Не успели эти слова слететь с ее губ, как Шина сама испугалась сказанного и того вызова, который прозвучал в них. В следующий миг ее взгляд встретился со взглядом герцога де Сальвуара — взгляд бедно одетой девушки-горянки и щегольски одетого самоуверенного мужчины с циничным выражением лица. Обмен взглядами означал войну, и оба прекрасно это понимали. Да, это была война — неизбежная, смертельная и безжалостная. Война, в которой один из соперников непременно станет победителем. Присутствовавшие в комнате молодые дворяне поняли, что в эту минуту произошло нечто серьезное и судьбоносное, однако никто не осмелился нарушить возникшую тишину. Затем очень-очень медленно герцог встал на ноги. Какое-то мгновение он стоял, возвышаясь над хрупкой, маленькой Шиной, и голова его при этом едва не касалась потолка.
Затем отвесил изящный и утрированно куртуазный поклон.
— К вашим услугам, сударыня! — произнес он. — Встретимся в Париже!
Остальные придворные продолжали молчать. Герцог повернулся и вышел из комнаты. Дверь за его спиной закрылась.
Шина даже не повернула головы. Она знала, что нечто мощное, бурное и пугающее осталось позади, и комната показалась ей пугающе пустынной. Ее охватила необычайная усталость и оглушающее одиночество.
Глава 2
Затем отвесил изящный и утрированно куртуазный поклон.
— К вашим услугам, сударыня! — произнес он. — Встретимся в Париже!
Остальные придворные продолжали молчать. Герцог повернулся и вышел из комнаты. Дверь за его спиной закрылась.
Шина даже не повернула головы. Она знала, что нечто мощное, бурное и пугающее осталось позади, и комната показалась ей пугающе пустынной. Ее охватила необычайная усталость и оглушающее одиночество.
Глава 2
До Парижа оставался совсем короткий отрезок пути.
Прильнув к окошку кареты, Шина во все глаза разглядывала великолепные замки, мимо которых они проезжали. Помимо восхитительных архитектурных сооружений, се восхищение вызывали прекрасно возделанные поля, простиравшиеся по обе стороны дороги, покуда хватало глаз.
Чем ближе она подъезжала к конечной цели своего долгого путешествия, тем сильнее осознавала несоответствие своей скромной внешности и одеяния тому великолепию, которым отличалась Франция. Не ожидала она и того, сколь шикарной окажется карета, которую король отправил, чтобы доставить к юной шотландской королеве ее новую гувернантку.
— Мы направимся в Париж с большой скоростью, — сообщил ей один из придворных, состоявший в числе прочих участников эскорта. После плохих шотландских дорог и неудобных карет, на которых Шине доводилось ездить до этого, она никак не могла свыкнуться с мыслью, что лошади могут скакать так быстро, а путешествие оказаться легким и необременительным.
Она ехала, уютно откинувшись на мягкие подушки. Ее колени были накрыты бархатным ковром, отороченным по краям мехом. Шина с кривой усмешкой подумала, что ее скромный наряд совсем не соответствует столь изысканному внутреннему убранству кареты.
Покидая Шотландию, она казалась себе такой элегантной, после того как полночи просидела вместе со старой: швеей, пытаясь добиться того фасона, который представлялся ей модным и достойным девушки, на чью долю выпала честь прислуживать самой королеве Шотландии. Теперь же ей казалось, что она наверняка станет источником неиссякаемых насмешек французских придворных. Стоит лишь припомнить элегантных молодых людей, которые встретили юную гостью из Шотландии в гостинице и которые сейчас сопровождают ее карету. Они скакали верхом по обе стороны экипажа, и серебряные украшения на сбруе их коней ярко сверкали под лучами тусклого, бледного солнца. Нарядные бархатные и атласные плащи развевались у них за спиной, а страусовые перья на шляпах плавно покачивались в такт лошадиному бегу.
— Должно быть, я кажусь им похожей на простую служанку, — прошептала себе под нос Шина. Однако в следующее же мгновение она дерзко подняла подбородок. Она ничем не хуже этих нарядных молодых дворян. В ее жилах течет кровь древнего благородного рода шотландских воинов, приближенных королей ее прекрасной родины. Именно поэтому ее и выбрали для того, чтобы она находилась рядом со своей любимой королевой.
И все же в семнадцать лет трудно постоянно проявлять решительность, сталкиваясь не с несчастиями, а с изобилием окружающей жизни. От взглядов Шины не ускользало то, что в каждой гостинице, в которой они останавливались, конюхи почтительно выскакивали навстречу путешественникам, чтобы поменять лошадей, хозяева гостиниц кланялись до земли, а служанки склонялись в низком реверансе.
Все объяснялось тем, что Шина путешествовала в королевской карете и поэтому находилась под покровительством короля Франции. Таким образом, ее, Шину, встречали с глубоким почтением, граничащим едва ли не с благоговением.
Это было нечто доселе незнакомое юной девушке, прожившей почти всю свою короткую жизнь в скромном замке в Пертшире.
Священник, сопровождавший Шину в поездке по морю, дальше с ней не поехал. Ему предстояло вернуться в Кале и Присоединиться к английскому гарнизону, после чего вернуться на родину вместе с истосковавшимися по родной стране воинами.
Шина и Мэгги остались одни. Девушка была рада, что Мэгги, нескладная, некрасивая, с умными проницательными глазами, сильная духом и такая родная, находится рядом с ней. Ее присутствие позволяло Шине надеяться на то, что благодаря ее поддержке она сможет преодолеть все грядущие трудности.
— Успокойся, милая, — словно прочитав мысли юной девушки, сказала по-шотландски Мэгги. — Ты ничем не хуже этих разряженных щеголей. Даже лучше, гораздо лучше. Единственное, что у них есть, но чего нет у тебя, — это деньги. А что могут дать им деньги, кроме праздности и развращенности?
— Не надо так говорить, Мэгги, — ответила ей Шина с улыбкой, чувствуя, что может в любое мгновение горько расплакаться. — Мы же еще не видели с тобой двора французского короля. Нельзя судить о том, чего не видел. Король был так добр к нам. Посмотри на эту чудную карету и эскорт!
Нас с тобой приняли не менее пышно, чем саму нашу молодую королеву!
Мэгги презрительно фыркнула.
