Другим серьезным недостатком следует считать то, что некоторые наши соединения не совсем настойчиво вели борьбу за дороги, межозерные дефиле, тогда как захват и удержание их при слабо развитой сети дорог в лесисто-болотистой местности имело конечно же огромное значение.
Наконец, в штабе армии не был как следует разработан вопрос о своевременной смене частей и соединений, измотанных боями, что отрицательно сказывалось на силе их удара, снижало темпы наступления. Ведь только на западном берегу реки Луга нам удалось отвести на доукомплектование 239-ю и 65-ю стрелковые дивизии и дать им хоть небольшую передышку. А другие соединения и вовсе не получали подобного.
Каждому известно, что как в период подготовки операции, так и при ее проведении огромную роль играют штаб армии, штабы родов войск и тыла, являющиеся центрами оперативно-тактической мысли, организаторами боя и обеспечивающие операцию всеми необходимыми для победы средствами. И надо сказать, что штаб нашей 59-й армии проявил настоящее искусство при организации взаимодействия соединений и частей, обеспечении устойчивого управления войсками на всех этапах операции. Исходя из условий местности, КП армии максимально приближался к войскам. Командующий, члены Военного совета с работниками штаба и политотдела часто выезжали в полки и дивизии, на месте изучали состояние дел, принимали необходимые меры. На решающие участки выезжали и начальники родов войск, чтобы тоже непосредственно на месте оказать сражающимся частям помощь артиллерией, танками, инженерными средствами.
Начальник штаба армии генерал-майор Н. П. Ковальчук был постоянно в курсе всех дел, чутко реагировал на любые изменения в обстановке, тут же принимал решения и докладывал о них командующему. При одобрении решений или внесении в них каких-либо изменений начальник штаба и мы, его помощники, быстро оформляли документы и доводили их до войск.
Но случалось и так, что командующий принимал решения, будучи где-нибудь в корпусе или даже в дивизии. Тогда начальник оперативного отдела подполковник Л. М. Крылов, как правило, всегда выезжавший вместе с командармом в соединения, прямо на месте писал боевые распоряжения и передавал их в нижестоящие штабы. Или же звонил нам, и уже мы под его диктовку оформляли документы, чтобы немедленно отправить их в корпуса и дивизии.
* * *
Успеху Новгородско-Лужской наступательной операции во многом способствовала и хорошо поставленная у нас партийно-политическая работа. Военный совет и лично член Военного совета армии генерал-майор П. С. Лебедев строили свою работу в тесном взаимодействии со штабом армии, другими отделами и службами, предметно руководили политическим отделом армии, политотделами корпусов и дивизий, умело опираясь на партийно-комсомольский актив, составлявший ядро всех подразделений, частей и соединений.
Наш поарм возглавлял в то время полковник А. Г. Королев - очень скромный, поразительно трудолюбивый, дисциплинированный человек, обладающий чувством высокой партийной ответственности. Он лично показывал всем нам пример беззаветного служения Родине, партии, народу.
Военный совет, поарм, политотделы корпусов, дивизий и бригад уделяли большое внимание укреплению в частях и подразделениях партийных и комсомольских организаций. Об этом говорит хотя бы такой факт, что в период подготовки к наступательной операции они были созданы во всех ротах и батареях. А во время боевых действий заметно усилился приток заявлений от бойцов и командиров с просьбой принять их в ряды Коммунистической партии и комсомола. Коммунисты и комсомольцы находились на самых ответственных участках, являя собой пример собранности, высокой дисциплинированности, стойкости, мастерского владения оружием.
Еще задолго до начала Новгородско-Лужской наступательной операции Военный совет и политический отдел армии провели сборы политработников и партийно-комсомольских активистов, на которых подробно говорилось о формах и методах партийно-политической работы в наступлении, об опыте такой работы на участках других фронтов, во многом сходных по условиям действий с нашими. На этих сборах работники штаба читали лекции о наступлении и обороне, о тактике ведения боя. Помнится, мне тоже довелось выступить с лекцией на тему "Форсирование широкой водной преграды стрелковым батальоном, прорыв им сильно укрепленной обороны противника".
И как показали потом итоги операции, хорошо поставленная в армии партийно-политическая работа явилась важным фактором в деле успешного претворения в жизнь замыслов и планов командования. Бойцы и командиры в боях за Новгород и другие наши города и села проявили поистине массовый героизм, смелость и находчивость в борьбе с сильным и коварным врагом.
Глава четвертая.
Вместе с флотом
13 феврале 1944 года наша 59-я армия сосредоточилась на рубеже реки Нарва западнее Сланцев, приняв от 2-й ударной армии Ленинградского фронта участок от устья реки Мустайы до озера Чудское. Вместе с ней здесь действовали части 117-го стрелкового корпуса под командованием генерал-майора В. А. Трубачева и 122-го стрелкового корпуса генерал-майора П. А. Зайцева. Задача, полученная нами, заключалась в том, чтобы не только удержать, но и расширить захваченный ранее советскими войсками плацдарм на реке Нарва, а уже затем выйти на побережье Финского залива, чтобы во взаимодействии со 2-й ударной армией окружить и разгромить нарвскуго группировку врага, после чего развивать наступление в направлении Раквере, Таллин.
В этот период мне хотя и по долгу службы, но все же удалось наконец-то впервые побывать в Ленинграде. Вместе с заместителем начальника поарма мы должны были выполнить здесь одно из заданий командования армии.
Вид Ленинграда в первый момент буквально ошеломил нас. Многие из его районов довольно сильно пострадали от частых артиллерийских обстрелов и бомбежек врага, на месте целых кварталов лежали руины. Оно и понятно. Ведь за время 900-дневной блокады фашисты выпустили по Ленинграду десятки, если даже не сотни тысяч снарядов, он то и дело подвергался воздушным налетам. Но город-герой, мужественные ленинградцы выдержали все выпавшие на их долю испытания. И не только выдержали, но и вместе со всем советским народом, его доблестной Красной Армией победили ненавистного врага.
Выполнив задание, мы с заместителем начальника поарма объездили почти весь город. Постояли на берегу Невы, полюбовались Зимним дворцом, Исаакиевским собором, разводными мостами. Побывали и у дома Кшесинской, с балкона которого, возвратившись в Петроград из эмиграции, в апреле 1917 года выступал В. И. Ленин...
