Страница:
– На подготовку три недели. Думаю, достаточно. Вы давно не были в Москве, вам следует немного пообвыкнуть...
Этот заказ был исключительной значимости. Македонский понял это еще и потому, что серенький вылетал в Москву вместе с ним. Несомненно для того, чтобы осуществлять оперативное руководство. Что и говорить, Сибиряк представлял достаточно серьезную фигуру в раскладе криминальной колоды теперешней России. Может быть, столь же серьезную, как в свое время Отари Квантришвили, несмотря на принципиальную разницу в статусе.
Саша опустил козырек до упора, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Невольное воспоминание о заказанном ему Квантришвили вызвало в памяти цепочку других воспоминаний.
Тогда, почти два года назад, весной 1994 года, ему заказали убийство Отарика. Серенький, осуществлявший оперативное руководство акцией, вел себя на редкость странно: он давал полную информацию, прикидывал возможные способы исполнения, даже возил киллера на правительственные дачи в Успенское, показывая, где живут очередные объекты – кроме Квантришвили Македонскому предстояло «исполнить» также и его друга, певца и бизнесмена, хозяина фирмы «Московит» Иосифа Давыдовича Кобзона.
И вдруг Куратор почему-то дал отбой – отдыхай, пока от тебя ничего не требуется. Саша облегченно вздохнул, но тут же разгадал причину непонятного поведения Куратора: у «конторы» наверняка он не единственный исполнитель, есть и кто-то еще.
Тогда Квантришвили «исполнил» Андрей Шаповалов, его товарищ по специальному Центру подготовки в Казахстане. Убийство имело громкий резонанс, а его исполнитель, с лихвой отработав вложенные в него деньги, сделался ненужным, и его ликвидировали хозяева.
А что, если и теперь...
– Александр Сергеевич, не волнуйтесь, все в порядке. – Голос Куратора прозвучал столь неожиданно, что Солоник невольно вздрогнул.
Лицо серенького было абсолютно непроницаемым, и лишь глубоко посаженные глаза блестели недобро и холодно.
– Ни о чем не думайте, ни о чем не беспокойтесь, – казалось, пределам проницательности Куратора нет границ. – У нас в Москве будет время – много времени. Успеете осмотреться, изучить ситуацию. Может быть, что-то к тому времени и изменится...
Ничего не ответив, Солоник отвернулся к иллюминатору. Он понял одно: человек, который ликвидирует Сибиряка, долго не проживет. Смерть «запасного» Шаповалова – тому подтверждение...
Глава 15
Глава 16
Этот заказ был исключительной значимости. Македонский понял это еще и потому, что серенький вылетал в Москву вместе с ним. Несомненно для того, чтобы осуществлять оперативное руководство. Что и говорить, Сибиряк представлял достаточно серьезную фигуру в раскладе криминальной колоды теперешней России. Может быть, столь же серьезную, как в свое время Отари Квантришвили, несмотря на принципиальную разницу в статусе.
Саша опустил козырек до упора, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Невольное воспоминание о заказанном ему Квантришвили вызвало в памяти цепочку других воспоминаний.
Тогда, почти два года назад, весной 1994 года, ему заказали убийство Отарика. Серенький, осуществлявший оперативное руководство акцией, вел себя на редкость странно: он давал полную информацию, прикидывал возможные способы исполнения, даже возил киллера на правительственные дачи в Успенское, показывая, где живут очередные объекты – кроме Квантришвили Македонскому предстояло «исполнить» также и его друга, певца и бизнесмена, хозяина фирмы «Московит» Иосифа Давыдовича Кобзона.
И вдруг Куратор почему-то дал отбой – отдыхай, пока от тебя ничего не требуется. Саша облегченно вздохнул, но тут же разгадал причину непонятного поведения Куратора: у «конторы» наверняка он не единственный исполнитель, есть и кто-то еще.
Тогда Квантришвили «исполнил» Андрей Шаповалов, его товарищ по специальному Центру подготовки в Казахстане. Убийство имело громкий резонанс, а его исполнитель, с лихвой отработав вложенные в него деньги, сделался ненужным, и его ликвидировали хозяева.
А что, если и теперь...
– Александр Сергеевич, не волнуйтесь, все в порядке. – Голос Куратора прозвучал столь неожиданно, что Солоник невольно вздрогнул.
Лицо серенького было абсолютно непроницаемым, и лишь глубоко посаженные глаза блестели недобро и холодно.
– Ни о чем не думайте, ни о чем не беспокойтесь, – казалось, пределам проницательности Куратора нет границ. – У нас в Москве будет время – много времени. Успеете осмотреться, изучить ситуацию. Может быть, что-то к тому времени и изменится...
Ничего не ответив, Солоник отвернулся к иллюминатору. Он понял одно: человек, который ликвидирует Сибиряка, долго не проживет. Смерть «запасного» Шаповалова – тому подтверждение...
Глава 15
Как все-таки странно устроен человек!
Россия, Москва, аэропорт «Шереметьево-2» – международные воздушные ворота столицы с огромной, невидимой невооруженному взгляду инфраструктурой внутренней безопасности. Наверняка и у местных ментов, и у фээсбэшников, и у пограничников есть соответствующие ориентировки на «опасного рецидивиста А. С. Солоника», объявленного в международный розыск. Тем не менее приятно ступить на родную землю. И пусть тут, в России, у беглеца было куда больше огорчений, чем радости, – теперь об этом не хочется вспоминать...
Так уж, наверное, устроен всякий человек. Все скверное, что когда-то произошло с ним, быстро забывается, стирается, как надписи мелом на классной доске в школе. А хорошее, отпечатавшись в сознании, остается навсегда, навечно...
Саша, задрав голову, стоял неподалеку от стоянки такси. Пальто расстегнуто, длинный шелковый шарф развевался на ветру. Улыбаясь каким-то своим мыслям, он смотрел, как над зданием аэровокзала проплывают редкие облака.
Куратор легонько подтолкнул его под локоть.
– Поехали.
К стоянке подкатила серая «Волга». Усевшись на заднее сиденье, Солоник, едва машина тронулась, не отрываясь смотрел в окно, словно боясь пропустить что-то важное.
– Соскучились? – с едва уловимой иронией спросил серенький.
Вопрос этот показался Саше неприятным, и он не стал отвечать.
– А тут о вас помнят... И ждут, – все тем же тоном продолжил его спутник. – Ладно, сейчас отвезем вас на конспиративную квартиру. Три дня – на отдых и адаптацию, а затем займемся делом...
