Карышев Валерий. Девять граммов на весы Фемиды

   Следователь пожал плечами.
   – Ничего особенного! В принципе, это ситуации не меняет.
   – Как же? Запись прошла несанкционированно, следовательно, не имеет юридической силы. А вы говорите – для вас это ничего не меняет!
   – Очень просто! – сказал следователь. – Мы записывали разговоры Серебрякова, а он дал согласие на запись его телефонных разговоров.
   – Извините! Если бы Серебряков разговаривал сам с собой или со своей женой, тогда нужно было его согласие. Хотя даже если записывался разговор с женой, нужно было бы санкцию прокурора получить, если эту запись собирались использовать в качестве вещественного доказательства. А здесь разговор с человеком, который подозреваемый, да еще без санкции прокурора… Так что суд займет нашу сторону.
   – Ничего страшного. Я думаю, это единственное, что вы обнаружите.
   Адвокат перестал пререкаться со следователем и стал быстро просматривать дело. Вскоре он обнаружил, что тушь-7, секретное средство, разработанное в ФСБ, с помощью которого определяется наличие пальчиков, была использована против его клиента Малькова. Но в то же время, просматривая видеозапись, он обратил внимание на то, что руки у Малькова действительно светились, но не в тот момент, когда он был задержан, а в тот, когда один из оперативников с помощью какого-то средства, помещенного во флакон с распылителем, нанес тонкий слой этого вещества на ладони Малькова. После этого к нему поднесли ультрафиолетовую лампу, и его ладони засветились. Все это было показано на видеопленке, которая была приобщена к делу в качестве доказательства.
   Адвокат понимал, что это нужно хорошо обыграть – нанесение этого непонятного вещества на руки. Не удержавшись, он спросил у следователя:
   – Скажите, пожалуйста, а что это за вещество, которое нанесли на ладони моему клиенту?
   – Это специальное вещество, которое является проявителем… Раньше, когда фотографии печатали, так, чтобы отпечатки проявились, сначала на бумагу наносили проявитель, а потом закрепитель.
   – А где гарантия, что вместе с этим веществом, которое вы назвали проявителем, не были нанесены те вещества, которые потом стали видны?
   – Я понимаю, к чему вы клоните. Вы хотите сказать, что тушь-7 была нанесена именно с этим средством?
   – Конечно. Или давайте сделаем запрос о технологии производства и нанесения вещества тушь-7, – предложил адвокат. Он прекрасно понимал, что никто такой запрос давать не будет, так как вещество действительно являлось секретным. Значит, здесь для адвоката тоже была зацепка.
   Следователь расстроился. Он достал сигарету и отошел к окну, сделав вид, что ему больше ничего не интересно.
   Затем адвокат нашел еще несколько «дырок», которые можно было использовать на суде. Правда, две последние были достаточно спорными – их можно было толковать по-разному. Но все равно, использовать их было необходимо.
   Когда он закончил первый том, то обратился к следователю:
   – Могу я написать ходатайство на ваше имя по будущему уголовному процессу?
   – Конечно, пишите, – кивнул следователь.
   – Я бы хотел, чтобы вы занесли его в протокол ознакомления с материалами уголовного дела.
   – Я вас внимательно слушаю, – следователь взял ручку и приготовился записывать.
   – Напишите, пожалуйста, что защитник и обвиняемый Мальков настаивают на назначении предварительного слушания дела.
   Следователь записал эту фразу.
   – Предварительного слушания дела… – повторил он.
   – Давайте я распишусь, – адвокат поставил свою подпись и придвинул лист Малькову. Он заметил, что Мальков удивлен. Тогда адвокат посчитал нужным объяснить:
   – Наверное, вы не знаете, что на предварительном слушании дела обычно идет оценка тех доказательств, которые представлены сторонами. И суд, по ходатайству каждой стороны, дает оценку этим доказательствам. Именно благодаря этой оценке можно аннулировать некоторые из них. Я считаю, что нам такую возможность упускать нельзя.
   Следователь еще больше заволновался. Руки его задрожали, он достал вторую сигарету. Он понимал, что адвокат намекает на отсутствие санкции по записи первого телефонного разговора.
   – Зря вы все это затеваете, – сказал он. – У нас есть и другие записи телефонных разговоров. А они уже с санкцией.
   – Ну, там тоже есть свои нюансы, – усмехнулся адвокат. Хотя на самом деле ничего спорного там нет. Это была просто психологическая уловка.
