– Куда это на ночь глядя? – поинтересовался двойник, внимательно наблюдая за Солоником.
– В аэропорт, к римскому рейсу. Надо будет встретить одного человека. Вот ты и встретишь его вместо меня. – Объяснение казалось довольно убедительным, и Горчаков осторожно поинтересовался:
– Может быть, мне сразу пересесть за руль?
– Нет, потом.
Дорога в международный аэропорт Эллиникон была знакома Македонскому, ему не единожды приходилось ездить по ней.
Тяжелый джип, вспарывая темноту ночи мощными фарами, катил по пустынной трассе. Сидевший за рулем Саша то и дело бросал быстрые, настороженные взгляды в зеркальце заднего вида. Ему показалось, что «Гольф» и «Альфа-Ромео», которые он видел возле виллы, медленно и верно настигают его.
Как ни странно, но это даже обрадовало Македонского. Его преследовали сразу обе машины, а это означало, что Наташа оставалась в безопасности хотя бы на какое-то время...
Глава 28
Глава 29
Эпилог
– В аэропорт, к римскому рейсу. Надо будет встретить одного человека. Вот ты и встретишь его вместо меня. – Объяснение казалось довольно убедительным, и Горчаков осторожно поинтересовался:
– Может быть, мне сразу пересесть за руль?
– Нет, потом.
Дорога в международный аэропорт Эллиникон была знакома Македонскому, ему не единожды приходилось ездить по ней.
Тяжелый джип, вспарывая темноту ночи мощными фарами, катил по пустынной трассе. Сидевший за рулем Саша то и дело бросал быстрые, настороженные взгляды в зеркальце заднего вида. Ему показалось, что «Гольф» и «Альфа-Ромео», которые он видел возле виллы, медленно и верно настигают его.
Как ни странно, но это даже обрадовало Македонского. Его преследовали сразу обе машины, а это означало, что Наташа оставалась в безопасности хотя бы на какое-то время...
Глава 28
Белоснежный джип «Тойота» стремительно мчался по дороге, ведущей к аэропорту Эллиникон. Внизу, под обрывом, на морском берегу, светились многочисленные огоньки гостиниц, мотелей и увеселительных заведений, и лунная дорожка на водной глади отливала жидким золотом.
В просторном салоне джипа сидели двое мужчин. Их внешность была удивительно схожей: оба невысокого роста, атлетически сложенные, кареглазые, тонкогубые. Даже следы от удаления родинок на губах и шрамы от сведенной татуировки на средних пальцах рук удивительным образом повторялись.
Тот, что был за рулем, продолжал бросать быстрые взгляды в зеркальце заднего вида. Красный «Фольксваген-Гольф» то приближался, то отставал.
– За нами? – поинтересовался пассажир джипа.
– Вроде бы.
– А кто?
– Знал бы, остановился, поздоровался, предложил бы в свою тачку пересесть, – с усмешкой процедил водитель. Доехав до поворота, он прибавил скорость, и «Гольф» отстал. Лишь жиденькие светящиеся капли фар, расплываясь, маячили вдали, но теперь невозможно было определить, чьи это фары – машины преследователей или какой-то другой.
– Если тебя действительно преследуют, остановись, аккуратно сверни в сторону и выключи габариты, – посоветовал пассажир «Тойоты».
Шофер взглянул на спутника несколько удивленно, однако последовал его совету. Скоро джип, притормозив, свернул на неширокую асфальтовую дорожку и выключил габаритные огни.
– А кого в аэропорту встречаем? – поинтересовался пассажир.
– Люди из Италии приезжают, пришлось бы засветиться, а светиться я не хочу, – объяснил шофер. Обернувшись, взглянул на шоссе – «Гольф» вроде бы исчез.
– Что я должен говорить, кого встречу?
– Возьмешь их в машину, сядешь за руль, отвезешь в район Глифады, оставишь в каком-нибудь баре, скажешь, что скоро вернешься. Все.
– А как зовут этих людей? Они откуда? Русские или нет? О чем мне говорить с ними по дороге? Что они меня могут спросить? Как в конце концов я их узнаю? Или они узнают меня... то есть тебя? – не отставал пассажир; в голосе его проявлялось нараставшее недоверие.
Водитель поморщился, словно от зубной боли, и вновь взглянул в зеркальце заднего вида – преследователей по-прежнему не было.
– Я тебе все по дороге расскажу, – пообещал водитель и посмотрел на часы. – У нас еще есть время. Ну, поехали.
Джип, заурчав мощным мотором, покатил в гору и, миновав несколько поворотов, выехал на дорогу, ведущую в сторону Варибоби – района, находившегося в десяти километрах от аэропорта.
– Почему мы поехали этой дорогой? – забеспокоился пассажир.
– Так быстрей. – Вопросы, которые тот задавал, все больше раздражали водителя.
– Может быть, все-таки я пересяду за руль?
– Обожди, успеется. Давай-ка лучше остановимся, и я тебе все расскажу.
Водитель переключил фары на ближний свет и, проехав метров сто, съехал на смотровую площадку.
Свет фар выхватил из чернильной темноты раскидистую пальму, ровно подстриженный кустарник, пожухлую траву, покатый пригорок.
Водитель прекрасно знал это место. Зона отдыха, и, наверное, самая популярная в греческой столице. Не зря когда-то тут, в Варибоби, находилась резиденция греческого короля. Чуть повыше, на горе, поблескивало небольшое, никогда не замерзавшее озерцо. В летнее время там, в многочисленных кафе и барах, любили отдыхать и местные, и туристы, но теперь, ненастным зимним вечером, побережье выглядело пустынным и потому унылым.
Водитель заглушил двигатель и, откинувшись на спинку сиденья, начал негромко, но отчетливо:
– Короче говоря, мы сделаем так...
– Бля, куда же он делся? – выругался Свечников, вжимая педаль газа в пол. Маленький «Гольф» затрясло, словно автомобиль собирался оторваться от трассы и взлететь.
Свеча выжимал из «Фольксвагена» все, на что тот был способен. Вот уже минут двадцать он преследовал белый джип, в котором, как знал бригадир, наверняка сидел убийца его брата, человек, от судьбы которого в его, Свечникова, жизни зависело многое, если не все.
Мустафа мельком взглянул на приборную панель – стрелка спидометра перевалила за сто пятьдесят.
– Не гони так.
– Куда же он пропал, сукин сын? – не обращая внимания на слова Мустафы, воскликнул Свеча. – Ведь только что видели его.
– Может быть, свернул куда-нибудь. В отличие от нас он тут все дороги знает. Вон, сразу за поворотом дорога наверх. Отстал от нас, свернул, а мы проскочили мимо.
Предположение Гольянова не было лишено смысла. Свеча, недовольно поморщившись, остановился, ожидая отставшую «Альфа-Ромео».
