Казаков Дмитрий Львович. Удравшие из ада

   Мадам Передур окучивала ниву любовного бизнеса много лет. За это время она научилась многим вещам, в том числе – не обращать внимания на внешность клиентов и чувствовать их желания.
   Так что она попросту не заметила, что у «красавчика» вместо лица – что-то черное, колышущееся, а рост то уменьшается, то увеличивается, зато хорошо уловила, что ее очень сильно хотят.
   В каком смысле – она даже не догадывалась.
   – Ну что, красавчик? – мадам Передур вильнула бедрами, надежно укрытыми под толстым слоем жира, после чего зазывно выпятила грудь, организовав небольшое холмотрясение. – Пойдем? Три бубля за час – не так уж дорого для такого роскошного мужчины, как ты…
   Состоятельность клиента мадам Передур определяла даже не на глаз, а на звук шагов, по тончайшим обертонам скрипа ботинок или сапог, хлюпанья грязи под ногами и бульканья луж.
   В этот раз возникли некоторые затруднения, поскольку мужчина перемещался совершенно бесшумно, но мадам Передур решила, что такое себе может позволить только очень богатый клиент.
   – Если тебе нравятся тощенькие или рыжие, то у меня есть соседки, – сказала мадам Передур. – Ну что ты молчишь, красавчик?
   Существует множество теорий, описывающих, как размножаются демоны – делением, почкованием, долгими прыжками на месте или откладыванием яиц в тела неудачливых магов.
   Но все они сходятся в одном: человеческие женщины демонам для этого не нужны.
   Так что бывший узник из всей пламенной речи мадам Передур понял лишь, что его приглашают в место, где много сочного мяса и теплой крови. Втянув в себя воздух, он попытался вспомнить, что это такое – разговаривать.
   Получилось не очень.
   – Так ты немой, красавчик? – догадалась мадам Передур, вслушиваясь в звуки, больше всего похожие на сопение простуженного спаниеля. – Ничего, для нашего дела это не помеха…
   И, игриво вильнув похожим на две бочки задом, она поманила клиента за собой и поднялась обратно на крыльцо.
   Демон поплыл за ней.
   Дверь распахнулась, и он окунулся в сладкие и густые, точно сироп, запахи, в приглушенный свет.
   – О, мужчина! – дружный, полный искренней радости вздох раздался со всех сторон одновременно.
   Демон заподозрил, что угодил в ловушку, и испытал недостойное уроженца Нижнего мира желание обратиться в бегство. Но мадам Передур с неженской силой ухватила его за локоть (нащупав что-то, напоминающее локоть, только со второй попытки) и твердо сказала:
   – Красавчик мой!
   И демон общей для всех мужчин частью сознания понял, что пропал.
 
   – Ну что, приступим? – спросил Васис Ргов, после четвертой кружки пива вышедший на новый, отличный от нулевого, уровень смелости.
   – Можно, – кивнул Лахов.
   Калис поднял арбалет и ловким выстрелом лишил бегущего по стене таракана одного из усов.
   Таракан от возмущения упал в обморок.
   Пили стражники в кабачке «Потертое ухо», маленьком и грязном, точно конура страдающей недержанием крысы, но зато уютном, родном и привычном.
   – Можно, – повторил лейтенант, вытащив из кармана полученный утром от Пифии листок бумаги.
   Тот оказался с легким шорохом развернут и осторожно водружен на столешницу, заляпанную пятнами неопознанной биоплазмы.
   – Ну, что там? – спросил Дука Калис, который читать умел только теоретически, а на самом деле обычно ленился отличать буквы от цифр.
   – Ынструкцыя, – прочитал Лахов, – как-то мудрено написано… Ага, вот. В настоящий момент демон находится в веселом заведении мадам Передур, что на Пустопорожней улице.
   – Если он там, то я ему не позавидую, – и примерный семьянин Васис Ргов нервно вздрогнул.
