Картленд Барбара. Заговор красавиц

   — Я хочу сделать еще кое-какие покупки, — сказала Китти по дороге к площади Согласия, хотя Лина ни о чем ее не спрашивала.
   Лина ничего не сказала. После небольшой паузы Китти спросила:
   — Ну, и как вам понравились герцог и его дом?
   — Он, должно быть, сказочно богат!
   — Еще бы! — передернула плечиками Китти.
   — Наверное, некоторые люди были бы шокированы, узнав, как много денег он потратил на бал, который, в конце концов, будет длиться всего одну ночь.
   — Фи, как вы скучны! — фыркнула Китти. — Не вздумайте сказать это Фабиану или кому-нибудь из гостей! Уж не социалистка ли вы? В таком случае, боюсь, вы скоро утомите Фабиана своими рассуждениями, подобно тому, как графиня Уорик. утомила принца Уэльского!
   Лина была ошеломлена. Справившись с собой, она поспешно ответила:
   — П-простите… Я… я больше не стану говорить ничего… ничего такого…
   — Надеюсь! — отрезала Китти. — Мужчины хотят от женщины, чтобы она была мила и хороша собой. А если вы умны, не стоит выставлять это напоказ. Мужчины этого все равно не оценят.
   Лина сникла.
   Но тут она вспомнила, как матушка наставляла ее, что мужчина в первую очередь ищет в женщине благодарную слушательницу, а вовсе не жаждет выслушивать от нее умные сентенции, и поняла, что в самом деле вела себя очень глупо.
   — Простите, — повторила она. — Впредь я буду осмотрительней. Я обещаю…
   — Не забывайте, — недовольно сказала Китти, — что привезти вас сюда стоило больших денег и отняло у меня уйму времени. Самое меньшее, что вы можете сделать, — это сыграть назначенную вам роль как можно умнее.
   Лина с трудом удержалась, чтобы не ответить, что Китти сама же только что просила ее не быть слишком умной. Но потом сказала себе, что надо делать то, что ведено, и не стоит ждать, что три грации объяснят ей, что происходит.
   Однако, когда они вернулись домой из магазина и застали там ожидающих их Дэйзи и Эви, Китти выглядела вполне довольной и была готова похвастаться успехом Лины.
   — Сегодня вечером мы ужинаем вместе с ним! — объявила она. — Он объясняет это тем, что Пьеру не терпится увидеться со мной, но я уверена, что на самом деле ему хочется снова повидать Лину.
   — Фабиан был у нас сегодня утром! — сообщила Дэйзи.
   — Я знаю, — ответила Китти. — Он мне говорил об этом. А меня Фабиан возил к себе посмотреть на приготовления к балу, чтобы спросить моего совета!
   Было похоже, что дамы соревнуются друг с другом, кому из них перепало больше внимания от герцога Савернского. Потом, словно вспомнив, что здесь находится Лина, Китти сказала:
   — Я уверена, что все идет, как задумано. Но остальное я расскажу вам позже.
   Лина поняла, что Китти сделает это не раньше чем она отправится наверх снять шляпку и перчатки.
   Лина нарочно задержалась у себя в комнате, поправляя прическу, слегка примятую шляпкой, и надеясь, что прическа сохранится до ужина в первозданном виде.
   Потом в дверь постучала служанка и сообщила, что чай подан. Лина спустилась в гостиную, уверенная, что в ее отсутствие три грации только и говорили, что о ней.
   Когда Лина появилась в гостиной, там внезапно наступило молчание, подтвердившее ее догадку. Лина видела, что дамы смотрят на нее оценивающе и в то же время слегка осуждающе, хотя и не могла понять, за что на нее сердятся.
 
   Особняк графа де Кастелань на улице Сент-Оноре был не так велик, как дворец герцога Савернского, но чрезвычайно привлекателен.
   Вечер был теплый, и герцог обещал, что они будут ужинать в саду, под звездами, при свете золотых канделябров.
