Касслер Клайв. Айсберг

   — Да, хотя о ней было мало что известно. Пока Фири не назвал ее как единственное лицо, получающее доходы с доверительной собственности. Затем однажды она появилась в «Фири лимитед» и так прочно взяла власть в свои ручки, как будто она создавала всю эту империю. И не надейся соблазнить ее. Она хитра — так же, как и ее брат.
   — Тогда зачем вы утруждаете себя таким длинным вступлением? Вы говорите «руки прочь» и в то же время, как мне кажется, я должен играть роль очаровательного принца. Будь завлекательным, но не слишком. Вы ошиблись во мне, адмирал. Я сам знаю, что я выгляжу далеко не так, как Рок Хадсон или Пол Ньюман, но когда дело доходит до того, чтобы поволочиться за какой-нибудь юбкой, у меня появляется скверная привычка — я разборчив. Я не стану набрасываться на первую женщину, которая попадает в поле моего зрения, особенно если она — вылитый портрет своего брата, да еще полжизни была миссионером и железной рукой управляет гигантской корпорацией. Извините, адмирал, похоже, мисс Фири — это не мой тип.
   — По-моему, это отвратительно, — неодобрительно заметила Тиди, подняв брови высоко над большими карими глазами. — НСГИ должна заниматься научными исследованиями в океанах. Но ничто из вашей беседы не кажется мне слишком научным.
   Сандекер бросил на нее предостерегающий взгляд.
   — Секретарши должны быть видны, а не слышны.
   От дальнейших упреков Тиди спас официант, который принес заказанные напитки. Он заученным движением расставил их на столе и удалился.
   Сандекер подождал, пока официант отойдет подальше, и повернулся к Питту.
   — Почти сорок процентов проектов НСГИ посвящены исследованию поверхности моря. Россия является лидирующей державой в разработках, касающихся верхних слоев: исследования ее рыболовного флота превзошли наши достижения. Но она здорово отстает в глубоководных программах — ей мешает нехватка этого чертова специального оборудования для глубинных исследований. Это наша сильная сторона. И это преимущество должно быть закреплено. Наша страна имеет необходимые ресурсы, а «Фири лимитед» обладает «ноу хау». С Кристианом Фири у нас были хорошие рабочие контакты. Теперь, когда о нем осталась одна память, я бы хотел, чтобы результаты наших работ были похоронены в тот самый момент, когда мы достигли «золотой жилы». Я разговаривал с мисс Фири. Она отвечала достаточно уклончиво — сказала, что ей следует заново просчитать программы ее фирмы с нашей страной.
   — Вы говорили — она хитра, — заметил Питт. — Может, она подыскивает покупателя побогаче? Нигде не сказано, что она должна быть столь же великодушна, как и ее брат.
   — Черт ее знает, — фыркнул Сандекер. — Все может быть. Может, она ненавидит американцев?
   — И не только она.
   — Если так, то должна быть какая-то причина, и нам следует ее выяснить.
   — И тут на сцене появляется Дирк Питт.
   — Точно, но без каких-либо выкрутас. Я окончательно забираю тебя из проекта по созданию лаборатории в Тихом океане и направляю сюда. Забудь о роли секретного агента, пока ты здесь. Оставь интригу и мертвецов для Агентства национальной безопасности. Ты должен заниматься здесь своей основной работой — как директор специальных проектов НСГИ. Ни больше, ни меньше. И даже, если тебе в руки попадется какая-либо информация, позволяющая выйти на убийц Фири, Ханневелла и Матаджика, ты должен передать ее.
   — Передать — кому?
   Сандекер пожал плечами.
   — Не знаю точно. АНБ не проинструктировало меня об этом перед отлетом из Вашингтона.
   — Замечательно! Я опубликую все материалы в местной газете, — вяло заметил Питт.
   — Не советую. — Сандекер сделал длинный глоток и поморщился. — Черт, что они нашли в этих исследованиях?