   – Бред какой-то, – почесал шлем в районе лба лейтенант. – Что демону делать в веселом доме?
   – Может, у него там гнездо?
   – Или нора?
   Сержанты удивленно поглядели друг на друга.
   – Какая нора? – Лахов махнул рукой, и хозяин «Потертого уха», давно понимающий стражников без слов, притащил еще три полные кружки. – Сейчас прочитаем, что там дальше… хлюп-хлюп-хлюп…
   – Хлюп-хлюп, – поддержали начальство сержанты.
   Собравшись заново сосредоточиться на инструкции, лейтенант обнаружил, что буквы странным образом расплываются перед глазами.
   – Смирно! – рявкнул он, пытаясь справиться со строптивыми значками привычным способом.
   Раздался грохот, стол опрокинулся, недопитое пиво полилось на Лахова, на инструкцию и на пол – Дука Калис выполнил приказ еще до того, как понял его смысл.
   – О, – глубокомысленно высказался придавленный столом Васис Ргов.
   – Ага, – согласился лейтенант, выуживая листок бумаги из желтой пенящейся лужицы. – Ты что наделал, идиот?
   – Не могу знать, – дисциплинированно ответил Калис.
   Глянув в глаза сержанта, похожие на две оловянные пуговицы, Лахов сдержал рвущиеся с языка проклятия и принялся командовать:
   – Стол поднять! Ргова в себя привести! Новое пиво заказать!
   Калис отдал честь и приступил.
   Лейтенант вздохнул и побрел туда, где в огромном очаге без особого фанатизма потрескивало пламя, а над ним виднелась немножко закопченная, но вполне надежная решетка.
   Оставалось надеяться, что инструкция Пифии после высыхания обретет прежний вид.
   Когда Лахов положил листок на решетку, тот заискрил, испустил облако серого и очень вонючего дыма, а потом развалился, превратившись в сотни разлетевшихся по сторонам пылающих клочков.
   – Идея оказалась не самой лучшей, – сказал лейтенант, отряхивая лицо, – какие будут предложения?
   – Взять еще пива? – рискнул высказаться Ргов.

* * *

   Долгие годы Скрытный мечтал о жилище, достойном настоящего темного мага, о вонзающихся в небо мрачных башнях, о зубчатой крепостной стене, глубоких подвалах, полных зубовного скрежета и пленных демонов, а также о небольшом персональном музее…
   Но он был реалистом и понимал, что подобное строение в Ква-Ква привлечет нежелательное внимание. По крайней мере, до тех пор, пока в городе правят тупицы-мэры.
   Поэтому в реальной жизни Скрытный обходился уютным домиком на правой окраине, маскировочными шторами на окнах и высоким забором, снабженным охранным заклинанием.
   В доме имелась комната, отведенная исключительно для магических обрядов, а в ней – все необходимое для волшебства, в том числе пойманный в банку шорох кошачьих шагов, рыбья слюна и кровь девственницы.
   Но сейчас эти редкие и безумно дорогие ингредиенты пребывали в расставленных вдоль стен шкафах, а Скрытный ползал по полу, немузыкально и фальшиво насвистывая, и потихоньку вырисовывал сложнейшую магическую фигуру, способную поймать и удержать демона.
   В ней причудливо сплетались додекаэдры, вписанные в круги, треугольные икосаэдры и пятимерные точки, нарисованные с безупречностью, выдающей настоящего мастера магической геометрии.
   Промежутки между линиями покрывали оккультные символы, а в центре красовались древние руны, украденные с вершины Влимпа одним наглым и предприимчивым магом.
   Они складывались в имя: Апполинарий Матвеевич.
   – Ну что же, отлично, – проговорил Скрытный, поднимаясь на ноги и отряхивая руки от мела. – Можно приступать.
   На улице властвовала глухая ночь – лучшее время для черного колдовства хотя бы в том смысле, что меньше шансов быть застуканным.
