Кэбот Патриция. Эти синие глаза

   — То, что ты все ходишь вокруг да около, — большая ошибка, Стиллуорт, — раздраженно перебил Пирсон. — Ты должен сказать ей о своем дворянском происхождении. Это произведет на нее впечатление.
   — Только не на нее, — с чувством возразил Рейли.
   — Чепуха! — Пирсон вытащил часы и сморщился, пытаясь разглядеть циферблат в сером утреннем свете. — Мы все считали, что мисс Кинг, то есть леди Этелридж, больше интересовалась твоим характером, чем наличностью, и подумай, как мы заблуждались! Ведь даже твоя мисс Доннегал сказала…
   Голос Пирсона пресекся, и он умолк.
   Брови Рейли поползли вверх, он нетерпеливо ждал продолжения:
   — Так что сказала моя мисс Доннегал?
   Пирсон щелкнул крышкой карманных часов, закрывая их, и снова спрятал в карман жилета.
   — О, — ответил он невразумительно, — да ничего она не говорила.
   Но губы его под усами были решительно сжаты.
   — Что сказала мисс Доннегал, Чарлз? — возвысил голос Рейли.
   Шелли вмешался и затараторил:
   — О. ты хочешь узнать, что она сказала, когда мы говорили о мисс Кинг?
   — Говорили о мисс Кинг? — загремел Рейли. — С Бренной? Когда это было?
   Шелли дернулся, оттого что Пирсон ткнул его кулаком под ребра.
   — О, — сказал он, массируя то место, куда его ткнул друг, — что с тобой, Чес? Рейли, уверяю тебя, все было вполне невинно. Это произошло, когда ты еще спал под действием опиума. Мы говорили, Чес и я, о том, как ты принял наше известие, ну, об Этелридже и обо всем остальном, когда она… вошла.
   Пирсон с болезненным и смущенным выражением на лице продолжил:
   — Мы не знали, что она уже проснулась, не говоря уже о том, что не подозревали, что она в комнате.
   Рейли переводил взгляд с одного друга на другого.
   — И тогда?..
   — И тогда она спросила, не идет ли речь о мисс Кристине Кинг, — сказал Шелли, — и мы ответили «да», и твоя мисс Доннегал сказала, что выйти замуж за виконта, наверное, лучше, чем за простого врача, и мы согласились. Но не стали объяснять ей, что маркиз лучше, чем любой из вышеупомянутых виконта и доктора, а мы вполне могли это сделать.
   Пирсон вздохнул.
   — Рейли, — сказал он, — откровенно говоря, это…
   — Нет, — перебил его Рейли, — дайте подумать…
   Он размышлял. Итак, Бренна узнала, что Кристина вышла замуж за другого. Неужели это могло стать причиной ее охлаждения? Неужели это могло вызвать желание отдалиться от него? Но почему? Какое, в сущности, дело Бренне Доннегал до того, что Кристина Кинг вышла замуж за виконта Этелриджа?
   — Послушай, Чес, — воскликнул Шелли, будто только сейчас что-то пришло ему на ум, — ты не думаешь, что это может иметь отношение к тому, что я сказал ей, что мы приехали за стариной Рейли?
   — Вы сказали ей, что приехали за мной? — завопил Рейли. — Вы ей это сказали? Вы рассказали ей, почему вы приехали на остров Скай? Чтобы увезти меня домой?
   — Ну да, конечно, — ответил Шелли, удивленный вопросом. — Но она и сама могла сообразить это. Достаточно было сложить два и два. Мисс Кинг была причиной того, что ты оказался здесь. Теперь мисс Кинг замужем. Какой же смысл тебе здесь оставаться?
   У Рейли возникло ощущение, что земля уходит у него из-под ног.
   — Вы сказали ей, что приехали забрать меня, — произнес он, стараясь не повышать голоса и говорить спокойно. — Но вы, случайно, не упомянули, что я отказался уехать с вами? Что я отверг ваше любезное предложение?
   От него не укрылся смущенный и виноватый взгляд, которым обменялись его друзья, его бывшие друзья.
