Керн Людвик. Проснись, Фердинанд !

   - У меня были на то причины, низ... то есть высокий суд, - сказал Фердинанд.
   - Знаю я эти причины, - проворчал низенький судья, - мы ещё к ним вернёмся.
   - Приступим к делу, - провозгласил главный. - Что слышно насчёт свидетеля?.. Что-то я его не вижу.
   - Свидетель не явился и не явится, - про-квакал секретарь.
   - Найден ли его адрес?
   - Адрес найден. Правда, с большим трудом. Сначала мы обратились в телевидение. Телевидение ответило, что он у них не проживает, но там нам посоветовали написать в Америку, где, по слухам, свидетель произошёл на свет. Я написал. Пришёл ответ, что, по всей видимости, утёнок Дональд пребывает где-то в Калифорнии. Мы написали в Калифорнию, откуда, должен вам сказать, нам без задержки сообщили адрес свидетеля. Выяснилось, что свидетель явиться на процесс не в состоянии, поскольку работа и семейные обязанности не позволяют ему сделать этого, но, желая быть чистым перед законом, свидетель пересылает свои показания. Дело он припоминает во всех подробностях...
   "Вот что значит честность, - подумал про себя Фердинанд, - я знал, что Дональд в трудную минуту не подкачает".
   - Эти показания при вас?
   - Да, высокий суд, при мне, - проквакал секретарь. - Вот, - добавил он, извлекая из разбухшей от документов папки огромный лист бумаги.
   - Зачитайте! - распорядился главный судья.
   - "Кря, утёнок Дональд, - начал своим скрипучим голосом секретарь, крякря, крякрякря, кря, кря, крякрякрякрякря, крякря, кря-крякря, кря, крякря, кря..."
   - Достаточно! - воскликнул судья. - Много там ещё?
   - Ещё порядочно, - ответил секретарь.
   - Хватит, дальше можете не читать.
   - Интересно, на каком это языке? - спросил судья среднего роста. По-моему, всё-таки не на английском.
   - Разумеется, нет, - подал голос низенький судья. - Если не ошибаюсь, документ составлено на утином языке.
   - Мне кажется, коллега, вы правы, - согласился с ним главный. Действительно, на утином. Знает ли кто-нибудь из вас этот язык?
   Судьи, а вместе с ними и секретарь помотали головой.
   - Поищем тогда переводчика. Пусть переведет с утиного на наш. В вашем распоряжении, секретарь, есть список переводчиков...
   - Совершенно верно.
   - Потрудитесь отыскать специалиста. Секретарь взял длинный список и принялся внимательно его изучать. Он дочитал до конца, а затем принялся читать от конца к началу.
   - Переводчик с утиного тут не значится, - пропищал наконец секретарь.
   - Показания объявляются недействительными, - возгласил главный судья. - И мы продолжаем процесс, как если бы их не существовало!
   - Кажется, я влип, - пробурчал Фердинанд.
   - В таком случае, - заговорил средний судья, - единственным лицом, которое должно отвечать за упомянутые в обвинительном акте действия, может быть только и исключительно Фердинанд Великолепный.
   - Тем более, - добавил низенький, - что Фердинанд Великолепный вполне способен на поступки, в которых его обвиняют. Я собственными глазами видел... Будучи спрошен о причинах опоздания в суд, обвиняемый ответил, что они у него есть. Каковы же эти причины? А дело в том, что обвиняемый, перед тем как направиться в зал заседаний, бил нашего дежурного кулаками. Причём удары наносились в спину!
   - Это пошло ему на пользу, высокий суд! - воскликнул Фердинанд.
   - Обвиняемый, кажется, считает, что, избив старого человека, сделал доброе дело? - заметил с иронией главный судья.
   - Хлопнуть по спине - лучшее лекарство, если кто поперхнётся, - горячо возразил Фердинанд.
   - Хватит шуточек! - крикнул самый высокий судья. - Теперь мне ясно: обвиняемый Фердинанд Великолепный и в самом деле совершил те деяния, в которых он обвиняется. На основании чего обвиняемый приговаривается к уплате пятидесяти тысяч злотых штрафа с заменой такового в случае неплатёжеспособности обвиняемого тюремным заключением сроком на пять месяцев.
