Кэбот Патриция. Эти синие глаза

   — Да, — ответил Рейли. — Да, конечно, я приду.
   Его смятение по поводу того, что только что произошло, было столь велико, что Рейли не мог даже осознать, что крылось за внезапным благородством графа. Вместо того чтобы обдумать это, он направился в амбулаторию, не переставая улыбаться и вполне довольный тем, как устроен мир, и впервые за долгое время довольный своим местом в этом мире.

Глава 13

   «Йен Олагер Маклауд, девятнадцатый граф Гленденинг, нижайше просит мисс Бренну Доннегал удостоить его чести присутствовать на вечере в его доме 2 апреля 1847 года в воскресенье. Желательно получить ответ».

   Бренна уставилась на приглашение. Какой же ответ следовало дать? Ведь уже наступил вечер 2 апреля воскресного дня, а это таинственное приглашение только что прибыло.
   Когда она распахнула дверь, чтобы увидеть гонца, доставившего его, она заметила быстро удалявшуюся фигурку Роба, направлявшегося в сторону ручья. Она окликнула его, но он притворился, что не слышит, несомненно, подчиняясь инструкции своего хозяина, потому что тот не желал услышать ответ, который она уже приготовилась дать.
   Закрыв дверь, Бренна снова покосилась на карточку с приглашением.
   Вечерний прием! Надо же! И не где-нибудь, а в замке Гленденинг.
   Никогда прежде она не слышала, чтобы там устраивались торжественные вечерние приемы. Стоило ли выбрать для празднества такое время, когда вода поднимется, затопив темницы, и заставит крыс бежать на верхние этажи. Веселенький же это будет вечер, если гостям придется то и дело стряхивать с ног крыс!
   Она скомкала карточку и бросила в огонь. Лорд Гленденинг просто не желает сдаваться, размышляла она. Жаль, что она и вполовину не питает к нему таких чувств, какие, по-видимому, питает к ней он, потому что куда приятнее было бы, если бы за ней с тем же упорством ухаживал поклонник, на чьи чувства она могла ответить.
   Она вернулась к работе без излишнего рвения, так как ей не удавалось добиться желаемого результата, когда новый стук в дверь оторвал се от дела.
   Для членов семьи Доннегал, медиков-практиков, воскресенье всегда бывало хлопотным днем. В эти дни мужское население деревни Лайминг не было занято на сельскохозяйственных работах и не выходило рыбачить в море. Единственный день в неделю мужчины проводили дома, и к вечеру напряжение в семьях достигало наивысшего накала, нередко заканчиваясь скандалами между супругами и даже телесными повреждениями. Как правило, это было результатом злоупотребления крепкими напитками, разумеется, после обязательного похода в церковь…
   Бренна закрыла дверь в отцовский кабинет, но на этот раз не заперла ее. Ее решение передать в руки доктора Стэнтона все несчастные случаи, как она надеялась, должно было высвободить для нее время и дать возможность вернуться к научным изысканиям.
   Открыв дверь своего коттеджа, она застала там доктора Рейли Стэнтона, выглядевшего весьма щеголевато в черном вечернем костюме.
   — О, — сказал он смущенно, увидев ее домашнее коричневое платье. — Вы еще не готовы? Ну что же, я могу подождать.
   И он вошел, держа шляпу в руке, и сел за обеденный стол, будто это было самым естественным делом на свете.
   Бренна, все еще стоявшая у двери и придерживавшая щеколду, повернулась и в изумлении уставилась на него.
   — Прошу прощения, — сказала она, собравшись с силами. — Но разве у нас есть какие-нибудь планы на этот вечер?
   Рейли, чесавший Сорчу за ухом, поднял на нее удивленные глаза.
   — Я бы сказал, что есть. Лорд Гленденинг ждет нас к себе.
   — Ах, этот вечер? — Она смущенно покачала головой. — Так он и вас пригласил?
   Рейли, ответив на ее вопрос, только недоуменно поднял брови.
   — Ну да. Я так полагаю, что там должна быть целая куча гостей, но подумал, что вам это будет приятно. Не думаю, что, если я буду среди них, он станет очень докучать вам своим ухаживанием…
   — Нет, — сказала Бренна, с рассеянным видом закрывая дверь, — думаю, едва ли станет. Только это очень странно и так не похоже на него. Не знаю, что и думать.
   — А о чем тут думать?
   Рейли вытянул длинные ноги так, что ступни его оказались на стуле напротив.