   – Ха-ха-ха! – Скрытный последний раз опробовал зловещий смех, неизменный признак настоящего злодея, и остался доволен. – Рамамба харе намбе рум…
   Унылые и невнятные слова дребезжали, как старый велосипед, из углов подпевало эхо. В нужных местах маг не забывал красиво взмахнуть рукой или сделать большие глаза.
   Рисунок засветился, сначала едва заметно, потом сильнее, по линиям побежали шипящие искры, из-под пола донесся сердитый рокот, будто там мучился газами очень большой крот.
   А затем…
 
   – Так, кто следующий? – вопросила мадам Передур, оглядывая девочек.
   В ответ на нее обрушилась настоящая волна требовательного писка, визга и скулежа:
   – Я!
   – Нет, я!
   – Моя очередь!
   – Отойди, мочалка крашеная!
   – Сама ты мочалка!
   В комнате за спиной мадам Передур остался клиент, тот самый, со смазанным лицом, странной одеждой и совершенно бесшумными движениями.
   К нему и рвались девицы, ни разу не видевшие, чтобы старшая обитательница веселого дома выходила после «сеанса» раскрасневшаяся, с ошалелыми, удивленно бегающими глазами.
   Большая Зизи, призванная услаждать тех, кто любит по-настоящему крупных женщин, в тот момент ухитрилась проскользнуть в комнату. Оттуда донесся визг, затем громогласный стон.
   Через пять минут Большая Зизи вышла в коридор.
   На ее могучей фигуре сиротливо болталась сложная комбинация из лоскутков, недавно бывшая весьма завлекающим халатиком.
   – О-о-о-о! – соратницы Большой Зизи издали полный зависти стон, и мадам Передур пришлось взять дело в свои руки, чтобы спасти хотя бы дверь.
   На то, что выживет клиент, она и не надеялась.
   – Ты! – сделав выбор, мадам Передур довольно неизящно ткнула пальцем, и тощая чернявая девица, известная среди клиентов под прозвищем Неистовая Марта, с радостным визгом ринулась в комнату, где ждал ее демон.
   Несмотря на то, что сил у выходца из Нижнего мира хватало, он начал слегка волноваться.
   Вопреки распространенным слухам, демоны никого не едят, у них просто нет пищевода, способного переварить животный белок. На самом деле они поглощают некую не совсем материальную субстанцию, содержащуюся в телах живых существ, ну а то, что последние во время этого процесса превращаются в окровавленные куски мяса, – всего лишь побочный эффект…
   С мадам Передур демон собирался поступить так же, но не успел разинуть пасть, как оказался безжалостно прижат к кровати…
   Ну а игра, сопровождаемая стонами и воплями «Войди в меня!», похожими на крики одержимых, демону понравилась, и он стал входить так, как умел, развлекаясь на полную катушку.
   Кто сказал, что демоны лишены прав на веселье?
   – О, ты мой! – возопила Неистовая Марта, срывая с себя клочок ткани, служащий то ли одеждой, то ли недоразумением, и ринулась туда, где в полумраке неясно вырисовывалась фигура мужчины.
   Что она вырисовывалась очень уж неясно, Неистовая Марта не заметила…
   Что-то вспыхнуло, женщина закрыла глаза и с грохотом приземлилась на опустевшую кровать. Треск ножек, не переживших треволнений сегодняшней ночи, смешался с испуганным визгом.
 
   …затем что-то сверкнуло, и внутри круга появилась высокая и тощая, как столб, фигура.
   Сверкнули алые глаза.
   – Отлично, – проговорил Скрытный, потирая ладошки. – Ну что, Апполинарий Матвеевич, будем сотрудничать, или мне придется прибегнуть к принуждению?
   В ответ раздалось зловещее шипение, от которого стыла кровь, а в крыльях самолетов замерзал авиационный спирт.