   Он сделал еще глоток тоника.
   — Я должен вернуться в Вашингтон послезавтра. У меня достаточно времени, чтобы расчистить тебе дорогу.
   — С… м-м… мисс Фири?
   — С «Фири лимитед». Я разработал программу обмена. Я забираю одного из их лучших инженеров с собой в Штаты, чтобы он исследовал наше оборудование, пока ты находишься здесь и изучаешь их оборудование. Твоя главная задача — восстановить тесное сотрудничество, существовавшее ранее между нами и фирмой Фири.
   — Но если эта юная Фири отказалась сотрудничать с вами и НСГИ, то почему она согласилась встретиться с вами сегодня?
   — Это жест вежливости. Доктор Ханневелл и ее брат были друзьями. Его смерть, а также тот факт, что ты совершил благородную, но безнадежную попытку спасти его жизнь, затронули ее чувства. Короче, она настояла на встрече с тобой.
   — Не могу дождаться, когда встречусь с моим новым боссом лицом к лицу, — сказал Питт.
   Сандекер кивнул.
   — Ровно через пять секунд — она как раз вошла.
   Питт повернул голову, как, впрочем, и все находившиеся в зале мужчины. Она стояла у входа: светловолосая и очень высокая. Идеал женщины. Неправдоподобно красивая, она как будто сохраняла позу престижной фотомодели перед камерой. Ее точеная фигура была облачена в длинное фиолетовое бархатное платье, украшенное национальной вышивкой по рукавам и кромке подола. Наконец она заметила жест Сандекера и пошла в направлении их столика, двигаясь с грацией балерины. Все женщины, находившиеся в ресторане, провожали ее завистливыми взглядами.
   Питт отодвинул стул и поднялся. Пока она приближалась, он внимательно разглядывал ее лицо. Загар, вот что заинтриговало его. Такой тип слегка загорелой кожи не был свойствен исландским женщинам, даже если они часть жизни провели в отсталой Новой Гвинее. В целом же эффект был ошеломляющим: белокурые волосы, огромные фиалковые глаза, оттеняющее их цвет платье, беззаботные случайные взгляды с хорошо контролируемым возбуждающим эффектом — такую женщину Питт и представить себе не мог.
   — Дорогая мисс Фири, я польщен, что вы согласились поужинать с нами. — Адмирал Сандекер поцеловал ей руку. Он повернулся к Тиди, которая надела маску дружелюбия:
   — Разрешите представить вам мою секретаршу, мисс Тиди Ройял.
   Женщины обменялись вежливым, но холодным приветствием.
   Сандекер повернулся к Питту.
   — Это майор Дирк Питт, настоящий двигатель всех проектов нашей организации.
   — Это и есть тот джентльмен, о котором вы мне столько рассказывали, адмирал? — До Питта донесся голос, хрипловатый и необычайно сексуальный. — Я очень сожалею о трагической кончине доктора Ханневелда. Мой брат был о нем очень высокого мнения.
   — Мы тоже сожалеем, — ответил Питт.
   Наступила небольшая пауза, пока они разглядывали друг друга: Керсти Фири с дружеским интересом, Питт — с аналитическим мужским восхищением.
   Он первым прервал паузу:
   — Ели я так уставился на вас, мисс Фири, то только потому, что адмирал Сандекер забыл предупредить, что у главы «Фири лимитед» такие загадочные глаза.
   — Мужчины и раньше говорили мне комплименты, майор Питт, но не называли мои глаза загадочными.
   — Это с научной точки зрения. Глаза — это дверь к тем секретам, которые человек прячет в своей душе.
   — А какие глубокие, темные секреты, вы полагаете, спрятаны в моей душе?
   Питт засмеялся.
   — Джентльмен никогда не раскроет секретов леди.
   Он предложил ей сигарету, но она покачала головой.
   — На самом деле, в наших глазах есть что-то одинаковое.
   — Глаза мисс Фири — фиалковые, твои же — зеленые, — вмешалась в разговор Тиди. — Что может быть между ними общего?
