Кэмп Кэндис. Огненная лилия

   — Послушай! — Его бестолковая дочь никак не хотела выслушать отца до конца.
   — Но папа!..
   — Не перебивай! Мистер Джонс берет тебя, Розмари, в жены. Вот так!
   Высказавшись полностью, Конвей подошел к бару, налил себе немного в рюмку, затем, вернувшись к столу, он удобно расположился в кресле и расстегнул жилет, собираясь смаковать напиток. Но вспомнив, что разговор с дочерью не закончен, он обратил свой взор на Розмари. — Что ты мне на это скажешь?
   — Папа, я считаю, что это невозможно, — начала робко высказывать свое мнение Розмари.
   — Ну вот еще! — Бентон с досадой махнул рукой. — Все уже решено.
   В кабинете воцарилось молчание. Бентон недовольно смотрел на дочь. Розмари стояла посреди комнаты, понуро опустив голову.
   Одному Богу было известно, что в этот момент творилось в душе девушки. Тяжелые мысли проносились в голове. Она уже представляла себе, как будущая совместная жизнь с мистером Джонсом изведет ее. Лицо Розмари страдальчески перекосилось.
   Вдруг девушка вскинула голову. На ее щеках выступил румянещ
   — Я не пойду замуж за мистера Джонса, — выпалила с жаром Розмари.
   Бентон изумленно уставился на нее, не веря своим ушам. «Что, она отказывается»? — пронеслось у него в голове.
   — Что ты сказала?
   — Я не выйду за мистера Джонса.
   — Что! — заорал он, и на этот раз в его тоне уже не было вопроса, только ярость. — Я уже дал согласие!
   — Ты не можешь говорить серьезно. Вы вдвоем решили мое будущее. Даже не соизволив посоветоваться со мной?
   — Конечно. Это наилучший вариант. Если ты станешь его женой, никто из них не посмеет косо посматривать на меня! Никто, в том числе и эта свинья Томпсон. Никто не станет шептаться за моей спиной.
   — Наилучший вариант! — воскликнула Розмари. — Возможно, наилучший для тебя. А для меня? Мне надо выходить за него замуж, а не тебе!
   Розмари вся горела, сама немного удивляясь своей решительности. Она никогда раньше не смела противоречить отцу. Но, странно, это как-то еще больше подогревало ее. Розмари было страшно, и в то же время, она еще более распалилась.
   Лицо Бентона опасно потемнело.
   — Ты — маленькая дурочка! Это намного лучше любого предложения, какое ты можешь получить. Я не вижу очереди поклонников у нашей двери. Если ты откажешь Фаркухару, у тебя вообще больше не останется шанса выйти замуж.
   — Мне все равно! Я его не люблю! И не выйду за него! — Розмари охватило сильное нервное возбуждение.
   — Какое это имеет отношение к любви? Джонс — богатый человек, намного состоятельнее, чем мы. У него большое влияние. Не знаю, почему он вбил себе в голову, что ему непременно нужно жениться на тебе. Но я только благодарю Бога. Это означает ваше спасение.
   — Ты хочешь сказать — твое спасение!
   — Что ты понимаешь в жизни, — возразил Бентон.
   Розмари в волнении перевела дыхание. Она сама не ожидала, что сможет возражать отцу. Такая тихая, спокойная, девушка старалась, как могла, быть незаметной. Розмари никогда не могла постоять за себя, как бы оскорбительно отец ни поступал по отношению к ней, стеснялась создать кому-либо неудобства, беспокоясь чаще о других, чем о себе.
   Но сейчас, в решительный момент, когда речь зашла о будущем, Розмари не смалодушничала.
   — Я до сих пор не могу поверить, что даже такой человек, как ты, продает свою дочь мужчине, которого та презирает. И только ради того, чтобы сохранить свое положение в обществе.
   — Что ты несешь!
   — Так вот! Я говорю, что тебе уже ничего не поможет!
   — Перестань, — зашипел Бентон, раздраженно пыхтя.
   — Даже твои друзья — янки — не помогут спасти твое честное имя. Добропорядочные люди в нашем городе все равно ненавидят мистера Конвея.
   Бентон презрительно хихикнул. Но было заметно, что он сильно раздражен. Тяжело ступая, он принялся мерить комнату шагами. Розмари боялась продолжать.
   — Приличные люди? Это — восседающие на скамейках чопорные старухи! Они — общество, по-твоему? — Бентон говорил о жителях Пайн-Крика самым пренебрежительным тоном.
   — Ты так считаешь?
   — Да. Я прекрасно проживу и без них. Мне все равно, какого они мнения.
   — Но все презирают тебя.
   Розмари увидела, что озлобление Бентона нарастает. С минуты на минуту он мог разразиться страшным гневом. И тогда никому не поздоровилось бы.
   — И ты можешь со спокойной совестью смотреть людям в глаза? — произнесла девушка сдавленным голосом.
   Напряжение в общении между дочерью и отцом возрастало.
   — Просто смешно, что я когда-то беспокоился о том, что обо мне говорят. У этих горожан нет ни власти, ни влияния.
   — Они и их семьи останутся здесь и после того, как солдаты Союза и твои друзья, саквояжники, уйдут из города! Эти люди родились здесь, любят эту землю, они заплатили за нее потом и кровью. А твои друзья просто пришли сюда, попирая тела погибших солдат.
   — Я не позволю, чтобы меня оскорбляли в собственном доме! — зарычал Конвей, багровея. — Ты выйдешь замуж за Джонса!
   — Нет! Не выйду!
   Гнев отца испугал Розмари, моментально растворив ее недавнее мужество. Но она решила не отступать. Она просто не может, недолжна уступать именно в этом. Речь идет о ее судьбе. Стать женой Фаркухара Джонса означает обречь себя на многие годы страданий.
   — Я не могу!
   — Ты можешь и выйдешь! — Глаза Конвея были похожи на два холодных осколка стекла. — А сейчас ты поднимешься к себе наверх и подумаешь о своих дочерних обязанностях. И не возвращайся до тех пор, пока не почувствуешь, что готова поступить так, как я приказал.
   — Не принуждай меня, папа, — умоляла она.
   Бентон был непреклонен. Он не собирался идти на поводу у этой безмозглой девчонки. «Ишь, как заговорила! Откуда такая прыть? Надо раз и навсегда поставить ее на место». — Мысли тяжело ворочались в него в голове.
   — Иди к себе и обдумай, что я сказал.
   — Но папа ?
   — Не выводи меня из себя. Иначе будет плохо.
   Казалось, Розмари уже его не слышала. Невеселые думы вконец расстроили ее. Она уже слегка походила на обезумевшую, не знала, что ей делать, куда бежать.
   Она была страшно бледна, хотя на щеках и шее проступило несколько болезненных красных пятен. Глаза ввалились и потускнели. Казалось, еще немного, и организм не выдержит такого нервного напряжения, и она сорвется. С ней что-то должно было произойти.
   Вдруг Розмари остановилась, почувствовав только сейчас, что вся голова в огне. Силы сразу оставили ее. Она вынуждена была присесть на край кровати. Отяжелевшая голова склонилась к подушке.
   Закрыв глаза, бедняга пролежала некоторое время в забытье. Затем постепенно слезы подступили, и через минуту девушка разразилась беззвучным рыданием.
   Теперь она принялась жалеть себя, отчего плач усиливался. Но вскоре, испугавшись, что ее кто-нибудь услышит, она села на кровати и принялась тереть глаза. Вопрос, что же дальше делать, вернулся к ней.
   Мгновенно наступило облегчение, хотя боль не ушла.
   Она никогда не выдерживала натиска отца, и он уверен, что и на этот раз она в конце концов согласится. Розмари боялась, что не сможет до конца быть непреклонной, что постепенно уступит ему. Бентон так и рассчитывал. Но это будет позором, если она разрешит ему сломать себе жизнь. Он уже отравил существование Линетт и испортил жизнь еще многих людей.
   Ясно вспомнилось, как отец пытался завладеть домом Тэсс. Потом она подумала о тех людях, которых Бентон лишал земли или работы. До некоторого времени Розмари отказывалась видеть, насколько жесток был отец, но теперь она заставила себя признать это. Чтобы достать то, что ему хочется, он не остановится ни перед чем, никогда не заботился ни о ком, кроме себя. Даже явная любовь к Линетт была однобоким, исковерканным чувством. Он брал все от этой любви себе, не отдавая ничего взамен.
   Но одно было точно. Ей надо уйти. Она просто не может оставаться здесь. Необходимо сбежать, как сделала Линетт.
   Розмари не раздумывала, куда можно пойти, была просто полна решимости убежать до того, как вернется отец. Иначе он запрет ее на ключ. Тогда все будет кончено. Розмари спешно побросала в чемодан немного необходимой одежды, захватила маленькую шкатулку, в которой она хранила деньги и кое-какие драгоценности, доставшиеся ей от матери.
   Потом она выскользнула из комнаты и стала осторожно спускаться по лестнице. Повариха Сэси, старая негритянка, посмотрела внимательно на Розмари, когда та пересекала кухню, направляясь к дверям.
   Розмари была уверена, что Сэси заметила в ее руке чемодан. Но повариха ничего не сказала, только слегка улыбнулась и через минуту вернулась к своей работе.
   Розмари быстро перебежала через темный двор за домом. Она не захотела идти по освещенной улице, опасаясь возможной встречи с отцом. Случись это, все пропало бы. Он силой вернул бы ее домой. Бентон держал бы дочь взаперти до самого дня свадьбы с этим негодяем мистером Джонсом. Как бы Розмари ни сопротивлялась, никто не посмел бы ей помочь и вызволить из домашнего заключения. Жестокий нрав своего отца девушка очень хорошо знала. Поэтому она не могла рассчитывать на прощение.
   Здание библиотеки ее никак не пугало. Она будет чувствовать себя здесь нормально, даже когда одна. Более удачного места для укрытия хотя бы на первую ночь вне дома, просто не придумаешь. Как далеко она сможет уйти в кромешной темноте? К тому же у нее имеется еще поклажа — довольно объемный чемодан. Если отец вернется вскоре, то настигнет Розмари, когда та еще и до теток не доберется.
   Да у девушки и не было сил идти в другой конец города. Усталость и нервная встряска от разговора с отцом сегодня вечером сморили, Розмари хотелось спать.
   Наверху есть много свободных комнат, с тех пор как Тэсс с матерью выехали отсюда. Возможно, отцу не придет в голову мысль немедленно искать ее в библиотеке. Это даст ей немного времени подумать.
   Приняв решение, Розмари быстро пересекла дворы и перешла через улицу. На пару минут она приостановилась рядом с небольшим домиком и прислушалась. Здесь жил Сэт Маннинг. Было тихо. Наконец она добралась до заднего крыльца библиотеки и скользнула внутрь. Она нашла и тут же зажгла стоящую у дверей, на столике, лампу. Затем, захватив ее, поднялась по лестнице наверх.
   Немного поразмыслив, беглянка остановила свой выбор на уютной маленькой комнатке рядом с лестницей. Розмари, вздохнув, поставила чемодан и опустилась бессильно на стул. Закрыв глаза, она откинулась на спинку стула, вытянула ноги. Было удивительно приятно наконец расслабиться.
   Мысли о ссоре с отцом отошли на второй план. Сейчас она с удовольствием мечтала о предстоящем отдыхе от злоключений этого дня.
   «Хватит сидеть! Нужно встать и приготовить постель!» — приказывала себе Розмари. Действительно, что ее ждет завтра, неизвестно. Нужно поспать и набраться сил.
   — Руки вверх! — раздался вдруг голос за ее спиной.
   Розмари вскрикнула, чуть не свалившись со стула.
   — Кто, черт возьми, вы такой? Что тут делаете?
   — Я… ничего. — Розмари вскочила со стула.
   Обернувшись, она посмотрела на вошедшего широко раскрытыми, полными ужаса, глазами. В дверях стоял мужчина с наведенным на нее ружьем. Она, глупо мигая, смотрела неотрывно.
   Только что вошедший молчал, не отрывая глаз уставился на Розмари.
   — Розмари! — вскрикнул вдруг он. — Как ты тут оказалась?
   — О, Сэт!?
   От облегчения Розмари бросило даже в жар.
   — Сэт, ты сильно напугал меня! — сказала девушка, еще полностью не оправившись от испуга.
   — Извини, Розмари.
   — Я… я не ожидала кого-нибудь тут застать.
   — И я тоже. Поэтому, когда увидел, что неизвестный крадется через сад, я решил проследить, — принялся рассказывать учитель.
   — Ты меня заметил еще тогда, в саду?
   — Да.
   — И что ты подумал? — Розмари чувствовала себя очень неудобно. Можно сказать, она была застигнута прямо на месте «преступления».
   — Я решил, что в библиотеку пробрался какой-то бродяга. Может, даже вор собрался посетить это общественное заведение, — иронизировал Сэт.
   — Мне… мне кажется, что в некотором роде, я и есть бродяга.
   Беглянку начало трясти. К ее же ужасу, разом, из глаз ручьем потекли слезы.
   — О, Сэт! Я не знаю, что делать! — Она закрыла лицо руками.
   — Розмари, что случилось?
   Он в два шага пересек комнату и, положив на стол рядом ружье, обнял девушку за плечи. Потом ласково принялся гладить ее голову, проводя руками по волосам.
   — Ну, что такое, родная?
   — Мне очень плохо, — только и смогла вымолвить Розмари.
   Успокаивающий тон, казалось, ослабил ее волю. Все до этого хаотично бурлящие в ней эмоции сейчас выплеснулись наружу. Розмари разрыдалась, спрятав лицо на груди учителя и, вцепившись пальцами в его рубашку. Она судорожно всхлипывала, и Сэт крепко обнимал ее, пытаясь унять эти горькие рыдания.
   Наконец она постепенно успокоилась. Все еще немного всхлипывая, она смущенно отстранилась от Сэта.
   — Извини.
   — Ну что ты? Вот, вытри слезы и расскажи мне, что произошло.
   Он протянул платок. Розмари так и сделала.
   Ничего не оставалось, как рассказать мистеру Маннингу все, что случилось. Она подробно объяснила, как отец заставляет ее выйти замуж за саквояжника Фаркухара Джонса, какие он выдвигал доводы в пользу этого брака, как угрожал дочери.
   Теперь. Сэт Маннинг получил полное представление о делах семейства Конвей. Было понятно, почему такая тихая и скромная девушка, как Розмари, сбежала из дома и собиралась ночевать одна в помещении библиотеки.
   — Но я не могу стать женой мистера Фаркухара Джонса!
   — Разумеется, не можешь!
   — Просто не смогу! Даже несмотря на то, что этого гневно требует отец.
   — Конечно, не можешь! — голос Сэта дрожал от возмущения. — Как он смеет даже предлагать такое? Чтобы красивая, изящная, молоденькая девушка вышла замуж за такого мерзавца.
   — Но что я могу поделать?
   — Нужно все спокойно обдумать, Розмари.
   — Я знаю, что отец найдет меня. Мне некуда податься. У меня нет родственников, способных защитить от отца.
   — Да! Милые старые тетушки не смогут противостоять такому человеку, как мистер Конвей, — говорил Сэт в раздумье.
   — Вокруг нет места, где бы Бентон меня не нашел. Боюсь, что все-таки он заставит меня выйти за Джонса, — лепетала Розмари. Было заметно, что при упоминани имени мистера Джонса девушка была готова вновь разразиться плачем.
   — Подожди, милая. Давай подумаем, — пытался успокоить ее Сэт. Казалось, все бесполезно. Розмари вновь принималась причитать по своей горькой участи.
   — Я никогда не была храброй, и сейчас я просто в ужасе, что в конце концов могу уступить угрозам отца. И сдамся.
   — Этого не произойдет.
   — Ты не знаешь, что он за страшный человек.
   — Я не позволю. Не допущу этого, — твердо сказал Сэт.
   От таких слов на сердце Розмари потеплело. «0н хочет защитить меня». — Эта мысль обрадовала ее.
   — Но как? — не смогла удержаться она от вопроса.
   — Прежде всего, ты не можешь оставаться тут. Бентон в первую очередь придет сюда.
   — Ты прав. Как только он навестит моих тетушек и убедится, что меня там нет, то вспомнит о библиотеке. Я пришла сюда, потому что не знала, что мне дальше делать. Здесь я могла спокойно обдумать свое положение.
   — Тебе нужно остаться с кем-то, кто может противостоять твоему отцу. Но, естественно, необходимо присутствие и женщины в целях соблюдения приличий. Иначе я бы взял тебя к себе. Я смог бы защитить тебя.
   У Розмари перехватило дыхание. Это предложение звучало для нее очень привлекательно. На какое-то мгновение она забыла о страхах, которые были вытеснены более сильным чувством любви и страсти.
   — А что, если обратиться к кому-нибудь из Тиррелов? — вдруг предложил Сэт. — Может, я не очень хорошо знаю этот город, но я уже прожил здесь достаточно долго, чтобы уяснить, что между семьей Тиррелов и твоим отцом маловато привязанности.
   — Да, это верно. Думаю, Мэгги Прескот или Тэсс пустили бы меня. Или даже миссис Тиррел. Они все будут рады хоть как-то насолить отцу, — согласилась с ним Розмари.
   — Вот видишь!
   — Но для меня это будет не слишком удобно. Это неприлично, — продолжала она, немного подумав.
   — Почему ты так считаешь?
   — Я не связана с семейством Тиррелов ни кровным родством, ни через чей-нибудь брак. Да и невозможно ожидать, что они с радостью предоставят мне кров. — Так продолжала Розмари разъяснять учителю свои соображения. — По крайней мере, Тиррелы не приютят меня на длительный срок. Лишь на первое время, может быть, на сегодняшнюю ночь.
   Розмари замолчала, раздумывая о своих делах.
   — А что я буду делать дальше?
   — Да, ты права. Нужно придумать что-то основательное.
   Некоторое время они сидели и вопросительно смотрели друг на друга. Нужно было принимать разумное решение.
   — Да, конечно, спрятаться у Тиррелов — это временная мера. А потом единственный выход, который я вижу, — он нерешительно замялся и отвел в сторону взгляд, — это замужество.
   — Как? — Розмари уставилась на Маннинга, пораженная его словами. — Нет! Я же сказала тебе — я не выйду за мистера Джонса!
   — Не за него! — воскликнул Сэт. — За меня!
   — За тебя?
   — Да!
   Глаза Розмари округлились. Ей вдруг стало трудно дышать.
   — Ты хочешь сказать, что женишься на мне?
   — Да. Пока ты не замужем, отец имеет на тебя права. Никто не станет возражать против отцовских прав, и не важно, как сильно презирают в городе такого человека.
   — Я уже взрослая. Я могу решать за себя.
   — Все равно. Ты ведь знаешь, закон не вмешается и не станет защищать тебя от твоего отца. Но муж… у мужа есть все права, чтобы защитить свою жену, даже от ее собственного отца.
   — Но…?
   Сэт нежно взял ее за руку и заглянул в глаза.
   — Неужели это так страшно — выйти за меня замуж? — удивился учитель. В ту ночь, в доме твоей тетки мне показалось, что ты… не совсем безразлична ко мне. Обещаю, что буду тебе, Розмари, хорошим мужем. Я буду заботиться о тебе, защищать, относиться к тебе по-доброму и с уважением, — уверял Сэт, желая поскорее успокоить Розмари.
   «А как же любовь?» — Розмари почувствовала легкий укол и готова была снова разрыдаться. Она вырвала у него свою руку.
   — Я не могу тебе позволить сделать это, — начала девушка объяснять. — Это слишком большая жертва.
   — Не понимаю. Что ты говоришь?
   — Сэт, ты не должен ломать себе жизнь только для того, чтобы спасти меня от моего отца. — Розмари говорила печально, но уверенно.
   — Ты утверждаешь, что я не должен ломать свою жизнь?
   — Да. Я думаю, что можно найти и какой-либо другой выход, — продолжала она настаивать на своем.
   — Ты шутишь! Едва ли это будет самопожертвование с моей стороны, — улыбнулся Маннинг. — Почему ты так решила?
   — Я знаю, что ты не любишь меня, — быстро произнесла Розмари, не смея поднять глаза. Было неудобно об этом говорить. Она хотела бы выбросить на ветер все доводы рассудка и справедливости и ухватиться за предложенную им возможность. Но она слишком сильно любила Сэта, чтобы позволить себе так поступить.
   — Розмари, ты действительно так думаешь?
   — Разве это не так? Ты тогда оставил меня и несколько недель подряд вообще не разговаривал со мной. Я сама виновата, вела себя недостойно.
   К ее удивлению, Сэт расхохотался. Она подняла глаза, свои огромные озёра боли, и Сэт поспешил все объяснить.
   — Нет, нет, я не над тобой смеюсь. А над самим собой. Каким же я был идиотом. Я думал, что не сумею совладать с собой. Я хотел тебя больше всего на свете. Много месяцев, Розмари, я люблю тебя!
   — Ты меня любишь? — едва слышно выдохнула она, блестящими глазами, не отрываясь, глядя на него.
   — Это я тебя не достоин. Вот почему я в тот вечер ушел. Я знал, что твой отец никогда не согласится на мою кандидатуру.
   Розмари согласно кивнула головой. Отец никогда бы не согласился на их брак.
   — Честно говоря, было бы преступно с моей стороны просто попытаться вызвать у тебя интерес ко мне. Школьный учитель — не подходящая для мисс Конвей партия. Я просто человек, не богатый. И я не вижу перспектив когда-либо разбогатеть.
   — Для меня это не имеет значения. Богатство меня не прельщает, — возражала Розмари.
   — Иногда сам не знаешь, что не можешь обходиться без тех вещей, к которым привык. А я не смогу даже дать тебе то, что ты заслуживаешь, Розмари.
   Девушка смотрела на него, не понимая.
   — Просить тебя стать женой учителя было бы очень нагло и самоуверенно с моей стороны. Я никогда бы не решился сделать тебе предложение…
   — Но почему?
   — Я не достоин тебя. Я не просил бы стать моей женой, если бы ты не нуждалась в моей помощи. А сейчас это позволит тебе освободиться от угроз и домогательств твоего отца. — Наконец Сэт высказал все, что постоянно обдумывал последнее время. Эти мысли не давали покоя, он плохо спал по ночам.
   — Это не причина для создания семьи.
   Сэт помрачнел, затем закашлялся, прочищая горло.
   — Да, ты права. Тебе не следует выходить за меня, — произнес он тусклым голосом.
   — А вот я хочу выйти за тебя замуж, — продолжала Розмари, — потому что люблю тебя. И я выйду, но только если и ты хочешь стать моим мужем по этой же причине.
   Он с минуту ошалело смотрел на нее, потом улыбнулся.
   — Да. Господи, да, я поэтому и хочу жениться на тебе.
   Сэт обнял Розмари, притянул ее ближе к себе, их губы встретились.

Глава 18

   Хантер и Линетт возвращались обратно в гостиницу. Мэри Маргарет Кинан вприпрыжку скакала следом. Линетт сбоку посмотрела на Хантера, спрашивая себя, что же они только что сделали? «Что вообще мы будем делать с этой девочкой?»
   Хантер почувствовал ее взгляд и обернулся. На его лице появилась мученическая улыбка, и он пожал плечами.
   — А что мы еще могли поделать? — пробормотал он.
   — Так… складывались обстоятельства.
   — Да, я понимаю.
   Что говорить в сложившейся ситуации, Линетт не знала. Она и Хантер одновременно посмотрели на Мэри Маргарет.
   — Нет. Я еще раз прихожу к мысли, что у нас просто не было другого выхода.
   — В том-то и дело, — согласно кивнул Хантер.
   — Душа моя была бы не на месте, если бы эта маленькая девчушка оставалась в руках такой злобной женщины, как сестра Матильда.
   — Да и вообще обращение с детьми в приюте желает быть лучше, — вздохнул Хантер.
   — Я думаю, — продолжала Линетт, — что такая смышленая девочка нас не очень обременит.
   — Трудно сказать. Любой ребенок доставляет много хлопот. Но это не главное сейчас.
   — Согласна, — кивнула Линетт. — Больше с Мэри Маргарет не будут жестоко обращаться.
   Мэри Маргарет улыбнулась Линетт. На веснушчатом личике засияли светлые глаза. Похоже, она почувствовала, что речь идет о ней.
   — Вы не пожалеете, мэм, что взяли меня. Вот увидите, я умею делать кучу вещей. Могу стирать, носить воду, гладить. Я все это делала там, в приюте. — Когда она гордо рассказывала о своих достоинствах и способностях, на ее щеках появились ямочки. — Меня прогоняли с каждой работы, поэтому я поперепробывала все. — Она немного замялась. — Но это не из-за того, что я не справлялась с работой. Я знаю, как многое делается! А если постараюсь, то могу быть по-настоящему прилежной.
   — Я уверена в этом, — улыбаясь, сказала Линетт. — Но мы взяли тебя из приюта не для того, чтобы превратить тебя в работницу.
   — А для чего же тогда?
   — Ну, я… мы не могли оставить тебя там, чтобы монахиня била тебя. — Не страшно, мэм.
   — Пусть это будет для тебя наградой за то что ты помогла нам.
   — Ну, и что?
   — Не спорь. Ты, девочка, это заслужила, — добавил Хантер.
   — Но вы же мне заплатили за все, — серьезно возразила Мэри Маргарет.
   — Но не за то, чтобы тебя били линейкой! — с ужасом в голосе ответила Линетт.
   Девочка улыбнулась и, протянув руку, убедительно сжала ладонь Линетт.
   — Да, все нормально. Не волнуйтесь! Наплевать. Я не в первый раз получаю палкой, мэм. Мой папка всегда говорил, что для того, чтобы свалить Кинана, потребуется не один удар.
   — Я уверена, что это так, — ответила Линетт, не зная, смеяться или плакать над словами девочки.
   Придя в гостиницу, они сразу отправились в комнату Линетт. Хантер достал вырванные из дела их дочери, страницы, разгладил и разложил на столе, стоящем перед окном. Он и Линетт нетерпеливо набросились на эти странички, жадно вчитываясь в каждое слово. Мэри Маргарет с любопытством посмотрела на них, но, увидев, что взрослые слепы и глухи ко всему окружающему, полностью поглощены чтением бумаг, отошла от них и занялась обследованием комнаты.
   — Имя: Джейн Элис Ренар, — прочитала Линетт верхнюю строчку. — О, как они могли дать ей такое скучное имя? Ведь она, несомненно, была такой симпатичной малышкой.
   Пока она читала описание физических данных ребенка, пальцы касались написанных слов так нежно, будто она гладила по головке свою собственную дочь.
   Но Хантер, быстро пробежав взглядом всю страницу, нашел то, что искал.
   — А-а, вот оно. Двенадцатого декабря тысяча восемьсот шестьдесят второго года ее отдали «Джозефу и Герте Шерер, проживающим в Эмит Ривер».
   — Как ты сказал? — Линетт вся обратилась в слух.
   — Эмит Ривер. Хм, не особенно примечательное местечко, не так ли? — Хантер нахмурился.
   — Эмит, Эмит, — повторила Линетт. — По-моему, французское название.
   — Ни разу не слышал. Где это местечко может находиться?
   — Я думаю, где-то недалеко. Как ты считаешь?