   Но Скрытный, в жилах у которого плескалось что-то не столь банальное, лишь поковырял в ухе и сказал:
   – Нечего шуметь, товарищ демон. Звуковые эффекты тут не помогут, демонстрация зубов, когтей и прочего ни к чему не приведет…
   Демон, раздраженный так, как только может быть раздражен мужчина, оторванный от готовой на все женщины, с гневным ревом бросился на мага. Раздался стеклянный звон, рисунок на полу засветился ярче, демона отшвырнуло, словно он налетел на стену.
   Скрытный со скучающим видом уставился на свои ногти. В «Справачнике настаящиго зладея», купленном в букинистической лавке, он вычитал, что это самый эффектный и мерзкий жест.
   – Не надоело? – спросил маг, когда вторая попытка демона выбраться закончилась тем же, что и первая.
   В ответ уроженец Нижнего мира протяжно зашипел, как открывающая двери электричка.
   – А, ты еще не вспомнил, как разговаривать? – догадался Скрытный. – Так вспоминай быстрее, или я тебе помогу…
   Он вскинул руку, с нее сорвался пучок веселых желтеньких молний, с треском врезался в демона, заставив того на мгновение потерять человекообразную форму, превратиться в туманное облако.
   – Ну как, освежает память? – спросил маг, потрясая обожженной рукой.
   – Дха-а-а… – просипел демон, принимая облик громадного черного козла с лихо закрученными рогами.
   По комнате поплыл специфический запах. Скрытный поморщился
   – Ну что, Апполинарий Матвеевич, сотрудничать будем? – спросил он. – Мне для начала требуется пара девственниц, потом груда золота тонны в две и новый особняк на Сырой улице…
   – Подхожди немного, – почти нормальным голосом ответил демон и уставился куда-то в пол.
   Скрытный проследил за его взглядом и ощутил легкую дрожь в позвоночнике.
   Демон разглядывал коряво написанные знаки, вычитывал что-то в магических символах, и улыбка на козлиной харе становилась шире и шире.
   – Что? Что не так? – не выдержал Скрытный.
   – Тебе не кажется, что вот тут ты ошибся? – коготь, похожий на маленький серп, указал на одну из рун.
   – И в чем же?
   – Ты хотел написать сто семнадцатый символ, именуемый «ннэ», а вместо него изобразил сто семнадцатый с черточкой, называемый «нэ»…
   – И что?
   – А то, что этот круг меня не удержит. Как и любой другой. Я всегда найду ошибку.
   Дрожь в позвоночнике превратилась в настоящую вибрацию, будто там заработал пылесос.
   – Но ты же не пробился через него!
   – Потому, что шел в лоб. А ну-ка смотри… я делаю шаг сюда, разворачиваюсь, три прыжка перпендикулярно – и вот!
   Демон изящно раскрутился, словно танцор, скользнул туда-сюда и оказался за пределами рисунка, в шаге от Скрытного.
   – Ы-ы-ых! – провыл маг, горло которому неожиданно перехватило.
   – Теперь я тебя убью, – сказал демон гордо.
   Когтистая лапа ударила с невероятной скоростью, но в считанных сантиметрах от шеи Скрытного наткнулась на что-то невидимое, но очень прочное. Маг покачнулся, но устоял, в стороны полетели голубые искры.
   – Это еще что такое? – удивился демон.
   – Абсолютный отражатель Малиха, модель версии 5.5, – Скрытный улыбнулся и извлек из кармана металлический диск, покрытый какими-то закорючками. – Крайне полезная штука, когда имеешь дело с такими, как ты. Сейчас их не делают, я купил за большие деньги у одного разорителя могил…
   – Но это нечестно! – обиженно взревел демон. – Ты ошибся, и я должен тебя убить!
   – Ты провел в заточении много веков, за это время понятие «честности» несколько… как бы это сказать… пообтрепалось. У нас в Ква-Ква им пользуются только жрецы, когда это выгодно…
   – Ты еще поплатишься! – пообещал демон и, ударом ноги вышибив дверь, гордо удалился.