Настроение наше еще более поднялось, когда мы впервые за долгие годы войны, как говорится, по-людски пообедали, и даже в ресторане. Значит, в Ленинграде началась уже настоящая жизнь!
Возвратившись в штаб армии, мы рассказали о своем путешествии по Ленинграду друзьям. И они откровенно позавидовали нам.
А тем временем обстановка в районе боевых действий армии на Нарве сложилась трудная. На перешейке между Финским заливом и Чудским озером противник создал свою оперативную группу войск "Нарва", в состав которой вошло до десяти пехотных дивизий, поддержанных довольно мощной группировкой артиллерии. В нее включили даже дальнобойные крепостные орудия.
Свою оборону противник строил с опорой на крепость Нарву, где еще сохранились старые форты с почти непробиваемыми стенами, подземные казематы. Кроме того, ему удалось создать многослойную систему огня, хорошо пристрелять все подступы к городу, переправы через реку Нарва.
Занимаемый армией плацдарм в то время равнялся примерно 30-35 километрам в ширину и до 15 километров в глубину. Поэтому он тоже простреливался вражеским артиллерийским огнем, как говорится, и вдоль и поперек.
Обстановка осложнялась еще и тем, что 59-я армия получила фактически новые, незнакомые нам корпуса (о них я упоминал в самом начале), к тому же в течение нескольких месяцев они непрерывно менялись. Например, кроме 117-го и 122-го стрелковых корпусов в армию последовательно входили 43, 109 и 6-й стрелковые корпуса. Это, конечно, затрудняло как планирование предстоящей операции, так и управление войсками. К тому же все эти корпуса не были как следует укомплектованы ни личным составом, ни боевой техникой.
Естественно, что командованию и штабу армии пришлось немало потрудиться, прежде чем ее войска были приведены в порядок, организована разведка противостоявшего нам противника.
А между тем наступала весна, грозящая непременной распутицей. Мы знали, что в Эстонии, в районе наших будущих боевых действий, много болот, но почти нет дорог. Выходит, что мы попали, что называется, ив огня да в полымя.
Штаб армии принимал все необходимые меры по восстановлению дорог, проходящих по занятой нами территории. А на участке Сланцы - Косари усилиями наших стрелковых частей и инженерных подразделений была даже построена новая дорога, которая сразу же стала главной артерией снабжения войск армии всем необходимым. Руководили ее строительством член Военного совета генерал-майор Я. Г. Поляков (он ведал в армии вопросами тылового обеспечения) и начальник автодорожной службы подполковник П. Ф. Казаков.
В этот трудный для нас период в армию приехал командующий Ленинградским фронтом генерал армии Л. А. Говоров. Вместе с ним были командарм 2-й ударной генерал И. И. Федюнинский и командующий 8-й армией генерал Ф. II. Стариков.
Леонид Александрович Говоров познакомился с обстановкой, внимательно выслушал доклад нашего командарма генерала И. Т. Коровникова о положении в войсках. Затем спросил:
- А хорошо ли вы и ваш штаб уяснили себе задачу, изложенную в приказе фронта о наступлении?
- Задача ясна, товарищ командующий, штаб армии уже разрабатывает на этот счет директиву, - ответил Коровников.
- Однако послушайте ее еще раз, - несколько официально произнес Говоров. И, обращаясь к генералу Федюнинскому, заметил: - Вы тоже, Иван Иванович, будьте внимательны. Ведь вам придется действовать вместе с Коровниковым.
И командующий фронтом, глядя на карту, изложил задачи 59-й и 2-й ударной армий.
По замыслу наша армия должна была наступать в направлении важного опорного пункта противника Ласте-колонии, перерезать дорогу Нарва - Таллин и выйти затем в тыл группировки врага, оборонявшей Нарву. Одновременно в направлении Нарвы должна была наступать и 2-я ударная армия генерала И. И. Федюнинского. Таким образом, в замысле командующего фронтом вырисовывался комбинированный удар по городу-крепости с разных направлений, что, на его взгляд, и должно было обеспечить успех операции.
Затем Л. А. Говоров еще раз спросил командармов, все ли им понятно, и, убедившись, что они уяснили свои задачи, сел в машину и уехал в штаб фронта.
Иван Иванович Федюнинский между тем еще некоторое время оставался в нашей армии, побывал в штабе, где вместе с его начальником генералом Н. П. Ковальчуком детально обсудил предстоящие совместные действия армий.
Генерал И. И. Федюнинский произвел на всех нас благоприятное впечатление. Очень жизнерадостный человек, он, несмотря даже на то, что приобрел громкую славу еще на Халхин-Голе, да и при прорыве блокады Ленинграда, вел себя просто, непринужденно.
- Да-а, крепкий орешек нам достался, коллега, - говорил Федюнинский, обращаясь к Коровникову. - Помнишь, русские его уже не раз раскалывали. Правда, с трудом, но раскалывали.
- И теперь не легче будет, - заметил наш командарм. - Времени маловато, а войска не очень-то готовы. Это у тебя, Иван Иванович, небось все отлажено...
- Да какое там! - отрицательно покачал головой Федюнинский. - Но... Он указал пальцем вверх: - Там сказали, что надо срочно взять Нарву. Сам товарищ Сталин приказал. Говорят, этого требует военная и политическая обстановка. Вот Леонид Александрович и торопится...
С этого момента в штабе армии началась лихорадочная работа по подготовке к наступлению. Быстро отправили боевые распоряжения в войска, оформили приказ. И уже 1 марта 1944 года наши части атаковали противника с рубежа Митретский, Разбегай, Метсавахт, что восточнее Сиргала.
Враг сразу же оказал нам упорное сопротивление. А мы из-за отсутствия времени, сил и средств, естественно, не сумели создать решающего превосходства над ним. Артиллерии было мало, боеприпасов тоже. Поэтому артподготовка длилась всего лишь 20 минут. Понятно, что система огня у гитлеровцев была подавлена не полностью и фашисты встретили нас достаточно организованно - сильными контратаками и бомбежками с воздуха. Мы затоптались на месте.
Не сумели прорвать оборону врага и войска 2-й ударной армии. Бои за Нарву приобрели затяжной характер и длились несколько недель. Мы понесли здесь большие потери. Но и враг был тоже изрядно потрепан. Например, с 1 марта по 8 апреля 1944 года фашисты потеряли на поле боя свыше 20 тысяч своих солдат и офицеров, 82 самолета, более 60 танков, около 400 орудий и минометов, много другой боевой техники и оружия{26}.