– Просек-таки, сучонок, что мы его пасем, – с ненавистью процедил Свечников. – Теперь может и вовсе лыжи сделать. Ищи его потом. Говорил я тебе, когда его в первый раз утром видели, – давай вальнем, и все дела. А ты – телохранители, телохранители, – злобно скопировал он Мустафу.
Дождавшись «Альфа-Ромео» с сидевшими в салоне Рябым и Аркашей, Свеча рывком опустил стекло дверки и произнес возбужденно:
– Он, наверное, в сторону свернул. Набарал-таки нас.
– Похоже, – согласился сидевший за рулем Рябой, высокий плечистый малый с соломенными волосами. – Мы и сами об этом подумали. Сколько катим, километров десять проехали, наверняка бы догнали!
– Короче говоря, разделимся: вы дуйте по этой трассе и пасите. Тачку его и номер-то запомнили?
Рябой утвердительно кивнул.
– Если что заметите – сразу мне на мобильный. А мы возвращаемся и сворачиваем вон на ту дорогу. Все пацаны, удачи, держите связь.
Рябой и Аркаша поехали дальше, а «Гольф», круто развернувшись, помчался в обратном направлении. Мустафа внимательно вглядывался в темноту, чтобы не пропустить нужный поворот.
– Тормозни, – негромко скомандовал он. – Свеча, вон за тем знаком направо и наверх...
Ядовито-желтая луна подсвечивала рваные контуры облаков тяжелым, мертвенным светом. Тишина стояла почти полная – лишь изредка слышался со стороны далекой трассы шум проезжающих машин да ветер иногда доносил порывами обрывки музыки. Внизу, у самого моря, в многочисленных ресторанчиках, ночных клубах и дансингах, праздник жизни не прерывался ни на минуту.
На ровной, как стол, смотровой площадке с раскидистой пальмой стоял белоснежный джип «Тойота». Обе передние дверки были приоткрыты, и фары светились ближним светом.
Двое невысоких мужчин, чья внешность выглядела на удивление одинаковой, мирно беседовали, стоя у передка джипа. Впрочем, говорил все больше один, а второй слушал, послушно склонив голову, но скорее пряча от собеседника злобный прищур глаз.
– Короче говоря, расклад такой. Через час прибывает самолет из Рима. Ты должен поехать в Эллиникон и, дождавшись прибытия...
Закончив инструктаж, водитель джипа испытующе взглянул на пассажира, словно пытаясь по его глазам угадать, убедил он его или нет. Но определить этого не удалось: то ли из-за темноты, то ли потому, что пассажир избегал встречаться с ним взглядом.
– А дальше что? – спросил он.
– Отвезешь в район Глифады, оставишь их в каком-нибудь баре. После вернешься и скажешь, где они.
– Что мне говорить по дороге, если спросят?
– Тебя ни о чем не будут спрашивать, – с раздражением процедил водитель.
– А ты как же? – поинтересовался пассажир.
Водитель неопределенно махнул рукой в сторону дороги.
– На такси доберусь. Тут рядом аэропорт, транспорта хватает.
– А почему ты не рассказал мне обо всем этом раньше?
– Что именно надо было рассказать?
– Зачем ехать затемно сюда, в Варибоби? Всего лишь чтобы рассказать о том, кого мне следует встретить с римского рейса?
– Раньше я не мог. Самому час назад позвонили, – объяснил водитель, поджав тонкие губы. – И вообще, я тебе не за то деньги плачу, чтобы ты меня обо всем расспрашивал. Делай, что я тебе сказал.
Пассажир неожиданно улыбнулся.
– Ладно. Значит, еще раз: приезжаю в Эллиникон, встречаю, везу в Глифаду, оставляю их в баре. Возвращаюсь к тебе и докладываю.
– Все правильно, – кивнул первый и, сунув руку в карман, протянул пассажиру ключи от машины.
– А как же эти... – Пассажир кивнул в сторону трассы.
– Они ничего не знают про римский рейс.
– А кто они вообще? – В голосе пассажира послышалось плохо скрытое напряжение.
– Не знаю. Тебя это тоже не должно касаться. Думаю, они тебе больше не встретятся. Да, возьми вот деньги на расходы. – На капот легла пачка драхм, перевязанная аптекарской резинкой.
Никаких вопросов больше не последовало. Видимо, пассажир, отправлявшийся в аэропорт, уже принял для себя какое-то решение.
Он открыл дверцу и, усевшись за руль, потрогал рычаг переключения передач.
– Слушай, ты мне как-то показывал, где задняя скорость, я забыл. Будь добр, покажи еще раз, – попросил он.
Прежний водитель джипа огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружил. Лицо его в одночасье сделалось сосредоточенным. Сунув руку в карман, он направился к машине.
– Сейчас, сейчас...
Уселся в салон на место рядом с водительским, хлопнул дверцей. И почти сразу из машины донесся глухой удар, затем – шум борьбы, чей-то сдавленный крик.
И все стихло.
Одна дверца джипа медленно открылась, и из салона вышел невысокий, атлетически сложенный мужчина: короткая стрижка, правильные черты лица, на верхней губе след от сведенной родинки.
Подойдя к передку джипа, он извлек из кармана россыпь кредитных карточек и какие-то документы. Небрежно просмотрел их в свете фар и вновь сунул в карман. После чего открыл заднюю дверцу, достал из салона черный полиэтиленовый мешок, в каких тут обычно в городах по утрам вывозят мусор. Он выволок из джипа еще теплое тело убитого. Запихнул его в мешок и бросил тут же, на смотровой площадке.
– Ну вот и все. Ищите теперь Александра Македонского, – негромко произнес убийца, бросив прощальный взгляд на свою жертву.
Спустя несколько секунд белый джип, урча мощным мотором, покатил вверх, к небольшому озерцу. За ним проходила еще одна дорога, до нее было не более пяти минут езды...
– Свеча! Тормози! – возбужденно закричал Мустафа, заметив на земле большой, продолговатый предмет, завернутый в черный полиэтилен.
Красный «Фольксваген-Гольф», скрипнув тормозами, остановился на ровной, как стол, смотровой площадке. Свеча, осторожно открыв дверцу, вышел из салона и, оглянувшись по сторонам, двинулся в сторону странного предмета. Наклонился, осторожно приоткрыл мешок.
Остекленевшие глаза, кровавая пена на губах, тускло блестящие зубы, прикушенный фиолетовый язык. Зрелище, как говорится, не для слабонервных.
– Твою мать! – только и смог прошептать пораженный Свеча.
Да, сомнений быть не могло: тут, на окраине Афин, в черном полиэтиленовом мешке, в каких обычно вывозят мусор, лежал труп Александра Сергеевича Солоника, одной из самых зловещих и загадочных фигур постперестроечной России, человека, получившего титул «киллера номер один», чье имя наводило ужас на многих – от седых, состарившихся на службе следователей прокуратуры до заматерелых на зонах и пересылках воров в законе; от не в меру борзых авторитетов новой формации, именуемых чаще отморозками, до респектабельных, уверенных в себе и своей охране банкиров и бизнесменов...