   Через какое-то время ознакомление с делом было закончено. В следственном кабинете остались только адвокат и Мальков.
   – Ну, какие перспективы? – спросил Мальков.
   – Неплохие. Поборемся! То, что запись не санкционирована прокурором, мы используем на предварительном слушании, постараемся его исключить.
   – А остальное как?
   – Не знаю, на суде увидим.
   – Да, мне ребята информацию принесли… Банкир Серебряков арестован, сидит в Лефортове, в следственном изоляторе.
   – И какая у него статья?
   – Вроде бы контрабанда.
   – Очень хорошо! Значит, на суд его привезут в наручниках. Это будет иметь большое значение для будущего дела. А с колонкой ты хорошо подколол следователя, – улыбнулся адвокат.
   – Да, ребята постарались!
   – Но, к сожалению, это нельзя использовать на суде.
   – Ничего, если я выйду на свободу, – Мальков с надеждой взглянул на адвоката, – мы поставим все точки над «i».
   – Я надеюсь, ты мстить следователю не будешь? Это же его работа…
   – Нет, что вы… Здесь разговор будет с другими лицами.
   – Но сначала тебе нужно выйти на свободу. Нам предстоит тяжелая борьба.
   – Я знаю, – кивнул Мальков.

Маркел

   В этот же вечер Максим перебрался на съемную квартиру Маркела.
   Маркел был постарше – лет двадцать шесть – двадцать семь. Он все время молчал. Макс стал подозревать, что он приставлен к нему в качестве стражника, на всякий случай, пока братья пробивают ситуацию.
   Как-то вечером, выждав момент, когда он остался один, Макс позвонил со своего мобильного телефона Кострову.
   – Олег Петрович, это я. Они меня изолировали. С неким Маркелом живу. Адресок запишите, пожалуйста!
   Костров записал адрес, по которому находился Макс.
   – Какие дальше планы?
   – Руководство решило брать бригаду в полном составе, а главное – братьев, – ответил Костров. – Так что ты сообщи нам, когда они будут вместе.
   – Завтра с утра в футбол играем, на стадионе «Метеор».
   – На «Метеоре»? Во сколько?
   – Часов в десять.
   – Ну что же, будем заказывать ОМОН. Ты будь поаккуратнее! А братья будут, не знаешь?
   – Должны быть.
   – Значит, если тебя заберут, не волнуйся, ни в какие контакты с ментами не вступай, что бы тебе ни говорили. Я тебя сам найду.
   – Хорошо, так и сделаю.

Предварительное слушание

   Московский городской суд, где должно было состояться предварительное и основное слушание по уголовному делу по обвинению Малькова, находился в районе станции метро «Преображенская», на Богородском валу.
   Адвокат подъехал к высокому белому зданию ровно в двенадцать часов дня. Слушание было назначено на 12.30. Припарковав машину возле черной ограды, которая опоясывала здание, адвокат вышел из нее. Московский городской суд представлял собой каменное здание, наверху которого красовался большой герб Москвы. С левой стороны он увидел новое здание, только что построенное, из голубого стекла и алюминиевых конструкций. Оно напоминало мини-небоскреб и было очень изящным, с мраморной лестницей, ведущей к дверям. Посмотрев на него, адвокат подумал, что за каких-то полтора года – а именно столько времени он не посещал Московский городской суд – было возведено это здание.
   Быстрым шагом адвокат направился к новому зданию. Поднявшись на ступеньки, он увидел стоящего на входе милиционера – дежурного. Предъявив удостоверение, адвокат хотел войти, но милиционер поинтересовался:
   – Уважаемый, а вы куда?
   – Я? Как куда? У меня тут назначено предварительное слушание по уголовному делу.
   – Понятно. Вам нужно в старое здание.
   – В старое? А что же в новом?
   – Тут находятся кабинеты судей и библиотека.
   – Ясно… Как я понимаю, сюда посторонним вход воспрещен?
   – По крайней мере, это служебное помещение для судей. А народ остался в старом здании.
   «Отлично, – подумал адвокат, – правосудие для всех! С одной стороны, судьи – слуги народа, осуществляют от имени народа правосудие, и в то же время они отгородились от народа, у них отдельные кабинеты…» Адвокат представил себе застеленные ковровыми дорожками коридоры, аккуратные помещения. А нам, будьте любезны, – в старое здание, где тесные залы судебного заседания, вечно закрытые туалеты – народ туда не пускают, душные коридоры, в которых собирается по двадцать-тридцать человек, когда ведется крупное дело и по нему проходит много свидетелей, а также родственники тех, кого судят… В общем, все осталось по-прежнему.