   - Браво! - воскликнул Фердинанд, захлопав в ладоши. - Высокий суд замечательно это выразил! Браво, браво, ещё раз браво!
   Судьи посмотрели друг на друга и поспешно покинули зал. За ними скользнул, словно тень, секретарь с квакающим голосом.
   Едва они очутились за дверями, главный судья сказал:
   - По-моему, он сумасшедший!
   - Нам тоже так кажется, - шёпотом согласились с ним остальные.
   V
   - Ничего не поделаешь, дорогой Фердинанд, придётся платить штраф, - заявил старичок дежурный, когда Фердинанд рассказал ему о происшедшем. - Приговор вступил в силу и обжалованию не подлежит.
   - Откуда я возьму столько денег? - спросил расстроенный вконец Фердинанд.
   - Наверно, дома у вас есть кое-какие сбережения...
   - По правде говоря, денег у меня никогда не было. Да я о них и не думал.
   - В таком случае, может быть, попросите в долг?
   - У кого? - с грустью отозвался Фердинанд.
   - Тогда выход только один: деньги надо за-работать. Иначе не миновать вам тюрьмы, - заключил старичок.
   - Тюрьма так тюрьма!
   - Вы даже не представляете себе, дорогой Фердинанд, что такое пять месяцев тюрьмы! Это более чем сто пятьдесят дней. Понимаете вы это?
   - Подумаешь, - проговорил в отчаянии Фердинанд. - Отсижу и выйду.
   - Иногда один день на свободе, бывает, тянется до бесконечности. Так что ж говорить про сто пятьдесят дней в тюрьме? Вы когда-нибудь сидели?
   - Ни разу.
   - Те, кому это довелось, говорили, что удовольствие маленькое.
   - Жизнь состоит не из сплошных удовольствий, - философски заметил Фердинанд.
   Счастье не всегда бывает с нами:
   Солнца нет порой над головой,
   Кошки нет порой на мостовой,
   И жаркого тоже нет с костями.
   - Хорошенький стишок, - заметил дежурный. - Я ещё ни разу его не слышал. Что-то новенькое?
   - Я только что сам его сочинил, - скромно пояснил Фердинанд.
   - Вы пишете стихи? - спросил с удивлением дежурный.
   - Иногда.
   - Стихотворение прелестное, но, по правде сказать, я не всё понял.
   - Например?
   - Я не понял про кошку... А потом, при чём тут кости?
   - Послушайте, да ведь это ж поэзия! - воскликнул Фердинанд. - В поэзии встречается и непонятное. Порой там скрыта глубокая мысль, и надо подумать, прочитать стихотворение несколько раз подряд, прежде чем дойдёшь до сути. Это стихотворение, однако, очень простое.
   - И всё-таки про кости я никак не могу понять.
   - Неважно. Поэзия должна быть, как бабочка: пролетела - исчезла.
   - Знаете что! - хлопнул себя по лбу дежурный. - У меня есть идея! Такая, что только держись!
   - Вы её запишите, - посоветовал Фердинанд. - Если сразу не запишешь, потом ни за что не вспомнишь.
   - Так ведь эта идея для вас.
   - Для меня?
   - Для вас! - заволновался дежурный. - Надо ж вам заработать на штраф!
   - Что ж это за идея? - заинтересовался Фердинанд.
   - Вы только послушайте... Был я однажды в цирке...
   - Ну и что? - со скучающим видом спросил Фердинанд.
   - И был там один артист...
   - Тоже ничего особенного...
   - Этот артист выходит на арену... Вы меня слушаете?
   - Слушаю, слушаю...
   - Так вот, выходит он на арену...
   - Наверно, дрессировщик, - подсказал Фердинанд.
   - В том-то и дело, что нет, - замахал руками дежурный. - Он выходит на арену...
   - И показывает фокусы.
   - Вовсе даже не фокусы. Он выходит на арену...
   - Знаю! - воскликнул Фердинанд. - Акробат.