— Да ты посмотри на эти перья! Мужчины разодеты как женщины — все в шелках, атласе и бриллиантах! Я бы предпочла, чтобы нас сопровождали обычные шотландские воины в простых одеждах, но с острыми верными клинками!
Сомнительно, чтобы кто-нибудь из этой братии бросился бы в бой за Ее Величество!
— Тихо, Мэгги, успокойся! — проворчала Шина.
— Они все равно не понимают нас, — заносчиво ответила Мэгги.
— Ты только посмотри на этот дом! — восхищенно прошептала Шина, когда карета проплыла мимо величественного загородного дома, располагавшегося немного в стороне от дороги в тенистом саду с прудами различной геометрической формы и фонтанами, выбрасывающими ввысь струи воды.
По зеркальной глади прудов скользили черные и белые лебеди. У Шины возникло ощущение, будто она оказалась , в настоящей сказке. Девушка с легкой грустью вспомнила родной дом, старые крепостные стены, давно нуждающиеся в ремонте двери и лестницы, убого обставленные неуютные комнаты.
Во Франции ей все казалось нарядным и как будто только что заново покрашенным. Даже деревни, через которые они проезжали, представлялись ей чистыми и аккуратными, а их обитатели — счастливыми и благоденствующими. В Шотландии ей доводилось немало слышать рассказов об экстравагантности французских монархов, о том, например, как Франциск I, отец ныне царствующего короля, немилосердно облагал налогами своих подданных для ведения войны против Испании и ради блага своих бесчисленных любовниц, повсюду следовавших за ним.
Шина не забыла, как ее дядя граф Либстсрский гневно осуждал легкомысленный образ жизни французского государя.
— Беспутный и развращенный человек! — рокотал он густым басом. — Человек, который умер от болезни, вызванной порочными излишествами! Монарх, позоривший монархию!
Тогда Шина была еще совсем мала и многого не понимала, а ее дядя не осознавал ее присутствие и не видел, что девочка, сидевшая возле окна и наполовину скрытая бархатной шторой, испуганно вслушивается в его слова.
— Не забывайте о том, сэр, что он все-таки являлся покровителем искусств, — осторожно заметил кто-то.
— Искусство! — громко вскричал лорд Либстер. — К чему иному может привести, как не к распущенности! Для нынешних властителей Франции это означает статуи и картины с изображениями обнаженных женщин. Это означает разврат вместо строгой дисциплины, апатию и слабоволие вместо силы и решительности!
Шину тогда удивило, почему взрослые так неприязненно относятся к французскому королю, жившему так далеко от берегов Шотландии и умершему давным-давно. После этого взрослые переключили разговор на Генриха II, сына Франциска, восседавшего теперь на троне Франции, чьему покровительству они вверили судьбу юной королевы Шотландии.
Удивительно, думала Шина, как все эти истории и сплетни смогли преодолеть огромные водные пространства, отделяющие друг от друга две страны. Однако самое поразительное, что Мария Стюарт очаровала самого французского короля! Она пела перед ним, декламировала стихи, чем буквально растрогала великого монарха до слез. В Шотландии часто вспоминали о том, как Мария впервые почтительно присела в реверансе перед Генрихом II во дворце Сен-Жермен — ей тогда не было еще и шести, — и тот воскликнул:
«Какой восхитительный ребенок!»
Именно такие комплименты подкрепляли верность суровых шотландцев и заставляли их постоянно быть начеку, чтобы в любой миг отразить набеги англичан.
— Сообщи Ее Величеству, что мы денно и нощно стоим на страже наших границ и готовы в любую минуту дать отпор врагам нашего отечества! — сказал Юэн Маккрэгган, прощаясь с дочерью перед отъездом во Францию. — Расскажи ей о том, что шотландцы по-прежнему хранят ей верность и стоят на страже ее интересов, расскажи ей, как много значит она для всех нас, что мы с нетерпением ждем ее возвращения на родину.
Шину глубоко тронула простота и искренность отцовского напутствия. Она знала, что отец прав, что люди, провожавшие корабль, на котором она отплывала во Францию, от чистого сердца желали ей удачи.
В те минуты она была убеждена в том, что поступает абсолютно правильно. Нельзя допустить, чтобы Мария Стюарт забывала о тех, кто готов отдать за нее жизнь.
Ей подумалось, что будет нетрудно рассказать королеве о героизме, силе духа и мужестве простых шотландцев, готовых отстаивать свой родной край и свою королеву с любым противником, даже более сильным и превосходящим их численно.
Теперь же, когда с каждой минутой сокращалось расстояние до желанной цели — Парижа, — Шину охватил страх.
Что общего у этой богатой, залитой ярким солнечным светом страны с горами, долинами, болотами, озерами и ручьями суровой Шотландии, с просторами ее родной страны, где можно ехать долгие дни и не встретить ни единой души?
— Мэгги, мне страшно! — повинуясь какому-то неясному чувству, призналась Шина.
— Стыдитесь, сударыня! Вы же храбрая девушка! — оборвала ее служанка.
Однако Мэгги отвела при этом взгляд в сторону, и они поняли, что обе испытывают одно и то же чувство неуверенности и страшатся того, что ждет их в чужой стране в будущем.
— Они славные джентльмены, — произнесла Мэгги едва ли не с нежностью в голосе. — Несмотря на все свои шикарные наряды. Они проведут нас прямо к дверям апартаментов Его Величества короля.
— Ах, если бы у нас только были деньги, чтобы купить себе новую одежду, — едва слышно промолвила Шина.
— Они должны будут забрать нас, как только найдут, — ответила Мэгги. — Те, кто сражается за честь Ее Величества, чаще всего совершенно раздеты и разуты. Пусть она помнит об этом. Сделайте так, чтобы она поняла, что жертвы, которые приносятся ради нее, ложатся не только на плечи мужчин, но и их жен и детей.
— Я попытаюсь, — скромно ответила Шина и тут же подбодрила себя мыслью о том, что Мария Стюарт на три года моложе ее, почти ребенок, тогда как она, Шина, уже почти самая настоящая женщина. Наставить на путь истинный ребенка — дело не такое уж сложное.
Однако, несмотря на успокаивающие заверения, руки девушки оставались холодными. Когда же она прикоснулась к рукам графа Гюстава де Клода, пальцы ее слегка дрожали.