   — Но это же очевидно, старина, что ты отказался, — сказал Шелли с нервным смешком. — Ты провожаешь нас, а не едешь с нами. Разве не ясно? Я хочу сказать, что теперь-то она это поняла.
   — Она и понятия не имеет об этом, — заявил Рейли все тем же обманчиво спокойным тоном. — Она понятия не имеет о том, что я сказал…
   — Да ее это ничуть не обеспокоило, Рейли, — продолжал настаивать Шелли. — Она даже пошутила на этот счет. Помнишь, Чес? Сказала что-то о виконте, который оттеснил доктора…
   Пирсон вмешался и сказал серьезно:
   — Ради всего святого, Стэнтон! Ты просил нас держать твой титул в секрете. Мы и молчали. Ты не можешь…
   Теперь свист Стабена стал уже хорошо слышен, и Рейли сухо проронил:
   — Ну вот он наконец. Если не возражаете, я больше здесь не останусь с вами, ребята. Мне надо кое-что прояснить.
   — Да ну же, Рейли, — начал Пирсон.
   Но Рейли оборвал его.
   — Вы могли бы сделать мне одолжение, если бы остались и помогли нам, — сказал он.
   Шелли тотчас же непринужденно возразил:
   — Нет, благодарю тебя. Я предпочитаю, чтобы ты злился на меня до конца моих дней, чем сократить мои дни, заразившись холерой.
   Рейли холодно взирал на них обоих.
   — Возможно, вы оба вспомните кое-что из того, о чем мы говаривали в медицинской школе, — сказал он. — Кажется, это называется клятвой Гиппократа…
   — Не заводи разговора об этой дурацкой клятве! — не на шутку рассердился Пирсон. — Оставаться здесь — безумие. Все эти люди так или иначе обречены. И не важно, останешься ли ты здесь или нет. Бери девушку и уезжай.
   Рейли положил руку на плечо друга.
   — Не могу этого сделать, приятель, — сказал он. — Я нужен здесь. Желаю вам приятного путешествия, и не забудьте о моих поручениях. Нам здесь требуется много всего.
   Пирсон рассеянно похлопывал себя по карману жилета. Он вглядывался в туман в надежде увидеть приближающуюся лодку, которая должна была вернуть их с Шелли в обычный мир из этого ада, где они случайно оказались.
   — Это несерьезно, — сказал он.
   Брови Рейли снова изумленно взметнулись.
   — Для нас это была блажь, — пояснил Пирсон. — Твоя медицинская лицензия — другое дело. Для тебя это что-то значит. Ты беспокоишься об этих людях. Думаю, искренне беспокоишься. Верно?
   На лице Рейли появилась мрачная усмешка.
   — Думаю, ты прав.
   — Если вы оба останетесь в живых, пригласите нас на свадьбу, а? Мы придем.
   Рейли улыбнулся и оставил их стоять на пирсе в ожидании Стабена, лодка которого уже была видна в тумане. У него было много дел.
   Сначала нужно было заглянуть в «Истерзанного зайца» и посмотреть, возможно ли исправить то, что натворили его друзья.
   Однако легче было сказать это, чем сделать: Бренна не желала обсуждать ничего, кроме состояния своей пациентки.
   — Она пережила ночь, — сообщила ему Бренна, устало выйдя за порог крохотной, размером со стенной шкаф, чисто выбеленной комнатки Флоры. — При ее болезни это кое-что.
   Рейли смотрел на лежащую в постели девушку, с осунувшимся после двадцати четырех часов лихорадки лицом.
   Это была совсем не та Флора, способная за несколько минут до того, как произвела на свет младенца, листать дамские журналы и болтать о парижских модах. Эта Флора лежала, ко всему безучастная, ее золотые кудри разметались по подушке, лицо было бледным как полотно. В комнате явственно чувствовался специфический запах, и Рейли только сейчас понял, что он означает. Это был запах холеры. Это был запах смерти.
   Рядом с постелью Флоры стояла скамья с кувшинами, полными жидкости. Холера вызывает у своих жертв неутолимую жажду. Среди коллег Рейли не существовало единого мнения о том, какую жидкость лучше давать больным холерой. Сам Рейли иногда в шутку говорил, что им лучше всего давать тот напиток, который они предпочитают, потому что скорее всего они будут пить его последний раз в жизни.
   Теперь эта шутка не казалась ему такой уж забавной.
   Бренна следовала советам отца, который в этих случаях давал пациентам воду с некоторым добавлением опиума, а если опия не хватало, пользовался элем миссис Мерфи. Насколько успел узнать Рейли, пациенты доктора Доннегала выздоравливали примерно в два раза быстрее и в живых их оставалось в два раза больше, чем в соседних деревнях. Поэтому он предположил, что отец Бренны Доннегал набрел на что-то стоящее. Во всяком случае, Бренна вливала в рот Флоры именно воду с опием в течение всей ночи, и девушка пока еще не умерла.
   Но Рейли подумал, что этого не стоило говорить человеку, развалившемуся на стуле в нескольких футах от постели.
   Лорд Гленденинг терпеливо дожидался выздоровления или смерти Флоры и намерен был оставаться у ее постели и дальше. Это было трогательной, хоть и несколько запоздалой данью уважения к матери его четырех дочерей.
   Рейли пожалел о том, что Флора без сознания и не может оценить этого жеста.
   Бренна, проследив за его взглядом, устало улыбнулась.
   — Да, — сказала она, — он спит, и слава Богу. Я думала, что сойду с ума, слушая его клятвы и заверения в вечной любви к Флоре.
   Брови Рейли удивленно приподнялись:
   — Неужели? Теперь ему можно об этом говорить, когда ясно, что ты не будешь ему принадлежать.
   Услышав его слова, она не улыбнулась вопреки его ожиданиям.
   Вместо этого она спросила:
   — Твои друзья успели на паром?
   — Успеют. Послушай, Бренна. Я хочу кое-что сказать о своих друзьях. Я понимаю, что они…
   — Ты осмотрел Шеймаса Макгрегора? — перебила его Бренна.
   Он кивнул:
   — О да. Нет, ты была права. Это все-таки была не голубика. У него то же самое.
   — О Господи! — Бренна приложила руку ко лбу. — Мне следовало это предвидеть. Но ведь лето только началось. Слишком рано для этой болезни. Я никак не ожидала…
   — Жена Макадамса тоже заболела. И одна из девочек Аберкромби. Мне пришлось забрать ее в амбулаторию. Ей совсем худо.
   Рейли заметил, как бледнела Бренна, слушая его. Он уже жалел, что сказал ей.
   — Почему бы тебе не вернуться в коттедж и не поспать? — мягко спросил он. С объяснениями и оправданиями можно подождать. Теперь следовало побеспокоиться о более важных и серьезных вещах. — Я разбужу Гленденинга. Он может не хуже тебя вливать опиум в рот Флоры. Потом я совершу обход и посмотрю мальчика Макгрегоров и миссис Макадамс…
   — Нет, — Бренна энергично покачала головой, — нет, сейчас нельзя спать.
   Она устала, но не могла остановиться. Какое-то внутреннее побуждение заставляло ее двигаться и делать все то, что она делала. Она не могла не откликнуться на брошенный ей судьбой вызов. Она могла бы не спать вовсе, если бы потребовалось. Ее желание побороть болезнь сжигало ее, и отблеск этого внутреннего огня он видел в ее сапфировых глазах.
   — Ты сказал, Макадамсы?
   Она взяла что-то в руки. Это оказался бывший дневник Рейли, который она использовала с другой целью, заполняя своими нечитаемыми пометками. Это был вариант картотеки, хранившейся в кабинете ее коттеджа.
   Она что-то яростно писала в нем.
   — Макгрегоры. — выдохнула она. — Макадамсы. Флора. Амберкромби. Да, точно так же, как раньше. Только… только я все еще не могу сказать, где источник инфекции.
   Рейли подал голос:
   — Да, конечно, если это касается мальчика Макгрегоров.
   — Да, но где он подцепил заразу? И почему заболел первым?
   Бренна уставилась на свои каракули. Рейли разглядел, что это было нечто вроде грубо начерченной карты округи. Пометив все места, где жили семьи жертв этой болезни, она начертила фигуру, похожую на звезду.
   — Макгрегоры живут довольно далеко от деревни, почти так же далеко, как Макафи. Аберкромби живут в пределах деревни. И Макадамсы и Флора живут в самом Лайминге. Но, как и прежде, не заболел никто из замка. Не заболел ни один из Маршаллов, не заболели ни я, ни ты.
   Рейли кивнул. Он увидел, что к ним приближается миссис Мерфи, и лицо ее показалось ему озабоченным.
   — Доктор Стэнтон, — сказала хозяйка таверны, — мисс Бренна, там у дверей малышка. Она говорит, что вы оба нужны ей.
   Бренна со стуком захлопнула дневник.
   — Миссис Мерфи, — сказала она, — будьте так любезны посидеть с Флорой. Попробуйте разбудить ее и заставить выпить чего-нибудь. Столько, сколько она в силах проглотить.
   И Бренна, взяв Рейли за руку, потащила его вниз по лестнице.
   — Похоже, что больше всего заболевших в городе, — говорила она, пока они шли мимо бара к парадной двери таверны, — а это соответствует тому, что нам известно о болезни. Смертность от холеры гораздо выше в Лондоне и других многолюдных городах, особенно в портовых…
   Бренна распахнула дверь и остановилась, глядя на крошечное создание, сидящее на ступеньке крыльца.
   Несмотря на несусветную грязь, многими слоями покрывавшую лицо девочки, это, несомненно, была Шеннон Макафи. Глаза ее были испуганными и покрасневшими.
   — Шеннон, — спросила Бренна, опускаясь на колени, — с тобой все в порядке?
   Малютка кивнула. Казалось, она на какое-то время потеряла способность говорить.
   — Заболела твоя мама, Шеннон?
   Бренна отвела от личика девочки спутанные и грязные волосы. Девчурка покачала головой.
   — А твои сестры или братья? С ними все в порядке?
   Девочка вновь кивнула. Потом, бросив нервный пугливый взгляд на Рейли, она прошептала:
   — Это мой папа.
   — Твой отец?
   Брови девочки сошлись над переносицей. Говорить ей стоило большого напряжения.
   — Что с ним?
   — Ему стало совсем худо несколько дней назад, — пояснила Шеннон, показывая пальцем на свой живот. — А теперь он все время хочет пить, и мама говорит, что болезнь просто сжигает его изнутри. Она просила привести вас и доктора прямо сейчас…
   По лицу Рейли медленно расплылась улыбка. Он не мог с ней справиться, как не смог бы заставить солнце перестать светить.
   — Это верно? — спросил он таким тоном, что Бренна удивленно посмотрела на него…
   Но увидела только мужчину, задумчиво вглядывающегося в туман…

Глава 28

   Лачуга, где обитало семейство Макафи, показалась Рейли даже хуже, чем ему помнилось. Возможно, еще и потому, что теперь в ней стояло тяжелое зловоние, запах холеры.
   Дожди, начавшиеся здесь в день, когда он впервые посетил это место, теперь смешались с тающими снегами, сползавшими с горных вершин. Дождевая и талая вода переполняла узкий ручеек, едва сочившийся прежде посередине участка Макафи. Теперь этот мелкий ручей добрался уже до дверей хижины. Рейли, как истый джентльмен, протянул Бренне руку, чтобы помочь ей перебраться через лужу, но она отвергла эту любезность и затопала в своих тяжелых сапогах прямо по воде.
   Однако она утратила значительную часть своей отваги и боевого задора перед лицом несчастья и запустения, представших их глазам, когда они преодолели это водное пространство.
   — Пожалуйста, мистер Макафи, — взывала она к своему новому пациенту, лежавшему в кровати среди лохмотьев в одном из углов этой грязной и зловонной развалюхи, которую дети называли домом. — Виски только усилит вашу жажду. Попробуйте лучше этого.
   Она протягивала ему бутылку, наполненную смесью воды с опиумом, приготовленной ею прежде, чем они покинули таверну.
   Макафи, теперь казавшийся постаревшим и осунувшимся, только качал головой, открывая беззубый рот.
   — Виски, — прохрипел он.
   Бренна, примостившаяся на краешке постели, потому что в комнате был всего один стул и на нем сидела сама миссис Макафи, откупорила бутылку с лекарством.
   — Право же, мистер Макафи, — сказала Бренна, — вы только попробуйте. Думаю, вы почувствуете себя лучше.
   Но Макафи с силой, неожиданной в столь тяжело больном человеке, отбросил бутылку так, что она пролетела через всю комнату, а большая часть ее содержимого вылилась на Бренну.
   — Я не хочу этого, — закричал он пронзительно, — слышишь меня, бабенка? Я не хочу ни этого, ни твоего докторишки. Убирайтесь! Уходите немедленно!
   — Почему ты не хочешь, — спросил Рейли, — осмотреть детей? А я займусь мистером Макафи.
   — Да, — согласилась смущенная и сбитая с толку Бренна, — может быть, это самое лучшее.
   Как только она оказалась достаточно далеко, чтобы усслышать его, Рейли занял ее место на краю грязной постели Макафи.
   — Привет, — сказал он больному дружеским тоном, — помните меня?
   Воспаленные глаза Макафи широко раскрылись.
   — Вы, — выдохнул он, с трудом разжимая запекшиеся и потрескавшиеся губы.
   — Верно, — бодро согласился Рейли, — я. Сюрприз для вас! Думали, что убили меня? Увы, должен вас разочаровать. Знаете ли, нас, Стэнтонов, не так легко убить.
   Макафи заерзал головой по плоской подушке.
   — Это был не я, — закричал Макафи, потом жалобно заскулил: — Я не знаю, что вы…
   — О, это были вы, я это точно знаю. Вы обещали, что я пожалею о том, что сделал с вами, и при первой же возможности попытались осуществить свою угрозу. — Улыбка Рейли стала еще более широкой и приветливой. — Но, видите ли, вы совершили серьезную ошибку. Вы не убили меня. И это было неразумно.
   Теперь страх Макафи стал почти осязаемым, будто это зловоние страха сочилось из пор лежащего на кровати человека.
   — Ч-что вы собираетесь делать? — залепетал Макафи. — Предать меня в руки законников? Знаете ли, на острове Скай так не поступают. Здесь, на острове Скай, мужчины сами разбираются между собой. Они предпочитают не обращаться в суд…
   — В суд? О Господи, конечно, нет. Что сможет сделать суд? Если вы выживете, то вас просто посадят в тюрьму, и там вы продолжите свою беспутную жизнь, пока ваша несчастная жена, которая не сможет выйти замуж вторично, будет умирать от голода. Нет, я придумал для вас гораздо худшее наказание, гораздо более тяжкое, чем может присудить вам закон.
   Макафи облизнул свои сухие потрескавшиеся губы:
   — И ч-что это за наказание?
   — О, всего лишь вот это. — Рейли извлек еще одну бутылку эликсира Бренны из кармана куртки. — Видите эту бутылку? Вам придется это выпить. Всю целиком.
   Глаза Макафи полезли на лоб:
   — Но…
   — Меня ничуть не волнует, будет ли вас рвать и сколько. А когда вы допьете все, — продолжал Рейли, — вам придется выпить следующую, которую я вам пришлю. И вы будете делать все, что вам скажет мисс Бренна. Но главное, мистер Макафи, что вы не умрете.
   Теперь в тоне Рейли не было ни легкости, ни шутливости. И он перестал улыбаться. Лицо Рейли приняло такое выражение, что Харолд Макафи затрясся в своей постели, и эта дрожь не имела ничего общего с засевшей в нем инфекцией.
   — Нет, — продолжал Рейли холодно и спокойно, — вы не умрете. Вы будете жить, Макафи. И знаете почему? Потому что этого хочет мисс Бренна. Понимаете ли, она ведь не видит того, что вижу я, когда смотрю на вас, потому что я-то понимаю, что бессмысленно тратить человеческое сострадание на такое грязное отребье. Но она хочет, чтобы вы жили, поэтому вам придется подчиниться ее воле и спасти себя самому, отказавшись от виски и став добрым мужем и отцом для своих жены и детей. А означает это, Макафи, то, что вы будете свято выполнять все требования мисс Бренны. Все до единого. И все будет с вами в порядке.
   Макафи с тревогой смотрел на Рейли:
   — Все будет в порядке?
   — О да. Вы поправитесь. Вы выздоровеете, но вам придется бросить пить. Вам придется построить приличный дом для своей семьи, начать мыться и ходить в церковь…
   Несмотря на свой страх, Макафи попытался сопротивляться. Губы его изогнулись было в презрительной усмешке:
   — Вы не можете…
   — Ах, не могу? — Рейли уставился на него. — Поверьте мне, Харолд Макафи, что могу. И я это сделаю.
   — Нет, если, — Макафи попытался разыграть единственную карту, которая все еще была в его руках, — если я умру.
   — Харолд, — сказал Рейли тоном, не допускающим возражений, — вы полагаете, что я позволю вам умереть? Да ни за что на свете!
   Макафи ответил ему таким же пристальным взглядом:
   — Вы не сможете помешать мне.
   — Конечно же, смогу. Вы слышали, что я спас от смерти мальчика Макгрегоров? Я просверлил дырку в его черепе и добрался до мозга. Это было довольно-таки неприятно. Но знаете, это не единственный мой фокус. Если вы перестанете есть и пить, знаете, Харолд, что я сделаю?
   Взгляд Макафи потерял свою твердость и стал почти умоляющим.
   — Что? — спросил он, внезапно потеряв весь задор и волю к сопротивлению.
   — Я возьму свой ланцет, — сказал Рейли, — и просверлю отверстие вот здесь.
   Он легонько дотронулся до шеи Макафи, как раз возле ключицы.
   — Тогда, видите ли, я вставлю туда трубку и буду через нее вливать в вас пищу и питье. Конечно, — Рейли улыбнулся с сожалением, — вы больше не сможете говорить. Поэтому мы не сможем спросить вас, чего вы хотите, но зато по этой трубке пища и жидкость будут попадать в ваш желудок беспрепятственно, и вы не подавитесь, а это, как я полагаю, очень важно. Правда, если я сделаю надрез и вставлю трубку, мы никогда уже не сможем избавить вас от нее, потому что прежде чем эта рана зарубцуется и заживет, вы умрете голодной смертью, так как не сможете есть самостоятельно. Поэтому, как видите, дни, когда вы могли глотать виски, миновали.
   Рейли смотрел сверху вниз на больного, гадая, поверил ли тот его вздору или следует тотчас же придумать сказочку пострашнее.
   Макафи какое-то время смотрел на него не мигая, потом сказал:
   — Я выпью все, что есть в этой бутылке.
   — Вот и умница, — сказал Рейли, поощрительно похлопывая пациента по плечу. — Я так и думал. А ну, откройте рот, — скомандовал Рейли, и Макафи послушно открыл рот.
   Рейли влил ему в глотку добрую порцию смеси из бутылки. Макафи проглотил ее и ухитрился даже смущенно улыбнуться Бренне, когда та с опаской приблизилась к его постели.
   — Ну, вот видите, — сказал Рейли совсем иным тоном. Теперь его голос звучал вполне по-дружески. — Лекарство мисс Бренны весьма действенно. Правда, мистер Макафи?
   — Да, оно очень хорошее, — ответил Харолд Макафи, растягивая губы в напряженной улыбке.
   — Я не верю этому, — бормотала Бренна двадцатью минутами позже, когда они разбирали самогонный аппарат Макафи.