* * *
В упорных и кровопролитных боях, длившихся весь март и начало апреля, войска 59-й армии несколько расширили свой плацдарм. Но это, как оказалось, имело лишь тактическое значение.
10 апреля 1944 года наши войска передали свой участок обороны 8-й армии, а сами заняли новый, идущий от истока реки Нарва вдоль восточного побережья Чудского озера. Здесь гитлеровцы тоже не оставляли нас в покое то и дело применяли мощные атаки.
В этот период я не раз бывал в полку, которым командовал мой боевой друг, бывший работник оперативного отдела нашей армии уже подполковник И. А. Харичев.
Я и раньше знал, что Иван в какой-то степени тяготился штабной работой, просто мечтал уйти на командную должность. И добился-таки своего! И вот теперь его полк оборонял маленький плацдарм-пятачок, расположенный как раз в том месте, где река Нарва вытекает из Чудского озера. И хотя плацдарм, повторяю, был крохотным, полк Харичева довольно хорошо укрепил его по всем правилам инженерного искусства. Оно и понятно. Ведь Иван всегда слыл у нас грамотным штабником, умел и строить оборону, и наступать. И вот сейчас...
Полк подполковника И. А. Харичева вначале тоже наступал. Но, как и все части и соединения армии, большого успеха не добился и перешел к обороне. На его позиции гитлеровцы то и дело обрушивали шквал огня, шли в атаки, пытаясь сбросить советских храбрецов в реку. Но воины Харичева стояли насмерть. Они не только отражали атаки врага, но и сами переходили в контратаки, отбрасывая фашистов от своих позиций.
В одной из таких контратак мой лучший друг Иван Андреевич Харичев пал смертью героя. Не хотелось верить в эту утрату. Но что поделаешь: война есть война...
Постепенно в боях и походах боль сердца стала утихать. Но однажды, уже после войны, она вновь вспыхнула так сильно, что мне пришлось пережить этот трагический момент как бы с самого начала...
... Вступительные экзамены позади. Я - слушатель первого курса Военной академии имени М. В. Фрунзе. Радости моей, естественно, не было предела. Но когда она несколько поутихла, стали одолевать житейские проблемы, в частности нерешенный вопрос с жильем. Тогда, в первые послевоенные годы, с этим делом было довольно туго.
Пошел искать частную квартиру. Для начала решил зайти в дом, стоящий рядом с академией. Позвонил в одну из первых же квартир. Мне открыли дверь. Вошел, огляделся. И... обмер. Со стены, с портрета, прямо на меня смотрел... Иван Харичев.
Хозяйка, открывшая дверь, конечно, сразу не поняла причины моей растерянности. Даже вроде бы испугалась моего мелового лица. Но потом, перехватив взгляд, обращенный на портрет, почти крикнула: "Да это же он, мой Ваня!"
Придя в себя, я рассказал Харичевой все, что знал о гибели своего боевого друга. Затем мы вместе перебирали скромные фронтовые фотографии, снимки юных Ивановых лет. Его жена все время всхлипывала. Я тоже никак не мог сглотнуть запечатавший горло тугой комок...
* * *
Но все это ждет меня впереди. А пока...
Войска Ленинградского фронта под командованием генерала армии Л. А. Говорова после нескольких месяцев оборонительных боев в июне вновь перешли в наступление и во взаимодействии с кораблями Балтийского флота довольно успешно провели Выборгскую операцию. Так, к 20 июня 1944 года они овладели городом Выборг и отбросили противника на рубеж река Вуокси, Репола, Аутио. Одновременно балтийские моряки освободили от врага часть прибрежных островов Финского залива. 21-я армия Ленинградского фронта к середине июня очистила от гитлеровцев полуостров Койвисто. Однако противник вскоре начал оказывать столь упорное сопротивление, что войска 21-й и 23-й армий вынуждены были остановиться и вновь перейти к обороне.
Вот в этот-то период наша 59-я армия и получила новую задачу по овладению островами Выборгского залива и созданию для фронта исходного положения для броска на побережье Финляндии.
К 29 июня, передав войска и полосу обороны на реке Нарва и Чудском озере снова 8-й армии, полевое управление с армейскими частями и тылом сосредоточилось в районе Ниемеля, что на восточном побережье Выборгского залива. Вскоре в состав армии были включены из резерва Ленинградского фронта 124-я стрелковая дивизия под командованием полковника М. Д. Панченко и 224-я стрелковая дивизия полковника Ф. А. Бурмистрова.
Мне с группой работников штаарма некоторое время пришлось еще оставаться на прежнем месте, чтобы проследить порядок передачи наших войск и полосы обороны 8-й армии. Здесь-то меня и застало письмо моего однокашника по училищу.
... Читал его, и в памяти оживали картины прошлого, дни и годы неповторимой юности. Вспомнилось, как весной 1936 года в нашей Железной дивизии, что дислоцировалась на Украине, начался отбор кандидатов для учебы в Московской школе имени ВЦИК. Комиссия была придирчивой, очень строго следила за тем, чтобы среди отобранных было как можно больше выходцев из рабочих и крестьян. Обращалось внимание и на рост - в кандидаты на учебу зачислялись те, кто имел не менее 175 сантиметров.
Мы знали, что школа эта размещается на территории самого Кремля, что курсанты несут почетный караул и у Мавзолея В. И. Ленина. Естественно поэтому, что каждый из нас стремился стать "кремлевцем" - так в народе любовно называли курсантов этой школы.
Мне повезло: комиссия включила меня в список кандидатов на учебу. Но это было еще не все. Предстояло сдать предварительные вступительные экзамены.
Выдержали их немногие, всего лишь несколько человек из дивизии, в их числе и я. И сразу же отправились в Москву, в Серебряный бор, где в то время размещались лагеря этой школы. И там снова держали экзамены.
Вначале у меня все шло хорошо. Но вот на последнем испытании "срезался", получил двойку по русскому языку. Расстроился неимоверно. Значит, мечта моя стать командиром Красной Армии не осуществится.
Начал уж было собирать вещички, чтобы вернуться в Железную дивизию. Но тут вмешалась мандатная комиссия: парень-то, мол, из шахтеров, крепкий, видимо, и упорный, наверстает пробелы в своих знаниях, надо бы зачислить.
И зачислили.