   — Нас, по слухам, ожидает недурная кухня. На этот вечер он, кажется, отпустил свою ужасную кухарку и нанял вместо нее миссис Мерфи. Я так понимаю, что в меню значится ее знаменитый тушеный кролик, не говоря уже о печеных устрицах, каплунах, тюрбо в соусе из омаров…
   Бренна, смотревшая на него с величайшим изумлением, перебила:
   — Похоже, вы кое-что понимаете в хорошей кухне.
   Рейли пожал плечами:
   — Ну, живя так близко от «Истерзанного зайца», я не мог не узнать кое-что о кухне миссис Мерфи и намерен получить удовольствие от ужина. Миссис Макгрегор посидит с Хемишем. Думаю, я могу оставить его на несколько часов на попечение матери. Она разумная женщина, когда страх за жизнь сына не лишает ее разума, а раз он так быстро поправляется, то доктор имеет право выкроить вечерок для себя.
   Эрик вскочил на стол, с любопытством оглядывая посетителя, и направился к нему. Рейли Стэнтон поднял свободную руку, которой он не гладил Сорчу, и почесал кота под подбородком.
   — Ну, — сказал он, — не пора ли вам собираться? Я не хочу сказать, что не нахожу ваш домашний ансамбль очаровательным, но… Как насчет синего платья, которое было на вас в тот день, когда я впервые встретил у вас Хемиша?
   Бренна испустила тяжкий вздох.
   — Ну, право же, — начала она раздраженно, — все это представляется мне странным.
   — Странным? — удивился Рейли.
   Бренна воздела руки к небу, а точнее, к потолку:
   — Я стараюсь всеми силами избегать лорда Гленденинга, доктор Стэнтон. Ведь в конце концов он объявил меня умственно неполноценной до такой степени, что счел, что я не могу жить одна. И только Богу известно, что он собирается предпринять сегодня вечером…
   — Думаю, он собирается поблагодарить вас за то, что вы помогли спасти его шкуру. Если бы мальчик умер по глупой оплошности Гленденинга, его популярность в здешних местах сильно пострадала бы, и он это понимает. Решать, конечно, вам. Но все же поторапливайтесь и одевайтесь. Я оставил фаэтон его сиятельства на той стороне ручья, потому что по этому мостику он бы не проехал.
   Бренна в задумчивости покусывала нижнюю губу. Право же, это было так похоже на лорда Гленденинга! Вероятно, он не прислал ей приглашения раньше, потому что опасался отказа. А так, отдав свой экипаж доктору Стэнтону и послав его за ней, он надеялся заставить ее приехать.
   С другой стороны, Рейли Стэнтон был кое в чем прав — ведь они оба принимали участие в спасении жизни Хсмиша, хотя, конечно, главная роль принадлежала Рейли, но Бренна ему помогала. И они оба спасли графа от дурной славы «погубителя детей». Если даже все дело было в лошади, то ведь она принадлежала лорду Гленденингу, и такая нервная лошадь не должна была находиться на рыночной площади.
   И разве не естественным было желание его сиятельства отблагодарить их обоих?
   — Ладно, — нерешительно молвила Бренна. — Я еду… Мне хватит и пяти минут, чтобы собраться. Подождите меня.
   Она ушла в спальню и, ощущая какое-то странное головокружение, распахнула двери своего гардероба. Давненько Бренна не заглядывала туда, потому что у нее давно не возникало желания принарядиться. Теперь же она испытывала странное возбуждение при мысли о том, что Рейли Стэнтон наконец увидит ее такой, как в том сне, который однажды приснился ей…
   Нет, твердо сказала она себе, вынимая платье, которое, как ей казалось, помялось меньше остальных, не так уж важно произвести хорошее впечатление на Рейли Стэнтона. Только дело было в том, что, когда он видел ее в последний раз, она выглядела весьма непрезентабельно. Она провела много часов, принимая роды у овец.
   А этот вечер представлял для нее долгожданную передышку, и она решила использовать его к своему удовольствию — насладиться долгой горячей ванной и истратить на мытье целый брусок мыла миссис Мерфи, стараясь смыть с себя прилипчивый овечий запах, который, казалось, въелся в ее кожу и волосы.
   Подумать только! Рейли Стэнтон заключил ее в объятия и в полном экстазе закружил по пирсу, будто она была не тяжелее стебля чертополоха, в то время как она отлично знала, что это не так. Да к тому же от нее пахло овцой! Каждый раз, вспоминая это, она содрогалась!