   - Никакой не акробат, - начал уже сердиться дежурный. - Он выходит на арену...
   - И наверно, играет на редком инструменте: на пиле или на полене!
   - Ничего подобного! И он вообще не играл. Он на арене...
   - Танцевал...
   - Нет.
   - Ну, тогда я не знаю, - сдался Фердинанд.
   - Он, понимаете ли, на арене говорил стихами.
   - Стихами?
   - Да-да, стихами. В рифму. Было это так забавно, что все покатывались со смеху.
   - Такие мастера бывают, - протянул Фердинанд.
   - А что, если и вам попробовать? - предложил дежурный.
   - Попробовать мне?
   - Ну да. Что, если вам говорить в цирке стихами? Вам хорошо заплатят!
   - Зачем мне деньги? - простодушно спросил Фердинанд.
   - То есть как "зачем"? - изумился дежурный. - Вы что, забыли, что вам предстоит платить пятьдесят тысяч штрафу?
   - Забыл, забыл, - признался Фердинанд.
   - Ведь вы умеете говорить стихами...
   - Немножко умею. Только мне кажется, для выступления в цирке я не такой уж забавный.
   - Забавный, Фердинанд, вы забавный! - громко стал разубеждать его дежурный. - Забавный! Несомненно забавный! Вы даже не представляете, какой вы забавный!
   Фердинанду показалось это обидным.
   - А я-то думал, что серьёзный.
   - Одно другому не мешает. Серьёзные часто бывают забавными, дорогой Фердинанд. Вы и сами, наверно, это замечали. Мне кажется, приятно быть забавным. Я готов дать что угодно, только б люди надо мной смеялись.
   - А не смеются?
   - Крайне редко. Суд не подходящее место для смеха. Другое дело - цирк!
   - У меня, к сожалению, - сказал с грустью Фердинанд, - знакомств в цирке нету.
   - А у меня есть, - выпалил дежурный.
   - Может, вы знакомы с директором?
   - Должен вам сказать, директор в цирке - не фигура.
   - Тогда, может, с кассиром?
   - Тоже нет.
   - Тогда с дирижёром оркестра?
   - Опять не угадали. Я, знаете ли, знаком с таким лицом, которое поможет всё наилучшим образом устроить.
   - Сдаюсь, - ответил Фердинанд, - опять не угадал.
   - Мой хороший приятель работает рассыльным в самом большом цирке. Вы пойдёте к нему...
   - Ну и дальше? - спросил Фердинанд.
   - Пойдёте к нему, и он велит директору с вами поговорить. Тогда вы растолкуете что и как и скажете директору, что умеете говорить стихами, что вы вообще забавный малый. Может, он и вставит вас в номер.
   - А это очень больно, когда вставляют в номер? - спросил, слегка робея, Фердинанд.
   - Больно? Так ведь "вставить в номер" означает включить в программу. Вы что, не знали?
   - Не знал, - признался Фердинанд.
   - Когда артист делает что-нибудь в цирке или на эстраде, не говорят, что он выступает, а говорят, что его вставили в номер. Звучит солиднее.
   - Я люблю, когда солидно звучит, - заметил Фердинанд. - Я побежал!
   - Минуточку!.. Сейчас я вам напишу записку к своему приятелю, - заявил дежурный, взяв ручку и с важным видом макая перо в чернила.
   VI
   Директор цирка принял Фердинанда без промедления.
   - Что вы умеете? - спросил он, раскуривая трубку.
   - Я умею сочинять экспромтом стихи, - сказал Фердинанд.
   Директор окутался клубами табачного дыма.
   - Стихи, стихи... - пробурчал директор. - Это не чудо сочинять экспромтом. Я многих знаю, которые сочиняют.
   Фердинанду стало не по себе.
   "Вот тебе и на! - подумал он. - Придётся, Фердинанд, познакомиться тебе с тюрьмой. Не заработаешь на стихах - угодишь за решётку, с судом шутки плохи".
   - Можно, разумеется, сочинять и стишки, - послышался голос из табачного облака. - Но надо сопровождать это каким-нибудь трюком. Вы понимаете, что значит "сопровождать трюком"?