Начало лета 1996 года выдалось в российской столице дождливым. После изнуряющей афинской жары Солоник с удовольствием вдыхал влажный воздух, пахнущий прелой землей и бензином, наслаждался прохладой и спокойствием тихих улочек в центре Москвы, воскрешал в памяти события минувших дней.
Вот тут, в районе Покровских ворот, небольшое уютное кафе, где он иногда проводил вечера с Аленой. Чуть подальше – ночной супермаркет, где на него наехали шадринские, которых он не только поставил на понятия, но и сумел подписать под себя. А за углом салон «Версаче», где когда-то, совсем в другой жизни, он любил одеваться. Ну а если проехать несколько километров, будет ночной клуб «Арлекино», где он совершил первое громкое исполнение...
С самого приезда Куратор не отставал от него ни на шаг. Вот и сегодня, расположившись на скамейке в тенистом скверике, он то и дело бросал на своего подопечного быстрые, пронзительные взгляды, словно стараясь прочесть его мысли.
А Саше хотелось одного – без какой-либо определенной цели сидеть здесь, в центре города, рассматривать прохожих, вспоминать былое...
Листва на деревьях в скверике казалась свежей, будто бы вымытой. В лужах, оставшихся после ночного дождика, отражалось высокое голубое небо. Все вокруг выглядело нарядным, праздничным, даже серые типовой застройки дома.
В такие минуты кажется, что вовсе нет в мире ни зла, ни зависти, ни обмана...
– Сейчас вы увидите объект в движении. – Голос серенького прозвучал столь неожиданно, что Солоник непроизвольно вздрогнул. – Видите, там, на углу, темно-зеленый «Опель-Фронтера»?
– Ну, вижу...
Ухоженная иномарка была щегольски обвешана хромированными противотуманными фарами.
– Минут через десять к нему подкатит еще один джип – «Гранд-Чероки». Это уже его автомобиль. Сибиряк выйдет из машины и скорей всего пересядет в «Опель». Следите внимательно, не отвлекайтесь.
Спустя минут десять к «Фронтере» действительно подкатила машина Липчанского. Правая задняя дверца открылась, и из «Чероки» вышел тот, кого Солонику предстояло ликвидировать.
Сибиряк словно сошел с собственной фотографии. В каждом своем движении он демонстрировал уверенность и одновременно вальяжность, своего рода светскость, что ли.
Киллер профессионально оценивал ситуацию. Охрана, по всей вероятности, оставалась в «Чероки». Что касается самого вора, то он вел себя на редкость свободно, а с точки зрения безопасности – неосмотрительно.
– На мой взгляд, его лучше всего ликвидировать где-нибудь на улице, – тихо произнес серенький, не глядя на подопечного.
– Автомат?
– Пистолет-пулемет. С глушителем. Автомат – слишком громоздко.
Тем временем Сибиряк, открыв дверку «Фронтеры», сел в машину. Темно-зеленый джип медленно тронулся, а «Чероки» с охраной покатил следом.
Саша продолжал следить за машинами, но в этот самый момент Куратор, быстро взглянув куда-то в сторону, бросил:
– Там ваш друг, шадринский, вы наверняка должны его помнить. Остановился, смотрит... идет к нам. По-моему, он вас узнал. Нас не должны видеть вместе, я сейчас отойду вон туда, к киоску, а вы поговорите с ним немножко. На всякий случай возьмите номер его телефона. Скажите, что не против дальнейших контактов, пообещайте дать о себе знать. Если все-таки спросит, кто я, скажите, старый приятель из Кургана.
Поднявшись, Куратор двинулся в сторону газетного киоска.
Спустя несколько секунд Македонский услышал над ухом знакомый с хрипотцой голос:
– Братан – неужели ты? Вот кого уж никак не ожидал встретить!
Солоник поднял голову – перед ним, дружелюбно улыбаясь, стоял атлет в кожаной куртке – высокий, с квадратными плечами и неестественно бледным лицом.
Этот человек – бригадир шадринской группировки – был отлично знаком Солонику, который с подачи своих хозяев внедрился в эту группировку в качестве штатного киллера. По мнению структуры, стоявшей за этим внедрением, подобное давало ее подопечному отличное прикрытие в криминальном мире Москвы. Александр Македонский довольно удачно вжился в роль двойного агента, используя новое положение к собственной выгоде. Зачастую интересы его хозяев и шадринских полностью совпадали, как это было при ликвидации Бобона-Ваннера. В результате один и тот же заказ оплачивался дважды.
После скандального бегства Македонского из «Матросской тишины» ходили упорные слухи о причастности к его побегу шадринских. Слухи эти наверняка муссировались теми, кто в действительности организовал побег. На самом деле после июля 1995 года Солоник не общался с лидерами шадринской группировки, а сегодняшняя встреча, судя по всему, была тонко и грамотно подстроена Куратором...
Шадринский не в силах был сдержать своего восхищения беглецом, бесстрашно разгуливающим по Москве.
– А я смотрю – ты это или нет?
Саша скосил глаза в сторону киоска – серенький стоял всего в нескольких метрах, шелестел газетой, делая вид, что читает. По этой мелкой детали Солоник окончательно убедился: такие встречи, как эта, не происходят случайно.
– Ты что – неужели в Москве теперь? – не уставал удивляться шадринский. – Да мусора на ушах стоят, ищут тебя! Тут про тебя такие слухи ходят! – И недавний компаньон Македонского принялся взахлеб пересказывать то, что тому наверняка было известно.
– Извини, не могу с тобой тут долго находиться. – Киллер поднялся, явно намереваясь уйти. – Оставь мне номер своего мобильного, позвоню...
Тот с готовностью полез за записной книжкой, черканул номер, вырвал листок и сунул его в руку Солоника.
– Не вопрос, звони! А то мы с пацанами уже волноваться начали – где ты, как, почему о себе знать не даешь?!
– Ты меня не видел ни в Москве, ни вообще... Позвоню через месяц, не раньше...
– Не вопрос. – Шадринский выглядел слегка ошарашенным – то ли тем, что киллер, которого вовсю разыскивают, свободно разгуливает по Москве, то ли его прохладной интонацией. – Звони... Ты смотри, осторожней... Сам понимаешь!
Но Солоник уже не слушал его. Круто развернувшись, он двинулся к мужчине с газетой в руках, стоявшему у киоска.
План по ликвидации Сибиряка был продуман до малейших подробностей, и, казалось, ничто не сможет помешать его осуществлению.