– Ну, что там такое? – спросил Мустафа, подойдя поближе.
– Смотри...
Гольянов наклонился, пристально всматриваясь в лицо убитого.
– Недавно ведь вальнули... Обожди-ка! – Он осторожно, словно боясь испачкаться, взял покойного за подбородок. – Теплый еще – смотри! Задушили... И когда же это успели?
В Афины возвращались молча. Свечников, уступив место за рулем Гольянову, отрешенно смотрел куда-то вдаль, а водитель, бросая на спутника короткие взгляды, то и дело спрашивал:
– И кто же это его? Мы же его полчаса назад в джипе видели!
Подъезжая к гостинице, Свеча распорядился:
– Тормозни-ка.
Мустафа, который до сих пор никак не мог успокоиться, послушно остановился.
– Ты говорил – там телка какая-то осталась? – спросил Свечников.
– На вилле? – уточнил Гольянов. – Ну да, осталась. Только на кой хрен она нам теперь нужна?
– Давай, разворачивайся! – В голосе бригадира прозвучало ожесточение. – Сучонка не завалили, так хату его пошустрим. Денег-то у него немерено. А баба может знать, где и что.
Мустафа медленно разворачивался, а Свечников уже названивал по мобильному Аркаше и Рябому.
– Пацаны, поворачиваем обратно, все потом расскажу, – процедил он в трубку. – Через полчаса жду на том же месте, в Лагонисе. Давайте быстрей, работу придумал. Успеете за полчаса?
Спустя минут сорок оба автомобиля притормозили рядом с трехэтажной виллой...
В просторном салоне джипа сидели двое мужчин. Их внешность была удивительно схожей: оба невысокого роста, атлетически сложенные, кареглазые, тонкогубые. Даже следы от удаления родинок на губах и шрамы от сведенной татуировки на средних пальцах рук удивительным образом повторялись.
Тот, что был за рулем, продолжал бросать быстрые взгляды в зеркальце заднего вида. Красный «Фольксваген-Гольф» то приближался, то отставал.
– За нами? – поинтересовался пассажир джипа.
– Вроде бы.
– А кто?
– Знал бы, остановился, поздоровался, предложил бы в свою тачку пересесть, – с усмешкой процедил водитель. Доехав до поворота, он прибавил скорость, и «Гольф» отстал. Лишь жиденькие светящиеся капли фар, расплываясь, маячили вдали, но теперь невозможно было определить, чьи это фары – машины преследователей или какой-то другой.
– Если тебя действительно преследуют, остановись, аккуратно сверни в сторону и выключи габариты, – посоветовал пассажир «Тойоты».
Шофер взглянул на спутника несколько удивленно, однако последовал его совету. Скоро джип, притормозив, свернул на неширокую асфальтовую дорожку и выключил габаритные огни.
– А кого в аэропорту встречаем? – поинтересовался пассажир.
– Люди из Италии приезжают, пришлось бы засветиться, а светиться я не хочу, – объяснил шофер. Обернувшись, взглянул на шоссе – «Гольф» вроде бы исчез.
– Что я должен говорить, кого встречу?
– Возьмешь их в машину, сядешь за руль, отвезешь в район Глифады, оставишь в каком-нибудь баре, скажешь, что скоро вернешься. Все.
– А как зовут этих людей? Они откуда? Русские или нет? О чем мне говорить с ними по дороге? Что они меня могут спросить? Как в конце концов я их узнаю? Или они узнают меня... то есть тебя? – не отставал пассажир; в голосе его проявлялось нараставшее недоверие.
Водитель поморщился, словно от зубной боли, и вновь взглянул в зеркальце заднего вида – преследователей по-прежнему не было.
– Я тебе все по дороге расскажу, – пообещал водитель и посмотрел на часы. – У нас еще есть время. Ну, поехали.
Джип, заурчав мощным мотором, покатил в гору и, миновав несколько поворотов, выехал на дорогу, ведущую в сторону Варибоби – района, находившегося в десяти километрах от аэропорта.
– Почему мы поехали этой дорогой? – забеспокоился пассажир.
– Так быстрей. – Вопросы, которые тот задавал, все больше раздражали водителя.
– Может быть, все-таки я пересяду за руль?
– Обожди, успеется. Давай-ка лучше остановимся, и я тебе все расскажу.
Водитель переключил фары на ближний свет и, проехав метров сто, съехал на смотровую площадку.
Свет фар выхватил из чернильной темноты раскидистую пальму, ровно подстриженный кустарник, пожухлую траву, покатый пригорок.
Водитель прекрасно знал это место. Зона отдыха, и, наверное, самая популярная в греческой столице. Не зря когда-то тут, в Варибоби, находилась резиденция греческого короля. Чуть повыше, на горе, поблескивало небольшое, никогда не замерзавшее озерцо. В летнее время там, в многочисленных кафе и барах, любили отдыхать и местные, и туристы, но теперь, ненастным зимним вечером, побережье выглядело пустынным и потому унылым.
Водитель заглушил двигатель и, откинувшись на спинку сиденья, начал негромко, но отчетливо:
– Короче говоря, мы сделаем так...
– Бля, куда же он делся? – выругался Свечников, вжимая педаль газа в пол. Маленький «Гольф» затрясло, словно автомобиль собирался оторваться от трассы и взлететь.
Свеча выжимал из «Фольксвагена» все, на что тот был способен. Вот уже минут двадцать он преследовал белый джип, в котором, как знал бригадир, наверняка сидел убийца его брата, человек, от судьбы которого в его, Свечникова, жизни зависело многое, если не все.
Мустафа мельком взглянул на приборную панель – стрелка спидометра перевалила за сто пятьдесят.
– Не гони так.
– Куда же он пропал, сукин сын? – не обращая внимания на слова Мустафы, воскликнул Свеча. – Ведь только что видели его.
– Может быть, свернул куда-нибудь. В отличие от нас он тут все дороги знает. Вон, сразу за поворотом дорога наверх. Отстал от нас, свернул, а мы проскочили мимо.
Предположение Гольянова не было лишено смысла. Свеча, недовольно поморщившись, остановился, ожидая отставшую «Альфа-Ромео».
– Просек-таки, сучонок, что мы его пасем, – с ненавистью процедил Свечников. – Теперь может и вовсе лыжи сделать. Ищи его потом. Говорил я тебе, когда его в первый раз утром видели, – давай вальнем, и все дела. А ты – телохранители, телохранители, – злобно скопировал он Мустафу.
Дождавшись «Альфа-Ромео» с сидевшими в салоне Рябым и Аркашей, Свеча рывком опустил стекло дверки и произнес возбужденно:
– Он, наверное, в сторону свернул. Набарал-таки нас.