   Адвокат развернулся и пошел к старому зданию. Вскоре, пройдя раму металлоискателя, он подошел к раздевалке. Тут его кто-то окликнул по имени-отчеству.
   Адвокат обернулся и увидел, что ему навстречу торопится Борис, его старый знакомый, тоже адвокат. Улыбаясь, он поздоровался.
   – Привет, давно тебя не видел!
   – Ну, ты, наверное, в суде околачиваешься, а я все больше по следственным изоляторам…
   – Да, наше место тусовок, – Борис имел в виду адвокатов по уголовным делам, – это следственные изоляторы и залы суда.
   – И отделения милиции еще, – добавил адвокат.
   – Да, – кивнул Борис. – А у других, например, телевизионная студия, обложки глянцевых журналов…
   – Это ты имеешь в виду наших лучших адвокатов? – усмехнулся Козырев.
   – Да, тех, кого народ знает. Хотя сколько у нас по Москве адвокатов, около пяти тысяч?
   – Да, около этого.
   – А почему-то на экране появляются только двое, как будто у остальных заслуг нет.
   – Но мы-то знаем, кто лучше, – адвокат хитро улыбнулся.
   Борис кивнул.
   – Да, согласен!
   – А ты тут по какому-то делу?
   – Да, попал в бандитское дело. Группировку одну судят. Уже полгода в суд как на работу хожу. А ты?
   – А у меня предварительное слушание.
   – Предварительное слушание? Ты пользуешься этой статьей?
   – Не всегда. Я прекрасно понимаю, что это палка о двух концах. Потому что предварительное слушание – это, прежде всего, оценка доказательств, а суд может и не согласиться с твоими доводами. И тогда – пиши пропало! Если ты планировал разыграть какое-то доказательство и показать его несостоятельность, а суд признает на предварительном слушании его в качестве доказательства, то ты на него уже ссылаться не можешь.
   – Да, это наша рулетка.
   – Как ты назвал? Рулетка? Я бы не согласился. Это определенная степень риска.
   – Значит, ты сейчас идешь на риск?
   Адвокат пожал плечами.
   – А у меня выхода нет. Тут разговор записывали без санкции прокурора. Я попробую…
   – Ой, я тебя умоляю! – Борис покачал головой. – Ты думаешь, следователь не отзвонил судье и не сказал, что все в рамках закона, что судья не подготовил тебе ответ?
   – Может быть, и так. Но все равно выхода нет. Я хочу хотя бы пару доказательств из пяти исключить. Надеюсь, что мне это удастся.
   – Ладно, не буду тебя задерживать. Успехов тебе!
   – И тебе тоже!
   Они расстались, каждый пошел по своим делам.
   Адвокат поднялся на третий этаж. До начала заседания осталось десять минут. Он сел на лавочку и попытался сосредоточиться. Вскоре он увидел человека в синем прокурорском мундире, вошедшего в зал. А еще через несколько минут вышла секретарь и спросила:
   – Кто по делу Малькова?
   Адвокат привстал.
   – Сейчас вас вызовут.
   Вскоре он уже был в зале. С другой стороны сидел прокурор, перелистывая какие-то бумаги…
   Вскоре дверь открылась, и секретарь громко произнесла:
   – Встать! Суд идет!
   Адвокат с прокурором молча поднялись. На месте судьи появился мужчина в судейской мантии. Он начал с протокола ознакомления со сторонами – участниками процесса, назвав прокурора, адвоката, себя, судебного секретаря.
   – Сейчас происходит предварительное слушание в отсутствии подсудимого, – объявил судья. – Стороны согласны?
   – Возражений нет, ваша честь, – сказал адвокат.
   – Поддерживаю, – произнес прокурор.
   Начались исследования. Первым пунктом адвокат выявил ту несанкционированную запись телефонного разговора. Прокурор, поддерживающий обвинение, тут же высказал точку зрения, которую озвучил следователь в Бутырском СИЗО, что якобы прослушивались разговоры только банкира Серебрякова, а не подсудимого Малькова.
   – Тогда, ваша честь, я прошу исключить все слова, которые произносил Мальков, а вопросы, которые задавал Серебряков, можно оставить.