Так в июле 1936 года я стал курсантом Московской пехотной школы имени ВЦИК, которая в марте 1937 года приказом Народного комиссара обороны СССР была переименована в Московское военное училище имени ВЦИК. А в декабре 1938 года по Указу Президиума Верховного Совета СССР стала называться Московским училищем имени Верховного Совета РСФСР. Сейчас же, как известно, училище носит наименование Московского высшего общевойскового командного ордена Ленина, Краснознаменного училища имени Верховного Совета РСФСР.
Каждый курсант школы знал, что наше военное учебное заведение в свое время окончил и прославленный герой войны в Испании А. И. Родимцев. Мы даже встречались с Александром Ильичом, когда он только что получил за участие в испанских событиях высокое и очень еще редкое тогда звание Героя Советского Союза. Но мог ли кто-нибудь из нас знать в те дни, что А. И. Родимцев отличится затем и на полях Великой Отечественной войны, что Родина наградит его, участника Сталинградской битвы, второй Звездой Героя!
Вместе со мной, но только в артиллерийском дивизионе, учился и сын выдающегося героя гражданской войны Василия Ивановича Чапаева - Александр Чапаев. Это был очень скромный, обаятельный человек, никогда не стремившийся подчеркнуть, что принадлежит к такой известной и популярной в стране семье.
Война застала капитана А. В. Чапаева в Подмосковье. Артиллерийский полк, где он служил, почти сразу же направился на фронт. И в Белоруссии принял первый бой. Артдивизион под его командованием около суток удерживал очень важную дорогу. И отступил только по приказу.
Позже, уже под Юхновом, капитан А. В. Чапаев принял на себя командование полком и снова отличился. Об этом я прочитал на фронте в газете, в сообщении Советского информационного бюро и искренне порадовался за своего однокашника.
После войны мы встретились с Александром Васильевичем уже на службе в Московском военном округе. К тому времени он стал генерал-майором артиллерии и занимал должность заместителя командующего ракетными войсками и артиллерией округа. И лишь в семидесятых годах ушел на заслуженный отдых.
Очень хотелось бы рассказать и еще об одном моем товарище. Я имею в виду Рубена Ибаррури. Правда, он закончил наше училище уже в 1940 году, когда я командовал там курсантским взводом, но мы часто встречались с Рубеном, и я с волнением слушал его рассказы о том, как он участвовал в боях с фашистами в республиканской Испании, не раз смотрел смерти в глаза. Помнится, он очень часто повторял, что наша страна стала для него второй родиной.
И эту родину он защищал до последней капли крови. В бою у Борисова Рубен, командуя пулеметным взводом, был тяжело ранен. Но, вылечившись, снова попросился на фронт. Уже в должности командира роты защищал Сталинград. Там и погиб, до конца выполнив свой долг перед своей второй родиной - Союзом Советских Социалистических Республик. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Назову имена и других бывших курсантов моего родного училища, которые также прославили своим героизмом нашу Родину и ее Вооруженные Силы. К ним с полным правом можно отнести Маршала Советского Союза С. С. Бирюзова, главного маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова, маршала артиллерии К. П. Казакова и многих, многих других.
* * *
Помнится, еще в мою бытность командиром курсантского взвода на одном из тактических учений, в котором участвовал и личный состав нашего училища, мне довелось встретиться с Маршалами Советского Союза К. Е. Ворошиловым и С. М. Буденным.
Учение было двусторонним. Мы оборонялись, а на нас наступали. И вот в самый разгар событий к позициям моего взвода подкатило несколько легковых автомашин. Из них вышли Ворошилов и Буденный, которых сопровождали начальник училища, начальник политотдела и другие наши командиры. Все направились к окопам.
Заметив высокое начальство, я было выскочил из своей ячейки и бросился навстречу маршалам, чтобы доложить как положено. Но Климент Ефремович махнул рукой, что означало - оставайтесь на месте.
Группа подошла к моему окопу.
- Что, и на войне вот так докладывать побежите? - сказал Ворошилов, ловко спрыгивая в соседний со мной окоп. - Неразумно. Так ведь и голову потерять немудрено.
И, заметив мое замешательство, тут же перевел разговор на другое. В частности, очень подробно расспросил, какие рубежи пристреляны взводом, из какого оружия, выделены ли пулеметы для ведения флангового огня.
Я, волнуясь, все же довольно четко отвечал на вопросы. А Семен Михайлович Буденный стоял наверху и, поглаживая усы, улыбался. Когда же Ворошилов, выслушав меня, собрался вылезти из окопа, чтобы направиться к другому взводу, Буденный неожиданно задал вопрос:
- А вы откуда родом, товарищ командир взвода?
- Донбасский, товарищ маршал.
Услышав это, Ворошилов с удовольствием кивнул головой и сказал:
- Мой земляк, значит, шахтер...
- Так точно, шахтер, товарищ маршал, - ответил я. - Из Пролетарска.
- Ну, поздравляю, земляк, - крепко пожал мне руку К. Е. Ворошилов. Оборону ты подготовил крепкую. Видимо, шахтерская закалка и здесь пригодилась. Дерзай и дальше. Других уча, учись и сам.
Собственно говоря, я всегда поступал именно так.
Курсантским взводом мне пришлось командовать полтора года. За это время стал кандидатом, а потом и членом ВКП(б). Партийный билет мне вручал генерал А. А. Лобачев, начальник политического управления столичного округа.
Однажды нас, группу молодых командиров-коммунистов, неожиданно вызвали в Центральный Комитет партии. Провели сначала в приемную, а затем и в кабинет к одному из секретарей ЦК ВКП(б). Мы вошли недоумевающие, взволнованные.
Из-за стола навстречу нам поднялся среднего роста, полноватый, довольно крепко сложенный человек в полувоенной форме. Поздоровался с каждым в отдельности за руку, предложил сесть. Поинтересовался, как мы живем, как работаем, когда вступили в партию, откуда родом. Выслушав, удовлетворенно кивнул и сказал:
- Выходит, что все вы, товарищи, из рабочих и крестьян, народ боевой, надежный. Именно о таких командирах из народа и мечтал в свое время Владимир Ильич Ленин. А пригласил я вас вот по какому поводу. По решению ЦК партии мы организуем курсы по подготовке и усовершенствованию руководящих партийных работников. Вам придется обучать их военному делу. Предупреждаю, что люди там соберутся почтенные, иные в отцы вам, пожалуй, годятся. Но ничего не поделаешь. Обстановка требует заранее готовить партийные военные кадры. Так что беритесь за дело. Надеемся, что вы оправдаете оказанное вам доверие.