   — В глазах мисс Фири, как и в моих, есть лучики, которые разбегаются от зрачка к радужной оболочке. Иногда они вспыхивают. — Он замолчал, чтобы прикурить сигарету. — Мне говорил очень большой авторитет, что эти вспышки отражают психическую силу.
   — Вы — ясновидящий? — спросила Керсти.
   — Я проигравший, — ответил Питт. — Я всегда проигрываю в покер, потому что мне надо только прочитать карты или мысли партнера. А вы, мисс Фири, можете заглянуть в будущее?
   Легкая тень пробежала по ее глазам.
   — Я знаю свою судьбу настолько, насколько я могу контролировать ее.
   Улыбающееся лицо Питта немного напряглось. Он нагнулся над столом и приблизил к ней лицо. Теперь только несколько дюймов разделяли их — зеленые глаза смотрели в фиалковые.
   — Я полагаю, вы всегда получаете то, чего желаете?
   — Да! — Ответ прозвучал моментально, без малейшего колебания.
   — Тогда предположим, что ни при каких обстоятельствах я не сделаю попытки заняться с вами любовью.
   — Я догадываюсь, о чем вы завели разговор, майор. — На ее лице появилось выражение вызывающей решимости. — Но если я действительно захочу вас и вашего внимания, я подыграю вам. Но я редко трачу время на то, что мне не хочется делать. Я просто не замечу ваших пустых отказов.
   Питт вел себя так, как будто не чувствовал напряжения в воздухе.
   — О, мисс Фири, я и не предполагал, что вы такая превосходная актриса.
   Адмирал Сандекер прокашлялся. Он подумал, что может произойти, если этот разговор продолжится в том же духе.
   — Не понимаю, почему старый человек должен сидеть здесь и выслушивать эту легкую болтовню, когда он умирает с голоду? Особенно когда пища, находящаяся всего в десяти футах, привлекает наше внимание?
   — Позвольте, я познакомлю вас с нашей национальной кухней, — предложила Керсти. — Надеюсь, аппетит майора Питта к еде более регулируем, чем к любви.
   — Какой выпад! — Питт засмеялся. Он встал и отодвинул стул Керсти. — С этого момента каждый мой шаг вперед будет достаточно осторожным.
   Блюда из рыбы казались бесконечными. Питт насчитал более двадцати различных блюд из лосося и около пятнадцати из трески. Они вернулись за столик с доверху нагруженными тарелками.
   — Я смотрю, вам пришлось по вкусу вяленое мясо нашей акулы, майор. — Глаза Керсти улыбались.
   — Я много слышал о том, как его готовят. И наконец получил возможность попробовать.
   Улыбка в ее глазах сменилась удивлением, когда он съел несколько кусков.
   — Вы уверены, что вам точно рассказывали, как мы готовим его?
   — Конечно. Мясо акул, которые водятся в холодных водах, нельзя есть свежим, поэтому его нарезают тонкими кусками и зарывают в песок на берегу на двадцать шесть дней, а затем вялят на ветру.
   — Но вы едите его сырым, — настаивала Керсти.
   — А что, есть какой-нибудь другой способ? — спросил Питт, отправляя в рот очередной кусок.
   — Не теряйте время, пытаясь шокировать его, мисс Фири. — Сандекер бросил неприязненный взгляд на мясо акулы. — Его хобби — приготовление всяких изысканных блюд, а специализация — рыба. Он является экспертом по приготовлению блюд из даров моря.
   — На самом деле, это вкусно, — произнес Питт, отвлекшись от еды. — Однако малазийский вариант мне нравится больше. Они вялят мясо акулы, завернув его в морские водоросли, называемые ехидна. Это придает ему более утонченный вкус, чем у вашего исландского деликатеса.
   — Американцы обычно заказывают бифштекс или цыпленка, — сказала Керсти. — Вы первый, кто предпочитает рыбу, из тех. кого я знаю.