   Дальше адвокат обсудил экспертизу по туши-7, ссылаясь на видеозапись, где было видно, как на руки его подзащитного наносили неизвестное вещество. Третьим моментом было исключение видеозаписи о моменте задержания Малькова. Адвокат ссылался на то, что видеозапись несколько раз прерывалась и это наводило на мысль, что видеозапись была смонтирована.
   Судья, усмехнувшись, покачал головой и ничего не сказал.
   Далее адвокат внес еще пару замечаний. Прокурор вставлял свои контраргументы, не соглашаясь с доводами Козырева и говоря, что это попытки уйти от ответственности и адвокат со своим клиентом пытаются ввести суд в заблуждение.
   Наконец судья поинтересовался, все ли замечания адвоката к доказательствам, представленным обвинением, исчерпаны.
   – Да, ваша честь, я закончил, – ответил адвокат.
   – Хорошо, что вы хоть какую-то часть суду оставили, а не перечислили все доказательства, – усмехнулся судья.
   – По остальным у нас претензий нет.
   Судья удалился на совещание для принятия решения, сказав перед этим:
   – Объявляется перерыв на сорок минут для принятия решения.
   Адвокат знал, что в сорок минут судья, конечно, не уложится. Скорее всего, он вернется через час. И адвокат не ошибся. Ровно через час он вновь оказался в зале суда, уже без прокурора. «Скорее всего, – подумал он, – мне во всем будет отказано. Такова специфика российского суда – обвинительный уклон».
   Вскоре появился судья. Адвокат встал. Судья начал зачитывать решение. Каково же было удивление Козырева, когда по первому пункту, о телефонном разговоре между Серебряковым и Мальковым, суд счет доказательство несостоятельным, то есть не имеющим юридической силы. «Великолепно! – подумал адвокат. – Первая победа! Теперь нужна вторая».
   Но со второй не получилось. Все остальные доводы суд отклонил. «Ладно, хоть одно, – подумал адвокат, – и то хорошо!»
   Далее судья назначил рассмотрение дела по существу на послезавтра.
   – Вас это устроит? – спросил судья.
   Адвокат достал свою записную книжку, хотя заранее знал, что у него этот день свободен.
   – Да, ваша честь, устроит, – сказал он.
   – Значит, в двенадцать часов дня мы вас ждем на заседании. Повестку вам не нужно направлять?
   – Нет, не нужно.
   – Тогда распишитесь, что вам известна дата слушания.
   «Хороший судейский прием, – подумал Козырев. – Конечно, многие адвокаты этим пользуются. Когда необходимо затянуть процесс, они говорят, что им якобы была неизвестна дата суда или они что-то не так поняли. Поэтому судьи, чтобы избежать этого, берут расписку у адвокатов».
   Выйдя из зала суда, адвокат сел в машину и поехал в свою контору. Необходимо было подготовить еще несколько ходатайств, которые он хотел подать на рассмотрении дела по существу.

Пустые места

   Утром Костров проснулся раньше обычного. Умывшись, сварил кофе, быстро позавтракал, сел в машину и поехал на работу.
   Войдя в здание, он в очередной раз отметил необычную тишину в коридорах некогда могущественной организации. После того как РУБОП ликвидировали, а всех сотрудников вывели за штат, все они приходили каждый день на работу, сидели в своих кабинетах. Кто играл в компьютерные игры, кто – в шахматы, кто просто говорил по телефону. Организация замерла. Каждый, вероятно, надеялся на лучшее. Вдруг вместо РУБОПа создадут что-то подобное, и вся база, вся основа останется прежней, только название поменяется?
   Зайдя в кабинет, Костров уселся за стол и включил компьютер, затем стал пролистывать свой журнал. «Что там мои источники делают? – думал он. – Ведь выпустил я их на свободу, а организации нет…»

Суд

   Судебное рассмотрение дела по существу было назначено на двенадцать часов дня. Адвокат сразу понял: если в двенадцать начало, то в два или в три будет обеденный перерыв. Судья умышленно не стал назначать заседание на десять утра, значит, по каким-то причинам он не хочет начать рассматривать дело по существу в первый день. Может быть, просто протокольные мероприятия – ознакомление, представление участников и так далее.