Наконец, в штабе армии не был как следует разработан вопрос о своевременной смене частей и соединений, измотанных боями, что отрицательно сказывалось на силе их удара, снижало темпы наступления. Ведь только на западном берегу реки Луга нам удалось отвести на доукомплектование 239-ю и 65-ю стрелковые дивизии и дать им хоть небольшую передышку. А другие соединения и вовсе не получали подобного.
Каждому известно, что как в период подготовки операции, так и при ее проведении огромную роль играют штаб армии, штабы родов войск и тыла, являющиеся центрами оперативно-тактической мысли, организаторами боя и обеспечивающие операцию всеми необходимыми для победы средствами. И надо сказать, что штаб нашей 59-й армии проявил настоящее искусство при организации взаимодействия соединений и частей, обеспечении устойчивого управления войсками на всех этапах операции. Исходя из условий местности, КП армии максимально приближался к войскам. Командующий, члены Военного совета с работниками штаба и политотдела часто выезжали в полки и дивизии, на месте изучали состояние дел, принимали необходимые меры. На решающие участки выезжали и начальники родов войск, чтобы тоже непосредственно на месте оказать сражающимся частям помощь артиллерией, танками, инженерными средствами.
Начальник штаба армии генерал-майор Н. П. Ковальчук был постоянно в курсе всех дел, чутко реагировал на любые изменения в обстановке, тут же принимал решения и докладывал о них командующему. При одобрении решений или внесении в них каких-либо изменений начальник штаба и мы, его помощники, быстро оформляли документы и доводили их до войск.
Но случалось и так, что командующий принимал решения, будучи где-нибудь в корпусе или даже в дивизии. Тогда начальник оперативного отдела подполковник Л. М. Крылов, как правило, всегда выезжавший вместе с командармом в соединения, прямо на месте писал боевые распоряжения и передавал их в нижестоящие штабы. Или же звонил нам, и уже мы под его диктовку оформляли документы, чтобы немедленно отправить их в корпуса и дивизии.
* * *
Успеху Новгородско-Лужской наступательной операции во многом способствовала и хорошо поставленная у нас партийно-политическая работа. Военный совет и лично член Военного совета армии генерал-майор П. С. Лебедев строили свою работу в тесном взаимодействии со штабом армии, другими отделами и службами, предметно руководили политическим отделом армии, политотделами корпусов и дивизий, умело опираясь на партийно-комсомольский актив, составлявший ядро всех подразделений, частей и соединений.
Наш поарм возглавлял в то время полковник А. Г. Королев - очень скромный, поразительно трудолюбивый, дисциплинированный человек, обладающий чувством высокой партийной ответственности. Он лично показывал всем нам пример беззаветного служения Родине, партии, народу.
Военный совет, поарм, политотделы корпусов, дивизий и бригад уделяли большое внимание укреплению в частях и подразделениях партийных и комсомольских организаций. Об этом говорит хотя бы такой факт, что в период подготовки к наступательной операции они были созданы во всех ротах и батареях. А во время боевых действий заметно усилился приток заявлений от бойцов и командиров с просьбой принять их в ряды Коммунистической партии и комсомола. Коммунисты и комсомольцы находились на самых ответственных участках, являя собой пример собранности, высокой дисциплинированности, стойкости, мастерского владения оружием.
Еще задолго до начала Новгородско-Лужской наступательной операции Военный совет и политический отдел армии провели сборы политработников и партийно-комсомольских активистов, на которых подробно говорилось о формах и методах партийно-политической работы в наступлении, об опыте такой работы на участках других фронтов, во многом сходных по условиям действий с нашими. На этих сборах работники штаба читали лекции о наступлении и обороне, о тактике ведения боя. Помнится, мне тоже довелось выступить с лекцией на тему "Форсирование широкой водной преграды стрелковым батальоном, прорыв им сильно укрепленной обороны противника".
И как показали потом итоги операции, хорошо поставленная в армии партийно-политическая работа явилась важным фактором в деле успешного претворения в жизнь замыслов и планов командования. Бойцы и командиры в боях за Новгород и другие наши города и села проявили поистине массовый героизм, смелость и находчивость в борьбе с сильным и коварным врагом.
Глава четвертая.
Вместе с флотом
13 феврале 1944 года наша 59-я армия сосредоточилась на рубеже реки Нарва западнее Сланцев, приняв от 2-й ударной армии Ленинградского фронта участок от устья реки Мустайы до озера Чудское. Вместе с ней здесь действовали части 117-го стрелкового корпуса под командованием генерал-майора В. А. Трубачева и 122-го стрелкового корпуса генерал-майора П. А. Зайцева. Задача, полученная нами, заключалась в том, чтобы не только удержать, но и расширить захваченный ранее советскими войсками плацдарм на реке Нарва, а уже затем выйти на побережье Финского залива, чтобы во взаимодействии со 2-й ударной армией окружить и разгромить нарвскуго группировку врага, после чего развивать наступление в направлении Раквере, Таллин.
В этот период мне хотя и по долгу службы, но все же удалось наконец-то впервые побывать в Ленинграде. Вместе с заместителем начальника поарма мы должны были выполнить здесь одно из заданий командования армии.
Вид Ленинграда в первый момент буквально ошеломил нас. Многие из его районов довольно сильно пострадали от частых артиллерийских обстрелов и бомбежек врага, на месте целых кварталов лежали руины. Оно и понятно. Ведь за время 900-дневной блокады фашисты выпустили по Ленинграду десятки, если даже не сотни тысяч снарядов, он то и дело подвергался воздушным налетам. Но город-герой, мужественные ленинградцы выдержали все выпавшие на их долю испытания. И не только выдержали, но и вместе со всем советским народом, его доблестной Красной Армией победили ненавистного врага.
Выполнив задание, мы с заместителем начальника поарма объездили почти весь город. Постояли на берегу Невы, полюбовались Зимним дворцом, Исаакиевским собором, разводными мостами. Побывали и у дома Кшесинской, с балкона которого, возвратившись в Петроград из эмиграции, в апреле 1917 года выступал В. И. Ленин...
Настроение наше еще более поднялось, когда мы впервые за долгие годы войны, как говорится, по-людски пообедали, и даже в ресторане. Значит, в Ленинграде началась уже настоящая жизнь!