– Похоже, – согласился сидевший за рулем Рябой, высокий плечистый малый с соломенными волосами. – Мы и сами об этом подумали. Сколько катим, километров десять проехали, наверняка бы догнали!
– Короче говоря, разделимся: вы дуйте по этой трассе и пасите. Тачку его и номер-то запомнили?
Рябой утвердительно кивнул.
– Если что заметите – сразу мне на мобильный. А мы возвращаемся и сворачиваем вон на ту дорогу. Все пацаны, удачи, держите связь.
Рябой и Аркаша поехали дальше, а «Гольф», круто развернувшись, помчался в обратном направлении. Мустафа внимательно вглядывался в темноту, чтобы не пропустить нужный поворот.
– Тормозни, – негромко скомандовал он. – Свеча, вон за тем знаком направо и наверх...
Ядовито-желтая луна подсвечивала рваные контуры облаков тяжелым, мертвенным светом. Тишина стояла почти полная – лишь изредка слышался со стороны далекой трассы шум проезжающих машин да ветер иногда доносил порывами обрывки музыки. Внизу, у самого моря, в многочисленных ресторанчиках, ночных клубах и дансингах, праздник жизни не прерывался ни на минуту.
На ровной, как стол, смотровой площадке с раскидистой пальмой стоял белоснежный джип «Тойота». Обе передние дверки были приоткрыты, и фары светились ближним светом.
Двое невысоких мужчин, чья внешность выглядела на удивление одинаковой, мирно беседовали, стоя у передка джипа. Впрочем, говорил все больше один, а второй слушал, послушно склонив голову, но скорее пряча от собеседника злобный прищур глаз.
– Короче говоря, расклад такой. Через час прибывает самолет из Рима. Ты должен поехать в Эллиникон и, дождавшись прибытия...
Закончив инструктаж, водитель джипа испытующе взглянул на пассажира, словно пытаясь по его глазам угадать, убедил он его или нет. Но определить этого не удалось: то ли из-за темноты, то ли потому, что пассажир избегал встречаться с ним взглядом.
– А дальше что? – спросил он.
– Отвезешь в район Глифады, оставишь их в каком-нибудь баре. После вернешься и скажешь, где они.
– Что мне говорить по дороге, если спросят?
– Тебя ни о чем не будут спрашивать, – с раздражением процедил водитель.
– А ты как же? – поинтересовался пассажир.
Водитель неопределенно махнул рукой в сторону дороги.
– На такси доберусь. Тут рядом аэропорт, транспорта хватает.
– А почему ты не рассказал мне обо всем этом раньше?
– Что именно надо было рассказать?
– Зачем ехать затемно сюда, в Варибоби? Всего лишь чтобы рассказать о том, кого мне следует встретить с римского рейса?
– Раньше я не мог. Самому час назад позвонили, – объяснил водитель, поджав тонкие губы. – И вообще, я тебе не за то деньги плачу, чтобы ты меня обо всем расспрашивал. Делай, что я тебе сказал.
Пассажир неожиданно улыбнулся.
– Ладно. Значит, еще раз: приезжаю в Эллиникон, встречаю, везу в Глифаду, оставляю их в баре. Возвращаюсь к тебе и докладываю.
– Все правильно, – кивнул первый и, сунув руку в карман, протянул пассажиру ключи от машины.
– А как же эти... – Пассажир кивнул в сторону трассы.
– Они ничего не знают про римский рейс.
– А кто они вообще? – В голосе пассажира послышалось плохо скрытое напряжение.
– Не знаю. Тебя это тоже не должно касаться. Думаю, они тебе больше не встретятся. Да, возьми вот деньги на расходы. – На капот легла пачка драхм, перевязанная аптекарской резинкой.
Никаких вопросов больше не последовало. Видимо, пассажир, отправлявшийся в аэропорт, уже принял для себя какое-то решение.
Он открыл дверцу и, усевшись за руль, потрогал рычаг переключения передач.
– Слушай, ты мне как-то показывал, где задняя скорость, я забыл. Будь добр, покажи еще раз, – попросил он.
Прежний водитель джипа огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружил. Лицо его в одночасье сделалось сосредоточенным. Сунув руку в карман, он направился к машине.
– Сейчас, сейчас...
Уселся в салон на место рядом с водительским, хлопнул дверцей. И почти сразу из машины донесся глухой удар, затем – шум борьбы, чей-то сдавленный крик.
И все стихло.
Одна дверца джипа медленно открылась, и из салона вышел невысокий, атлетически сложенный мужчина: короткая стрижка, правильные черты лица, на верхней губе след от сведенной родинки.
Подойдя к передку джипа, он извлек из кармана россыпь кредитных карточек и какие-то документы. Небрежно просмотрел их в свете фар и вновь сунул в карман. После чего открыл заднюю дверцу, достал из салона черный полиэтиленовый мешок, в каких тут обычно в городах по утрам вывозят мусор. Он выволок из джипа еще теплое тело убитого. Запихнул его в мешок и бросил тут же, на смотровой площадке.
– Ну вот и все. Ищите теперь Александра Македонского, – негромко произнес убийца, бросив прощальный взгляд на свою жертву.
Спустя несколько секунд белый джип, урча мощным мотором, покатил вверх, к небольшому озерцу. За ним проходила еще одна дорога, до нее было не более пяти минут езды...
– Свеча! Тормози! – возбужденно закричал Мустафа, заметив на земле большой, продолговатый предмет, завернутый в черный полиэтилен.
Красный «Фольксваген-Гольф», скрипнув тормозами, остановился на ровной, как стол, смотровой площадке. Свеча, осторожно открыв дверцу, вышел из салона и, оглянувшись по сторонам, двинулся в сторону странного предмета. Наклонился, осторожно приоткрыл мешок.
Остекленевшие глаза, кровавая пена на губах, тускло блестящие зубы, прикушенный фиолетовый язык. Зрелище, как говорится, не для слабонервных.
– Твою мать! – только и смог прошептать пораженный Свеча.
Да, сомнений быть не могло: тут, на окраине Афин, в черном полиэтиленовом мешке, в каких обычно вывозят мусор, лежал труп Александра Сергеевича Солоника, одной из самых зловещих и загадочных фигур постперестроечной России, человека, получившего титул «киллера номер один», чье имя наводило ужас на многих – от седых, состарившихся на службе следователей прокуратуры до заматерелых на зонах и пересылках воров в законе; от не в меру борзых авторитетов новой формации, именуемых чаще отморозками, до респектабельных, уверенных в себе и своей охране банкиров и бизнесменов...
– Ну, что там такое? – спросил Мустафа, подойдя поближе.
– Смотри...
Гольянов наклонился, пристально всматриваясь в лицо убитого.
– Недавно ведь вальнули... Обожди-ка! – Он осторожно, словно боясь испачкаться, взял покойного за подбородок. – Теплый еще – смотри! Задушили... И когда же это успели?