   Лина тоже думала, что это очень романтично, но Китти первой сказала об этом вслух и без умолку хвалила все, что видела, не давая Лине и рта раскрыть.
   Граф был куда старше, чем думала Лина, но все еще сохранял внушительную внешность. Он был очень рад видеть Китти и поцеловал ей обе ручки, одну за другой. Потом сказал:
   — Я всегда знал, что вы прекрасны, мадам, но каждый раз, когда я вас вижу, вы кажетесь мне все прекраснее. Я никак не мог забыть вас, хотя и старался.
   — Зачем же? — кокетливо спросила Китти.
   — Ради собственного душевного спокойствия, а также потому, что, когда я вижу женщин менее красивых, чем вы, воспоминание о вас портит мне все удовольствие.
   Лина снова подумала, что представители высшего света часто говорят, как персонажи из пьесы. Она зачарованно слушала их беседу, пока герцог Савернский, который уже ждал их у графа, не сказал:
   — Леди Литтлтон, быть может, вы уделите мне немного внимания? Расскажите немного о себе!
   — Давайте лучше поговорим о вас, — предложила Лина. — Я думаю, ваша семейная история должна быть довольно интересна. Нет ли у вас книги, где говорится о ваших предках?
   — Я могу сам рассказать вам о них, если вам это в самом деле интересно, — предложил герцог.
   — О, пожалуйста, расскажите! — с энтузиазмом отозвалась Лина. — Ведь история вашей семьи, должно быть, на протяжении нескольких столетий была связана с историей Франции! Вероятно, многие из ваших предков были казнены во время революции?
   Герцог рассмеялся:
   — Впервые слышу, чтобы столь очаровательная дама задавала подобные вопросы при первом знакомстве!
   Лина испуганно оглянулась на Китти, боясь, что та уже сверлит ее неодобрительным взглядом, но та была увлечена беседой с графом и не обращала на свою подопечную внимания. Тогда Лина спросила:
   — А это плохо, да? Что я такая любопытная?
   — Да нет, — пожал плечами герцог. — Что же в этом плохого? Это даже лестно. Просто это весьма необычно для светских особ…
   — Я очень люблю историю, — объяснила Лина. — Если бы я заранее знала, что поеду в Париж, я бы постаралась побольше узнать о тех, с кем мне предстоит встретиться. Тогда мне было бы легче понять их…
   — Так, значит, вы хотите меня понять? — Казалось, герцога все больше забавлял этот разговор.
   — Ну да, разумеется, — не раздумывая ответила Лина. — Особенно как человека старшего в вашем роду…
   Тут она осознала, что снова произнесла что-то совершенно неуместное, и боязливо посмотрела на герцога — не сочтет ли он ее дурно воспитанной особой?
   — Вы удивительная женщина, леди Литтлтон, — сказал герцог. — Я вижу, о вас не стоит судить по вашей внешности.
   — Почему же? — удивилась Лина.
   — Потому что, увидев вас, я подумал, что вы не захотите слушать ничего, кроме хвалебных гимнов вашей красоте. А вы интересуетесь устройством различных приспособлений для предстоящего бала и призраками далекого прошлого! Неужели покойники интереснее тех, кто живет рядом с вами?
   — Вы… вы хотите сказать, что я была нелюбезна с вами? — робко спросила Лина.
   — Ну что вы! Ничуть! — возразил герцог. — Напротив, это даже интересно. Вы задаете неожиданные вопросы, а в этом мире так мало неожиданностей!
   — А чем вы интересуетесь?
   Лина чуть было не добавила:
   «Кроме женщин», но вовремя сообразила, что вот уж это и впрямь было бы невежливо. Китти была бы в ярости!
   Похоже, герцог угадал ход ее мыслей.
   — Обещаю вам, — сказал он, — что, что бы вы ни сказали, я не сочту это невежливым. И, разумеется, не обижусь.
   — Вы… вы уверены?
   Лина обернулась. Китти была всецело занята весьма интимной беседой с графом.