   — Не совсем так, — ответил Питт. — Как и у большинства моих сограждан, моим любимым блюдом является двойной гамбургер с жареной картошкой.
   Керсти бросила взгляд на Питта и улыбнулась.
   — Я начинаю думать, что у вас железный желудок.
   Питт пожал плечами.
   — У меня есть дядя — первый бонвиван Сан-Франциско. По мере моих скромных возможностей я стараюсь идти по его стопам.
   Остаток ужина прошел в легкой беседе. Присутствующие расслабились и наслаждались дружеской атмосферой и хорошей едой. Через два часа, после того как подали взбитое мороженое с земляникой, приготовленное специально по заказу Питта шеф-поваром, Керсти стала извиняться за то, что ей пора уходить.
   — Я надеюсь, вы не сочтете мня невоспитанной, адмирал Сандекер, но, боюсь, я должна очень скоро покинуть вас, мисс Ройял и майора Питта. Мой жених пригласил меня сегодня на поэтический вечер, и поскольку я всего лишь женщина, мне трудно отказать ему. — Она одарила Тиди мягкой женской улыбкой. — Я уверена, мисс Ройял, вы меня понимаете.
   Тиди мгновенно отразила этот романтический выпад.
   — О, я завидую вам, мисс Фири, жених, который любит поэзию, — редкая добыча.
   Адмирал Сандекер засиял улыбкой.
   — Мои искренние пожелания счастья вам, дорогая мисс Фири. Я и не знал, что вы обручены. И кто же этот счастливец?
   «Адмирал хорошо держит себя в руках», — подумал Питт. Он знал, что Сандекер ошеломлен, что эта новость может полностью изменить все основные установки. Даже Питт задумался о том, каковы же будут новые правила игры.
   — Рондхейм. Оскар Рондхейм, — объявила Керсти, — Мой брат познакомил нас через письма. Почти два года мы переписывались с Оскаром, прежде чем встретились.
   Сандекер пристально посмотрел на нее.
   — Постойте. Мне кажется, я знаю, его. Не он ли является владельцем международной цепи консервных заводов? «Рондхейм индастриз»? Рыболовный флот, равный военно-морскому флоту Испании? Или это другой Рондхейм?
   — Нет, вы совершенно правы, — ответила Керсти. — Его главный офис находится именно здесь, в Рейкьявике.
   — Рыболовецкие суда голубого цвета с красным флагом, в центре которого альбатрос? — уточнил Питт.
   Керсти кивнула:
   — Альбатрос — символ удачи Рондхейма. Вам знакомы его суда?
   — Да, я несколько раз пролетал над ними.
   Без сомнения, Питту были знакомы эти суда и их символ. Они были знакомы каждому рыбаку любой страны к северу от сороковой параллели. Рыболовы Рондхейма пользовались дурной славой: они уничтожали рыбные отмели, обрекая рыбу на вымирание, они воровали сети у других рыболовов и устанавливали свои красные сети в территориальных водах других стран. Альбатроса Рондхейма ненавидели так же, как фашистскую свастику.
   — Слияние «Фири лимитед» и «Рондхейм индастриз» создаст самую мощную империю, — медленно, как бы взвешивая все возможные последствия, произнес Сандекер.
   Мысли в голове Питта бежали в том же направлении. Внезапно этот поток прервал взмах руки Керсти.
   — Вот и он! Вон там!
   Они обернулись, следуя за взглядом Керсти, и увидели высокого, светловолосого, хорошо сложенного мужчину, твердой походкой направлявшегося к ним. Он был достаточно молод: ему не было и сорока, с мужественным лицом, на котором оставили свой след года океанских штормов и соленый воздух. У него были холодные серо-голубые глаза, тонкий прямой нос и мягкий рот, который, как размышлял Питт, во время деловых переговоров вытягивался в твердую агрессивную линию. Питт мысленно нарисовал себе резкого и коварного оппонента. Он пожелал себе никогда не поворачиваться спиной к этому человеку.