   – Эх, какой был дом, – без особой печали сказал маг, вслушиваясь в доносящийся из-за стен грохот.
   Он уселся на пол и принялся ждать скорого рассвета.
 
   Утро Зубост Дерг, верховный жрец Бевса-Патера, Отца Богов (звание номинальное), встретил на ногах и в очень необычном месте – около святилища, чья крыша напоминала формой женскую грудь.
   Зайти на его территорию Зубост Дерг и не подумал, хотя ворота выглядели гостеприимно распахнутыми.
   Отношения между жрецами разных божеств отличаются большей сложностью, чем взаимодействия элементарных частиц на глюонном уровне, и если верховный жрец одного из обитателей Влимпа без приглашения появляется в храме другого, то это может быть расценено как оскорбление.
   Поэтому главный служитель Бевса-Патера делал вид, что прогуливается, до тех пор, пока из ворот святилища Одной Бабы не выступил крошечный человечек в оранжевой рясе.
   Но и в этот момент Зубост Дерг даже не повернул головы.
   – Вы не подскажете, который час? – безнадежно унылым голосом осведомился жрец, похожий на апельсин с ножками.
   – Скоро девять, – облегченно вздохнув, ответил Зубост Дерг, после чего повернулся и с радостью, фальшивой, как восковое яблоко, заявил: – О, какая радость лицезреть вас в добром здравии!
   – И вас, – кисло ответил верховный служитель Одной Бабы, откликающийся на имя Пуфик Нал. – Как поживают атрибуты Отца Богов, не отвалились?
   – Торчат лучше прежнего. А у вашей покровительницы вуалька с лица не сползла?
   Одна Баба, официальная супруга Бевса-Патера, отличалась невероятной для богини застенчивостью, поэтому ее всегда изображали с закрытым лицом и никогда не произносили ее имени.
   По крайней мере, люди, надеющиеся на долгую жизнь.
   – На том же месте, – хмыкнул Пуфик Нал.
   Обмен ритуальными оскорблениями закончился, и верховные жрецы двух могущественнейших божеств Лоскутного мира, временами находящихся между собой в брачных отношениях, перешли к деловой беседе.
   – Что надо? – без особых церемоний осведомился Пуфик Нал.
   – Хочу предложить сотрудничество, – сказал Зубост Дерг, ощущая, что не просто наступает на горло собственной песне, а ломает ей ноги, выкалывает глаза и вырезает сердце.
   Решиться на такой шаг верховный служитель Бевса-Патера отважился только после ночи тягостных раздумий и нескольких кувшинов хорошего вина, выпитых в компании наставника послушников и жреца-стилиста.
   К утру, когда сокувшинники попадали на пол, Зубост Дерг со скрежетом зубовным признал, что в одиночку попавшего в Ква-Ква демона не поймает и злокозненных магов не посрамит…
   После чего предпринял священное омовение, расчесал бороду и отправился за помощью.
   К заклятым друзьям из святилища Одной Бабы.
   – Что? – Пуфик Нал, решивший, что над ним издеваются, выпучил глаза – и стал похож на странное насекомое.
   Слово «сотрудничество» в лексикон жреца входило, но оно валялось на пыльной полке в дальнем углу подсознания и никак не ассоциировалось с коллегами из других храмов.
   – Есть одно дело, которое мы можем обстряпать вместе к вящей славе Бе… – Зубост Дерг издал звук, какой производит заклинившая коробка передач очень большого автомобиля, – наших божеств.
   – Дело, что увеличит славу Одной Бабы и Отца Богов одновременно? Ты что сегодня пил?
   – Вино, но это неважно, – Зубост Дерг махнул рукой и выложил главный аргумент. – Ведь ты хочешь сделать так, чтобы маги сели в лужу?
   С этого момента Пуфик Нал слушал очень внимательно. Любые внутрижреческие противоречия отступают, когда дело касается старой, как сам мир, вражды с гнусными колдунами.
