Кенни Поль. Засада в сумерках

   — Согласен, — безмятежно ответил Гарибьян, — но это не самое страшное: следует также опасаться ответных мер британской Интеллидженс Сервис^[4] и французского Второго бюро. Поэтому мы готовы заплатить большую сумму и предоставить вам безупречный способ бегства.
   — Что вы называете большой суммой?
   — Десять тысяч фунтов стерлингов золотом, в слитках или песком по вашему выбору.
   У Коплана захватило дух.
   Эквивалент двадцати кило золота за диверсию — это сумма. Правда, прямой ущерб и его последствия будут исчисляться десятками миллиардов.
   Коплан машинально взял пачку сигарет, достал одну и закурил.
   — Дело нужно обдумать, — сказал он, выпуская дым. — Я не хочу браться за него вслепую. Я дам вам твердый ответ после осмотра местности.
   — Конечно, в такое предприятие не следует бросаться очертя голову, — одобрил Гарибьян. — Нужна тщательная подготовка. Я бы даже сказал, что она необходима.
   Он сунул левую руку во внутренний карман своего пиджака, достал пачку банкнот и взглядом прикинул сумму.
   — Это вам на покрытие первых расходов, — сказал он. — Не знаю, сколько здесь точно, но думаю, не меньше двухсот динаров. Приходите ко мне через несколько дней, после того как съездите в Хадиту.
   Франсис взял деньги.
   — Как можно добраться до этого захолустья? — спросил он.
   — Возьмите напрокат автомобиль, без шофера. Дорога довольно приличная, на расстоянии более двухсот километров.
   — Понятно, — сказал Коплан. — Вы получите от меня известия в самом ближайшем будущем.
   Франсис уже собирался уйти, но Гарибьян окликнул его:
   — Одну секундочку, пожалуйста. Халати мне сообщил, что с вами приехала одна из его пансионерок. Я знаю, что у него хороший вкус. Мне было бы очень приятно, если бы вы привели эту девушку на нашу следующую встречу.
   Несмотря на любезный тон хозяина заведения, его пожелание было не просьбой, а приказом. Под женоподобной внешностью этого субъекта открывалась непреклонная и волевая натура, доходящая до жестокости.
   — Я об этом подумаю, — пообещал Коплан.
   Он взялся за ручку двери, но та не открывалась. Он обернулся к Гарибьяну и вопросительно посмотрел на него. Армянин бледно улыбнулся, протянул левую руку к полке, закрытой занавеской, сунул пальцы под ткань. Замок щелкнул.
   Коплан повернул ручку, открыл дверь и, кивнув на прощанье, покинул своего нового шефа.
   Стальная дверь в коридоре открылась автоматически. Он к ней практически не притронулся. Спустившись по винтовой лестнице, он снова оказался в прихожей.
   Напомаженный сторожевой пес продолжал нести вахту. Он заговорщицки подмигнул Коплану, когда тот перешагивал порог входной двери.
   Коплан вернулся в «Регент-палас» пешком. Он был рад немного подышать свежим воздухом.
   На следующий день он вместе с Клодин поехал в Хадиту на взятом напрокат старом «роллс-ройсе». Мотор почтенной машины работал безупречно, и первые пятьдесят километров они проехали за час, поскольку загруженность дороги не позволяла развивать большие скорости.
   Переправившись через Евфрат, путешественники поехали вдоль реки по равнинам Месопотамии. Вскоре они достигли маленького городка Хит и остановились там пообедать.
   Не найдя ничего, что напоминало бы ресторан, они были вынуждены купить слишком сладкие пирожные, вкус которых смыли несколькими стаканами чая.
   Потом поехали дальше.
   До Хадиты было уже недалеко, когда им попался постоялый двор. По настойчивой просьбе Клодин Франсис остановился на несколько минут, чтобы они смогли полюбоваться экзотическим зрелищем: расхаживая между стоявшими и лежавшими верблюдами, бедуины в длинных платьях разных цветов носили полные бурдюки. Женщины, закутанные в покрывала, дети в лохмотьях своими криками добавляли картине живописности.
   — Должно быть, то же самое происходило и двадцать веков назад, — задумчиво произнес Коплан. — В их жизни нефть ничего не изменила.
   — Им на это наплевать, — уверила Клодин с великолепным апломбом.
   — Этим — да, — согласился Франсис. — Но некоторые не воспринимают вещи с такой философичностью.
   Они проехали еще километров тридцать по пустыне. Вдруг Коплан коснулся Клодин локтем и объявил:
   — Смотри, вон насосная станция.
   — Мы остановимся там?
   — Да, — сказал он, глядя на белое здание, возле которого переплетались трубы.
   Огромная труба, шедшая с другого берега Евфрата, исчезала под землей и шла к шлюзам и насосам, находившимся внутри строения. На западной стороне трубы выходили на поверхность и расходились двуми удаляющимися друг от друга линиями в пустыню.
   Возле насосной станции стояло еще одно строение, несомненно предназначенное для жилья персонала. Построенное в строгом стиле с большими, широкими окнами, оно не выглядело промышленным зданием.
   Этот важный стратегический пункт, через который проходил непрерывный поток нефти, не был защищен ничем, кроме непрочного забора из колючей проволоки и примитивного форта, воздвигнутого в сотне метров дальше, на возвышении. Вокруг была пустынная месопотамская степь, выжженная солнцем, только на западе голубели холмы Джезириха.
   Машина быстро подъехала к перекрестку шоссе с дорогой. На углу этих двух тысячелетних путей возвышался, словно символ, технический комплекс, воздвигнутый сверхмеханизированной цивилизацией.
   Было пять часов пополудни, страшная жара начинала спадать.
   Припарковав машину в тени насосной станции, Коплан вышел из нее сам и помог Клодин. Охваченные странным чувством, они пошли вдоль проволочных заграждений.
   Они не видели ни души. Можно было подумать, что оборудование, шум которого они слышали, работало автоматически, без участия человека.
   Однако, когда они подошли к воротам, внезапно появился охранник. Он на английском поинтересовался причиной их визита.
   — Ничего особенного, — ответил Коплан. — Я просто хотел встретиться с инженером, чтобы попросить у него некоторые объяснения.
   Почти все европейцы, проезжавшие по дороге, просили о том же. Человек устало пригласил гостей пройти в небольшой прохладный холл с полом, вымощенным плиткой, где стоял сильный запах нефти.
   Охранник пересек холл, привел в действие невидимый механизм, потом открыл дверь, и тут же рокот машин стал громче, но затих, когда дверь закрылась.
   Таблички со стен кричали красными буквами: «Не курить — смертельно опасно».
   Через секунду охранник вернулся в сопровождении крепкого мужчины с блестящим от пота лицом, одетого в белый халат, заляпанный масляными пятнами. Светло-каштановые волосы и кожа кирпичного цвета, как и сдержанное поведение, выдавали подданного Ее Величества королевы Великобритании.
   — Джон Пенфолд, — представился инженер, извиняясь жестом за грязные руки. — Чем могу быть вам полезен?
   — Простите, что отрываем вас от работы, — сказал Коп-лан, — но возможности получить эти сведения на этом шоссе довольно незначительны. Моя жена и я едем в Абу Кемаль, чтобы посмотреть на архелогические раскопки Мари. Есть ли поблизости место, где мы могли бы переночевать? Если судить по карте и путеводителю, это весьма проблематично.
   — О? — произнес англичанин. — Не ломайте себе голову. Вы можете остановиться в соседнем здании. В нем есть комнаты для проезжающих. Обратитесь к консьержу.
   — Превосходно! — обрадовался Франсис. — А поесть можно тоже?
   — Разумеется! Есть столовая. Вы будете гостями ИПК. Он посмотрел на Клодин, машинально вытер руки о кусок пакли.
   — Может быть, мы будем иметь удовольствие увидеться снова?
   — Конечно. Мое дежурство заканчивается в шесть часов.
   — О'кей. До скорого? — бросил Франсис.
   Через пять минут он вошел в другое белое строение, где любезный консьерж, выслушав его объяснения, посоветовал подогнать машину к подъезду, чтобы облегчить выгрузку багажа.
   Затем приехавших проводили коридорами, чистыми, как в больнице, к уютной комнате, имеющей душ, — неожиданная роскошь в этой каменистой пустыне. Консьерж сообщил, что ужин бывает между пятью тридцатью и восемью часами в общей столовой и что путешественники освобождаются от всякой платы.
   Когда Коплан и его спутница остались одни, Клодин произнесла глухим голосом:
   — Вот видишь, везде одно и то же. Нас принимают по-доброму, а ты готовишь этим ничего не подозревающим милым людям гадость.
   — Отстань! — раздраженно ответил он. — Ты собираешься читать мне мораль всякий раз, когда мы будем работать вместе?
   С обнаженным торсом, он открыл два больших чемодана, привезенные из Багдада, чтобы переодеться.
   Раздосадованная Клодин сбросила платье и осталась в одних трусиках.
   — А я? Кого еще мне придется очаровывать? — спросила она через некоторое время.
   — Никого. Улыбайся и помалкивай. Это все, что я у тебя прошу.
   Она подошла к нему и прижалась к его груди как можно крепче.
   — Ты не в духе? — спросила она, ласкаясь.
   Он отодвинулся, развернул ее и слегка шлепнул по заду.
   — Нет, — ответил он. — Вот только, представь себе, у меня тоже бывают причины для недовольства. В эти моменты мне лучше не надоедать. Прими душ, а об остальном не заботься.
   Через час, одетые более элегантно, хотя и без претензий, они вошли в зал столовой.
   Разговоры десятка людей, собравшихся в этом зале, разом прекратились. Все взгляды обратились на вновь пришедших, и появление гостей было встречено почти тягостным молчанием.
   Коплан поздоровался с присутствующими, поклонившись и сказав:
   — Джентльмены...
   Встав из-за столика, инженер Пенфолд отложил салфетку, чтобы пойти гостям навстречу.
   — Будьте как дома, — радушно сказал он, — Садитесь, куда хотите... — Он покраснел. -...можете за мой столик.
   Он указал рукой на два свободных места напротив его прибора.
   — Охотно, — ответил Коплан.
   Улыбающаяся Клодин молча кивнула.
   За едой беседа касалась самых различных тем: достопримечательностей Ирака, жизни в Багдаде, мировой политики и других классических тем для разговора людей, никогда раньше не встречавшихся. Разговор неизбежно зашел о нефти вообще и ИПК в частности.
   Клодин страшно скучала, тем более что она не понимала ничего из ведущихся при ней разговоров.
   Около девяти часов вечера, сидя перед стаканами виски и куря одну сигарету за другой, мужчины все еще оживленно разговаривали.
   — Это невероятно, — говорил Франсис. — Вы находитесь на жизненно важном пункте, в самом важном месте на пути перегонки иракской нефти к Средиземному морю, и лишены какой бы то ни было защиты. После диверсии против ваших нефтепроводов в Иордании и Сирии вы не принимаете никаких мер безопасности. Это безумие.
   — А почему вы решили, что мы не защищены? — спросил Пенфолд, широко открывая наивные глаза.
   Коплан сморщился, изображая осуждение и скептицизм.
   — Может быть, вы и защищены, — сказал он, — но я этого не вижу. Если, конечно, вы не считаете защитой жалкий забор из колючей проволоки, который в Европе ставят по краям пастбищ.
   Лицо Пенфолда осветилось улыбкой.
   — Не доверяйте внешним признакам, — посоветовал он, подмигнув. — Забор служит для определения границ территории и мешает верблюдам расхаживать между внешними трубами.
   Совершенно убежденный в эффективности системы обеспечения безопасности сооружений, он продолжал:
   — Наиболее уязвимы насосы и шлюзы, открывающие различные трубопроводы, но они находятся внутри здания. Следовательно, для их разрушения нужно сначала проникнуть в здание.
   — Это просто, — заметил Коплан. — Я и моя жена вошли на станцию без малейших помех.
   — Да, в холл! — воскликнул Пенфолд. — Но пройти дальше вы бы не смогли. Следующая дверь запирается на замок, открыть который может только охранник снаружи. Кроме того, она стальная. Если дверь попытаются открыть силой, персонал, находящийся внутри, успеет предупредить гарнизон форта и взять оружие, стоящее в пирамидах на случай нападения. И это еще не все. Кроме постоянного наблюдения, осуществляемого солдатами, непрерывно патрулирующими окрестности, ночной радар сообщит радиооператору о любом постороннем присутствии в радиусе десяти километров. Если бы вы знали, сколько раз тревогу поднимали из-за безобидных животных!
   Коплан принял скептический вид.
   — Да, конечно, это несколько меняет дело, — согласился он. — Но что произойдет в случае, если массированную атаку предпримут люди, вооруженные автоматическим оружием?
   — Не волнуйтесь, у нас есть пулеметы, — ответил Пенфолд. — А при первой же очереди радист вызовет подкрепления со станций Т-1 и Н-1, где есть вертолеты. Меньше чем за полчаса террористам придется иметь дело не только со здешним персоналом и двадцатью солдатами форта, но и с сорока бойцами с соседних станций. Всего это составит сотню смелых вооруженных людей. Вам не кажется, что это может отбить охоту у самых дерзких? Не считая того, что им некуда было бы отступать!.. Оставшихся в живых захватили бы прежде, чем они ушли на пятьдесят километров.
   Коплан начинал понимать, почему Гарибьян предлагал десять тысяч фунтов стерлингов тому, кто преодолеет все эти трудности. Кажется, армянин был осведомлен куда лучше, чем показывал.
   — Скажу честно: вы меня успокоили, — заявил Франсис, осушая свой стакан скотча. — После дела с Суэцким каналом уничтожение этого нефтепровода стало бы самой мерзкой штукой.
   — Спите спокойно, — шепнул британский инженер. — Неприятности могут случиться дальше, трубу могут вывести из строя в другом месте, но только не здесь.
   — Кстати, — спросил Коплан, — мне было бы очень интересно осмотреть вашу станцию. Полагаю, это не запрещено?
   — Ничуть. Нужно только выполнить две маленькие формальности: дать себя обыскать, чтобы мы были уверены, что у вас нет оружия, и отдать паспорт, чтобы мы знали вашу личность. И все.
   — В таком случае, я хватаюсь за эту возможность обеими руками, — сказал Франсис после очень короткого колебания. — Когда мы, моя жена и я, сможем осмотреть сооружение?
   — Когда хотите. Завтра утром или немедленно. Но не надевайте элегантные вещи.
   Коплан сделал вид, что советуется с Клодин.
   — Давайте завтра утром.

Глава XII

   Через день вечером Коплан пришел в «Тамерлан» один.
   Телохранитель Гарибьяна, стоявший в прихожей, сразу узнал его и вместо того, чтобы направить в зал, снова провел его по маленькой потайной лестнице, ведшей в кабинет хозяина заведения.
   Перед железной дверью Коплан заметил, что его проводник нажал на кнопку звонка не так, как в прошлый раз: сигнал изменился. Он, несомненно, менялся каждый день.
   Впущенный в кабинет, Коплан поприветствовал Гарибьяна взмахом руки и сказал:
   — Добрый вечер, шеф.
   Гарибьян, одетый с иголочки, томно лежал в своем кресле и ответил ему взмахом длинных черных ресниц.
   — Ну что? — спросил он мягким голосом.
   Коплан, выражая мимикой сомнение, прислонился к столу и сунул обе руки в карманы.
   — Конечно, нет ничего невозможного, — заявил он, глядя в пустоту. — Но дело кажется мне очень сложным, а шансы оставить там свою шкуру, на мой взгляд, слишком велики.
   Брови Гарибьяна поднялись.
   — Вы отказываетесь? — презрительно спросил он.
   — Все будет зависеть от средств, которые вы сможете предоставить в мое распоряжение. Не скрою от вас, они должны быть значительными.
   Армянин непринужденно махнул рукой, показывая тем самым, что это мелочи.
   — Какие практические сведения вы смогли собрать?
   Коплан подробно пересказал ему свой разговор с инженером Пенфилдом, потом то, что смог увидеть во время осмотра установок насосной станции.
   — Из всего этого, — заключил он, — можно сделать несколько интересных выводов. Для успеха атаки нужно: отвлечь бдительность гарнизона форта и патрулей; помешать персоналу насосной станции воспользоваться рацией, чтобы вызвать помощь; действовать до наступления темноты, чтобы радар не подал сигнал тревоги, обнаружив в окрестностях посторонних; заставить охранника открыть железную дверь, закрывающую проход внутрь станции; наконец, надо действовать быстро, прежде чем персонал успеет вмешаться... Как видите, это требует серьезной подготовки, наличия группы решительных людей и довольно значительного снаряжения. А потом — недостаточно, чтобы участники акции осуществили свою программу. Нужно, чтобы они смогли уйти от охоты, которая начнется в ближайшие минуты.
   Гарибьян смотрел на него с напряженным вниманием.
   — Могли бы вы набросать мне топографический план обоих зданий и указать стратегические пункты?
   — Конечно, — сказал Коплан, отходя от стола. — Это первое, что нужно для выработки плана. У вас есть бумага?
   Хозяин заведения встал с кресла, зашел за письменный стол и открыл ящик.
   — Вот, — сказал он, бросая Франсису несколько листков для печатной машинки. — Нарисуйте и напишите основное из того, что рассказали мне.
   Коплан принялся за работу. В течение четверти часа он изобразил детали, выясненные за короткое пребывание на К-3: расположение проволочных заграждений, внешние трубы, расположение радиопередатчика, места входа и выхода нефтепроводов, размещение людей на станции, в прилегающем здании и в находящемся поблизости форте.
   Мало-помалу он изобразил Гарибьяну точный план местности, сопроводив рисунок комментариями, призванными показать армянину, как люди ИПК могут отразить различные попытки диверсии.
   Теперь Гарибьян хорошо понимал, почему замысел взорвать насосную станцию столкнулся с огромными трудностями. Одновременно он признавал проницательность и предусмотрительность человека, собравшего все эти сведения. Этот Коплан, который был далеко не дурак, возможно, мог бы справиться с подобным заданием. Но — и это было очевидно — потом организация его использовать больше не сможет.
   Как бы отвечая мыслям Гарибьяна, Франсис коснулся наиболее щекотливой темы:
   — Остается узнать, как можно будет уйти потом... Если предположить, что я сумею проникнуть на станцию и установить взрывные заряды замедленного действия так, чтобы персонал этого не заметил, мне остается десять минут, чтобы исчезнуть. Как только произойдет взрыв, форт предупредит штаб в Багдаде и по нашим следам будут брошены солдаты. С того момента придется бежать с огромной скоростью. Но куда и как?
   Гарибьян несколько минут молчал. Он задумчиво поглаживал свои блестящие волосы. Коплан заговорил вновь:
   — Не упускайте из виду, что люди К-3 не обязательно все погибнут при взрыве. Кое-кто останется в живых... Они меня знают и поймут, что нападение организовал я. Мой словесный портрет разошлют во всех направлениях. Воспользоваться общественным транспортом — поездом или самолетом — будет невозможно. Кроме того, как вы понимаете, я не стану продолжать подготовку к операции до тех пор, пока не будут улажены два момента: выплата десяти тысяч фунтов и мой последующий уход.
   Армянин сел в кресло. Забыв про свое наргиле, он взял роскошный портсигар и протянул его Коплану.
   — Если вы достигнете поставленной цели, — начал он, — я буду кровно заинтересован в том, чтобы обеспечить вам надежное убежище. Во-первых, потому, что я получу доказательство, что вы ценный человек; во-вторых, ради моей собственной безопасности. Если вы попадете в руки иракцев, я не дам и гроша за свою жизнь, потому что они сумеют вырвать у вас все, что известно вам об организаторах заговора. Так что не ломайте себе голову: я изучу этот аспект с особой тщательностью. А теперь, можете ли вы разработать план действий, определяющий роли людей, которые будут участвовать в деле вместе с вами? Кстати, сколько человек вам нужно?
   — Не слишком много, но и не слишком мало, — ответил Коплан. — Четверо, но решительные парни, чьи достоинства вам известны и кому вы полностью доверяете.
   — Я могу их вам предоставить. Составьте также список необходимого снаряжения, оружия и машин. Затем мы совместим ваш план с тем, что я подготовлю для вашего бегства.
   — Согласен. Между прочим, я подумал и предпочитаю, чтобы гонорар мне выплатили золотым песком. Его удобнее перевозить и реализовывать.
   Гарибьян кивнул головой в знак согласия, одновременно спрашивая себя, не будет ли наиболее надежным способом обеспечить свою безопасность после осуществления акции просто-напросто устранение тех, кто в ней участвовал. Кроме того, этот выход был более экономичным.
   С непроницаемым лицом владелец ночного заведения поднял глаза на Коплана.
   — Приходите ко мне завтра вечером, — сказал он. — Мы вместе доработаем детали и назначим дату.
   — Договорились, — согласился Коплан. — Я немедленно примусь за работу. Всего хорошего, месье Гарибьян.
   В глазах армянина блеснул огонек.
   — Разве я не просил вас привести вашу очаровательную подружку Клодин, когда придете сюда вновь? — насмешливо напомнил он. — Я бы хотел увидеть эту девочку.
   — Сегодня вечером она была не в форме, — сказал Коплан. — Она придет завтра.
   — Не забудьте, — желчно сказал Гарибьян.
   Он нажал кнопку, отпиравшую замок, и Коплан вышел. Охранник внизу тоже нажал кнопку, вделанную в стену, как только гость прошел мимо него.
   Из дома, расположенного на другой стороне улицы, вышел торговец с лотком фиников и направился следом за Копланом.
   Франсис нашел Клодин в их номере. Лежа на кровати в одной короткой нейлоновой рубашке, молодая женщина читала старую газету и ела рахат-лукум. Ее длинные ноги с благородными линиями выделялись на ярко-красном покрывале.
   Коплан рассеянно поцеловал ее в губы, потом с озабоченным лицом снял пиджак и налил себе стакан виски.
   — Что-нибудь не так? — спросила Клодин, заметившая его задумчивый вид.
   — Все нормально, — ответил он. — Только мне придется заняться писаниной, и это обещает быть трудным. Мне грозит просидеть за этой работой добрую часть ночи.
   — Черт! — воскликнула раздосадованная Клодин. — Теперь ты превращаешься в канцелярскую крысу?
   Он поднял указательный палец и поправил:
   — В стратега, моя дорогая. Оставив свой веселый тон, он добавил:
   — И в этой стратегии тебе, к сожалению, придется тоже сыграть роль.
   — О, — вздохнула она, — незачем употреблять громкие слова. Моя роль всегда одна и та же.
   Она поставила коробочку с лукумом на ночной столик, сунула ноги в туфли и подошла к Франсису.
   — Кто на этот раз? — устало спросила она.
   Он взял ее за талию, посмотрел нежным взглядом.
   — Тип, на которого мы работаем, — произнес он вполголоса. — Хозяин «Тамерлана».
   Она положила свою белокурую голову на мускулистое плечо Коплана, обняла его обеими руками.
   — Ты рассчитываешь на меня, чтобы улучшить свое положение? — удивилась она.
   Руки Коплана, как тиски, замкнулись на нежных бедрах девушки.
   — Сумасшедшая, — буркнул он, задетый за живое. — Ты когда-нибудь избавишься от мышления проститутки?
   Обиженная, она, побледнев, прикусила губу.
   — Прости, — прошептала она, сильно огорченная. — Я должна была догадаться, что...
   — Ты ни о чем не можешь догадываться, — ответил он со снисходительной строгостью. — Подожди хотя бы, пока я тебе не объясню.
   Он подвел ее к креслу, сел и посадил к себе на колени. От ее нежного теплого тела шел опьяняющий аромат, такой же волнующий, как округлости ее бедер и вызывающая грудь.
   — Я надеюсь, что все пройдет так же, как в Мафраке, — продолжил он, — но здесь будет опаснее для нас обоих. Может быть, тебе придется уступить Гарибьяну.
   Она выпрямилась и посмотрела в его глаза.
   — От твоих слов у меня пошли мурашки. Что ты готовишь?
   Он хотел все рассказать, чтобы она сознательно сыграла свою роль, но решил не вызывать у нее слишком сильного беспокойства.
   — Гарибьян, хозяин того заведения, должно быть, очень пылкий тип, несмотря на свою ледяную внешность, — продолжил он более легкомысленным тоном. — Соблазни его, но помни, что это шеф, человек ранга Халати. Ты лучше меня знаешь, какую технику применить: холодность, дерзость, презрение. Надо его помучить, чтобы он понял, что сразу у него ничего не получится. Поскольку он не хочет портить со мной отношения, он пока не посмеет показать зубы. Сечешь?
   Она не очень хорошо понимала, куда клонил Франсис.
   — Слушай, что это значит? — спросила она. — Ты работаешь на него или против?
   — Пятьдесят на пятьдесят... Что же касается реальных целей твоей кампании по очаровыванию, вот в чем они заключаются. В первую очередь надо узнать, как ГарибьЯн открывает и закрывает на расстоянии двери, ведущие в его кабинет. Во-вторых, отвлечь его, чтобы освободить мне руки в нужный момент.
   Сочтя это объяснение пока что достаточным, он встал, держа Клодин на руках, сделал три шага со своей приятной ношей и опустил молодую женщину на кровать.
   — Спокойной ночи, — пожелал он в отличном настроении. — Я тебя предупредил, что быть моей помощницей не всегда радость.
   Он выключил весь свет, кроме маленькой лампы на секретере. Затем, вооружившись стопкой писчей бумаги и ручкой, он взялся за работу.
   Проблемы, которые ему предстояло решить, были куда сложнее, чем полагал Гарибьян. Он должен был проработать все очень тщательно, не забыв ни малейшей детали.
   К четырем часам утра в основном план был готов. Оставив на следующий день составление списка снаряжения, Коплан скользнул под простыню, стараясь не разбудить Клодин, спавшую без снов.