Липчанский обитал в фешенебельной гостинице «Палас». Человек широкой души, он был любим всем персоналом: от дежурных администраторов до уборщиц. Несколько номеров, оплаченных Сибиряку неизвестной столичной фирмой, были превращены в настоящий офис, где вор принимал коллег и друзей.
Сибиряк периодически выезжал из «Паласа», и, по мнению Куратора, ликвидировать Липчанского удобней всего у подъезда отеля.
Солоник получил в распоряжение новые, безукоризненно исполненные документы на имя российского гражданина Сергея Потапова, темно-синюю «восьмерку» с форсированным двигателем и оружие для ликвидации – девятимиллиметровый пистолет-пулемет «хеклер и кох» с оптическим прицелом. «Гранд-Чероки» Сергея Сибиряка не был бронированным, а тридцать патронов из магазина мощного пистолета-пулемета и снайперские навыки киллера не должны были, по мнению Куратора, оставить жертве хоть какие-то шансы на спасение.
По плану в один прекрасный день следовало дождаться, когда постоялец выйдет из отеля, и прицельно выпустить в него и охрану весь рожок. После чего скрыться. Через несколько кварталов «восьмерку» и оружие надо было бросить, пересесть в другую машину, стоящую в проходном дворе, и уже на ней спокойно, не привлекая ничьего внимания, приехать в условленное место.
Оставалось лишь определиться с датой исполнения. Обычно пунктуальный и обязательный Куратор ничего конкретно не говорил: видимо, он сам ожидал указаний сверху.
На все вопросы Македонского он отвечал невнятно и неопределенно: продолжайте наблюдение, изучайте объект, вам это необходимо.
И киллер, пребывая в недоумении, продолжал тем не менее слежку...
Синяя «восьмерка» с тонированными стеклами и заляпанным грязью номером плавно свернула к обочине и остановилась неподалеку от подъезда отеля. Солоник, сидевший за рулем, не выключил двигатель. По его подсчетам, через несколько минут из «Паласа» должен был выйти Сибиряк.
Он был готов к исполнению. Пистолет-пулемет был спрятан в спортивную сумку, которая лежала на соседнем с водительским сиденье. Сейчас наверняка зазуммерит мобильный, и он, Македонский, возьмет трубку. Услышав условную команду, исполнит то, ради чего его привезли в Москву.
Киллер немного волновался. Может быть, потому, что до сих пор не знал, даст ли сегодня Куратор добро на ликвидацию Сибиряка. А может быть, потому, что на последнюю, контрольную встречу Куратор почему-то не приехал. Правда, распорядившись чуть позже продолжать наблюдение из «восьмерки», имея при себе оружие и мобильный телефон...
Тем временем на ступеньках гостиницы показалась уже знакомая фигура. Дородный, с подчеркнуто барственными манерами, Сергей Липчанский заметно выделялся даже на фоне качков-телохранителей.
Македонский потянул на себя замок-молнию – из спортивной сумки высунулся короткий ствол пистолета-пулемета. Саша осторожно положил его на колени, щелкнул предохранителем, чуть опустив стекло. Сибиряк тем временем перебрасывался с охранниками какими-то фразами и медленно продвигался к «Чероки». Момент был отличный – Липчанский стоял к «восьмерке» вполоборота на расстоянии не более двадцати метров...
Неожиданно зазуммерил мобильный – Солоник схватил трубку.
– Алло?
Звонил Куратор.
– Объект в поле вашего зрения? – поинтересовался он.
– Да, – коротко ответил Саша, продолжая следить за перемещениями Сибиряка.
– Что он делает?
– Стоит у машины, собирается отъезжать. С ним три человека охраны.
– Ничего подозрительного?
– Нет.
– Продолжайте наблюдение у отеля, – последовала команда, а дальше – короткие гудки.
Солоник в недоумении отложил телефон, спрятал оружие и, опустив стекло еще немного, продолжил слежку.
– Всего хорошего, к обеду буду, – донесся до него голос несостоявшейся жертвы.
Липчанский неторопливо уселся в джип. «Гранд-Чероки», описав у подъезда гостиницы правильный полукруг, развернулся и покатил вдоль выстроившихся в ряд тесно припаркованных машин, среди которых была и синяя «восьмерка».
Перекладывая сумку на заднее сиденье, Солоник обратил внимание, что следом за джипом «Чероки» двинулась ярко-желтая тридцать первая «Волга» с таксистскими шашечками. В такси, кроме водителя, сидели двое мужчин.
– К обеду буду, – повторил про себя Македонский последние слова Сибиряка и тут же поймал себя на предчувствии, что ни к обеду, ни к ужину он не увидит больше этого человека. И вообще никогда.
Серебристый «Боинг-747» плавно прорезал плотную низкую облачность над Шереметьево и, развернувшись на левом крыле в юго-западном направлении, быстро набирал высоту.
Приятный женский голос по-русски и по-гречески объявил время прилета в афинский аэропорт, погоду в греческой столице, температуру за бортом и порядок прохождения таможенных формальностей. Между рядами прошла улыбчивая стюардесса в форменном кителе, предлагая разноцветные напитки. Защелкали пристежные ремни, зашелестели газеты – пассажиры расслаблялись.
Как и в прошлый раз, Солонику досталось место у иллюминатора. Но он уже не следил за проплывающими мимо облаками. Он восстановил в памяти события последних дней, пытаясь отыскать в них какую-то логику, но не находил таковую...
Его, профессионального наемного убийцу, выдергивают из Греции, где он скрывается от правосудия, и везут в Москву. Мало того, что Куратор подставляет своего подопечного под возможный арест, – структура, которую представляет серенький, невольно подставляется сама. В случае задержания Македонского – а его реальность неоспорима! – неизбежны разоблачения и, как следствие, вселенский скандал.
Но, видимо, значимость исполняемого объекта настолько была велика, что даже риск возможного провала не пугал руководство. Действительно, Сибиряк – фигура более чем серьезная. И вроде бы ему, Македонскому, окончательно и бесповоротно заказывают его ликвидацию. Киллер получает чистые документы, машину и оружие, грамотно отслеживает жертву, но, прибыв для осуществления акции, не получает окончательное «добро». Да и Куратор все это время ведет себя как-то странно.
Дальше – больше.
В тот памятный для него, Саши, день серенький приказал ждать у отеля до пяти вечера. Затем следует новое распоряжение: срочно все бросить и возвращаться на конспиративную квартиру.