   – Демон, один из узников, это, конечно, хорошо, – сказал верховный жрец Одной Бабы, когда служитель Бевса-Патера замолчал. – Проблема в том, как его найти. Наши силы велики, но даже если мы соберем всех служителей и отправим прочесывать город, они будут заниматься этим год!
   – Поэтому нам нужны жрецы всех богов, кого мы сможем поставить под ружье… под знамя священной войны… собрать, короче!
   – Всех? – Пуфик Нал подумал о том, что в храмовом квартале несколько сотен святилищ, и что обойти их будет непростой задачей.
   – Хотя бы тех, у кого больше десятка служителей, – поправился Зубост Дерг. – Ты начнешь с западного конца улицы Темного Света и Светлой Тьмы, я с восточного, а на закате встречаемся в «Священной корове». Идет?
   – Идет.
   И жрецы, коротко кивнув друг другу, разошлись.
 
   В мужском туалете, расположенном в корпусе факультета магии нечеловеческих существ Магического Университета, было холодно и пахло совсем не розами, и даже не ромашками.
   А еще из туалета доносились подозрительные звуки – шипение, постукивание и сердитые возгласы.
   – Как ты рисуешь? У тебя же руки кривые!
   – Сам ты кривой! Вот эту загогулину надо по-другому изобразить!
   – Типа!
   – С-с-с-с-с!
   Извлеченное из недр Некроинтерпресскона заклинание, чуть слышно потрескивая, висело в воздухе, а четверо студентов пытались зарисовать демонский манок во всех возможных проекциях.
   Рыггантропов прижимал к стене очередной бумажный лист, Тили-Тили давал указания, а Арс и Нил водили карандашами.
   – Жуткая штуковина, – сказал Топыряк, когда уродливая труба, увешанная множеством монет на веревочках и снабженная щегольским гребнем из металла, оказалась зарисована в очередной раз. – И отливать ее придется из металла.
   – Отправимся к гномам, – вздохнул Прыгскокк.
   Дверь открылась, в нее просунулась встрепанная голова студента, решившего использовать туалет по назначению.
   – Ого! – произнесла она. – А чего это вы тут делаете?
   – Вали отсюда, типа, – сказал Рыггантропов, и слова его, тяжелые, как кувалды, заставили любопытного попятиться.
   – У твоего отца ведь есть знакомые гномы? – спросил Арс, повернувшись к Нилу.
   – Они торговцы, а нам нужен мастер, – вздохнул Прыгскокк, чей родитель вел торговлю с гномьим Лоскутом Горы.
   – Спросим у Отбойника, в натуре? – предложил Рыггантропов.
   Тили-Тили громко зашипел и выразительно покрутил рукой у виска.
   – Отбойник в последнее время свихнулся, решил, что пора ему стать человеком, – грустно проговорил Топыряк.
   – Ну да, ну да.
   Чудовищно волосатому гному, владеющему пивной «Утонченное блаженство», пришло в голову, что торговля пойдет лучше, если за стойку поставить человека. Но делиться с кем-то выручкой Отбойник не пожелал (а точнее, был неспособен делиться из-за патологической жадности) и решил превратиться в человека сам.
   Для начала он обратился к парикмахеру, но тот, обломав о шевелюру гнома пару ножниц, отправил того к кузнецу.
   Кузнец с помощью молота и стамески урезал Отбойнику лохмы и подровнял бороду, после чего гном заказал маленькие удобные ходули и человеческий костюм с укороченными рукавами.
   За стойкой «Утонченного блаженства» теперь стояло нечто, похожее на циркового акробата-клоуна, так что не привыкшие к виду хозяина посетители впадали в легкий ступор.
   Чтобы выйти из него, они покупали пиво, торговля и в самом деле шла лучше.
   – Отбойник не поможет, – вздохнул Прыгскокк, – придется идти в гномий квартал.
