Кауи Вера. Неотразимая (Том 1)

   Целиком. Теперь она принадлежит вам. Ею управляет Трест, Темпест-трест. Ричард предвидел, каким образом правительства будут грабить большой бизнес в пользу своих стран. Именно поэтому Организация была создана здесь, на Багамах. Она совершенно независима...
   - И сама себе закон?
   - Нет, конечно, нет! Мы платим налоги, которые здесь, на Багамах, не так велики. И, если вы не знаете, Харви не единственный юрист Ричарда, он возглавляет целый отдел.
   Касс села. И услышала вопрос Элизабет, который совсем сбил ее с толку.
   - Как вы оказались в Организации?
   Удивленная, не ожидавшая от Элизабет Шеридан никакого интереса к людям, Касс ответила:
   - Шла война. Ваш отец служил в британской армии. Меня направили к нему секретарем, когда он руководил лагерем для перемещенных лиц в советской зоне. И как он справлялся! Прирожденный организатор! - Глаза Касс сверкали. - Ничто не ускользало от его контроля. Когда война окончилась, он спросил, не хочу ли я работать с ним в мирное время, и рассказал мне о своих планах создания Организации. Он предложил мне место в первом ряду, откуда можно было видеть, как на глазах создается история, и с тех пор я не покидала этого места.
   - Какой он был?
   - Он был гений. - Касс произнесла это без колебаний. - У него был талант делать деньги, какого я не встречала ни прежде, ни потом. - Вдруг Касс вскочила. - Как же я не подумала раньше. Ведь есть документальный фильм!
   - Документальный фильм?
   - Ну да, фильм, который сделал Дэв... Вы поймете из него за полтора часа больше, чем если я буду неделю рассказывать. Да вы, наверное, слышали о нем. Он завоевал на Венецианском фестивале в 1960 году первый приз среди документальных фильмов.
   - Нет, я не знаю этого фильма. Но другие его фильмы я видела... Ведь вы говорите о Дэве Локлине?
   - О ком же еще!
   - Вы знаете его?
   - Знаю его? - Касс закинула голову и рассмеялась. - Я люблю его! Он замечательный! И он ближайший друг Дейвида и в то же время кумир Ньевес. А этот документальный фильм включен в курс Гарвардской школы бизнеса. Это классика!
   - А разве остальные не классика?
   - В художественном смысле - безусловно. В коммерческом - нет. Они не дали никакого дохода. Только получили признание критики... Но давайте я устрою просмотр. - Она сняла трубку внутреннего телефона.
   - Здесь?
   В первый момент Касс была удивлена, затем улыбнулась. Конечно, откуда ей знать. Да, ей придется еще ко многому привыкнуть.
   - У нас здесь есть собственный кинозал. Прямо в доме, человек на пятьдесят. Вы любите кино?
   - Очень.
   - Тогда вам понравится. Это просто замечательно... - Касс быстро переговорила по телефону, организовав просмотр попозже утром. - Через час, хорошо? - спросила она, кладя трубку.
   - Хорошо. Расскажите мне еще об Организации - и о Темпестах. Они живут, как короли, правда? И как королей, нумеруют главу дома...
   - Да, этот остров, конечно, их королевство. Но о семье вам лучше расспросить Хелен. Она - живая история их рода.
   - А люди, которые живут здесь?
   - По большей части это потомки рабов, которых Темпесты привезли с собой из Вирджинии, только здесь рабов нет. Они живут и работают на Темпестов по собственной воле, они хорошо зарабатывают здесь.
   В глазах Элизабет промелькнул проблеск интереса.
   - Интересно, как они примут меня?
   - Трижды в день, запивая водой!
   Элизабет Шеридан рассмеялась.
   - Меня гораздо лучше принимать прямо.
   - Да, это в вашей манере, - признала Касс.
   - Помните старое изречение: "Честность - лучшая политика"?
   - Конечно.., если можешь позволить себе страховку.