   Зато уж сегодня вечером она покажет ему, что может не только выглядеть, но и пахнуть как леди. И, сбросив домашнее платье, она принялась за дело.
   Конечно, на это потребовалось более пяти минут. Но когда она вышла из спальни, Рейли Стэнтон тотчас же вскочил на ноги.
   — Боже мой! — воскликнул он, и в его сияющих темных глазах она прочла восхищение. — Вам весьма успешно удалось привести себя в порядок, мисс Доннегал, если вас не обидит мое замечание.
   Бренна почувствовала, что краснеет от удовольствия. Да и почему бы ей было не радоваться? Она сознавала, что выглядит прелестно в своем небесно-голубом шелковом платье, которое дополняла тюлевая накидка такого же кремового тона, как и ее плечи. Даже ее волосы, уложенные длинными локонами, сверкали как-то по-особенному. Она не пожалела и духов. Теперь уж от нее не несло запахом амбара и скотного двора.
   И по тому, как Рейли Стэнтон предложил ей руку, она поняла, что он вполне оценил ее преображение.
   — Отправляемся, мадам? — галантно спросил он.
   — Можем отправляться… — начала она, изящно склоняя головку.
   Но тут она вспомнила, что дверь в кабинет ее отца осталась незапертой.
   Она ринулась в кабинет и распахнула дверь. Все находилось в том же порядке, в каком она это оставила. Микроскоп на месте, диаграммы и карты на стенах не тронуты, как и бумаги на столе. Со вздохом облегчения она задула горевшую там лампу, вышла в столовую и заперла дверь в кабинет на ключ.
   — А, — сказал Рейли Стэнтон, — лаборатория. Вам не следует забывать запирать дверь в нее, доктор Франкенштейн. Вы ведь не хотите выпустить монстра на волю, верно?
   Она не смогла сразу ответить ему должным образом, язвительно и остроумно, поэтому только сказала:
   — Успокойтесь, все в порядке.
   После чего последовала за ним и вдохнула вечерний воздух.
   Когда они добрались до замка, Бренна, не особенно высоко ценившая графа, была вынуждена признать: Гленденинг постарался на славу, чтобы придать своему дому приветливый и уютный вид. По обеим сторонам извилистой подъездной дорожки горели факелы, и пламя их ровно освещало аллею все то время, пока Рейли правил фаэтоном.
   После того как они миновали въезд в замок, их встретил не Ранулл, мрачный и не слишком добросовестный слуга лорда Гленденинга, но сам его сиятельство, и выглядел он настолько приветливым и радушным, что Бренна заподозрила, что он принялся дегустировать шампанское еще до их прибытия.
   — Доктор Стэнтон! — приветствовал Гленденинг.
   При свете факелов Бренна заметила, что он облачился в вечерний костюм и выбрал для этого случая лучший плед, складками расположив его на плече и заколов массивной старинной булавкой, а стан его был обтянут короткой юбочкой-килтом. Серебряные пряжки на его хорошо вычищенных башмаках сверкали, и впервые Бренне довелось видеть, что его блестящие черные волосы были стянуты на затылке.
   — Мисс Доннегал, — церемонно обратился он к Бренне, приветствуя ее с нескрываемой радостью, — как мило вы выглядите нынче вечером! Я так рад, что вы решили принять участие в нашем скромном торжестве.
   Бренна взирала на него с опасением.
   — Лорд Гленденинг, — сказала она спокойно, — благодарю вас за приглашение. Я…
   Лорд Гленденинг, предложив ей руку, повел ее вперед, а Рейли Стэнтон последовал за ними, но не в большой зал, где, как ей было известно, граф обычно вкушал пищу, а в гостиную, куда на памяти Бренны никто не захаживал.
   — Но что у вас здесь? — спросила удивленная Бренна, входя в любезно отворенную для нее графом дверь.
   Это она узнала секундой позже.
   Конечно, ей следовало бы догадаться раньше. Ей следовало бы понять, что здесь таится каверза, потому что перед камином в неудобных креслах в стиле Людовика XV восседали священник с супругой.

Глава 14

   — Конечно, до нас доходили слухи, мисс Доннегал, что вы вернулись на остров, — сказал преподобный Маршалл, накладывая себе на тарелку печеных устриц.
   — Но поскольку мы не видели вас в церкви, — миссис Маршалл деликатно приложила салфетку к губам, — мы подумали, что эти слухи ложные.