Возвратившись в штаб армии, мы рассказали о своем путешествии по Ленинграду друзьям. И они откровенно позавидовали нам.
А тем временем обстановка в районе боевых действий армии на Нарве сложилась трудная. На перешейке между Финским заливом и Чудским озером противник создал свою оперативную группу войск "Нарва", в состав которой вошло до десяти пехотных дивизий, поддержанных довольно мощной группировкой артиллерии. В нее включили даже дальнобойные крепостные орудия.
Свою оборону противник строил с опорой на крепость Нарву, где еще сохранились старые форты с почти непробиваемыми стенами, подземные казематы. Кроме того, ему удалось создать многослойную систему огня, хорошо пристрелять все подступы к городу, переправы через реку Нарва.
Занимаемый армией плацдарм в то время равнялся примерно 30-35 километрам в ширину и до 15 километров в глубину. Поэтому он тоже простреливался вражеским артиллерийским огнем, как говорится, и вдоль и поперек.
Обстановка осложнялась еще и тем, что 59-я армия получила фактически новые, незнакомые нам корпуса (о них я упоминал в самом начале), к тому же в течение нескольких месяцев они непрерывно менялись. Например, кроме 117-го и 122-го стрелковых корпусов в армию последовательно входили 43, 109 и 6-й стрелковые корпуса. Это, конечно, затрудняло как планирование предстоящей операции, так и управление войсками. К тому же все эти корпуса не были как следует укомплектованы ни личным составом, ни боевой техникой.
Естественно, что командованию и штабу армии пришлось немало потрудиться, прежде чем ее войска были приведены в порядок, организована разведка противостоявшего нам противника.
А между тем наступала весна, грозящая непременной распутицей. Мы знали, что в Эстонии, в районе наших будущих боевых действий, много болот, но почти нет дорог. Выходит, что мы попали, что называется, ив огня да в полымя.
Штаб армии принимал все необходимые меры по восстановлению дорог, проходящих по занятой нами территории. А на участке Сланцы - Косари усилиями наших стрелковых частей и инженерных подразделений была даже построена новая дорога, которая сразу же стала главной артерией снабжения войск армии всем необходимым. Руководили ее строительством член Военного совета генерал-майор Я. Г. Поляков (он ведал в армии вопросами тылового обеспечения) и начальник автодорожной службы подполковник П. Ф. Казаков.
В этот трудный для нас период в армию приехал командующий Ленинградским фронтом генерал армии Л. А. Говоров. Вместе с ним были командарм 2-й ударной генерал И. И. Федюнинский и командующий 8-й армией генерал Ф. II. Стариков.
Леонид Александрович Говоров познакомился с обстановкой, внимательно выслушал доклад нашего командарма генерала И. Т. Коровникова о положении в войсках. Затем спросил:
- А хорошо ли вы и ваш штаб уяснили себе задачу, изложенную в приказе фронта о наступлении?
- Задача ясна, товарищ командующий, штаб армии уже разрабатывает на этот счет директиву, - ответил Коровников.
- Однако послушайте ее еще раз, - несколько официально произнес Говоров. И, обращаясь к генералу Федюнинскому, заметил: - Вы тоже, Иван Иванович, будьте внимательны. Ведь вам придется действовать вместе с Коровниковым.
И командующий фронтом, глядя на карту, изложил задачи 59-й и 2-й ударной армий.
По замыслу наша армия должна была наступать в направлении важного опорного пункта противника Ласте-колонии, перерезать дорогу Нарва - Таллин и выйти затем в тыл группировки врага, оборонявшей Нарву. Одновременно в направлении Нарвы должна была наступать и 2-я ударная армия генерала И. И. Федюнинского. Таким образом, в замысле командующего фронтом вырисовывался комбинированный удар по городу-крепости с разных направлений, что, на его взгляд, и должно было обеспечить успех операции.
Затем Л. А. Говоров еще раз спросил командармов, все ли им понятно, и, убедившись, что они уяснили свои задачи, сел в машину и уехал в штаб фронта.
Иван Иванович Федюнинский между тем еще некоторое время оставался в нашей армии, побывал в штабе, где вместе с его начальником генералом Н. П. Ковальчуком детально обсудил предстоящие совместные действия армий.
Генерал И. И. Федюнинский произвел на всех нас благоприятное впечатление. Очень жизнерадостный человек, он, несмотря даже на то, что приобрел громкую славу еще на Халхин-Голе, да и при прорыве блокады Ленинграда, вел себя просто, непринужденно.
- Да-а, крепкий орешек нам достался, коллега, - говорил Федюнинский, обращаясь к Коровникову. - Помнишь, русские его уже не раз раскалывали. Правда, с трудом, но раскалывали.
- И теперь не легче будет, - заметил наш командарм. - Времени маловато, а войска не очень-то готовы. Это у тебя, Иван Иванович, небось все отлажено...
- Да какое там! - отрицательно покачал головой Федюнинский. - Но... Он указал пальцем вверх: - Там сказали, что надо срочно взять Нарву. Сам товарищ Сталин приказал. Говорят, этого требует военная и политическая обстановка. Вот Леонид Александрович и торопится...
С этого момента в штабе армии началась лихорадочная работа по подготовке к наступлению. Быстро отправили боевые распоряжения в войска, оформили приказ. И уже 1 марта 1944 года наши части атаковали противника с рубежа Митретский, Разбегай, Метсавахт, что восточнее Сиргала.
Враг сразу же оказал нам упорное сопротивление. А мы из-за отсутствия времени, сил и средств, естественно, не сумели создать решающего превосходства над ним. Артиллерии было мало, боеприпасов тоже. Поэтому артподготовка длилась всего лишь 20 минут. Понятно, что система огня у гитлеровцев была подавлена не полностью и фашисты встретили нас достаточно организованно - сильными контратаками и бомбежками с воздуха. Мы затоптались на месте.
Не сумели прорвать оборону врага и войска 2-й ударной армии. Бои за Нарву приобрели затяжной характер и длились несколько недель. Мы понесли здесь большие потери. Но и враг был тоже изрядно потрепан. Например, с 1 марта по 8 апреля 1944 года фашисты потеряли на поле боя свыше 20 тысяч своих солдат и офицеров, 82 самолета, более 60 танков, около 400 орудий и минометов, много другой боевой техники и оружия{26}.