   Обе рассмеялись. Касс стало легче. Оказывается, ей можно сказать, что хочешь, и она отлично парирует.
   Касс обожала словесные поединки. В таком доме, как Мальборо, в такой семье, как эта, слова расценивались как оружие. Против Ричарда Темпеста это оружие было единственным. Даже Дейвид, тугодум и человек более чувствительный, чем можно подумать по его виду, научился быстрому обмену репликами. Иногда, если ты не успевал увернуться или ответить тем же, то оказывался под градом сыпавшихся насмешек. Эта же, несомненно, научилась защищать себя уже давно. Как имел случай убедиться Дан вчера вечером.
   Как будто читая мысли Касс, Элизабет спросила:
   - А присутствующие члены семейства? Как насчет них?
   Касс удивилась.
   - Как насчет них? Мне казалось, вы хотите узнать только об Организации.
   - Организация содержит их, не так ли? Деньги на их содержание идут из полученной прибыли.
   - Ну да...
   - А как я поняла из намеков мистера Грэма, ожидается, что я продолжу выплачивать им содержание.
   Касс пожала плечами.
   - Это только ваше дело.
   - И, разумеется, их. Все они получили массу сведений обо мне. А если я должна давать деньги, то хотела бы знать, для чего.
   Касс скрылась в облаке дыма. Доносительство было ей не по нраву, но Элизабет имела право знать.
   - Что вы хотите узнать?
   - Как они стали частью семьи, кто были их матери...
   Касс вздохнула свободнее. В разговоре о давно умерших людях нет ничего плохого.
   - Эми Боскомб была вдовой американского офицера, с которым Ричард познакомился на войне и который погиб в Арденнах. Она была милая. Конечно, ей было не по себе в Мальборо, но ради Ричарда она бы согласилась жить где угодно. У нее было больное сердце, и в 1951 году она умерла. Затем, в 1957 году, второй миссис Темпест стала Анджела Данверз. Она была так называемой "актрисой". Необыкновенно красивая и удивительно неразборчивая. Дан похож на нее внешне. Она погибла в авиакатастрофе в 1964 году... - Касс прервала рассказ, чтобы зажечь новую сигарету. - Насколько вы сблизились с Даном? спросила она между прочим.
   - На расстояние вытянутой руки.
   - Прекрасно. Никогда не пускайте его к себе в постель. Он лучше всего - и хуже всего - именно там.
   Он будет развлекаться с вами, а сам в то же время прикидывать, на какую сумму выставить вам счет. Имейте в виду... - Касс насмешливо улыбнулась. - Во всяком случае, вы знаете цену деньгам. Остерегайтесь его, - прямо посоветовала она. - Он может оказаться опасен.
   - Он старался быть очаровательным.
   - Конечно, он может просто зачаровать человека, чаще всего злыми чарами. Под внешней мягкостью у него скрыта жестокость, но мне думается, такое детство, как у него, испортит любого. Его отец - Уэнтворт Годфри, гонщик - разбился, когда Дану было шесть, оставив Анджеле одни долги. Единственное, чем она могла воспользоваться, чтобы прокормиться, была ее внешность и очень средние актерские данные. Именно благодаря внешности Анджелу содержали... Она буквально переходила из рук в руки, пока не встретила Ричарда.
   - А Боскомбы?
   - Это армейское знакомство Ричарда. Американская глубинка, средний класс. Тоже без особых денег.
   И богатство пошло им не на пользу, а лишь способствовало их порокам. Марджери помешана на сексе и азартных играх, а Дейвид - пьяница.
   Касс рассказывала сжато. Без всяких полутонов, но у нее было ощущение, что Элизабет Шеридан склонна видеть все в ярких основных красках.
   - Амисс Арден?
   - Она больна. Очень больна. Я звонила сегодня утром в больницу, и Луис Бастедо не разрешил навестить ее. Она все еще в глубоком шоке. - Касс покачала головой. - Матти очень эмоциональная дама. Ричард был... - Она развела руками. - Это большой удар для нее.