   Рондхейм остановился у столика, его белоснежные зубы сверкнули в кажущейся сердечной улыбке.
   — Керсти, дорогая, как замечательно ты сегодня выглядишь! — Он порывисто обнял ее.
   Питт ждал, на ком остановятся теперь серо-голубые глаза, — на нем или адмирале.
   Он ошибся: Рондхейм повернулся к Тиди.
   — О! Кто эта приятная молодая леди?
   — Это секретарь адмирала Сандекера. Мисс Тиди Ройял, — ответила Керсти. — Могу я представить вам Оскара Рондхейма?
   — Мисс Ройял. — Он слегка поклонился. — Я очарован вашими необыкновенными глазами.
   Питт прижал салфетку к губам, чтобы заглушить усмешку.
   Тиди начала хихикать, а Сандекер расхохотался так, что привлек внимание сидящих за соседними столиками. Питт не сводил глаз с Керсти. Он был заинтригован испуганным, почти паническим выражением, промелькнувшим на ее лице, прежде чем она смогла выдавить легкую улыбку и присоединиться к веселью присутствующих.
   Рондхейм ничего не понял. Его глаза смотрели безучастно, выражая смущение, а губы угрожающе вытянулись в приступе ярости — не надо быть слишком проницательным, чтобы понять — этот человек не привык служить предметом для насмешек.
   — Я сказал, что-то смешное? — спросил он.
   — Похоже, что в этот вечер все говорят комплименты женщинам об их глазах, — ответил Питт.
   Керсти объяснила Рондхейму о чем идет речь и торопливо представила Сандекера.
   — Мне действительно очень приятно познакомиться с вами, адмирал. — Глаза Рондхейма вновь обрели свойственное им холодное выражение. — Ваша репутация моряка и океанографа хорошо известна среди людей морской профессии.
   — Ваша репутация не менее хорошо известна среди людей морской профессии, мистер Рондхейм. — Адмирал пожал его руку и повернулся к Питту. — Майор Дирк Питт, директор специальных программ моей службы.
   Рондхейм сделал небольшую паузу, с холодным профессионализмом оценивая стоявшего перед ним человека, прежде чем протянуть ему руку.
   — Как поживаете? — Питт сцепил зубы: рука Рондхейма сжала его как клещи. Питт поборол желание выдернуть свою; напротив, он расслабил ее в мертвой хватке Рондхейма.
   — Бог мой, мистер Рондхейм, вы очень сильный человек!
   — Извините, майор. — Рондхейм вздрогнул и отдернул свою руку так, как будто по ней прошел ток. — Люди которые работают на меня, грубой породы, они требуют такого обращения. Когда я изредка покидаю палубу рыболовного судна, я забываю вести себя на земле как джентльмен.
   — Что вы, мистер Рондхейм. вам незачем извиняться. Я восхищаюсь мужественными людьми. — Питт поднял руку и пошевелил пальцами. — Пока я могу держать в ней кисть, ей вреда не причинить.
   — Вы увлекаетесь живописью, майор? — спросила Керсти.
   — В основном пейзажной. Я люблю также писать живые цветы. В цветах есть что-то, что вдохновляет душу, не так ли?
   Керсти с любопытством посмотрела на Питта.
   — Я бы хотела взглянуть когда-нибудь на ваши работы.
   — К сожалению, все мои полотна в Вашингтоне. Однако, пока я здесь, я был бы рад познакомить вас с моими впечатлениями от Исландии. Я хотел бы написать серию акварелей. Вы сможете повесить их в вашем офисе.
   — Вы очень любезны, но я не смогу принять…
   — Чепуха, — прервал ее Питт. — Ваше побережье прекрасно. Я только не знаю, смогу ли я ухватить контраст между морем и скалами в их естественном освещении.
   Керсти вежливо улыбнулась.
   — Если вы настаиваете. Но вы должны обещать принять от меня что-либо взамен.