   Заняв свое место, адвокат оглядел зал. Там бегали в основном друзья Малькова, пришедшие поболеть за товарища. Некоторые из них подошли поздороваться с адвокатом и поинтересовались, как у него дела и какие перспективы.
   Адвокат пожал плечами:
   – Какие могут быть перспективы? Вы же профессионалы, сами знаете, что и как.
   – Да, к сожалению, – вздохнули оперативники. – Перспектив, конечно, мало…
   – Теперь стоит вопрос, сколько может получить Мальков – меньше или больше.
   Конечно, адвокат немного лукавил. Определенная надежда была – а вдруг дело отправят на доследование? На то, что Малькова оправдают или дело прекратят за отсутствием состава преступления, адвокат не надеялся. Такое бывает очень редко – одно дело из нескольких тысяч.
   Дверь открылась, и адвокат увидел, как в зал вошли двое фээсбэшников. Он сразу узнал их – те, которые задерживали Малькова, их лица были хорошо видны на видеозаписи. За ними вошел Серебряков в сопровождении конвоиров, пристегнутый наручниками к одному из сопровождающих.
   «Ага, – усмехнулся адвокат, – значит, и ты под арестом! Знаем мы твою подноготную! Сейчас мы заставим тебя немного поволноваться!»
   Серебряков сел. Один из конвоиров расстегнул наручники.
   Все ждали появления Малькова. В комнату заглянул один из охранников, одетый в черную униформу тюремного спецназа. Он подошел к клетке, открыл ее, внимательно посмотрел, нет ли под сиденьем каких-либо запрещенных предметов, проверил наличие запора и кивнул головой. Через несколько секунд, в сопровождении двоих конвоиров, в зал ввели Малькова в наручниках. Он был одет в тот же костюм, но выглядел опрятно – бритый, причесанный. Он сел на сиденье в клетке и опустил голову. Но, увидев в зале своих коллег, он повеселел и стал делать приветственные жесты. Адвокат заметил, что Мальков даже не посмотрел в сторону Серебрякова, словно не замечал его.
   Наконец появился прокурор – тот же, что был на предварительном слушании. Он молча сел за стол и стал почему-то перелистывать Уголовно-процессуальный кодекс, который принес с собой.
   «Интересно, – подумал адвокат, – зачем он ему? Или он собирается в последний момент что-то проверять или заявлять?»
   Козырев также открыл папочку, в которой лежали заранее заготовленные ходатайства.
   Секретарь судебного заседания объявила, что суд идет. Все встали. В зал вошел тот же седоволосый судья. На вид ему было лет пятьдесят пять, лицо очень строгое. Он сел в кресло и после непродолжительной формальной процедуры объявления участников сторон спросил:
   – Есть ли у участвующих сторон заявления, ходатайства, жалобы?
   Прокурор отрицательно покачал головой.
   – Есть, ваша честь, – адвокат привстал. – Я прошу приобщить к делу следующие документы в качестве ходатайства. Первый документ – справка о том, что мой подзащитный Мальков в момент телефонных разговоров являлся сотрудником Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Прошу также приобщить копию приказа министра внутренних дел о ликвидации РУБОПа, а также выписку из приказа начальника РУБОПа о выведении всех сотрудников РУБОПа за штат. Прошу также обратить внимание, что к моменту встречи с потерпевшим Серебряковым мой клиент находился за штатом Регионального управления по борьбе с организованной преступностью.
   Адвокат видел, что прокурор делал какие-то пометки в блокноте. Судья тем временем взял ходатайства.
   – Какие еще есть ходатайства? – спросил он.
   – Прошу также приобщить к делу копии справок о возбуждении уголовного дела против потерпевшего Серебрякова, – сказал адвокат, – по его обману ряда банкиров для получения под фальшивые акции денежных сумм. – Адвокат хотел перечислить прокуратуры, которые возбудили соответствующие дела, но судья остановил его:
   – Извините, товарищ защитник, а какое отношение к данному делу имеют эти справки? Ведь мы сейчас рассматриваем дело по обвинению Малькова, а не Серебрякова.
   – Я согласен, ваша честь! Но это характеризует потерпевшего как мошенника, как человека, способного на определенные провокации и фальсификации.
   Неожиданно прокурор встал со своего места:
   – Протестую, ваша честь! Эти слова оказывают давление на суд.
   Судья ничего не ответил, только сказал:
   – Давайте ваше ходатайство! Мы все рассмотрим.
   Через несколько минут суд удалился на совещание.