* * *
В упорных и кровопролитных боях, длившихся весь март и начало апреля, войска 59-й армии несколько расширили свой плацдарм. Но это, как оказалось, имело лишь тактическое значение.
10 апреля 1944 года наши войска передали свой участок обороны 8-й армии, а сами заняли новый, идущий от истока реки Нарва вдоль восточного побережья Чудского озера. Здесь гитлеровцы тоже не оставляли нас в покое то и дело применяли мощные атаки.
В этот период я не раз бывал в полку, которым командовал мой боевой друг, бывший работник оперативного отдела нашей армии уже подполковник И. А. Харичев.
Я и раньше знал, что Иван в какой-то степени тяготился штабной работой, просто мечтал уйти на командную должность. И добился-таки своего! И вот теперь его полк оборонял маленький плацдарм-пятачок, расположенный как раз в том месте, где река Нарва вытекает из Чудского озера. И хотя плацдарм, повторяю, был крохотным, полк Харичева довольно хорошо укрепил его по всем правилам инженерного искусства. Оно и понятно. Ведь Иван всегда слыл у нас грамотным штабником, умел и строить оборону, и наступать. И вот сейчас...
Полк подполковника И. А. Харичева вначале тоже наступал. Но, как и все части и соединения армии, большого успеха не добился и перешел к обороне. На его позиции гитлеровцы то и дело обрушивали шквал огня, шли в атаки, пытаясь сбросить советских храбрецов в реку. Но воины Харичева стояли насмерть. Они не только отражали атаки врага, но и сами переходили в контратаки, отбрасывая фашистов от своих позиций.
В одной из таких контратак мой лучший друг Иван Андреевич Харичев пал смертью героя. Не хотелось верить в эту утрату. Но что поделаешь: война есть война...
Постепенно в боях и походах боль сердца стала утихать. Но однажды, уже после войны, она вновь вспыхнула так сильно, что мне пришлось пережить этот трагический момент как бы с самого начала...
... Вступительные экзамены позади. Я - слушатель первого курса Военной академии имени М. В. Фрунзе. Радости моей, естественно, не было предела. Но когда она несколько поутихла, стали одолевать житейские проблемы, в частности нерешенный вопрос с жильем. Тогда, в первые послевоенные годы, с этим делом было довольно туго.
Пошел искать частную квартиру. Для начала решил зайти в дом, стоящий рядом с академией. Позвонил в одну из первых же квартир. Мне открыли дверь. Вошел, огляделся. И... обмер. Со стены, с портрета, прямо на меня смотрел... Иван Харичев.
Хозяйка, открывшая дверь, конечно, сразу не поняла причины моей растерянности. Даже вроде бы испугалась моего мелового лица. Но потом, перехватив взгляд, обращенный на портрет, почти крикнула: "Да это же он, мой Ваня!"
Придя в себя, я рассказал Харичевой все, что знал о гибели своего боевого друга. Затем мы вместе перебирали скромные фронтовые фотографии, снимки юных Ивановых лет. Его жена все время всхлипывала. Я тоже никак не мог сглотнуть запечатавший горло тугой комок...
* * *
Но все это ждет меня впереди. А пока...
Войска Ленинградского фронта под командованием генерала армии Л. А. Говорова после нескольких месяцев оборонительных боев в июне вновь перешли в наступление и во взаимодействии с кораблями Балтийского флота довольно успешно провели Выборгскую операцию. Так, к 20 июня 1944 года они овладели городом Выборг и отбросили противника на рубеж река Вуокси, Репола, Аутио. Одновременно балтийские моряки освободили от врага часть прибрежных островов Финского залива. 21-я армия Ленинградского фронта к середине июня очистила от гитлеровцев полуостров Койвисто. Однако противник вскоре начал оказывать столь упорное сопротивление, что войска 21-й и 23-й армий вынуждены были остановиться и вновь перейти к обороне.
Вот в этот-то период наша 59-я армия и получила новую задачу по овладению островами Выборгского залива и созданию для фронта исходного положения для броска на побережье Финляндии.
К 29 июня, передав войска и полосу обороны на реке Нарва и Чудском озере снова 8-й армии, полевое управление с армейскими частями и тылом сосредоточилось в районе Ниемеля, что на восточном побережье Выборгского залива. Вскоре в состав армии были включены из резерва Ленинградского фронта 124-я стрелковая дивизия под командованием полковника М. Д. Панченко и 224-я стрелковая дивизия полковника Ф. А. Бурмистрова.
Мне с группой работников штаарма некоторое время пришлось еще оставаться на прежнем месте, чтобы проследить порядок передачи наших войск и полосы обороны 8-й армии. Здесь-то меня и застало письмо моего однокашника по училищу.
... Читал его, и в памяти оживали картины прошлого, дни и годы неповторимой юности. Вспомнилось, как весной 1936 года в нашей Железной дивизии, что дислоцировалась на Украине, начался отбор кандидатов для учебы в Московской школе имени ВЦИК. Комиссия была придирчивой, очень строго следила за тем, чтобы среди отобранных было как можно больше выходцев из рабочих и крестьян. Обращалось внимание и на рост - в кандидаты на учебу зачислялись те, кто имел не менее 175 сантиметров.
Мы знали, что школа эта размещается на территории самого Кремля, что курсанты несут почетный караул и у Мавзолея В. И. Ленина. Естественно поэтому, что каждый из нас стремился стать "кремлевцем" - так в народе любовно называли курсантов этой школы.
Мне повезло: комиссия включила меня в список кандидатов на учебу. Но это было еще не все. Предстояло сдать предварительные вступительные экзамены.
Выдержали их немногие, всего лишь несколько человек из дивизии, в их числе и я. И сразу же отправились в Москву, в Серебряный бор, где в то время размещались лагеря этой школы. И там снова держали экзамены.
Вначале у меня все шло хорошо. Но вот на последнем испытании "срезался", получил двойку по русскому языку. Расстроился неимоверно. Значит, мечта моя стать командиром Красной Армии не осуществится.
Начал уж было собирать вещички, чтобы вернуться в Железную дивизию. Но тут вмешалась мандатная комиссия: парень-то, мол, из шахтеров, крепкий, видимо, и упорный, наверстает пробелы в своих знаниях, надо бы зачислить.
И зачислили.