Солоник, внутренне недоумевая, выполняет приказ.
И больше никаких разговоров о Сибиряке. Зато Куратор осторожно, исподволь интересуется шадринскими. А самое удивительное – Куратор оставляет его в Москве еще на две недели, после чего уже из Греции дает новый приказ: срочно возвращаться в Афины.
Чем вызваны эти невразумительные маневры? Какова их логика? Безусловно, подобные поспешные перемены имеют свои внутренние причины, и причины эти настолько скрыты, что о них остается только догадываться...
– К обеду буду... – чуть слышно прошептал Саша последние слова Сибиряка, воскрешая в памяти сцену у «Паласа».
И тут же вспомнилась ярко-желтая тридцать первая «Волга» с таксистскими шашечками, двое мужчин в салоне...
Это была «наружка» или исполнители? Но если Сибиряка заказали еще кому-то, какой был смысл в нем, Македонском?
Подстраховать тех, в «Волге»?
И для этого специально выдергивать его из Афин?!
Да и неизвестно, что в итоге с Сибиряком. Как ни пытался Саша выяснить дальнейшую судьбу этого человека, Куратор грамотно уходил от ответа.
А может быть, появление великого и ужасного Александра Македонского в Москве было продиктовано совсем другими причинами?
Но тогда какими же?!
Сколько ни ломал себе голову Солоник, но так и не мог найти сколь-нибудь вразумительного ответа ни на один вопрос. Ответы могла дать лишь предстоящая беседа с Куратором, и Македонский, тяжело вздохнув, решил пока не думать ни о Сибиряке, ни о своем более чем странном визите в Москву...
После беседы с сереньким возникло еще больше вопросов, чем было у Солоника до нее.
Встреча происходила на «точке номер семь», в небольшом загородном ресторанчике километрах в пятнадцати от Афин. На открытой веранде негромко играл греческий оркестр, официанты разносили заказы, посетители, истекая потом, обмахивались сложенными газетами, и никому не было дела до двух мужчин, сидевших в углу и о чем-то тихо беседовавших.
Серенький смотрел на подопечного с едва заметной усмешкой, признаком превосходства. Так может смотреть человек, который знает наперед ответы на все вопросы, и от этой его усмешки Саше становилось не по себе.
– Я вижу, вы хотите меня о чем-то спросить? – предугадывая ход беседы, начал Куратор.
Солоник взглянул ему в глаза, пытаясь по их выражению определить канву будущего разговора.
– Во-первых, вас, по всей вероятности, интересует судьба Липчанского. – Собеседник Македонского плеснул себе в стакан сухого вина. – Так вот, этот человек пропал без вести. Да, такое случается не только со среднестатистическими гражданами, но и с криминальными авторитетами. Может быть, помните, был такой вор Гиви Резаный, он же Гиви Берадзе, тот тоже исчез. Летним утром 1994 года отправился в отель «Интурист», в свой офис, а спустя несколько минут к его жене зашли двое в милицейской форме, отдали ей ключи от машины и, попрощавшись, ушли. И все – больше Резаного никто не видел... Тогда, у отеля «Палас», вы наверняка видели Сибиряка в последний раз. Может быть, вы даже были тем, кто видел его последним...
Саша хотел было спросить о той подозрительной желтой «Волге» с таксистскими шашечками, которую он заприметил, но по вполне объяснимым причинам решил этого не делать.
А серенький продолжал:
– По факту исчезновения гражданина Липчанского в Балашихинском РОВД заведено уголовное дело. Милиция ведет поиск. Не стоит говорить, что поиск ведут и люди из его окружения. Впрочем, это все, что я могу вам сообщить о Сибиряке...
Да, Солоник не ошибся. Как и во время подготовки покушения на Квантришвили, не он один охотился за жертвой. Несомненно, Македонский дублировал тех, кто сидел в «Волге» с таксистскими шашечками. Это несомненно так же, как и то, что киллеры, «исполнившие» Липчанского, наверняка разделили судьбу ликвидатора Отарика.
Или не только дублировал?
– А может быть, Липчанский... – начал было Македонский, но Куратор, мгновенно поняв его мысль, не позволил ему закончить фразу.
– Хотите сказать, что он оказался на редкость проницательным? Что имитировал собственное исчезновение? Структуры, которые ведут его розыск, прорабатывают и такую версию. Не буду вдаваться в ненужные вам подробности, скажу лишь, что она... как бы это выразиться... тоже имеет право на существование. – Серенький был изворотлив, как уж, и фразы его, обтекаемые и двусмысленные, чем-то напоминали изречения дельфийского оракула: хочешь – так понимай, а хочешь – эдак...
Впрочем, следующее сообщение прозвучало более чем конкретно:
– В Питере застрелили некоего Кирпича.
– Кого? – переспросил Саша.
– Владислав Кирпичев, известный также как Дядя Слава и Полтинник, – уточнил собеседник. – Был в Питере такой... О малышевской преступной группировке никогда не слыхали?
– Слыхал, – угрюмо ответил Македонский, не понимая, куда клонит Куратор.
– Один из ее лидеров. Пять судимостей. По некоторым данным, вор в законе, что, впрочем, сомнительно. Он был застрелен неизвестным киллером в питерском клубе «Джой» около недели назад. Четыре выстрела из пистолета Макарова. Один – в сердце, второй и третий – в шею, четвертый мимо...
– А я-то тут при чем?
Серенький хитро прищурился.
– Вы ведь в то время были в России...
– Но я не был в Питере, и вы это сами прекрасно знаете! – возмутился Солоник. – Я вообще никогда там не был!
– Но кое-кто уверен, что это вы...
– Кто именно? – Вопрос был задан в лоб и потому требовал столь же конкретного ответа, но такового не последовало:
– Бандиты говорят... Вас ведь видели в Москве. Стало быть, приблизительно в то же самое время вы могли быть и в Петербурге. – Солонику показалось, что собеседник в открытую издевается над ним. – На скором поезде всего семь с половиной часов, столько же обратно. Итого на исполнение – сутки или двое.
Наверное, будь перед Сашей другой человек – беседа приняла бы другой характер.
– Ладно, не будем больше об этом, – неожиданно улыбнулся Куратор, и улыбка эта вышла почти приятельской. – Ни о чем не думайте, отдыхайте, поддерживайте форму. Кстати, по всей вероятности, вам вскоре придется снова выехать за границу.
– В Россию? В Петербург? – В последнем вопросе звучала явная издевка, но собеседник предпочел ее не заметить.