В Афины возвращались молча. Свечников, уступив место за рулем Гольянову, отрешенно смотрел куда-то вдаль, а водитель, бросая на спутника короткие взгляды, то и дело спрашивал:
– И кто же это его? Мы же его полчаса назад в джипе видели!
Подъезжая к гостинице, Свеча распорядился:
– Тормозни-ка.
Мустафа, который до сих пор никак не мог успокоиться, послушно остановился.
– Ты говорил – там телка какая-то осталась? – спросил Свечников.
– На вилле? – уточнил Гольянов. – Ну да, осталась. Только на кой хрен она нам теперь нужна?
– Давай, разворачивайся! – В голосе бригадира прозвучало ожесточение. – Сучонка не завалили, так хату его пошустрим. Денег-то у него немерено. А баба может знать, где и что.
Мустафа медленно разворачивался, а Свечников уже названивал по мобильному Аркаше и Рябому.
– Пацаны, поворачиваем обратно, все потом расскажу, – процедил он в трубку. – Через полчаса жду на том же месте, в Лагонисе. Давайте быстрей, работу придумал. Успеете за полчаса?
Спустя минут сорок оба автомобиля притормозили рядом с трехэтажной виллой...
Глава 29
На следующий день приметный белый джип с хромированными дугами видели едва ли не во всех центральных районах греческой столицы.
Еще рано утром, около восьми часов, «Тойота» притормозила у офиса одного из филиалов американского банка. Водитель, невысокий, атлетически сложенный мужчина, со шрамом от сведенной родинки над губой и следами стертой татуировки на пальце, небрежно хлопнув дверцей, вошел в офис.
Подойдя к молоденькой и симпатичной кассирше, он протянул ей пластиковую кредитную карточку «American express» и на очень скверном английском со славянским акцентом поинтересовался, можно ли узнать, сколько денег на ней осталось. Спустя несколько минут сотрудница банка, дежурно улыбнувшись, назвала сумму, и она заставила посетителя банка удовлетворенно улыбнуться в ответ.
Кредитная карточка удобна во всех отношениях – это общеизвестно. Тем не менее ее обладатель пожелал получить все наличкой, что и было исполнено. Сгрузив брикеты банкнот в большую спортивную сумку, он кивнул на прощание кассирше и покинул расчетный зал, провожаемый ее недоуменным взглядом.
Спустя минут двадцать этот же автомобиль остановился у офиса еще одного банка. Здесь владелец «Тойоты» предъявил другую кредитную карточку, вновь поинтересовался суммой и точно так же пожелал немедленно обналичить все деньги, закрыв счет. То же самое было проделано и в третьем банке, и в четвертом, и в пятом...
Центр греческой столицы постепенно оживал, наполняясь шумом транспорта, автомобильными клаксонами, говором толпы, призывными криками продавцов газет. Из открывшихся дверей кофеен звучала музыка, и завсегдатаи уже занимали привычные места за столиками.
А белый джип с хромированными дугами, с трудом маневрируя в насыщенном автомобильном потоке, припарковался у бордюра. Сидевший за рулем, отыскав взглядом свободный таксофон, подошел к кабинке, вставил в отверстие магнитную карточку и набрал какой-то одному ему известный номер.
К телефону никто не подходил. Звонивший набрал номер еще раз – длинные гудки свидетельствовали о том, что нужного абонента наверняка нет. Затем – еще раз, еще и еще: результат оставался прежним.
Оставив машину на улице, владелец джипа пересел в такси и распорядился отвезти себя в Лагонис. Попросив таксиста обождать за несколько кварталов, осторожно, стараясь не привлекать ничьего внимания, прошел к шикарной трехэтажной вилле, опоясанной балконами.
Ворота были заперты, окна наглухо зашторены. Казалось, на вилле никого нет.
Приехавший явно колебался: похоже, с одной стороны, ему очень хотелось проникнуть внутрь, а с другой – по каким-то причинам он, по-видимому, не мог на это решиться.
Где-то совсем рядом послышался шум автомобильного двигателя. Приехавший тотчас резко обернулся. По улице неторопливо катил алый «Фольксваген-Гольф», и это заставило приехавшего в Лагонис человека мгновенно спрятаться за припаркованную поблизости машину. Впрочем, опасения его были напрасными. За рулем «Гольфа» сидела молодая чернявая девица, а номер автомобиля свидетельствовал, что он принадлежит частному лицу, а отнюдь не фирме по прокату автомобилей.
Да и мало ли тут, в Греции, «Фольксвагенов» красного цвета?
Бросив в сторону виллы прощальный взгляд, приехавший человек глубоко вздохнул и неторопливо двинулся в сторону ожидавшего его такси.
Спустя полчаса он вновь садился в свою «Тойоту». Заурчал двигатель, и огромная машина медленно вырулила со стоянки.
Последующие его действия отличались четкостью и безусловной продуманностью. За считаные минуты был куплен авиабилет на Кипр, в Лимасол. Огромная спортивная сумка, с которой владелец джипа обращался особенно осторожно, помещена в камеру хранения. Ну а машину он оставил на стоянке, судя по всему, навсегда.
Впрочем, незадолго до того, как припарковать джип, его владелец извлек из бардачка загодя заготовленный чистый лист бумаги и быстро нарисовал довольно подробный план: схема шоссе, направления разворотов, небольшое озерцо в зоне отдыха, кустарник и полянка с пальмой посередине. Во избежание недоразумений составитель схемы сделал несколько пометок по-русски: «Варибоби», «аэропорт», «шоссе», «озеро», «поворот». В багажнике «Тойоты» лежала деревянная коробочка, в нее и была помещена схема, предварительно завернутая в целлофан.
До отправления самолета оставалось чуть более двух часов, и пассажир, еще раз проверив часы, вновь заказал такси. Теперь путь его лежал на одну из загородных бензоколонок.
Унылый пустырь, пропахшая машинным маслом и бензином земля, чахлая растительность, скучающие без дела рабочие и собачья будка. Под ней и была незаметно спрятана деревянная коробочка с нарисованным планом.
Международный звонок из аэропорта Эллиникон стал логическим завершением сегодняшних действий: абонент позвонил в московский РУОП и кратко пояснил, где следует искать схему.
– Кто вы? Кто это говорит? – сквозь шумы и треск донесся до звонившего голос дежурного, но звонивший, ничего не ответив, повесил трубку...
Дальнейшие события разворачивались с головокружительной быстротой.
Из Москвы, соблюдая все меры конспирации, вылетела группа задержания во главе с Олегом Ивановичем Воиновым. Однако в последний момент маршрут руоповцев изменился, и вместо Греции они очутились в Италии. Согласно информации, полученной по каналам «Интерпола», Македонский должен был выехать в Рим. Вскоре, однако, все встало на свои места, и самолет с четырьмя офицерами МВД приземлился в афинском аэропорту.