Так в июле 1936 года я стал курсантом Московской пехотной школы имени ВЦИК, которая в марте 1937 года приказом Народного комиссара обороны СССР была переименована в Московское военное училище имени ВЦИК. А в декабре 1938 года по Указу Президиума Верховного Совета СССР стала называться Московским училищем имени Верховного Совета РСФСР. Сейчас же, как известно, училище носит наименование Московского высшего общевойскового командного ордена Ленина, Краснознаменного училища имени Верховного Совета РСФСР.
Каждый курсант школы знал, что наше военное учебное заведение в свое время окончил и прославленный герой войны в Испании А. И. Родимцев. Мы даже встречались с Александром Ильичом, когда он только что получил за участие в испанских событиях высокое и очень еще редкое тогда звание Героя Советского Союза. Но мог ли кто-нибудь из нас знать в те дни, что А. И. Родимцев отличится затем и на полях Великой Отечественной войны, что Родина наградит его, участника Сталинградской битвы, второй Звездой Героя!
Вместе со мной, но только в артиллерийском дивизионе, учился и сын выдающегося героя гражданской войны Василия Ивановича Чапаева - Александр Чапаев. Это был очень скромный, обаятельный человек, никогда не стремившийся подчеркнуть, что принадлежит к такой известной и популярной в стране семье.
Война застала капитана А. В. Чапаева в Подмосковье. Артиллерийский полк, где он служил, почти сразу же направился на фронт. И в Белоруссии принял первый бой. Артдивизион под его командованием около суток удерживал очень важную дорогу. И отступил только по приказу.
Позже, уже под Юхновом, капитан А. В. Чапаев принял на себя командование полком и снова отличился. Об этом я прочитал на фронте в газете, в сообщении Советского информационного бюро и искренне порадовался за своего однокашника.
После войны мы встретились с Александром Васильевичем уже на службе в Московском военном округе. К тому времени он стал генерал-майором артиллерии и занимал должность заместителя командующего ракетными войсками и артиллерией округа. И лишь в семидесятых годах ушел на заслуженный отдых.
Очень хотелось бы рассказать и еще об одном моем товарище. Я имею в виду Рубена Ибаррури. Правда, он закончил наше училище уже в 1940 году, когда я командовал там курсантским взводом, но мы часто встречались с Рубеном, и я с волнением слушал его рассказы о том, как он участвовал в боях с фашистами в республиканской Испании, не раз смотрел смерти в глаза. Помнится, он очень часто повторял, что наша страна стала для него второй родиной.
И эту родину он защищал до последней капли крови. В бою у Борисова Рубен, командуя пулеметным взводом, был тяжело ранен. Но, вылечившись, снова попросился на фронт. Уже в должности командира роты защищал Сталинград. Там и погиб, до конца выполнив свой долг перед своей второй родиной - Союзом Советских Социалистических Республик. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Назову имена и других бывших курсантов моего родного училища, которые также прославили своим героизмом нашу Родину и ее Вооруженные Силы. К ним с полным правом можно отнести Маршала Советского Союза С. С. Бирюзова, главного маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова, маршала артиллерии К. П. Казакова и многих, многих других.
* * *
Помнится, еще в мою бытность командиром курсантского взвода на одном из тактических учений, в котором участвовал и личный состав нашего училища, мне довелось встретиться с Маршалами Советского Союза К. Е. Ворошиловым и С. М. Буденным.
Учение было двусторонним. Мы оборонялись, а на нас наступали. И вот в самый разгар событий к позициям моего взвода подкатило несколько легковых автомашин. Из них вышли Ворошилов и Буденный, которых сопровождали начальник училища, начальник политотдела и другие наши командиры. Все направились к окопам.
Заметив высокое начальство, я было выскочил из своей ячейки и бросился навстречу маршалам, чтобы доложить как положено. Но Климент Ефремович махнул рукой, что означало - оставайтесь на месте.
Группа подошла к моему окопу.
- Что, и на войне вот так докладывать побежите? - сказал Ворошилов, ловко спрыгивая в соседний со мной окоп. - Неразумно. Так ведь и голову потерять немудрено.
И, заметив мое замешательство, тут же перевел разговор на другое. В частности, очень подробно расспросил, какие рубежи пристреляны взводом, из какого оружия, выделены ли пулеметы для ведения флангового огня.
Я, волнуясь, все же довольно четко отвечал на вопросы. А Семен Михайлович Буденный стоял наверху и, поглаживая усы, улыбался. Когда же Ворошилов, выслушав меня, собрался вылезти из окопа, чтобы направиться к другому взводу, Буденный неожиданно задал вопрос:
- А вы откуда родом, товарищ командир взвода?
- Донбасский, товарищ маршал.
Услышав это, Ворошилов с удовольствием кивнул головой и сказал:
- Мой земляк, значит, шахтер...
- Так точно, шахтер, товарищ маршал, - ответил я. - Из Пролетарска.
- Ну, поздравляю, земляк, - крепко пожал мне руку К. Е. Ворошилов. Оборону ты подготовил крепкую. Видимо, шахтерская закалка и здесь пригодилась. Дерзай и дальше. Других уча, учись и сам.
Собственно говоря, я всегда поступал именно так.
Курсантским взводом мне пришлось командовать полтора года. За это время стал кандидатом, а потом и членом ВКП(б). Партийный билет мне вручал генерал А. А. Лобачев, начальник политического управления столичного округа.
Однажды нас, группу молодых командиров-коммунистов, неожиданно вызвали в Центральный Комитет партии. Провели сначала в приемную, а затем и в кабинет к одному из секретарей ЦК ВКП(б). Мы вошли недоумевающие, взволнованные.
Из-за стола навстречу нам поднялся среднего роста, полноватый, довольно крепко сложенный человек в полувоенной форме. Поздоровался с каждым в отдельности за руку, предложил сесть. Поинтересовался, как мы живем, как работаем, когда вступили в партию, откуда родом. Выслушав, удовлетворенно кивнул и сказал:
- Выходит, что все вы, товарищи, из рабочих и крестьян, народ боевой, надежный. Именно о таких командирах из народа и мечтал в свое время Владимир Ильич Ленин. А пригласил я вас вот по какому поводу. По решению ЦК партии мы организуем курсы по подготовке и усовершенствованию руководящих партийных работников. Вам придется обучать их военному делу. Предупреждаю, что люди там соберутся почтенные, иные в отцы вам, пожалуй, годятся. Но ничего не поделаешь. Обстановка требует заранее готовить партийные военные кадры. Так что беритесь за дело. Надеемся, что вы оправдаете оказанное вам доверие.