– Да он просто дурачился.
– Я тоже так подумала, но тетя без того уже вне себя из-за истории с моими волосами. Том всерьез побаивается, что она прикончит Резвушку. Вчера я добрый час успокаивала тетушку Этель… Она решила пуститься на хитрость и поселиться с нами, пока Резвушка не съедет.
– Беда не приходит одна, – посочувствовала я.
– Право, Элли, в обычных обстоятельствах я бы с радостью ее приняла. Тетушка, можно сказать, воспитала меня, и я прощаю ей, когда она ни с того ни с сего начинает орать как заведенная, но во всем естъ хорошие стороны – дети после ее воплей ходят ниже травы тише воды, а соседи и вовсе вымирают… Тут еще миссис Корнишон…
– А что с ней?
Я свернула на Роберт-роуд.
– Все из-за Доун, несносная девчонка! Вы не поверите, она обвинила миссис Корнишон в том, что та раздела догола всех ее кукол и похитила наряды. Да на что уборщице эти куклы? Я не знала, куда глаза девать. Покраснела до корней волос… которых пока еще нет.
– А миссис Корнишон рассердилась?
– До нее, как всегда, дошло не сразу, но и она вспылила, когда Доун предложила обыскать ее сумку. А кто бы не вспылил? Я думала, что мне придется извиняться до Судного дня. Прямо от нас бедная миссис Корнишон отправилась убираться в домик викария.
– И вы так и не осмотрели ее сумку?
– Разумеется, нет!
– И миссис Корнишон не настаивала, чтобы вы проверили?
– Скажи она хоть слово, я бы умерла на месте от стыда.
Мы были уже на Китти-стрит. У калитки своего сада Фриззи ахнула:
– Господи, тетя Этель уже ждет меня! По крайней мере с Резвушкой я не чувствую себя соплячкой. Временами мне кажется, что я старше Резвушки на сто лет.
– Я очень сочувствую вам, Фриззи.
– Бог наказал меня за мои коварные планы в «Темной лошадке»…
Тут бы мне и спросит насчет шантажиста. Хотя, если бы охотник за легкими деньжатами запустил в нее свои когти, эта беда оказалась бы на первом месте в длинном списке несчастий Фриззи. Зачем пугать ее заранее? Возможно, негодяй не имеет ни малейшего представления о том, что и Фриззи замешана в заговоре против свекровей. С другой стороны, он мог подумать, что, не имея чем заплатить, Фриззи в отчаянии предпочтет пойти в полицию и испортит ему всю малину.
Так или иначе, время я упустила. Тетя Этель уже открыла дверь моей машины и сграбастала у Фриззи все сумки.
– Фриззи, малышка моя! Уж как я волновалась! Бегаю по улице взад-вперед, спрашиваю у людей, не видел ли кто мою деточку!
– Ну что ты, тетя, к чему так волноваться. – Фриззи выбралась из машины. – Моя подруга Элли Хаскелл подвезла меня от магазина.
– Вот добрая душа!
Тетушка Этель согнулась чуть не вдвое, чтобы заглянуть в машину. Физиономия ее словно побывала в боксёрском матче из пяти раундов. Правое веко до конца не поднималось, а нос был переломан вдоль и поперек. Огромными сумками Фриззи она поигрывала так, словно они были набиты сахарной ватой.
– Здравствуйте, как поживаете? – прошептала я.
– Подружка моей малышки – моя подружка! – Тетя Этель одарила меня улыбкой, в которой не хватало половины зубов. – Бедняжечке пришлось несладко в последнее время. У меня аж пена ртом пошла, как я услыхала про ее красивые локоны. Но ничего, не извольте беспокоиться. Не я буду, если не накидаю плюх Беатрис Таффер, а нет, так еще как-нибудь изведу. А когда разделаюсь с ней, и юную Доун научу любить родителей! Никому не позволю топтать сапогами мою малышку. Она у меня всегда слабенькая была.
– Так рада познакомиться с вами…
Наверное, я понравилась тете Этель, потому что она не дала мне кулаком в зубы, а просто захлопнула дверцу машины так, что я сразу оказалась посреди проезжей части. Фриззи с любимой тетушкой долго махали мне вслед. Я прибавила газу, хотя туман начал сгущаться и клубился, как пар из ведьминого котла. Кстати, о ведьмах. Бедная миссис Корнишон! Жизнь поденщицы весьма печальна.
Сознавая, что гнев леди Китти будет ужасен, я все же решила сначала отыскать проклятое дерево с дуплом. Вот и оно – могучий дуб возле Помрой-Мэнор, кусты вокруг гиганта склонились, как придворные, ожидающие приказаний властителя.
Надо отдать шантажисту должное – трудно было найти лучшее место. Я быстренько сунут конверт с четырьмя купюрами по пятьдесят фунтов в крохотную норку у подножия дерева. Потом пришлось долго отряхивать юбку, мне все казалось, что меня запачкало невидимое Зло. Усевшись за руль, я была очень рада, что не выключила зажигание: дрожащие руки не смогли бы повернуть ключ.
Подъезжая к Помрой-Мэнор, я уговаривала себя, что на ближайшее время моя душа может быть спокойна… до следующего звонка шантажиста. А тогда я ему отвечу, что в первый раз он застал меня врасплох, но больше я платить не буду. Пусть себе идет в полицию. Там рассмеются ему в лицо. Моя Мамуля жива-здоровехонька, да и остальные не торопятся очутиться в гробу.
Помрой-Мэнор стоит в небольшой рощице. В таких, наверное, Генрих Восьмой встречался со своей Анной Болейн. Дом – веселый малый из красного кирпича, игриво подмигивающий окошечками. Но сад меня разочаровал. Кусты и деревья, постриженные под ноль, вытянулись во фрунт, цветы, казалось, боялись шевельнуть лепестком. Поставив машину на подъездной дорожке, выскобленной, как обеденный стол, я поднялась по выбеленным ступеням и позвонила.
Не успела я пригладить растрепанные волосы, как леди Китти самолично распахнула дверь и провела меня в холл, обшитый мореным дубом. Не одно поколение пьяных баронов и маркизов пировало тут.
– Наконец-то вы приехали, Элли!
– Прошу прощения за опоздание, – пролепетала я, – встретила знакомую, которую пришлось подвезти домой…
– Если бы вы ездили на велосипеде, моя дорогая, вам не пришлось бы никого подвозить. Надо делать правильный выбор и нести наказание за неправильный.
– Как всегда, вы правы.
– Пойдемте! – Она рысью погнала меня в столовую. – Хобсон приготовил кровяной пудинг. Надеюсь, вы его любите. Поторопитесь, пожалуйста. Папочка Бобби и Памела ждут… Садитесь, Элли, а я раздам еду.
– Здравствуйте. Как приятно снова вас видеть.
Памела и виду не подала, что мы не просто случайные знакомые. Можно было подумать, будто пьяный заговор в «Темной лошадке» и наша вчерашняя телефонная беседа – не более чем галлюцинация.
– Папочка Бобби, это Элли Хаскелл из Мерлин-корта.
– Не может быть!
– Рада познакомиться с вами, сэр Роберт!
– Аналогично, моя дорогая!
Сэр Роберт, краснолицый крупногабаритный джентльмен, страдал тиком левого глаза, который многократно усилился, когда леди Китти плюхнула на тарелку ломоть кровяного пудинга с порцией овощной размазни. Хозяйка Помрой-Мэнор превосходно исполняла роль матроны из простонародья, которая первым делом обслуживает кормильца, дабы он поскорее вернулся к плугу или наковальне. Правда, у меня имелись глубокие сомнения в том, что таланты сэра Роберта простираются дальше чистки дуэльных пистолетов.
С отвратительным чавканьем на мою тарелку приземлился кусок пудинга. Оделив кушаньем себя и Памелу, леди Кигти уселась за стол и скомандовала:
– Ешьте!
Я открыла было рот, чтобы отважно соврать, будто без ума от кровяных пудингов, но все, склонив головы, уже дружно шваркали вилками по фарфору. Неужели в Помрой-Мэнор трапезы всегда проходят в полном молчании? Пусть сэр Роберт не осмеливается в присутствии супруги издавать членораздельные звуки, но ведь саму леди Китти молчальницей отнюдь не назовешь, да и у Памелы язык без костей. Или это я причина похоронного молчания? А может, все семейство поклялось молчать за столом, нарушая обет, только чтобы попросить соли или перцу?
Гоняя пудинг по тарелке, я оглядела столовую. Когда-то комната была очень красива, с витражами и сводчатыми потолками, но чья-то твердая рука превратила ее в коробку с пластиковыми подвесными потолками и современной утилитарной мебелью, купленной на распродаже.
– Кому добавки?
Леди Китти воздела половник, но сэр Роберт и Памела судорожно качнули головами, и я отважилась последовать их примеру.
– Теперь можете говорить, Элли! – Леди Китти не то улыбнулась, не то скривилась. – Я не позволяю болтать за столом, это вредит пищеварению. Я всегда повторяю: очистил кормушку – включай болтушку. Правильно, Папочка Бобби? И никаких газет за столом, верно?
– Никаких, дорогая.
– Мы обсудим ярмарку, Элли, когда съедим шарлотку – Леди Китти поднялась из-за стола и стала собирать пустые тарелки. – Кому хорошенький кусочек?
– Я сыта, – быстро ответила Памела.
– Это не аргумент, милочка. Надо питаться как следует, если мы хотим, чтобы в один прекрасный день у тебя в животе завелся наследник рода Помроев.
– Да, Мамочка Китти.
– To-то же!
Леди Китти приволокла противень с шарлоткой и кувшин молочного соуса. И то и другое оказались восхитительны, но леди Китти не позволила беспринципно посмаковать угощение. Стоило нам положить ложки, как хозяйка тут же вскочила и налила всем по стакану молока, невзирая на вялые протесты.
– Никакого чая после еды! – отрубила леди Китти. – Правильно, Папочка Бобби?
– Да, дорогая.
– Вредно для желудка! – Леди Китти удовлетворенно похлопала себя по основательному животу и выудила из-под своей салфетки исписанный лист бумаги. – Вот перечень оборудования и припасов, которые понадобятся нам для ярмарки, Элли, вместе с расценками на аренду и покупку. Самая дорогая покупка – трибуна для награждения, но никуда не денешься: нам нужна новая. Нельзя же ударить в грязь лицом перед кузеном Папочки Бобби! Достопочтенный Джордж Клайсдейл будет вручать «Марфу». Оч-чень представительный мужчина. – Леди Китти мечтательно вздохнула. – Он не только весьма преуспел со своими виноградниками во Франции, но и умудрился сохранить шевелюру в неприкосновенности.
– Замечательно! – Я старалась не смотреть на лысую макушку сэра Роберта.
Памела осмелилась поднять голову.
– Мамочка Китти, я помню, вы как-то говорили, что, будь у него хоть на пенни патриотизма, дядя Джордж перенес бы свои виноградники в Англию.
– Во-первых, это было до того, как мы с ним поговорили, к тому же он обещал построить у нас завод по разливу вин. – Ее светлость пригвоздила дерзкую невестку взглядом и передала мне ручку. – Подпишите эту страничку, Элли, и с делами покончено.
– Неужели мы исчерпали повестку дня?
– Полностью! – Леди Китти следила, как я пытаюсь превратить кляксу в гигантскую точку. – У меня все под контролем. Как всегда. А теперь, если Папочка Бобби и Памела перейдут в гостиную поболтать, я вымою посуду.
– Могу я вам помочь? – спросила я, надеясь принести хоть какую-то пользу.
– Лучше я сама, милочка, тем более что сегодня я чищу плиту. У меня на каждый день запланирована определенная работа и…
Леди Китти умолкла, но не столько из-за моего удивления, сколько потому, что голова сэра Роберта внезапно упала на стол, расплескав нетронутый стакан молока и перевернув солонку.
Памела взвизгнула. Когда и это не воскресило сэра Роберта, я вскочила, намереваясь сделать ему искусственное дыхание. Мамуля говорила, чю Пусе это помогло. Леди Китти и ухом не повела.
– Не надо потакать его капризам, Элли! – Недрогнувшей рукой она собрала тарелки. – Впавший в детство старый дурак пытается привлечь к себе внимание. У меня вот высокое давление, но от этого никто еще не умирал, так ведь? И надо жить, невзирая ни на что! Поэтому я пойду мьпъ посуду, а вы, девушки, проследите, чтобы сэр Роберт не наделал глупостей и не подавился собственным языком.
Чтобы продемонстрировать свое великодушие, леди Китти походя потрепала сэра Роберта по голой макушке и выплыла из столовой. Стоило ей выйта, как сэр Роберт слегка приоткрыл один глаз и прохрипел:
– Боже, избави меня от этой женщины! А? Что?
– Ах, Папочка Бобби, так вы просто притворялись?! – обрадованно вскрикнула Памела.
– Я решил, дорогая, что нам не мешает показать твоей подруге миссис Элли Хаскелл, что твоя свекровь – бессердечное чудовище. Нечасто нас посещают беспристрастные свидетели. А я знаю, что на свете нет ничего лучше, чем молодая красивая девушка, которая скажет в мою защиту несколько добрых слов, когда в Олд-Бейли меня будут судить за то, что я в порядке самообороны пристукнул старуху. А? Что?
– И озорник же вы?
Памела кокетливо улыбнулась свекру. Я онемела.
– Ты права, дорогая. Пойду-ка спрячусь в своей комнате.
Из кухни донеслось громыхание сковороды, сэр Роберт нервно дернулся, быстро распрощался и удрал.
– Он все храбрится, бедняжка! Вы сами видите, как терзается его душа! – Памела явно разделяла страсть сэра Роберта к бульварной литературе. – Если он умрет (лучше сказать – когда он умрет, поскольку все мы когда-нибудь умрем), я останусь на съедение Мамочке Китти.
– А вы не можете найти себе отдельную квартирку?
– У нас нет денег. Мамочка Китти конфискует всю зарплату Аллана и выдает ему только на мелкие расходы. И как раз об этом я хотела с вами поговорить.
Памела прокралась к двери и выглянула в коридор, потом вернулась к столу.
– Что-то случилось?
Ее больше карие глаза подернулись слезами.
– Мне надо одолжить где-нибудь денег, а я даже не знаю у кого.
– Вас шантажируют?
– Элли, как вы догадались?!
– Проще простого! Вчера мне позвонили по телефону и потребовали заплатить двести фунтов в обмен на молчание о подслушанном в «Темной лошадке» разговоре.
– Это когда мы говорили про то, как убить свекровей?
– А о чем же еще?
– Но меня шантажируют не этим! Со мной это началось с тех самых пор, как я вышла замуж за Аллана. Вы уже знаете, что я выиграла конкурс пирогов, – она откинула прядь со лба дрожащей рукой, – но только мы с Алланом знали, что не мои руки испекли пирог, призом за который стал мой Прекрасный Принц.
– Не ваши?! – От изумления мой голос сорвался на писк, и я поспешно прикрыла рот рукой.
– Я никудышная повариха. Я сходила с ума от мысли, что нас с Алланом могут навсегда разлучить, пока не вспомнила про свою тетушку Герту. Она профессиональная кондитерша в Норидже. Свои замороженные пироги она поставляет в крупнейшие супермаркеты. Узнав, что это вопрос жизни или смерти, тетушка предложила испечь для меня этот знаменитый яблочный пирог. В день конкурса она прокралась в Читтертон-Феллс с пирогом под мышкой. Мы с ней шептались у открытого окна в гостиной, и я не сразу сообразила, что в саду кто-то прячется, но мне и в голову не пришло, что дело пахнет шантажом. А потом, когда начались телефонные звонки, я даже не слишком испугалась. Сперва требования были умеренные: несколько фунтов, и все. Но постепенно аппетит у мерзавца рос, мои девичьи сбережения кончились. У меня нет драгоценностей на продажу, а всякий раз, когда я заговариваю о том, чтобы пойти работать, Мамочка Китти начинает биться в истерике. Место невестки – дома, у нее под каблуком.
– И сколько требует наш общий друг? – поинтересовалась я.
– Двести фунтов.
– По крайней мере у него нет любимчиков и он требует со всех поровну.
– Элли, вы можете одолжить мне эти деньги?
– Шантаж никогда не кончится.
– Кончится, будьте покойны! Я должна найти выход. – Памела решительно сжала губы. – Больше я так жить не могу! Только одолжите мне деньги в последний раз.
Я вытащила из сумки чековую книжку и выписала чек на двести фунтов.
– А он ничего не говорил вам насчет заговора против свекровей?
– Пока нет.
– Вот и молитесь, чтобы он не вспомнил про вас еще и в связи с этим. – Я спрятала ручку и поднялась. – Мы еще увидимся.
– А вам уже пора?
Памела проводила меня до дверей, хвостики ее уныло поникли на плечах. Мне стало жалко бедняжку – как ей, должно быть, неуютно в этом доме, начисто лишенном индивидуальности.
– Мне действительно пора. – Я обняла Памелу и спустилась по ступеням в клубы густого тумана. – Передайте леди Китти, что я не хотела отвлекать ее от чистки духовки. Кстати, как вам удалось столько времени водить ее за нос, прикидываясь замечательной поварихой?
– Без проблем! – хихикнула Памела. – Мамочка Китти и близко не подпускает меня к плите.
– Она в своем репертуаре…
Ничего удивительного, что я долго ходила кругами, прежде чем обнаружила свою машину. Но на этом мои злоключения не закончились. Деревья выскакивали из тумана в самых неожиданных местах, и я радовалась, что успела оставить деньги в дупле. Долго бы я его сейчас искала! Туман все сгущался и сгущался, обхватывал машину ватными лапами. Какое-то время я благоразумно плелась за услужливым автомобильчиком, пока не настало время расстаться с проводником у подножия Скалистой дороги. До дома оставалось совсем немного, как-нибудь доберусь. Недаром же я хвасталась направо и налево, что по Скалистой дороге проеду и с завязанными глазами. И кто только дергал меня за язык! Вот и настал час расплаты за бахвальство.
Сердце мое рвалось домой, как всегда бывает, когда кажется, что бензин на исходе, но на сей раз взял верх разум, и я улиткой ползла вдоль обрыва, преодолевая поворот за поворотом. Каждый знакомый валун в тумане казался лучшим другом. Автобусная остановка материализовалась из белесого небытия одиноким и пустынным островком цивилизации. Видимость не превышала двух дюймов, и я была уверена, что машина крепко зажмурила фары от страха, пока мы въезжали на вершину холма, вот почему на подъезде к дому викария я решила, что душераздирающий визг издала именно она.
Но вопль раздался снова. Кто-то кричал в тумане, и причина была серьезнее, чем потерянная корзина с провизией. Я ударила по тормозам, выскочила из машины и на ощупь помчалась к источнику крика.
– Держитесь, я иду!
– Сюда!
– Не двигайтесь!
Мне самой впору было последовать этому совету, потому что в этот миг я едва не рухнула в пропасть. В этом случае я наверняка раздавила бы несчастную, которая притулилась на узеньком выступе в десяти футах подо мной.
– Как же я вам рада, миссис Хаскелл! – выдохнула Бриджет Шип. – Нет у вас сигаретки, нервы успокоить?
Глава пятнадцатая
– Я тоже так подумала, но тетя без того уже вне себя из-за истории с моими волосами. Том всерьез побаивается, что она прикончит Резвушку. Вчера я добрый час успокаивала тетушку Этель… Она решила пуститься на хитрость и поселиться с нами, пока Резвушка не съедет.
– Беда не приходит одна, – посочувствовала я.
– Право, Элли, в обычных обстоятельствах я бы с радостью ее приняла. Тетушка, можно сказать, воспитала меня, и я прощаю ей, когда она ни с того ни с сего начинает орать как заведенная, но во всем естъ хорошие стороны – дети после ее воплей ходят ниже травы тише воды, а соседи и вовсе вымирают… Тут еще миссис Корнишон…
– А что с ней?
Я свернула на Роберт-роуд.
– Все из-за Доун, несносная девчонка! Вы не поверите, она обвинила миссис Корнишон в том, что та раздела догола всех ее кукол и похитила наряды. Да на что уборщице эти куклы? Я не знала, куда глаза девать. Покраснела до корней волос… которых пока еще нет.
– А миссис Корнишон рассердилась?
– До нее, как всегда, дошло не сразу, но и она вспылила, когда Доун предложила обыскать ее сумку. А кто бы не вспылил? Я думала, что мне придется извиняться до Судного дня. Прямо от нас бедная миссис Корнишон отправилась убираться в домик викария.
– И вы так и не осмотрели ее сумку?
– Разумеется, нет!
– И миссис Корнишон не настаивала, чтобы вы проверили?
– Скажи она хоть слово, я бы умерла на месте от стыда.
Мы были уже на Китти-стрит. У калитки своего сада Фриззи ахнула:
– Господи, тетя Этель уже ждет меня! По крайней мере с Резвушкой я не чувствую себя соплячкой. Временами мне кажется, что я старше Резвушки на сто лет.
– Я очень сочувствую вам, Фриззи.
– Бог наказал меня за мои коварные планы в «Темной лошадке»…
Тут бы мне и спросит насчет шантажиста. Хотя, если бы охотник за легкими деньжатами запустил в нее свои когти, эта беда оказалась бы на первом месте в длинном списке несчастий Фриззи. Зачем пугать ее заранее? Возможно, негодяй не имеет ни малейшего представления о том, что и Фриззи замешана в заговоре против свекровей. С другой стороны, он мог подумать, что, не имея чем заплатить, Фриззи в отчаянии предпочтет пойти в полицию и испортит ему всю малину.
Так или иначе, время я упустила. Тетя Этель уже открыла дверь моей машины и сграбастала у Фриззи все сумки.
– Фриззи, малышка моя! Уж как я волновалась! Бегаю по улице взад-вперед, спрашиваю у людей, не видел ли кто мою деточку!
– Ну что ты, тетя, к чему так волноваться. – Фриззи выбралась из машины. – Моя подруга Элли Хаскелл подвезла меня от магазина.
– Вот добрая душа!
Тетушка Этель согнулась чуть не вдвое, чтобы заглянуть в машину. Физиономия ее словно побывала в боксёрском матче из пяти раундов. Правое веко до конца не поднималось, а нос был переломан вдоль и поперек. Огромными сумками Фриззи она поигрывала так, словно они были набиты сахарной ватой.
– Здравствуйте, как поживаете? – прошептала я.
– Подружка моей малышки – моя подружка! – Тетя Этель одарила меня улыбкой, в которой не хватало половины зубов. – Бедняжечке пришлось несладко в последнее время. У меня аж пена ртом пошла, как я услыхала про ее красивые локоны. Но ничего, не извольте беспокоиться. Не я буду, если не накидаю плюх Беатрис Таффер, а нет, так еще как-нибудь изведу. А когда разделаюсь с ней, и юную Доун научу любить родителей! Никому не позволю топтать сапогами мою малышку. Она у меня всегда слабенькая была.
– Так рада познакомиться с вами…
Наверное, я понравилась тете Этель, потому что она не дала мне кулаком в зубы, а просто захлопнула дверцу машины так, что я сразу оказалась посреди проезжей части. Фриззи с любимой тетушкой долго махали мне вслед. Я прибавила газу, хотя туман начал сгущаться и клубился, как пар из ведьминого котла. Кстати, о ведьмах. Бедная миссис Корнишон! Жизнь поденщицы весьма печальна.
Сознавая, что гнев леди Китти будет ужасен, я все же решила сначала отыскать проклятое дерево с дуплом. Вот и оно – могучий дуб возле Помрой-Мэнор, кусты вокруг гиганта склонились, как придворные, ожидающие приказаний властителя.
Надо отдать шантажисту должное – трудно было найти лучшее место. Я быстренько сунут конверт с четырьмя купюрами по пятьдесят фунтов в крохотную норку у подножия дерева. Потом пришлось долго отряхивать юбку, мне все казалось, что меня запачкало невидимое Зло. Усевшись за руль, я была очень рада, что не выключила зажигание: дрожащие руки не смогли бы повернуть ключ.
Подъезжая к Помрой-Мэнор, я уговаривала себя, что на ближайшее время моя душа может быть спокойна… до следующего звонка шантажиста. А тогда я ему отвечу, что в первый раз он застал меня врасплох, но больше я платить не буду. Пусть себе идет в полицию. Там рассмеются ему в лицо. Моя Мамуля жива-здоровехонька, да и остальные не торопятся очутиться в гробу.
Помрой-Мэнор стоит в небольшой рощице. В таких, наверное, Генрих Восьмой встречался со своей Анной Болейн. Дом – веселый малый из красного кирпича, игриво подмигивающий окошечками. Но сад меня разочаровал. Кусты и деревья, постриженные под ноль, вытянулись во фрунт, цветы, казалось, боялись шевельнуть лепестком. Поставив машину на подъездной дорожке, выскобленной, как обеденный стол, я поднялась по выбеленным ступеням и позвонила.
Не успела я пригладить растрепанные волосы, как леди Китти самолично распахнула дверь и провела меня в холл, обшитый мореным дубом. Не одно поколение пьяных баронов и маркизов пировало тут.
– Наконец-то вы приехали, Элли!
– Прошу прощения за опоздание, – пролепетала я, – встретила знакомую, которую пришлось подвезти домой…
– Если бы вы ездили на велосипеде, моя дорогая, вам не пришлось бы никого подвозить. Надо делать правильный выбор и нести наказание за неправильный.
– Как всегда, вы правы.
– Пойдемте! – Она рысью погнала меня в столовую. – Хобсон приготовил кровяной пудинг. Надеюсь, вы его любите. Поторопитесь, пожалуйста. Папочка Бобби и Памела ждут… Садитесь, Элли, а я раздам еду.
– Здравствуйте. Как приятно снова вас видеть.
Памела и виду не подала, что мы не просто случайные знакомые. Можно было подумать, будто пьяный заговор в «Темной лошадке» и наша вчерашняя телефонная беседа – не более чем галлюцинация.
– Папочка Бобби, это Элли Хаскелл из Мерлин-корта.
– Не может быть!
– Рада познакомиться с вами, сэр Роберт!
– Аналогично, моя дорогая!
Сэр Роберт, краснолицый крупногабаритный джентльмен, страдал тиком левого глаза, который многократно усилился, когда леди Китти плюхнула на тарелку ломоть кровяного пудинга с порцией овощной размазни. Хозяйка Помрой-Мэнор превосходно исполняла роль матроны из простонародья, которая первым делом обслуживает кормильца, дабы он поскорее вернулся к плугу или наковальне. Правда, у меня имелись глубокие сомнения в том, что таланты сэра Роберта простираются дальше чистки дуэльных пистолетов.
С отвратительным чавканьем на мою тарелку приземлился кусок пудинга. Оделив кушаньем себя и Памелу, леди Кигти уселась за стол и скомандовала:
– Ешьте!
Я открыла было рот, чтобы отважно соврать, будто без ума от кровяных пудингов, но все, склонив головы, уже дружно шваркали вилками по фарфору. Неужели в Помрой-Мэнор трапезы всегда проходят в полном молчании? Пусть сэр Роберт не осмеливается в присутствии супруги издавать членораздельные звуки, но ведь саму леди Китти молчальницей отнюдь не назовешь, да и у Памелы язык без костей. Или это я причина похоронного молчания? А может, все семейство поклялось молчать за столом, нарушая обет, только чтобы попросить соли или перцу?
Гоняя пудинг по тарелке, я оглядела столовую. Когда-то комната была очень красива, с витражами и сводчатыми потолками, но чья-то твердая рука превратила ее в коробку с пластиковыми подвесными потолками и современной утилитарной мебелью, купленной на распродаже.
– Кому добавки?
Леди Китти воздела половник, но сэр Роберт и Памела судорожно качнули головами, и я отважилась последовать их примеру.
– Теперь можете говорить, Элли! – Леди Китти не то улыбнулась, не то скривилась. – Я не позволяю болтать за столом, это вредит пищеварению. Я всегда повторяю: очистил кормушку – включай болтушку. Правильно, Папочка Бобби? И никаких газет за столом, верно?
– Никаких, дорогая.
– Мы обсудим ярмарку, Элли, когда съедим шарлотку – Леди Китти поднялась из-за стола и стала собирать пустые тарелки. – Кому хорошенький кусочек?
– Я сыта, – быстро ответила Памела.
– Это не аргумент, милочка. Надо питаться как следует, если мы хотим, чтобы в один прекрасный день у тебя в животе завелся наследник рода Помроев.
– Да, Мамочка Китти.
– To-то же!
Леди Китти приволокла противень с шарлоткой и кувшин молочного соуса. И то и другое оказались восхитительны, но леди Китти не позволила беспринципно посмаковать угощение. Стоило нам положить ложки, как хозяйка тут же вскочила и налила всем по стакану молока, невзирая на вялые протесты.
– Никакого чая после еды! – отрубила леди Китти. – Правильно, Папочка Бобби?
– Да, дорогая.
– Вредно для желудка! – Леди Китти удовлетворенно похлопала себя по основательному животу и выудила из-под своей салфетки исписанный лист бумаги. – Вот перечень оборудования и припасов, которые понадобятся нам для ярмарки, Элли, вместе с расценками на аренду и покупку. Самая дорогая покупка – трибуна для награждения, но никуда не денешься: нам нужна новая. Нельзя же ударить в грязь лицом перед кузеном Папочки Бобби! Достопочтенный Джордж Клайсдейл будет вручать «Марфу». Оч-чень представительный мужчина. – Леди Китти мечтательно вздохнула. – Он не только весьма преуспел со своими виноградниками во Франции, но и умудрился сохранить шевелюру в неприкосновенности.
– Замечательно! – Я старалась не смотреть на лысую макушку сэра Роберта.
Памела осмелилась поднять голову.
– Мамочка Китти, я помню, вы как-то говорили, что, будь у него хоть на пенни патриотизма, дядя Джордж перенес бы свои виноградники в Англию.
– Во-первых, это было до того, как мы с ним поговорили, к тому же он обещал построить у нас завод по разливу вин. – Ее светлость пригвоздила дерзкую невестку взглядом и передала мне ручку. – Подпишите эту страничку, Элли, и с делами покончено.
– Неужели мы исчерпали повестку дня?
– Полностью! – Леди Китти следила, как я пытаюсь превратить кляксу в гигантскую точку. – У меня все под контролем. Как всегда. А теперь, если Папочка Бобби и Памела перейдут в гостиную поболтать, я вымою посуду.
– Могу я вам помочь? – спросила я, надеясь принести хоть какую-то пользу.
– Лучше я сама, милочка, тем более что сегодня я чищу плиту. У меня на каждый день запланирована определенная работа и…
Леди Китти умолкла, но не столько из-за моего удивления, сколько потому, что голова сэра Роберта внезапно упала на стол, расплескав нетронутый стакан молока и перевернув солонку.
Памела взвизгнула. Когда и это не воскресило сэра Роберта, я вскочила, намереваясь сделать ему искусственное дыхание. Мамуля говорила, чю Пусе это помогло. Леди Китти и ухом не повела.
– Не надо потакать его капризам, Элли! – Недрогнувшей рукой она собрала тарелки. – Впавший в детство старый дурак пытается привлечь к себе внимание. У меня вот высокое давление, но от этого никто еще не умирал, так ведь? И надо жить, невзирая ни на что! Поэтому я пойду мьпъ посуду, а вы, девушки, проследите, чтобы сэр Роберт не наделал глупостей и не подавился собственным языком.
Чтобы продемонстрировать свое великодушие, леди Китти походя потрепала сэра Роберта по голой макушке и выплыла из столовой. Стоило ей выйта, как сэр Роберт слегка приоткрыл один глаз и прохрипел:
– Боже, избави меня от этой женщины! А? Что?
– Ах, Папочка Бобби, так вы просто притворялись?! – обрадованно вскрикнула Памела.
– Я решил, дорогая, что нам не мешает показать твоей подруге миссис Элли Хаскелл, что твоя свекровь – бессердечное чудовище. Нечасто нас посещают беспристрастные свидетели. А я знаю, что на свете нет ничего лучше, чем молодая красивая девушка, которая скажет в мою защиту несколько добрых слов, когда в Олд-Бейли меня будут судить за то, что я в порядке самообороны пристукнул старуху. А? Что?
– И озорник же вы?
Памела кокетливо улыбнулась свекру. Я онемела.
– Ты права, дорогая. Пойду-ка спрячусь в своей комнате.
Из кухни донеслось громыхание сковороды, сэр Роберт нервно дернулся, быстро распрощался и удрал.
– Он все храбрится, бедняжка! Вы сами видите, как терзается его душа! – Памела явно разделяла страсть сэра Роберта к бульварной литературе. – Если он умрет (лучше сказать – когда он умрет, поскольку все мы когда-нибудь умрем), я останусь на съедение Мамочке Китти.
– А вы не можете найти себе отдельную квартирку?
– У нас нет денег. Мамочка Китти конфискует всю зарплату Аллана и выдает ему только на мелкие расходы. И как раз об этом я хотела с вами поговорить.
Памела прокралась к двери и выглянула в коридор, потом вернулась к столу.
– Что-то случилось?
Ее больше карие глаза подернулись слезами.
– Мне надо одолжить где-нибудь денег, а я даже не знаю у кого.
– Вас шантажируют?
– Элли, как вы догадались?!
– Проще простого! Вчера мне позвонили по телефону и потребовали заплатить двести фунтов в обмен на молчание о подслушанном в «Темной лошадке» разговоре.
– Это когда мы говорили про то, как убить свекровей?
– А о чем же еще?
– Но меня шантажируют не этим! Со мной это началось с тех самых пор, как я вышла замуж за Аллана. Вы уже знаете, что я выиграла конкурс пирогов, – она откинула прядь со лба дрожащей рукой, – но только мы с Алланом знали, что не мои руки испекли пирог, призом за который стал мой Прекрасный Принц.
– Не ваши?! – От изумления мой голос сорвался на писк, и я поспешно прикрыла рот рукой.
– Я никудышная повариха. Я сходила с ума от мысли, что нас с Алланом могут навсегда разлучить, пока не вспомнила про свою тетушку Герту. Она профессиональная кондитерша в Норидже. Свои замороженные пироги она поставляет в крупнейшие супермаркеты. Узнав, что это вопрос жизни или смерти, тетушка предложила испечь для меня этот знаменитый яблочный пирог. В день конкурса она прокралась в Читтертон-Феллс с пирогом под мышкой. Мы с ней шептались у открытого окна в гостиной, и я не сразу сообразила, что в саду кто-то прячется, но мне и в голову не пришло, что дело пахнет шантажом. А потом, когда начались телефонные звонки, я даже не слишком испугалась. Сперва требования были умеренные: несколько фунтов, и все. Но постепенно аппетит у мерзавца рос, мои девичьи сбережения кончились. У меня нет драгоценностей на продажу, а всякий раз, когда я заговариваю о том, чтобы пойти работать, Мамочка Китти начинает биться в истерике. Место невестки – дома, у нее под каблуком.
– И сколько требует наш общий друг? – поинтересовалась я.
– Двести фунтов.
– По крайней мере у него нет любимчиков и он требует со всех поровну.
– Элли, вы можете одолжить мне эти деньги?
– Шантаж никогда не кончится.
– Кончится, будьте покойны! Я должна найти выход. – Памела решительно сжала губы. – Больше я так жить не могу! Только одолжите мне деньги в последний раз.
Я вытащила из сумки чековую книжку и выписала чек на двести фунтов.
– А он ничего не говорил вам насчет заговора против свекровей?
– Пока нет.
– Вот и молитесь, чтобы он не вспомнил про вас еще и в связи с этим. – Я спрятала ручку и поднялась. – Мы еще увидимся.
– А вам уже пора?
Памела проводила меня до дверей, хвостики ее уныло поникли на плечах. Мне стало жалко бедняжку – как ей, должно быть, неуютно в этом доме, начисто лишенном индивидуальности.
– Мне действительно пора. – Я обняла Памелу и спустилась по ступеням в клубы густого тумана. – Передайте леди Китти, что я не хотела отвлекать ее от чистки духовки. Кстати, как вам удалось столько времени водить ее за нос, прикидываясь замечательной поварихой?
– Без проблем! – хихикнула Памела. – Мамочка Китти и близко не подпускает меня к плите.
– Она в своем репертуаре…
Ничего удивительного, что я долго ходила кругами, прежде чем обнаружила свою машину. Но на этом мои злоключения не закончились. Деревья выскакивали из тумана в самых неожиданных местах, и я радовалась, что успела оставить деньги в дупле. Долго бы я его сейчас искала! Туман все сгущался и сгущался, обхватывал машину ватными лапами. Какое-то время я благоразумно плелась за услужливым автомобильчиком, пока не настало время расстаться с проводником у подножия Скалистой дороги. До дома оставалось совсем немного, как-нибудь доберусь. Недаром же я хвасталась направо и налево, что по Скалистой дороге проеду и с завязанными глазами. И кто только дергал меня за язык! Вот и настал час расплаты за бахвальство.
Сердце мое рвалось домой, как всегда бывает, когда кажется, что бензин на исходе, но на сей раз взял верх разум, и я улиткой ползла вдоль обрыва, преодолевая поворот за поворотом. Каждый знакомый валун в тумане казался лучшим другом. Автобусная остановка материализовалась из белесого небытия одиноким и пустынным островком цивилизации. Видимость не превышала двух дюймов, и я была уверена, что машина крепко зажмурила фары от страха, пока мы въезжали на вершину холма, вот почему на подъезде к дому викария я решила, что душераздирающий визг издала именно она.
Но вопль раздался снова. Кто-то кричал в тумане, и причина была серьезнее, чем потерянная корзина с провизией. Я ударила по тормозам, выскочила из машины и на ощупь помчалась к источнику крика.
– Держитесь, я иду!
– Сюда!
– Не двигайтесь!
Мне самой впору было последовать этому совету, потому что в этот миг я едва не рухнула в пропасть. В этом случае я наверняка раздавила бы несчастную, которая притулилась на узеньком выступе в десяти футах подо мной.
– Как же я вам рада, миссис Хаскелл! – выдохнула Бриджет Шип. – Нет у вас сигаретки, нервы успокоить?
Глава пятнадцатая
– Она могла разбиться насмерть!
Бен даже на следующее утро продолжал мусолить эту очевидную истину. Он лежал на постели в черном шелковом халате, мрачная складка на лбу слегка портила образ героя-любовника, но в целом он выглядел так, словно сошел с обложки журнала.
– Да, любимый.
– Просто чудо, что ты оказалась там вовремя.
– Именно.
– Ты говоришь, она вышла покурить, потеряла ориентацию и чуть не рухнула в пропасть?
– Да, дорогой.
– Просто счастье, что она удержалась на выступе.
– Совершенно справедливо.
– Одно неверное движение – и все было бы кончено! – поведал Бен своим скрещенным щиколоткам, пока я соображала, почему надела брюки задом наперед, а блузку наизнанку. – Несчастная женщина!
Его вздох так меня рассердил, что на моих штанах заело «молнию». Вот и говори потом, что мужья учатся общаться со своими женами. В кои-то веки я не горела желанием поболтать, а моего ненаглядного можно заткнуть разве что подушкой! Тьфу ты, пропасть! Я же поклялась никогда в жизни не питать убийственных мыслей.
При словах «несчастная женщина» я вспомнила Эвдору. Когда я постучала в дверь дома викария и сообщила, что свекровь висит над пропастью, по перепуганному лицу Эвдоры нетрудно было угадать ее мысли. Она наверняка решила, что кара Господня обрушилась на нее за нечестивые мысли. Мы даже не стали говорить о том, что убийственный план насчет Бриджет, выношенный в пивнушке, едва не исполнился тютелька в тютельку. Но мы долго будем помнить, как бежали к обрыву с бельевой веревкой и потом тянули Бриджет наверх. Из-за тумана я почти не видела лица Эвдоры, но понимала, что она почувствовала, когда взяла Бриджет за локоть и повела к дому. Свекровь викарисы скорчилась от боли, хотя и уверяла, что не очень ушиблась при падении.
Эвдора – человек рассудительный и скоро сама поймет, что ни в коей мере не виновата в случившемся. Весь вечер я боролась с искушением позвонить ей и напомнить, что сценарий изощренного убийства Бриджет придумала я, а помогала мне Памела. И только случайно наши фантазии воплотились в жизнь. Однако по зрелом размышлении я пришла к выводу, что лучше дать всей истории помереть естественной смертью, каковая судьба, к счастью, ждет теперь и Бриджет Шип.
– Элли! – Бен соскользнул с кровати и нежно обнял меня за плечи. – У меня для тебя совершенно особенный сюрприз!
– Правда? – Я только что застегнула блузку и теперь думала, что зря потратила время…
– Я решил не ходить утром в ресторан. После всех переживаний тебе требуется крепкое мужское плечо. Поэтому, любимая, я приготовлю тебе эпохальный завтрак: картофель gateau с поджаристой золотистой корочкой, острый сметанный соус и копченого лосося. А потом мы с тобой спокойно погуляем в саду.
– Сад занят.
Я ткнула в окно, за которым фланировали Мамуля и Джонас в компании наших деток.
– Они радуют глаз, – заметил Бен.
– Очень милая пара, – согласилась я. – Ни дать ни взять бабуля с дедулей наслаждаются мирной прогулкой с внуками.
– И своей негаснущей любовью.
– Но это нечестно, они не подходят друг другу! – Я едва не затопала ногами.
– По-твоему, это просто юношеская влюбленность?
– Придется положить этому конец, и немедленно.
– Хочешь, чтобы я снова надрал Папуле уши? – поинтересовался Бен, пока я копалась в шкафу в поисках куртки.
– Предпочитаю сделать это сама. Быть может, женское коварство скорее принесет плоды. Тебе стыдно будет заливаться слезами посреди улицы, а мне нет. А ты оставайся на боевом посту и поддерживай огонь в домашнем очаге.
– Лучше уж поступлю как подлый трус и пойду на работу.
Я послала мужу воздушный поцелуй и побежала вниз, не сказав Бену, как сильно мечтаю, чтобы мой дом вернулся к заведенному порядку до того, как меня свезут на кладбище. Мало того, все мои подруги оказались в том же положении. Сердце мое изболелось за Фриззи, которой теперь приходилось в придачу к Резвушке терпеть еще и тетушку Этель; за Эвдору, которая наверняка в этот самый момент сжигает все свои таблички с надписью «Не курить»; но Памела, конечно, самая беспомощная среди нас. На ее месте я бы восстала против леди Китти, нашла работу и обрела независимость. Но я сама много лет буквально за волосы тащила себя из болота лишнего веса и комплексов неполноценности, поэтому прекрасно ее понимала.
Мамуля, Джонас и близняшки, должно быть, вернулись в дом, потому что в саду я их не встретила. С моей стороны совершенно безответственно было уйти, не попрощавшись с малышами, но я не хотела говорить Магдалине, куда направляюсь. Когда Папуля вернется, у нее не должно быть никаких подозрений, что он сделал это под давлением внешних сил. Бен объяснит, что меня куда-нибудь внезапно вызвали.
В такое прекрасное утро трудно не быть оптимистом. Небо синее, как глазки моих детишек, запах травы – по пятьдесят фунтов за грамм, теплый ветерок ласкает щеки. Проезжая то место, где Бриджет едва не простилась с жизнью, я поежилась, но, увидев саму Бриджет на автобусной остановке в четверти мили от дома, едва не хлопнулась в обморок. Даже после отважных ее заверений в полном здравии я была уверена, что Бриджет Шип лежит в постели, обложенная грелками и пузырями со льдом. Ей нельзя выходить из дому без посторонней помощи!
Едва не отдавив ей ноги, я затормозила и высунула голову, собираясь предложить подвезти. В этот момент, как сказала бы миссис Маллой, я чуть не окочурилась, потому что рука Бриджет сжимала чемоданчик. Будь миссис Шип знаменитой авиатеррористкой, я и то испугалась бы меньше.
– Ей-богу, очень мило с вашей стороны, но я не хочу причинять вам хлопот, – хрипло прошептала свекровь Эвдоры. – Спасибо за все, что вы вчера для меня сделали.
– Следующий автобус придет только через полчаса, – объяснила я, вылезая из машины и запихивая ее чемодан на заднее сиденье. – Садитесь и устраивайтесь поудобнее.
– Хорошая вы девочка. – Она влезла в машину. – Но я не хочу сеять дрязги между вами и Дорой. Она прилегла, а Глэдстон отправился к мяснику, так что я улизнула, ни с кем не попрощавшись.
– Они, наверное, очень огорчатся.
– Да уж! Прошлой ночью Дора уговаривала меня поселиться у них, но очень уж я соскучилась по своим двум комнаткам, где могу смолить сколько влезет, никого не беспокоя.
– Вы уверены? А то я могу подвезти вас назад к дому.
– Ну уж нет! – Бриджет схватилась за ручку дверцы. – У вас своих хлопот хватает. Я им оставила записку с такими нежными словечками, что ангелы в небесах и те разрыдаются от умиления!
– Вы не передумаете?
– Да раньше воскресенья в целый месяц сложатся!
Бриджет осунулась, нос ее торчал сильнее, чем раньше. Было ясно как день, что свекровь викарисы мечтает зарыться в собственную нору, поближе к личному врачу и любимым сигаретам. По ее вороватым взглядам в заднее стекло я видела, что ей не по себе.
– А вам случайно не на автовокзал? – умоляюще прошептала Бриджет.
– Конечно!
Я думала, что соврала, но, как оказалось, никогда еще не была столь правдива. Остановив машину возле площади, заполненной красными и зелеными двухэтажными автобусами, я обнаружила объект своих поисков возле цветочного магазина.
Бен даже на следующее утро продолжал мусолить эту очевидную истину. Он лежал на постели в черном шелковом халате, мрачная складка на лбу слегка портила образ героя-любовника, но в целом он выглядел так, словно сошел с обложки журнала.
– Да, любимый.
– Просто чудо, что ты оказалась там вовремя.
– Именно.
– Ты говоришь, она вышла покурить, потеряла ориентацию и чуть не рухнула в пропасть?
– Да, дорогой.
– Просто счастье, что она удержалась на выступе.
– Совершенно справедливо.
– Одно неверное движение – и все было бы кончено! – поведал Бен своим скрещенным щиколоткам, пока я соображала, почему надела брюки задом наперед, а блузку наизнанку. – Несчастная женщина!
Его вздох так меня рассердил, что на моих штанах заело «молнию». Вот и говори потом, что мужья учатся общаться со своими женами. В кои-то веки я не горела желанием поболтать, а моего ненаглядного можно заткнуть разве что подушкой! Тьфу ты, пропасть! Я же поклялась никогда в жизни не питать убийственных мыслей.
При словах «несчастная женщина» я вспомнила Эвдору. Когда я постучала в дверь дома викария и сообщила, что свекровь висит над пропастью, по перепуганному лицу Эвдоры нетрудно было угадать ее мысли. Она наверняка решила, что кара Господня обрушилась на нее за нечестивые мысли. Мы даже не стали говорить о том, что убийственный план насчет Бриджет, выношенный в пивнушке, едва не исполнился тютелька в тютельку. Но мы долго будем помнить, как бежали к обрыву с бельевой веревкой и потом тянули Бриджет наверх. Из-за тумана я почти не видела лица Эвдоры, но понимала, что она почувствовала, когда взяла Бриджет за локоть и повела к дому. Свекровь викарисы скорчилась от боли, хотя и уверяла, что не очень ушиблась при падении.
Эвдора – человек рассудительный и скоро сама поймет, что ни в коей мере не виновата в случившемся. Весь вечер я боролась с искушением позвонить ей и напомнить, что сценарий изощренного убийства Бриджет придумала я, а помогала мне Памела. И только случайно наши фантазии воплотились в жизнь. Однако по зрелом размышлении я пришла к выводу, что лучше дать всей истории помереть естественной смертью, каковая судьба, к счастью, ждет теперь и Бриджет Шип.
– Элли! – Бен соскользнул с кровати и нежно обнял меня за плечи. – У меня для тебя совершенно особенный сюрприз!
– Правда? – Я только что застегнула блузку и теперь думала, что зря потратила время…
– Я решил не ходить утром в ресторан. После всех переживаний тебе требуется крепкое мужское плечо. Поэтому, любимая, я приготовлю тебе эпохальный завтрак: картофель gateau с поджаристой золотистой корочкой, острый сметанный соус и копченого лосося. А потом мы с тобой спокойно погуляем в саду.
– Сад занят.
Я ткнула в окно, за которым фланировали Мамуля и Джонас в компании наших деток.
– Они радуют глаз, – заметил Бен.
– Очень милая пара, – согласилась я. – Ни дать ни взять бабуля с дедулей наслаждаются мирной прогулкой с внуками.
– И своей негаснущей любовью.
– Но это нечестно, они не подходят друг другу! – Я едва не затопала ногами.
– По-твоему, это просто юношеская влюбленность?
– Придется положить этому конец, и немедленно.
– Хочешь, чтобы я снова надрал Папуле уши? – поинтересовался Бен, пока я копалась в шкафу в поисках куртки.
– Предпочитаю сделать это сама. Быть может, женское коварство скорее принесет плоды. Тебе стыдно будет заливаться слезами посреди улицы, а мне нет. А ты оставайся на боевом посту и поддерживай огонь в домашнем очаге.
– Лучше уж поступлю как подлый трус и пойду на работу.
Я послала мужу воздушный поцелуй и побежала вниз, не сказав Бену, как сильно мечтаю, чтобы мой дом вернулся к заведенному порядку до того, как меня свезут на кладбище. Мало того, все мои подруги оказались в том же положении. Сердце мое изболелось за Фриззи, которой теперь приходилось в придачу к Резвушке терпеть еще и тетушку Этель; за Эвдору, которая наверняка в этот самый момент сжигает все свои таблички с надписью «Не курить»; но Памела, конечно, самая беспомощная среди нас. На ее месте я бы восстала против леди Китти, нашла работу и обрела независимость. Но я сама много лет буквально за волосы тащила себя из болота лишнего веса и комплексов неполноценности, поэтому прекрасно ее понимала.
Мамуля, Джонас и близняшки, должно быть, вернулись в дом, потому что в саду я их не встретила. С моей стороны совершенно безответственно было уйти, не попрощавшись с малышами, но я не хотела говорить Магдалине, куда направляюсь. Когда Папуля вернется, у нее не должно быть никаких подозрений, что он сделал это под давлением внешних сил. Бен объяснит, что меня куда-нибудь внезапно вызвали.
В такое прекрасное утро трудно не быть оптимистом. Небо синее, как глазки моих детишек, запах травы – по пятьдесят фунтов за грамм, теплый ветерок ласкает щеки. Проезжая то место, где Бриджет едва не простилась с жизнью, я поежилась, но, увидев саму Бриджет на автобусной остановке в четверти мили от дома, едва не хлопнулась в обморок. Даже после отважных ее заверений в полном здравии я была уверена, что Бриджет Шип лежит в постели, обложенная грелками и пузырями со льдом. Ей нельзя выходить из дому без посторонней помощи!
Едва не отдавив ей ноги, я затормозила и высунула голову, собираясь предложить подвезти. В этот момент, как сказала бы миссис Маллой, я чуть не окочурилась, потому что рука Бриджет сжимала чемоданчик. Будь миссис Шип знаменитой авиатеррористкой, я и то испугалась бы меньше.
– Ей-богу, очень мило с вашей стороны, но я не хочу причинять вам хлопот, – хрипло прошептала свекровь Эвдоры. – Спасибо за все, что вы вчера для меня сделали.
– Следующий автобус придет только через полчаса, – объяснила я, вылезая из машины и запихивая ее чемодан на заднее сиденье. – Садитесь и устраивайтесь поудобнее.
– Хорошая вы девочка. – Она влезла в машину. – Но я не хочу сеять дрязги между вами и Дорой. Она прилегла, а Глэдстон отправился к мяснику, так что я улизнула, ни с кем не попрощавшись.
– Они, наверное, очень огорчатся.
– Да уж! Прошлой ночью Дора уговаривала меня поселиться у них, но очень уж я соскучилась по своим двум комнаткам, где могу смолить сколько влезет, никого не беспокоя.
– Вы уверены? А то я могу подвезти вас назад к дому.
– Ну уж нет! – Бриджет схватилась за ручку дверцы. – У вас своих хлопот хватает. Я им оставила записку с такими нежными словечками, что ангелы в небесах и те разрыдаются от умиления!
– Вы не передумаете?
– Да раньше воскресенья в целый месяц сложатся!
Бриджет осунулась, нос ее торчал сильнее, чем раньше. Было ясно как день, что свекровь викарисы мечтает зарыться в собственную нору, поближе к личному врачу и любимым сигаретам. По ее вороватым взглядам в заднее стекло я видела, что ей не по себе.
– А вам случайно не на автовокзал? – умоляюще прошептала Бриджет.
– Конечно!
Я думала, что соврала, но, как оказалось, никогда еще не была столь правдива. Остановив машину возле площади, заполненной красными и зелеными двухэтажными автобусами, я обнаружила объект своих поисков возле цветочного магазина.