала она даже не поверила, что это так.
Она повернула ручку в другую сторону и потянула за нее. Затем оглянулась на окно. Решетки и запертая дверь! Что все это значит?
И тут в замке повернулся ключ, дверь открылась и, будто для того, чтобы ответить на все ее вопросы, появилась миссис Харкорт. У нее было лицо благоразумной и здравомыслящей женщины, так что Мелинда сразу успокоилась и, хотя ничего не сказала, почувствовала себя глупой.
— Доброе утро, дорогая! — спокойно, с выговором настоящей леди сказала миссис Харкорт. — Надеюсь, что вы хорошо спали.
— Да… да, очень хорошо, — ответила Мелинда. — Я… я только что обнаружила, что дверь заперта.
— Да, была, — ответила миссис Харкорт. — Я закрыла ее, потому что в доме сейчас довольно много народу, и я не хотела, чтобы кто-нибудь по ошибке ворвался к вам и разбудил вас. Вчера вы были такой уставшей.
Мелинда уже собиралась сказать о снотворном, но решила, что не стоит. К тому же другой возможности угостить ее им у нее больше не будет, так зачем же поднимать шум?
— Вы были очень добры, мэм, — сказала она миссис Харкорт. — Я благодарю вас, что вы позволили мне вчера переночевать у вас. Но теперь мне надо идти, и я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы дали мне адрес «Бюро миссис Брюер».
— Я уже нашла его для вас, — ответила миссис Харкорт. — Но я только что узнала нечто более интересное.
— О работе, на которую я могла бы поступить? — спросила Мелинда.
— Именно, — сказала миссис Харкорт. — Но во-первых, вы должны позавтракать. Ложитесь обратно в постель. Я велела одной из горничных принести вам завтрак. Она будет здесь с минуты на минуту.
И она вышла, оставив дверь открытой. Поскольку у Мелинды не было халата, то ей пришлось вернуться в кровать, как и советовала миссис Харкорт. Она села, ругая себя за то чувство смущения, которое все еще не покидало ее.
Через секунду вошла горничная в накрахмаленном чепце и шуршащем фартуке, неся в руках поднос с завтраком, который она поставила перед ней на кровать.
Мелинда увидела, что горничная немолода, но не поняла выражения ее лица. Про себя она назвала его презрительным и удивилась, почему в доме леди служит такая странная горничная.
— А теперь поспешите убирать комнаты, Дорис, — сказала миссис Харкорт.
— Я не могу заняться номером семь, — ответила горничная недовольным голосом. — Они звонили примерно час назад и сказали, что хотят еще бутылку шампанского. Джон отнес им одну.
— Это все, Дорис, — резко оборвала ее миссис Харкорт и закрыла за ней дверь.
На подносе Мелинды были вареные яйца, кофейник, и в закрытой крышкой большой тарелке лежали тост, масло и мармелад. Она налила себе кофе, чувствуя себя неловко, потому что миссис Харкорт смотрела на нее.
— Съешьте, пожалуйста, оба яйца, — сказала миссис Харкорт, словно почувствовав ее настроение. — Иначе вы не почувствуете прилива сил. А вам сегодня предстоит много дел.
— Да? — спросила Мелинда. — Вы расскажете мне, что это за место?
Миссис Харкорт теребила кольцо на пальце, глядя вниз, словно подбирала слова.
— Вы никогда не играли в театре? — спросила она.
Мелинда отрицательно покачала головой.
— Нет, конечно нет, я даже никогда не была в настоящем театре. Я видела несколько пьес Шекспира, которые разыгрывали в детском приюте, которому покровительствовал мой отец, но, боюсь, это все. — Она решила, что миссис Харкорт разочарована, и быстро добавила:
— Конечно, мы играли в шарады дома, когда у нас устраивали юношеские балы, а однажды моя мама организовала показ живых картин в мэрии на Рождество.
— Тогда вы умеете играть, — сказала миссис Харкорт почти с восторгом. — В любом случае вам не доставит труда сделать то, о чем я вам сейчас расскажу.
— Что же это? — поинтересовалась Мелинда.
— Один важный дворянин хотел бы, чтобы молодая девушка сыграла роль его невесты в ложной свадебной церемонии. Это только игра, но ему нужно, чтобы роль была сыграна хорошо. Я думаю, что вы очень подошли бы.
— Сыграть роль невесты! — воскликнула Мелинда, сначала решив, что это глупая и жестокая шутка. Ей, которая сбежала, только бы не стать невестой, предлагают сыграть роль подставной невесты!
— Думаю, это не трудно, — произнесла миссис Харкорт.
— Сомневаюсь, что смогу это сделать, — быстро ответила Мелинда.
Последовала небольшая пауза.
— Очень жаль, — начала миссис Харкорт, — потому что этот джентльмен готов заплатить сумму в пятьсот гиней любой девушке, которая согласится сыграть эту роль для него.