   — Видите ли, — начала Лина, — все это так… так ново для меня, так отличается от моей прежней жизни, которую я вела до того, как… как подружилась с Китти…
   — Китти говорила, что вы жили в провинции.
   — Да.
   — А как вы решились поехать в Париж? Вы поссорились с мужем? А может, сбежали от него?
   Она сбежала не от мужа, а от сэра Гектора. А он будет куда страшнее любого мужа.
   Герцог внимательно смотрел на нее и, видя, что она не отвечает, снова спросил:
   — Так вы в самом деле сбежали?
   — Ну… можно сказать, что да, — смущенно призналась Лина.
   — Я могу читать ваши мысли!
   — Надеюсь, что нет! — поспешно ответила Лина. — А если и можете… пожалуйста, не делайте этого!
   — Почему же?
   — Это невежливо. Я не хотела бы, чтобы кто-нибудь знал, что я думаю.
   — Неужели ваши мысли столь ужасны? — шутливо испугался Фабиан.
   — Нет, конечно! Но они мои. Как же я могу оставаться самой собой, если не властна даже над собственными мыслями?
   — А я все же нахожу очень приятным читать ваши мысли. Человеку, который любит вас, это совсем нетрудно.
   — Я и тогда предпочла бы оставить свои мысли при себе.
   — Разве это любовь! — воскликнул герцог.
   — Почему же нет?
   — Когда любишь по-настоящему, становишься частью того, кого любишь. Между любящими людьми нет никаких преград, никаких барьеров! Любовь поглощает человека целиком.
   — Быть может, — сказала Лина. — Но я… я бы испугалась, если бы мне пришлось столкнуться с чем-то подобным…
   Это, собственно, не было предназначено герцогу. Лина просто размышляла вслух и вздрогнула, когда герцог спросил ее:
   — Так вы, значит, никогда не были влюблены?
   Лина вспомнила о своем мифическом муже, который слишком стар для нее и удит рыбу в Шотландии, но было уже поздно.
   Она сделала ошибку, но признаться в этом было бы еще большей ошибкой.
   — Наверно, любовь — то же самое, что загробная жизнь: все о ней говорят, но каждый представляет ее по-своему, — небрежно сказала она. — Любовь не всегда бывает такой, как вы говорите! Я совсем не такая…
   — Сомневаюсь, — сказал герцог. — Впрочем, я не прочь проверить…

Глава 5

   После ужина Китти с графом удалились куда-то в глубину сада.
   Слуги убрали большой обеденный стол и принесли маленький столик, на который герцог поставил свою рюмку с бренди.
   Они сидели в удобных мягких креслах. Герцог положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла, но при этом слегка развернулся, так, чтобы видеть Лину.
   — Вы очень интересная женщина, леди Литтлтон, — сказал он. — Но мне кажется, вы не совсем то, чем хотите казаться.
   Лина подумала, что герцог весьма проницателен. Но это было опасно. Она была уверена, что, если герцог догадается, что его разыгрывают, это вызовет у него приступ ярости.
   — А… а почему вы так думаете? — осторожно спросила она.
   — Ну, во-первых, вы выглядите слишком юной. Китти сказала, что вы уже пять лет замужем, но мне что-то не верится. Разве что вы венчались сразу же после того, как покинули колыбель!
   Лина рассмеялась:
   — Вы мне льстите, мсье!
   — Вы уверены, что нам необходимо соблюдать эти формальности? — спросил герцог. — Я предпочел бы называть вас просто Линой. Это имя вам очень подходит. Вы действительно вся сияете!
   — Вы знаете, что мое имя значит «светлая»? — удивилась Лина.
   — А вы думаете, что я такой уж невежда? Я имел честь провести несколько лет в английском пансионе и учился в английском же университете.
   — Вам повезло, — сказала Лина. — А вот девушкам обычно совсем не дают образования…
   — Но вы-то образованны!