   Прошло еще полчаса. Адвокат стоял в небольшом коридорчике с сотрудниками РУБОПа и обсуждал возможные перспективы дальнейших ходатайств.
   – Я заметил, – сказал Костров, – как Серебряков побледнел, когда вы эти справки показали, о возбуждении уголовных дел.
   – Все правильно, – улыбнулся адвокат. – Что бы я делал, если бы вы мне такие справки не представили?
   – Да, – сказал Костров, – хорошо бы, если бы это Малькову помогло…
   Наконец вновь появился судья. Как и следовало ожидать, все ходатайства, которые представил адвокат, были судом отвергнуты, особенно в той части, когда они касались возбуждения уголовного дела против банкира. Тогда адвокат встал и сказал, что у него есть еще одно ходатайство. Судья удивленно взглянул на него.
   – Я хотел бы ходатайствовать перед судом, – произнес адвокат, – о направлении запроса в следственную часть ФСБ об информации, возбуждено ли против банкира Серебрякова уголовное дело по контрабанде или нет?
   Тут его перебил прокурор:
   – Одну минуточку, ваша честь! Я хочу обратить внимание суда, что защита всячески пытается затянуть дело и направить его в противоположное русло. Я же не собираюсь говорить о том, что в настоящее время против сотрудников РУБОПа возбуждено шесть уголовных дел, пятеро арестованы и находятся в следственных изоляторах, включая нашего фигуранта, для того чтобы показать общую картину состояния кадровой политики Регионального управления по борьбе с организованной преступностью в отношении своих сотрудников и их морального облика!
   – Я поддерживаю, – сказал судья. – Товарищ защитник, может быть, вы снимете последнее ходатайство? Вы же прекрасно понимаете, что мы знаем, что потерпевший Серебряков в данный момент находится под следствием. У суда имеется справка об этом, и ваше ходатайство к данному делу не относится.
   – Хорошо, я не буду возражать, – сказал адвокат. Главное – он сделал важный психологический ход. Он посмотрел на расстроенное лицо Серебрякова и понял, что одержал маленькую победу.
   Далее суд пошел по заранее подготовленному руслу. Первыми были показания потерпевшего. Серебряков стал рассказывать, как оперативник Мальков вымогал у него деньги. После этого слово было предоставлено прокурору. Тот стал задавать вопросы потерпевшему. Потом слово предоставили защите. И тут адвокат сумел задать несколько каверзных вопросов, в результате которых потерпевший вынужден был раскрыть свою первоначальную аферу – встречу с армянами. Как только он назвал фамилии армян, адвокат тут же высказал ходатайство о вызове в суд в качестве свидетелей перечисленных потерпевшим лиц.
   Судья удалился на совещание, а через некоторое время это ходатайство было удовлетворено.
 
   На следующий день в зале суда появились армяне. Адвокат знал, что они придут, так как рубоповцы пообещали помочь и разыскали их. Армяне рассказали, каким образом Серебряков их подставил, незаконно захватив акции. Затем была показана видеопленка задержания Малькова. Тут адвокат обратил внимание суда на то, что к папке, которая лежала на столе, Мальков не прикасался. Прокурор стал возражать, что имеется информация, что прикасался и пересчитывал деньги.
   – Тогда должны остаться отпечатки пальцев, – проговорил адвокат.
   – Тихо, я призываю стороны к порядку! – произнес судья громко. – Давайте все же говорить вежливо и уважать друг друга!
   – Ваша честь, – сказал адвокат, – я прошу вызвать в качестве свидетелей понятых, которые присутствовали при задержании.
   – Зачем, с какой целью? – спросил судья.
   – Меня интересует, видели ли они, как мой подзащитный брал папку с деньгами.
   Судья пожал плечами:
   – Хорошо. А вы можете их найти?
   – Мы их найдем, – и адвокат посмотрел в сторону сотрудников РУБОПа. Те закивали головами.
   Через несколько дней суд пошел по другому сценарию. Наступил переломный момент. Адвокат сумел повернуть дело так, что обнаружились процессуальные неточности. Прежде всего, свидетели, бывшие понятыми, показали, что они не видели, как Мальков брал папку, лежащую на столе, руками. Тогда адвокат стал вносить все новые и новые ходатайства. Наконец терпение судьи лопнуло, и на одном из заседаний он сказал, что суд приостанавливает судебное рассмотрение дела и направляет его на доследование.