— Заплатить пятьсот гиней! — воскликнула Мелинда. — Он сумасшедший?
— Нет, конечно нет, — заверила ее миссис Харкорт. — Просто для него очень и очень важно, чтобы церемония состоялась и чтобы человек, который будет присутствовать на ней, поверил, что она настоящая. Конечно, в этом нет ничего дурного. Просто небольшой розыгрыш, но он хотел бы, чтобы это было сыграно хорошо, и я подумала о вас.
— Но зачем ему это? — спросила Мелинда. — И зачем платить за это такую огромную сумму денег?
Миссис Харкорт не ответила, и Мелинда сказала:
— Наверное, это пари.
— Думаю, что вы угадали, — сказала миссис Харкорт. — Ох уж эти пари! Вы же знаете, каковы эти молодые люди Они идут на все, если дело касается данного слова.
— Наверное, это очень важное пари, если он готов заплатить такие деньги, — решила Мелинда.
— Да, конечно, — согласилась миссис Харкорт. — Дело в том, что сумма ставки доходит до тысяч и тысяч фунтов.
— Как забавно! — сказала Мелинда. — Моя мама всегда говорила, что лучше бы люди тратили деньги на бедных и нуждающихся, а не на азартные игры.
— Не думаю, что наше дело — обсуждать достоинства и недостатки именно этого случая, — сказала миссис Харкорт. — Вам только нужно принять участие в свадебной церемонии с этим очаровательным и, если я могу так выразиться, очень красивым молодым аристократом. Потом вы получаете свои пятьсот гиней и можете вернуться сюда, и тогда мы обсудим с вами, как найти для вас еще что-нибудь.
— На словах это легко, — сказала Мелинда.
Она быстро обдумывала сказанное. Пятьсот гиней для нее — возможность не искать места немедленно, а отправиться к своей старой няне, которая живет в Сассексе со своей сестрой.
После того как она потеряла отца и мать, она еще больше привязалась к Нанни, как она называла ее, находя утешение в своем горе только в ее объятиях, знакомых с самого детства. Но когда на сцене появился сэр Гектор, то он дал с самого начала понять, что он готов от щедрости своего сердца взять к себе в дом племянницу-сироту, но у него не найдется места для старых слуг.
Нанну отослали с такой маленькой пенсией, что Мелинде было горько и стыдно не только оттого, что долголетняя преданная служба была оценена столь низко, но и оттого, что ее дядя оказался таким мелочным. Но тогда она ничего не могла поделать и только горько плакала, прощаясь с Нанной.
Она писала ей теплые письма и всегда в глубине души мечтала, что когда-нибудь, когда у нее будет свой дом, Нанна переедет к ней. А теперь это станет возможным! Они смогут нанять маленький коттедж где-нибудь и жить вместе, по крайней мере пока не закончатся эти пятьсот гиней, а к тому времени она сможет найти еще какой-нибудь способ заработать на жизнь, так что ей и Нанне не придется расставаться.
И почти со страхом, что это может остаться только в мечтах, Мелинда спросила:
— Вы говорите, пятьсот фунтов, не так ли?
— Точнее, пятьсот гиней, — ответила миссис Харкорт. — Ну а теперь, если вы надумали, то нам нужно поторопиться. Потому что церемония должна состояться сегодня днем.
— Но что мы должны делать? — поинтересовалась Мелинда.
— Мы должны купить вам красивую одежду, — сказала миссис Харкорт. — Свадебное платье и многое другое, если вам придется остаться в доме на ночь.
— Зачем мне оставаться? — спросила Мелинда.
— Это часть плана, — ответила миссис Харкорт, словно ставя точку, давая понять, что расспросы утомили ее. — Я вам потом все объясню. А сейчас вы должны одеться. И побыстрее, потому что через четверть часа здесь будет заказанный мной экипаж.
Она поднялась и пошла к двери. Не успела она дойти до нее, как раздался стук, и Мелинда услышала голос Дорис, которая спрашивала о чем-то, упоминая происшествие в комнате номер четыре. «Как много людей остановилось у миссис Харкорт в одно и то же время», — подумала Мелинда.
Она поднялась с кровати и направилась к ванной.
Но тут дверь отворилась, и в комнату заглянула какая-то девушка. На ней был просвечивающий, почти прозрачный халатик из шифона и кружев, а волосы падали на плечи. Мелинду поразило ее нарумяненное и напудренное лицо, подкрашенные ресницы.
— Привет! — сказало привидение. — Когда ты приехала?
— Вчера… вечером, — ответила Мелинда, все еще почти в упор разглядывая голубые тени на веках, неестественный румянец на щеках и ярко-красные губы.
— Где она тебя подцепила? — спросила незнакомка. — На вокзале? Это ее любимое местечко. Она уже рассказала тебе душещипательную историю о потерянной дочери?