   — Да. Моя матушка настояла на этом. Я не училась в пансионе, но у меня были очень хорошие домашние учителя. А французскому меня научила настоящая француженка.
   — А ваш муж научил вас любви? Этот вопрос застал Лину врасплох. Она чувствовала, что герцог не имеет права задавать ей подобные вопросы. И все же она почему-то не рассердилась, а лишь смутилась.
   — Почему же вы не отвечаете? — продолжал герцог. — Давайте поговорим о любви! Ведь этим неизбежно кончаются все разговоры между мужчиной и женщиной.
   — Во Франции — быть может…
   — Женщина всегда женщина, к какой бы нации она ни принадлежала! — парировал герцог.
   — Быть может, я другая, — сказала Лина, — но я предпочла бы поговорить о… о другом. Вы обещали мне рассказать о своих предках…
   — Мои предки умерли, а я более чем жив! — резко ответил герцог. — Посмотрите на меня, Лина! Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня!
   Но Лина чувствовала, что ей не стоит этого делать. Вместо этого она подняла глаза к небу и сказала:
   — Вы, кажется, обещали поговорить со мной о звездах…
   — Сейчас меня интересуют не звезды, а вы! — отрезал герцог.
   В том, как он это произнес, и в самом звуке его низкого голоса было нечто такое, отчего Лину пробрала дрожь.
   За обедом герцог сидел рядом с ней, и Лина все время остро ощущала его близость.
   Исходивший от него магнетизм, который Лина ощутила, когда герцог впервые коснулся ее руки, усилился, и Лина чувствовала, что он тянется к ней, а она не в силах уклониться.
   Она устремила взгляд в глубь сада, надеясь увидеть Китти с графом, но они не появлялись. А герцог тихо продолжал:
   — Вы боитесь оставаться наедине со мной? Но почему?
   Он умолк, ожидая ответа. Наконец Лина сказала:
   — Я уже говорила вам. Я вела очень… очень уединенное существование… в глуши… я не привыкла к такому образу жизни, который ведете вы…
   — Что вы можете знать о моей жизни, кроме сплетен? — удивился герцог. — Воображаю, чего вы обо мне наслушались! Давайте забудем о прошлом. Будем радоваться тому, что есть!
   — О да, — поспешно сказала Лина. — Мне есть чему радоваться, ведь завтра мой первый бал.
   — Как? — изумился герцог. — Вы никогда не бывали на балу?
   — Я же говорила, что всю жизнь провела в сельской глуши!
   — Странно… Глядя на вас, этого не скажешь…
   Лина поняла, что он имеет в виду ее наряды. Что бы он сказал, если бы узнал, что эти платья с чужого плеча и ей их одолжили ради поездки в Париж!
   — Опять мы говорим обо мне! — сказала Лина. — Давайте лучше поговорим о вас.
   — Ну что ж, — сказал герцог. — Я могу сказать вам о себе, что, когда вы вбежали в гостиную сегодня утром, у меня возникло такое чувство, будто я знал вас всю жизнь. Быть может, я видел вас во сне?
   Лина почувствовала то же самое. Но она сказала себе, что, должно быть, герцог говорит то же самое всем женщинам, за которыми ухаживает.
   — Я думала встретиться с вами завтра вечером в своем лучшем наряде, — сказала она.
   — Вы не могли быть прекраснее, чем тогда, с распущенными волосами, — сказал герцог. — Должен признаться, что я чувствую непреодолимое желание потрогать их.
   В его голосе снова зазвучали эти низкие вибрирующие нотки, от которых все тело Лины напряглось как струна.
   — Пожалуйста, — поспешно сказала она, — не надо… не надо этого делать!
   — А что я такого делаю? — спросил герцог. — Я ведь даже не прикоснулся к вам… хотя мне этого очень хочется!
   — Мне кажется, — пролепетала Лина, — вы пытаетесь… ухаживать за мной. А я не должна… позволять вам этого.