– Нет, куда в более спокойную и цивилизованную страну. У нас еще будет время обсудить подробности. Ну, всего хорошего.
Небрежно кивнув на прощание, Куратор подозвал официанта и, рассчитавшись, двинулся к автостоянке, оставив своего подопечного в полном недоумении...
Впрочем, уже к вечеру киллер прекрасно понял и смысл намеков Куратора насчет убийства в Петербурге Владислава Кирпичева, а заодно потаенные причины своего появления в России.
По всей вероятности, роль дублера при ликвидации Сибиряка (если Липчанского действительно «исполнили») не являлась для Солоника основной. Куратор вывозил его в Россию лишь для одного: засветить перед братвой. Встреча с бригадиром шадринских, безусловно, была тонко и грамотно подстроена, и лишь с одним умыслом – показать, что Солоник, даже находясь на нелегальном положении, по-прежнему боеспособен.
Неожиданно отчетливо, как выделенная особым шрифтом строка в тексте, вспомнилась прошлая, безвозвратно ушедшая жизнь: бескрайняя казахская степь, специальный центр подготовки, маленький кабинет на втором этаже административного корпуса и беседа с высоким московским гостем – кажется, с оперативным псевдонимом Координатор. «Александр Сергеевич, вам нравится, когда вас боятся? Представьте, что ваше имя внушает страх – пусть не такой сильный, но все-таки страх. Вас сторонятся, с вами не хотят встречаться взглядом, и прежде чем что-нибудь вам сказать, люди подолгу думают. Вам это приятно?»
Тогда он не ответил на этот вопрос, но ответил Координатор. И, естественно, положительно.
Страх имеет свою цену.
Его, суперкиллера Александра Македонского, создали в таковом качестве не только для физической ликвидации воров, паханов и авторитетов.
Его именем стращают, он пугало и в таковом качестве не менее ценен, чем суперкиллер.
А это значит, что теперь на него можно навесить едва ли не половину всей российской заказухи, и он, Александр Македонский, вряд ли сможет что-то опровергнуть...
Россия, Москва, аэропорт «Шереметьево-2» – международные воздушные ворота столицы с огромной, невидимой невооруженному взгляду инфраструктурой внутренней безопасности. Наверняка и у местных ментов, и у фээсбэшников, и у пограничников есть соответствующие ориентировки на «опасного рецидивиста А. С. Солоника», объявленного в международный розыск. Тем не менее приятно ступить на родную землю. И пусть тут, в России, у беглеца было куда больше огорчений, чем радости, – теперь об этом не хочется вспоминать...
Так уж, наверное, устроен всякий человек. Все скверное, что когда-то произошло с ним, быстро забывается, стирается, как надписи мелом на классной доске в школе. А хорошее, отпечатавшись в сознании, остается навсегда, навечно...
Саша, задрав голову, стоял неподалеку от стоянки такси. Пальто расстегнуто, длинный шелковый шарф развевался на ветру. Улыбаясь каким-то своим мыслям, он смотрел, как над зданием аэровокзала проплывают редкие облака.
Куратор легонько подтолкнул его под локоть.
– Поехали.
К стоянке подкатила серая «Волга». Усевшись на заднее сиденье, Солоник, едва машина тронулась, не отрываясь смотрел в окно, словно боясь пропустить что-то важное.
– Соскучились? – с едва уловимой иронией спросил серенький.
Вопрос этот показался Саше неприятным, и он не стал отвечать.
– А тут о вас помнят... И ждут, – все тем же тоном продолжил его спутник. – Ладно, сейчас отвезем вас на конспиративную квартиру. Три дня – на отдых и адаптацию, а затем займемся делом...
Начало лета 1996 года выдалось в российской столице дождливым. После изнуряющей афинской жары Солоник с удовольствием вдыхал влажный воздух, пахнущий прелой землей и бензином, наслаждался прохладой и спокойствием тихих улочек в центре Москвы, воскрешал в памяти события минувших дней.
Вот тут, в районе Покровских ворот, небольшое уютное кафе, где он иногда проводил вечера с Аленой. Чуть подальше – ночной супермаркет, где на него наехали шадринские, которых он не только поставил на понятия, но и сумел подписать под себя. А за углом салон «Версаче», где когда-то, совсем в другой жизни, он любил одеваться. Ну а если проехать несколько километров, будет ночной клуб «Арлекино», где он совершил первое громкое исполнение...
С самого приезда Куратор не отставал от него ни на шаг. Вот и сегодня, расположившись на скамейке в тенистом скверике, он то и дело бросал на своего подопечного быстрые, пронзительные взгляды, словно стараясь прочесть его мысли.
А Саше хотелось одного – без какой-либо определенной цели сидеть здесь, в центре города, рассматривать прохожих, вспоминать былое...
Листва на деревьях в скверике казалась свежей, будто бы вымытой. В лужах, оставшихся после ночного дождика, отражалось высокое голубое небо. Все вокруг выглядело нарядным, праздничным, даже серые типовой застройки дома.
В такие минуты кажется, что вовсе нет в мире ни зла, ни зависти, ни обмана...
– Сейчас вы увидите объект в движении. – Голос серенького прозвучал столь неожиданно, что Солоник непроизвольно вздрогнул. – Видите, там, на углу, темно-зеленый «Опель-Фронтера»?
– Ну, вижу...
Ухоженная иномарка была щегольски обвешана хромированными противотуманными фарами.
– Минут через десять к нему подкатит еще один джип – «Гранд-Чероки». Это уже его автомобиль. Сибиряк выйдет из машины и скорей всего пересядет в «Опель». Следите внимательно, не отвлекайтесь.
Спустя минут десять к «Фронтере» действительно подкатила машина Липчанского. Правая задняя дверца открылась, и из «Чероки» вышел тот, кого Солонику предстояло ликвидировать.
Сибиряк словно сошел с собственной фотографии. В каждом своем движении он демонстрировал уверенность и одновременно вальяжность, своего рода светскость, что ли.
Киллер профессионально оценивал ситуацию. Охрана, по всей вероятности, оставалась в «Чероки». Что касается самого вора, то он вел себя на редкость свободно, а с точки зрения безопасности – неосмотрительно.
– На мой взгляд, его лучше всего ликвидировать где-нибудь на улице, – тихо произнес серенький, не глядя на подопечного.
– Автомат?
– Пистолет-пулемет. С глушителем. Автомат – слишком громоздко.