   - Она великая певица.
   - О, да.., и настоящая примадонна во всех отношениях. - Касс помолчала. - Что вы собираетесь делать с ними со всеми?
   До сих пор она ощущала себя орудием Элизабет.
   Пришло время проявить себя.
   - А что бы вы предложили?
   - Содержать их - буквально, я хочу сказать. Если вы собираетесь руководить Организацией, у вас всего будет предостаточно, вы и не заметите этих крох.
   - Какой величины эти крохи?
   - Полмиллиона долларов в год каждому.
   Брови Элизабет поднялись.
   Касс сардонически улыбалась.
   - Марджери может спустить их за один раз, для Дана это гроши, а для Дейвида - возможность потратиться на очередной фильм Дэва...
   - А как мисс Темпест?
   - Деньги ее волнуют меньше всего. Мать оставила ей неплохой постоянный доход.
   - Кто управляет Мальборо?
   - Мальборо-трест, которым она руководит.
   - И делает это выше всяких похвал.
   - Она этим живет, - просто ответила Касс.
   - А граф?
   - Справляется сам.
   - Ньевес?
   - Опять же - на ваше усмотрение.
   - Понимаю... - Элизабет тихонько качалась на стуле. - С какой регулярностью выплачивается содержание?
   - Поквартально переводится на их счета, но только вы не можете ничего подписывать, пока завещание не утверждено. До тех пор не утверждены и ваши права.
   - Кто же тогда может подписывать?
   - Я. И Харви, - ответила Касс с ядовито-сладкой улыбкой. - Кстати, до утверждения вы вообще не можете ничего делать. Все зависит от этой официальной бумаги.
   - А если мне понадобятся деньги?
   - Вы сможете получить их - но не из наследства.
   У Хелен всегда бывает свободных несколько тысяч долларов... А зачем вам нужны деньги? Здесь все есть.
   Элизабет резко выпрямилась на стуле.
   - Действительно. А теперь, наверное, мы можем посмотреть фильм Дэва Локлина?
   - Ты караулишь, пока я смотрю, - приказал Дан Марджери.
   - Все в порядке, - пожала плечами Марджери. - Она закрылась с Касс, они до обеда не появятся... Кстати, что мы ищем?
   - Все, что сумеем найти. Помнишь, Ричард учил нас: знай своего врага? А она - наш враг.
   Он окинул взглядом просторную спальню.
   - Ну, давай. Займись гардеробной, а я - ящиками комода.
   Там лежало белье. Цвет - телесный, магазинная этикетка - "Маркс и Спенсер". Бюстгальтер размера 38В, колготки - 10L, экстра-длинные. Множество джемперов - тоже "Маркс и Спенсер". Перчатки, шарфы. Ночных рубашек не было. Ясно, спит голышом. В одном из ящиков он обнаружил маленькую коробочку, обтянутую красной кожей. Внутри лежали украшения, не очень много. Жемчужные серьги, которые она уже надевала - настоящие, как он убедился, другие - с настоящими бриллиантами - небольшими, но чистой воды. Золотые часы от Картье. И чудное кольцо, состоящее из оправленных в золото разноцветных камней. Старинное, скорее всего викторианское. Камни сидят глубоко, не поднимаются над оправой. Малахит, изумруд, лазурит, аметист, яшма. Нашла, наверное, в какой-нибудь антикварной лавке. Надо же, рекламирует "Безупречный Макияж", а сама мажется совсем другой косметикой для чувствительной кожи. В ванной едва начатое мыло "Герлен", понятно, что лицо им не моет. И это действует. Кожа у нее сказочная. Паста самая обычная, зубная щетка с жесткой щетиной. Никаких пузырьков с лекарствами.
   - Нашел что-нибудь? - заглянула Марджери.
   - Ничего особенного. А ты?
   - Она шьет себе сама, носит туфли седьмого размера. Дивная крокодиловая сумочка. А что в ящиках?
   - Белье, драгоценности, ничего стоящего.