   - Сопровождать - значит сопровождать, - сказал, не задумываясь, Фердинанд, - а трюком - это... - И тут он запнулся.
   - Трюком в цирке называется, как бы это вам сказать... - Директор помедлил, подбирая подходящее слово. - Короче говоря, под словом "трюк" подразумевается трюк. Вы меня понимаете?
   - Мне кажется, понимаю, - поспешно согласился Фердинанд, который старался произвести на директора как можно более благоприятное впечатление.
   - Так вот. Дело заключается в том, чтоб номер был интересным и оригинальным. Надеюсь, Великолепный, вы знаете, что значит "оригинальный"?
   - Откровенно сказать, не очень, - признался Фердинанд, который опасался всякого незнакомого слова, считая, что может попасть впросак.
   - Оригинальный - это значит единственный в своём роде, такой, какого до сих пор никогда не было.
   - Как вы считаете, директор, я оригинальный? Единственный ли я в своём роде? Такой ли я, какого до сих пор никогда не было? - одним духом выпалил Фердинанд.
   Директор вышел на минуту из облака табачного дыма и стал разглядывать Фердинанда. Он обошёл его несколько раз вокруг, затем приблизился настолько, что Фердинанду показалось, будто он его обнюхивает.
   - Несомненно, Великолепный, в своём роде вы единственный, вы такой, какого до сих пор никогда не было. Одним словом, вы оригинальный! - заявил директор, завершив осмотр.
   - Урра! - закричал Фердинанд.
   - Да вы особенно не радуйтесь, - охладил его пыл директор. - Вид - это ещё не всё. Вид у некоторых оригинальный, а способности к искусству весьма средние, а то и вовсе никаких.
   Сказав так, директор сделал несколько шагов назад и вновь погрузился в своё облако. Фердинанду даже показалось, что он общается с таинственным духом, обитающим среди тумана, который то появляется оттуда, то исчезает.
   - Итак, вы утверждаете, что можете сочинять экспромтом стихи? осведомился исчезнувший в своём облаке директор.
   - Совершенно справедливо.
   - Где до сих пор случалось вам выступать?
   - В разных местах...
   - Ну всё-таки? - настаивал директор.
   - В основном в частных домах...
   - У тётушки на именинах?
   - И даже очень часто! - с гордостью подтвердил Фердинанд. - Вы себе не представляете, сколько у меня тётушек.
   - Выходит, вы просто любитель?
   - Да, да, я большой любитель этого дела.
   - Вы меня не поняли, - сказал директор. - Впрочем, неважно. Видите, сочинение стихов только тогда имеет смысл, когда из этого можно было сделать интересный номер. Допустим, публика станет задавать вам вопросы, а вы будете отвечать на них стихами.
   - Пожалуйста, пусть публика задаёт вопросы.
   - Но и это ещё не всё, - заметил директор. - Будет неплохо, если одновременно с этим вы станете делать гимнастические упражнения на трапеции под куполом цирка...
   - Я согласен, - упавшим голосом сказал Фердинанд.
   - Держась одной только рукой за трапецию...
   - Мне уже всё равно, могу и одной...
   - За трапецию, которая раскачивается взад и вперед?..
   - Пусть себе раскачивается, - согласился Фердинанд.
   - А вы в этот момент будете висеть вниз головой...
   - Ладно, пусть вниз головой!
   - Тогда всё в порядке! - радостно воскликнул директор, появляясь из дыма. - У нас есть сенсационный номер для ближайшей программы!
   - Минуточку, директор, - холодно возразил Фердинанд. - Номера пока ещё нет.
   - За чем же дело стало? - удивился директор. - Может, вы испугались?
   - Испугался? - рассмеялся Фердинанд. - Что за мысль пришла вам в голову, директор? Никто из Великолепных ещё не ведал страха.
   - Тогда объяснитесь! - воскликнул директор, размахивая своей огромной трубкой.
   - Всё это не так существенно. В иной ситуации я б и не заикнулся об этом... Мне хочется знать, сколько денег за сочинение стихов экспромтом в ответ на заданные публикой вопросы в положении вниз головой, ухватившись одной рукой за трапецию, которая раскачивается взад и вперёд под куполом цирка, могу я заработать?