   Туалет наполнился глубоким унынием, пересилившим даже царящие тут запахи.
   Гномы, законопослушные и работящие обитатели Ква-Ква, пользовались среди прочих рас исключительно плохой репутацией, а квартал малорослого народца, лежащий на правом берегу реки, считался местом более опасным, чем некоторые окраины Нор или Дыр.
   Сами гномы не могли понять, в чем тут дело, а другие расы не спешили объяснять, опасаясь получить по голове топором.
   – А что делать? – вздохнул Арс, глядя на Тили-Тили, ставшего похожим на печальную картофелину с большими ушами и глазами. – Может быть, они нас и не убьют… сразу…
   – Уматывать надо, типа, – вступил в разговор Рыггантропов.
   Предки двоечника веками учились выживать в смрадной атмосфере Дыр, перед которыми напичканные опасными тварями джунгли покажутся уютной гостиной, и в процессе эволюции обрели некий дополнительный орган, годный только для одного – давать сигнал тревоги.
   – А чего? – не понял Прыгскокк.
   – Сворачивайте заклинание, а я рисунками займусь, – сказал Топыряк, – а то еще войдет кто-то из преподавателей…
   Болтающееся в воздухе заклинание зашипело, не желая возвращаться в тесный и пыльный мешок. Рыггантропов грозно заворчал, а Тили-Тили, проскользнув вдоль стеночки, подпрыгнул и нанес коварный удар туда, где у заклинания находилась «пятая точка».
   Пораженный такой наглостью кусок слегка одушевленной магии потерял бдительность, Нил Прыгскокк и Рыггантропов навалились на него и деловито свернули, как рулон обоев.
   – Оно слабеет, – заметил Арс, когда заклинание оказалось надежно упаковано в мешок, – через какое-то время рассеется.
   Дверь заскрипела тонко и пронзительно, и в туалет неслышней мыши проскользнул поцент Злост Простудилис.
   – Так-так, – сказал он тоном самого зловещего из инквизиторов и окинул взглядом студентов, шевелящийся мешок у ног Рыггантропова, торчащие из-под мантии Топыряка свитки.
   – Э… – слова застряли у Арса в горле, да так основательно, что вздумавшему их добыть пришлось бы воспользоваться сверлом.
   Злост Простудилис, внешностью напоминающий облысевшего хорька, внушал студентам дикий, первобытный страх, какой испытывали, должно быть, сидящие на ветвях предки людей перед тигром.
   – Вы занимаетесь тут чем-то нехорошим, – поцент выговорил это так, что на лице у Рыггантропова появилось виноватое выражение, Тили-Тили повесил голову, а Арс ощутил желание упасть на колени и раскаяться, – ну-ка, что там у вас?
   – Заклинание, – честно ответил двоечник.
   – Нехорошо, – Злост Простудилис покачал головой и под его взглядом Арс ощутил, как останавливается сердце. – Отнесите его туда, где взяли, а потом отправляйтесь на задний двор. Там господину Схуксу, нашему садовнику, очень нужны рабочие руки… и другие части тела. Вы меня поняли?
   Студенты дружно изобразили судорожный кивок, вокруг ушей Тили-Тили залопотал потревоженный воздух.
   – Тогда идите.
   Арс повернулся, как солдат на параде, и деревянным шагом вышел в коридор. За ним последовали остальные.
   О том, чтобы ослушаться и удрать, никто из студентов даже не подумал.
 
   Весеннее солнышко отражалось от шлема Лахова, и застывший посреди улицы лейтенант напоминал маяк для мышей.
   – Чего это он? – спросил Дука Калис, глядя на бледное лицо командира, на его странно поблескивающие глаза.
   На месте Лахов простоял с полчаса, с того момента, как стражники вышли из «Потертого уха», где утренней кружкой пива отметили наступление очередного дня.
   – Думает, – с уважением ответил Васис Ргов и шмыгнул носом.