Этот вояж российских борцов с организованной преступностью выглядел как минимум странно. Собственно, в каком качестве руоповцы вылетели на поиски Солоника? Чтобы схватить киллера? Но для этого необходимо было загодя согласовать действия оперативников с соответствующими ведомствами Италии и Греции, как минимум на уровне Генеральной прокуратуры и МИДа. Логичней было бы провести совместную операцию сил правопорядка всех трех стран с возможным участием «Интерпола», чем отправляться в загранкомандировку без каких-либо полномочий.
Конечно же, руоповцы понимали это, как и то, что действовать придется на свой страх и риск. Но желание схватить легендарного киллера оказалось сильнее страха вызвать скандал, неизбежный после его задержания...
В Эллиниконе начались первые неожиданности. Спустя час после приземления с Воиновым связался его непосредственный начальник и сообщил о странном звонке в дежурную часть Шаболовки. Оказалось, что неподалеку от афинского аэропорта, в собачьей будке на пустыре, что за бензозаправкой, лежит деревянная коробочка, в которой находится интересующая руоповцев информация о Македонском.
Поймав такси, командированные выехали в указанном направлении. И действительно они вскоре обнаружили деревянную коробочку. Правда, опытные руоповцы почувствовали подвох и на всякий случай вызвали греческих саперов на предмет обнаружения взрывчатки. Никакой взрывчатки в тайнике не оказалось, зато в коробочке лежал клочок бумаги с наспех нарисованной схемой и комментариями по-русски.
Тот же таксист отвез Воинова и его группу в Варибоби. Схема оказалась довольно точной, и в указанном месте был обнаружен черный целлофановый мешок с трупом. В нем сразу же опознали Александра Сергеевича Солоника. Он был одет в серо-зеленую сорочку, черные брюки и черные же туфли. Никаких документов в карманах у него не оказалось, но личность убитого не вызывала сомнений.
Странгуляционная борозда на шее свидетельствовала об удушении или повешении. К такому же выводу спустя несколько дней пришла судебно-медицинская экспертиза, присовокупив, что смерть, по всей видимости, наступила в ночь с пятницы на субботу, то есть приблизительно за сутки до обнаружения тела.
В том, что тело действительно принадлежит Солонику, сомневаться не приходилось. В пользу этого говорили и внешнее сходство, и особые приметы: послеоперационный шрам на боку, следы от сведенной татуировки на средних пальцах обеих рук и остатки удаленной родинки на губе. Но главное доказательство – это полное соответствие отпечатков пальцев убитого с дактокартой, хранящейся в главном компьютерном сервере «Интерпола».
Находка в Варибоби повлекла за собой настоящий информационный взрыв. В Греции не осталось ни единой газеты, которая бы не напечатала фотографию убитого. Заголовки подчас противоречили друг другу: «Лидер русской мафии в Греции», «Главный бандит России», «Секретный агент КГБ»... Иллюстрированные журналы помещали на обложках портреты убитого, коллажи с изображением Кремля, храма Василия Блаженного и прищуренным глазом, смотрящим в оптический прицел. Ведущие телеканалы отдали под репортажи о погибшем киллере лучшее эфирное время, а слова «русская мафия» стали в то время едва ли не самыми популярными на телевидении.
Однако прибывшим офицерам московского РУОПа было не до сенсаций. Для Олега Ивановича смерть Солоника стала настоящим потрясением. Попади группа захвата в Грецию хотя бы на сутки раньше, Македонский наверняка был бы пойман и этапирован на родину, что позволило бы сделать Воинову головокружительную карьеру.
Еще рано утром, около восьми часов, «Тойота» притормозила у офиса одного из филиалов американского банка. Водитель, невысокий, атлетически сложенный мужчина, со шрамом от сведенной родинки над губой и следами стертой татуировки на пальце, небрежно хлопнув дверцей, вошел в офис.
Подойдя к молоденькой и симпатичной кассирше, он протянул ей пластиковую кредитную карточку «American express» и на очень скверном английском со славянским акцентом поинтересовался, можно ли узнать, сколько денег на ней осталось. Спустя несколько минут сотрудница банка, дежурно улыбнувшись, назвала сумму, и она заставила посетителя банка удовлетворенно улыбнуться в ответ.
Кредитная карточка удобна во всех отношениях – это общеизвестно. Тем не менее ее обладатель пожелал получить все наличкой, что и было исполнено. Сгрузив брикеты банкнот в большую спортивную сумку, он кивнул на прощание кассирше и покинул расчетный зал, провожаемый ее недоуменным взглядом.
Спустя минут двадцать этот же автомобиль остановился у офиса еще одного банка. Здесь владелец «Тойоты» предъявил другую кредитную карточку, вновь поинтересовался суммой и точно так же пожелал немедленно обналичить все деньги, закрыв счет. То же самое было проделано и в третьем банке, и в четвертом, и в пятом...
Центр греческой столицы постепенно оживал, наполняясь шумом транспорта, автомобильными клаксонами, говором толпы, призывными криками продавцов газет. Из открывшихся дверей кофеен звучала музыка, и завсегдатаи уже занимали привычные места за столиками.
А белый джип с хромированными дугами, с трудом маневрируя в насыщенном автомобильном потоке, припарковался у бордюра. Сидевший за рулем, отыскав взглядом свободный таксофон, подошел к кабинке, вставил в отверстие магнитную карточку и набрал какой-то одному ему известный номер.
К телефону никто не подходил. Звонивший набрал номер еще раз – длинные гудки свидетельствовали о том, что нужного абонента наверняка нет. Затем – еще раз, еще и еще: результат оставался прежним.
Оставив машину на улице, владелец джипа пересел в такси и распорядился отвезти себя в Лагонис. Попросив таксиста обождать за несколько кварталов, осторожно, стараясь не привлекать ничьего внимания, прошел к шикарной трехэтажной вилле, опоясанной балконами.
Ворота были заперты, окна наглухо зашторены. Казалось, на вилле никого нет.
Приехавший явно колебался: похоже, с одной стороны, ему очень хотелось проникнуть внутрь, а с другой – по каким-то причинам он, по-видимому, не мог на это решиться.
Где-то совсем рядом послышался шум автомобильного двигателя. Приехавший тотчас резко обернулся. По улице неторопливо катил алый «Фольксваген-Гольф», и это заставило приехавшего в Лагонис человека мгновенно спрятаться за припаркованную поблизости машину. Впрочем, опасения его были напрасными. За рулем «Гольфа» сидела молодая чернявая девица, а номер автомобиля свидетельствовал, что он принадлежит частному лицу, а отнюдь не фирме по прокату автомобилей.
Да и мало ли тут, в Греции, «Фольксвагенов» красного цвета?
Бросив в сторону виллы прощальный взгляд, приехавший человек глубоко вздохнул и неторопливо двинулся в сторону ожидавшего его такси.
Спустя полчаса он вновь садился в свою «Тойоту». Заурчал двигатель, и огромная машина медленно вырулила со стоянки.
Последующие его действия отличались четкостью и безусловной продуманностью. За считаные минуты был куплен авиабилет на Кипр, в Лимасол. Огромная спортивная сумка, с которой владелец джипа обращался особенно осторожно, помещена в камеру хранения. Ну а машину он оставил на стоянке, судя по всему, навсегда.
Впрочем, незадолго до того, как припарковать джип, его владелец извлек из бардачка загодя заготовленный чистый лист бумаги и быстро нарисовал довольно подробный план: схема шоссе, направления разворотов, небольшое озерцо в зоне отдыха, кустарник и полянка с пальмой посередине. Во избежание недоразумений составитель схемы сделал несколько пометок по-русски: «Варибоби», «аэропорт», «шоссе», «озеро», «поворот». В багажнике «Тойоты» лежала деревянная коробочка, в нее и была помещена схема, предварительно завернутая в целлофан.
До отправления самолета оставалось чуть более двух часов, и пассажир, еще раз проверив часы, вновь заказал такси. Теперь путь его лежал на одну из загородных бензоколонок.
Унылый пустырь, пропахшая машинным маслом и бензином земля, чахлая растительность, скучающие без дела рабочие и собачья будка. Под ней и была незаметно спрятана деревянная коробочка с нарисованным планом.
Международный звонок из аэропорта Эллиникон стал логическим завершением сегодняшних действий: абонент позвонил в московский РУОП и кратко пояснил, где следует искать схему.
– Кто вы? Кто это говорит? – сквозь шумы и треск донесся до звонившего голос дежурного, но звонивший, ничего не ответив, повесил трубку...
Дальнейшие события разворачивались с головокружительной быстротой.
Из Москвы, соблюдая все меры конспирации, вылетела группа задержания во главе с Олегом Ивановичем Воиновым. Однако в последний момент маршрут руоповцев изменился, и вместо Греции они очутились в Италии. Согласно информации, полученной по каналам «Интерпола», Македонский должен был выехать в Рим. Вскоре, однако, все встало на свои места, и самолет с четырьмя офицерами МВД приземлился в афинском аэропорту.
Этот вояж российских борцов с организованной преступностью выглядел как минимум странно. Собственно, в каком качестве руоповцы вылетели на поиски Солоника? Чтобы схватить киллера? Но для этого необходимо было загодя согласовать действия оперативников с соответствующими ведомствами Италии и Греции, как минимум на уровне Генеральной прокуратуры и МИДа. Логичней было бы провести совместную операцию сил правопорядка всех трех стран с возможным участием «Интерпола», чем отправляться в загранкомандировку без каких-либо полномочий.
Конечно же, руоповцы понимали это, как и то, что действовать придется на свой страх и риск. Но желание схватить легендарного киллера оказалось сильнее страха вызвать скандал, неизбежный после его задержания...
В Эллиниконе начались первые неожиданности. Спустя час после приземления с Воиновым связался его непосредственный начальник и сообщил о странном звонке в дежурную часть Шаболовки. Оказалось, что неподалеку от афинского аэропорта, в собачьей будке на пустыре, что за бензозаправкой, лежит деревянная коробочка, в которой находится интересующая руоповцев информация о Македонском.
Поймав такси, командированные выехали в указанном направлении. И действительно они вскоре обнаружили деревянную коробочку. Правда, опытные руоповцы почувствовали подвох и на всякий случай вызвали греческих саперов на предмет обнаружения взрывчатки. Никакой взрывчатки в тайнике не оказалось, зато в коробочке лежал клочок бумаги с наспех нарисованной схемой и комментариями по-русски.
Тот же таксист отвез Воинова и его группу в Варибоби. Схема оказалась довольно точной, и в указанном месте был обнаружен черный целлофановый мешок с трупом. В нем сразу же опознали Александра Сергеевича Солоника. Он был одет в серо-зеленую сорочку, черные брюки и черные же туфли. Никаких документов в карманах у него не оказалось, но личность убитого не вызывала сомнений.
Странгуляционная борозда на шее свидетельствовала об удушении или повешении. К такому же выводу спустя несколько дней пришла судебно-медицинская экспертиза, присовокупив, что смерть, по всей видимости, наступила в ночь с пятницы на субботу, то есть приблизительно за сутки до обнаружения тела.
В том, что тело действительно принадлежит Солонику, сомневаться не приходилось. В пользу этого говорили и внешнее сходство, и особые приметы: послеоперационный шрам на боку, следы от сведенной татуировки на средних пальцах обеих рук и остатки удаленной родинки на губе. Но главное доказательство – это полное соответствие отпечатков пальцев убитого с дактокартой, хранящейся в главном компьютерном сервере «Интерпола».
Находка в Варибоби повлекла за собой настоящий информационный взрыв. В Греции не осталось ни единой газеты, которая бы не напечатала фотографию убитого. Заголовки подчас противоречили друг другу: «Лидер русской мафии в Греции», «Главный бандит России», «Секретный агент КГБ»... Иллюстрированные журналы помещали на обложках портреты убитого, коллажи с изображением Кремля, храма Василия Блаженного и прищуренным глазом, смотрящим в оптический прицел. Ведущие телеканалы отдали под репортажи о погибшем киллере лучшее эфирное время, а слова «русская мафия» стали в то время едва ли не самыми популярными на телевидении.
Однако прибывшим офицерам московского РУОПа было не до сенсаций. Для Олега Ивановича смерть Солоника стала настоящим потрясением. Попади группа захвата в Грецию хотя бы на сутки раньше, Македонский наверняка был бы пойман и этапирован на родину, что позволило бы сделать Воинову головокружительную карьеру.
Эпилог
На пятимиллионные Афины опускалась антрацитно-черная мартовская ночь. Неподвижные облака, низко повисшие над засыпающим городом, смазывались по краями неверным лимонным светом молодого месяца. Свет этот, сочась в небольшую комнатку – номер гостиницы, – делал очертания предметов и силуэт человека, склонившегося над столом, зыбкими, расплывчатыми и даже какими-то нереальными.
В номере царил полумрак. Внизу, за стенами гостиницы, зажглись первые уличные фонари. Ярко светились окна домов напротив, вспыхнули неоновые рекламы. Человек, сидевший в полумраке, не включал свет. Склонившись над столом, он, словно завороженный, слушал записанный на диктофон чей-то голос – голос человека, которого уже давно нет в живых.
Иногда он останавливал диктофон, перематывал кассету обратно, и знакомый, столько раз слышимый баритон неторопливо, обстоятельно и подробно повествовал историю жизни Саши Македонского. О том, как простой, ничем не примечательный курганский парень стал грозой и ужасом русской мафии. И объяснения, почему МУР, РУОП, специальные поисковые группы ГУИНа, прокуратура и ФСБ с их воистину неограниченными возможностями так долго не могли выйти на след «курганского Рэмбо». И конечно же, подробный перечень тех, кого ему, Александру Солонику, приходилось «исполнять».
