Картленд Барбара. Опасность для сердец

   – Я переживаю за тебя, – ответила Юдора.
   Серина благодарно улыбнулась.
   – Ты прелесть, Юдора, но ты не можешь вести борьбу вместо меня, теперь, когда я уже выросла. Но ты слишком беспокоишься. Ты просто устала. Поездка была для тебя слишком тяжелой?
   Она знала, что для Юдоры тряска в карете была нестерпимым страданием.
   – Не очень, – сказала та, – слуга ее светлости был настолько любезен, что подложил мне под спину подушку. Я с ним подружилась; он может нам пригодиться.
   – Ну я рада, что у нас теперь есть друг, – улыбнулась Серина.
   Она говорила искренне, зная, что у Юдоры всегда больше врагов, чем друзей. Маленькая женщина подошла поближе и шепотом продолжила:
   – Он предупреждал меня насчет маркизы. Будь осторожнее.
   – Почему? – спросила девушка.
   – Он предостерег меня, – продолжала карлица, – но как только я вошла в этот дом, не понадобились предостережения. Здесь везде зло... зло и опасность.
   Серина закрыла уши руками.
   – Хватит, Юдора, я этого не вынесу. День был трудный, и я очень устала.
   Слезы вот-вот готовы были брызнуть из глаз девушки, и карлица подошла к ней, пытаясь утешить ее.
   – Ну, ну, моя крошка, ты устала, и не стоит тревожить свою прелестную головку такими вещами. Мы с Торко позаботимся о тебе. А сейчас садись поближе к огню, я сниму с тебя туфли. Дай мне шляпу и перчатки.
   Серина разрешила Юдоре подвести себя к огню, благодаря ее хотя бы за то, что та на некоторое время перестала рассуждать и занялась более нужными делами. Когда наконец она сбросила с себя дорожное платье, завернулась в мягкую кашемировую шаль, выпила теплого молока, Серина расслабилась и почувствовала себя уютнее.
   – Обед в восемь часов, – сообщила карлица. – Я удивилась, считая, что это очень поздно, но мне сказали, что здесь все установлено по последней моде. Сегодня к обеду соберется человек тридцать.
   – Тридцать! – воскликнула девушка.
   Юдора кивнула.
   – Слуга его светлости говорит, что здесь так каждый вечер. Много гостей съезжается к обеду, а некоторые приезжают и позже, а затем они играют до рассвета.
   – Играют? Здесь? В Мэндрейке? – удивилась Серина.
   – Да, слуга объяснил мне, что ее светлость почти ни о чем другом не думает. «В этом для нее смысл жизни», – сказал он.
   – Как странно!
   – Здесь играют во все игры, – продолжала карлица, – и время от времени – танцуют.
   Девушка вздохнула.
   – К сожалению, я здесь не в своей тарелке, ты же знаешь, Юдора, как мне не нравятся подобные игры, и к тому же у меня нет денег.
   – Ну и хорошо, – строго заметила та, – каждый вечер огромные суммы денег переходят из одних рук в другие. Слуга рассказывал мне, как вчера графиня Дувр проиграла шесть тысяч фунтов. А один джентльмен, забыла его имя, поставил на карту карету с лошадьми, когда ему уже нечего было ставить, и ему бы пришлось идти домой пешком, если бы один из гостей не сжалился над ним.
   – Боже мой, – поразилась девушка, – Юдора, хорошо, что нам нечего терять.
   – Это место не для вас, – с неодобрением заметила карлица.
   Боясь, что Юдора опять начнет говорить о своих предчувствиях, Серина попыталась сменить тему.
   – Куда ведет эта дверь? – спросила она, показывая на маленькую дубовую дверь в другом конце комнаты.
   – Мне сказали, что эту комнату можно использовать как кладовую, – ответила Юдора, – это странная башенная комнатка.
   Она открыла дверь, и девушка увидела почти круглую комнату с маленькими островерхими окнами.
   – Как интересно! – воскликнула она и, войдя в комнату, выглянула в окно.
   Снаружи было уже темно, море мерцало тусклым светом, а на небе сияли звезды. Внизу можно было разглядеть очертания садов, обнесенных стеной и заканчивающихся у самой скалы над морем.
   – Как здесь красиво, – прошептала она, стараясь больше убедить себя в этом, чем просто высказать свое мнение.
   – Вернитесь к огню, – сказала Юдора, – вы простудитесь.
   Девушка закрыла дверь комнатки.
   – Наверное, эта часть дома была частью старого замка, здесь очень спокойно. Надеюсь, здесь не очень много привидений.
   – Меня не привидения пугают, – ответила карлица.
   В это время Торко поднял голову и зарычал.
   – В чем дело, Торко? – спросила Серина и почувствовала, как под ее рукой шерсть собаки становится дыбом. Он снова зарычал.
   – Сюда кто-то идет, – догадалась карлица.
   В ту же минуту они услышали шаги, приближающиеся по коридору, а еще через минуту раздался стук в дверь. Юдора поспешила открыть ее, но не успела, так как дверь широко распахнулась, и в проеме появилась маркиза. В маленькой комнате с низким потолком она казалась еще выше, чем когда девушка увидела ее в большой гостиной, а сверкающие драгоценности и узкое платье делали ее похожей на персонаж из фантастических миров. Серина присела в реверансе. Некоторое время маркиза стояла, как бы изучая комнату и ее обитателей, затем тростью из слоновой кости, усыпанной драгоценными камнями, показала на Торко.
   – Эта собака не может спать в доме, – резко сказала она.
   – Он привык спать в конуре, мэм, – ответила девушка, – но днем он всегда со мной.
   – Проследите, чтобы он вел себя как подобает, – произнесла маркиза, – или отведите его в конуру. Для дома он слишком большой.
   Прежде чем Серина успела что-то ответить, маркиза обратилась к Юдоре:
   – Я хочу поговорить с твоей госпожой. Подожди немного за дверью.
   Юдора, выходя из комнаты, сделала реверанс маркизе, ее неказистое тело выглядело еще уродливее по сравнению с красивой и властной хозяйкой.
   – Садитесь, – сказала маркиза девушке, когда они остались одни, и придвинула стул к камину, – я говорила с сыном. Он рассказал мне о тех необычных обстоятельствах, при которых вы встретились. Из его слов я поняла, что вы унаследуете состояние в восемьдесят тысяч фунтов. Это так?
   – Мой дед оставил эту сумму опекунам, – ответила Серина.
   – Это состояние... но конечно, не настолько большое, – сдержанно сказала маркиза. Девушка с интересом ждала продолжения. – Мой сын хочет, чтобы вы остались здесь, – заговорила маркиза после минутной паузы, – хотя бы некоторое время. Понимаете, ваш приезд меня крайне удивил. Джастин всегда был убежденным холостяком. Он поклялся, что никогда не женится.
   – Понимаю. – Девушка догадалась, что маркиза как бы извиняется и, по-видимому, по просьбе самого лорда Вулкана.
   – Мой сын пока не желает принимать никаких решений относительно женитьбы на вас, – продолжала маркиза. – Это ваше или его желание?
   – Я могу говорить только за себя, – спокойно ответила Серина, – у меня нет никакого желания выходить замуж за человека, с которым я только вчера познакомилась.
   – Восемьдесят тысяч фунтов, – повторила маркиза, – это не такое большое состояние, и в то же время... – она передернула плечами, – все же нам незачем пока принимать решение. И пока мне незачем представлять вас гостям как невесту моего сына. Я слышала, что в Лондоне не перестают судачить об этой истории, но здесь, в Мэндрейке, нам бы не хотелось беспокоиться из-за этого. Вы будете в моем доме обычным гостем. Понятно?
   – Мне бы не хотелось другого положения, – ответила девушка, не скрывая обиды.
   – Вот все, что я должна была сказать, – произнесла маркиза и встала.
   Некоторое время она стояла у камина, опираясь на трость из слоновой кости, а крупные изумруды и бриллианты на ее длинных пальцах переливались, отражая огоньки пламени.
   – Вы в трауре, – напомнила она. – Мы не должны это забывать.
   – Я помню, – спокойно сказала Серина.
   Маркиза молча посмотрела на нее. Девушка почувствовала, что та обдумывает что-то и пока не готова начать разговор. Какая она красивая и в то же время какая грозная! Очевидно, в молодости она была неотразимо красивой, и даже сейчас вряд ли кто мог бы с ней сравниться, хотя ее присутствие создавало атмосферу скорее зловещую, чем доброжелательную.
   – Эти твои деньги, девочка, – неожиданно проговорила маркиза, – эти восемьдесят тысяч фунтов... Ты вполне уверена, что не сможешь получить их, пока не выйдешь замуж? Тебе нужны будут деньги на... приданое, на другие расходы.
   – Боюсь, мэм, я не смогу даже притронуться к ним до замужества, – ответила девушка.
   «Странно, – подумала она, – что маркиза, обладая состоянием в тысячи фунтов и имея столько драгоценностей, может интересоваться ее скромным наследством».
   Маркиза жестом показала свое нетерпение.
   – Ну, тогда нам следует подождать, – решила она, – я, безусловно, думала о тебе. Без денег трудно жить, как ты, вероятно, поняла.
   – Да, мне это уже знакомо. «Странно, что женщина, живущая в таком большом доме, которая могла позволить себе любую роскошь, способна понять ее денежные проблемы», – подумала Серина.
   – Я сейчас пойду, а ты оденься к обеду, – произнесла маркиза после очередной паузы. – Мы встретимся в Серебряной гостиной. Когда спустишься, у главной лестницы будет стоять слуга, который проведет тебя туда.
   – Спасибо, мэм.
   Серина присела в реверансе, и маркиза направилась к двери. В ее прекрасной фигуре и лице, тем не менее, было нечто такое, что отталкивало, что заставляло Торко рычать с самого ее появления в комнате.
   – Проверьте, чтобы собака действительно спала в конуре, – напомнила маркиза.
   Серина съежилась и повернулась к огню. Когда вошла Юдора, девушка вздрогнула, испугавшись, что вернулась маркиза.
   – О, это ты, Юдора, – вздохнула она с облегчением.
   – Да, это всего лишь я, – ответила та.
   Серина молча оделась в простое белое муслиновое платье. Юдора сделала ей прическу. Серина посмотрела на себя в зеркало и засмеялась.
   – Деревенская кузина! – воскликнула девушка. – Разве это важно? Перед величием маркизы я буду не заметна.
   – Тебе следует ее опасаться, – предупредила карлица.
   – Она не причинит мне вреда, – – ответила девушка, – я боюсь ее, и ты, Юдора, но она не может причинить нам вреда. Она не выносит моего присутствия, это очевидно; а зачем нам жаловаться, если здесь мы все же нашли пристанище?
   – Она опасна, – прошептала Юдора.
   – Почему? Совершенно ясно, что она хочет захватить мои деньги и избавиться от меня. Возможно, его светлость думает так же. Ну, мы знаем, что это невозможно. Они либо должны отпустить меня вместе с деньгами, либо принять как деньги, так и меня саму. О, Юдора, если бы мой дед знал, когда оставлял мне наследство, каким бременем это ляжет мне на плечи!
   – Но вы пока не замужем, – сказала Юдора.
   – И, по-видимому, не выйду, если маркиза ничего не может сказать или сделать, – пришла к выводу девушка. – Думаю, что она все же предпочтет избавиться и от меня, и от денег.
   – Никому в этом доме не доверяй, Серина.
   – Кроме тебя, – с улыбкой сказала девушка, – и Торко. Найди для него подходящее место и проследи, чтобы его кормили и давали свежей воды. А завтра утром сразу же приведи ко мне. Мне было бы лучше, если бы он спал здесь, рядом со мной.
   – Мне тоже, но я в соседней комнате. Они хотели поселить меня на чердаке, но я сказала, что, если не буду спать рядом с тобой – лягу на пол.
   – О, Юдора, ты меня так выручаешь.
   Она обняла карлицу и наклонила свое прелестное личико к морщинистому лицу этой старой женщины.
   – Милая, милая Юдора!
   На миг она прижалась к ней и, к своему ужасу, почувствовала, как дрожит это иссохшее тело.
   – Я боюсь, боюсь, – говорила Юдора хриплым голосом.
   – Нет, нет, не бойся. С нами все в порядке. Уверяю тебя, все в порядке, – пыталась убедить ее девушка. – Здесь мы вместе, и никто нам не навредит... не в эти дни.
   Юдора больше ничего не говорила, а Серина, поцеловав ее на ночь, повернулась, чтобы выйти к лестнице. У дверей комнаты она остановилась и оглянулась. Карлица стояла у туалетного столика, спиной к Серине, но в зеркале отражалось лицо, на котором застыл ужас.

Глава 5

   Проснувшись рано утром, Хэриет, маркиза Вулкан, посмотрелась в зеркальце в позолоченной оправе и вдруг злобно отшвырнула его.
   – Черт, как ужасно я сегодня выгляжу, – сказала она. – Не хочу больше смотреть на себя, женщина.
   Горничная отставила поднос, на котором лежали зеркало, покрытые золотом и усыпанные бриллиантами щетка и гребень. По другую сторону кровати стоял маленький негритенок, роскошно одетый в дорогой шелк и атлас, с тюрбаном на голове, украшенным пером павлина. Он держал поднос с шоколадом.
   – От шоколада я плохо себя чувствую, – проговорила маркиза раздраженно, – принеси мне немного бренди, мальчик.
   – Ваша светлость только вчера говорили, что вы отказываетесь от бренди по утрам, – заметила горничная.
   – О, женщина, что же мне делать, если я опять хочу спать и у меня болит голова? Вечер был слишком утомительным. Два раза подряд я выигрывала по тысяче гиней и снова проиграла.
   Внезапно в ее глазах появился блеск, а хриплый голос вновь приобрел чистоту и звонкость. Она откинулась на подушки.
   – Что толку? Удача отвернулась от меня. Надо поговорить с мадам Роксаной, но сначала скажи его светлости, что я хочу его видеть.
   – Думаю, его светлость занимаются верховой ездой, – ответила горничная.
   – Так рано? Пойди и узнай точно, дуреха, и, если он пока не вернулся, передай, чтобы ему сообщили, как только он придет.
   – Хорошо, миледи.
   Горничная сделала реверанс и собиралась выйти, но в дверях показался негритенок, неся на подносе бутылку бренди и хрустальный бокал. Мальчик подал бутылку маркизе, которая с жадностью схватила ее и наполовину наполнила стакан. Она отпила глоток, кашлянула и вновь глотнула немного огненной жидкости.
   – Так-то лучше! – воскликнула маркиза. – Ставлю на все твои надоевшие замечания, Марта, это стоит сотни лекарств и так называемых эликсиров молодости. Я уже начинаю чувствовать себя моложе.
   – Да, но на сколько этого хватит? – строго заметила горничная и вышла из комнаты, прежде чем та успела что-то ответить.
   – Старая дура, – огрызнулась маркиза, отпивая очередной глоток бренди, – она слишком долго прожила у меня, это правда.
   Хэриет снова взяла зеркальце и уставилась на свое отражение. Негритенок положил поднос рядом с ней и прошел в угол комнаты он сел на пол, скрестив ноги в ожидании следующих приказаний.
   В лучах утреннего света, врывавшегося сквозь высокие окна, маркиза, поворачиваясь перед зеркалом, внимательно рассматривала свое лицо. Она дотронулась до сеточки в уголках глаз, затем обратила внимание на поникшую линию губ, которую не мог скрыть никакой слой помады. Только ее огненно-рыжие волосы не потеряли своей прелести за двадцать лет. Когда-то ей казалось, что она никогда не постареет.
   Маркиза вышла замуж в шестнадцать лет, сын у нее родился вскоре после того, как ей исполнилось семнадцать. Молодая маркиза Вулкан молниеносно завоевала признание в свете. Придворные художники соперничали за право писать ее портрет, о ней слагали стихи, посвящали книги, ни один бал не удавался в ее отсутствие, и ни одна хозяйка не могла пренебречь ее требованиями, какими бы экстравагантными они ни казались.
   Хэриет была не только красивой, но и остроумной и жизнерадостной женщиной, и часто ее оригинальные высказывания не только развлекали, но и завораживали окружающих. Двор оживал с ее появлением, ее окружали почет и уважение, и к тому же благодаря ее веселости и остроумию весь дворцовый церемониал становился не таким утомительным.
   Неудивительно, что она пользовалась таким головокружительным успехом. Люди помнили, что в ее роду не обошлось без дурной крови. Род Рэпли всегда отличался своим распутством, отец маркизы скончался после того, как в результате интриг дважды был сослан на континент. К тому времени, как маркизе исполнилось тридцать, ее любовные похождения стали притчей во языцех всего Лондона. Люди больше не восхищались ее красотой, они перешептывались о ее легкомысленных поступках и о том, как она кичилась каждой новой победой. С каждым годом ее положение ухудшалось. Но как только красота начала блекнуть, в ней произошла перемена. В сорок лет она нашла нового любовника, который настолько занимал все ее мысли и желания, как это не удавалось ни одному мужчине. Маркиза стала играть в карты. Игра захватывала все ее существо. Она играла с бешеным азартом, безрассудно и без устали, оставаясь и в игре такой же, как и в жизни. Это увлечение поражало даже тех, кто уже перестал удивляться поступкам Хэриет Вулкан. Даже пренебрегая советами тех, кто пытался спасти ее репутацию при дворе, маркиза играла днем и ночью, выигрывая и проигрывая огромные суммы денег до тех пор, пока газеты не стали над ней насмехаться. Когда на улицах появились памфлеты, их Величества вынуждены были обратить внимание на то, что происходит вокруг нее.
   «Фараон» был запрещен. Маркиза играла в эту игру при каждом удобном случае. Она стала пренебрегать обязанностями при дворе. С нетерпением выбегая из тронного зала, она спешила к карточному столу, ее уже не интересовали комплименты дипломатов и оды поэтов. Пальцы ее дрожали от нетерпения взять карты. Расталкивая всех вокруг себя и провоцируя своим раздражением скандал, она нажила врагов больше, чем во времена бесчисленных любовных интриг.
   Конечно, Ее Величеству докладывали обо всем, и однажды королева Шарлотта послала за маркизой, чтобы поговорить с ней лично. Она говорила грубо и не очень грамотно, но смысл слов был достаточно ясным. Хэриет должна либо отказаться от карт, либо двор отказывается от нее. Условия, поставленные перед ней, маркиза выполнила, найдя своеобразное решение.
   Она сама отошла от двора, отказавшись от обязанностей Леди Королевской Спальни, и уехала в Мэндрейк. Ошеломленные придворные не могли в это поверить, но затем все стало ясно. В Мэндрейке она окружила себя той же атмосферой, какой наслаждалась в Лондоне, с той лишь разницей, что ей не приходилось выполнять принудительные обязанности или в чем-нибудь себя ограничивать.
   На протяжении многих лет она лишь изредка посещала Мэндрейк и мужа, который предпочитал оставаться в имении; теперь, вернувшись насовсем, она занялась его улучшением, расходуя огромные суммы денег. Через год маркиза овдовела, но когда ее единственный сын стал наследником, он, как и его отец, ни в чем не отказывал матери. Самые знаменитые архитекторы и декораторы спешили к ее дому, чтобы этот бесценный исторический памятник стал еще прекраснее. Посетители не переставали восхищаться тем, что было задумано, и прежде чем все было завершено, хозяйка широко распахнула двери замка Мэндрейк.
   Каждый вечер устраивались пиршества, а затем гости оставались поиграть. Ставки были выше, чем в самых фешенебельных клубах и игорных домах Лондона. Каждый из гостей мог предаваться любым удовольствиям.
   Комнаты большого дома были достаточно уютными. Блюда и вино могли удовлетворить вкусы самого требовательного гурмана. В Мэндрейке можно было встретить все самое экстравагантное и модное. Имение стало центром всего, что сверкало, переливалось и бросалось в глаза, а сама хозяйка блистала великолепием красоты и остроумия. Маркиза стала королевой такого двора, о котором, может быть, мечтали историки, когда описывали скучное правление «божественных» монархов. Весь светский мир собирался в Мэндрейке, но вскоре стало очевидным, что это место только для самых богатых. Маркизу было трудно остановить во время игры. Она неистовствовала, когда проигрывала, а выигрывая, жаждала большего, и никто не мог избежать продолжения, пока ему было на что ставить. Ненасытная, она не считалась ни с чем, движимая только собственными желаниями.
   Некоторые из гостей, покидая Мэндрейк, порой клялись больше туда не возвращаться. Маркиза хотя и была красивой женщиной, но в ней отталкивала алчность, которая появлялась при виде денег, когда она думала не о чувствах других, а о толщине их карманов.
   В новой роли маркиза Вулкан не была столь популярной, и даже завсегдатаи стали понимать, что Мэндрейк совсем не гостеприимен. О нем распространялись самые невероятные слухи, и все же находились желающие приятно провести время и поставить на карту большие суммы денег. Сюда съезжались и те, кто больше не был persona grata^[1] при Дворе. По-видимому, единственное, что пугало маркизу, – это мысль остаться в одиночестве в огромном доме.
   Внезапно дверь спальни открылась, и появился лорд Вулкан. Он был в костюме для верховой езды, высоких сапогах, узких желтых бриджах и пиджаке темно-коричневого цвета, сшитом знаменитым Сталцем.
   – Вы меня звали, мама?
   Он медленно прошел через комнату, остановился перед камином, в котором уже разгорался огонь. Маркиз внимательно рассматривал массивную кровать с четырьмя столбиками, украшенными у основания страусиными перьями, мебель из позолоченного резного дерева и занавеси из парчи цвета морской волны.
   – Красиво сделано, – одобрил он, – поздравляю.
   – А за это пока не заплачено, – с упреком ответила маркиза.
   Его светлость прищурил глаза.
   – Когда я в последний раз давал вам денег, – сказал он, – я думал, что это на отделку комнат.
   – Та сумма покрыла только четверть счета, – ответила его мать, – к тому же нужно было заплатить за устройство нового сада, и еще, портной, у которого я заказывала манто, уже не мог ждать.
   Лорд Вулкан вынул из кармана табакерку. Он старался оставаться невозмутимым, но в голосе появились металлические нотки.
   – Я сейчас ничего не могу вам дать.
   – А эта девчонка?
   – Я пока не женат.
   Маркиза привстала.
   – Ваше бракосочетание никогда не состоится. Я уже тебе говорила и снова повторяю. Ты никогда не женишься.
   Его светлость с шумом захлопнула табакерку.
   – Я всегда говорил вам, мама, что у меня нет никакого желания жениться ни при каких обстоятельствах.
   – А почему ты привез сюда эту невзрачную деревенскую девчонку? Ты сошел с ума, Джастин. Если мы даже не можем притронуться к ее деньгам, то для нас это только лишний рот. Рано или поздно с ней надо будет что-то придумать. Сейчас же отошли ее обратно – сегодня.
   – Куда? Вы забываете, что я теперь владелец ее дома.
   Маркиза жестом выразила свое недовольство.
   – Какая разница, куда она пойдет? Ради всех святых, зачем тебе нужно было играть на такую ставку?
   – Откровенно говоря, – ответил лорд Вулкан, хитро улыбаясь, – я сам себя об этом спрашивал. Я был почти уверен, что не смогу выиграть ее руку. Но я все время выигрывал, и, по справедливости, Гайлсу нужно было взять у меня реванш.
   – Да, но после выигрыша, зачем затевать весь этот фарс? Тебе следует освободить девушку от долга, если ты вполне уверен, что невозможно завладеть ее деньгами другим способом.
   – Никаким другим способом не получится, думаю, девочка тебе уже сказала.
   – Откуда ты знаешь? Она тебе передала наш разговор?
   – Нет, но зная ваши несколько прямые методы, дорогая мамочка...
   – Не вижу причин, почему я не должна с ней говорить, в конце концов, я твоя мать.
   – В этом нет никакого сомнения, – учтиво ответил лорд Вулкан.
   Маркиза посмотрела в его сторону уже более ласковым взглядом.
   – Джастин, дорогой, я придиралась к тебе из-за денег, но все же тебе ведь не хочется жениться на этой простушке... этом ничтожестве?
   Маркиз вздохнул.
   – Я так часто говорил, что ни на ком не женюсь... ни при каких обстоятельствах.
   – Ну, тогда отошли ее куда-нибудь.
   – Куда? – Он поднял руку, жестом предупреждая ответ, готовый сорваться с губ матери. – Нет, нет смысла говорить «куда-нибудь». В конце концов, я во многом причастен к смерти ее отца.
   – Джастин, меня раздражает такая глупость. Ты не обязан отвечать за каждого глупца, который сводит счеты с жизнью из-за проигрыша в карты. У нее, наверное, есть родственники. Если нет, побыстрей выдай ее замуж за какого-нибудь порядочного деревенского парня. Она сможет жить на свое наследство.
   Лорд Вулкан улыбнулся.
   – Как ни странно, именно об этом я и подумал, когда увидел ее в Стэверли, хотя такого парня найти здесь нелегко.
   Последние слова он произнес с усмешкой.
   – Не знаю, что ты имеешь в виду, Джастин, но, осмелюсь сказать, мы все же найдем кого-нибудь, кто попросит ее руки. Она вполне может привлечь, но у нее нет хорошей одежды.
   – Конечно, мама, и лучше тебя с этим никто не справится.
   – Уверяю тебя, я об этом и не думала. Хотя это легко исправить. У меня есть изумительные ткани, газовые, batiste – из тончайшего хлопка, последний крик моды. Иветт сошьет для нее платья. Мы найдем ей мужа, и ты будешь свободен от обязательств.
   Теперь маркиза улыбалась, в глазах появился блеск, и она выглядела намного моложе, чем несколько минут назад.
   – Ну, мальчик мой, а ты меня напугал. Я думала, ты заинтересовался этой девочкой.
   Лорд Вулкан подошел к окну. Он наклонился вперед, подставляя лицо солнечному свету; в эту минуту он выглядел юным и неискушенным.
   – Когда-нибудь, мама, Мэндрейку нужен будет наследник.
   – Когда-нибудь, конечно, но не сейчас, Джастин. Я не переживу, если стану бабушкой. А что, Юстас только вчера вечером сказал, что ты больше похож на моего младшего брата, чем на сына.
   – Юстасу Кэррингтону всего двадцать три года, – ответил маркиз. – Он еще и крайне распутный молодой человек. Я не могу одобрить твое новое увлечение.
   – Он богат. – Она рассмеялась. – Дорогой Джастин, ты никогда не одобрял моих связей с молодыми мужчинами. Не забуду, как сильно ты переживал, когда впервые узнал, что у меня есть любовник. Не помню даже, кто именно. Чарлз Шеррингэм или Уильям Фелтон? Не могу вспомнить, но мне хорошо запомнилось, как ты разозлился. Ты был тогда совсем юным. Как я смеялась!