Шина знала, что прибывает в настоящий дворец, как дворец короля, но даже представить себе не могла, что здесь окажется так много слуг, лакеев, мажордомов и стражников, не говоря уже о многочисленных зеваках, которые непонятно чем занимались и непонятно что делали здесь.
Шине дали всего пару минут, чтобы привести себя в порядок после путешествия, и тут же, не позволив переодеться, проводили прямо в королевскую резиденцию.
Шина была готова презирать и даже ненавидеть этого человека. Рассказы о его любовной связи с Дианой де Пуатье не прибавили пиетета к его личности, равно как и слухи о том, как оскорбительно холодно король относится к своей царственной супруге, и о том, что по приказу короля повсюду во дворце стены и двери украшены монограммой из букв «Д»и «Г»— Диана и Генрих. Эти рассказы неизменно заставляли отца Шины издавать звуки презрения и возмущения.
Шина точно не представляла себе, как может выглядеть король Франции. Воображение почему-то рисовало ей образ темноволосого мужчины с грубоватыми и немного зловещими чертами лица с выражением меланхолического спокойствия в глазах.
— Ваше Величество, позвольте представить вам мистрисс Шину Маккрэгган! — услышала девушка за спиной чей-то голос и низко склонилась в почтительном глубоком поклоне.
— Мистрисс Маккрэгган, мы ожидали вашего прибытия, — раздался голос короля.
— Благодарю вас, сир!
Шина с удивлением услышала свой собственный голос — чистый, звонкий и, вне всякого сомнения, смелый. Девушка выпрямилась перед королем и застыла — стройная, маленького роста, в своем грубом, домотканой шерсти платье, с головой, гордо поднятой так высоко, что лучи вечернего солнца, проникавшие через окно за спиной короля, красиво золотили ее рыжие локоны.
— Ваше путешествие прошло удачно, сударыня?
— Море было очень бурным, сир.
Король кивнул, как будто одобряя то, что море было неспокойным. После чего добавил:
— Вы прекрасно говорите по-французски.
— Моя бабушка была француженка, сир.
— Да, да, я помню. Жанна де Бурже, это одна из старейших семей Франции. В ваших жилах течет благородная кровь, мистрисс Маккрэгган!
— Я также горжусь и своей шотландской кровью, сир!
— Да, да, конечно.
Разговор с новой гувернанткой Марии Стюарт, видимо, утомил короля. Он как-то растерянно оглядел присутствующих, как будто не зная, что сказать дальше или как поступить, а может быть, даже надеясь получить подсказку с чьей-либо стороны, В этот момент открылась дверь и лицо монарха неожиданно изменилось. Выражение меланхолии мгновенно улетучилось. Исчезла куда-то и неуверенность. Король решительно направился к двери. Шина обернулась. В комнату вошла женщина столь удивительной красоты, что юная шотландка даже усомнилась: неужели Господь Бог способен наделять женщин такой красотой? Она была уже немолода, и все же в ее движениях было нечто такое, что позволяло назвать ее по-девичьи гибкой и грациозной. Шине показалось, что ее присутствие было чем-то сродни солнечному весеннему дню, неожиданно пришедшему на смену зимним сумеркам. Она была одета в белое с черными крапинками. Однако такое необычное сочетание белого с черным лишь сильнее подчеркивало белизну ее кожи.
Она похожа на камелию, подумала Шина, удивленная тем, что в голову ей пришел столь поэтичный образ.
Первой нарушила затянувшуюся паузу герцогиня.
— Простите меня, сир, если я опоздала, — сказала она.
Король склонился, чтобы поднять руку герцогини на уровень своих губ.
— Вы прекрасно знаете, что каждый час, проведенный без вас, кажется мне вечностью, — тихо произнес он.
Сказанные им слова могли расслышать только те» кто стоял к нему ближе всего, однако светившиеся в глазах Его Высочества обожание и восхищение и произошедшая с ним после появления герцогини перемена были заметны всем.
Не выпуская руку герцогини, король повернулся в сторону Шины.
— К нам прибыла мистрисс Маккрэгган, — пояснил он. — Путешествие, которое она совершила, было тяжелым, но наша гостья так молода, что легко перенесла его.
Прекрасная герцогиня одарила Шину улыбкой, улыбкой столь теплой и дружелюбной, что девушке показалось, что от нее ей на самом деле сделалось немного теплее.
— Мы рады вашему приезду, мистрисс Маккрэгган, — произнесла герцогиня. После того как Шина поклонилась ей, она добавила:
— Ваша королева с нетерпением ожидала вашего прибытия. Ей будет, несомненно, приятно услышать последние новости со своей далекой родины и узнать о том, как скучают по ней ее славные подданные!
Слова, произнесенные герцогиней, искренне тронули Шину.
— Действительно, Ваша милость, все мысли шотландцев сейчас только о том, когда же к ним вернется их любимая королева.
— Так и должно быть, — заметил король. — А сейчас, мистрисс Маккрэгган, герцогиня до Валентинуа проводит вас к вашей доброй повелительнице.
Шина почувствовала, что вся напряглась. Так, значит, перед ней находится сама Диана де Пуатье, герцогиня де Валентинуа, та самая женщина, которая околдовала короля Франции настолько, что он не может смотреть ни на какую другую женщину. Шине следовало это понять, как только герцогиня вошла в комнату, однако она была настолько поражена красотой и очарованием этой удивительной женщины, что на какое-то время забыла обо всех этих слухах и сплетнях, ходивших о Диане де Пуатье по всей Шотландии. Шина никак не могла предположить, что когда-нибудь увидит ее. Ей казалось, что король Франции прячет свою любовницу в каком-нибудь потайном месте и прячет ее от посторонних глаз. И Шина никогда не предполагала, что…
— Королева находится под моим покровительством, — спокойно пояснила герцогиня. — Я руковожу ее образованием. Ее Величество — способная, многообещающая ученица.
Вы удивитесь ее разносторонним талантам и тому многому, что она узнала за несколько последних лет.
Шина не нашла, что ответить на это. Интересно, что бы сказали на это ее отец и другие шотландские вельможи? Что сказали бы они, узнай, что их королеву обучает и воспитывает куртизанка, едва ли не шлюха, из числа тех, кто следует за войсками или выходит на свой ночной промысел на улицы Эдинбурга?