   - Никакого дневника, писем, фотографий?
   - Ничего. Давай-ка взглянем в ее багаж.
   Чемоданы стояли на полках гардеробной. Пустые.
   - Проклятье!
   - А чего ты ждал? - огрызнулась Марджери.
   - Что-то должно быть. Всегда что-то есть. Нужно только обнаружить это. Не здесь, конечно. Надо покопаться в ее прошлом.
   - В Лондоне?
   - Везде.., и чем скорее, тем лучше. Харви вот-вот подаст завещание на утверждение. Он торопится.
   - А я, думаешь, нет? - сердито сказала Марджери.
   - Предоставь все мне.
   - Ну уж нет! Мне это грозит не меньше, чем тебе! - И даже больше, подумала она, вспомнив об Андреа, которого она не переставала желать ни на минуту. - А что именно ты ищешь?
   - Что-то, что можно употребить как рычаг, при помощи которого мы поможем ей освободиться от значительной части наследства.
   - Шантаж? - расцвела Марджери. В этом Дан был мастером.
   - Разумеется! - Дан обшаривал глазами комнату. - Мне кажется, нам надо заняться этой нераскрытой тайной. Ее маменькой.
   - Но ведь она умерла.
   - Именно.., как? И где? И почему? И что она была для Ричарда? Почему все досталось именно ее дочери?
   Здесь нужно узнать массу сведений. Надо точно узнать, кто она. Я думаю, обнаружатся весьма интересные вещи...
   Дан быстро прикидывал.
   - Вот что мы сделаем. На следующей неделе я должен ехать играть в поло в Хамильтоне по давнему уговору. Под этим предлогом я и исчезну. Ты выдумаешь свою историю. Хотя нет, скажи правду. Скажи, что устала, что сейчас нет причин торчать здесь, скажи, что возвращаешься в Италию. Но сама встреться со мной в Лондоне, в доме. У тебя сохранился ключ?
   - Конечно.
   - Прекрасно. Вот и воспользуйся им. Пока не утверждено завещание, мы все еще богатые и сильные.., и так себя и веди. Этого она и ждет.
   - И сколько времени это займет?
   - Сколько потребуется. Мы должны успеть до подачи документов на утверждение. Как только они будут признаны, у нас не останется никакой надежды. Хотя, по словам Харви, слава Богу, до этого еще недели и месяцы.., по крайней мере, время на нашей стороне. - В его взгляде горела ненависть. - Нам необходимо найти что-то против нее. Это единственная наша надежда. Она не собирается делиться пирогом. Значит, нам самим придется что-то приготовить.., что-то такое, от чего можно получить неплохое расстройство желудка.
   Я чувствую, что здесь что-то кроется.., что-то связанное с ее матерью. Ричард ни разу не упомянул о ней. Обо всем остальном он нагромоздил кучу сведений. Но только не о ней. Почему? Причина была, он никогда ничего не делал без причины. Возможно, она состояла в браке с другим - это вполне в его стиле. И его никогда не тянуло к ничтожествам. Значит, маменька Элизабет была кем-то, и, возможно, истлевшие кости только и ждут, чтобы их выкопали. А мы попросим денег за возможность вновь закопать их...
   - Но Харви говорил, что ничего не обнаружил!
   - Харви - Дан уничтожающе хмыкнул. - Он умеет только смотреть поверху. Один я за милю чую запах жареного. Разве не сам Ричард учил меня? - И он злобно усмехнулся.
   - Но ведь все это было так давно... - засомневалась Марджери.
   - И наверняка есть люди, которые хотели бы все оставить как есть.
   Глаза Марджери засияли, она в предвкушении облизнула губы.
   - Ты думаешь, будет большой скандал?
   - Я надеюсь, что будет большой скандал! Который мы сделаем собственными руками!
   - Как она - свои одежки, - неприязненно заметила Марджери.