   Рейли тотчас же заметил, что преподобный и его супруга имели особенность поочередно заканчивать фразу, начатую одним из них.
   Рейли переводил взгляд с преподобного на его половину и обратно.
   Напряжение за столом было настолько реально ощутимым, что его впору было резать ножом, как рекомендовала поговорка, или, в данном случае, старинным фамильным палашом Йена Маклауда.
   Эта пара, преподобный Эндрю Маршалл и его жена, была на редкость нудной компанией. Ему доводилось встречать их пару раз, так как миссис Маршалл усиленно оказывала ему покровительство и гостеприимство, в первую очередь представив его своим многочисленным дочерям с огромными, выступающими вперед и достойными оленя зубами. К счастью, они пока не выезжали в свет, так как старшая еще не достигла шестнадцати лет…
   Впрочем, это вовсе не означало, что у их матери возникали сомнения по поводу того, стоит ли их выставлять на суд нового доктора всякий раз, когда они возвращались домой из школы, а это случалось обычно по воскресеньям, когда они прибывали на пароме из Лохалша, чтобы поприсутствовать в церкви на службе своего отца.
   Рейли принудил себя пару раз посетить службу вовсе не из желания поближе пообщаться с Создателем, потому что он считал, что такое общение гораздо легче установить на лоне природы, чем в здании, воздвигнутом человеческими руками, будь то даже церковь. Он приходил в церковь поближе сойтись с прихожанами и в надежде завоевать их доверие. Но ни разу во время проповеди преподобного Маршалла ему не удалось увидеть ни на одной из церковных скамей Бренну Доннегал; теперь ему было понятно почему. Она совершенно недвусмысленно избегала четы Маршаллов по причинам, которые стали ясны позже.
   — И вы говорите, — продолжал преподобный Маршалл, накладывая себе на тарелку глазированную морковь, — что ваши родители знают о вашем пребывании в коттедже и о том, что вы живете там совсем одна, и одобряют это?
   Бренна сдерживалась, но это давалось ей большим напряжением воли. Взгляды, которые она бросала на графа, были настолько холодны, что, казалось, способны заморозить даже отличный эль миссис Мерфи. Однако они не производили ни малейшего впечатления на графа Гленденинга, изо всех сил старавшегося быть радушным хозяином.
   — Да, — отвечала Бренна преподобному, — мои родители знают о том, что я живу одна в коттедже, пока они отсутствуют.
   Преподобный откашлялся, прочищая горло. Он производил это действие примерно каждые пять минут, и Рейли счел эту манеру просто несносной. Он подумывал, не стоит ли прописать преподобному пастилки от кашля.
   — Но ваша бесценная матушка говорила мне нечто другое, мисс Доннегал, — заметил преподобный. — До того как она и ваш папенька покинули наши скромные берега, чтобы совершить свое великое путешествие на Дальний Восток, миссис Доннегал говорила мне, что вы отправитесь к своему дядюшке в Килкэрн, а потом вместе с ним отбудете в Лондон…
   —…чтобы оставаться там до конца сезона, — подхватила миссис Маршалл.
   Бренна едва прикоснулась к рагу из кролика, хотя оно было отменным.
   — Мои планы, — сказала она, водя вилкой по тарелке, — изменились.
   — И я бы сказал, что они изменились весьма существенно, брр, — заметил преподобный Маршалл. Это была еще одна несносная привычка, раздражавшая Рейли не меньше, чем его манера откашливаться. Он производил этот звук, когда что-то его беспокоило. — Брр! Я бы сказал, весьма серьезные изменения в планах.
   — Не могу себе представить, — вступила в разговор миссис Маршалл, — что ваша матушка одобрила бы, мисс Доннегал, ваше пребывание в этом уединенном коттедже в полном одиночестве. Особенно теперь…
   —…когда приближается пора наводнений, — закончил за нее преподобный Маршалл.
   — Вы, конечно, не можете себе представить, чтобы я могла появиться здесь без одобрения моих родителей, — сказала Бренна, и при этом лицо ее приняло выражение полной невинности.
   Причем цвет ее платья весьма способствовал ангельскому образу, потому что точно соответствовал оттенку огромных, широко распахнутых синих глаз.
   — Откровенно говоря, я не знаю, что и думать, — изрек преподобный Маршалл. — Конечно, мне хотелось бы считать, что мои прихожане всегда говорят мне правду, но в вашем случае, мисс Доннегал…
   —…ваша репутация опережает вас, — заявила миссис Маршалл, снова деликатно прикладывая салфетку к губам. — Вы всегда славились отнюдь не невинными проделками.