   — «Ухаживать»— очень английское слово, — сказал герцог. — По-французски это звучало бы куда выразительнее. Но пусть даже я пытаюсь ухаживать за вами — что в этом дурного?
   Вопрос был задан прямо. Лина набралась духу и ответила:
   — Но ведь я замужем!
   — Разве ваш муж научил вас любви?
   Лина ничего не сказала, пребывая в полной растерянности. Немного погодя герцог продолжил:
   — Мужья, которые не интересуются своими женами, тем более такими прекрасными, как вы, не заслуживают уважения. Мы с вами сейчас одни, над нами светят звезды… Кому плохо от того, что я немного поухаживаю за вами?
   — Но… но я всегда полагала, что это дурно… — пробормотала смущенная Лина.
   Говоря так, она невольно думала, что на самом деле было бы очень приятно, если бы герцог и впрямь поухаживал за ней. Обмениваться с ним остроумными репликами, слушать его завораживающий голос, смотреть в эти выразительные глаза…
   Но ведь она же обещала Китти не делать глупостей!
   Она обещала быть хорошей девушкой. А заводить романы с кем бы то ни было, тем более с герцогом, предосудительно!
   «Леди Берчингтон была так добра ко мне! — подумала Лина. — Она привезла меня в Париж, нарядила в эти дорогие платья… Было бы крайне подло и бесчестно заниматься у нее за спиной тем, чего она не одобрит!»
   Течение ее мыслей прервал голос герцога:
   — Что вас тревожит?
   — А… а откуда вы знаете, что меня что-то тревожит?
   Герцог понимающе улыбнулся. Потом ответил:
   — У вас по глазам все видно. Даже сейчас, при свете звезд. И по губам тоже…
   Лине показалось, что, произнося эти слова, герцог придвинулся к ней ближе. Она обернулась к нему.
   — Сейчас я отдал бы половину своего состояния за то, чтобы поцеловать вас! — шепнул он.
   Лина встретилась с ним глазами, и на миг ее охватила какая-то странная истома. Потом она инстинктивно отшатнулась, словно ей угрожала какая-то опасность.
   — Нет! Пожалуйста, не надо! Вы… вы меня пугаете!
   — Чем же? — мягко спросил герцог.
   — Меня… меня словно несет волной или… или вихрем…
   С трудом выдавив это бессвязное объяснение, Лина заметила, что глаза герцога торжествующе вспыхнули. Лина поспешно отвернулась.
   — Пожалуйста, — продолжала она, не глядя на своего собеседника, — пожалуйста, не надо портить мне вечер. Мне тут так хорошо!.. Я даже не могу объяснить, но тут так чудесно! Париж, и ваш великолепный дом, и все остальное… Я запомню это на всю оставшуюся жизнь!
   — Неужели мой поцелуй испортит вам эти чудесные воспоминания? — вкрадчиво спросил Фабиан.
   — Д-да…
   — Почему же?
   — Мне… мне говорили, что, я не должна слушать… подобных разговоров…
   — Не понимаю, — искренне удивился герцог. — Кто это вам сказал, что вы не должны меня слушать?
   Лина не ответила. Герцог продолжал:
   — Что, ваш супруг, перед тем как отпустить вас в Париж, наложил на вас обет целомудрия? Или вы обязаны хранить верность кому-то другому?
   — Я….я не могу вам ответить, — с трудом проговорила Лина. — Вы… мне неловко и боязно! Я думала, что здесь так замечательно и что очень хорошо, что рядом есть такой человек, как вы, который может ответить на мои вопросы… если захочет, конечно…
   — Ничего не понимаю! — сказал герцог. — Но если вам так угодно… Я хочу, чтобы вам было хорошо, и сделаю все, как вы захотите.
   Лина, не ожидавшая столь легкой и быстрой капитуляции, обернулась к нему с радостной улыбкой.
   — Я вам очень при… — начала было она, но встретилась глазами с герцогом. И слова замерли у нее на губах.
   Она смотрела на него не отрывая взгляда. Он не шевелился, но ей казалось, что он придвигается все ближе, ближе и глаза его становятся все больше и больше, пока наконец они не заполнили собой весь мир. Лина не могла думать ни о чем, кроме этих удивительных глаз.
   Они замерли, словно обратившись в камень.
   И вдруг в саду послышался заливистый смех Китти. Это мигом разрушило все очарование этой минуты.
 
   Лина проснулась с таким ощущением, словно ей приснилось что-то очень хорошее, и от этого она даже теперь чувствовала себя счастливой.
   Потом она вспомнила о герцоге, о тех странных чувствах, которые он в ней пробудил, и поняла, что она заснула с мыслями о нем, и он-то и снился ей всю ночь.
   Когда Китти вернулась туда, где сидели Лина с герцогом, она настояла на том, чтобы немедленно ехать домой. Она сказала, что им с Линой необходимо выспаться перед завтрашним балом.
   — Завтра нам надо быть ослепительно прекрасными, дорогой Фабиан. Ведь на балу будет множество красавиц — все те, кто в свое время удостоился вашей дружбы!
   Китти так выразительно произнесла слово «дружба», что было очевидно, что она имеет в виду куда более пылкое чувство.
   Герцог лишь улыбнулся и беспечно ответил:
   — Что до вас, Китти, то вы всегда ослепительно прекрасны!
   — Благодарю вас, — сказала Китти. — Интересно будет взглянуть на ту, что удостоится вашего внимания в качестве самой прекрасной гостьи!
   Герцог расхохотался.
   — Нет уж, сударыня! Я постараюсь оставить свое мнение на этот счет при себе. Я вовсе не жажду быть пронзенным тысячью кинжалов! В таких ситуациях женщина куда опасней самого ревнивого мужчины!
   — Да, это так, — кивнула Китти. — Хорошо, что вы знаете об этом.
   И она многозначительно взглянула на герцога. Лина подумала, уж не ревнует ли Китти оттого, что герцог остался здесь с ней, с Линой, когда Китти с графом удалились в сад? Но нет, этого не может быть!
   К тому же ведь Китти привезла ее в Париж именно затем, чтобы привлечь внимание герцога!
   И тем не менее поведение Китти продолжало казаться Лине довольно странным. По дороге домой Китти спросила:
   — Что сказал вам герцог, когда вы остались наедине?
   Она говорила резким тоном, от которого Лине всегда становилось не по себе.
   — Ничего особенного, — ответила Лина. — Говорили… о разных мелочах…
   — Пытался ли он поцеловать вас? — спросила Китти напрямик все тем же резким тоном.
   Лина не посмела обмануть свою благодетельницу.
   — Да… он… он ведь француз, и он… он пытался ухаживать за мной…
   — Ну разумеется, пытался! — перебила ее Китти. — И не потому, что он француз, а потому, что он — Фабиан! Он не может устоять ни перед одной хорошенькой женщиной!
   — Я его не слушала! — быстро заверила ее Лина. — По крайней мере я… я старалась…
   Наступило молчание. Поскольку Китти ничего не сказала, Лина сочла, что леди Берчингтон осталась довольна ею.
   Вскоре лошади остановились перед домом, где они жили. Лина поднялась наверх, а Китти, узнав, что их гостеприимная хозяйка находится в гостиной, присоединилась к ней.
   Лина села в кровати, трепеща от возбуждения. Надо же, она в Париже! Ее ждет еще один такой же чудный день!
   Сегодня она поедет на бал, где увидится с герцогом.
   Это замечательно! Лине казалось, что у нее за спиной выросли крылья.
   Она оделась с помощью одной из горничных, болтая с ней по-французски и расспрашивая ее о ее родных местах. Потом спустилась вниз.