   Платья Элизабет висели в углу огромной, со сплошными зеркалами, гардеробной, сбившись вместе, как бы для защиты. Марджери, вопреки желанию, была под впечатлением. Они были сшиты безукоризненно. Элизабет Шеридан без труда получила бы место в любом большом парижском Доме моды благодаря своему умению обращаться с иглой. Конечно, это копии - но с ее размерами нельзя рассчитывать ни на что другое.
   Огромная, толстая корова! Марджери с удовольствием разглядывала собственное отражение в зеркале в резной и золоченой раме - прямая, как тростинка! И необыкновенно элегантная в брюках и рубашке от Келвина Кляйна. Изящная, насколько это возможно, мисс Денежный мешок должна пройти долгий путь, прежде чем сможет состязаться с Марджери ди Примачелли по части нарядов. К тому же ей придется здорово похудеть!
   Она подмигнула своему отражению. Несмотря на приказ Дана относительно Лондона, она собралась ехать в Италию. При мысли об обнаженном теле Андреа у нее сжималось все внутри. Она всегда сумеет удержать его при себе, то намекая на наследство, которое оставил ей Ричард, то называя какие-нибудь цифры. Ей придется дать ему какие-то символические доказательства грядущего богатства, и он размякнет. Никто вне острова не знает содержания Ричардова завещания и не узнает. Но нет никакого вреда в том, чтобы держать всех в неведении, дразнить их... Она выучилась у Ричарда, как мошенничать по-крупному. Чем больше ложь, тем охотнее люди верят в нее. Ричард доказывал это постоянно. И если Дан сказал, что что-то не так, она не сомневалась ни минуты, что он обязательно разыщет тщательно скрываемые дурно пахнущие факты. Дан был умен, а Ричард отлично выучил его. Как и она выучила свои уроки. Дан прав. Сейчас самое время пустить в ход выученное. Он быстро оглядел комнату, чтобы проверить, не осталось ли следов их поисков. Он был мастером в искусстве шпионажа. Еще один из уроков Ричарда. Она самодовольно ухмыльнулась. Ричард научил их выполнять грязную работу в собственных целях. Что за удовольствие воспользоваться этими навыками против самого Ричарда и этой жесткой, холодной его незаконной дочки.
   Ньевес привязала лошадь к веранде, оставив ее щипать пробивающуюся сквозь песок траву, затем, взяв из условленного места ключ, открыла дверь коттеджа на пляже и проскользнула внутрь, а дверь закрылась за ней.
   Здесь все было чисто и убрано. Это она поддерживала здесь порядок. Больше никто сюда не ходил. Дэв приезжал, только когда Ричарда не было на острове, так повелось после того скандала... Ньевес вздохнула.
   Затем пошла на кухню, положила принесенные с собой цветы. Взяла из гостиной вазы, большие сине-белые дельфтские вазы, выбросила старые и поставила новые цветы - пламенеющие розы, букеты гибискуса, бугенвилеи и олеандра, - поставила одну на каминную полку, сбоку от картины Дейвида, изображавшей яхту Дэва, "Пинту", другую на столик рядом с диваном, третью на письменный стол Дэва у окна.
   Затем она достала пылесос и жидкость для протирки мебели из кладовки и убрала и протерла все: большой старый стол, на котором была портативная пишущая машинка, стопка линованной желтой бумаги и старая керамическая кружка с отбитой ручкой, где стояли остро отточенные карандаши, затем якобитские кресла с высокими спинками, которые дала ему Хелен, потом оконные переплеты за тонкими прозрачными занавесками и большой стол у стены. Когда все было сделано, Ньевес сварила себе чашку кофе и вернулась с нею в гостиную, свернулась в уголке старого дивана в кретоновом чехле, страстно желая, чтобы Дав очутился здесь, на обычном своем месте, в противоположном углу дивана.
   О, Дэв, Дэв.., если бы ты только был тут! Мы бы могли поплавать под парусом... Она всмотрелась в изображение "Пинты", плывущей по морю с развевающимися белыми и синими парусами, ярко-алым корпусом и сияющей медью.
