Страница:
— Я остановлюсь. Вам лучше посоветовать вашим друзьям прекратить преследование.
Мухтар повернул к нему лицо, на котором ясно читался страх.
— Моим друзьям? — удивленно повторил он. — Но: невозможно! Даю вам слово…
Его искренность была очевидна, а страх явно не был признаком скрытой радости, которую он испытал бы, если в следующей сзади машине были бы его сообщники. Он говорил прерывающимся голосом:
— Я думал, это ваши телохранители.
— Они должны были отстать при выезде из Мосула, если все пройдет хорошо, — соврал Коплан.
Он нажал на акселератор, и машина рванулась вперед.
Поглядев в зеркало заднего обзора, Коплан понял, что началась гонка на скорости. Огни второй машины сохраняли ту же яркость, несмотря на то что Франсис увеличивал скорость.
Генерал, полуобернувшись на сиденье, не переставал следить за фарами, которые были на расстоянии в семьсот или восемьсот метров и медленно, но верно приближались.
— Вы не были под наблюдением полиции? — спросил Коплан, придавив педаль к полу…
— Я… Я не думаю, — сказал Мухтар хриплым голосом.
— Однако, — заметил Франсис, — мне кажется, что нам на хвост села полиция.
Он подумал, что начальник бригады криминальной полиции, заинтригованный недавним разговором, вполне мог приставить к нему детектива. Но потом он отказался от этой мысли: два часа назад, выезжая в Эрбиль в первый раз, он не заметил никакой слежки.
Иракский генерал рядом с ним уже не мог усидеть на месте.
— Они приближаются, — сообщил он. — Что будем делать?
Как раз в этот момент Коплан пытался придумать правдоподобную историю на случай, если у них потребуют объяснения по поводу их поездки в Багдад.
— Вы генерал, и вы не должны давать отчет, — быстро сказал он. — Вас срочно вызвали в столицу: поскольку я туда ехал, я предложил отвезти вас туда. Доработайте эту версию, если можете, но не отступайте от нее: я боюсь допроса меньше, чем вы.
Однако, если их видели вместе, план Франсиса провалится.
Машина преследователей неумолимо приближалась. У нее, должно быть, был более мощный двигатель, и в данных условиях это преимущество было решающим.
Коплан слегка отпустил акселератор. Если неприятности неизбежны, лучше встретить их немедленно.
Стрелка опустилась до ста десяти. Огни машины преследователей увеличивались.
— Не тормозите! — закричал генерал, сжавшись. — Они нас догонят меньше чем через две минуты!
— У вас есть способ уклониться от их общества? — сыронизировал Коплан. — Сожалею, но эта машина не вертолет.
На долю секунды он понадеялся, что ошибся; может быть, за ним ехал всего лишь сумасшедший водитель, жаждущий подвигов на дороге, чудак, желавший только обогнать его.
В тот момент, когда расстояние было не больше пятидесяти метров, свет фар мощной машины пошел в сторону, показывая, что она готовится к обгону.
Коплан собрался затормозить на случай, если она резко вильнет вправо, чтобы вынудить его остановиться. Мухтар был смертельно бледен: как завороженный, он не сводил глаз с догонявшей их машины.
Расстояние, разделявшее их, еще сократилось: вскоре оба автомобиля ехали бок о бок. Из окон высунулись два автомата и нацелились на Мухтара и Коплана.
Тот, втянув голову в плечи, резко затормозил, и разрыв между машинами сильно увеличился. Автомобиль преследователей оказался впереди; он свернул вправо, чтобы перерезать путь Коплану. Короткая очередь разорвала воздух.
Так как ни одна пуля не попала ни в корпус, ни в лобовое стекло, Коплан решил, что это предупреждение, и, свернув на обочину, остановился.
Эти типы доказали ему, что имеют оружие и не колеблясь воспользуются им. Его семь шестьдесят пять ничем не мог быть полезен в диалоге с их автоматами.
Он остался за рулем, ожидая продолжения.
Из «крайслера» вышли три человека в штатском, с автоматами.
Их физиономиии отражали холодную решимость. Они подбежали и окружили перед машины: один встал в трех метрах от радиатора, двое — у дверей.
Тот, который стоял со стороны Коплана, крикнул на плохом английском:
— Выходите, мистер! И поднимите руки!
Генерал Мухтар высокомерно окликнул на арабском человека, державшего его под прицелом. Коплан не знал, что он сказал, как не понял и ответ человека с автоматом, сухой и повелительный. Он вышел из машины.
После быстрого обмена несколькими словами иракский генерал также решил выйти.
Обоих пригласили сесть в «крайслер». Один из троих нападавших сел в машину Франсиса.
Машина развернулась.
Коплан и генерал, разделенные охранником, сидели сзади.
На переднем сиденье, на коленях, чтобы быть к ним лицом, стоял тип лет тридцати, с энергичным лицом, тот, кто приказал Коплану выходить из машины. Он убрал свой автомат и теперь держал пистолет маленького калибра. Генерал внезапно взорвался:
— Это безобразное злоупотребление властью! Я не подчиняюсь гражданским властям! Вы совершили акт бандитизма, и это вам дорого обойдется! Приказываю немедленно отпустить нас.
Тот, к кому он обращался, ничуть не напуганный, возразил спокойным голосом по-английски, чтобы европеец мог понять:
— Предположите, что мы работаем на Верховное армейское командование, генерал. Когда вам грозит трибунал, очень неудобно отдавать приказы. Кому бы то ни было.
Забившись в угол, Коплан спрашивал себя, в чьи же руки он попал. К обычной полиции, к агентам контрразведки или к революционерам, подозревающим генерала в связи с западной разведслужбой.
Собственно, все эти гипотезы стоили одна другой: каждая означала провал его попытки.
«Крайслер» несся по городу. Он проехал старую Ниневию, пересек Тигр, свернул на проспект, идущий вдоль крепостных укреплений.
Две минуты спустя Коплан понял, что его везут к дому генерала.
Но примерно в тридцати метрах от виллы машина свернула в сторону и остановилась перед другим домом — современным бунгало квадратной формы.
Пленных ввели в дом и разделили.
Когда генерала Мухтара уводили, Коплана пригласили подняться по лестнице. Охранник ввел его в комнату, оборудованную под кабинет, с окнами, наглухо закрытыми зелеными драпировками.
Толстый мужчина в домашнем халате сидел за столом, держа в пальцах длинную сигарету. Он внимательно рассмотрел вошедших. На незнакомом гортанном языке охранник изложил обстоятельства поимки беглецов.
Коплана, захотевшего взять свою пачку сигарет, крепко схватили. Он пожал плечами и проговорил:
— Сигарета…
Охранник обыскал его, нашел пачку, открыл и разрешил Коплану взять одну штуку. Толстый тип поудобнее устроился в кресле, когда его помощник закончил свой рапорт. Повернувшись к Коплану своим жирным лицом с сине-зелеными глазами и двойным подбородком, он спросил по-английски хорошо поставленным голосом:
— Кто вы?
— Коплан, начальник службы безопасности посольства Франции. С кем имею честь?
— Куда вы везли генерала Мухтара?
— В Багдад.
— Зачем?
— Нам обоим надо было туда съездить. Это преступление?
Мужчина посмотрел на кончик своей сигареты и спросил по-французски:
— Каковы ваши отношения с этим военным? Коплан внутренне весь подобрался.
— Я отказываюсь вам отвечать, пока вы не сообщите мне, каковы ваши функции. Я прикрыт дипломатическим иммунитетом, не забывайте это.
Рот толстяка растянула двусмысленная улыбка.
— Я в этом не особенно уверен, — прошептал он. — Скажите, Мухтар поехал с вами добровольно или под действием силы?
Коплан молчал.
По приказу начальника один из охранников вынул из кармана Франсиса бумажник и положил его на стол.
Хозяин кабинета принялся просматривать документы европейца. Зажав длинную сигарету во рту, он слегка поморщился, изучая карточку с фотографией, которую Коплану выдали в посольстве. Потом он положил все на место.
— Вы вынудили нас к действиям, которых мы хотели бы избежать, — заявил он. — Я приказал преследовать вас только потому, что мы подозревали, что вы хотите похитить генерала.
Франсис остался нем и непроницаем, но его мозг работал с невероятной быстротой.
Кто сидел перед ним? Чиновник, борющийся с заговорами, или настоящий противник?
Одно только ясно: за домом генерала день и ночь следили из этого бунгало.
— Я задержу вас на некоторое время, — вновь заговорил толстяк, совершенно расслабившись. — Мне очень жаль, но поступить иначе я не могу. Кстати, так будет лучше и для вас, потому что все будут думать, что вы похитили Мухтара.
Коплан никак не мог выбрать линию поведения. Чего добивается от него этот человек?
— Я расследую обстоятельства исчезновения французского гражданина, не больше, — пробурчал Коплан. — Принимая во внимание, что произошло со мной, я почти уверен, что он побывал здесь до меня.
— Вы ошибаетесь, — твердо уверил мужчина. — Мы не держим ни одного француза. О ком идет речь?
— Об атташе посольства по имени Эктор д'Эпенуа.
— И вы рассчитывали что-то узнать у Мухтара? — насмешливо спросил толстяк.
Коплан молчал.
Незнакомец поднес сигарету к губам, затянулся, задумчиво посмотрел на пленника.
— Отлично, — решительно сказал он. — Я буду лучше знать, какова ваша роль, когда выслушаю генерала.
Он сделал знак двум охранникам. Те вывели Коплана из комнаты и проводили на третий этаж, где заперли в мансарде без окон. Голая электрическая лампочка без абажура освещала суровую обстановку: кровать, умывальник, стол из некрашеного дерева, табурет. Настоящая камера.
Коплан сел на край кровати, упершись локтями в колени, и задумался. В Багдаде у Фабиани появится дополнительный повод для беспокойства.
Было три часа ночи, тишина была такой, что казалось, что дом пуст.
Примерно через полчаса щелчок замка прервал его размышления. В дверях появился человек с пистолетом в руке.
— Пойдемте.
Коплан спустился на второй этаж и вновь оказался в кабинете.
Толстяк по-прежнему сидел в кресле, в свете лампы были хорошо видны его висящие щеки.
— Мухтар только что дал вам отличную рекомендацию; кажется, вы действительно хотели его похитить?
Коплан не пошевелился. Он увидел, что его охранник вышел из комнаты.
— Вы свободны, мистер Коплан, — объявил странный человек. — Только одно условие: ваше слово, что вы никому ничего не скажете о своем приключении.
— Так не пойдет, — возразил Коплан, качая головой. Теперь он понял, вернее, почти понял.
Сидевший напротив толстяк посмотрел без удивления, даже с некоторой доброжелательностью.
— Нет, — продолжал Коплан. — Вы перехватили у меня ценную добычу и думаете, что я уйду, говоря вам спасибо? Об этом речи быть не может. Я хочу поговорить с генералом наедине, если он еще в состоянии перенести беседу.
Рот странного типа расплылся в лягушечей улыбке.
— Вам будет очень мешать мое присутствие? — поинтересовался он.
— Не очень, — ответил Коплан. — Но почему вы так упорствуете и не хотите сказать, что принадлежите к турецкой разведке?
— В нашей профессии, мистер Коплан, никогда не размахивают визитными карточками.
— Согласен, но быстро рассуждают. Отпуская меня, вы действуете как союзник. Продолжим сотрудничество.
Мужчина встал, оттолкнул кресло. Он был выше, чем можно было подумать, видя его сидящим.
— Я сомневаюсь, что вы можете предложить мне что-то важное, мистер Коплан, — прошептал он, обходя стол. — Мы очень хорошо информированы обо всем, что происходит в этой стране. И снабжаем сведениями некоторых наших союзников по Атлантическому пакту, кстати, не получая взамен поддержки, на которую могли бы рассчитывать.
Его тяжелые веки прикрыли глаза. Он оперся о стол, встав напротив француза и добавил с ноткой горечи:
— Мы проповедуем в пустыне, как говорят у вас. Если бы Ирак попал в руки коммунистов, Турция была бы обречена: в мою страну смогут вторгнуться через северную и южную границы. Для нас это вопрос жизни. В настоящее время эта страна — наш союзник. Но останется ли она союзником, если произойдет государственный переворот? Мы хотим сорвать готовящийся здесь заговор. Не знаю, та же цель у вас или нет.
Коплан нахмурил брови.
— Я не в курсе намерений моего правительства. Мужчина уклончиво махнул рукой.
— Здесь, увы, никто не показывает свои намерения. Кроме Объединенной Арабской Республики: она открыто заявляет, что хочет прогнать с тронов обоих хашимитских королей[3], расширить границы арабского блока. Многие признаки показывают, что это произойдет в очень близком будущем.
— Мы в очень невыгодном положении, чтобы помешать развитию событий, мы, скорее, ушли в оборону. Вот почему я хотел захватить генерала: кроме информации, которую он мог бы дать, он также — ценный заложник.
В глазах турка промелькнул интерес.
— Мы разделим добычу, — заключил он. — Вы должны мне это, после того как нарушили мои планы.
Глава IX
Мухтар повернул к нему лицо, на котором ясно читался страх.
— Моим друзьям? — удивленно повторил он. — Но: невозможно! Даю вам слово…
Его искренность была очевидна, а страх явно не был признаком скрытой радости, которую он испытал бы, если в следующей сзади машине были бы его сообщники. Он говорил прерывающимся голосом:
— Я думал, это ваши телохранители.
— Они должны были отстать при выезде из Мосула, если все пройдет хорошо, — соврал Коплан.
Он нажал на акселератор, и машина рванулась вперед.
Поглядев в зеркало заднего обзора, Коплан понял, что началась гонка на скорости. Огни второй машины сохраняли ту же яркость, несмотря на то что Франсис увеличивал скорость.
Генерал, полуобернувшись на сиденье, не переставал следить за фарами, которые были на расстоянии в семьсот или восемьсот метров и медленно, но верно приближались.
— Вы не были под наблюдением полиции? — спросил Коплан, придавив педаль к полу…
— Я… Я не думаю, — сказал Мухтар хриплым голосом.
— Однако, — заметил Франсис, — мне кажется, что нам на хвост села полиция.
Он подумал, что начальник бригады криминальной полиции, заинтригованный недавним разговором, вполне мог приставить к нему детектива. Но потом он отказался от этой мысли: два часа назад, выезжая в Эрбиль в первый раз, он не заметил никакой слежки.
Иракский генерал рядом с ним уже не мог усидеть на месте.
— Они приближаются, — сообщил он. — Что будем делать?
Как раз в этот момент Коплан пытался придумать правдоподобную историю на случай, если у них потребуют объяснения по поводу их поездки в Багдад.
— Вы генерал, и вы не должны давать отчет, — быстро сказал он. — Вас срочно вызвали в столицу: поскольку я туда ехал, я предложил отвезти вас туда. Доработайте эту версию, если можете, но не отступайте от нее: я боюсь допроса меньше, чем вы.
Однако, если их видели вместе, план Франсиса провалится.
Машина преследователей неумолимо приближалась. У нее, должно быть, был более мощный двигатель, и в данных условиях это преимущество было решающим.
Коплан слегка отпустил акселератор. Если неприятности неизбежны, лучше встретить их немедленно.
Стрелка опустилась до ста десяти. Огни машины преследователей увеличивались.
— Не тормозите! — закричал генерал, сжавшись. — Они нас догонят меньше чем через две минуты!
— У вас есть способ уклониться от их общества? — сыронизировал Коплан. — Сожалею, но эта машина не вертолет.
На долю секунды он понадеялся, что ошибся; может быть, за ним ехал всего лишь сумасшедший водитель, жаждущий подвигов на дороге, чудак, желавший только обогнать его.
В тот момент, когда расстояние было не больше пятидесяти метров, свет фар мощной машины пошел в сторону, показывая, что она готовится к обгону.
Коплан собрался затормозить на случай, если она резко вильнет вправо, чтобы вынудить его остановиться. Мухтар был смертельно бледен: как завороженный, он не сводил глаз с догонявшей их машины.
Расстояние, разделявшее их, еще сократилось: вскоре оба автомобиля ехали бок о бок. Из окон высунулись два автомата и нацелились на Мухтара и Коплана.
Тот, втянув голову в плечи, резко затормозил, и разрыв между машинами сильно увеличился. Автомобиль преследователей оказался впереди; он свернул вправо, чтобы перерезать путь Коплану. Короткая очередь разорвала воздух.
Так как ни одна пуля не попала ни в корпус, ни в лобовое стекло, Коплан решил, что это предупреждение, и, свернув на обочину, остановился.
Эти типы доказали ему, что имеют оружие и не колеблясь воспользуются им. Его семь шестьдесят пять ничем не мог быть полезен в диалоге с их автоматами.
Он остался за рулем, ожидая продолжения.
Из «крайслера» вышли три человека в штатском, с автоматами.
Их физиономиии отражали холодную решимость. Они подбежали и окружили перед машины: один встал в трех метрах от радиатора, двое — у дверей.
Тот, который стоял со стороны Коплана, крикнул на плохом английском:
— Выходите, мистер! И поднимите руки!
Генерал Мухтар высокомерно окликнул на арабском человека, державшего его под прицелом. Коплан не знал, что он сказал, как не понял и ответ человека с автоматом, сухой и повелительный. Он вышел из машины.
После быстрого обмена несколькими словами иракский генерал также решил выйти.
Обоих пригласили сесть в «крайслер». Один из троих нападавших сел в машину Франсиса.
Машина развернулась.
Коплан и генерал, разделенные охранником, сидели сзади.
На переднем сиденье, на коленях, чтобы быть к ним лицом, стоял тип лет тридцати, с энергичным лицом, тот, кто приказал Коплану выходить из машины. Он убрал свой автомат и теперь держал пистолет маленького калибра. Генерал внезапно взорвался:
— Это безобразное злоупотребление властью! Я не подчиняюсь гражданским властям! Вы совершили акт бандитизма, и это вам дорого обойдется! Приказываю немедленно отпустить нас.
Тот, к кому он обращался, ничуть не напуганный, возразил спокойным голосом по-английски, чтобы европеец мог понять:
— Предположите, что мы работаем на Верховное армейское командование, генерал. Когда вам грозит трибунал, очень неудобно отдавать приказы. Кому бы то ни было.
Забившись в угол, Коплан спрашивал себя, в чьи же руки он попал. К обычной полиции, к агентам контрразведки или к революционерам, подозревающим генерала в связи с западной разведслужбой.
Собственно, все эти гипотезы стоили одна другой: каждая означала провал его попытки.
«Крайслер» несся по городу. Он проехал старую Ниневию, пересек Тигр, свернул на проспект, идущий вдоль крепостных укреплений.
Две минуты спустя Коплан понял, что его везут к дому генерала.
Но примерно в тридцати метрах от виллы машина свернула в сторону и остановилась перед другим домом — современным бунгало квадратной формы.
Пленных ввели в дом и разделили.
Когда генерала Мухтара уводили, Коплана пригласили подняться по лестнице. Охранник ввел его в комнату, оборудованную под кабинет, с окнами, наглухо закрытыми зелеными драпировками.
Толстый мужчина в домашнем халате сидел за столом, держа в пальцах длинную сигарету. Он внимательно рассмотрел вошедших. На незнакомом гортанном языке охранник изложил обстоятельства поимки беглецов.
Коплана, захотевшего взять свою пачку сигарет, крепко схватили. Он пожал плечами и проговорил:
— Сигарета…
Охранник обыскал его, нашел пачку, открыл и разрешил Коплану взять одну штуку. Толстый тип поудобнее устроился в кресле, когда его помощник закончил свой рапорт. Повернувшись к Коплану своим жирным лицом с сине-зелеными глазами и двойным подбородком, он спросил по-английски хорошо поставленным голосом:
— Кто вы?
— Коплан, начальник службы безопасности посольства Франции. С кем имею честь?
— Куда вы везли генерала Мухтара?
— В Багдад.
— Зачем?
— Нам обоим надо было туда съездить. Это преступление?
Мужчина посмотрел на кончик своей сигареты и спросил по-французски:
— Каковы ваши отношения с этим военным? Коплан внутренне весь подобрался.
— Я отказываюсь вам отвечать, пока вы не сообщите мне, каковы ваши функции. Я прикрыт дипломатическим иммунитетом, не забывайте это.
Рот толстяка растянула двусмысленная улыбка.
— Я в этом не особенно уверен, — прошептал он. — Скажите, Мухтар поехал с вами добровольно или под действием силы?
Коплан молчал.
По приказу начальника один из охранников вынул из кармана Франсиса бумажник и положил его на стол.
Хозяин кабинета принялся просматривать документы европейца. Зажав длинную сигарету во рту, он слегка поморщился, изучая карточку с фотографией, которую Коплану выдали в посольстве. Потом он положил все на место.
— Вы вынудили нас к действиям, которых мы хотели бы избежать, — заявил он. — Я приказал преследовать вас только потому, что мы подозревали, что вы хотите похитить генерала.
Франсис остался нем и непроницаем, но его мозг работал с невероятной быстротой.
Кто сидел перед ним? Чиновник, борющийся с заговорами, или настоящий противник?
Одно только ясно: за домом генерала день и ночь следили из этого бунгало.
— Я задержу вас на некоторое время, — вновь заговорил толстяк, совершенно расслабившись. — Мне очень жаль, но поступить иначе я не могу. Кстати, так будет лучше и для вас, потому что все будут думать, что вы похитили Мухтара.
Коплан никак не мог выбрать линию поведения. Чего добивается от него этот человек?
— Я расследую обстоятельства исчезновения французского гражданина, не больше, — пробурчал Коплан. — Принимая во внимание, что произошло со мной, я почти уверен, что он побывал здесь до меня.
— Вы ошибаетесь, — твердо уверил мужчина. — Мы не держим ни одного француза. О ком идет речь?
— Об атташе посольства по имени Эктор д'Эпенуа.
— И вы рассчитывали что-то узнать у Мухтара? — насмешливо спросил толстяк.
Коплан молчал.
Незнакомец поднес сигарету к губам, затянулся, задумчиво посмотрел на пленника.
— Отлично, — решительно сказал он. — Я буду лучше знать, какова ваша роль, когда выслушаю генерала.
Он сделал знак двум охранникам. Те вывели Коплана из комнаты и проводили на третий этаж, где заперли в мансарде без окон. Голая электрическая лампочка без абажура освещала суровую обстановку: кровать, умывальник, стол из некрашеного дерева, табурет. Настоящая камера.
Коплан сел на край кровати, упершись локтями в колени, и задумался. В Багдаде у Фабиани появится дополнительный повод для беспокойства.
Было три часа ночи, тишина была такой, что казалось, что дом пуст.
Примерно через полчаса щелчок замка прервал его размышления. В дверях появился человек с пистолетом в руке.
— Пойдемте.
Коплан спустился на второй этаж и вновь оказался в кабинете.
Толстяк по-прежнему сидел в кресле, в свете лампы были хорошо видны его висящие щеки.
— Мухтар только что дал вам отличную рекомендацию; кажется, вы действительно хотели его похитить?
Коплан не пошевелился. Он увидел, что его охранник вышел из комнаты.
— Вы свободны, мистер Коплан, — объявил странный человек. — Только одно условие: ваше слово, что вы никому ничего не скажете о своем приключении.
— Так не пойдет, — возразил Коплан, качая головой. Теперь он понял, вернее, почти понял.
Сидевший напротив толстяк посмотрел без удивления, даже с некоторой доброжелательностью.
— Нет, — продолжал Коплан. — Вы перехватили у меня ценную добычу и думаете, что я уйду, говоря вам спасибо? Об этом речи быть не может. Я хочу поговорить с генералом наедине, если он еще в состоянии перенести беседу.
Рот странного типа расплылся в лягушечей улыбке.
— Вам будет очень мешать мое присутствие? — поинтересовался он.
— Не очень, — ответил Коплан. — Но почему вы так упорствуете и не хотите сказать, что принадлежите к турецкой разведке?
— В нашей профессии, мистер Коплан, никогда не размахивают визитными карточками.
— Согласен, но быстро рассуждают. Отпуская меня, вы действуете как союзник. Продолжим сотрудничество.
Мужчина встал, оттолкнул кресло. Он был выше, чем можно было подумать, видя его сидящим.
— Я сомневаюсь, что вы можете предложить мне что-то важное, мистер Коплан, — прошептал он, обходя стол. — Мы очень хорошо информированы обо всем, что происходит в этой стране. И снабжаем сведениями некоторых наших союзников по Атлантическому пакту, кстати, не получая взамен поддержки, на которую могли бы рассчитывать.
Его тяжелые веки прикрыли глаза. Он оперся о стол, встав напротив француза и добавил с ноткой горечи:
— Мы проповедуем в пустыне, как говорят у вас. Если бы Ирак попал в руки коммунистов, Турция была бы обречена: в мою страну смогут вторгнуться через северную и южную границы. Для нас это вопрос жизни. В настоящее время эта страна — наш союзник. Но останется ли она союзником, если произойдет государственный переворот? Мы хотим сорвать готовящийся здесь заговор. Не знаю, та же цель у вас или нет.
Коплан нахмурил брови.
— Я не в курсе намерений моего правительства. Мужчина уклончиво махнул рукой.
— Здесь, увы, никто не показывает свои намерения. Кроме Объединенной Арабской Республики: она открыто заявляет, что хочет прогнать с тронов обоих хашимитских королей[3], расширить границы арабского блока. Многие признаки показывают, что это произойдет в очень близком будущем.
— Мы в очень невыгодном положении, чтобы помешать развитию событий, мы, скорее, ушли в оборону. Вот почему я хотел захватить генерала: кроме информации, которую он мог бы дать, он также — ценный заложник.
В глазах турка промелькнул интерес.
— Мы разделим добычу, — заключил он. — Вы должны мне это, после того как нарушили мои планы.
Глава IX
Вскоре Коплан узнал, как зовут хозяина: Ариф Тархан, но вряд ли это было настоящее имя, скорее — псевдоним.
Пока один из агентов ходил за генералом, Тархан объяснил:
— Наши добрые отношения с Ираком не дают нам возможность, кроме исключительных случаев, переходить к прямым действиям. Но если дела и дальше будут ухудшаться, мы, конечно, не сможем сидеть сложа руки. Наш премьер-министр отправил в Королевский дворец в Багдад секретную ноту, чтобы предупредить, что в стране зреет заговор. К сожалению, наше предупреждение не приняли всерьез.
— Да, — согласился Франсис, — бывают времена, когда всеобщее ослепление просто удивительно. Но я не жду информации, чтобы перейти к прямым действиям, и у меня есть на то важные причины: четверо наших агентов в самом деле пропали, а пятый едва избежал ареста.
В этот момент могучий турок, сложенный, как несгораемый шкаф, привел генерала.
Тархан, обменявшись с Фрэнсисом многозначительным взглядом, сказал ему:
— Ведите допрос, как вам угодно. Коплан обратился к Мухтару по-английски.
— Запись встречи в «Рице» по-прежнему у нас, — начал он. — Если мы передадим ее государственной полиции, вас отправят на виселицу, и вас, и трех ваших коллег. Отвечайте мне честно, если не хотите, чтобы мы это сделали. Где содержатся метрдотель и мой соотечественник д'Эпенуа?
Генерал облизал кончиком языка сухие губы.
— Если вы используете этот документ, — проговорил он глухим голосом, — д'Эпенуа и остальные ваши агенты будут казнены: они должны были стать разменной монетой, но руководитель вашей сети сбежал, когда мы пытались войти с ним в контакт.
Коплан встал перед ним, уперев руки в бока.
— Я вас спрашиваю не об этом. Я хочу знать, где они. Мухтар стиснул зубы. Он рассеянно крутил пуговицу на своем мундире.
— Отвечайте, — спокойно посоветовал Тархан. — Они в военной тюрьме или в доме, расположенном возле Атгир-стрит?
Генерал растерянно посмотрел на турецкого агента.
— Я… Я не знаю, — пробормотал он.
В глубине души Коплан облегченно вздохнул. Эктор д'Эпенуа и его коллеги были живы, а это главное.
— Постарайтесь быть более разговорчивым, — сказал Франсис, подходя к генералу. — Куда их отвезли после похищения?
Было ясно, что дальнейший допрос будет сопровождаться зуботычинами, и хотя Мухтар встретил бы смерть достойно, перспектива быть избитым, как заурядный жулик, его возмущала.
— Я действительно не знаю, — с негодованием запротестовал он. — Это не мой участок. Я просто должен был знать, что их взяли. Деталями занимался кто-то другой.
— Кто?
Генерал промолчал.
Коплан повернулся к Тархану.
— Я применю технический метод?
Толстый турок вынул из ящичка длинную сигарету.
— Возможно, это не так уж обязательно… Если он назовет имя, вам придется искать этого человека, допросить его. Большая потеря времени… На мой взгляд, ваши друзья могут быть заключены только в одном из мест, о которых я уже говорил. В любом случае их следы надо искать в центре заговорщиков в Мосуле. Я уже давно подумываю, не стоит ли сделать туда вылазку.
Он закурил сигарету, посмотрел на часы.
— Без двадцати четыре, — сказал он по-французски. — Надо ковать железо пока горячо, как говорят у вас. Съездим?
Коплан чуть не бросился ему на шею.
— Еще бы! Нельзя терять ни минуты. Если вдруг разразится революция, мои коллеги уже не будут иметь никакой ценности как заложники и их перебьют.
Турок согласился:
— Этого я и боюсь. Хасан!
Из соседней комнаты появился человек; это был руководитель группы, перехватившей Коплана. Тархан о чем-то заговорил с ним. Генерала снова увели в камеру.
Началось бесконечное хождение туда-сюда, и Коплан подумал: сколько же агентов собралось в этом штабе. Шесть или семь, самое маленькое.
Когда приказы были розданы и началась подготовка, турок сказал Коплану:
— Центр, о котором я говорил, это дом, находящийся в лабиринте улочек старого города. Квартал густонаселенный, и мы должны действовать тихо.
— Как вы это узнали?
— Следя за адъютантом генерала… Типы, замеченные нашей группой в Багдаде, часто приходят туда.
Наконец Хасан доложил, что все готово, и Тархан перевел это на французский для Коплана. Все трое спустились, сели в «крайслер», переднее сиденье которого уже занимали два турка.
Машина бесшумно выехала из гаража, поехала к стадиону, проследовала вдоль него по кругу до большого перекрестка. Свернув затем на Атгир-стрит, она остановилась через несколько минут на этой новой улице, проложенной на границе запутанного сплетения узких улиц, переулков и крытых переходов.
Прежде чем выйти из «крайслера», Тархан распределил обязанности. Один оставался за рулем, Хасан и колосс Тефвик должны были взломать входную дверь и войти в дом, когда начальник и француз, стоящие поблизости, подойдут к ним.
Несмотря на свою толщину, Тархан передвигался легко и бесшумно. Когда Хасан и его помощник ушли вперед, он увлек Коплана на дорожку, разделенную посередине вонючей канавой.
— Это не дальше пятидесяти метров, — сказал он тихо.
Они бесшумно двигались по извилистой улочке, с обеих сторон которой стояли мрачные дома с прогнившими дверями, обитыми полосками железа.
Тархан остановился на повороте, недалеко от нужного дома. Он смутно различал силуэты двух своих подчиненных, которые сверлили дверь, чтобы затем отодвинуть внутренний засов. Турки, должно быть, приобрели большую сноровку в искусстве взламывания дверей в арабских домах. Коплан, стоя всего в нескольких метрах, внимательно прислушивался и не услышал ничего, кроме щелчка пальцами Хасана. Это указывало, что путь свободен.
Тархан и Франсис приблизились. Тот, кого звали Тефвик, молча убрал инструменты и кувшинчик с маслом: дверь была открыта.
Трое мужчин с Хасаном во главе вошли в дом. Пятно света пробежало по коридору впереди. Первая их цель: обезвредить возможных жильцов.
Осмотр двух комнат на первом этаже ничего не дал. Тархан знаком дал понять двум своим спутникам, что он остается внизу, и начал обыск этой части дома.
Коплан и Хасан начали подниматься по ветхой лестнице, которая громко заскрипела.
Внутренняя архитектура дома сбивала с толку: второй этаж казался намного больше первого. Бесконечные проемы открывали доступ в просторные комнаты, убранные по-восточному.
Коплан жестом предложил Хасану войти в квартиру через разные арки; турок согласился и исчез.
Франсис включил фонарик, прежде чем перейти на другую сторону площадки.
Он увидел своего рода гостиную с ковром, подушками и низким столом, гонг. Через арку он вошел в следующую комнату и тотчас выключил фонарик.
Его взгляд привлек человек, завернувшийся в одеяло и спящий прямо на полу. Ударом дубинки Коплан отправил неизвестного в еще более глубокий сон.
Неожиданно второй круг синего света пробежал по ковру, освещая Коплана и его жертву. Это был Хасан, подошедший с другой стороны. Поняв, что произошло, он шепнул:
— Хорошо. Я не встретил никого… Поднимаемся.
Вернувшись на лестничную площадку, они вместе поднялись на верхний этаж.
Коплан начал испытывать легкое беспокойство. Если дом охраняет всего один человек, к тому же не слишком бдительный, вряд ли здесь держат д'Эпенуа и Халида. Этот дом был похож на что угодно, кроме убежища революционеров.
На третьем этаже картина была немного другая: здесь комнаты имели двери. На вид они не были заперты. Хасан толкнул одну, и тотчас где-то далеко затрезвонил колокольчик.
Коплан быстро закрыл дверь. Звон прекратился. Все произошло так быстро, что они не поняли, откуда он раздавался.
Хасан и Коплан в нерешительности переглянулись. Если они выдали себя, то лучше продолжить, но быстро, и воспользоваться неожиданностью.
Они распахнули дверь, которая вела в комнату с большим столом из некрашеного дерева, вокруг которого стояли стулья, книжным шкафом, пишущей машинкой. Звонок теперь трещал не переставая. Они закрыли дверь, звон прекратился.
Напротив — спальня с железной кроватью, пустая.
Дальше — европейская гостиная, но в стиле тысяча девятьсот десятых годов, с пурпурными бархатными креслами, тяжелым столом красного дерева и большим овальным зеркалом.
Топот босых ног остановил Коплана и Хасана как раз в тот момент, когда они собрались покинуть комнату. На площадке вспыхнул свет.
Прижавшись к стене, они пытались угадать, откуда начнется атака.
Неясные голоса выдавали близость бегущих людей. Было ясно, что эти люди пришли с террасы и попали сюда через дверь, которая заставляла звонить колокольчик.
Коплан и Хасан переглянулись. Из жалкой гостиной не было другого выхода. Каждый из них вооружился массивным стулом, ожидая вторжения.
С силой распахнулась дверь, и два араба с кривыми кинжалами заглянули в комнату.
Хасан швырнул стул. Вылетев из темноты, снаряд хлестнул двух нападающих по ногам.
Те упали, громко закричав от боли. Стул Коплана обрушился им на головы и заставил замолчать. Но их сообщники, парализованные на какую-то долю секунды, бросились в атаку.
Коплан рукой отвел нож, нацеленный ему в грудь, и ударил своего противника ногой в живот. Хасан схватил одного из нападавших за руки, резко притянул к себе и ударил головой прямо в лицо. Схватив под руки ошеломленного противника, он использовал его в качестве тарана против третьего типа, который еще не успел перейти в атаку. Коплан тоже бросился на этого, последнего. Вырвав у него нож, Коплан взвалил его себе на спину и бросил на двоих арабов с переломанными ногами.
Тяжело дыша, он огляделся, но не увидел никого, кроме Хасана, стоящего посреди лежащих тел.
— Больше нет? — хрипло сказал он.
— Поставки прекращены, — ответил турок.
Они справились с пятью громилами, слишком уверенными в своих кинжалах. Двое лежали без сознания, один катался по полу, держась руками за живот, еще двое валялись без сил, морщась, разъяренные, но не решаясь шевелиться.
— Следите за ними, — сказал Хасан, доставая пистолет. — Я посмотрю, откуда они пришли.
Он ушел по ступенькам, ведущим на террасу.
Коплан осмотрел поле боя. Потом, взяв дубинку, он резким движением оглушил человека, ударенного в живот, и на всякий случай долбанул четвертого. Последнего, оставшегося в сознании, он предупредил:
— Ну ты, лежи спокойно, а то… вжик!
Он изобразил, как перерезает горло. Если иракец и не понимал по-французски, этот жест был совершенно ясен. Он выкатил глаза и прижался к стене.
Коплан подобрал кинжалы, отбросил их подальше.
Вдруг он услышал неясный шум внизу дома. Тефвик у входной двери? Или Тархан тоже схватился с нападающими?
Проклиная арабские дома, полные секретных ходов и замаскированных переходов, он не решался спуститься, пока не вернулся Хасан. Если тот ходил по террасам, он мог далеко уйти.
Склонившись над перилами, Коплан пытался понять, что означают хрипы, удары и хруст, доносившиеся до него. У него сосало под ложечкой.
Наконец появился Хасан.
— Я заблокировал люк наверху, — сказал он. — Все они жили в мансарде соседнего дома.
— Оставайтесь здесь, — отвечал Франсис. — Я думаю, что схватка продолжается.
Он вспомнил о спящем, возможно недостаточно оглушенном, который мог напасть на Тархана, и спустился, перепрыгивая через несколько ступенек.
Когда он ворвался в комнату, где остался толстый турок, он от неожиданности вытаращил глаза. Тархан и Тефвик стояли над телами четырех арабов, лежащих в разных позах посреди помещения.
— Откуда вылезли эти? — осведомился Франсис. Тархан поднял глаза.
— Трое вылезли из подвала, четвертый пришел с улицы. Вы тоже слышали этот звон?
— Я даже считаю, что его вызвали мы, — сказал Коплан. — Я думаю, что типы живут рядом. Они примчались моментально, как только у них прозвучал сигнал. Эта коробка — настоящая мышеловка.
— Вам наверху пришлось подраться?
— Пятеро пришли по крыше. Сейчас блокирован люк.
— Ну ладно, надеюсь, это все, — проговорил Тархан с поразительным спокойствием. — В каком-то смысле это хороший знак, что дом так старательно охраняют: в нем должно быть немало интересного.
— Было бы хорошо, если бы в нем были мои коллеги, — сказал Франсис. — Я оставил одного из этих типов, чтобы допросить. Вы позволите?
Пока один из агентов ходил за генералом, Тархан объяснил:
— Наши добрые отношения с Ираком не дают нам возможность, кроме исключительных случаев, переходить к прямым действиям. Но если дела и дальше будут ухудшаться, мы, конечно, не сможем сидеть сложа руки. Наш премьер-министр отправил в Королевский дворец в Багдад секретную ноту, чтобы предупредить, что в стране зреет заговор. К сожалению, наше предупреждение не приняли всерьез.
— Да, — согласился Франсис, — бывают времена, когда всеобщее ослепление просто удивительно. Но я не жду информации, чтобы перейти к прямым действиям, и у меня есть на то важные причины: четверо наших агентов в самом деле пропали, а пятый едва избежал ареста.
В этот момент могучий турок, сложенный, как несгораемый шкаф, привел генерала.
Тархан, обменявшись с Фрэнсисом многозначительным взглядом, сказал ему:
— Ведите допрос, как вам угодно. Коплан обратился к Мухтару по-английски.
— Запись встречи в «Рице» по-прежнему у нас, — начал он. — Если мы передадим ее государственной полиции, вас отправят на виселицу, и вас, и трех ваших коллег. Отвечайте мне честно, если не хотите, чтобы мы это сделали. Где содержатся метрдотель и мой соотечественник д'Эпенуа?
Генерал облизал кончиком языка сухие губы.
— Если вы используете этот документ, — проговорил он глухим голосом, — д'Эпенуа и остальные ваши агенты будут казнены: они должны были стать разменной монетой, но руководитель вашей сети сбежал, когда мы пытались войти с ним в контакт.
Коплан встал перед ним, уперев руки в бока.
— Я вас спрашиваю не об этом. Я хочу знать, где они. Мухтар стиснул зубы. Он рассеянно крутил пуговицу на своем мундире.
— Отвечайте, — спокойно посоветовал Тархан. — Они в военной тюрьме или в доме, расположенном возле Атгир-стрит?
Генерал растерянно посмотрел на турецкого агента.
— Я… Я не знаю, — пробормотал он.
В глубине души Коплан облегченно вздохнул. Эктор д'Эпенуа и его коллеги были живы, а это главное.
— Постарайтесь быть более разговорчивым, — сказал Франсис, подходя к генералу. — Куда их отвезли после похищения?
Было ясно, что дальнейший допрос будет сопровождаться зуботычинами, и хотя Мухтар встретил бы смерть достойно, перспектива быть избитым, как заурядный жулик, его возмущала.
— Я действительно не знаю, — с негодованием запротестовал он. — Это не мой участок. Я просто должен был знать, что их взяли. Деталями занимался кто-то другой.
— Кто?
Генерал промолчал.
Коплан повернулся к Тархану.
— Я применю технический метод?
Толстый турок вынул из ящичка длинную сигарету.
— Возможно, это не так уж обязательно… Если он назовет имя, вам придется искать этого человека, допросить его. Большая потеря времени… На мой взгляд, ваши друзья могут быть заключены только в одном из мест, о которых я уже говорил. В любом случае их следы надо искать в центре заговорщиков в Мосуле. Я уже давно подумываю, не стоит ли сделать туда вылазку.
Он закурил сигарету, посмотрел на часы.
— Без двадцати четыре, — сказал он по-французски. — Надо ковать железо пока горячо, как говорят у вас. Съездим?
Коплан чуть не бросился ему на шею.
— Еще бы! Нельзя терять ни минуты. Если вдруг разразится революция, мои коллеги уже не будут иметь никакой ценности как заложники и их перебьют.
Турок согласился:
— Этого я и боюсь. Хасан!
Из соседней комнаты появился человек; это был руководитель группы, перехватившей Коплана. Тархан о чем-то заговорил с ним. Генерала снова увели в камеру.
Началось бесконечное хождение туда-сюда, и Коплан подумал: сколько же агентов собралось в этом штабе. Шесть или семь, самое маленькое.
Когда приказы были розданы и началась подготовка, турок сказал Коплану:
— Центр, о котором я говорил, это дом, находящийся в лабиринте улочек старого города. Квартал густонаселенный, и мы должны действовать тихо.
— Как вы это узнали?
— Следя за адъютантом генерала… Типы, замеченные нашей группой в Багдаде, часто приходят туда.
Наконец Хасан доложил, что все готово, и Тархан перевел это на французский для Коплана. Все трое спустились, сели в «крайслер», переднее сиденье которого уже занимали два турка.
Машина бесшумно выехала из гаража, поехала к стадиону, проследовала вдоль него по кругу до большого перекрестка. Свернув затем на Атгир-стрит, она остановилась через несколько минут на этой новой улице, проложенной на границе запутанного сплетения узких улиц, переулков и крытых переходов.
Прежде чем выйти из «крайслера», Тархан распределил обязанности. Один оставался за рулем, Хасан и колосс Тефвик должны были взломать входную дверь и войти в дом, когда начальник и француз, стоящие поблизости, подойдут к ним.
Несмотря на свою толщину, Тархан передвигался легко и бесшумно. Когда Хасан и его помощник ушли вперед, он увлек Коплана на дорожку, разделенную посередине вонючей канавой.
— Это не дальше пятидесяти метров, — сказал он тихо.
Они бесшумно двигались по извилистой улочке, с обеих сторон которой стояли мрачные дома с прогнившими дверями, обитыми полосками железа.
Тархан остановился на повороте, недалеко от нужного дома. Он смутно различал силуэты двух своих подчиненных, которые сверлили дверь, чтобы затем отодвинуть внутренний засов. Турки, должно быть, приобрели большую сноровку в искусстве взламывания дверей в арабских домах. Коплан, стоя всего в нескольких метрах, внимательно прислушивался и не услышал ничего, кроме щелчка пальцами Хасана. Это указывало, что путь свободен.
Тархан и Франсис приблизились. Тот, кого звали Тефвик, молча убрал инструменты и кувшинчик с маслом: дверь была открыта.
Трое мужчин с Хасаном во главе вошли в дом. Пятно света пробежало по коридору впереди. Первая их цель: обезвредить возможных жильцов.
Осмотр двух комнат на первом этаже ничего не дал. Тархан знаком дал понять двум своим спутникам, что он остается внизу, и начал обыск этой части дома.
Коплан и Хасан начали подниматься по ветхой лестнице, которая громко заскрипела.
Внутренняя архитектура дома сбивала с толку: второй этаж казался намного больше первого. Бесконечные проемы открывали доступ в просторные комнаты, убранные по-восточному.
Коплан жестом предложил Хасану войти в квартиру через разные арки; турок согласился и исчез.
Франсис включил фонарик, прежде чем перейти на другую сторону площадки.
Он увидел своего рода гостиную с ковром, подушками и низким столом, гонг. Через арку он вошел в следующую комнату и тотчас выключил фонарик.
Его взгляд привлек человек, завернувшийся в одеяло и спящий прямо на полу. Ударом дубинки Коплан отправил неизвестного в еще более глубокий сон.
Неожиданно второй круг синего света пробежал по ковру, освещая Коплана и его жертву. Это был Хасан, подошедший с другой стороны. Поняв, что произошло, он шепнул:
— Хорошо. Я не встретил никого… Поднимаемся.
Вернувшись на лестничную площадку, они вместе поднялись на верхний этаж.
Коплан начал испытывать легкое беспокойство. Если дом охраняет всего один человек, к тому же не слишком бдительный, вряд ли здесь держат д'Эпенуа и Халида. Этот дом был похож на что угодно, кроме убежища революционеров.
На третьем этаже картина была немного другая: здесь комнаты имели двери. На вид они не были заперты. Хасан толкнул одну, и тотчас где-то далеко затрезвонил колокольчик.
Коплан быстро закрыл дверь. Звон прекратился. Все произошло так быстро, что они не поняли, откуда он раздавался.
Хасан и Коплан в нерешительности переглянулись. Если они выдали себя, то лучше продолжить, но быстро, и воспользоваться неожиданностью.
Они распахнули дверь, которая вела в комнату с большим столом из некрашеного дерева, вокруг которого стояли стулья, книжным шкафом, пишущей машинкой. Звонок теперь трещал не переставая. Они закрыли дверь, звон прекратился.
Напротив — спальня с железной кроватью, пустая.
Дальше — европейская гостиная, но в стиле тысяча девятьсот десятых годов, с пурпурными бархатными креслами, тяжелым столом красного дерева и большим овальным зеркалом.
Топот босых ног остановил Коплана и Хасана как раз в тот момент, когда они собрались покинуть комнату. На площадке вспыхнул свет.
Прижавшись к стене, они пытались угадать, откуда начнется атака.
Неясные голоса выдавали близость бегущих людей. Было ясно, что эти люди пришли с террасы и попали сюда через дверь, которая заставляла звонить колокольчик.
Коплан и Хасан переглянулись. Из жалкой гостиной не было другого выхода. Каждый из них вооружился массивным стулом, ожидая вторжения.
С силой распахнулась дверь, и два араба с кривыми кинжалами заглянули в комнату.
Хасан швырнул стул. Вылетев из темноты, снаряд хлестнул двух нападающих по ногам.
Те упали, громко закричав от боли. Стул Коплана обрушился им на головы и заставил замолчать. Но их сообщники, парализованные на какую-то долю секунды, бросились в атаку.
Коплан рукой отвел нож, нацеленный ему в грудь, и ударил своего противника ногой в живот. Хасан схватил одного из нападавших за руки, резко притянул к себе и ударил головой прямо в лицо. Схватив под руки ошеломленного противника, он использовал его в качестве тарана против третьего типа, который еще не успел перейти в атаку. Коплан тоже бросился на этого, последнего. Вырвав у него нож, Коплан взвалил его себе на спину и бросил на двоих арабов с переломанными ногами.
Тяжело дыша, он огляделся, но не увидел никого, кроме Хасана, стоящего посреди лежащих тел.
— Больше нет? — хрипло сказал он.
— Поставки прекращены, — ответил турок.
Они справились с пятью громилами, слишком уверенными в своих кинжалах. Двое лежали без сознания, один катался по полу, держась руками за живот, еще двое валялись без сил, морщась, разъяренные, но не решаясь шевелиться.
— Следите за ними, — сказал Хасан, доставая пистолет. — Я посмотрю, откуда они пришли.
Он ушел по ступенькам, ведущим на террасу.
Коплан осмотрел поле боя. Потом, взяв дубинку, он резким движением оглушил человека, ударенного в живот, и на всякий случай долбанул четвертого. Последнего, оставшегося в сознании, он предупредил:
— Ну ты, лежи спокойно, а то… вжик!
Он изобразил, как перерезает горло. Если иракец и не понимал по-французски, этот жест был совершенно ясен. Он выкатил глаза и прижался к стене.
Коплан подобрал кинжалы, отбросил их подальше.
Вдруг он услышал неясный шум внизу дома. Тефвик у входной двери? Или Тархан тоже схватился с нападающими?
Проклиная арабские дома, полные секретных ходов и замаскированных переходов, он не решался спуститься, пока не вернулся Хасан. Если тот ходил по террасам, он мог далеко уйти.
Склонившись над перилами, Коплан пытался понять, что означают хрипы, удары и хруст, доносившиеся до него. У него сосало под ложечкой.
Наконец появился Хасан.
— Я заблокировал люк наверху, — сказал он. — Все они жили в мансарде соседнего дома.
— Оставайтесь здесь, — отвечал Франсис. — Я думаю, что схватка продолжается.
Он вспомнил о спящем, возможно недостаточно оглушенном, который мог напасть на Тархана, и спустился, перепрыгивая через несколько ступенек.
Когда он ворвался в комнату, где остался толстый турок, он от неожиданности вытаращил глаза. Тархан и Тефвик стояли над телами четырех арабов, лежащих в разных позах посреди помещения.
— Откуда вылезли эти? — осведомился Франсис. Тархан поднял глаза.
— Трое вылезли из подвала, четвертый пришел с улицы. Вы тоже слышали этот звон?
— Я даже считаю, что его вызвали мы, — сказал Коплан. — Я думаю, что типы живут рядом. Они примчались моментально, как только у них прозвучал сигнал. Эта коробка — настоящая мышеловка.
— Вам наверху пришлось подраться?
— Пятеро пришли по крыше. Сейчас блокирован люк.
— Ну ладно, надеюсь, это все, — проговорил Тархан с поразительным спокойствием. — В каком-то смысле это хороший знак, что дом так старательно охраняют: в нем должно быть немало интересного.
— Было бы хорошо, если бы в нем были мои коллеги, — сказал Франсис. — Я оставил одного из этих типов, чтобы допросить. Вы позволите?