Казаков Дмитрий Львович. Удравшие из ада

   Сам он думать не умел.
   Мимо сновали горожане, кое-кто с интересом поглядывал на лейтенанта, а одна предприимчивая дамочка попробовала развесить на нем белье для просушки. Попытка была доблестно пресечена сержантами.
   – Вот, – проговорил Лахов на сорок третьей минуте стояния. – Ну что, пойдем?
   – Куда? – спросил Калис, прикидывая, не зарядить ли дополнительные арбалеты в сапогах.
   – В веселое заведение мадам Передур, что на Пустопорожней улице.
   Вопрос «Зачем?» Ргов не задал, но ухитрился изобразить его на лице, так что лейтенант не смог не ответить.
   – Искать демона, – сказал он.
   Калис решил, что идея с дополнительными арбалетами была не такой уж плохой.
   – Но он же там был вчера, – сказал Ргов. – И мы не знаем, где он сейчас. У нас больше нет этой… ынстукции.
   Лахов собрал весь яд, имеющийся в организме, и направил его в район языка.
   – Ты что, предлагаешь отправиться к Пифии и сказать: «Ой, извините, мы потеряли вашу бумаженцию». Как ты думаешь, что она сделает?
   – Наорет, – предположил Ргов.
   – Проклянет, – заявил куда более мрачно смотрящий на жизнь Калис.
   – Или ты хочешь пойти к Большому Джиму и сообщить ему, что мы не можем найти типа, порезавшего его парней?
   При упоминании Большого Джима на улице стало несколько тише.
   – Нет, – честно признался Васис.
   – Тогда пойдем.
   Неспешным шагом, придуманным специально для патрулирования города и погонь за действительно опасными преступниками, Торопливые зашагали в сторону Грязного моста.
   Калис на ходу подпрыгивал, норовя взвести лежащие в сапогах арбалеты.
 
   В веселом заведении мадам Передур стражу, честно говоря, не ждали, хотя в этот час там не ждали вообще никого.
   На стук никто не подумал открывать, и тогда Лахов постучал вторично, используя для этого здоровенные и мозолистые кулаки Калиса. Двухэтажное строение опасно закачалось, с крыши посыпалась труха, а доносящийся изнутри равномерный храп неохотно прервался.
   – Считаю до одного – и начинаю стрелять, – сообщил изнутри голос, отдаленно похожий на женский.
   – Только попробуй! – рявкнул Калис, почувствовавший себя в родной стихии, и в руках его оказалось по арбалету. – Это стража! Всем встать лицом к стенке, руки за голову! Молчать и бояться!
   – Чего вам надо? – дверь приоткрылась, явив лицо, которое поэты лет тридцать назад сравнили бы с луной.
   К лицу прилагалось несколько квадратных метров полупрозрачной ткани, под которой что-то колыхалось.
   – Э… мы разыскиваем, – Лахов отодвинул Калиса в сторону и, стараясь не смотреть на это самое «что-то», шагнул вперед, – одного типа… Есть данные, что он вчера побывал у тебя.
   – Много кто у нас был…
   Мадам Передур не любила утро и старалась проводить его в уютном логовище из одеял и подушек. Яркий и беспощадный солнечный свет что-то делал с ее внешностью такое, с чем не могли справиться лучшие притирания.
   К вечеру внешность вновь становилась такой, как надо, и мадам Передур оживала.
   Но сейчас, когда солнце еще не добралось до зенита, она чувствовала себя несколько мертвой.
   – Он не совсем обычный де… – Ргов вовремя прикусил язык, – человек. Вы не могли его не запомнить.
   – А почему я должна отвечать? – лениво поинтересовалась мадам Передур.
   – Если ты промолчишь, то я сообщу Большому Джиму, что ты отказалась ему помочь, – сказал лейтенант.
   – Убедительный аргумент. Ну, был у нас вчера один тип, – мадам Передур украдкой вздохнула, – но он пропал так странно, что я решила, что он маг. Исчез из комнаты на втором этаже.
   Что в этой комнате он находился не один, мадам решила не уточнять.
   – Ты сможешь его описать?
   Хозяйка веселого дома задумалась и через пару минут вынуждена была признать, что облик вчерашнего гостя в памяти не задержался.
   – Высокий, черный, – сказала она. – Все.
   – Может быть, твои девочки его запомнили? – сделал последнюю попытку Лахов.
   – У них плохая память на лица.
   – А давай их допросим! – предложил Ргов.