   — Только одно — судно. Писать побережье лучше всего с моря. Ничего необычного. Какой-нибудь маленький крейсер.
   — Обратитесь к начальнику моего дока, майор. Он подберет для вас что-нибудь подходящее. — Она поколебалась минуту, когда Рондхейм положил ей руку на плечо и шею. — Наши судна пришвартованы на двенадцатом причале.
   — Пойдем, дорогая, — мягко сказал Рондхейм, оскалив белоснежные зубы. — Сегодня вечером Макс читает свои новые стихи. Мы не должны опаздывать.
   Его рука сжала ее.
   — Я надеюсь, добрые люди простят нас.
   — Конечно, конечно, — сказал Сандекер. — Это были чудесные два часа, мисс Фири. Спасибо, что составили нам компанию.
   Прежде чем кто-либо успел произнести слово, Рондхейм взял Керсти под руку и вывел из зала. Как только они скрылись за дверью, Сандекер бросил салфетку на стол.
   — Ну, Питт, не объяснишь ли теперь свои слова?
   — Какие?
   — «Я восхищаюсь мужественными людьми», — изобразил Сандекер.
   Питт наклонился вперед, положив локти на стол. Его лицо было крайне серьезно.
   — В некоторых ситуациях получаешь преимущество тогда, когда тебя недооценивают. Это одна из них.
   — Рондхейм?
   — Именно. Он и есть причина внезапного отказа Фири сотрудничать с Соединенными Штатами и НСГИ. Он не дурак. Как только он женится на Керсти, контроль над двумя мощнейшими частными корпорациями попадет в одни руки. Возможности будут огромны. Исландия вместе с ее правительством слишком мала, слишком зависима в своей экономике от будущего картеля Рондхейма — Фири, чтобы оказать хоть малейшее сопротивление любому хорошо финансируемому новому режиму. Затем, при правильной стратегии, и руках Рондхейма окажутся Фарерские острова и Гренландия — а это фактический контроль над Северной Атлантикой. После этого, можно только предполагать, в каком направлении будут простираться его амбиции.
   Сандекер покачал головой.
   — Твои рассуждения зашли слишком далеко. Керсти Фири никогда не осмелится выступить в одиночку на международной арене.
   — У нее не будет выбора. В семье все пороки исходят от доминирующей личности.
   — Женщина слепа в своей любви, это ты хочешь сказать?
   — Нет, — ответил Питт. — Не похоже, чтобы она была сильно влюблена в него.
   — Теперь ты уже эксперт по сердечным делам, — саркастически сказал Сандекер.
   — Молчу, молчу. — Питт улыбнулся, — Но среди нас, к счастью, есть эксперт, обладающий внутренней естественной интуицией на эти вещи.
   Он повернулся к Тиди.
   — Какова твоя женская точка зрения?
   Тиди кивнула.
   — Она его боится.
   Сандекер, размышляя, взглянул на нее.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Только то, что сказала, — твердо повторила Тиди. — Мисс Фири до смерти боится мистера Рондхейма. Вы не заметили, как он сжал ее шею? Я гарантирую, что всю следующую неделю она будет носить высокие воротники, пока не исчезнут синяки.
   — Ты уверена, что не воображаешь и не преувеличиваешь?
   Тиди покачала головой.
   — Она еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть.
   В глазах Сандекера появилась враждебность.
   — Чертов сукин сын.
   Он взглянул на Питта.
   — Ты тоже заметил это?
   — Да.
   Ярость Сандекера возросла.
   — Почему же ты не остановил его?
   — Я не мог, — ответил Питт. — Тогда бы я вышел из роли. Рондхейм полагает, что я растяпа. Пусть он и дальше так думает.
   — Хотелось бы надеяться, что у тебя есть хотя бы смутная идея, зачем все это нужно, — проворчал Сандекер. — Но я боюсь, ты загонишь себя в угол с этой дурацкой выдумкой, что ты — художник. Я же знаю, ты не можешь провести и прямой линии, «Естественное освещение» — кошмар!