Тем временем Сибиряк, открыв дверку «Фронтеры», сел в машину. Темно-зеленый джип медленно тронулся, а «Чероки» с охраной покатил следом.
Саша продолжал следить за машинами, но в этот самый момент Куратор, быстро взглянув куда-то в сторону, бросил:
– Там ваш друг, шадринский, вы наверняка должны его помнить. Остановился, смотрит... идет к нам. По-моему, он вас узнал. Нас не должны видеть вместе, я сейчас отойду вон туда, к киоску, а вы поговорите с ним немножко. На всякий случай возьмите номер его телефона. Скажите, что не против дальнейших контактов, пообещайте дать о себе знать. Если все-таки спросит, кто я, скажите, старый приятель из Кургана.
Поднявшись, Куратор двинулся в сторону газетного киоска.
Спустя несколько секунд Македонский услышал над ухом знакомый с хрипотцой голос:
– Братан – неужели ты? Вот кого уж никак не ожидал встретить!
Солоник поднял голову – перед ним, дружелюбно улыбаясь, стоял атлет в кожаной куртке – высокий, с квадратными плечами и неестественно бледным лицом.
Этот человек – бригадир шадринской группировки – был отлично знаком Солонику, который с подачи своих хозяев внедрился в эту группировку в качестве штатного киллера. По мнению структуры, стоявшей за этим внедрением, подобное давало ее подопечному отличное прикрытие в криминальном мире Москвы. Александр Македонский довольно удачно вжился в роль двойного агента, используя новое положение к собственной выгоде. Зачастую интересы его хозяев и шадринских полностью совпадали, как это было при ликвидации Бобона-Ваннера. В результате один и тот же заказ оплачивался дважды.
После скандального бегства Македонского из «Матросской тишины» ходили упорные слухи о причастности к его побегу шадринских. Слухи эти наверняка муссировались теми, кто в действительности организовал побег. На самом деле после июля 1995 года Солоник не общался с лидерами шадринской группировки, а сегодняшняя встреча, судя по всему, была тонко и грамотно подстроена Куратором...
Шадринский не в силах был сдержать своего восхищения беглецом, бесстрашно разгуливающим по Москве.
– А я смотрю – ты это или нет?
Саша скосил глаза в сторону киоска – серенький стоял всего в нескольких метрах, шелестел газетой, делая вид, что читает. По этой мелкой детали Солоник окончательно убедился: такие встречи, как эта, не происходят случайно.
– Ты что – неужели в Москве теперь? – не уставал удивляться шадринский. – Да мусора на ушах стоят, ищут тебя! Тут про тебя такие слухи ходят! – И недавний компаньон Македонского принялся взахлеб пересказывать то, что тому наверняка было известно.
– Извини, не могу с тобой тут долго находиться. – Киллер поднялся, явно намереваясь уйти. – Оставь мне номер своего мобильного, позвоню...
Тот с готовностью полез за записной книжкой, черканул номер, вырвал листок и сунул его в руку Солоника.
– Не вопрос, звони! А то мы с пацанами уже волноваться начали – где ты, как, почему о себе знать не даешь?!
– Ты меня не видел ни в Москве, ни вообще... Позвоню через месяц, не раньше...
– Не вопрос. – Шадринский выглядел слегка ошарашенным – то ли тем, что киллер, которого вовсю разыскивают, свободно разгуливает по Москве, то ли его прохладной интонацией. – Звони... Ты смотри, осторожней... Сам понимаешь!
Но Солоник уже не слушал его. Круто развернувшись, он двинулся к мужчине с газетой в руках, стоявшему у киоска.
План по ликвидации Сибиряка был продуман до малейших подробностей, и, казалось, ничто не сможет помешать его осуществлению.
Липчанский обитал в фешенебельной гостинице «Палас». Человек широкой души, он был любим всем персоналом: от дежурных администраторов до уборщиц. Несколько номеров, оплаченных Сибиряку неизвестной столичной фирмой, были превращены в настоящий офис, где вор принимал коллег и друзей.
Сибиряк периодически выезжал из «Паласа», и, по мнению Куратора, ликвидировать Липчанского удобней всего у подъезда отеля.
Солоник получил в распоряжение новые, безукоризненно исполненные документы на имя российского гражданина Сергея Потапова, темно-синюю «восьмерку» с форсированным двигателем и оружие для ликвидации – девятимиллиметровый пистолет-пулемет «хеклер и кох» с оптическим прицелом. «Гранд-Чероки» Сергея Сибиряка не был бронированным, а тридцать патронов из магазина мощного пистолета-пулемета и снайперские навыки киллера не должны были, по мнению Куратора, оставить жертве хоть какие-то шансы на спасение.
По плану в один прекрасный день следовало дождаться, когда постоялец выйдет из отеля, и прицельно выпустить в него и охрану весь рожок. После чего скрыться. Через несколько кварталов «восьмерку» и оружие надо было бросить, пересесть в другую машину, стоящую в проходном дворе, и уже на ней спокойно, не привлекая ничьего внимания, приехать в условленное место.
Оставалось лишь определиться с датой исполнения. Обычно пунктуальный и обязательный Куратор ничего конкретно не говорил: видимо, он сам ожидал указаний сверху.
На все вопросы Македонского он отвечал невнятно и неопределенно: продолжайте наблюдение, изучайте объект, вам это необходимо.
И киллер, пребывая в недоумении, продолжал тем не менее слежку...
Синяя «восьмерка» с тонированными стеклами и заляпанным грязью номером плавно свернула к обочине и остановилась неподалеку от подъезда отеля. Солоник, сидевший за рулем, не выключил двигатель. По его подсчетам, через несколько минут из «Паласа» должен был выйти Сибиряк.
Он был готов к исполнению. Пистолет-пулемет был спрятан в спортивную сумку, которая лежала на соседнем с водительским сиденье. Сейчас наверняка зазуммерит мобильный, и он, Македонский, возьмет трубку. Услышав условную команду, исполнит то, ради чего его привезли в Москву.
Киллер немного волновался. Может быть, потому, что до сих пор не знал, даст ли сегодня Куратор добро на ликвидацию Сибиряка. А может быть, потому, что на последнюю, контрольную встречу Куратор почему-то не приехал. Правда, распорядившись чуть позже продолжать наблюдение из «восьмерки», имея при себе оружие и мобильный телефон...
Тем временем на ступеньках гостиницы показалась уже знакомая фигура. Дородный, с подчеркнуто барственными манерами, Сергей Липчанский заметно выделялся даже на фоне качков-телохранителей.