– Я понял, что они меня ведут, и тогда... – таковыми были последние слова Македонского. На этом запись оборвалась.
Четыре аудиокассеты, оставленные знаменитым киллером в специальной номерной ячейке банка на Кипре, стали, по сути, его посмертным словом, его завещанием. Так уж получилось, что завещал он их своему Адвокату – одному из немногих людей, принявших в нем, Александре Солонике, подлинное участие.
Тогда, весной 1995 года, самый знаменитый узник «Матросской тишины» был нужен всем: МУРу, РУОПу, прокуратуре, ФСБ, бандитам, журналистам...
Все хотели от него чего-то добиться, но никто не хотел помочь.
А он, Адвокат, сделал для Солоника все, что мог. Наверное, именно потому покойный и доверил завещание своему защитнику.
Как ни странно, но эти кассеты ставили куда больше вопросов, чем давали ответов.
Кто сообщил в дежурную часть московского РУОПа о схеме, спрятанной в собачьей будке за бензоколонкой?
Как получилось, что из дела пропали отпечатки пальцев погибшего, главное свидетельство того, что в Варибоби обнаружен действительно Солоник?
Куда пропали деньги со всех счетов убитого? А пропали они буквально в один день со страшной находкой в Варибоби.
Куда исчезла его подруга Наташа Крылова, человек, который, несомненно, знал о погибшем многое?
Кто, в конце концов, спланировал и осуществил многочисленные заказные убийства лидеров российского криминалитета, волна которых прокатилась по России и Западной Европе?
А главное, записи эти не дали ответа на основной вопрос: кто же на самом деле похоронен под мраморным крестом на Третьем муниципальном кладбище Афин?!
Взгляд постояльца гостиницы упал на газетный лист, и он, включив ночник, прочитал:
« Не секрет, что труп Солоника хотят увидеть очень многие. Вот только вопрос: а мертв ли он? Допустим, что Саша Македонский «скорее мертв». Но «мифы и легенды» Греции заставляют в этом усомниться...»
Впрочем, жив он или мертв, теперь это уже не имело значения. Во всяком случае для Адвоката...
Он сделал для своего подзащитного все, что мог, и продолжал делать даже теперь, после официального известия о его смерти.
Он ездил по моргам, посольствам и консульствам, обивал пороги министерств, встречался с людьми, способными хоть что-нибудь прояснить.
И теперь, после смерти знаменитого киллера, кое-что становилось на свои места.
Когда-то Александр Македонский хотел, чтобы Адвокат написал о нем книгу. Желательно правдивую. Он оставил исходные материалы. Он рассказал обо всем, что касалось появления его на свет божий, но в качестве – Александра Македонского. Он поведал о том, что никто и никогда не должен был знать.
Что-то он, Александр Солоник, знал наверняка, о чем-то лишь догадывался, а о чем-то приходилось и строить всего лишь гипотезы его Адвокату.
Впрочем, за достоверность гипотез никто не может поручиться.
В номере царил полумрак. Внизу, за стенами гостиницы, зажглись первые уличные фонари. Ярко светились окна домов напротив, вспыхнули неоновые рекламы. Человек, сидевший в полумраке, не включал свет. Склонившись над столом, он, словно завороженный, слушал записанный на диктофон чей-то голос – голос человека, которого уже давно нет в живых.
Иногда он останавливал диктофон, перематывал кассету обратно, и знакомый, столько раз слышимый баритон неторопливо, обстоятельно и подробно повествовал историю жизни Саши Македонского. О том, как простой, ничем не примечательный курганский парень стал грозой и ужасом русской мафии. И объяснения, почему МУР, РУОП, специальные поисковые группы ГУИНа, прокуратура и ФСБ с их воистину неограниченными возможностями так долго не могли выйти на след «курганского Рэмбо». И конечно же, подробный перечень тех, кого ему, Александру Солонику, приходилось «исполнять».
– Я понял, что они меня ведут, и тогда... – таковыми были последние слова Македонского. На этом запись оборвалась.
Четыре аудиокассеты, оставленные знаменитым киллером в специальной номерной ячейке банка на Кипре, стали, по сути, его посмертным словом, его завещанием. Так уж получилось, что завещал он их своему Адвокату – одному из немногих людей, принявших в нем, Александре Солонике, подлинное участие.
Тогда, весной 1995 года, самый знаменитый узник «Матросской тишины» был нужен всем: МУРу, РУОПу, прокуратуре, ФСБ, бандитам, журналистам...
Все хотели от него чего-то добиться, но никто не хотел помочь.
А он, Адвокат, сделал для Солоника все, что мог. Наверное, именно потому покойный и доверил завещание своему защитнику.
Как ни странно, но эти кассеты ставили куда больше вопросов, чем давали ответов.
Кто сообщил в дежурную часть московского РУОПа о схеме, спрятанной в собачьей будке за бензоколонкой?
Как получилось, что из дела пропали отпечатки пальцев погибшего, главное свидетельство того, что в Варибоби обнаружен действительно Солоник?
Куда пропали деньги со всех счетов убитого? А пропали они буквально в один день со страшной находкой в Варибоби.
Куда исчезла его подруга Наташа Крылова, человек, который, несомненно, знал о погибшем многое?
Кто, в конце концов, спланировал и осуществил многочисленные заказные убийства лидеров российского криминалитета, волна которых прокатилась по России и Западной Европе?
А главное, записи эти не дали ответа на основной вопрос: кто же на самом деле похоронен под мраморным крестом на Третьем муниципальном кладбище Афин?!
Взгляд постояльца гостиницы упал на газетный лист, и он, включив ночник, прочитал:
« Не секрет, что труп Солоника хотят увидеть очень многие. Вот только вопрос: а мертв ли он? Допустим, что Саша Македонский «скорее мертв». Но «мифы и легенды» Греции заставляют в этом усомниться...»
Впрочем, жив он или мертв, теперь это уже не имело значения. Во всяком случае для Адвоката...
Он сделал для своего подзащитного все, что мог, и продолжал делать даже теперь, после официального известия о его смерти.
Он ездил по моргам, посольствам и консульствам, обивал пороги министерств, встречался с людьми, способными хоть что-нибудь прояснить.
И теперь, после смерти знаменитого киллера, кое-что становилось на свои места.
Когда-то Александр Македонский хотел, чтобы Адвокат написал о нем книгу. Желательно правдивую. Он оставил исходные материалы. Он рассказал обо всем, что касалось появления его на свет божий, но в качестве – Александра Македонского. Он поведал о том, что никто и никогда не должен был знать.
Что-то он, Александр Солоник, знал наверняка, о чем-то лишь догадывался, а о чем-то приходилось и строить всего лишь гипотезы его Адвокату.
Впрочем, за достоверность гипотез никто не может поручиться.