   О, если бы ты только был тут... Ты бы не позволил ей командовать тобой. Она не посмеет... Никто не посмеет. О, Дэв... Все так ужасно.., все поломалось. Она как болезнь, поразившая всех нас.., она отравляет воздух, которым мы дышим. Никогда не знаешь, где она попадется тебе навстречу. Я обнаружила ее вчера около часовни в саду.., это мое место, куда я всегда хожу, а она сидела там с книжкой.., она ничего не делает, только читает.., и когда я шла по ступенькам, она подняла голову и посмотрела на меня.., я повернулась и ушла... но мне хотелось убежать!
   Она причиняет мне боль, Дэв.., мне все сейчас причиняет боль.., я не хочу оставаться здесь, но и не хочу возвращаться в школу, хотя тетя Хелен говорит, что это нужно.., я боюсь уезжать, когда она остается здесь.., и я не выношу, когда папа бродит вокруг нее, а она даже не замечает, что он здесь! Она холодная, Дэв, жесткая и враждебная.., бессердечная. Как она может быть дедушкиной дочерью? Он был такой живой, такой теплый.., а она холодная, мертвая... О, Дэв, как он мог со мной так поступить? Я думала, что он любит меня...
   Я верила, что он любит меня.
   Если бы ты был здесь, я могла бы поговорить с тобой, рассказать тебе, а здесь поговорить не с кем. Тетя Хелен хуже, чем когда бывает отрешенной и далекой от всего. Касс проводит время с нею. Марджери только и думает, что о своей внешности, а Дану я не доверяю... только Харри добрый.., но не как ты, Дэв, никто не понимает меня так, как ты... О, если бы я только могла рассказать тебе...
   Вдруг она выпрямилась.
   - Почему бы и нет? - взволнованно произнесла она вслух. - Мне надо поговорить с кем-нибудь, или я умру. Если он не может приехать ко мне, я поеду к нему - как я не раньше не додумалась? - И она быстро пролезла по дивану к столику, на котором стоял телефон. Не трать времени. Сделай это, и сделай сразу же.
   ***
   Элизабет Шеридан на минуту остановилась, поправляя солнечные очки, прежде чем шагнуть из прохлады кондиционированного воздуха в раскаленный полдень.
   Стены дома, казалось, источали жар. Но как только Элизабет приблизилась к террасе, повеял легкий бриз.
   Она положила ладони на нагретые солнцем каменные перила и тут же отдернула их. Она двинулась обратно, но остановилась, засмотревшись.
   Дом был воздвигнут на созданном человеческими руками плато на уровне самой высокой точки острова.
   Холм высотою в полтораста футов превратился в ряд сменяющих друг друга прекрасных садов, которым давали прохладу фонтаны, где красовались статуи и сверкали садовые и дикие цветы, растущие на острове.
   Здесь росли алые гибискусы, бугенвилея, золотистая алламанда, кроваво-красная пуансеттия, сливочно-белые и нежно-розовые франгипани, небесно-голубая жакаранда, коралловые и пламенно-оранжевые вьющиеся растения. Хелен создала и английский сельский сад, полный роз, с ухоженными цветочными бордюрами, и типичный итальянский сад с прямоугольными бассейнами и фонтанами, и японский сад с миниатюрными кустарниками и деревьями, и огромный ухоженный газон с мраморным храмом, выстроенным в греческом стиле, в центре.
   С верхней террасы, окружавшей дом со всех сторон, открывалась панорама всего острова, ярко-зеленый ковер растительности, изгибавшийся далеко впереди, на котором то здесь, то там, точно капнувшие с кисти беспечного художника, виднелись яркие пятна: цвета засахаренного миндаля - дома в деревне, которые разместились на холмах поменьше, окружавших гавань, яркие паруса множества рыбачьих лодок в гавани, цвета слоновой кости здания больницы, школы, электростанции и склада. За деревней виднелись фермы, где цвет поля определяла выращиваемая культура: дыни, авокадо, кукуруза и помидоры, еще дальше - сочные пастбища, где паслось стадо чистопородного скота, а где кончались пастбища, сияла глубокая синева расположенного точно в центре острова сапфирового озера, на котором каплями крови алели фламинго. Дальше начинался лес, с темной зеленью сосен и железного дерева, красного дерева и бакаута, который сменялся полем для гольфа, где беспрерывно рассеивали воду дождевальные установки. У подножия холма поле кончалось и начинались сады.