   — Я и не буду. Тиди окажет мне эту маленькую услугу. Я видел образцы ее работ. Они вполне приличны.
   — Я увлекаюсь абстракциями, — вмешалась Тиди, — я никогда не писала реалистических морских пейзажей.
   — Ничего, — ответил Питт. — Сделай абстрактный морской пейзаж. Нам ведь не надо производить впечатление на главного хранителя Лувра.
   — Но у меня нет ничего с собой. Кроме того, послезавтра мы с адмиралом возвращаемся в Вашингтон.
   — Ваш полет только что отложили. — Питт повернулся к Сандекеру. — Правда, адмирал?
   Сандекер скрестил руки и помолчал с минуту.
   — Исходя из того, что мы узнали за последние пять минут, видимо, будет лучше, если я отложу наше возращение на несколько дней.
   — Смена климата пойдет вам на пользу, — заметил Питт. — Вы даже сможете совершить рыболовную прогулку.
   Сандекер посмотрел Питту в лицо.
   — Подражание голубым, уроки рисования, рыболовная прогулка. Будь добр, объясни старику, что за подвижные мысли бродят у тебя в голове?
   Питт поднял бокал с водой и залпом выпил его.
   — Черный самолет, — спокойно ответил он. — Черный самолет, погребенный в водном саване пучины.

Глава 9

   На двенадцатый причал они пришли около десяти часов утра. Высокий смуглый охранник пропустил их через шлагбаум. На Сандекере был надет старый мятый костюм и мягкая запачканная шляпа. В руке он держал удочку и сундучок с рыболовными принадлежностями. Тиди была в слаксах и блузке, завязанной узлом, поверх которой была надета теплая мужская ветровка. На одном ее плече висел мольберт, а на другом маленький рюкзачок, обе руки были глубоко засунуты в карманы ветровки. Однако охранник остановил свой взгляд на Питте, который вихляющей походкой замыкал шествие. Если Сандекер и Тиди были одеты для рыбалки, то Питт был похож скорее на гомосексуалиста. На нем были натянуты красные замшевые сапоги, парусиновые брюки, сшитые из разноцветных полос, которые трещали при каждом его шаге. Брюки поддерживал широкий гобеленовый ремень, а сверху был облегающий темно-красный свитер с желтым платком, завязанным на шее. Его глаза весело блестели из-под очков от Бена Франклина, а на голову была надета вязаная шапочка с кисточкой. Охранник в изумлении стоял, разинув рот.
   — Привет, сладкий. — Питт лукаво поприветствовал его. — Готово наше судно?
   Охранник, онемев, продолжал стоять. Его глаза отказывалась верить тому явлению, которое возникло перед ним.
   — Пошли, пошли, — сказал Питт. — Мисс Фири любезно разрешила нам воспользоваться одним из ее судов. Которым же? — Питт уставился в промежность охранника. Парень дернулся, как будто его лягнули. Ошеломленное выражение на его лице быстро сменилось на крайнее отвращение. Не говоря ни слова, он провел их по причалу и через сто футов остановился, указывая на сверкающий тридцатидвухфутовый крейсер «Крис Крафт».
   Питт прыгнул на борт и исчез в глубине. Через минуту он уже был на причале.
   — Нет, нет. Это слишком роскошно. Для творчества должна быть творческая атмосфера.
   Он посмотрел вдоль причала.
   — А вот то, как?
   Прежде чем охранник успел вымолвить хоть слово, Питт пробежал вперед и запрыгнул на палубу сорокафутового рыболовного судна. Он быстро обследовал его, затем высунул голову из люка.
   — Это подходит. У него есть характер, нагая уникальность! Мы возьмем это.
   Охранник минуту поколебался. В конце концов он пожал плечами и направился к выходу, кидая на Питта частые неодобрительные взгляды.
   Когда он был уже далеко. Тиди спросила: