- Теперь жилет.
- Готово.
- Теперь рубашку.
- Готово.
- Теперь брюки.
- Сейчас, сейчас. Готово.
- Все?
- Все. Ну, теперь - ходу!
- Минуточку, - сказал Фердинанд, который давно не спал и чувствовал, что его раздевают. - Минуточку!!! Не спешите!!! Давайте-ка побеседуем.
И залаял так ужасно, как не лаяла еще ни одна собака на свете.
У незнакомцев в кепках подкосились ноги от страха. Они побросали одежду Фердинанда и попытались, воспользовавшись темнотой, удрать из купе.
Но Фердинанд оказался проворнее. Он вскочил и схватил за ухо сперва одного, потом другого. Он сделал это так ловко, что прихватил каждое ухо с одной стороны.
Слева от него болталась теперь одна кепка, справа - другая.
Зажав в зубах уши грабителей, Фердинанд, конечно, уже не мог говорить, он мог только рычать от ярости, и в рычании смутно слышались слова:
- Ахрр вырр ворр-ришкиррр зарр-дурр-марр-лирр мерр-нярр огрр-арр-битьрр, ярр вамрр порр-карр-журр!
Тоннель как раз кончился. Приближалась станция. Поезд замедлил ход и, тяжело дыша, утомленный, остановился. Фердинанд, не разжимая зубов, высунулся в окошко.
- Но-рр-силь-рр-щик-рр! - крикнул Фердинанд. Но ни один из носильщиков не обратил на него внимания.
- Но-рр-силь-рр-щик-рр! - крикнул он еще раз. И опять ничего не вышло.
Носильщики сновали взад и вперед по перрону, но ни один из них даже не взглянул на Фердинанда.
- Но-рр-силь-рр-щик-ррррр! - повторил еще раз Фердинанд. К счастью, крик услышал какой-то старичок. Он остановился и прислушался.
- Вы, кажется, звали носильщика, - сказал старичок. - У вас, верно, насморк.
Фердинанд мотнул головой - дескать у меня не насморк, и только тут старичок заметил болтающиеся в разные стороны головы воришек.
- Ага, - сказал он, - понятно.
И он подозвал двух дюжих носильщиков. Один из них схватил одного вора, другой - другого. Воры до того струсили, что идти сами были не в состоянии. Между двумя носильщиками, раздетый, с одеждой под мышкой, как с вещественным доказательством, шел Фердинанд и грозно скалил зубы - он опасался, что один из воришек может вдруг дать тягу.
- В комиссариат[1]! - приказал Фердинанд.
XVIII
- Фамилия? - спросил у Фердинанда комиссар[2].
- Великолепный, - ответил Фердинанд.
- Имя?
- Фердинанд.
- Возраст.
Фердинанд не знал, что ответить. Сказать правду - комиссару это может показаться подозрительным, прибавить года - значит, во-первых, соврать, во-вторых, красиво ли это, когда посторонние думают, что ты старше, чем ты есть на самом деле?
- Возраст? - повторил комиссар.
Голос у него был строгий, усы - грозные. Он еще ни разу не взглянул на Фердинанда. Он задавал вопросы и тут же, не отрывая глаз от стола, делал пометки на бланке.
Фердинанда меж тем пробрал озноб.
- Брумбумпять! - выпалил Фердинанд, потому что молчать становилось невозможным.
- Прекрасно, - сказал комиссар, не обратив ни малейшего внимания на странную цифру, которую назвал Фердинанд, - У вас ничего не пропало?
- Ничего.
- Были при вас какие-нибудь ценности?
- Нет, - машинально ответил Фердинанд и вдруг вспомнил про медаль. Простите, пожалуйста, я забыл про одну вещь. Да, при мне были ценности...
- Что это было? - спросил комиссар, ни на секунду не прекращая писать.
- Медаль, - ответил Фердинанд, - золотая медаль.
- Это была лично ваша медаль?
- Да, это была лично моя медаль.
- Можно узнать, где вас наградили?
- Меня наградили на выставке собак.
- Вы увлекаетесь собаками?
- Да, у меня есть к ним некоторый интерес, - ответил Фердинанд, к которому вернулось его обычное самообладание.
- Скажите, эту медаль у вас не похитили? - спросил комиссар.
- Минуточку, сейчас проверим.
- Пожалуйста, проверьте.
Фердинанд, все еще голый, принялся рыться в карманах.
- Здесь нет, здесь нет, здесь нет, здесь нет, здесь нет, здесь нет, здесь нет и здесь нет. Сейчас, еще один карман... Здесь тоже нет. Комиссар, у меня украли эту медаль.
- Не огорчайтесь, - ободрил Фердинанда комиссар. - Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы вернуть вам пропажу. Побудьте пока здесь, а я поговорю с преступниками.
И не взглянув на Фердинанда, комиссар вышел из комнаты.
Фердинанд принялся терпеливо ждать. Холод пробирал его все сильнее и сильнее.
Фердинанд принялся размышлять.
"Стоит ли мерзнуть... никто даже не замечает, что я раздет... не смотрит вовсе на вещественные доказательства... им ни к чему, что я поймал воров в тоннеле, когда они снимали с меня одежду... но, может быть, это неважно... а я думал, что надо сделать непременно так, чтобы не оставалось сомнений, что именно они меня раздели и хотели унести костюм... уж лучше я все это на себя надену, потому что в костюме я согреюсь, а без костюма... брр..."
И Фердинанд не спеша стал одеваться. Он уже завязывал галстук, когда в дверях появился комиссар.
- Должен вас поздравить, пан Великолепный! - крикнул комиссар с порога. - Благодаря вам мы поймали двух опасных грабителей. Вы сделали это просто великолепно, пан Великолепный!
Фердинанд скромно потупился.
- Ничего особенного...
- Превосходно!
- Пустяки... - шепотом проговорил Фердинанд.
- Я горжусь вами!
- Есть о чем говорить, - буркнул Фердинанд. - Просто мне удалось их задержать, вот и все.
- Все было проделано замечательно, просто замечательно. К сожалению, должен вас огорчить.
- Что случилось? - спросил обеспокоенный Фердинанд.
- Вашей медали не нашли.
- Не нашли?
- Нет, не нашли.
- Ой-ой-ой! - жалобно заскулил Фердинанд.
- Они говорят, будто ее не видели.
- Ой-ой-ой!
- Не припоминают...
- Ой-ой-ой!
- Говорят, что медали у вас не было.
- Ой-ой-ой!
- Потому что, если бы у вас была медаль, они взяли бы ее в первую очередь.
- Ой-ой-ой!
- Говорят, что они обшарили все ваши карманы.
- Ой-ой-ой!
- И ни в одном медали не было...
- Ой-ой-ой!
- Вы, кажется, расстроились? - с сочувствием спросил комиссар.
- Ой-ой-ой, я нисколечко не расстроился, - простонал Фердинанд.
- Так в чем же дело?
- Мне страшно, комиссар, страшно... Ой-ой-ой!
- Чего вы так боитесь, пан Великолепный, в чем дело?
- Вас боюсь. Ой-ой-ой!
- Меня?
- Да, вас, ой-ой-ой!
- Почему?
- Боюсь, посадят.
- Посадят в тюрьму? За что? - спросил комиссар, которого этот разговор начал забавлять.
- За медаль, комиссар, ой-ой-ой... ой-ой-ой... ой-ой-ой...
- Ничего не понимаю, - сказал комиссар.
- Я дал ложные показания, ой-ой-ой!
- Ложные!
- Ведь медаль при мне. Только сейчас мне пришло это в голову, ой-ой-ой. Я искал ее во всех карманах, и воры искали ее во всех карманах, а ее, ой-ой-ой, там не было. Я вспомнил, она у меня на шее. Скажите, сколько?
- Что "сколько"? - удивился комиссар.
- Сколько за это? - жалобно скуля, допытывался Фердинанд.
- За что?
- За дачу ложных показаний. Сколько лет?
- Давайте забудем про этот случай, - с улыбкой сказал комиссир. - Самое главное, ваша медаль, ваша золотая медаль не пропала. Фердинанд, куда вы?
Фердинанд был уже в дверях. Вместо ответа он выпалил скороговоркой:
- Сейчас вернусь. Мне надо извиниться перед ворами, ведь я обвинил их в краже.
XIX
После всех этих ужасных волнений Фердинанд отправился в парк, чтобы немного рассеяться. Он сел на скамейку под развесистым каштаном, заложил ногу за ногу, откинулся на спинку и решил некоторое время ни о чем не думать. Он следил за облаками, скользившими по небу, слушал щебет птиц в листве, на душе у него было необыкновенно легко и весело.
Времени хоть отбавляй, спешить некуда, дел никаких. С чистой совестью мог сидеть Фердинанд на скамейке и отдыхать.
И вдруг, увидев мальчишку, который ел эскимо, Фердинанд машинально облизнулся и почувствовал: что-то с ним произошло, что-то изменилось, что-то случилось, что-то не в порядке.
Вначале он не придал этому особого значения, но когда понял, что облизывается во второй раз, ему стало не по себе.
Фердинанд проверил языком. Да, сомнений не было.
Случилось непредвиденное. Он проверил еще раз. Увы, это была правда. Опять коснулся языком. Да, нечто ужасное. И теперь уже Фердинанд никак не мог удержаться от того, чтобы беспрестанно не ощупывать языком надломанный зуб.
Фердинанд был до такой степени поглощен этим занятием, что не заметил, как на скамейку рядом с ним села какая-то дама.
Дама некоторое время читала газету, потом аккуратно ее сложила, спрятала в сумочку и взглянула на Фердинанда. А тот все притрагивался и притрагивался языком к сломанному зубу. Дама наблюдала за ним с любопытством.
"Удивительно смесной целовек, - подумала она. Дама шепелявила так сильно, что шепелявила даже тогда, когда ей приходилось думать, а подобные явления, как мы знаем, встречаются редко. - Цего он так облизывается?"
Вслух она сказала:
- Извините, позалуйста, с вами сто-нибудь слуцилось?.
Фердинанд вздрогнул, точно его разбудили. Посмотрел на даму, приподнял в знак приветствия котелок и сказал:
- Собственно, все в порядке. Чувствую я себя неплохо. Только вот...
Не успел он закончить, как дама его перебила.
- Вот именно! - заверещала она. - Вот именно! Казется, я угадала: вас беспокоит зубик.
- Признаться, да, - сказал Фердинанд.
- Болит? - осведомилась дама.
- Нет, не болит.
- Любопытно! Хузе всего как раз те зубы, которые, не болят, не болят, а потом вдруг как заболят, как заболят. Уз вы мне поверьте.
- У меня совсем другое. По правде сказать, зубы у меня замечательные.
- Сто зе тогда с вами?
- У меня отломился кусочек зуба.
- И вы говорите, сто зубы у вас замецательные! Замецательные зубы не кросатся.
- Иногда самый лучший зуб обломится.
- Отцего зе он у вас обломился?
- Не знаю, - ответил Фердинанд, - никак не могу сообразить, отчего обломился.
- Мозет быть, короцка хлеба?
- Нет.
- Мозет быть, зесткий бифстекс?
- Нет.
- Мозет быть, проволоцка в хлебе?
- Нет.
- Мозет быть, хрясик в колбасе?
- Хрящик - пустяки.
- Для кого как, - покачала головой дама. - Я, например, цетырнадцать лет назад сломала себе зуб колбасой.
- Колбасу я давно не ел.
- Это невазно, ели вы ее или нет. Все равно нузно идти к врацу. А то будет хузе.
Послусайтесь меня.
- Вы правы. Только я ни одного врача здесь не знаю.
- Сейчас дам вам адрес. Он зивет недалеко отсюда. Доктор Дивро. Цудесный целовек. Все-таки интересно обо сто вы сломали зуб?
- Вспомнил! - торжествующе крикнул Фердинанд. - Я сломал его о воров.
- Простите, позалуйста, - удивилась дама, - не хотите ли вы сказать, сто вы питаетесь ворами?!
- Я их не ел, я их ловил, - с достоинством ответил Фердинанд.
- Зубами? - осведомилась дама, и в голосе ее послышалось недоверие.
- Да, пришлось зубами. Их было двое - не удивительно, что зуб не выдержал и надломился.
- Возможно, - сказала дама и капельку отодвинулась. Она знала, что сумасшедшим ни в коем случае нельзя возражать. - Непременно сходите к доктору Дивро. До свидания, мне узе пора.
Про себя она подумала:
"Надо уносить ноги, опасный псих. Привязется есе... Сто мне тогда делать?"
Ускоряя шаг, шла она по аллее, а мысли ее шепелявили больше обыкновенного.
Фердинанд остался один.
"Надо, пожалуй, сходить к врачу, - подумал Фердинанд, ловя себя на том, что непрестанно водит языком по зубам. - Ведь не могу же я всю жизнь щупать и щупать языком зуб. Может, доктор поможет. Раз, два, три вста-вай, Фердинанд! Пошли к доктору Дивро", Доктор Дивро оказался на редкость обаятельным человеком. Все в городе хорошо его знали, поэтому Фердинанд отыскал его дом без труда.
В приемной было много народу. Фердинанд уселся на единственный свободный стул возле стены. Лица у ожидающих были очень серьезные. Ни смеха, ни шуток, никто не рассказывает анекдотов. Все думают только об одном: о том, что ждет их за дверьми кабинета, где принимает доктор Дивро и где рано или поздно окажутся и они.
Фердинанд впервые в жизни попал на прием к зубному врачу. Легко ли сохранить серьезность? Ему стоило большого труда не фыркнуть прямо в лицо этим перепуганным людям. Никогда еще за всю свою жизнь не приходилось видеть сразу столько серьезных людей. "Надо что-то предпринять, - решил Фердинанд, - не переношу грустных людей". В тишине приемной послышался его голос:
- Скажите, вы умеете давать лапу?
Он обратился с этим вопросом к своему соседу, старичку, похожему не то на директора, не то на профессора, а может быть, даже на академика.
- Не понимаю, что вы имеете в виду, - ответил очень серьезно старичок.
- Я имею в виду лапу. Вот я, например, - пояснил Фердинанд, - умею давать и правую, и левую.
- Ну и давайте себе на здоровье.
- Ничего не выйдет. Вы думаете, это так просто? Можно ли дать лапу самому себе?
Лапу можно дать только кому-нибудь. Я, например, могу дать вам, вы мне.
Больные начали улыбаться.
- Вот вам моя лапа, - сказал Фердинанд. - А теперь дайте мне свою.
Старичок, поколебавшись, протянул Фердинанду руку. - Пожалуйста.
- Превосходно! - воскликнул Фердинанд. - Вы делаете это замечательно. А теперь дайте лапу вон той даме. И больные, изнемогая от смеха, стали давать друг другу лапы.
Когда доктор Дивро открыл дверь кабинета, чтобы крикнуть: "Следующий!" - он увидел в своей приемной толпу хохочущих людей. Посреди комнаты, на полу, сидел какой-то неизвестный ему пациент и изображал собаку, которая учится служить.
Выходио это у него страшно неуклюже.
XX
Каждые десять-пятнадцать минут доктор Дивро открывал дверь и говорил:
"Пожалуйста, следующий!"
Народу в приемной становилось все меньше.
Под конец осталось двое: Фердинанд и старичок, похожий не то на директора, не то на академика.
Фердинанд пришелся старичку по душе. Старичок был очень доволен, что благодаря новому знакомству он незаметно и весело скоротал время.
- Теперь вы... - сказал Фердинанд.
- Я? - переспросил старичок.
- Теперь ваша очередь.
- Ну да, - согласился старичок. - Может быть, вы хотите вперед?..
- Я? - переспросил Фердинанд.
- Вы, вы!
- Но ведь я пришел позже вас, - нашелся Фердинанд.
- Неважно! Я не спешу!
- Я тоже.
- Вы мне так понравились, что я охотно пропущу вас вперед.
- Вперед вас... ни за что на свете.
- Можете идти с чистой совестью. Я посижу и пойду потом.
- Нет, нет, нет! - запротестовал Фердинанд. - Только после вас.
- Впрочем, зачем спорить?.. Так или иначе, каждому придется войти туда, сесть в это ужасное кресло, открыть рот и ждать, когда начнут сверлить этим жутким сверлом зубы. Если мы этого не сделаем, с нами случится то же самое, что случилось с Перепупом.
- С каким Перепупом? - спросил Фердинанд, вытаращив глаза.
- Как, вы не знаете этой истории?
- Не знаю, - ответил Фердинанд.
- История Перепупа весьма поучительна, - сказал старичок. - Она лишний раз доказывает, как важно своевременно посещать зубного врача. Вот послушайте:
Жил на свете Перепуп, Перепуп, Перепуп.
У него был с дыркой зуб, зуб с дырой, гей!
Стала челюсть, как арбуз, как арбуз, как арбуз, - это был огромный флюс, флюс огромный, гей!
Перепуп пошел к врачу, да, к врачу, да, к врачу:
"Подлечиться я хочу, подлечиться, гей!"
Врач ответил: "Не беда, не беда, не беда, зубик вырвем без труда, вместе с корнем, гей!"
"Нет, - воскликнул Перепуп, Перепуп, Перепуп, - это мой последний зуб...
Оставьте мне его, пожалуйста, на память, доктор.
Гей!"
- Из этого следует, - сказал Фердинанд, - что Перепуп пошел впервые в жизни к врачу только тогда, когда у него разболелся его последний зуб.
- Вы попали в самую точку, - ответил обрадовавшись старичок.
- Сколько раз вы были у зубного врача? - спросил Фердинанд.
- Может, сто, а может, и больше.
- Хо-хо, - удивился Фердинанд.
- А вы? - спросил в свою очередь старичок.
- Я... я... о, я, конечно, бывал много раз, но точно припомнить не могу, - бросил небрежно Фердинанд.
Думаете, соврал? Ничуть не бывало. Фердинанд в самом деле посещал зубного врача, но приходил туда не по своей надобности. Во избежание недоразумения уточним:
хозяин, отправляясь к зубному врачу, несколько раз брал с собой Фердинанда.
- Вы правильно поступаете, что заботитесь о зубах, - похвалил его старичок.
- Ничего не поделаешь, - скромно ответил Фердинанд, - мои зубы - все мое достояние.
Старичок взглянул на Фердинанда с интересом.
- Догадался! - воскликнул он. - Вы, наверное, артист. Фердинанд не знал, что и ответить. Разумеется, в глубине души он считал себя артистом, но нельзя же было открыто заявлять об этом.
К счастью, из затруднительного положения его спас доктор Дивро. Появившись в белом фартуке в дверях кабинета, он крикнул: "Пожалуйста, следующий!"
Старичок улыбнулся Фердинанду и, махнув на прощание рукой, скрылся в кабинете.
Фердинанд остался в приемной один. На столе кипой лежали иллюстрированные журналы. Фердинанд взял один из них, желая скоротать время. Перелистывая журнал, он думал:
"Теперь уже другого выхода нет... придется мне помучиться на этом ужасном кресле... теперь моя очередь... ничего не поделаешь... взялся за гуж - не говори, что не дюж... необходимо следить за зубами, иначе не разгрызешь самой пустяковой кости, а что за жизнь без костей... это не жизнь, не жизнь и еще раз не жизнь... без костей нет радостей... если будет очень больно, я дам ходу...
тут никто меня не знает... вот только потом со мной может случиться то же самое, что случилось с Перепупом..."
И Фердинанд принялся напевать песенку, которой научил его старичок.
Жил на свете Перепуп, Перепуп, Перепуп.
У него был с дыркой зуб, зуб с дырою, гей!
XXI
- Пожалуйста, следующий, - сказал доктор Дивро, распахнув дверь кабинета.
Фердинанд поднялся со стула.
- К вашим услугам.
- Очень приятно.
- Быть вашим пациентом - сплошное удовольствие.
- С радостью займусь вашими зубами.
- Все мои зубы в вашем распоряжении.
- Постараюсь не причинить им ни малейшей неприятности.
- Отдаю свои зубы в ваши руки.
- Надеюсь, мои руки оправдают доверие ваших зубов.
- Я в восторге. Вижу, у нас с вами одинаковые взгляды.
- Смею уверить, мой восторг не меньше вашего.
- Великолепно! - воскликнул Фердинанд. - Тогда давайте радоваться вместе.
И схватив за руки доктора Дивро, Фердинанд, словно в вальсе, закружился с ним по комнате. Доктору это так понравилось, что он принялся притоптывать ногами, хотя в вальсе притоптывать не полагается. В вихре танца влетели они в кабинет.
И вдруг, одурев, замерли посредине. Они так здорово закружились, что все поплыло у них перед глазами. Доктор Дивро в изнеможении опустился на стул.
- Ой-ой-ой! - сказал он. - Ну и кружится голова! Ой-ой-ой!
Фердинанд еле устоял на ногах. Ему нравилось, что все плывет у него перед глазами: то появится белое кресло с поручнями, то шкаф с инструментами, то доктор Дивро на краешке стула, то бормашина, то снова кресло, снова шкаф, доктор, машина и еще раз кресло, шкаф, доктор, опять машина и снова то же, и снова, только все медленнее и медленнее, пока наконец все не остановилось.
- Это было великолепно! - воскликнул Фердинанд. - Впервые в жизни у меня закружилась голова.
- Что вы говорите? - спросил, не веря своим ушам, доктор. - У вас никогда раньше не было головокружения? Разве вам не приходилось кружиться на одном месте?
- Нет, - ответил Фердинанд. И тут же вспомнил, что кружился не раз, пытаясь поймать свой хвост. - То есть я хочу сказать, мне не приходилось кружиться на ногах, стоя. Я кружился на четвереньках. Уверяю вас, это совсем другое.
Доктор Дивро бросил недоумевающий взгляд на Фердинанда, однако и виду не подал, что это показалось ему не вполне нормальным. Впрочем, от такого кружения мысли тоже могли закружиться не в ту сторону.
- Да, да, разумеется, совсем другое, - поддакнул он Фердинанду. Может, сядем теперь в кресло? Фердинанд сел в кресло.
- Откройте, пожалуйста, рот.
Фердинанд открыл.
Доктор Дивро стал осматривать зубы.
- Фьююююю, фьююююю, - сказал он с изумлением, - давно не видел таких замечательных зубов!
- Очень плиятно слышать, - ответил Фердинанд, стараясь говорить, как можно отчетливее. Но попробуйте говорить отчетливо, когда врач засунул вам в рот обе руки.
- У вас все в порядке, - сказал доктор Дивро. - Что вас привело ко мне?
- У меня, доктол, создалось впечатление, будто у меня сломался зуб.
- Где?
- Сплава, втолой от конца.
- Сейчас проверим, - сказал доктор Дивро и стал проверять второй зуб от конца справа. - Действительно, откололся кусочек, совсем маленький, но это никакой роли не играет.
- Никакой лоли... - повторил Фердинанд. - Я хочу, чтоб у меня все зубы были в полядке. - Зубы - это все мое достояние.
- Конечно, конечно, - поддакнул доктор.
- Чем же я иначе буду глызть?
- Конечно, конечно, - снова поспешил согласиться доктор Дивро. - Хорошо разгрызешь - хорошо переваришь.
- Кто может заглызть, того боятся, - добавил Фердинанд и в пояснение чуть сдвинул челюсти.
- Ай-ай-ай! - громко крикнул доктор и отдернул руки.
- Ну как? - спросил Фердинанд.
- Надо что-то предпринять.
- Что?
- Может, наденем коронку?
- Коронку? - удивился Фердинанд. - Ведь я не королевич.
- Я говорю о коронке на зуб, а не о короне на голову, - заметил доктор.
- На зуб, так на зуб, мне все равно, - заявил Фердинанд.
- А золото у вас есть?
- Какое золото?
- На коронку. Коронки делают из золота.
- Да, я об этом слышал, - сказал Фердинанд. - А можно использовать медаль?
- Вы, наверно, хотите сказать: металл. Конечно, можно сделать коронку из металла, но это будет уже не то.
- Вы меня не поняли, доктор, я говорю о медали...
- О металле?
- О медали...
- О металле...
Молниеносно вытащил Фердинанд медаль, которую носил на шее.
- Это что? - спросил он.
- Медаль, - ответил Дивро.
- Какая?
- Золотая.
- Может, это металл? - спросил с насмешкой Фердинанд.
- Пожалуйста, извините меня... - сказал доктор. - Это действительно медаль, настоящая золотая медаль, из нее я сделаю вам великолепную коронку на второй зуб от конца справа.
- Большое спасибо, это как раз то, что мне нужно.
Фердинанд сел поудобнее и шире раздвинул челюсти. Доктор Дивро достал из шкафчика коробку и начал перебирать сверла. Сверла звякали, ударяясь друг о друга. Звук был неприятный. Фердинанд почувствовал, как по телу пробежали мурашки.
- Что вы собираетесь делать? - спросил он с растущей тревогой.
- Придется подпилить зуб, потом наденем коронку, - невозмутимо пояснил Дивро.
- Разве это необходимо?
- К сожалению, да.
- Что ж, пилите, - сказал решительно Фердинанд. Доктор Дивро нашел, наконец, нужное сверло, вставил его в наконечник и повернул выключатель. Машина загудела, и неприятное гудение наполнило собой всю комнату. Сердце у Фердинанда ушло в пятки.
- Да вы не бойтесь, - ласково успокоил его доктор Дивро. - Прежде чем сверлить, я вас усыплю. Вы не почувствуете боли. Проснетесь - все будет кончено.
Он взял со столика шприц и сделал Фердинанду укол. Фердинанд почти мгновенно уснул. Сквозь сон до него доносилось только звяканье инструментов доктора Дивро...
Проснувшись, Фердинанд решил, что откроет глаза не сразу. Инструменты все еще звякали.
"Ну и возится этот доктор, - подумал Фердинанд. - Странно, почему у меня нет ощущения, что он чинит мне зуб... Наверно, это происходит из-за укола. Кончит - скажет".
И Фердинанд решил подождать, пока доктор сам к нему не обратится.
Вдруг ни с того ни с сего вместо голоса доктора он услышал голос хозяина.
- Опять толкаешься, Фердинанд? Не слишком ли много ты себе позволяешь?
Фердинанд открыл сперва один глаз, потом другой и увидел, что лежит рядом с хозяином на диване. Фердинанд растерялся... Что же происходит?
- Подвинься, подвинься, - просил хозяин. - Это безобразие... Ты опять меня спихиваешь.
Фердинанд подвинулся немного, изумление его все росло и росло. В голове была неразбериха. Ведь он ясно слышал звяканье инструментов доктора. Впрочем, действительно ли это инструменты? Ничего подобного! Это звякают на кухне ножи, ложки и вилки, когда их моют после обеда.
- Не колись! - кричит ложка вилке.
- Поосторожней, не то меня покалечешь! - говорит чашка, обращаясь к острому ножу.
- Где мой муж, сковородник? - кричит в отчаянии сковородка.
"Все ясно, - пробурчал вполголоса Фердинанд. - Я дома... Лежу на диване, рядом лежит хозяин, рядом с хозяином газета, на кухне разговаривают друг с другом тарелки, вилки и ложки, в общем, все как обычно. Где же доктор Дивро? Нет никакого доктора Дивро. А золотая коронка на зубе? Нет никакой коронки.
Минуточку... Какой это был зуб? Справа второй от конца. Проверим..."
Кончиком языка Фердинанд стал проверять зуб за зубом. И так два или три раза...
- Ее-есть! - завопил он от радости и соскочил с дивана. В диване заговорили пружины.
- Дрим!
- Гьям!
- Бряк!
- Ее-есть! - снова завопил Фердинанд и принялся, как сумасшедший, носиться по комнате.
Справа, на втором зубе от конца он нащупал языком великолепную золотую коронку!
Он подбежал к хозяину и, желая похвастаться, широко разинул пасть.
- Ты что скалишь зубы, Фердинанд? Сдурел, что ли? - сказал хозяин равнодушным голосом и, вместо того, чтобы полюбоваться золотой коронкой, сунул нос в газету.
"Не хочешь - не надо, - подумал Фердинанд. - Может, кто другой оценит".
Но и с другими ему не повезло. Стоит только Фердинанду разинуть пасть, чтобы показать свою великолепную коронку на втором зубе справа от конца, как люди шарахаются, а хозяин кричит:
- Спокойно, Фердинанд, спокойно!
Чтоб его не сочли злой собакой, Фердинанд теперь все реже открывает пасть, и поэтому о золотой коронке и обо всех его приключениях знаем только мы двое - Фердинанд и я.
[1] Комиссариат - в Польше то же, что у нас отделение милиции.
[2] Комиссар - милиционер.
- Готово.
- Теперь рубашку.
- Готово.
- Теперь брюки.
- Сейчас, сейчас. Готово.
- Все?
- Все. Ну, теперь - ходу!
- Минуточку, - сказал Фердинанд, который давно не спал и чувствовал, что его раздевают. - Минуточку!!! Не спешите!!! Давайте-ка побеседуем.
И залаял так ужасно, как не лаяла еще ни одна собака на свете.
У незнакомцев в кепках подкосились ноги от страха. Они побросали одежду Фердинанда и попытались, воспользовавшись темнотой, удрать из купе.
Но Фердинанд оказался проворнее. Он вскочил и схватил за ухо сперва одного, потом другого. Он сделал это так ловко, что прихватил каждое ухо с одной стороны.
Слева от него болталась теперь одна кепка, справа - другая.
Зажав в зубах уши грабителей, Фердинанд, конечно, уже не мог говорить, он мог только рычать от ярости, и в рычании смутно слышались слова:
- Ахрр вырр ворр-ришкиррр зарр-дурр-марр-лирр мерр-нярр огрр-арр-битьрр, ярр вамрр порр-карр-журр!
Тоннель как раз кончился. Приближалась станция. Поезд замедлил ход и, тяжело дыша, утомленный, остановился. Фердинанд, не разжимая зубов, высунулся в окошко.
- Но-рр-силь-рр-щик-рр! - крикнул Фердинанд. Но ни один из носильщиков не обратил на него внимания.
- Но-рр-силь-рр-щик-рр! - крикнул он еще раз. И опять ничего не вышло.
Носильщики сновали взад и вперед по перрону, но ни один из них даже не взглянул на Фердинанда.
- Но-рр-силь-рр-щик-ррррр! - повторил еще раз Фердинанд. К счастью, крик услышал какой-то старичок. Он остановился и прислушался.
- Вы, кажется, звали носильщика, - сказал старичок. - У вас, верно, насморк.
Фердинанд мотнул головой - дескать у меня не насморк, и только тут старичок заметил болтающиеся в разные стороны головы воришек.
- Ага, - сказал он, - понятно.
И он подозвал двух дюжих носильщиков. Один из них схватил одного вора, другой - другого. Воры до того струсили, что идти сами были не в состоянии. Между двумя носильщиками, раздетый, с одеждой под мышкой, как с вещественным доказательством, шел Фердинанд и грозно скалил зубы - он опасался, что один из воришек может вдруг дать тягу.
- В комиссариат[1]! - приказал Фердинанд.
XVIII
- Фамилия? - спросил у Фердинанда комиссар[2].
- Великолепный, - ответил Фердинанд.
- Имя?
- Фердинанд.
- Возраст.
Фердинанд не знал, что ответить. Сказать правду - комиссару это может показаться подозрительным, прибавить года - значит, во-первых, соврать, во-вторых, красиво ли это, когда посторонние думают, что ты старше, чем ты есть на самом деле?
- Возраст? - повторил комиссар.
Голос у него был строгий, усы - грозные. Он еще ни разу не взглянул на Фердинанда. Он задавал вопросы и тут же, не отрывая глаз от стола, делал пометки на бланке.
Фердинанда меж тем пробрал озноб.
- Брумбумпять! - выпалил Фердинанд, потому что молчать становилось невозможным.
- Прекрасно, - сказал комиссар, не обратив ни малейшего внимания на странную цифру, которую назвал Фердинанд, - У вас ничего не пропало?
- Ничего.
- Были при вас какие-нибудь ценности?
- Нет, - машинально ответил Фердинанд и вдруг вспомнил про медаль. Простите, пожалуйста, я забыл про одну вещь. Да, при мне были ценности...
- Что это было? - спросил комиссар, ни на секунду не прекращая писать.
- Медаль, - ответил Фердинанд, - золотая медаль.
- Это была лично ваша медаль?
- Да, это была лично моя медаль.
- Можно узнать, где вас наградили?
- Меня наградили на выставке собак.
- Вы увлекаетесь собаками?
- Да, у меня есть к ним некоторый интерес, - ответил Фердинанд, к которому вернулось его обычное самообладание.
- Скажите, эту медаль у вас не похитили? - спросил комиссар.
- Минуточку, сейчас проверим.
- Пожалуйста, проверьте.
Фердинанд, все еще голый, принялся рыться в карманах.
- Здесь нет, здесь нет, здесь нет, здесь нет, здесь нет, здесь нет, здесь нет и здесь нет. Сейчас, еще один карман... Здесь тоже нет. Комиссар, у меня украли эту медаль.
- Не огорчайтесь, - ободрил Фердинанда комиссар. - Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы вернуть вам пропажу. Побудьте пока здесь, а я поговорю с преступниками.
И не взглянув на Фердинанда, комиссар вышел из комнаты.
Фердинанд принялся терпеливо ждать. Холод пробирал его все сильнее и сильнее.
Фердинанд принялся размышлять.
"Стоит ли мерзнуть... никто даже не замечает, что я раздет... не смотрит вовсе на вещественные доказательства... им ни к чему, что я поймал воров в тоннеле, когда они снимали с меня одежду... но, может быть, это неважно... а я думал, что надо сделать непременно так, чтобы не оставалось сомнений, что именно они меня раздели и хотели унести костюм... уж лучше я все это на себя надену, потому что в костюме я согреюсь, а без костюма... брр..."
И Фердинанд не спеша стал одеваться. Он уже завязывал галстук, когда в дверях появился комиссар.
- Должен вас поздравить, пан Великолепный! - крикнул комиссар с порога. - Благодаря вам мы поймали двух опасных грабителей. Вы сделали это просто великолепно, пан Великолепный!
Фердинанд скромно потупился.
- Ничего особенного...
- Превосходно!
- Пустяки... - шепотом проговорил Фердинанд.
- Я горжусь вами!
- Есть о чем говорить, - буркнул Фердинанд. - Просто мне удалось их задержать, вот и все.
- Все было проделано замечательно, просто замечательно. К сожалению, должен вас огорчить.
- Что случилось? - спросил обеспокоенный Фердинанд.
- Вашей медали не нашли.
- Не нашли?
- Нет, не нашли.
- Ой-ой-ой! - жалобно заскулил Фердинанд.
- Они говорят, будто ее не видели.
- Ой-ой-ой!
- Не припоминают...
- Ой-ой-ой!
- Говорят, что медали у вас не было.
- Ой-ой-ой!
- Потому что, если бы у вас была медаль, они взяли бы ее в первую очередь.
- Ой-ой-ой!
- Говорят, что они обшарили все ваши карманы.
- Ой-ой-ой!
- И ни в одном медали не было...
- Ой-ой-ой!
- Вы, кажется, расстроились? - с сочувствием спросил комиссар.
- Ой-ой-ой, я нисколечко не расстроился, - простонал Фердинанд.
- Так в чем же дело?
- Мне страшно, комиссар, страшно... Ой-ой-ой!
- Чего вы так боитесь, пан Великолепный, в чем дело?
- Вас боюсь. Ой-ой-ой!
- Меня?
- Да, вас, ой-ой-ой!
- Почему?
- Боюсь, посадят.
- Посадят в тюрьму? За что? - спросил комиссар, которого этот разговор начал забавлять.
- За медаль, комиссар, ой-ой-ой... ой-ой-ой... ой-ой-ой...
- Ничего не понимаю, - сказал комиссар.
- Я дал ложные показания, ой-ой-ой!
- Ложные!
- Ведь медаль при мне. Только сейчас мне пришло это в голову, ой-ой-ой. Я искал ее во всех карманах, и воры искали ее во всех карманах, а ее, ой-ой-ой, там не было. Я вспомнил, она у меня на шее. Скажите, сколько?
- Что "сколько"? - удивился комиссар.
- Сколько за это? - жалобно скуля, допытывался Фердинанд.
- За что?
- За дачу ложных показаний. Сколько лет?
- Давайте забудем про этот случай, - с улыбкой сказал комиссир. - Самое главное, ваша медаль, ваша золотая медаль не пропала. Фердинанд, куда вы?
Фердинанд был уже в дверях. Вместо ответа он выпалил скороговоркой:
- Сейчас вернусь. Мне надо извиниться перед ворами, ведь я обвинил их в краже.
XIX
После всех этих ужасных волнений Фердинанд отправился в парк, чтобы немного рассеяться. Он сел на скамейку под развесистым каштаном, заложил ногу за ногу, откинулся на спинку и решил некоторое время ни о чем не думать. Он следил за облаками, скользившими по небу, слушал щебет птиц в листве, на душе у него было необыкновенно легко и весело.
Времени хоть отбавляй, спешить некуда, дел никаких. С чистой совестью мог сидеть Фердинанд на скамейке и отдыхать.
И вдруг, увидев мальчишку, который ел эскимо, Фердинанд машинально облизнулся и почувствовал: что-то с ним произошло, что-то изменилось, что-то случилось, что-то не в порядке.
Вначале он не придал этому особого значения, но когда понял, что облизывается во второй раз, ему стало не по себе.
Фердинанд проверил языком. Да, сомнений не было.
Случилось непредвиденное. Он проверил еще раз. Увы, это была правда. Опять коснулся языком. Да, нечто ужасное. И теперь уже Фердинанд никак не мог удержаться от того, чтобы беспрестанно не ощупывать языком надломанный зуб.
Фердинанд был до такой степени поглощен этим занятием, что не заметил, как на скамейку рядом с ним села какая-то дама.
Дама некоторое время читала газету, потом аккуратно ее сложила, спрятала в сумочку и взглянула на Фердинанда. А тот все притрагивался и притрагивался языком к сломанному зубу. Дама наблюдала за ним с любопытством.
"Удивительно смесной целовек, - подумала она. Дама шепелявила так сильно, что шепелявила даже тогда, когда ей приходилось думать, а подобные явления, как мы знаем, встречаются редко. - Цего он так облизывается?"
Вслух она сказала:
- Извините, позалуйста, с вами сто-нибудь слуцилось?.
Фердинанд вздрогнул, точно его разбудили. Посмотрел на даму, приподнял в знак приветствия котелок и сказал:
- Собственно, все в порядке. Чувствую я себя неплохо. Только вот...
Не успел он закончить, как дама его перебила.
- Вот именно! - заверещала она. - Вот именно! Казется, я угадала: вас беспокоит зубик.
- Признаться, да, - сказал Фердинанд.
- Болит? - осведомилась дама.
- Нет, не болит.
- Любопытно! Хузе всего как раз те зубы, которые, не болят, не болят, а потом вдруг как заболят, как заболят. Уз вы мне поверьте.
- У меня совсем другое. По правде сказать, зубы у меня замечательные.
- Сто зе тогда с вами?
- У меня отломился кусочек зуба.
- И вы говорите, сто зубы у вас замецательные! Замецательные зубы не кросатся.
- Иногда самый лучший зуб обломится.
- Отцего зе он у вас обломился?
- Не знаю, - ответил Фердинанд, - никак не могу сообразить, отчего обломился.
- Мозет быть, короцка хлеба?
- Нет.
- Мозет быть, зесткий бифстекс?
- Нет.
- Мозет быть, проволоцка в хлебе?
- Нет.
- Мозет быть, хрясик в колбасе?
- Хрящик - пустяки.
- Для кого как, - покачала головой дама. - Я, например, цетырнадцать лет назад сломала себе зуб колбасой.
- Колбасу я давно не ел.
- Это невазно, ели вы ее или нет. Все равно нузно идти к врацу. А то будет хузе.
Послусайтесь меня.
- Вы правы. Только я ни одного врача здесь не знаю.
- Сейчас дам вам адрес. Он зивет недалеко отсюда. Доктор Дивро. Цудесный целовек. Все-таки интересно обо сто вы сломали зуб?
- Вспомнил! - торжествующе крикнул Фердинанд. - Я сломал его о воров.
- Простите, позалуйста, - удивилась дама, - не хотите ли вы сказать, сто вы питаетесь ворами?!
- Я их не ел, я их ловил, - с достоинством ответил Фердинанд.
- Зубами? - осведомилась дама, и в голосе ее послышалось недоверие.
- Да, пришлось зубами. Их было двое - не удивительно, что зуб не выдержал и надломился.
- Возможно, - сказала дама и капельку отодвинулась. Она знала, что сумасшедшим ни в коем случае нельзя возражать. - Непременно сходите к доктору Дивро. До свидания, мне узе пора.
Про себя она подумала:
"Надо уносить ноги, опасный псих. Привязется есе... Сто мне тогда делать?"
Ускоряя шаг, шла она по аллее, а мысли ее шепелявили больше обыкновенного.
Фердинанд остался один.
"Надо, пожалуй, сходить к врачу, - подумал Фердинанд, ловя себя на том, что непрестанно водит языком по зубам. - Ведь не могу же я всю жизнь щупать и щупать языком зуб. Может, доктор поможет. Раз, два, три вста-вай, Фердинанд! Пошли к доктору Дивро", Доктор Дивро оказался на редкость обаятельным человеком. Все в городе хорошо его знали, поэтому Фердинанд отыскал его дом без труда.
В приемной было много народу. Фердинанд уселся на единственный свободный стул возле стены. Лица у ожидающих были очень серьезные. Ни смеха, ни шуток, никто не рассказывает анекдотов. Все думают только об одном: о том, что ждет их за дверьми кабинета, где принимает доктор Дивро и где рано или поздно окажутся и они.
Фердинанд впервые в жизни попал на прием к зубному врачу. Легко ли сохранить серьезность? Ему стоило большого труда не фыркнуть прямо в лицо этим перепуганным людям. Никогда еще за всю свою жизнь не приходилось видеть сразу столько серьезных людей. "Надо что-то предпринять, - решил Фердинанд, - не переношу грустных людей". В тишине приемной послышался его голос:
- Скажите, вы умеете давать лапу?
Он обратился с этим вопросом к своему соседу, старичку, похожему не то на директора, не то на профессора, а может быть, даже на академика.
- Не понимаю, что вы имеете в виду, - ответил очень серьезно старичок.
- Я имею в виду лапу. Вот я, например, - пояснил Фердинанд, - умею давать и правую, и левую.
- Ну и давайте себе на здоровье.
- Ничего не выйдет. Вы думаете, это так просто? Можно ли дать лапу самому себе?
Лапу можно дать только кому-нибудь. Я, например, могу дать вам, вы мне.
Больные начали улыбаться.
- Вот вам моя лапа, - сказал Фердинанд. - А теперь дайте мне свою.
Старичок, поколебавшись, протянул Фердинанду руку. - Пожалуйста.
- Превосходно! - воскликнул Фердинанд. - Вы делаете это замечательно. А теперь дайте лапу вон той даме. И больные, изнемогая от смеха, стали давать друг другу лапы.
Когда доктор Дивро открыл дверь кабинета, чтобы крикнуть: "Следующий!" - он увидел в своей приемной толпу хохочущих людей. Посреди комнаты, на полу, сидел какой-то неизвестный ему пациент и изображал собаку, которая учится служить.
Выходио это у него страшно неуклюже.
XX
Каждые десять-пятнадцать минут доктор Дивро открывал дверь и говорил:
"Пожалуйста, следующий!"
Народу в приемной становилось все меньше.
Под конец осталось двое: Фердинанд и старичок, похожий не то на директора, не то на академика.
Фердинанд пришелся старичку по душе. Старичок был очень доволен, что благодаря новому знакомству он незаметно и весело скоротал время.
- Теперь вы... - сказал Фердинанд.
- Я? - переспросил старичок.
- Теперь ваша очередь.
- Ну да, - согласился старичок. - Может быть, вы хотите вперед?..
- Я? - переспросил Фердинанд.
- Вы, вы!
- Но ведь я пришел позже вас, - нашелся Фердинанд.
- Неважно! Я не спешу!
- Я тоже.
- Вы мне так понравились, что я охотно пропущу вас вперед.
- Вперед вас... ни за что на свете.
- Можете идти с чистой совестью. Я посижу и пойду потом.
- Нет, нет, нет! - запротестовал Фердинанд. - Только после вас.
- Впрочем, зачем спорить?.. Так или иначе, каждому придется войти туда, сесть в это ужасное кресло, открыть рот и ждать, когда начнут сверлить этим жутким сверлом зубы. Если мы этого не сделаем, с нами случится то же самое, что случилось с Перепупом.
- С каким Перепупом? - спросил Фердинанд, вытаращив глаза.
- Как, вы не знаете этой истории?
- Не знаю, - ответил Фердинанд.
- История Перепупа весьма поучительна, - сказал старичок. - Она лишний раз доказывает, как важно своевременно посещать зубного врача. Вот послушайте:
Жил на свете Перепуп, Перепуп, Перепуп.
У него был с дыркой зуб, зуб с дырой, гей!
Стала челюсть, как арбуз, как арбуз, как арбуз, - это был огромный флюс, флюс огромный, гей!
Перепуп пошел к врачу, да, к врачу, да, к врачу:
"Подлечиться я хочу, подлечиться, гей!"
Врач ответил: "Не беда, не беда, не беда, зубик вырвем без труда, вместе с корнем, гей!"
"Нет, - воскликнул Перепуп, Перепуп, Перепуп, - это мой последний зуб...
Оставьте мне его, пожалуйста, на память, доктор.
Гей!"
- Из этого следует, - сказал Фердинанд, - что Перепуп пошел впервые в жизни к врачу только тогда, когда у него разболелся его последний зуб.
- Вы попали в самую точку, - ответил обрадовавшись старичок.
- Сколько раз вы были у зубного врача? - спросил Фердинанд.
- Может, сто, а может, и больше.
- Хо-хо, - удивился Фердинанд.
- А вы? - спросил в свою очередь старичок.
- Я... я... о, я, конечно, бывал много раз, но точно припомнить не могу, - бросил небрежно Фердинанд.
Думаете, соврал? Ничуть не бывало. Фердинанд в самом деле посещал зубного врача, но приходил туда не по своей надобности. Во избежание недоразумения уточним:
хозяин, отправляясь к зубному врачу, несколько раз брал с собой Фердинанда.
- Вы правильно поступаете, что заботитесь о зубах, - похвалил его старичок.
- Ничего не поделаешь, - скромно ответил Фердинанд, - мои зубы - все мое достояние.
Старичок взглянул на Фердинанда с интересом.
- Догадался! - воскликнул он. - Вы, наверное, артист. Фердинанд не знал, что и ответить. Разумеется, в глубине души он считал себя артистом, но нельзя же было открыто заявлять об этом.
К счастью, из затруднительного положения его спас доктор Дивро. Появившись в белом фартуке в дверях кабинета, он крикнул: "Пожалуйста, следующий!"
Старичок улыбнулся Фердинанду и, махнув на прощание рукой, скрылся в кабинете.
Фердинанд остался в приемной один. На столе кипой лежали иллюстрированные журналы. Фердинанд взял один из них, желая скоротать время. Перелистывая журнал, он думал:
"Теперь уже другого выхода нет... придется мне помучиться на этом ужасном кресле... теперь моя очередь... ничего не поделаешь... взялся за гуж - не говори, что не дюж... необходимо следить за зубами, иначе не разгрызешь самой пустяковой кости, а что за жизнь без костей... это не жизнь, не жизнь и еще раз не жизнь... без костей нет радостей... если будет очень больно, я дам ходу...
тут никто меня не знает... вот только потом со мной может случиться то же самое, что случилось с Перепупом..."
И Фердинанд принялся напевать песенку, которой научил его старичок.
Жил на свете Перепуп, Перепуп, Перепуп.
У него был с дыркой зуб, зуб с дырою, гей!
XXI
- Пожалуйста, следующий, - сказал доктор Дивро, распахнув дверь кабинета.
Фердинанд поднялся со стула.
- К вашим услугам.
- Очень приятно.
- Быть вашим пациентом - сплошное удовольствие.
- С радостью займусь вашими зубами.
- Все мои зубы в вашем распоряжении.
- Постараюсь не причинить им ни малейшей неприятности.
- Отдаю свои зубы в ваши руки.
- Надеюсь, мои руки оправдают доверие ваших зубов.
- Я в восторге. Вижу, у нас с вами одинаковые взгляды.
- Смею уверить, мой восторг не меньше вашего.
- Великолепно! - воскликнул Фердинанд. - Тогда давайте радоваться вместе.
И схватив за руки доктора Дивро, Фердинанд, словно в вальсе, закружился с ним по комнате. Доктору это так понравилось, что он принялся притоптывать ногами, хотя в вальсе притоптывать не полагается. В вихре танца влетели они в кабинет.
И вдруг, одурев, замерли посредине. Они так здорово закружились, что все поплыло у них перед глазами. Доктор Дивро в изнеможении опустился на стул.
- Ой-ой-ой! - сказал он. - Ну и кружится голова! Ой-ой-ой!
Фердинанд еле устоял на ногах. Ему нравилось, что все плывет у него перед глазами: то появится белое кресло с поручнями, то шкаф с инструментами, то доктор Дивро на краешке стула, то бормашина, то снова кресло, снова шкаф, доктор, машина и еще раз кресло, шкаф, доктор, опять машина и снова то же, и снова, только все медленнее и медленнее, пока наконец все не остановилось.
- Это было великолепно! - воскликнул Фердинанд. - Впервые в жизни у меня закружилась голова.
- Что вы говорите? - спросил, не веря своим ушам, доктор. - У вас никогда раньше не было головокружения? Разве вам не приходилось кружиться на одном месте?
- Нет, - ответил Фердинанд. И тут же вспомнил, что кружился не раз, пытаясь поймать свой хвост. - То есть я хочу сказать, мне не приходилось кружиться на ногах, стоя. Я кружился на четвереньках. Уверяю вас, это совсем другое.
Доктор Дивро бросил недоумевающий взгляд на Фердинанда, однако и виду не подал, что это показалось ему не вполне нормальным. Впрочем, от такого кружения мысли тоже могли закружиться не в ту сторону.
- Да, да, разумеется, совсем другое, - поддакнул он Фердинанду. Может, сядем теперь в кресло? Фердинанд сел в кресло.
- Откройте, пожалуйста, рот.
Фердинанд открыл.
Доктор Дивро стал осматривать зубы.
- Фьююююю, фьююююю, - сказал он с изумлением, - давно не видел таких замечательных зубов!
- Очень плиятно слышать, - ответил Фердинанд, стараясь говорить, как можно отчетливее. Но попробуйте говорить отчетливо, когда врач засунул вам в рот обе руки.
- У вас все в порядке, - сказал доктор Дивро. - Что вас привело ко мне?
- У меня, доктол, создалось впечатление, будто у меня сломался зуб.
- Где?
- Сплава, втолой от конца.
- Сейчас проверим, - сказал доктор Дивро и стал проверять второй зуб от конца справа. - Действительно, откололся кусочек, совсем маленький, но это никакой роли не играет.
- Никакой лоли... - повторил Фердинанд. - Я хочу, чтоб у меня все зубы были в полядке. - Зубы - это все мое достояние.
- Конечно, конечно, - поддакнул доктор.
- Чем же я иначе буду глызть?
- Конечно, конечно, - снова поспешил согласиться доктор Дивро. - Хорошо разгрызешь - хорошо переваришь.
- Кто может заглызть, того боятся, - добавил Фердинанд и в пояснение чуть сдвинул челюсти.
- Ай-ай-ай! - громко крикнул доктор и отдернул руки.
- Ну как? - спросил Фердинанд.
- Надо что-то предпринять.
- Что?
- Может, наденем коронку?
- Коронку? - удивился Фердинанд. - Ведь я не королевич.
- Я говорю о коронке на зуб, а не о короне на голову, - заметил доктор.
- На зуб, так на зуб, мне все равно, - заявил Фердинанд.
- А золото у вас есть?
- Какое золото?
- На коронку. Коронки делают из золота.
- Да, я об этом слышал, - сказал Фердинанд. - А можно использовать медаль?
- Вы, наверно, хотите сказать: металл. Конечно, можно сделать коронку из металла, но это будет уже не то.
- Вы меня не поняли, доктор, я говорю о медали...
- О металле?
- О медали...
- О металле...
Молниеносно вытащил Фердинанд медаль, которую носил на шее.
- Это что? - спросил он.
- Медаль, - ответил Дивро.
- Какая?
- Золотая.
- Может, это металл? - спросил с насмешкой Фердинанд.
- Пожалуйста, извините меня... - сказал доктор. - Это действительно медаль, настоящая золотая медаль, из нее я сделаю вам великолепную коронку на второй зуб от конца справа.
- Большое спасибо, это как раз то, что мне нужно.
Фердинанд сел поудобнее и шире раздвинул челюсти. Доктор Дивро достал из шкафчика коробку и начал перебирать сверла. Сверла звякали, ударяясь друг о друга. Звук был неприятный. Фердинанд почувствовал, как по телу пробежали мурашки.
- Что вы собираетесь делать? - спросил он с растущей тревогой.
- Придется подпилить зуб, потом наденем коронку, - невозмутимо пояснил Дивро.
- Разве это необходимо?
- К сожалению, да.
- Что ж, пилите, - сказал решительно Фердинанд. Доктор Дивро нашел, наконец, нужное сверло, вставил его в наконечник и повернул выключатель. Машина загудела, и неприятное гудение наполнило собой всю комнату. Сердце у Фердинанда ушло в пятки.
- Да вы не бойтесь, - ласково успокоил его доктор Дивро. - Прежде чем сверлить, я вас усыплю. Вы не почувствуете боли. Проснетесь - все будет кончено.
Он взял со столика шприц и сделал Фердинанду укол. Фердинанд почти мгновенно уснул. Сквозь сон до него доносилось только звяканье инструментов доктора Дивро...
Проснувшись, Фердинанд решил, что откроет глаза не сразу. Инструменты все еще звякали.
"Ну и возится этот доктор, - подумал Фердинанд. - Странно, почему у меня нет ощущения, что он чинит мне зуб... Наверно, это происходит из-за укола. Кончит - скажет".
И Фердинанд решил подождать, пока доктор сам к нему не обратится.
Вдруг ни с того ни с сего вместо голоса доктора он услышал голос хозяина.
- Опять толкаешься, Фердинанд? Не слишком ли много ты себе позволяешь?
Фердинанд открыл сперва один глаз, потом другой и увидел, что лежит рядом с хозяином на диване. Фердинанд растерялся... Что же происходит?
- Подвинься, подвинься, - просил хозяин. - Это безобразие... Ты опять меня спихиваешь.
Фердинанд подвинулся немного, изумление его все росло и росло. В голове была неразбериха. Ведь он ясно слышал звяканье инструментов доктора. Впрочем, действительно ли это инструменты? Ничего подобного! Это звякают на кухне ножи, ложки и вилки, когда их моют после обеда.
- Не колись! - кричит ложка вилке.
- Поосторожней, не то меня покалечешь! - говорит чашка, обращаясь к острому ножу.
- Где мой муж, сковородник? - кричит в отчаянии сковородка.
"Все ясно, - пробурчал вполголоса Фердинанд. - Я дома... Лежу на диване, рядом лежит хозяин, рядом с хозяином газета, на кухне разговаривают друг с другом тарелки, вилки и ложки, в общем, все как обычно. Где же доктор Дивро? Нет никакого доктора Дивро. А золотая коронка на зубе? Нет никакой коронки.
Минуточку... Какой это был зуб? Справа второй от конца. Проверим..."
Кончиком языка Фердинанд стал проверять зуб за зубом. И так два или три раза...
- Ее-есть! - завопил он от радости и соскочил с дивана. В диване заговорили пружины.
- Дрим!
- Гьям!
- Бряк!
- Ее-есть! - снова завопил Фердинанд и принялся, как сумасшедший, носиться по комнате.
Справа, на втором зубе от конца он нащупал языком великолепную золотую коронку!
Он подбежал к хозяину и, желая похвастаться, широко разинул пасть.
- Ты что скалишь зубы, Фердинанд? Сдурел, что ли? - сказал хозяин равнодушным голосом и, вместо того, чтобы полюбоваться золотой коронкой, сунул нос в газету.
"Не хочешь - не надо, - подумал Фердинанд. - Может, кто другой оценит".
Но и с другими ему не повезло. Стоит только Фердинанду разинуть пасть, чтобы показать свою великолепную коронку на втором зубе справа от конца, как люди шарахаются, а хозяин кричит:
- Спокойно, Фердинанд, спокойно!
Чтоб его не сочли злой собакой, Фердинанд теперь все реже открывает пасть, и поэтому о золотой коронке и обо всех его приключениях знаем только мы двое - Фердинанд и я.
[1] Комиссариат - в Польше то же, что у нас отделение милиции.
[2] Комиссар - милиционер.