   Мадам Передур смерила его взглядом, пройдясь от стоптанных сапог до слегка помятого на макушке шлема, и спросила:
   – А ты точно выдержишь этот допрос, парень?
   – Ну… это… я… – Ргов зарделся майской розой.
   – Если что, мы сбегаем до речки, – пришел на помощь подчиненному лейтенант Лахов. – Тут недалеко. Понюхаем, чем от нее пахнет. Это здорово прочищает мозги и отбивает вожделение…
   – Да уж, трудно вожделеть, когда тебе хочется блевать, – мадам Передур отступила, освобождая дверной проем. – Заходите.
   Изнутри веселый дом напоминал кладбище старых вещей. Тут обитали запахи прогорклого жира, женских притираний и крови. Водились стада древних, продавленных диванов, под яркими обивками похожих на крашеных старух. Стены украшали слегка подранные гобелены.
   Пыль плодилась и размножалась в огромных количествах.
   – Садитесь, а я разбужу девочек, – сказала мадам Передур, пока Ргов героически сражался с приступом чихания.
   – Ох, да помогут нам боги, – пробормотал Лахов, выискивая среди диванов такой, что выдержал бы касание могучей задницы Калиса.
   Первой в зал спустилась Большая Зизи, похожая на рельефный холм, закутанный в несколько сшитых вместе парусов. За ней появилась Неистовая Марта, одарившая стражников взглядом, от которого все трое покраснели, как угодившие в кипяток раки.
   Допрос начался, а через полчаса Лахов осознал, что окончательно запутался.
   Виной тому стали не только зазывно хихикающие и строящие глазки девицы, а еще и их показания.
   Одни говорили, что загадочно исчезнувший незнакомец был голубоглазым блондином, другие утверждали, что черноглазым брюнетом, третьи с пеной у рта доказывали, что волосы у него были рыжие.
   Все сходились лишь в одном, что росту он был высокого.
   Лейтенант почувствовал, что голова его готова закипеть, как поставленный на горн чайник.
   – Так, – сказал он. – Хватит! Спасибо, дамы, вы оказали помощь закону, но нам пора идти…
   – Заходи еще, красавчик, мы окажем такую помощь, что мало не покажется, – сладко промурлыкала Неистовая Марта.
   Другие девицы захихикали, Лахов покраснел бы еще, не будь он и так краснее помидора.
   – Мы идем, – сказал лейтенант, вставая с дивана и хватая за руку Ргова, по подбородку которого текли слюни, а взгляд был затуманенным, как у любителя опиума. – Калис, за мной, шагом марш!
   Выбравшись на улицу, Лахов с наслаждением вдохнул отдающего тухлятиной городского воздуха и поволок подчиненных к реке – приводить в нормальное (насколько это возможно для стражника) состояние.
 
   Книга задергалась, Скрытный выругался и прижал ее коленом к полу.
   Поняв, что сопротивление бесполезно, «Гремуар жесткого калдавства» издал зловещий скрежет и затих.
   – Вот так-то лучше, – маг почти ласково огладил черную обложку, украшенную зубастыми мордами, и открыл книгу.
   С первой же страницы ему в лицо прыгнуло что-то оскаленное, злобно верещащее.
   – Но-но, не балуй, – проговорил Скрытный, отмахиваясь от видения. – А не то у меня туалетная бумага закончилась…
   Магический фолиант в ужасе содрогнулся, и язычок закладки втянулся под защиту переплета.
   Страницы шелестели, мелькали на них яркие картинки, изображающие демонов в самых разных интересных позах. Скрытный хмурился, сердито бурчал что-то под нос, и продолжал терзать книгу.
   Ночью, когда демон ушел, маг повторно изучил круг вызова, поскреб голову и полез в собственную библиотеку, надеясь отыскать способ подчинить Апполинария Матвеевича, не используя для этого заклинательные круги.
   Сейчас в щель между маскировочными шторами струился яркий полуденный свет, библиотека превратилась в раскиданные по полу фолианты, а новых идей так и не появилось.
   – Что вы делаете, учитель? – спросил ухитрившийся войти бесшумно Тадеуш. – И кто разгромил дом? Там все перевернуто, печка разобрана по кирпичикам, а ворота выломаны.
   – Один гость, – ответил Скрытный и раздраженно отшвырнул «Гремуар жесткого калдавства».
   Тот затрепетал страницами и мягко приземлился на кучу собратьев.
   – Приберись тут, книги в шкаф сложи, – проговорил маг, поднимаясь с пола. – А мне нужно нанести визит. Хотя сейчас для него слишком рано… Пойду лучше спать, разбудишь меня ближе к вечеру.
   Даже великим черным магам нужно отдыхать, и Скрытный не собирался опровергать эту истину.
   Зевая, он удалился.
   – Вот так всегда, – Тадеуш взглянул на книги, те посмотрели на него в ответ с явным злорадством. – Как отчет какой писать или мусор убирать – мне, а вся слава ему достается…
   И, вздохнув так жалостливо, как способен только ученик колдуна, он отправился за метлой.
   Ею очень удобно загонять в шкаф магические книги.
 
   Мили-Пили-Хлопс, бог войны, не пользовался в Ква-Ква особенным почетом, так как горожане открытому бою предпочитали обман, обвес, обсчет и другие бескровные способы победы.
   Но верховный служитель Мили-Пили-Хлопса напоминал накачанный жиром дирижабль.
   Доносящееся из недр его объемистого организма пыхтение создавало впечатление, что под громадной алой мантией работает насос.
   – Да будет твоя рука тверда, а сердце отважно! – возгласил жрец бога войны. – Да падут твои враги!
   «Если ты на них сядешь, они не то что падут, а еще и в лепешку превратятся», – подумал Зубост Дерг.
   – Да не оставит Носящий Оружие вас своими милостями, – проговорил он в ответ.
   – Что привело тебя к нам… – тут служитель Мили-Пили-Хлопса осознал, что допустил бестактность, – э… ух… как приятно совершенно неожиданно встретить тебя!
   – Вот именно, – кивнул Зубост Дерг, вспоминая, что для «неожиданной» встречи ему пришлось минут пятнадцать колотить в ворота, чтобы любящие подремать после обеда жрецы бога войны продрали глаза. – Дело есть.
   – Э? – верховный служитель Мили-Пили-Хлопса попытался изобразить вопросительный знак, но от этого только стал еще больше похож на кляксу, поставленную красными чернилами.
   – Есть шанс посрамить гнусных магов…
   Пыхтение стало чуть более частым, показывая, что его источник заволновался.
   Зубост Дерг мысленно воззвал к милости Отца Богов и заговорил, повторяя то, что сегодня произнес не раз.
   – Ага, – сказал жрец бога войны, когда его собеседник замолчал, – всем объединиться? Это как?
   Зубост Дерг почти видел, как в круглой голове ворочаются заплывшие жиром мозги.
   – Как в те времена, когда нам грозили поклонники сетевого мракетинга, – пояснил он. – Так ты придешь?
   – После заката в «Священную корову». Хорошо, – пропыхтел верховный служитель Мили-Пили-Хлопса.
   – Вот и договорились.
   – До встречи.
   Зубост Дерг вычеркнул еще один пункт из длинного списка храмов, которые нужно посетить, и зашагал дальше, туда, где клубы дыма окружали похожее на цех святилище Свауха, бога-творца.

* * *

   Подвал был настолько велик, что тут с комфортом разместился бы целый клан носящих юбки обитателей Лоскута Низкие горы, а еще он мог похвастаться сухим полом, отсутствием грязи и крыс.
   Аккуратными рядами стояли открытые ящики, в которых поблескивали всякие металлические штуковины. Около прочной двери, надежно запертой с другой стороны, виднелись две бочки.
   Если бы демон чуточку лучше разбирался в подвалах, он бы догадался, что попал в необычное место.
   Но беглеца из Нижнего мира занимали совсем иные проблемы.
   Демоны, как и любые другие живые существа, должны спать, пусть и не так много и часто, как люди.
   Прошедшая ночь, проведенная в обществе любвеобильных девиц и нечестного колдуна, утомила Апполинария Матвеевича. Слегка покрушив дом Скрытного, демон обнаружил, что скоро рассвет, и принялся искать убежище на день.
   Забравшись в прекрасный темный подвал, он собрался выспаться, но…
   Едва солнце поднялось над горизонтом, сверху донеслись гортанные выкрики и бодрый топот. Вскоре к ним присоединился лязг, прерываемый шипением, ударами и жужжанием.
   Отрастив зубы, демон слегка поскрипел ими, а затем принялся ждать, надеясь, что хозяева дома угомонятся.
   Но шум наверху становился только громче.
   Когда за дверью, ведущей в подвал, послышались шаги, бренчание ключей и невнятное бурчание, демон позволил себе злобную улыбку и торопливо выбрался из уютного угла.