   — Проделками? — эхом отозвался Рейли. — Прошу прощения, о каких проделках речь?
   Бренна метнула на него мрачный взгляд. Она, к своей превеликой досаде, сидела слева от лорда Гленденинга, а миссис Маршалл справа от него. Преподобный восседал рядом с Бренной, Рейли же удостоился чести сидеть справа от супруги священника. Граф, сидя во главе стола, единственный имел возможность видеть всех сразу.
   Поэтому от него не ускользнул сердитый взгляд, брошенный Бренной на Рейли. И, судя по выражению его лица, он остался этим доволен.
   — О да, миссис Маршалл, — сказал граф. — Послушаем о ее проделках.
   Миссис Маршалл была безмерно счастлива услужить графу. Жене священника любой ценой следовало угождать лорду, и она прекрасно сознавала важность своей задачи.
   — Ну-ка дайте подумать, — начала она. — У нее в обыкновении было мучить своих младших братьев, и, насколько я помню, она была безжалостна. Было время, когда она заставляла их съесть все до единого пироги из кладовой ее матушки…
   — Прошу прощения, — зазвенел голос Бренны, — но то был научный эксперимент!
   — В высшей степени научный, — согласилась миссис Маршалл с весьма чопорным видом. — Она стремилась определить скорость переваривания некоторых сортов ягод и надеялась достигнуть цели…
   —…вызвав у детей рвоту, — посетовал преподобный. — Совершенно неуместный эксперимент. Я сказал об этом ее отцу, но он не счел этот эпизод серьезным. Похоже, он счел…
   —…что, если мальчики были настолько глупы, чтобы есть, пока им не станет невмоготу, они заслужили кару. Но это были еще цветочки, — заключила речь мужа миссис Маршалл. — А тот случай, когда она срезала все свои волосы и спряталась на лодке Стабена?
   Миссис Маршалл покачала головой:
   — Она намеревалась наняться к нему на работу в качестве мальчика-помощника. И возможно, это удалось бы ей…
   —…если бы отец не поймал ее вовремя и не водворил домой.
   На этот раз ответ Бренны прозвучал смущенно:
   — Мне были нужны деньги.
   — Брр, — произнес священник, — потому что вы собирались купить…
   —…собственный микроскоп, — торжествующе закончила обвинительную речь мужа миссис Маршалл. — Совершенно неподходящая игрушка для молодой девицы. О, вы могли испортить ваши прелестные глазки! Должна вам сообщить, что ни одна из моих девочек ни разу не выразила желания получить что-нибудь столь же неуместное. Они берегут свои глаза для работы с иглой, что вполне пристало леди.
   Рейли вопреки всякому здравому смыслу был в восторге от этих историй о подвигах Бренны. Его ничуть не удивило то, что Бренна Доннегал отнюдь не росла ангелочком. Об этом легко было догадаться, глядя на нее теперь. Для молодой женщины она казалась слишком умной и знающей больше того, что, по мнению миссис Маршалл, положено знать молодой леди. Рейли восхитила сама природа ее проделок. Потому что ему было ясно, что в них проявилась работа пытливого аналитического ума. В каждом из этих поступков была определенная подоплека. Они были целенаправленными. Она отторгала все лишнее и стремилась достигнуть единой цели…
   И Рейли это нравилось. Рейли это чертовски нравилось.
   Потом граф подался вперед и сказал:
   — Но вы забыли упомянуть о самой важной проделке.
   Священник и его супруга обменялись удивленными взглядами. Рейли горел нетерпением услышать дальнейшее.
   Бренна сняла салфетку с колен и положила рядом со своей тарелкой.
   — Милорд, — сказала она голосом, не сулившим графу ничего хорошего.
   Но было слишком поздно. Лорд Гленденинг уже извлекал какой-то листок из своего бумажника.
   Рейли вспомнил этот скомканный клочок бумаги, который был причиной всему, что случилось позже: причиной, почему бедняга Хемиш Макгрегор получил страшный удар копытом. Это было письмо, адресованное Бренне и похищенное Гленденингом из почтовой сумки Стабена.
   — Послушайте, Гленденинг! — обратился к нему Рейли, вскакивая со стула.