   Огибая сады и разделяя их, шла ухоженная, посыпанная гравием дорожка, которая вела от дома к мощеной дороге вдоль острова, по краю поля для гольфа, через лес насквозь, вокруг озера и пастбища, проходя между фермами и скрываясь в деревне.
   Кругом было море, синее и зеленое в зависимости от глубины, другие острова зеленели изумрудами на фоне воды. Тяжелый прогретый воздух был насыщен ароматами тропических цветов, вдалеке у горизонта воздух колебался от жары.
   Насмотревшись вдоволь, Элизабет медленно пошла по выцветшему розовому мозаичному полу террасы на другой ее конец, откуда открывался вид на белевшую под солнцем взлетную полосу и частную гавань, где, сияя белизною и золотом, красовалась яхта Ричарда Темпеста "Буря" в окружении парусных и гребных лодок и яликов.
   Никакого движения не было заметно, только прилив качал лодки, а из ангара на ближнем конце полосы доносились удары молотка по металлу и негромкий стук мотора.
   Повернув голову, Элизабет краем глаза неожиданно уловила игру солнечных лучей, казалось, в самой гуще листьев. Недоумевая, она прошла вдоль стены дома к лестнице, ведущей в сад, и поняла, откуда шел блеск.
   То, что показалось ей листьями, было вьющимися растениями, через густые переплетения которых виднелась синяя вода, вся в золотых проблесках солнца. Она спустилась по ступенькам под некое подобие крыши из лиан, где с мраморной площадки можно было войти в рукотворный грот в скале и где навевал прохладу каскад небольших водопадов, устроенных из огромных раковин моллюсков, из последней раковины вода стекала в обширный круглый плавательный бассейн, дно которого было выложено мозаикой, изображавшей Нептуна на колеснице, запряженной дельфинами. Этот блеск она и видела. Золото и синева, алое и зеленое сияли под прозрачною водою. На одной стороне бассейна стояли кабинки для переодевания, на другой были площадки для прыжков в воду. Здесь было приятно и прохладно, свет, проходя сквозь лианы, терял свою яркость и не резал глаза. Постоянный ток воды действовал умиротворяюще, а прохлада бассейна манила. В секунду Элизабет скинула с себя одежду и, оставив ее, прошла шагов пять к краю бассейна, легко оттолкнулась от бортика, погрузилась, обнаженная, в воду и поплыла вдоль стенки бассейна, по кругу, под водой, пока не вынырнула, чтобы вдохнуть воздуха, прежде чем нырнуть снова.
   Она плыла на спине, с мокрыми распущенными волосами, как вдруг услышала насмешливый голос:
   - Неужели русалка? Готов поклясться, это Элизабет Шеридан...
   Она перевернулась, всплеснув воду и прикрыв рукой глаза, так как голос шел с веранды на солнечной стороне, увидела Дана Годфри, стоявшего на верхней ступеньке и с улыбкой наблюдавшего за ней.
   - Купаетесь голышом? - небрежно спросил он, спускаясь по каменным ступенькам ближе к ней. - Здесь в каждой кабинке полон шкаф купальных костюмов.., или вы предпочитаете плавать голой?
   Ее тело белизной мерцало в голубой воде.
   - Я просто предпочитаю плавать.
   Он же, судя по всему, предпочитал верховую езду, потому что был одет в светло-бежевые брюки для верховой езды и рубашку чистого шелка, небрежно повязанный шелковый фуляровый платок виднелся в вороте рубашки.