   Когда скрипнули дверные петли, укрывшийся за одной из бочек Апполинарий Матвеевич аккуратно вытянул руки, готовясь схватить вошедшего в подвал человека за горло.
   Но когтистые лапы ухватили пустоту. Существо, похожее на лохматую кочку в сапогах, пробежало под руками демона, не заметив их, а уроженец Нижнего мира, спасаясь от причиняющего боль дневного света, вынужден был дематериализоваться до максимально разреженного состояния.
   Гном Стамеска, которому почудилась за бочкой какая-то тень, поднял факел повыше и на всякий случай ухватился за висящий на поясе топор.
   – Привидится же пакость всякая, – пробормотал он и полез в ящик под номером семь, где, если верить бригадиру, лежали запасные части к малым тискам.
   Запчастей на месте не оказалось, и пришлось шарить по всем ящикам, помогая себе проклятиями.
   – Эй, ты скоро? – в подвал опасливо заглянул Битый Горшок, за двадцать лет работы в «Зноменитой Мастирской па Мяталлу» не продвинувшийся дальше посыльного. – А то эта… бригадир требует!
   – Иду, – Стамеска сунул в карман крепежный хомутик и зашагал к выходу. – Надо бы колдуна позвать, а то завелся у нас тут кто-то…
   Когда дверь закрылась, около нее осторожно материализовался демон. Повисев на месте, он на цыпочках двинулся к облюбованному углу.
 
   Боевой порядок выглядел довольно просто: впереди шагал Рыггантропов, а за его широкой спиной прятались остальные.
   К удивлению студентов, почти двести метров прошагавших по гномьему кварталу, их никто не попытался разрубить на части или хотя бы обозвать «безбородыми верзилами».
   Хотя пока они не встретили ни одного гнома.
   – А тут это, спокойно, – рискнул высказаться Нил Прыгскокк, выглянувший из-за плеча Рыггантропова.
   Улочка выглядела вполне обычно для Ква-Ква, как и стоящие вдоль нее добротные одноэтажные дома, но имелось обстоятельство, заставляющее истинного горожанина морщиться и нервно оглядываться.
   Тут было подозрительно чисто, кучи мусора не ароматизировали воздух, и их нехватка странным образом раздражала.
   – Ничего, – согласился Арс. – Узнать бы еще, куда нам идти?
   Тили-Тили засвистел, подпрыгивая и размахивая лапкой.
   – Вывески-то мы видим, – заметил Топыряк. – Да только разобраться бы в них еще…
   – Да, это не учебник, типа, – кивнул Рыггантропов.
   Цветастые плакаты висели над входом в каждый дом, являющийся, как это принято у гномов, еще мастерской и лавкой. В глазах рябило от надписей, рядом с которыми хвост павлина показался бы серой дерюгой: «Любыя Работы», «Самыя Луччие Инструменты», «Подкаем Каго Хошь», «Кузнитца»…
   – Может, надо ориентироваться на звук? – предложил Прыгскокк.
   Арс прислушался.
   Грохот и лязг доносились со всех сторон, точно в каждом доме проходила семейная ссора с применением оружия средней мощности, а плотный дым, нехотя вылезающий из труб, можно было мазать на хлеб.
   – В натуре, надо действовать по науке, то есть наугад, – сказал Рыггантропов. – Идите за мной…
   С улицы Жирной Мыши студенты повернули в переулок Доблести, и вслед за двоечником остановились перед строением, вывеска на котором без ложной скромности гласила: «Зноменитоя Мастирская па Мяталлу».
   – Ого, – сказал Арс.
   – Угу, – поддержал его Прыгскокк.
   Дверь открылась, из нее высунулась борода, украшенная парой подозрительных глаз.
   – Чиво надо? Ходют тут всякие, – изрекла она и заткнулась, осознав, с кем именно разговаривает.
   Маги побаиваются гномов, опасаясь острых, как бритвы топоров, но и подгорный народец не шибко жалует выходцев из МУ, желая держаться подальше от вредных для здоровья заклинаний.
   – Чиво у вас? – спросила борода, проявив невероятную для гнома вежливость.
   – Заказ, – осторожно сказал Арс, ожидая, когда его начнут рубить топором.
   Битый Горшок не был абсолютно бесталанным гномом, просто он все время попадал молотом по пальцам, не мог запомнить схему выплавки металлов и путал фрезу со сверлом.
   Сам Битый Горшок полагал, что его талант состоит в том, чтобы не проявлять никаких талантов.
   – Входите, – сказал он, окинув студентов подозрительным взглядом. – Посмотрим, чиво можно сделать.
   Внутри гномьего жилища оказалось жарко, как в печке, и зловонно, точно на химическом заводе. У Арса заслезилось в глазах, а Тили-Тили чихнул так, что отлетел к стенке.
   – Что тут такое? – в прихожую заглянул толстый гном с седой бородой и золоченым топориком на поясе. – Это ты кого привел?
   – У нас заказ, – просипел Нил Прыгскокк, догадываясь, что перед ними хозяин мастерской.
   – И какой? – гном огладил бороду, для чего ему пришлось слегка наклониться и вытянуть руку.
   – Вот, – Арс вытащил из-под мантии рисунки.
   – Посмотрим, – хозяин щелкнул пальцами. – Моток Веревки, Топорище!
   Два выпрыгнувших точно из-под земли гнома сноровисто приволокли низкий стол, куда Топыряк и положил рисунки.
   – Ага, хм-м, – хозяин мастерской склонился над ними.
   – Сейчас рубить начнет, – гулким шепотом сказал Рыггантропов, – вон какой топор красивый. Кровь на золоте хорошо смотрится…
   – Заткнись! – прошипел Арс.
   – А чего? Вы же сами сказали, что эти гномы только и делают, что крошат всех в капусту своими то…
   – Заткнись!
   Хозяин мастерской, поглощенный изучением рисунков, ничего не услышал.
   – Из чего это должно быть? – поинтересовался он, доставая из-под бороды маленькие счеты, густо утыканные драгоценными камнями.
   Там, где дело касается алмазов, рубинов и прочих изумрудов, вкус гномов превращается во что-то дикое и завывающее.
   – Металл, – ответил Арс, – не очень тяжелый. То, что висит на веревках…
   – А, это веревки? – гном отщелкнул костяшку на счетах. – Рассчитаем экономический клиренс, наценку за использование ценных пород лыка, включим налог на отнятую стоимость…
   Пальцы хозяина мастерской хищно шевелились, костяшки щелкали, мотаясь туда-сюда по проволочкам, студенты наблюдали за происходящим с зачарованным видом людей, понимающих в экономике примерно столько же, сколько комар – в законах аэродинамики.
   – Сделаем эту штуку к завтрашнему вечеру. С вас сто бублей, – заключил гном.
   – Но у нас столько нет! – возмутился Нил Прыгскокк, а Тили-Тили нахмурился и сердито зашипел.
   – Это не мои проблемы, – в недрах бороды наметилась злорадная усмешка.
   – А, ты типа просто боишься браться, – сказал Рыггантропов. – Слишком сложно для тебя. Привык делать всякие подковы и ножи.
   – Точно, – подхватил Арс, – это тебе не пару этих… гвоздей вкрутить или шурупов забить, тут работать придется… Ладно, мы пойдем к другому мастеру, который на самом деле умеет…
   В груди каждого гнома довольно плохо, но уживаются два чувства – дикая, атавистическая жадность, сохранившаяся с тех пор, когда маленькие бородачи обитали в пещерах и думать не думали о каком-то там разуме, а также чувство профессиональной гордости.
   Хозяин мастерской яростно засипел, раздулся, борода его стала дыбом, а руки потянулись к топору.
   Арс на всякий случай отступил, а Тили-Тили раскинул руки и низко присел, словно опустился на невидимый горшок.
   – Чего это он? – удивился Прыгскокк.
   – Боевая стойка, типа, – пояснил Рыггантропов, видевший йоду в условиях боевых действий.
   – Шх-х-х… хр-р-р… ух-х-х… – звукам, издаваемым хозяином мастерской, позавидовал бы любой паровоз.
   – Интересно, он лопнет или нет? – вполголоса поинтересовался Арс.
   – С-с-сколько у вас есть?
   Жадность на этот раз потерпела поражение, но можно было не сомневаться, что она отыграется на следующем клиенте (или на дюжине-другой клиентов).
   Студенты провели ревизию собственных карманов и наскребли два десятка круглых монеток с дыркой посредине, несколько мятых бумажек и бронзовый, древнего вида ключ.
   Обнаруживший ключ Рыггантропов уставился на него с удивлением.
   – Вот, – сказал Топыряк, протягивая деньги гному.
   – Двадцать? – возмутился тот. – Это… это… Ладно, вы еще осмотрите наш подвал. Там какая-то пакость завелась. Стамеска, проводи!
   Из-за двери, откуда доносился стук молотов и какой-то скрежет, выскочил малорослый гном.
   – Чиво? – спросил он. – Маги? Хорошо. Прошу за мной.
   По узкой лестнице они спустились к похожей на крепостные ворота двери, около которой стояло ведро с факелами. Стамеска поджег один из них и отцепил от пояса связку ключей.
   Мягко клацнул хорошо смазанный замок.
   Первым в подвал вошел Рыггантропов, за время обучения успевший заработать репутацию даже среди демонов.
   – Никого, типа, – сказал он несколько разочарованно.
   Апполинарий Матвеевич убрался из подвала пять минут назад.
 
   Специфика работы в страже такова, что любой человек, охраняющий закон, становится раздражительным, как страдающий мигренями дракон. Но есть люди, просто созданные для этой работы – нервные и вспыльчивые с самого рождения, способные даже объяснение в любви превратить в скандал.
   Игг Мухомор, Магучий Единственный Ночальник Торопливых, относился как раз к таким.
   От его пронзительного голоса закладывало уши даже у глухих, а нервные стражники пытались покончить жизнь самоубийством прямо в провонявшем брагой кабинете командира городской стражи.
   Откуда брался запах – оставалось загадкой: Игг Мухомор не пил и взяток хмельным не брал.
   Сейчас перед столом МЕНТа, массивным сооружением, ради которого погибло не одно дерево, навытяжку стояли сержанты Дука Калис и Васис Ргов, а также лейтенант Лахов.
   – Так, – сказал Игг Мухомор неожиданно мягко, и приготовившийся к звуковому удару Лахов озадаченно мигнул, – где это вы находились сегодня утром?
   – Патрулировали, – ответил лейтенант.
   – А где, позвольте узнать?
   Дука Калис смотрел на происходящее открыв рот, и в голове его, большой и просторной, зарождались неприятные подозрения. Васис Ргов, в преддверии начальственного ора натянувший шлем на уши, пытался из него вылезти, чтобы услышать хоть что-нибудь.
   – В районе Грязного моста.
   – Вот как? – на лице Мухомора, красном, словно у вопящего младенца, появились пятна такого глубокого бордового оттенка, что на них больно было смотреть. – А лавочник Седьмой Хрен, которого ограбили, не обнаружил около улицы Звезд ни единого стражника. Почему это случилось?
   Лахов отчаянно заскрипел мозгами.
   Признаваться в том, что они ходили в веселый дом, было как-то неловко, говорить, чье поручение выполняли в последние два дня, – небезопасно. Оставалось молчать и изображать полных придурков, а это лейтенант и его подчиненные умели делать очень хорошо.
   – Не могу знать! – рявкнул Лахов.
   – Ах вот как? – рот МЕНТа широко раскрылся, и из него вместе со словами полетели капли нагретой до кипения слюны. – Не можете знать!? И кто вы после этого? Негодяи! Тупицы! Недоумки!
   Провинившихся стражников зашатало.
   Когда через полчаса они вышли из кабинета Игга Мухомора, в голове у всех троих звенело, а Лахов выглядел так, словно пытался соревноваться с верблюдом в меткости плевков.
   – Ночное дежурство, – вздохнул Калис. – Еще дешево отделались.
   – Когда он начал разговаривать с нами спокойно, я чуть в обморок от ужаса не упал, – пожаловался Ргов. – Но потом, едва он заорал, я ощутил такое умиротворение.
   – Ощутишь его утром, после дежурства, – мрачно буркнул лейтенант, вытирая начальственные слюни с лица. – За мной, в караулку, шагом марш!
   Грохочущие, равномерные шаги удалились, и в коридоре стало тихо.
 
   Улица Приятного Похмелья, расположенная в самом центре Дыр, выглядит не особенно впечатляюще, хотя некоторые случайно забредшие сюда зеваки находят в ней особенную прелесть.
   Ровно до тех пор, пока чей-нибудь нож не воткнется им под ребра.
   Скрытный в улице Приятного Похмелья ничего особенного не видел, а с местными порядками знаком был не понаслышке. Поэтому он передвигался неспешно, время от времени пользуясь вечерним полумраком, чтобы слиться с местностью, прислушаться и оглядеться.
   Вода клокотала в сточных канавах, с крыш орали вороны, подражая футбольным болельщикам, где-то на задворках коты выводили такие рулады, что хотелось завыть с ними в унисон и покончить жизнь самоубийством.