Македонский потянул на себя замок-молнию – из спортивной сумки высунулся короткий ствол пистолета-пулемета. Саша осторожно положил его на колени, щелкнул предохранителем, чуть опустив стекло. Сибиряк тем временем перебрасывался с охранниками какими-то фразами и медленно продвигался к «Чероки». Момент был отличный – Липчанский стоял к «восьмерке» вполоборота на расстоянии не более двадцати метров...
Неожиданно зазуммерил мобильный – Солоник схватил трубку.
– Алло?
Звонил Куратор.
– Объект в поле вашего зрения? – поинтересовался он.
– Да, – коротко ответил Саша, продолжая следить за перемещениями Сибиряка.
– Что он делает?
– Стоит у машины, собирается отъезжать. С ним три человека охраны.
– Ничего подозрительного?
– Нет.
– Продолжайте наблюдение у отеля, – последовала команда, а дальше – короткие гудки.
Солоник в недоумении отложил телефон, спрятал оружие и, опустив стекло еще немного, продолжил слежку.
– Всего хорошего, к обеду буду, – донесся до него голос несостоявшейся жертвы.
Липчанский неторопливо уселся в джип. «Гранд-Чероки», описав у подъезда гостиницы правильный полукруг, развернулся и покатил вдоль выстроившихся в ряд тесно припаркованных машин, среди которых была и синяя «восьмерка».
Перекладывая сумку на заднее сиденье, Солоник обратил внимание, что следом за джипом «Чероки» двинулась ярко-желтая тридцать первая «Волга» с таксистскими шашечками. В такси, кроме водителя, сидели двое мужчин.
– К обеду буду, – повторил про себя Македонский последние слова Сибиряка и тут же поймал себя на предчувствии, что ни к обеду, ни к ужину он не увидит больше этого человека. И вообще никогда.
Серебристый «Боинг-747» плавно прорезал плотную низкую облачность над Шереметьево и, развернувшись на левом крыле в юго-западном направлении, быстро набирал высоту.
Приятный женский голос по-русски и по-гречески объявил время прилета в афинский аэропорт, погоду в греческой столице, температуру за бортом и порядок прохождения таможенных формальностей. Между рядами прошла улыбчивая стюардесса в форменном кителе, предлагая разноцветные напитки. Защелкали пристежные ремни, зашелестели газеты – пассажиры расслаблялись.
Как и в прошлый раз, Солонику досталось место у иллюминатора. Но он уже не следил за проплывающими мимо облаками. Он восстановил в памяти события последних дней, пытаясь отыскать в них какую-то логику, но не находил таковую...
Его, профессионального наемного убийцу, выдергивают из Греции, где он скрывается от правосудия, и везут в Москву. Мало того, что Куратор подставляет своего подопечного под возможный арест, – структура, которую представляет серенький, невольно подставляется сама. В случае задержания Македонского – а его реальность неоспорима! – неизбежны разоблачения и, как следствие, вселенский скандал.
Но, видимо, значимость исполняемого объекта настолько была велика, что даже риск возможного провала не пугал руководство. Действительно, Сибиряк – фигура более чем серьезная. И вроде бы ему, Македонскому, окончательно и бесповоротно заказывают его ликвидацию. Киллер получает чистые документы, машину и оружие, грамотно отслеживает жертву, но, прибыв для осуществления акции, не получает окончательное «добро». Да и Куратор все это время ведет себя как-то странно.
Дальше – больше.
В тот памятный для него, Саши, день серенький приказал ждать у отеля до пяти вечера. Затем следует новое распоряжение: срочно все бросить и возвращаться на конспиративную квартиру.
Солоник, внутренне недоумевая, выполняет приказ.
И больше никаких разговоров о Сибиряке. Зато Куратор осторожно, исподволь интересуется шадринскими. А самое удивительное – Куратор оставляет его в Москве еще на две недели, после чего уже из Греции дает новый приказ: срочно возвращаться в Афины.
Чем вызваны эти невразумительные маневры? Какова их логика? Безусловно, подобные поспешные перемены имеют свои внутренние причины, и причины эти настолько скрыты, что о них остается только догадываться...
– К обеду буду... – чуть слышно прошептал Саша последние слова Сибиряка, воскрешая в памяти сцену у «Паласа».
И тут же вспомнилась ярко-желтая тридцать первая «Волга» с таксистскими шашечками, двое мужчин в салоне...
Это была «наружка» или исполнители? Но если Сибиряка заказали еще кому-то, какой был смысл в нем, Македонском?
Подстраховать тех, в «Волге»?
И для этого специально выдергивать его из Афин?!
Да и неизвестно, что в итоге с Сибиряком. Как ни пытался Саша выяснить дальнейшую судьбу этого человека, Куратор грамотно уходил от ответа.
А может быть, появление великого и ужасного Александра Македонского в Москве было продиктовано совсем другими причинами?
Но тогда какими же?!
Сколько ни ломал себе голову Солоник, но так и не мог найти сколь-нибудь вразумительного ответа ни на один вопрос. Ответы могла дать лишь предстоящая беседа с Куратором, и Македонский, тяжело вздохнув, решил пока не думать ни о Сибиряке, ни о своем более чем странном визите в Москву...
После беседы с сереньким возникло еще больше вопросов, чем было у Солоника до нее.
Встреча происходила на «точке номер семь», в небольшом загородном ресторанчике километрах в пятнадцати от Афин. На открытой веранде негромко играл греческий оркестр, официанты разносили заказы, посетители, истекая потом, обмахивались сложенными газетами, и никому не было дела до двух мужчин, сидевших в углу и о чем-то тихо беседовавших.
Серенький смотрел на подопечного с едва заметной усмешкой, признаком превосходства. Так может смотреть человек, который знает наперед ответы на все вопросы, и от этой его усмешки Саше становилось не по себе.
– Я вижу, вы хотите меня о чем-то спросить? – предугадывая ход беседы, начал Куратор.
Солоник взглянул ему в глаза, пытаясь по их выражению определить канву будущего разговора.
– Во-первых, вас, по всей вероятности, интересует судьба Липчанского. – Собеседник Македонского плеснул себе в стакан сухого вина. – Так вот, этот человек пропал без вести. Да, такое случается не только со среднестатистическими гражданами, но и с криминальными авторитетами. Может быть, помните, был такой вор Гиви Резаный, он же Гиви Берадзе, тот тоже исчез. Летним утром 1994 года отправился в отель «Интурист», в свой офис, а спустя несколько минут к его жене зашли двое в милицейской форме, отдали ей ключи от машины и, попрощавшись, ушли. И все – больше Резаного никто не видел... Тогда, у отеля «Палас», вы наверняка видели Сибиряка в последний раз. Может быть, вы даже были тем, кто видел его последним...