   Но лорд Гленденинг уже начал чтение:
   — «Моя бесценная Бренна, боюсь, что произошло самое худшее. Вчера вечером мой отец встретил в опере твоего дядю! Конечно, папа спросил о его самочувствии. Когда твой дядюшка признался, что никогда не чувствовал себя лучше, папа выразил свое изумление, потому что ему было известно, что всего три месяца назад ты упомянула критическое состояние здоровья своего дяди как оправдание своего внезапного отъезда из нашего дома в Бате. На это твой дядюшка, естественно, ответил: „Если вы Реджинальд Бартлетт, то моя племянница Бренна все еще находится в вашем доме в Бате. Только вчера я получил от нее весточку, где она описывает, как она встретила принца Уэльского в купальнях Бата“, на что папа, разумеется, возразил, что не видел тебя уже много недель…»
   На этом этапе чтения Бренна Доннегал поднялась со стула и сказала голосом, полным царственного величия и в то же время дрожащим от ярости:
   — Если в ваши намерения, лорд Гленденинг, входило унизить меня в присутствии всех этих людей, то позвольте мне заверить вас, что вы в этом преуспели.
   Лорд Гленденинг поднял на нее глаза и вопреки логике казался весьма удивленным ее гневом.
   — Постойте, — запротестовал он, — я только хотел…
   — Не могу себе представить, какова была ваша цель, — продолжила Бренна голосом, полным оскорбленного достоинства, — но то, что собираюсь сказать я, будет предельно ясно. Прощайте и никогда не смейте больше приближаться ко мне и заговаривать со мной.
   Потом, повернувшись к миссис Маршалл, добавила:
   — Я не хотела бы причинять вам беспокойство, мадам, но, думаю, вам следует знать, что за вашей спиной на буфете сидит крыса.
   Миссис Маршалл, повернув голову, увидела вышеупомянутую гадину собственными глазами, и под пронзительные вопли почтенной дамы Бренна Доннегал выскользнула из комнаты.
   Рейли хотелось броситься вслед за Бренной, но вместо этого ему пришлось оказывать профессиональные услуги жене священника, погрузившейся в глубокий обморок, как только смолкло последнее эхо ее отчаянных криков.
   Прошло достаточно много времени прежде, чем Рейли удалось привести в чувство достойную леди. Не будучи склонной падать в обморок, миссис Маршалл не имела при себе нюхательной соли или ароматического уксуса. Поэтому для ее оживления пришлось прибегнуть к самому простому средству. К ее носу поднесли жженое перо, позаимствованное из ее же собственного головного убора. Как только чувствительная дама обрела способность держаться на ногах, было решено спешно увезти ее из замка, несмотря на то что меренги еще не были поданы на стол. Хозяин исчез, отправившись на поиски оскорбленной гостьи, которая тоже исчезла бесследно, и похоже было, что оставаться дольше здесь не стоило и остальным приглашенным.
   Рейли проводил преподобного с супругой до их экипажа и пожелал им доброй ночи.
   Рейли смотрел вслед удалявшейся коляске священника, и по мере того как экипаж становился все меньше и меньше, в нем росло восхищение мисс Доннегал. Несомненно, содержание письма, прочитанного лордом Гленденингом, будет быстро вытеснено из памяти преподобного и его супруги образом крысы, на которую Бренна столь своевременно и непринужденно обратила их внимание.
   Размышляя о письме, Рейли вернулся в столовую и нашел листок там, где оставил его граф, когда бросился в погоню за Бренной. Рейли дочитал это ошеломляющее послание до конца. Он не испытывал угрызений совести, так как большая часть письма уже была ему известна.
   «…на что папа ответил, что тоже не видел тебя многие недели, — писала мисс Мэри своим детским школярским почерком. — Твой дядя пришел в ярость и сказал, что доверил тебя моему отцу, и продолжал грубо упрекать его, на что папа упрекнул его, в свою очередь, в полном и абсолютном пренебрежении своими опекунскими обязанностями, добавив, что если с тобой что-нибудь случится, то вся ответственность за это падет на него… К счастью, моя сестра Сара подслушала этот разговор и тотчас же сообщила твоему дядюшке, что мы с тобой решились на авантюру, что на самом деле ты все еще в Бате, только сейчас живешь у Элизабет Секстон, которую, как ты якобы опасалась, твой дядюшка недолюбливает по причине того, что ее отец всего лишь навсего обычный поверенный. Я думаю, ей удалось сгладить общее неприятное впечатление, но ты непременно должна написать дядюшке и подтвердить правдивость рассказанной Сарой истории. Я говорила с Элизабет, и она готова содействовать…»