Диана де Пуатье! Ее нередко называли ведьмой. И вот теперь эта женщина, двигающаяся с непередаваемой грацией и изяществом, ведет ее. Шину, по коридорам королевского дворца.
Одним лишь небесам ведомо, думала Шина, чему могла научиться в этой стране юная шотландская королева. А что, если Ее Величество обучили колдовству и искусству лжи, обучили тому, как вводить в заблуждение мужчин, чтобы они забывали о своем долге и чести ради одной лишь восхитительной женской улыбки?
— Вы, должно быть, очень устали после проделанного вами путешествия, — произнесла после недолгой паузы герцогиня, и Шине показалось, что ее голос звучит гипнотически притягательно и способен внушить все, что угодно.
— Я приказала приготовить вам комнату рядом с покоями вашей королевы. Мне кажется, вам будет о чем поговорить в первые дни. После того как вы познакомитесь, вам будет лучше отправиться наверх и лечь спать. Если же вы не очень устали, то мы приглашаем вас на обед. После обеда можно будет потанцевать, но если вы все же желаете отдохнуть и набраться сил, то я не настаиваю на том, чтобы вы присоединились к нашему обществу.
— Я не нуждаюсь в отдыхе, — сухо произнесла Шина. До нее постепенно стало доходить величие возложенной на нее задачи. Как же ей справиться с тем вредоносным влиянием, которое эта недобрая женщина уже успела оказать на юную королеву Шотландии? Не исключено, что Марии Стюарт намеренно навязывали общество только этой женщины и рядом с ней никогда не было ни одной приличной, уважаемой женщины, с которой можно было бы посоветоваться в трудную минуту, когда трудно разобраться с тем или иным вопросом и отличить правду от лжи.
— Ваша королева в настоящий момент очень занята, — произнесла герцогиня. — Она учит свою роль в предстоящем театральном представлении, которое она и королевские дети на следующей неделе будут разыгрывать перед Его Величеством королем. Надеюсь, что и вы поможете нам в послед — ' них приготовлениях к показу пьесы.
Шина почувствовала, что по ее телу пробежала дрожь.
Лицедейство! Что бы сказал на это ее отец? Девушка явственно представила себе, как сэр Юэн в ужасе воздевает вверх руки, как гневно восклицает, узнав о том, что Марию Стюарт заставили выйти на театральные подмостки как простую актрису. Пусть даже выступать ей придется перед королем Франции и придворными, но суть дела это совершенно не меняет.
Они приблизились к концу коридора, стены которого были увешаны картинами, а пол выложен мягкими коврами.
Затем повернули и вошли в новый коридор.
— Эта часть дворца, — пояснил герцогиня, — отдана королевским детям. Некоторые из них, как вы знаете, еще совсем маленькие, а вот дофин и ваша молодая королева примерно одного возраста и имеют вдобавок общие интересы.
Но у вашей королевы здесь немало и других знакомых — детей французских дворян, которые получают в королевском дворце знания и предаются всевозможным играм и развлечениям, насчитывается тридцать семь.
— Тридцать семь! — удивленно воскликнула Шина.
Герцогиня де Валентинуа улыбнулась своей очаровательной неповторимой улыбкой, обнажив превосходные, ослепительной белизны зубы.
— Да, тридцать семь. Надеюсь, вы не думали, что Мы оставим нашу юную шотландскую гостью в одиночестве, без приятного общества, игр и забав?
— Нет… конечно же, нет . — запнувшись, произнесла Шина.
— Сначала домой отправили се подружек — все четыре носили имя Мария — исключительно ради того, чтобы ваша королева смогла научиться французскому языку и не замыкалась в кругу соотечественниц. Теперь ее подруги вернулись, потому что Мария Стюарт превосходно изъясняется на языке прекрасной Франции, но во дворце их в настоящий момент нет, они сейчас находятся в путешествии. Только Мария Стюарт вернулась в Париж специально для того, чтобы поприветствовать вас.
— Это весьма любезно со стороны Ее Величества, — поспешила сказать Шина.
— Как раз здесь мы сейчас и увидим ее, — произнесла герцогиня.
Лакей в ливрее почтительно распахнул указанную Ее милостью дверь. Шина последовала за герцогиней в комнату.
Ей показалось, что все это было утомительным приготовлением к тому мгновению, когда она увидит свою королеву, когда она приступит к тому делу, ради которого ее послали во Францию и ради которого она преодолела такое огромное расстояние.
А затем канделябры, светло-серые стены, ковер с узором из роз и изысканные гобелены проплыли перед ее глазами ярким, красочным калейдоскопом и превратились лишь в красивую оправу для той самой особы, которая ожидала ее в дальнем конце салона, — Шина увидела Марию Стюарт.
Она ожидала увидеть ребенка. Вместо этого перед Шиной предстала молодая женщина, которая казалась старше даже ее самой. Волосы се напоминали жидкое золото, о котором так много писали в своих творениях многие поэты.
Этот цвет не то чтобы был не похож на цвет волос юной представительницы клана Маккрэгганов, и все же имел с ним мало общего.
Мария Стюарт была выше Шины, а ее полное овальной формы лицо отличалось почти классической красотой. Оно было безупречно в своей красоте, но его холодная, без каких-либо изъянов красота делала его слегка маловыразительным.
И все же красота Марии Стюарт заключалась в ее коже, длинных, изящных, белых как снег руках и в величественной осанке. В ней все было красиво, и никакая часть се внешности не имела совершенно никаких изъянов. И все же Шина испытывала странное, необъяснимое чувство, как будто ожидала слишком много, но чего все-таки недополучила.
Ноги сами повели Шину вперед, подчиняясь какому-то подсознательному приказу. Когда она сделала реверанс, королева обратилась к ней:
— Так вот вы какая, Шина Маккрэгган! Я думала, что вспомню вашу внешность, но мне это не удалось. Раньше я вас никогда не видела!
В ее голосе прозвучало легкое разочарование, И, уловив это, Шина поспешила сказать:
— Мы с вами встречались Ваше Высочество, правда, это было очень-очень давно! Вы были тогда совершенным младенцем!
— Я почему-то думала, что у вас будут темные волосы, — произнесла Мария Стюарт. — Должно быть, я вас с кем-то перепутала.
Шина выпрямилась. Она никак не предполагала, что ее первый разговор с королевой Шотландии получится именно таким. Девушка долго размышляла над тем, что она скажет Марин Стюарт при их первой встрече, тщательно подбирала в уме слова. Теперь же она в полном смущении стояла перед своей королевой, не в состоянии сказать что-нибудь вразумительное, соответствующее случаю. Дома она часто перебирала в уме те слова, которые собиралась сказать королеве при первой встрече. Теперь же девушка испытывала сильное смущение от того, что сейчас все эти слова никак не могут прийти ей на память.
— Интересно, за кого я могла вас принимать? — настаивала Мария Стюарт, глядя мимо Шины. Ее взгляд был устремлен на какого-то человека, только что стоявшего в дальнем углу и поспешно шагнувшего вперед.
Поняв, кто это такой. Шина вся напряглась. Это был тот самый человек, дворянин, встретившийся ей в портовой гостинице. Тот самый человек, который своими грубыми и циничными высказываниями оскорблял ее любимую Шотландию.
Прильнув к окошку кареты, Шина во все глаза разглядывала великолепные замки, мимо которых они проезжали. Помимо восхитительных архитектурных сооружений, се восхищение вызывали прекрасно возделанные поля, простиравшиеся по обе стороны дороги, покуда хватало глаз.
Чем ближе она подъезжала к конечной цели своего долгого путешествия, тем сильнее осознавала несоответствие своей скромной внешности и одеяния тому великолепию, которым отличалась Франция. Не ожидала она и того, сколь шикарной окажется карета, которую король отправил, чтобы доставить к юной шотландской королеве ее новую гувернантку.
— Мы направимся в Париж с большой скоростью, — сообщил ей один из придворных, состоявший в числе прочих участников эскорта. После плохих шотландских дорог и неудобных карет, на которых Шине доводилось ездить до этого, она никак не могла свыкнуться с мыслью, что лошади могут скакать так быстро, а путешествие оказаться легким и необременительным.
Она ехала, уютно откинувшись на мягкие подушки. Ее колени были накрыты бархатным ковром, отороченным по краям мехом. Шина с кривой усмешкой подумала, что ее скромный наряд совсем не соответствует столь изысканному внутреннему убранству кареты.
Покидая Шотландию, она казалась себе такой элегантной, после того как полночи просидела вместе со старой: швеей, пытаясь добиться того фасона, который представлялся ей модным и достойным девушки, на чью долю выпала честь прислуживать самой королеве Шотландии. Теперь же ей казалось, что она наверняка станет источником неиссякаемых насмешек французских придворных. Стоит лишь припомнить элегантных молодых людей, которые встретили юную гостью из Шотландии в гостинице и которые сейчас сопровождают ее карету. Они скакали верхом по обе стороны экипажа, и серебряные украшения на сбруе их коней ярко сверкали под лучами тусклого, бледного солнца. Нарядные бархатные и атласные плащи развевались у них за спиной, а страусовые перья на шляпах плавно покачивались в такт лошадиному бегу.
— Должно быть, я кажусь им похожей на простую служанку, — прошептала себе под нос Шина. Однако в следующее же мгновение она дерзко подняла подбородок. Она ничем не хуже этих нарядных молодых дворян. В ее жилах течет кровь древнего благородного рода шотландских воинов, приближенных королей ее прекрасной родины. Именно поэтому ее и выбрали для того, чтобы она находилась рядом со своей любимой королевой.
И все же в семнадцать лет трудно постоянно проявлять решительность, сталкиваясь не с несчастиями, а с изобилием окружающей жизни. От взглядов Шины не ускользало то, что в каждой гостинице, в которой они останавливались, конюхи почтительно выскакивали навстречу путешественникам, чтобы поменять лошадей, хозяева гостиниц кланялись до земли, а служанки склонялись в низком реверансе.
Все объяснялось тем, что Шина путешествовала в королевской карете и поэтому находилась под покровительством короля Франции. Таким образом, ее, Шину, встречали с глубоким почтением, граничащим едва ли не с благоговением.
Это было нечто доселе незнакомое юной девушке, прожившей почти всю свою короткую жизнь в скромном замке в Пертшире.
Священник, сопровождавший Шину в поездке по морю, дальше с ней не поехал. Ему предстояло вернуться в Кале и Присоединиться к английскому гарнизону, после чего вернуться на родину вместе с истосковавшимися по родной стране воинами.
Шина и Мэгги остались одни. Девушка была рада, что Мэгги, нескладная, некрасивая, с умными проницательными глазами, сильная духом и такая родная, находится рядом с ней. Ее присутствие позволяло Шине надеяться на то, что благодаря ее поддержке она сможет преодолеть все грядущие трудности.
— Успокойся, милая, — словно прочитав мысли юной девушки, сказала по-шотландски Мэгги. — Ты ничем не хуже этих разряженных щеголей. Даже лучше, гораздо лучше. Единственное, что у них есть, но чего нет у тебя, — это деньги. А что могут дать им деньги, кроме праздности и развращенности?
— Не надо так говорить, Мэгги, — ответила ей Шина с улыбкой, чувствуя, что может в любое мгновение горько расплакаться. — Мы же еще не видели с тобой двора французского короля. Нельзя судить о том, чего не видел. Король был так добр к нам. Посмотри на эту чудную карету и эскорт!
Нас с тобой приняли не менее пышно, чем саму нашу молодую королеву!
Мэгги презрительно фыркнула.
— Да ты посмотри на эти перья! Мужчины разодеты как женщины — все в шелках, атласе и бриллиантах! Я бы предпочла, чтобы нас сопровождали обычные шотландские воины в простых одеждах, но с острыми верными клинками!
Сомнительно, чтобы кто-нибудь из этой братии бросился бы в бой за Ее Величество!
— Тихо, Мэгги, успокойся! — проворчала Шина.
— Они все равно не понимают нас, — заносчиво ответила Мэгги.
— Ты только посмотри на этот дом! — восхищенно прошептала Шина, когда карета проплыла мимо величественного загородного дома, располагавшегося немного в стороне от дороги в тенистом саду с прудами различной геометрической формы и фонтанами, выбрасывающими ввысь струи воды.
По зеркальной глади прудов скользили черные и белые лебеди. У Шины возникло ощущение, будто она оказалась , в настоящей сказке. Девушка с легкой грустью вспомнила родной дом, старые крепостные стены, давно нуждающиеся в ремонте двери и лестницы, убого обставленные неуютные комнаты.
Во Франции ей все казалось нарядным и как будто только что заново покрашенным. Даже деревни, через которые они проезжали, представлялись ей чистыми и аккуратными, а их обитатели — счастливыми и благоденствующими. В Шотландии ей доводилось немало слышать рассказов об экстравагантности французских монархов, о том, например, как Франциск I, отец ныне царствующего короля, немилосердно облагал налогами своих подданных для ведения войны против Испании и ради блага своих бесчисленных любовниц, повсюду следовавших за ним.
Шина не забыла, как ее дядя граф Либстсрский гневно осуждал легкомысленный образ жизни французского государя.
— Беспутный и развращенный человек! — рокотал он густым басом. — Человек, который умер от болезни, вызванной порочными излишествами! Монарх, позоривший монархию!
Тогда Шина была еще совсем мала и многого не понимала, а ее дядя не осознавал ее присутствие и не видел, что девочка, сидевшая возле окна и наполовину скрытая бархатной шторой, испуганно вслушивается в его слова.
— Не забывайте о том, сэр, что он все-таки являлся покровителем искусств, — осторожно заметил кто-то.
— Искусство! — громко вскричал лорд Либстер. — К чему иному может привести, как не к распущенности! Для нынешних властителей Франции это означает статуи и картины с изображениями обнаженных женщин. Это означает разврат вместо строгой дисциплины, апатию и слабоволие вместо силы и решительности!
Шину тогда удивило, почему взрослые так неприязненно относятся к французскому королю, жившему так далеко от берегов Шотландии и умершему давным-давно. После этого взрослые переключили разговор на Генриха II, сына Франциска, восседавшего теперь на троне Франции, чьему покровительству они вверили судьбу юной королевы Шотландии.
Удивительно, думала Шина, как все эти истории и сплетни смогли преодолеть огромные водные пространства, отделяющие друг от друга две страны. Однако самое поразительное, что Мария Стюарт очаровала самого французского короля! Она пела перед ним, декламировала стихи, чем буквально растрогала великого монарха до слез. В Шотландии часто вспоминали о том, как Мария впервые почтительно присела в реверансе перед Генрихом II во дворце Сен-Жермен — ей тогда не было еще и шести, — и тот воскликнул:
«Какой восхитительный ребенок!»
Именно такие комплименты подкрепляли верность суровых шотландцев и заставляли их постоянно быть начеку, чтобы в любой миг отразить набеги англичан.
— Сообщи Ее Величеству, что мы денно и нощно стоим на страже наших границ и готовы в любую минуту дать отпор врагам нашего отечества! — сказал Юэн Маккрэгган, прощаясь с дочерью перед отъездом во Францию. — Расскажи ей о том, что шотландцы по-прежнему хранят ей верность и стоят на страже ее интересов, расскажи ей, как много значит она для всех нас, что мы с нетерпением ждем ее возвращения на родину.
Шину глубоко тронула простота и искренность отцовского напутствия. Она знала, что отец прав, что люди, провожавшие корабль, на котором она отплывала во Францию, от чистого сердца желали ей удачи.
В те минуты она была убеждена в том, что поступает абсолютно правильно. Нельзя допустить, чтобы Мария Стюарт забывала о тех, кто готов отдать за нее жизнь.
Ей подумалось, что будет нетрудно рассказать королеве о героизме, силе духа и мужестве простых шотландцев, готовых отстаивать свой родной край и свою королеву с любым противником, даже более сильным и превосходящим их численно.
Теперь же, когда с каждой минутой сокращалось расстояние до желанной цели — Парижа, — Шину охватил страх.
Что общего у этой богатой, залитой ярким солнечным светом страны с горами, долинами, болотами, озерами и ручьями суровой Шотландии, с просторами ее родной страны, где можно ехать долгие дни и не встретить ни единой души?
— Мэгги, мне страшно! — повинуясь какому-то неясному чувству, призналась Шина.
— Стыдитесь, сударыня! Вы же храбрая девушка! — оборвала ее служанка.
Однако Мэгги отвела при этом взгляд в сторону, и они поняли, что обе испытывают одно и то же чувство неуверенности и страшатся того, что ждет их в чужой стране в будущем.
— Они славные джентльмены, — произнесла Мэгги едва ли не с нежностью в голосе. — Несмотря на все свои шикарные наряды. Они проведут нас прямо к дверям апартаментов Его Величества короля.
— Ах, если бы у нас только были деньги, чтобы купить себе новую одежду, — едва слышно промолвила Шина.
— Они должны будут забрать нас, как только найдут, — ответила Мэгги. — Те, кто сражается за честь Ее Величества, чаще всего совершенно раздеты и разуты. Пусть она помнит об этом. Сделайте так, чтобы она поняла, что жертвы, которые приносятся ради нее, ложатся не только на плечи мужчин, но и их жен и детей.
— Я попытаюсь, — скромно ответила Шина и тут же подбодрила себя мыслью о том, что Мария Стюарт на три года моложе ее, почти ребенок, тогда как она, Шина, уже почти самая настоящая женщина. Наставить на путь истинный ребенка — дело не такое уж сложное.
Однако, несмотря на успокаивающие заверения, руки девушки оставались холодными. Когда же она прикоснулась к рукам графа Гюстава де Клода, пальцы ее слегка дрожали.
Шина знала, что прибывает в настоящий дворец, как дворец короля, но даже представить себе не могла, что здесь окажется так много слуг, лакеев, мажордомов и стражников, не говоря уже о многочисленных зеваках, которые непонятно чем занимались и непонятно что делали здесь.
Шине дали всего пару минут, чтобы привести себя в порядок после путешествия, и тут же, не позволив переодеться, проводили прямо в королевскую резиденцию.
Шина была готова презирать и даже ненавидеть этого человека. Рассказы о его любовной связи с Дианой де Пуатье не прибавили пиетета к его личности, равно как и слухи о том, как оскорбительно холодно король относится к своей царственной супруге, и о том, что по приказу короля повсюду во дворце стены и двери украшены монограммой из букв «Д»и «Г»— Диана и Генрих. Эти рассказы неизменно заставляли отца Шины издавать звуки презрения и возмущения.
Шина точно не представляла себе, как может выглядеть король Франции. Воображение почему-то рисовало ей образ темноволосого мужчины с грубоватыми и немного зловещими чертами лица с выражением меланхолического спокойствия в глазах.
— Ваше Величество, позвольте представить вам мистрисс Шину Маккрэгган! — услышала девушка за спиной чей-то голос и низко склонилась в почтительном глубоком поклоне.
— Мистрисс Маккрэгган, мы ожидали вашего прибытия, — раздался голос короля.
— Благодарю вас, сир!
Шина с удивлением услышала свой собственный голос — чистый, звонкий и, вне всякого сомнения, смелый. Девушка выпрямилась перед королем и застыла — стройная, маленького роста, в своем грубом, домотканой шерсти платье, с головой, гордо поднятой так высоко, что лучи вечернего солнца, проникавшие через окно за спиной короля, красиво золотили ее рыжие локоны.
— Ваше путешествие прошло удачно, сударыня?
— Море было очень бурным, сир.
Король кивнул, как будто одобряя то, что море было неспокойным. После чего добавил:
— Вы прекрасно говорите по-французски.
— Моя бабушка была француженка, сир.
— Да, да, я помню. Жанна де Бурже, это одна из старейших семей Франции. В ваших жилах течет благородная кровь, мистрисс Маккрэгган!
— Я также горжусь и своей шотландской кровью, сир!
— Да, да, конечно.
Разговор с новой гувернанткой Марии Стюарт, видимо, утомил короля. Он как-то растерянно оглядел присутствующих, как будто не зная, что сказать дальше или как поступить, а может быть, даже надеясь получить подсказку с чьей-либо стороны, В этот момент открылась дверь и лицо монарха неожиданно изменилось. Выражение меланхолии мгновенно улетучилось. Исчезла куда-то и неуверенность. Король решительно направился к двери. Шина обернулась. В комнату вошла женщина столь удивительной красоты, что юная шотландка даже усомнилась: неужели Господь Бог способен наделять женщин такой красотой? Она была уже немолода, и все же в ее движениях было нечто такое, что позволяло назвать ее по-девичьи гибкой и грациозной. Шине показалось, что ее присутствие было чем-то сродни солнечному весеннему дню, неожиданно пришедшему на смену зимним сумеркам. Она была одета в белое с черными крапинками. Однако такое необычное сочетание белого с черным лишь сильнее подчеркивало белизну ее кожи.
Она похожа на камелию, подумала Шина, удивленная тем, что в голову ей пришел столь поэтичный образ.
Первой нарушила затянувшуюся паузу герцогиня.
— Простите меня, сир, если я опоздала, — сказала она.
Король склонился, чтобы поднять руку герцогини на уровень своих губ.
— Вы прекрасно знаете, что каждый час, проведенный без вас, кажется мне вечностью, — тихо произнес он.
Сказанные им слова могли расслышать только те» кто стоял к нему ближе всего, однако светившиеся в глазах Его Высочества обожание и восхищение и произошедшая с ним после появления герцогини перемена были заметны всем.
Не выпуская руку герцогини, король повернулся в сторону Шины.
— К нам прибыла мистрисс Маккрэгган, — пояснил он. — Путешествие, которое она совершила, было тяжелым, но наша гостья так молода, что легко перенесла его.
Прекрасная герцогиня одарила Шину улыбкой, улыбкой столь теплой и дружелюбной, что девушке показалось, что от нее ей на самом деле сделалось немного теплее.
— Мы рады вашему приезду, мистрисс Маккрэгган, — произнесла герцогиня. После того как Шина поклонилась ей, она добавила:
— Ваша королева с нетерпением ожидала вашего прибытия. Ей будет, несомненно, приятно услышать последние новости со своей далекой родины и узнать о том, как скучают по ней ее славные подданные!
Слова, произнесенные герцогиней, искренне тронули Шину.
— Действительно, Ваша милость, все мысли шотландцев сейчас только о том, когда же к ним вернется их любимая королева.
— Так и должно быть, — заметил король. — А сейчас, мистрисс Маккрэгган, герцогиня до Валентинуа проводит вас к вашей доброй повелительнице.
Шина почувствовала, что вся напряглась. Так, значит, перед ней находится сама Диана де Пуатье, герцогиня де Валентинуа, та самая женщина, которая околдовала короля Франции настолько, что он не может смотреть ни на какую другую женщину. Шине следовало это понять, как только герцогиня вошла в комнату, однако она была настолько поражена красотой и очарованием этой удивительной женщины, что на какое-то время забыла обо всех этих слухах и сплетнях, ходивших о Диане де Пуатье по всей Шотландии. Шина никак не могла предположить, что когда-нибудь увидит ее. Ей казалось, что король Франции прячет свою любовницу в каком-нибудь потайном месте и прячет ее от посторонних глаз. И Шина никогда не предполагала, что…
— Королева находится под моим покровительством, — спокойно пояснила герцогиня. — Я руковожу ее образованием. Ее Величество — способная, многообещающая ученица.
Вы удивитесь ее разносторонним талантам и тому многому, что она узнала за несколько последних лет.
Шина не нашла, что ответить на это. Интересно, что бы сказали на это ее отец и другие шотландские вельможи? Что сказали бы они, узнай, что их королеву обучает и воспитывает куртизанка, едва ли не шлюха, из числа тех, кто следует за войсками или выходит на свой ночной промысел на улицы Эдинбурга?
Диана де Пуатье! Ее нередко называли ведьмой. И вот теперь эта женщина, двигающаяся с непередаваемой грацией и изяществом, ведет ее. Шину, по коридорам королевского дворца.
Одним лишь небесам ведомо, думала Шина, чему могла научиться в этой стране юная шотландская королева. А что, если Ее Величество обучили колдовству и искусству лжи, обучили тому, как вводить в заблуждение мужчин, чтобы они забывали о своем долге и чести ради одной лишь восхитительной женской улыбки?
— Вы, должно быть, очень устали после проделанного вами путешествия, — произнесла после недолгой паузы герцогиня, и Шине показалось, что ее голос звучит гипнотически притягательно и способен внушить все, что угодно.
— Я приказала приготовить вам комнату рядом с покоями вашей королевы. Мне кажется, вам будет о чем поговорить в первые дни. После того как вы познакомитесь, вам будет лучше отправиться наверх и лечь спать. Если же вы не очень устали, то мы приглашаем вас на обед. После обеда можно будет потанцевать, но если вы все же желаете отдохнуть и набраться сил, то я не настаиваю на том, чтобы вы присоединились к нашему обществу.
— Я не нуждаюсь в отдыхе, — сухо произнесла Шина. До нее постепенно стало доходить величие возложенной на нее задачи. Как же ей справиться с тем вредоносным влиянием, которое эта недобрая женщина уже успела оказать на юную королеву Шотландии? Не исключено, что Марии Стюарт намеренно навязывали общество только этой женщины и рядом с ней никогда не было ни одной приличной, уважаемой женщины, с которой можно было бы посоветоваться в трудную минуту, когда трудно разобраться с тем или иным вопросом и отличить правду от лжи.
— Ваша королева в настоящий момент очень занята, — произнесла герцогиня. — Она учит свою роль в предстоящем театральном представлении, которое она и королевские дети на следующей неделе будут разыгрывать перед Его Величеством королем. Надеюсь, что и вы поможете нам в послед — ' них приготовлениях к показу пьесы.
Шина почувствовала, что по ее телу пробежала дрожь.
Лицедейство! Что бы сказал на это ее отец? Девушка явственно представила себе, как сэр Юэн в ужасе воздевает вверх руки, как гневно восклицает, узнав о том, что Марию Стюарт заставили выйти на театральные подмостки как простую актрису. Пусть даже выступать ей придется перед королем Франции и придворными, но суть дела это совершенно не меняет.
Они приблизились к концу коридора, стены которого были увешаны картинами, а пол выложен мягкими коврами.
Затем повернули и вошли в новый коридор.
— Эта часть дворца, — пояснил герцогиня, — отдана королевским детям. Некоторые из них, как вы знаете, еще совсем маленькие, а вот дофин и ваша молодая королева примерно одного возраста и имеют вдобавок общие интересы.
Но у вашей королевы здесь немало и других знакомых — детей французских дворян, которые получают в королевском дворце знания и предаются всевозможным играм и развлечениям, насчитывается тридцать семь.
— Тридцать семь! — удивленно воскликнула Шина.
Герцогиня де Валентинуа улыбнулась своей очаровательной неповторимой улыбкой, обнажив превосходные, ослепительной белизны зубы.
— Да, тридцать семь. Надеюсь, вы не думали, что Мы оставим нашу юную шотландскую гостью в одиночестве, без приятного общества, игр и забав?
— Нет… конечно же, нет . — запнувшись, произнесла Шина.
— Сначала домой отправили се подружек — все четыре носили имя Мария — исключительно ради того, чтобы ваша королева смогла научиться французскому языку и не замыкалась в кругу соотечественниц. Теперь ее подруги вернулись, потому что Мария Стюарт превосходно изъясняется на языке прекрасной Франции, но во дворце их в настоящий момент нет, они сейчас находятся в путешествии. Только Мария Стюарт вернулась в Париж специально для того, чтобы поприветствовать вас.
— Это весьма любезно со стороны Ее Величества, — поспешила сказать Шина.
— Как раз здесь мы сейчас и увидим ее, — произнесла герцогиня.
Лакей в ливрее почтительно распахнул указанную Ее милостью дверь. Шина последовала за герцогиней в комнату.
Ей показалось, что все это было утомительным приготовлением к тому мгновению, когда она увидит свою королеву, когда она приступит к тому делу, ради которого ее послали во Францию и ради которого она преодолела такое огромное расстояние.
А затем канделябры, светло-серые стены, ковер с узором из роз и изысканные гобелены проплыли перед ее глазами ярким, красочным калейдоскопом и превратились лишь в красивую оправу для той самой особы, которая ожидала ее в дальнем конце салона, — Шина увидела Марию Стюарт.
Она ожидала увидеть ребенка. Вместо этого перед Шиной предстала молодая женщина, которая казалась старше даже ее самой. Волосы се напоминали жидкое золото, о котором так много писали в своих творениях многие поэты.
Этот цвет не то чтобы был не похож на цвет волос юной представительницы клана Маккрэгганов, и все же имел с ним мало общего.
Мария Стюарт была выше Шины, а ее полное овальной формы лицо отличалось почти классической красотой. Оно было безупречно в своей красоте, но его холодная, без каких-либо изъянов красота делала его слегка маловыразительным.
И все же красота Марии Стюарт заключалась в ее коже, длинных, изящных, белых как снег руках и в величественной осанке. В ней все было красиво, и никакая часть се внешности не имела совершенно никаких изъянов. И все же Шина испытывала странное, необъяснимое чувство, как будто ожидала слишком много, но чего все-таки недополучила.
Ноги сами повели Шину вперед, подчиняясь какому-то подсознательному приказу. Когда она сделала реверанс, королева обратилась к ней:
— Так вот вы какая, Шина Маккрэгган! Я думала, что вспомню вашу внешность, но мне это не удалось. Раньше я вас никогда не видела!
В ее голосе прозвучало легкое разочарование, И, уловив это, Шина поспешила сказать:
— Мы с вами встречались Ваше Высочество, правда, это было очень-очень давно! Вы были тогда совершенным младенцем!
— Я почему-то думала, что у вас будут темные волосы, — произнесла Мария Стюарт. — Должно быть, я вас с кем-то перепутала.
Шина выпрямилась. Она никак не предполагала, что ее первый разговор с королевой Шотландии получится именно таким. Девушка долго размышляла над тем, что она скажет Марин Стюарт при их первой встрече, тщательно подбирала в уме слова. Теперь же она в полном смущении стояла перед своей королевой, не в состоянии сказать что-нибудь вразумительное, соответствующее случаю. Дома она часто перебирала в уме те слова, которые собиралась сказать королеве при первой встрече. Теперь же девушка испытывала сильное смущение от того, что сейчас все эти слова никак не могут прийти ей на память.
— Интересно, за кого я могла вас принимать? — настаивала Мария Стюарт, глядя мимо Шины. Ее взгляд был устремлен на какого-то человека, только что стоявшего в дальнем углу и поспешно шагнувшего вперед.
Поняв, кто это такой. Шина вся напряглась. Это был тот самый человек, дворянин, встретившийся ей в портовой гостинице. Тот самый человек, который своими грубыми и циничными высказываниями оскорблял ее любимую Шотландию.