Саша хотел было спросить о той подозрительной желтой «Волге» с таксистскими шашечками, которую он заприметил, но по вполне объяснимым причинам решил этого не делать.
А серенький продолжал:
– По факту исчезновения гражданина Липчанского в Балашихинском РОВД заведено уголовное дело. Милиция ведет поиск. Не стоит говорить, что поиск ведут и люди из его окружения. Впрочем, это все, что я могу вам сообщить о Сибиряке...
Да, Солоник не ошибся. Как и во время подготовки покушения на Квантришвили, не он один охотился за жертвой. Несомненно, Македонский дублировал тех, кто сидел в «Волге» с таксистскими шашечками. Это несомненно так же, как и то, что киллеры, «исполнившие» Липчанского, наверняка разделили судьбу ликвидатора Отарика.
Или не только дублировал?
– А может быть, Липчанский... – начал было Македонский, но Куратор, мгновенно поняв его мысль, не позволил ему закончить фразу.
– Хотите сказать, что он оказался на редкость проницательным? Что имитировал собственное исчезновение? Структуры, которые ведут его розыск, прорабатывают и такую версию. Не буду вдаваться в ненужные вам подробности, скажу лишь, что она... как бы это выразиться... тоже имеет право на существование. – Серенький был изворотлив, как уж, и фразы его, обтекаемые и двусмысленные, чем-то напоминали изречения дельфийского оракула: хочешь – так понимай, а хочешь – эдак...
Впрочем, следующее сообщение прозвучало более чем конкретно:
– В Питере застрелили некоего Кирпича.
– Кого? – переспросил Саша.
– Владислав Кирпичев, известный также как Дядя Слава и Полтинник, – уточнил собеседник. – Был в Питере такой... О малышевской преступной группировке никогда не слыхали?
– Слыхал, – угрюмо ответил Македонский, не понимая, куда клонит Куратор.
– Один из ее лидеров. Пять судимостей. По некоторым данным, вор в законе, что, впрочем, сомнительно. Он был застрелен неизвестным киллером в питерском клубе «Джой» около недели назад. Четыре выстрела из пистолета Макарова. Один – в сердце, второй и третий – в шею, четвертый мимо...
– А я-то тут при чем?
Серенький хитро прищурился.
– Вы ведь в то время были в России...
– Но я не был в Питере, и вы это сами прекрасно знаете! – возмутился Солоник. – Я вообще никогда там не был!
– Но кое-кто уверен, что это вы...
– Кто именно? – Вопрос был задан в лоб и потому требовал столь же конкретного ответа, но такового не последовало:
– Бандиты говорят... Вас ведь видели в Москве. Стало быть, приблизительно в то же самое время вы могли быть и в Петербурге. – Солонику показалось, что собеседник в открытую издевается над ним. – На скором поезде всего семь с половиной часов, столько же обратно. Итого на исполнение – сутки или двое.
Наверное, будь перед Сашей другой человек – беседа приняла бы другой характер.
– Ладно, не будем больше об этом, – неожиданно улыбнулся Куратор, и улыбка эта вышла почти приятельской. – Ни о чем не думайте, отдыхайте, поддерживайте форму. Кстати, по всей вероятности, вам вскоре придется снова выехать за границу.
– В Россию? В Петербург? – В последнем вопросе звучала явная издевка, но собеседник предпочел ее не заметить.
– Нет, куда в более спокойную и цивилизованную страну. У нас еще будет время обсудить подробности. Ну, всего хорошего.
Небрежно кивнув на прощание, Куратор подозвал официанта и, рассчитавшись, двинулся к автостоянке, оставив своего подопечного в полном недоумении...
Впрочем, уже к вечеру киллер прекрасно понял и смысл намеков Куратора насчет убийства в Петербурге Владислава Кирпичева, а заодно потаенные причины своего появления в России.
По всей вероятности, роль дублера при ликвидации Сибиряка (если Липчанского действительно «исполнили») не являлась для Солоника основной. Куратор вывозил его в Россию лишь для одного: засветить перед братвой. Встреча с бригадиром шадринских, безусловно, была тонко и грамотно подстроена, и лишь с одним умыслом – показать, что Солоник, даже находясь на нелегальном положении, по-прежнему боеспособен.
Неожиданно отчетливо, как выделенная особым шрифтом строка в тексте, вспомнилась прошлая, безвозвратно ушедшая жизнь: бескрайняя казахская степь, специальный центр подготовки, маленький кабинет на втором этаже административного корпуса и беседа с высоким московским гостем – кажется, с оперативным псевдонимом Координатор. «Александр Сергеевич, вам нравится, когда вас боятся? Представьте, что ваше имя внушает страх – пусть не такой сильный, но все-таки страх. Вас сторонятся, с вами не хотят встречаться взглядом, и прежде чем что-нибудь вам сказать, люди подолгу думают. Вам это приятно?»
Тогда он не ответил на этот вопрос, но ответил Координатор. И, естественно, положительно.
Страх имеет свою цену.
Его, суперкиллера Александра Македонского, создали в таковом качестве не только для физической ликвидации воров, паханов и авторитетов.
Его именем стращают, он пугало и в таковом качестве не менее ценен, чем суперкиллер.
А это значит, что теперь на него можно навесить едва ли не половину всей российской заказухи, и он, Александр Македонский, вряд ли сможет что-то опровергнуть...
Глава 16
Представительский «Мерседес» пробирался вечером по запруженным улицам центра столицы. Мокрый асфальт блестел, как прессованная икра, в черных глянцевых лужах отражались зажженные фонари и огни реклам.
Машины сопровождения, идущие спереди и сзади, стремительно уносили в чернильную темноту московских бульваров и проспектов морковно-красные габаритные огни. Ритмично вздрагивал пронзительно голубой проблесковый маячок, и динамик, установленный на крыше головной машины, то и дело передавал грозный приказ:
Машины сопровождения, идущие спереди и сзади, стремительно уносили в чернильную темноту московских бульваров и проспектов морковно-красные габаритные огни. Ритмично вздрагивал пронзительно голубой проблесковый маячок, и динамик, установленный на крыше головной машины, то и дело передавал грозный приказ: