Страница:
– Безусловно, – поддакнула я. – Пару лет назад на почте было не протолкнуться. Люди становились в очередь, чтобы отправить свои норковые шубки и бобровые накидки в адрес какой-то группы, выступающей за запрет натурального меха. Но это помешательство прошло. Не так давно я собственными глазами видела, как одна дамочка шлепала в кроличьем манто! Главное, помнить: «Абигайль» – это превосходная кухня. А люди всегда любили поесть!
Уж мне-то толк в этом известен. Ну что ж, наверное, стоит немного поэкономить. Ладно, отложим смену обстановки до лучших времен. А еще можно сказать миссис Гигантс, что ее услуги нам не потребуются.
Бен оторвал меня от практичных мыслей.
– Солнышко, тебе нужен кто-то на смену Рокси, и мы вполне можем это себе позволить.
– Она незаменима! – горько выдохнула я.
– Возможно, но почему бы все-таки не проверить в деле эту миссис Гигантс?
– Ну… – Я выдавила улыбку, поскольку именно этого ожидал мой ненаглядный.
– И ты не будешь. тревожиться о судьбе ресторана?
– Не буду, если обещаешь рассказывать мне всю правду.
Я взяла мужа за руку, и мы вместе вошли в детскую, где наше потомство громоздило на полу гигантскую башню их всевозможных подручных средств. До сих пор я не испытывала жгучей потребности революционных перемен в детской и по-прежнему любила желтые занавески; мясистую корову на потолке, перепрыгивающую через луну; Матушку Гусыню, нарисованную на ящике для игрушек, который Джонас сколотил после рождения близнецов. Но когда Эбби вскочила на ноги и одним прыжком очутилась на руках у папочки, а Тэм, безжалостно расшвыряв башню, рванулся ко мне, вдруг стало ясно, что им здесь тесновато. Комнат в доме хватает, а на чердаке полно старой мебели. И никаких лишних трат! Я повеселела.
Мы с Эбби и Тэмом стояли у входной двери, наблюдая, как Бен садится в машину. День выдался чудесный, на пронзительно-голубом небе сияло золотом солнце, а с моря дул свежий ветерок. Деревья подернулись нежно-зеленой дымкой, словно девочки в полупрозрачном нижнем белье в ожидании, пока их матери отгладят летние платья. Воробей, что-то клевавший у куста роз, перепорхнул на дорожку и нахально уставился на Тэма.
– Смотри, мама, – глаза сына расширились, – эта птичка носит черный слюнявчик!
Меня так и подмывало сказать, что наш пернатый друг, видимо, собрался на похороны, где ему предстоит нести гроб в компании малиновок, зяблика и дятла – близких друзей покойного.
Но мои дети пребывают в весьма впечатлительном возрасте, а потому я прокудахтала: мол, маленькие воробьята вечно пачкаются кашей по утрам, и мамы-воробьихи повязывают им черные слюнявчики.
Тэм посмотрел мне прямо в глаза.
– Именно так я и думал!
Губы у Эбби дрогнули. Она терпеть не может, когда на нее не обращают внимания. Но как только она добралась до моей руки, глаза ее вновь заискрились, а ангельские кудри засияли на солнце.
– Мы на днях видели в саду фею, правда, мама?
– Нет, не видели!
Ее братец так грохнул входной дверью, что два комплекта доспехов у лестницы испуганно вздрогнули.
– Видели, видели! – Для вящей убедительности Эбби пару раз подпрыгнула. – Это была самая настоящая фея, и она сидела на клопоморе!
– Мухоморе, – автоматически поправила я и открыла дверь на кухню.
Джонас уже сидел за столом. На кухне царил все тот же беспорядок, что и днем раньше. Стремянка мешала войти в кладовку, швабра нагло разлеглась у раковины, а посуда, которую я перемыла в приступе трудолюбия, громоздилась всюду, куда ни глянь. М-да, немного же я сделала. Следовало бы устыдиться, но мои мысли были заняты Джонасом. Как же он постарел за зиму! А еще эта смерть без косы, что маячит за его спиной… Тьфу ты, пропасть, это же всего лишь Фредди! Я облегченно вздохнула, сообразив, что долговязая фигура, нависшая над Джонасом, – вовсе не костлявая нечисть, явившаяся за стариком, а мой драгоценный и беспардонный кузен.
– Привет, Элли! – Радостная улыбка Фредди без особого труда пробилась сквозь жидкую бороденку, которая вместе с волосами, собранными в тощий хвостик, и серьгой-черепом символизировала свободомыслие моего родственника. – Я решил поиграть в бойскаута и подбодрить своего старого приятеля.
Фредди погладил Джонаса по плешивой голове. Тот в ответ заворчал.
– Не заливай, небось поживиться завтраком заглянул, – парировала я.
Близнецы с радостными воплями кинулись к своему двоюродному дядюшке.
– Какая ты все-таки зануда, Элли! – Фредди выразительно вздохнул и сгреб детей в охапку. – Могла бы хоть раз в жизни проявить справедливость. У меня и в мыслях не было выпрашивать у тебя яичницу с беконом! Просто зашел вас проведать. И правильно сделал, без меня Джонас скис бы от уныния. И, честно говоря, осуждать его я не могу – это ж надо, какая-то там миссис Гигантс имеет наглость претендовать на святое место, оставленное нашей несравненной Рокси!
– Придется привыкать к переменам. – Исполненная праведного гнева, я метнула на плиту кастрюльку с водой и запихнула хлеб в тостер. – Мы обязательно полюбим миссис Гигантс! – Я водворила детей на их места за столом. – Разве не так, мои дорогие?
– А Рокси больше никогда не придет? – Эбби принялась тереть глаза, а Тэм с видом знатока произнес:
– Я подозреваю, что она умерла.
– Какая глупость! Рокси уехала в Лондон ухаживать за своей маленькой внучкой. Люди умирают, когда становятся совсем-совсем старыми.
– Джонас, а ты совсем-совсем старый? – Эбби забралась к старику на колени, обхватила за шею и прижалась розовой щечкой к его морщинистому лицу.
– Я повидал немало лет и зим, моя маленькая фея.
Узловатая рука Джонаса чуть подрагивала, когда он гладил блестящие волосы моей дочки. Старик смотрел в кухонное окно на раскидистый бук, росший в центре лужайки. Наше любимое дерево тоже доживало свой век. Бен начал с сожалением поговаривать, что придется его спилить.
– Джонас, я не хочу, чтобы ты отправлялся в то место, где живут мертвые люди! – Тэм яростно нахмурился – верный признак того, что малыш отчаянно борется со слезами. – Сначала тебе должно исполниться сто лет! И ты должен научить меня всяким штукам, которые не умеет мама. И папа тоже не умеет! Что я буду делать, если у моего паровоза отвалятся колеса?
– Да-да, Джонас, – подхватил Фредди, – без твоих игрушек мы как без рук. – Он вразвалочку подошел к столу и плюхнулся на стул. – Как насчет того, чтобы обзавестись спортивным великом? Насколько я слышал, Джордж, сынок нашей миссис Мэллой, промышляет спортинвентарем. Надо бы сделать доброе дело. У бедняги Джорджа наверняка теперь каждый пенни на счету. Уж наша старушка Ванесса постарается, чтобы их семейные счета попали в книгу Гиннесса.
– Спортивным! – Джонас брюзгливо втянул и без того впалые щеки. – В следующий раз, парень, ты скажешь, что решил стать этим полоумным… как его… вегетарианцем!
– Ну уж этого от меня не дождетесь! – Фредди перехватил мой взгляд. А вдруг он и впрямь проделал утомительный двухминутный путь вовсе не для того, чтобы выпросить завтрак? Может, кузен хочет обсудить дела в ресторане? Каким бы ни казался Фредди разгильдяем и лоботрясом, он искренне ценил то, что для него сделал Бен.
Однако сейчас был не самый благоприятный момент для серьезных разговоров. Близнецов хлебом не корми, дай послушать то, что не предназначается для их ушей. Я глянула на часы. С минуты на минуту появится миссис Гигантс.
Я поставила перед Джонасом вареное яйцо, придвинула тарелку с тостами и непреклонно сказала:
– Все это ты должен съесть! Фредди покажет, как это делается.
– Элли! – простонал кузен, нанес могучий удар по верхушке яйца и принялся остервенело счищать скорлупу.
– Пожалуй, действительно стоит подкрепиться, – проворчал Джонас. – Женщину по имени Гигантс нельзя встречать на пустой желудок.
– Не сомневаюсь, что миссис Гигантс замечательный человек и настоящий профессионал. Недаром она возглавляет АДРЧФ. – Я вытерла перепачканное яйцом личико Эбби, налила апельсиновый сок и, пока заваривала чай, поделилась скудными сведениями об этой элитарной организации.
– Надеюсь, их устав не запрещает сплетничать, – прочавкал Фредди.
– Думаю, запрещает.
– Тогда не очень на этом настаивает. – Он опрокинул в рот стакан апельсинового сока. – Ты же сказала, что Рокси состоит ее членом, а уж наша миссис Мэллой никогда не упускала случая поделиться пикантными подробностями о ближнем.
– Как живут другие, меня не волнует. – Джонас неохотно отправил в рот микроскопический кусочек тоста.
– Что?! – поразился Фредди. – Джонас, старина, неужто ты не хочешь узнать о тех двух особах с собаками, что поселились в «Высоких трубах»? Чует мое сердце, с этими швабрами дело нечисто. – Фредди глубокомысленно покачал головой. – У одной такой вид, будто родители пытались ее утопить при рождении, а другая уж чересчур радушна. Женева и Барселона Миллер! Предположительно, сестры. Думаю, эта парочка ограбила банк, а в наших краях скрывается от полиции.
– Почтенные и милые женщины! – объявила я. – Очередное собрание Домашнего Очага состоится у них дома.
– А та клуша, которая выглядит так, словно сбежала из монастыря, где провела всю жизнь? Наверняка эта идиотка боится перейти улицу без благословения Папы Римского. – Фредди был сегодня в ударе. – Элли, да ты ведь знаешь; о ком я говорю. Она купила домик на Боярышниковой тропинке неподалеку от жилища викария.
Я кивнула:
– Кларисса Уитком. У нее потрясающий огород. Грандиозные огурцы! И без всякой химии.
– Интересно, что она использует в качестве удобрений? – ухмыльнулся Фредди. – Останки епископа, который запретил ей подбирать юбку выше коленей во время прополки? А что скажешь об этом странном маленьком человечке? Ну, том, что купил дом в паре миль отсюда?
– Том Эльфусс, – сообщила я. – Недавно оставил семейную транспортную фирму в Лондоне и удалился на покой.
– Наверняка бандюга! Фредди схватил очередной тост.
– Скорее уж похож на гнома.
– Гном, мама? – Непоседливая Эбби заскакала на стуле. – Настоящий гном?!
– Нет, милая, это обычный человек, просто у него большая голова и маленькое тело.
– Меня не покидает ощущение, – Фредди сыто качнулся на стуле, – что в этом нашествии новых поселенцев есть что-то зловещее. Может, они члены одной банды? Вот в чем вопрос. Клуб для игры в лото или кафе-мороженое в качестве прикрытия всяких темных делишек.
– А почему не работорговцы? – предположила я, ставя чашку чая перед Джонасом, который клевал носом. – Пожалуйста, Фредди, не пытайся выудить какие-либо сведения у миссис Гигантс. Возможно, она и не работает ни на кого из новичков. Рокси говорила, что сестры Миллер наняли Трикси Маккинли. Так или иначе, миссис Гигантс будет слишком занята, помогая мне с генеральной уборкой, так что ей некогда подкармливать сплетнями твое испорченное и ненасытное воображение.
Тэм, мало-помалу пришедший в ярость от того, что на него не обращают внимания, перевернул яйцо, вздернул подбородок и провозгласил:
– Не буду я есть яйцо!
Это была его любимая игра, а поскольку я сама ее придумала, то пришлось подхватить.
– Несносный мальчишка! – набросилась я на Тэма, размахивая тряпкой. – Что скажет папочка, когда узнает, что я изо всех сил старалась приготовить тебе завтрак, а ты к нему даже не притронулся? До обеда больше ничего не получишь. Только хорошим мальчикам полагается шоколадное печенье.
– Попалась, мама! – Тэм торжествующе раздавил пустую скорлупу. – Я каждый раз тебя обманываю, правда?
Заверив малыша, что он самый лучший на свете обманщик, я легонько обняла его, а он в ответ звучно поцеловал меня в щеку, после чего поскакал к своей сестре, которая деловито опустошала ящик с игрушками. Я вновь взглянула на часы. Почти четверть десятого. Миссис Гигантс опаздывала. Наверняка это противоречит уставу АДРЧФ. Я наливала себе чай, когда раздался стук в дверь и низкий, хриплый голос возвестил:
– Всем доброе утро.
Миссис Гигантс оказалась женщиной вполне под стать своей фамилии, основательной. Рост под метр девяносто, унылое лошадиное лицо и походка Командора. Эбби и Тэм юркнули за кресло-качалку. Джонас ограничился нечленораздельным приветствием и уткнулся в чашку. Фредди сдавленно булькнул, едва удержавшись от смеха.
– Миссис Гигантс! – Теперь дети повисли у меня на ногах, так что я засеменила навстречу новой помощнице словно актриса, пробующаяся на роль в «Мадам Баттерфляй». – Я так рада, что вы пришли!
– Прошу прощения за опоздание. – Глубоко посаженные глазки деловито обежали царящий на кухне хаос. – Плохо спала ночью. – Сумка со стуком опустилась на пол. Я отчетливо уловила звяканье бутылок, миссис Гигантс, очевидно, тоже. – Не беспокойтесь, миссис Хаскелл, это не спиртное, а микстура. Я вообще не пью и отродясь не пила. Просто у меня сегодня жуткая головная боль. Со мной такое случается время от времени. Врачи говорят – сосуды.
– Господи!
Я уже собиралась предложить ей отправиться домой и лечь в постель, а ко мне зайти в другой день, но, по всей видимости, миссис Гигантс была сделана из крепкого материала. Не успела я открыть рот, как она содрала с себя фланелевое пальто, словно кожуру с банана, метнула его на вешалку рядом с дверью в сад и засучила рукава.
– Как насчет чашки чая? – неуверенно предложила я.
– Премного благодарна, миссис Хаскелл. – Слова с таким грохотом слетали с ее губ, что Эбби в испуге прижалась к колену Фредди. – Но я пришла сюда не отдыхать. «Тяжелый труд – здоровое тело» – вот мой девиз.
Одним могучим движением миссис Гигантс сгребла со стола всю посуду. Чашки тревожно звякнули, но все в целости и сохранности переместилось в раковину.
– Да это не женщина, а автопогрузчик!
Возможно, Фредди думал, что произнес эти слова шепотом, но его голос, словно баскетбольный мяч, ударил меня по голове.
– Все это чертовски здорово, но я не желаю, чтобы в моей комнате что-либо трогали! – проворчал Джонас, шевеля усами.
– Вы слышали, миссис Гигантс? – весело прощебетала я. – О комнате мистера Фиппса можете не беспокоиться. Он любит убирать ее сам.
– Боится, что наткнетесь на картинки с голыми девочками, – встрял неуемный Фредди.
– Будь вы на моем месте, постоянно бы натыкались на такие вещи, от которых глаза на лоб лезут, – скорбно пророкотала миссис Гигантс, перекрывая звук льющейся из крана воды. – А уж держать рот на замке – не самый большой труд.
– Но здесь вы среди друзей. – Фредди кинул мне Эбби и подкрался к локтю миссис Гиганте, дабы ослепить ее обворожительной улыбкой. – Откройте нам свою душу, поведайте, что происходит в Читтертон-Феллс, когда двери домов в деревушке закрываются и…
Раздался оглушительный треск. К великому моему сожалению, это была вовсе не тарелка, которую миссис Гигантс разбила о голову моего несносного кузена. Шум произвела швабра – наша новая работница наступила на нее, и деревяшка приказала долго жить..
– Миссис Гигантс, – взмолилась я, – не обращайте на Фредди внимания! Он такой балбес…
– Все в порядке, миссис Хаскелл, я всегда говорю, что надо воспринимать мир таким, каков он есть. А теперь не соблаговолите ли показать, где тут у вас что. – Голос ее по-прежнему сохранял похоронную заунывность. – Я в любом доме могу работать с закрытыми глазами. Так что вы можете заниматься своими делами. У вас с малышами, наверное, нет времени подолгу глазеть в окошко. – Она наградила Эбби и Тэма неким подобием улыбки.
Раз пятьдесят извинившись перед миссис Гигантс за беспорядок в доме, я согласилась на милостивое предложение Фредди забрать детей до обеда к себе в коттедж. Джонас надел куртку, нахлобучил на голову неизменную вязаную шапчонку и шаркающей походкой вышел в сад, предоставив мне в одиночку выбираться из-под пяты миссис Гигантс.
Я потерянно выглянула в холл. Дел было по горло, однако, судя по всему, стоит мне приняться за какую-нибудь из комнат, как на пороге тут же возникнет миссис Гигантс и уныло пробасит, что справится сама. Но ведь остается чердак, где я собиралась присмотреть мебель для новой детской!
– Если не вернусь через час, снаряди кого-нибудь на поиски, – приказала я Руфусу, нашему пустоголовому рыцарю. Так мы прозвали средневековые доспехи, охранявшие парадную дверь.
Поднявшись на верхний этаж, я свернула к узенькой лестнице, которая заканчивалась у маленькой дверцы. С детства терпеть не могу темных углов. А вдруг из темноты вынырнет мерзкая тварь без лица, липкими лапами зажмет мне рот, чтобы не закричала, и… Я поежилась, строго сказала себе: «Нет в Мерлин-корте никаких липких тварей!» – и продолжала в нерешительности топтаться у лестницы. Тут что-то мягкое коснулось моих ног. Я подпрыгнула.
– Ну спасибо, дружок!
Водворив на место сердце, ухнувшее на дно желудка, я нагнулась и подхватила на руки Тобиаса. Не обращая внимания на недовольную гримасу, я чмокнула кота в холодный нос и решительно затопала наверх. Толкнув дверцу, нагнулась и пролезла в черный проем. Споткнувшись несколько раз, я нащупала свисавший с потолка шнур. Вспыхнул тусклый свет. Лампа освещала лишь крошечный пятачок у самой двери, дальше царила непроглядная тьма. Тобиаса, в отличие от меня, все устраивало. Он нетерпеливо заелозил у меня в руках, спрыгнул на пол и скрылся за грудой коробок и чемоданов.
Я понятия не имела, что за хлам хранится на чердаке, если не считать двух-трех коробок с одеждой эпохи моей беременности. Наверное, следовало сделать доброе дело и отправить одежду в какую-нибудь благотворительную организацию, но я сразу же вспомнила о своей подруге Фриззи Таффер. Через неделю после того, как она набралась духу избавиться от всей одежды, накопившейся за три беременности, Фриззи обнаружила, что аист этим не ограничился и приволок еще один подарочек. Я тогда не знала, то ли жалеть бедную Фриззи, то ли завидовать.
Порой мне действительно хотелось еще одного ребенка. Пробираясь между коробками, за которыми исчез Тобиас, я разглядела силуэты высоких детских стульчиков, зажатых между шкафом и комодом. Когда-то на них сидели близнецы. Внезапно мне до боли захотелось прижать к себе младенца, вновь ощутить его особенное нежное тепло, втянуть в себя чудесный запах новорожденного. Наверное, весна виновата. Деревья зеленеют, и распускаются цветы. А птицы вьют гнезда. Как бы то ни было, одернула я себя, сейчас не время воображать себя праматерью-землей.
И без младенца забот хватает. За Тэмом и Эбби нужен глаз да глаз, Джонас слабеет с каждым днем, да и в ресторане Бена дела идут из рук вон плохо. Так что не худо бы мне вспомнить о своей профессии и заняться делом. Я дизайнер по интерьерам, и, к слову сказать, совсем неплохой. Кларисса Уитком, совсем недавно поселившаяся в Читтертон-Феллс, сказала, что ей требуется помощь в оформлении дома. Еще несколько человек заикались о чем-то подобном. Хотя, конечно, самый солидный куш можно было бы отхватить, если взяться за переделку Помрой-холла согласно вкусам новой хозяйки. Сэр Роберт, владелец Помрой-холла, надумал жениться и выбор свой остановил на миссис Морин Давдейл, влюбленной в него с детсадовского возраста.
Я добралась до центра чердака, дернула за пыльное покрывало и обнаружила под ним колыбель – прелестную вещицу из орехового дерева, с резными херувимами в изголовье. Мне ее прислал знакомый торговец антиквариатом, когда я была беременна. Опустившись на колени, я одним пальцем толкнула колыбель, и та бесшумно закачалась, словно убаюкивая невидимого младенца. Когда родилась двойня, мы с Беном не могли допустить, чтобы только один из наших отпрысков лежал в королевской роскоши, поэтому в местном универмаге обзавелись двумя безликими кроватками, а колыбель снесли на чердак.
Возможно, она еще пригодится, подумала я, заботливо накидывая на колыбель покрывало. А пока у меня есть занятие, способное удовлетворить ненасытный материнский инстинкт, – надо найти мебель для Эбби и Тэма. Но, сделав пару шагов, я застыла как вкопанная. Рядом со мной кто-то стоял. Я чувствовала, как его тень отпечаталась у меня на спине. Сердце мое колотилось подобно загнанной кляче, коленки превратились в кисель, но я все же нашла в себе силы скосить глаза. И в следующий миг развернулась и едва не оказалась погребенной под манекеном, который навзничь шмякнулся рядом со мной. Обогатив родной язык несколькими новыми ругательствами, я отступила к ветхому креслу, плюхнулась в него и тотчас получила доказательство, что я не такая уж толстокожая, как мне всегда казалось. Выпирающая пружина сладострастно вонзилась в зад. Я подскочила как ужаленная, пытаясь устоять на ногах, ухватилась за кособокую этажерку, и рука коснулась чего-то мягкого. Переведя дух, я взглянула на находку. Книжица в зеленом бархатном переплете.
Все страхи и чертова пружина мигом были забыты. Что это? Дневник? Я осторожно открыла книжицу. На первой странице было выведено: «Абигайль Грантэм». Абигайль! Хозяйка Мерлин-корта, в честь которой мы назвали ресторан Бена, добрый ангел нашего дома. К великому моему разочарованию, это оказался не дневник, а свод советов по ведению домашнего хозяйства. Впрочем, тоже интересно! Я пробралась к двери, поудобнее устроилась под тусклой лампой и принялась листать страницы с лихорадочным любопытством, характерным скорее для подростков, разглядывающих неприличные картинки, чем для солидной матери семейства.
– Послушай, Тобиас, – крикнула я в темноту, – «Столовые приборы следует чистить древесным углем. Если рукоятки из слоновой кости пожелтели от частого мытья, их надо потереть наждачной бумагой».
Замечательно! Мне страстно захотелось родиться в добрые старые времена, когда готовые чистящие средства не превратили работу по дому в пустяковое занятие. «Для чистки мраморных поверхностей берется четыре унции соды, две унции толченой пемзы и две унции очищенного мела. Тщательно перемешивается, добавляется достаточное количество воды, втирается в мрамор, а затем смывается водой с мылом».
Перевернув несколько страниц, я радостно воскликнула:
– Тут и рецепт приготовления мебельной политуры!
А вот еще лучше: «Для удаления пятен крови надо приготовить жидкую массу из крахмала и воды. Нанесите ее на загрязненную поверхность. Когда масса высохнет, удалите крахмал щеткой. После двух-трех раз исчезнут даже самые въевшиеся пятна».
Дальше Тобиас слушать не пожелал. Я же собиралась перевернуть еще одну страницу, когда раздался сильный стук, за которым последовал звук разбившегося фарфора или стекла. Мое сердце заухало словно гидравлический молот, когда я представила себе близнецов с окровавленными лицами и руками. Опрометью слетев вниз и ринувшись в направлении звука, у спальни Джонаса я притормозила. Дверь была открыта. Миссис Гигантс, уперев руки в необъятные бока, разглядывала осколки зеркала, несколько мгновений назад висевшего на стене. Мне пришлось закусить губу, чтобы не осчастливить мир парочкой новых проклятий.
– Это так не похоже на меня. – Миссис Гигантс повернулась ко мне. – Любой член АДРЧФ может письменно подтвердить, миссис Хаскелл, что неловкость мне не свойственна. Ни одной расколотой чашки за все двадцать два года успешной карьеры в Помрой-холле. Покойная леди Китти, которой нелегко было угодить, называла меня домработницей своей мечты. И я уверена, что новая жена сэра Роберта, Морин Давдейл, скажет то же самое. Хотя, как вы можете заметить, – миссис Гигантс расправила могучие плечи, – это вряд ли послужит сильным доводом, поскольку мы с ней подруги с детства.
Она понурила лошадиную голову.
– Вы не должны расстраиваться. Всякое бывает, разве не так?
– Спасибо на добром слове, миссис Хаскелл. – Миссис Гигантс отступила от осколков, выудила из-под груды тряпья веник с совком. – Если поглядеть с практической точки зрения, миссис Хаскелл, лучшие времена для этого зеркала давно миновали. На распродаже за него не выручить и пяти пенни. Мутное, все в пятнах. Да и если на то пошло, размер не самый удобный. Зараз разве что кончик носа увидишь… – Я понимала, что миссис Гигантс говорит это для самоуспокоения, но все равно ощутила приступ раздражения, особенно когда она прибавила: – Я бы чувствовала себя гораздо хуже, имей эта стекляшка хоть какую-нибудь ценность.
Я знала, сколь ценным это зеркало было для Джонаса. Он получил его в подарок от матери, когда ему было девять лет. Возможно, понимая, что они недолго еще пробудут вместе, она сказала сыну, что если он вдруг почувствует себя одиноким, то стоит ему только взглянуть в зеркало, и он увидит там ее. Будучи достаточно взрослым, Джонас догадался, что она имеет в виду их сходство. А вскоре девятилетний мальчик стоял у окна второго этажа и смотрел, как поднимают на катафалк гроб матери. Впоследствии он сделал открытие – если стоять перед зеркалом и смотреть на него под определенным углом, чуточку прикрыв глаза, то в прозрачной глубине можно увидеть женскую фигуру. Иногда мать возилась на кухне, в большом белом фартуке. Но чаще всего он видел, как она бежит по саду, а в синее небо навстречу солнцу взмывает воздушный змей.
Я смотрела, как миссис Гигантс топчется, сметая осколки, и слезы наворачивались на глаза. Слабое утешение, но хотя бы раму удастся сохранить.
Уж мне-то толк в этом известен. Ну что ж, наверное, стоит немного поэкономить. Ладно, отложим смену обстановки до лучших времен. А еще можно сказать миссис Гигантс, что ее услуги нам не потребуются.
Бен оторвал меня от практичных мыслей.
– Солнышко, тебе нужен кто-то на смену Рокси, и мы вполне можем это себе позволить.
– Она незаменима! – горько выдохнула я.
– Возможно, но почему бы все-таки не проверить в деле эту миссис Гигантс?
– Ну… – Я выдавила улыбку, поскольку именно этого ожидал мой ненаглядный.
– И ты не будешь. тревожиться о судьбе ресторана?
– Не буду, если обещаешь рассказывать мне всю правду.
Я взяла мужа за руку, и мы вместе вошли в детскую, где наше потомство громоздило на полу гигантскую башню их всевозможных подручных средств. До сих пор я не испытывала жгучей потребности революционных перемен в детской и по-прежнему любила желтые занавески; мясистую корову на потолке, перепрыгивающую через луну; Матушку Гусыню, нарисованную на ящике для игрушек, который Джонас сколотил после рождения близнецов. Но когда Эбби вскочила на ноги и одним прыжком очутилась на руках у папочки, а Тэм, безжалостно расшвыряв башню, рванулся ко мне, вдруг стало ясно, что им здесь тесновато. Комнат в доме хватает, а на чердаке полно старой мебели. И никаких лишних трат! Я повеселела.
Мы с Эбби и Тэмом стояли у входной двери, наблюдая, как Бен садится в машину. День выдался чудесный, на пронзительно-голубом небе сияло золотом солнце, а с моря дул свежий ветерок. Деревья подернулись нежно-зеленой дымкой, словно девочки в полупрозрачном нижнем белье в ожидании, пока их матери отгладят летние платья. Воробей, что-то клевавший у куста роз, перепорхнул на дорожку и нахально уставился на Тэма.
– Смотри, мама, – глаза сына расширились, – эта птичка носит черный слюнявчик!
Меня так и подмывало сказать, что наш пернатый друг, видимо, собрался на похороны, где ему предстоит нести гроб в компании малиновок, зяблика и дятла – близких друзей покойного.
Но мои дети пребывают в весьма впечатлительном возрасте, а потому я прокудахтала: мол, маленькие воробьята вечно пачкаются кашей по утрам, и мамы-воробьихи повязывают им черные слюнявчики.
Тэм посмотрел мне прямо в глаза.
– Именно так я и думал!
Губы у Эбби дрогнули. Она терпеть не может, когда на нее не обращают внимания. Но как только она добралась до моей руки, глаза ее вновь заискрились, а ангельские кудри засияли на солнце.
– Мы на днях видели в саду фею, правда, мама?
– Нет, не видели!
Ее братец так грохнул входной дверью, что два комплекта доспехов у лестницы испуганно вздрогнули.
– Видели, видели! – Для вящей убедительности Эбби пару раз подпрыгнула. – Это была самая настоящая фея, и она сидела на клопоморе!
– Мухоморе, – автоматически поправила я и открыла дверь на кухню.
Джонас уже сидел за столом. На кухне царил все тот же беспорядок, что и днем раньше. Стремянка мешала войти в кладовку, швабра нагло разлеглась у раковины, а посуда, которую я перемыла в приступе трудолюбия, громоздилась всюду, куда ни глянь. М-да, немного же я сделала. Следовало бы устыдиться, но мои мысли были заняты Джонасом. Как же он постарел за зиму! А еще эта смерть без косы, что маячит за его спиной… Тьфу ты, пропасть, это же всего лишь Фредди! Я облегченно вздохнула, сообразив, что долговязая фигура, нависшая над Джонасом, – вовсе не костлявая нечисть, явившаяся за стариком, а мой драгоценный и беспардонный кузен.
– Привет, Элли! – Радостная улыбка Фредди без особого труда пробилась сквозь жидкую бороденку, которая вместе с волосами, собранными в тощий хвостик, и серьгой-черепом символизировала свободомыслие моего родственника. – Я решил поиграть в бойскаута и подбодрить своего старого приятеля.
Фредди погладил Джонаса по плешивой голове. Тот в ответ заворчал.
– Не заливай, небось поживиться завтраком заглянул, – парировала я.
Близнецы с радостными воплями кинулись к своему двоюродному дядюшке.
– Какая ты все-таки зануда, Элли! – Фредди выразительно вздохнул и сгреб детей в охапку. – Могла бы хоть раз в жизни проявить справедливость. У меня и в мыслях не было выпрашивать у тебя яичницу с беконом! Просто зашел вас проведать. И правильно сделал, без меня Джонас скис бы от уныния. И, честно говоря, осуждать его я не могу – это ж надо, какая-то там миссис Гигантс имеет наглость претендовать на святое место, оставленное нашей несравненной Рокси!
– Придется привыкать к переменам. – Исполненная праведного гнева, я метнула на плиту кастрюльку с водой и запихнула хлеб в тостер. – Мы обязательно полюбим миссис Гигантс! – Я водворила детей на их места за столом. – Разве не так, мои дорогие?
– А Рокси больше никогда не придет? – Эбби принялась тереть глаза, а Тэм с видом знатока произнес:
– Я подозреваю, что она умерла.
– Какая глупость! Рокси уехала в Лондон ухаживать за своей маленькой внучкой. Люди умирают, когда становятся совсем-совсем старыми.
– Джонас, а ты совсем-совсем старый? – Эбби забралась к старику на колени, обхватила за шею и прижалась розовой щечкой к его морщинистому лицу.
– Я повидал немало лет и зим, моя маленькая фея.
Узловатая рука Джонаса чуть подрагивала, когда он гладил блестящие волосы моей дочки. Старик смотрел в кухонное окно на раскидистый бук, росший в центре лужайки. Наше любимое дерево тоже доживало свой век. Бен начал с сожалением поговаривать, что придется его спилить.
– Джонас, я не хочу, чтобы ты отправлялся в то место, где живут мертвые люди! – Тэм яростно нахмурился – верный признак того, что малыш отчаянно борется со слезами. – Сначала тебе должно исполниться сто лет! И ты должен научить меня всяким штукам, которые не умеет мама. И папа тоже не умеет! Что я буду делать, если у моего паровоза отвалятся колеса?
– Да-да, Джонас, – подхватил Фредди, – без твоих игрушек мы как без рук. – Он вразвалочку подошел к столу и плюхнулся на стул. – Как насчет того, чтобы обзавестись спортивным великом? Насколько я слышал, Джордж, сынок нашей миссис Мэллой, промышляет спортинвентарем. Надо бы сделать доброе дело. У бедняги Джорджа наверняка теперь каждый пенни на счету. Уж наша старушка Ванесса постарается, чтобы их семейные счета попали в книгу Гиннесса.
– Спортивным! – Джонас брюзгливо втянул и без того впалые щеки. – В следующий раз, парень, ты скажешь, что решил стать этим полоумным… как его… вегетарианцем!
– Ну уж этого от меня не дождетесь! – Фредди перехватил мой взгляд. А вдруг он и впрямь проделал утомительный двухминутный путь вовсе не для того, чтобы выпросить завтрак? Может, кузен хочет обсудить дела в ресторане? Каким бы ни казался Фредди разгильдяем и лоботрясом, он искренне ценил то, что для него сделал Бен.
Однако сейчас был не самый благоприятный момент для серьезных разговоров. Близнецов хлебом не корми, дай послушать то, что не предназначается для их ушей. Я глянула на часы. С минуты на минуту появится миссис Гигантс.
Я поставила перед Джонасом вареное яйцо, придвинула тарелку с тостами и непреклонно сказала:
– Все это ты должен съесть! Фредди покажет, как это делается.
– Элли! – простонал кузен, нанес могучий удар по верхушке яйца и принялся остервенело счищать скорлупу.
– Пожалуй, действительно стоит подкрепиться, – проворчал Джонас. – Женщину по имени Гигантс нельзя встречать на пустой желудок.
– Не сомневаюсь, что миссис Гигантс замечательный человек и настоящий профессионал. Недаром она возглавляет АДРЧФ. – Я вытерла перепачканное яйцом личико Эбби, налила апельсиновый сок и, пока заваривала чай, поделилась скудными сведениями об этой элитарной организации.
– Надеюсь, их устав не запрещает сплетничать, – прочавкал Фредди.
– Думаю, запрещает.
– Тогда не очень на этом настаивает. – Он опрокинул в рот стакан апельсинового сока. – Ты же сказала, что Рокси состоит ее членом, а уж наша миссис Мэллой никогда не упускала случая поделиться пикантными подробностями о ближнем.
– Как живут другие, меня не волнует. – Джонас неохотно отправил в рот микроскопический кусочек тоста.
– Что?! – поразился Фредди. – Джонас, старина, неужто ты не хочешь узнать о тех двух особах с собаками, что поселились в «Высоких трубах»? Чует мое сердце, с этими швабрами дело нечисто. – Фредди глубокомысленно покачал головой. – У одной такой вид, будто родители пытались ее утопить при рождении, а другая уж чересчур радушна. Женева и Барселона Миллер! Предположительно, сестры. Думаю, эта парочка ограбила банк, а в наших краях скрывается от полиции.
– Почтенные и милые женщины! – объявила я. – Очередное собрание Домашнего Очага состоится у них дома.
– А та клуша, которая выглядит так, словно сбежала из монастыря, где провела всю жизнь? Наверняка эта идиотка боится перейти улицу без благословения Папы Римского. – Фредди был сегодня в ударе. – Элли, да ты ведь знаешь; о ком я говорю. Она купила домик на Боярышниковой тропинке неподалеку от жилища викария.
Я кивнула:
– Кларисса Уитком. У нее потрясающий огород. Грандиозные огурцы! И без всякой химии.
– Интересно, что она использует в качестве удобрений? – ухмыльнулся Фредди. – Останки епископа, который запретил ей подбирать юбку выше коленей во время прополки? А что скажешь об этом странном маленьком человечке? Ну, том, что купил дом в паре миль отсюда?
– Том Эльфусс, – сообщила я. – Недавно оставил семейную транспортную фирму в Лондоне и удалился на покой.
– Наверняка бандюга! Фредди схватил очередной тост.
– Скорее уж похож на гнома.
– Гном, мама? – Непоседливая Эбби заскакала на стуле. – Настоящий гном?!
– Нет, милая, это обычный человек, просто у него большая голова и маленькое тело.
– Меня не покидает ощущение, – Фредди сыто качнулся на стуле, – что в этом нашествии новых поселенцев есть что-то зловещее. Может, они члены одной банды? Вот в чем вопрос. Клуб для игры в лото или кафе-мороженое в качестве прикрытия всяких темных делишек.
– А почему не работорговцы? – предположила я, ставя чашку чая перед Джонасом, который клевал носом. – Пожалуйста, Фредди, не пытайся выудить какие-либо сведения у миссис Гигантс. Возможно, она и не работает ни на кого из новичков. Рокси говорила, что сестры Миллер наняли Трикси Маккинли. Так или иначе, миссис Гигантс будет слишком занята, помогая мне с генеральной уборкой, так что ей некогда подкармливать сплетнями твое испорченное и ненасытное воображение.
Тэм, мало-помалу пришедший в ярость от того, что на него не обращают внимания, перевернул яйцо, вздернул подбородок и провозгласил:
– Не буду я есть яйцо!
Это была его любимая игра, а поскольку я сама ее придумала, то пришлось подхватить.
– Несносный мальчишка! – набросилась я на Тэма, размахивая тряпкой. – Что скажет папочка, когда узнает, что я изо всех сил старалась приготовить тебе завтрак, а ты к нему даже не притронулся? До обеда больше ничего не получишь. Только хорошим мальчикам полагается шоколадное печенье.
– Попалась, мама! – Тэм торжествующе раздавил пустую скорлупу. – Я каждый раз тебя обманываю, правда?
Заверив малыша, что он самый лучший на свете обманщик, я легонько обняла его, а он в ответ звучно поцеловал меня в щеку, после чего поскакал к своей сестре, которая деловито опустошала ящик с игрушками. Я вновь взглянула на часы. Почти четверть десятого. Миссис Гигантс опаздывала. Наверняка это противоречит уставу АДРЧФ. Я наливала себе чай, когда раздался стук в дверь и низкий, хриплый голос возвестил:
– Всем доброе утро.
Миссис Гигантс оказалась женщиной вполне под стать своей фамилии, основательной. Рост под метр девяносто, унылое лошадиное лицо и походка Командора. Эбби и Тэм юркнули за кресло-качалку. Джонас ограничился нечленораздельным приветствием и уткнулся в чашку. Фредди сдавленно булькнул, едва удержавшись от смеха.
– Миссис Гигантс! – Теперь дети повисли у меня на ногах, так что я засеменила навстречу новой помощнице словно актриса, пробующаяся на роль в «Мадам Баттерфляй». – Я так рада, что вы пришли!
– Прошу прощения за опоздание. – Глубоко посаженные глазки деловито обежали царящий на кухне хаос. – Плохо спала ночью. – Сумка со стуком опустилась на пол. Я отчетливо уловила звяканье бутылок, миссис Гигантс, очевидно, тоже. – Не беспокойтесь, миссис Хаскелл, это не спиртное, а микстура. Я вообще не пью и отродясь не пила. Просто у меня сегодня жуткая головная боль. Со мной такое случается время от времени. Врачи говорят – сосуды.
– Господи!
Я уже собиралась предложить ей отправиться домой и лечь в постель, а ко мне зайти в другой день, но, по всей видимости, миссис Гигантс была сделана из крепкого материала. Не успела я открыть рот, как она содрала с себя фланелевое пальто, словно кожуру с банана, метнула его на вешалку рядом с дверью в сад и засучила рукава.
– Как насчет чашки чая? – неуверенно предложила я.
– Премного благодарна, миссис Хаскелл. – Слова с таким грохотом слетали с ее губ, что Эбби в испуге прижалась к колену Фредди. – Но я пришла сюда не отдыхать. «Тяжелый труд – здоровое тело» – вот мой девиз.
Одним могучим движением миссис Гигантс сгребла со стола всю посуду. Чашки тревожно звякнули, но все в целости и сохранности переместилось в раковину.
– Да это не женщина, а автопогрузчик!
Возможно, Фредди думал, что произнес эти слова шепотом, но его голос, словно баскетбольный мяч, ударил меня по голове.
– Все это чертовски здорово, но я не желаю, чтобы в моей комнате что-либо трогали! – проворчал Джонас, шевеля усами.
– Вы слышали, миссис Гигантс? – весело прощебетала я. – О комнате мистера Фиппса можете не беспокоиться. Он любит убирать ее сам.
– Боится, что наткнетесь на картинки с голыми девочками, – встрял неуемный Фредди.
– Будь вы на моем месте, постоянно бы натыкались на такие вещи, от которых глаза на лоб лезут, – скорбно пророкотала миссис Гигантс, перекрывая звук льющейся из крана воды. – А уж держать рот на замке – не самый большой труд.
– Но здесь вы среди друзей. – Фредди кинул мне Эбби и подкрался к локтю миссис Гиганте, дабы ослепить ее обворожительной улыбкой. – Откройте нам свою душу, поведайте, что происходит в Читтертон-Феллс, когда двери домов в деревушке закрываются и…
Раздался оглушительный треск. К великому моему сожалению, это была вовсе не тарелка, которую миссис Гигантс разбила о голову моего несносного кузена. Шум произвела швабра – наша новая работница наступила на нее, и деревяшка приказала долго жить..
– Миссис Гигантс, – взмолилась я, – не обращайте на Фредди внимания! Он такой балбес…
– Все в порядке, миссис Хаскелл, я всегда говорю, что надо воспринимать мир таким, каков он есть. А теперь не соблаговолите ли показать, где тут у вас что. – Голос ее по-прежнему сохранял похоронную заунывность. – Я в любом доме могу работать с закрытыми глазами. Так что вы можете заниматься своими делами. У вас с малышами, наверное, нет времени подолгу глазеть в окошко. – Она наградила Эбби и Тэма неким подобием улыбки.
Раз пятьдесят извинившись перед миссис Гигантс за беспорядок в доме, я согласилась на милостивое предложение Фредди забрать детей до обеда к себе в коттедж. Джонас надел куртку, нахлобучил на голову неизменную вязаную шапчонку и шаркающей походкой вышел в сад, предоставив мне в одиночку выбираться из-под пяты миссис Гигантс.
Я потерянно выглянула в холл. Дел было по горло, однако, судя по всему, стоит мне приняться за какую-нибудь из комнат, как на пороге тут же возникнет миссис Гигантс и уныло пробасит, что справится сама. Но ведь остается чердак, где я собиралась присмотреть мебель для новой детской!
– Если не вернусь через час, снаряди кого-нибудь на поиски, – приказала я Руфусу, нашему пустоголовому рыцарю. Так мы прозвали средневековые доспехи, охранявшие парадную дверь.
Поднявшись на верхний этаж, я свернула к узенькой лестнице, которая заканчивалась у маленькой дверцы. С детства терпеть не могу темных углов. А вдруг из темноты вынырнет мерзкая тварь без лица, липкими лапами зажмет мне рот, чтобы не закричала, и… Я поежилась, строго сказала себе: «Нет в Мерлин-корте никаких липких тварей!» – и продолжала в нерешительности топтаться у лестницы. Тут что-то мягкое коснулось моих ног. Я подпрыгнула.
– Ну спасибо, дружок!
Водворив на место сердце, ухнувшее на дно желудка, я нагнулась и подхватила на руки Тобиаса. Не обращая внимания на недовольную гримасу, я чмокнула кота в холодный нос и решительно затопала наверх. Толкнув дверцу, нагнулась и пролезла в черный проем. Споткнувшись несколько раз, я нащупала свисавший с потолка шнур. Вспыхнул тусклый свет. Лампа освещала лишь крошечный пятачок у самой двери, дальше царила непроглядная тьма. Тобиаса, в отличие от меня, все устраивало. Он нетерпеливо заелозил у меня в руках, спрыгнул на пол и скрылся за грудой коробок и чемоданов.
Я понятия не имела, что за хлам хранится на чердаке, если не считать двух-трех коробок с одеждой эпохи моей беременности. Наверное, следовало сделать доброе дело и отправить одежду в какую-нибудь благотворительную организацию, но я сразу же вспомнила о своей подруге Фриззи Таффер. Через неделю после того, как она набралась духу избавиться от всей одежды, накопившейся за три беременности, Фриззи обнаружила, что аист этим не ограничился и приволок еще один подарочек. Я тогда не знала, то ли жалеть бедную Фриззи, то ли завидовать.
Порой мне действительно хотелось еще одного ребенка. Пробираясь между коробками, за которыми исчез Тобиас, я разглядела силуэты высоких детских стульчиков, зажатых между шкафом и комодом. Когда-то на них сидели близнецы. Внезапно мне до боли захотелось прижать к себе младенца, вновь ощутить его особенное нежное тепло, втянуть в себя чудесный запах новорожденного. Наверное, весна виновата. Деревья зеленеют, и распускаются цветы. А птицы вьют гнезда. Как бы то ни было, одернула я себя, сейчас не время воображать себя праматерью-землей.
И без младенца забот хватает. За Тэмом и Эбби нужен глаз да глаз, Джонас слабеет с каждым днем, да и в ресторане Бена дела идут из рук вон плохо. Так что не худо бы мне вспомнить о своей профессии и заняться делом. Я дизайнер по интерьерам, и, к слову сказать, совсем неплохой. Кларисса Уитком, совсем недавно поселившаяся в Читтертон-Феллс, сказала, что ей требуется помощь в оформлении дома. Еще несколько человек заикались о чем-то подобном. Хотя, конечно, самый солидный куш можно было бы отхватить, если взяться за переделку Помрой-холла согласно вкусам новой хозяйки. Сэр Роберт, владелец Помрой-холла, надумал жениться и выбор свой остановил на миссис Морин Давдейл, влюбленной в него с детсадовского возраста.
Я добралась до центра чердака, дернула за пыльное покрывало и обнаружила под ним колыбель – прелестную вещицу из орехового дерева, с резными херувимами в изголовье. Мне ее прислал знакомый торговец антиквариатом, когда я была беременна. Опустившись на колени, я одним пальцем толкнула колыбель, и та бесшумно закачалась, словно убаюкивая невидимого младенца. Когда родилась двойня, мы с Беном не могли допустить, чтобы только один из наших отпрысков лежал в королевской роскоши, поэтому в местном универмаге обзавелись двумя безликими кроватками, а колыбель снесли на чердак.
Возможно, она еще пригодится, подумала я, заботливо накидывая на колыбель покрывало. А пока у меня есть занятие, способное удовлетворить ненасытный материнский инстинкт, – надо найти мебель для Эбби и Тэма. Но, сделав пару шагов, я застыла как вкопанная. Рядом со мной кто-то стоял. Я чувствовала, как его тень отпечаталась у меня на спине. Сердце мое колотилось подобно загнанной кляче, коленки превратились в кисель, но я все же нашла в себе силы скосить глаза. И в следующий миг развернулась и едва не оказалась погребенной под манекеном, который навзничь шмякнулся рядом со мной. Обогатив родной язык несколькими новыми ругательствами, я отступила к ветхому креслу, плюхнулась в него и тотчас получила доказательство, что я не такая уж толстокожая, как мне всегда казалось. Выпирающая пружина сладострастно вонзилась в зад. Я подскочила как ужаленная, пытаясь устоять на ногах, ухватилась за кособокую этажерку, и рука коснулась чего-то мягкого. Переведя дух, я взглянула на находку. Книжица в зеленом бархатном переплете.
Все страхи и чертова пружина мигом были забыты. Что это? Дневник? Я осторожно открыла книжицу. На первой странице было выведено: «Абигайль Грантэм». Абигайль! Хозяйка Мерлин-корта, в честь которой мы назвали ресторан Бена, добрый ангел нашего дома. К великому моему разочарованию, это оказался не дневник, а свод советов по ведению домашнего хозяйства. Впрочем, тоже интересно! Я пробралась к двери, поудобнее устроилась под тусклой лампой и принялась листать страницы с лихорадочным любопытством, характерным скорее для подростков, разглядывающих неприличные картинки, чем для солидной матери семейства.
– Послушай, Тобиас, – крикнула я в темноту, – «Столовые приборы следует чистить древесным углем. Если рукоятки из слоновой кости пожелтели от частого мытья, их надо потереть наждачной бумагой».
Замечательно! Мне страстно захотелось родиться в добрые старые времена, когда готовые чистящие средства не превратили работу по дому в пустяковое занятие. «Для чистки мраморных поверхностей берется четыре унции соды, две унции толченой пемзы и две унции очищенного мела. Тщательно перемешивается, добавляется достаточное количество воды, втирается в мрамор, а затем смывается водой с мылом».
Перевернув несколько страниц, я радостно воскликнула:
– Тут и рецепт приготовления мебельной политуры!
А вот еще лучше: «Для удаления пятен крови надо приготовить жидкую массу из крахмала и воды. Нанесите ее на загрязненную поверхность. Когда масса высохнет, удалите крахмал щеткой. После двух-трех раз исчезнут даже самые въевшиеся пятна».
Дальше Тобиас слушать не пожелал. Я же собиралась перевернуть еще одну страницу, когда раздался сильный стук, за которым последовал звук разбившегося фарфора или стекла. Мое сердце заухало словно гидравлический молот, когда я представила себе близнецов с окровавленными лицами и руками. Опрометью слетев вниз и ринувшись в направлении звука, у спальни Джонаса я притормозила. Дверь была открыта. Миссис Гигантс, уперев руки в необъятные бока, разглядывала осколки зеркала, несколько мгновений назад висевшего на стене. Мне пришлось закусить губу, чтобы не осчастливить мир парочкой новых проклятий.
– Это так не похоже на меня. – Миссис Гигантс повернулась ко мне. – Любой член АДРЧФ может письменно подтвердить, миссис Хаскелл, что неловкость мне не свойственна. Ни одной расколотой чашки за все двадцать два года успешной карьеры в Помрой-холле. Покойная леди Китти, которой нелегко было угодить, называла меня домработницей своей мечты. И я уверена, что новая жена сэра Роберта, Морин Давдейл, скажет то же самое. Хотя, как вы можете заметить, – миссис Гигантс расправила могучие плечи, – это вряд ли послужит сильным доводом, поскольку мы с ней подруги с детства.
Она понурила лошадиную голову.
– Вы не должны расстраиваться. Всякое бывает, разве не так?
– Спасибо на добром слове, миссис Хаскелл. – Миссис Гигантс отступила от осколков, выудила из-под груды тряпья веник с совком. – Если поглядеть с практической точки зрения, миссис Хаскелл, лучшие времена для этого зеркала давно миновали. На распродаже за него не выручить и пяти пенни. Мутное, все в пятнах. Да и если на то пошло, размер не самый удобный. Зараз разве что кончик носа увидишь… – Я понимала, что миссис Гигантс говорит это для самоуспокоения, но все равно ощутила приступ раздражения, особенно когда она прибавила: – Я бы чувствовала себя гораздо хуже, имей эта стекляшка хоть какую-нибудь ценность.
Я знала, сколь ценным это зеркало было для Джонаса. Он получил его в подарок от матери, когда ему было девять лет. Возможно, понимая, что они недолго еще пробудут вместе, она сказала сыну, что если он вдруг почувствует себя одиноким, то стоит ему только взглянуть в зеркало, и он увидит там ее. Будучи достаточно взрослым, Джонас догадался, что она имеет в виду их сходство. А вскоре девятилетний мальчик стоял у окна второго этажа и смотрел, как поднимают на катафалк гроб матери. Впоследствии он сделал открытие – если стоять перед зеркалом и смотреть на него под определенным углом, чуточку прикрыв глаза, то в прозрачной глубине можно увидеть женскую фигуру. Иногда мать возилась на кухне, в большом белом фартуке. Но чаще всего он видел, как она бежит по саду, а в синее небо навстречу солнцу взмывает воздушный змей.
Я смотрела, как миссис Гигантс топчется, сметая осколки, и слезы наворачивались на глаза. Слабое утешение, но хотя бы раму удастся сохранить.