   — О, все нормально, — заверил ее Рейли. — Макафи сам просил меня это сделать. Он сказал: «Пожалуйста, разберите мой самогонный аппарат». Послушала бы ты его! Он был полон раскаяния.
   — У него этот перегонный куб уже двадцать лет, — сказала Бренна.
   — Человек знает, когда наступает пора изменить образ жизни. Так бывает, если человек серьезно заболевает и возникает угроза для его жизни. Тебе, вероятно, приходилось наблюдать это среди пациентов твоего отца.
   — Но я никогда не встречала столь радикальной смены настроения, — ответила Бренна. — Ведь он выпил почти всю бутылку к тому времени, когда мы собрались уходить, Рейли. До заката мне надо отослать ему следующую.
   Однако мысль Рейли уже заработала в ином направлении.
   — Бренна, — начал он, — что касается моих друзей… Ну, если их можно назвать друзьями. Они могли сказать тебе, что я был…
   Но Бренна тотчас же перебила его:
   — Эй, привет! Что тут у нас?
   Если бы он не знал ее так хорошо, то мог бы заподозрить, что она намеренно избегает важного разговора с ним. Но он увидел, что она пристально и с интересом смотрят на юную Доркас Макафи, которая, покинув хижину, с явным отвращением бросила в ручей, протекавший всего в нескольких ярдах от них, какую-то грязную тряпицу.
   — Доркас, — Бренна направилась к девочке, — что ты делаешь?
   — Это грязные пеленки младенца, — последовал едва слышный ответ.
   — О! — Бренна смотрела, как девочка без всякого старания окунает в воду ткань, полощет ее и вынимает снова.
   — Послушай, — обратился к ней Рейли, в голове которого зародилась ужасная мысль, — послушай, моя дорогая, вы берете воду для питья из этого самого ручья?
   — Да, — ответила Доркас, — конечно.
   Она вернулась к своей стирке.
   Рейли с трудом подавил дрожь отвращения.
   — Идем, Бренна, — сказал он, хватая ее за руку. — Пойдем, пока меня не стошнило.
   Однако Бренна положила руку ему на грудь. Поскольку это был интимный жест, которым она прежде касалась его. Рейли замер в ожидании и теперь смотрел на нее с надеждой.
   Но она видела только девочку, присевшую на корточки у их ног.
   — Доркас, — сказала Бренна, — твоя мать говорила мне, что младенец болен. Она сказала мне, что у него была та же болезнь, что у твоего отца, только протекала не так бурно. Ты не помнишь, как давно это было? Твоя мать не могла вспомнить. Ты не скажешь, это было до того, как доктор Стэнтон посетил вас в прошлый раз? Доркас кивнула.
   Бренна продолжала стоять, задумчиво глядя на коричневую грязную и зловонную воду. Рейли обратился к ней:
   — Гм, ты не собираешься возвращаться? Ведь у нас есть еще пациенты…
   — Макгрегоры берут воду из ручья, в который впадает этот, — сказала Бренна, обращаясь к себе самой.
   — Ага, — ответил Рейли, — мы заглянем к ним на обратном пути и предупредим насчет стирки пеленок младенца в этом ручье…
   Внезапно Бренна сунула руку в карман, извлекла дневник Рейли и принялась листать страницы, стараясь найти ту, где она начертила карту Лайминга.
   — Ручей, в который впадает этот, — сказала она, вытаскивая карандаш и намечая на карте примерное расположение рядом с точкой, обозначенной как жилище Макафи, — протекает мимо дома Макгрегоров, семьи, где заболел один из детей. Прошлым летом двое из них умерли.
   — Так это в семье Хемиша? — спросил Рейли. — Я и понятия не имел.
   — Дальше, — продолжала говорить Бренна, делая пометки на своей карте, — он течет мимо дома Кемпбеллов. Прошлым летом там умерло четверо. Дальше он течет мимо Аберкромби…
   — И одна из их девочек заболела, — сказал Рейли. Внезапно ему передалось возбуждение Бренны. Она просто вся дрожала от волнения. Он смотрел, как ее карандаш движется по карте.