   Было еще довольно рано, и Лина была уверена, что сегодня днем Китти никуда не поедет, чтобы не утомляться перед балом. Лина решила что-нибудь почитать. Она надеялась, что здесь найдется какая-нибудь книга, рассказывающая об истории знатных семейств Франции. В том числе, разумеется, и о семье герцога…
   В библиотеке, которая находилась рядом с гостиной, стояло множество книг в роскошных переплетах. Но когда Лина вошла туда, ее внимание прежде всего привлекли картины французских художников, висевшие на стенах.
   Лина любовалась одной из них, когда услышала чьи-то шаги. Обернувшись, она увидела хозяйку дома, графиню де ла Тур.
   У Лины до сих пор не было случая поговорить с ней — графини никогда не бывало дома.
   Теперь, разглядев ее как следует, Лина поняла, что графиня обладает тем особым шиком, который свойствен лишь француженкам. Она вовсе не была красива, но было в ней нечто удивительно привлекательное.
   У графини были черные волосы и черные глаза. Во время беседы она пристально смотрела в глаза собеседнику, отчего Лине становилось несколько не по себе.
   Украшения у графини были роскошные, просто сказочные. На шее и в ушах она носила черный жемчуг. Лина никогда прежде не видела ничего подобного. Она с трудом заставила себя отвести взгляд от ожерелья графини — нельзя же так стоять и глазеть, в самом деле! — и сказала:
   — Bonjour, madame! А я тут как раз любовалась вашими картинами. Я всегда любила картины Буше, а это, похоже, одна из лучших его работ!
   Лина говорила так, словно оправдывалась — пронзительный взгляд графини заставил ее почувствовать себя неуютно.
   К немалому удивлению Лины, графиня, войдя в комнату, плотно прикрыла за собой дверь.
   — Леди Литтлтон, мне нужно с вами поговорить, — сказала она на чистейшем английском.
   — Д-да… пожалуйста… — растерянно пробормотала Лина.
   Графиня по-прежнему пристально рассматривала Лину. Лине показалось, что в глазах графини вспыхнула враждебность. Но нет, этого не может быть!
   — Я… я вас чем-нибудь обидела? Графиня ответила не сразу.
   — Насколько я понимаю, — произнесла она наконец, — вчера вечером вы ужинали с графом де Кастелань и герцогом Савернским?
   — Да, — кивнула Лина. — Леди Берчингтон пригласили туда, и она взяла меня с собой.
   — Леди Берчингтон! — пренебрежительно фыркнула графиня. — Признайтесь честно, леди Литтлтон, что вас пригласил туда герцог!
   — Н-ну да, — сказала Лина. — Он… он говорил нам об этом, когда мы были у него в гостях…
   — Знаю я его уловки! — сказала графиня. — Запомните раз и навсегда, моя милая: герцог принадлежит мне!
   Лина изумленно уставилась на графиню, а та продолжала:
   — Мы вот-вот должны вступить в брак. Мы уже давно помолвлены, и я не допущу, чтобы вы или кто-то еще помешал этому!
   — Да я… да я же и не думала! — запинаясь, выдавила из себя Лина. — Я… я вовсе не хотела…
   — Знаю я, чего вы хотели! — отрезала графиня. — Я не так глупа, как вам кажется, и догадываюсь, зачем леди Берчингтон привезла вас в Париж! Эта женщина знает, что я была, есть и буду частью жизни Фабиана. Она всегда ненавидела меня за это!
   Графиня помолчала. Потом взмахнула рукой так, что в солнечном свете блеснули перстни, унизывавшие ее пальцы.
   — Но с ней покончено! Покончено! Ему больше не нужна ни леди Берчингтон, ни прочие тупые англичанки, которые пытались поймать его в свои сети! С ними всеми покончено!
   В ее голосе звучали такая злоба, такое презрение, что Лина слушала, словно загипнотизированная, не в силах шевельнуться или сказать что-нибудь.
   — Теперь он мой! — продолжала графиня. — И я не позволю вам встать между нами и пытаться завлечь его! Он должен думать только обо мне!
   — Я… я его не завлекала! — возмутилась Лина. Она чувствовала, что графиню необходимо остановить, иначе это может зайти чересчур далеко.