   Директор выпустил изо рта огромный клуб дыма.
   - Что же... - сказал он. - Я могу предложить вам сто тысяч злотых.
   - Слишком много, - помотал головой Фердинанд.
   - Вы это серьёзно? - осведомился директор.
   - Совершенно серьёзно. Предложите мне половину этой суммы.
   - За такой номер вы требуете всего-навсего пятьдесят тысяч злотых? удивился директор.
   - Этого мне вполне достаточно.
   - Подпишем тогда контракт.
   - Подпишем.
   Когда контракт подписали, директор протянул Фердинанду руку.
   - Я рад, что вы будете в моей труппе! Если желаете, мы можем подписать контракт еще на одну программу.
   - Это от нас никуда не уйдёт, - пробурчал Фердинанд. - Будем надеяться, что с телевизором меня больше не накроют...
   - Это вы о чём? - спросил директор. - Не слышу.
   - Это я так, - ответил Фердинанд. - Ничего особенного.
   - Прошу вас убедительно только об одном, Фердинанд: начните репетиции как можно скорее.
   - Можете быть спокойны, - заверил директора Фердинанд. - Начну с сегодняшнего дня, особенно буду разучивать эту позу вниз головой...
   Когда хозяин с хозяйкой вернулись вечером домой, Фердинанд лежал в кресле в весьма странной позе: задние лапы вместе с хвостом - на спинке, а передние вместе с головой - на полу у самых ножек. Кресло стояло перед включённым телевизором.
   - Опять ты забыл выключить телевизор! - сказала хозяину хозяйка. - В который уже раз...
   - Забыл, ты полагаешь? - отозвался хозяин. - Ничего подобного! Я нарочно оставил включённый телевизор, чтоб Фердинанд без нас не скучал.
   - Так ведь он спит...
   - Спит?
   - И вдобавок в такой странной позе, посмотри: головой вниз.
   - В самом деле, - сказал хозяин, приблизившись к креслу. - Да и вообще он странный пёс, этот наш Фердинанд. - И, хлопнув Фердинанда несколько раз по спине, хозяин со смехом крикнул: - Эй, Фердинанд, проснись!
   ГЕНЕРАЛ
   I
   - Осмелюсь доложить, - сказал адъютант, вытянувшись в струнку перед Фердинандом, - только что получено сообщение: в ближайшее воскресенье на Площади Увеселений состоится большой парад.
   Фердинанд глянул краешком глаза в зеркало, висевшее рядом на стене, и с удовольствием убедился, что на нём генеральский мундир, весь раззолоченный, с галунами, с множеством блестящих пуговиц, орденов и аксельбантов.
   "Как забавно, - подумал Фердинанд, - никогда в жизни не носил такого мундира. Признаться, он мне к лицу".
   - Согласны ли вы, генерал, принимать в воскресенье парад? - спросил, замирая перед Фердинандом, адъютант.
   - Что за глупый вопрос! - ответил Фердинанд. - Конечно, согласен. Принимать парад - дело приятное. А вы кто такой?
   - Ваш адъютант, генерал, - ответил молодой человек, вытягивая руки по швам.
   - Понятия не имею, что это значит. Впрочем, неважно... - проворчал про себя Фердинанд. - Адъютант - красивое слово. Кто знает, может, и мне суждено стать когда-нибудь адъютантом, - размечтался вдруг Фердинанд.
   - Генерал не может быть адъютантом, - ответил, склоняя голову, адъютант.
   - Это почему же, уважаемый, я не могу быть адъютантом? - хорохорился Фердинанд. - Если вы можете, то я тем более могу, понятно?
   - Вы генерал, - пояснил адъютант, - а генералы не бывают адъютантами.
   - Захочу - буду адъютантом, и точка.
   - Адъютанты существуют, чтобы служить...
   - Ты что, молокосос, - заорал вне себя Фердинанд, позабыв о всяких правилах вежливости, - думаешь, я служить не умею? Если б не этот мундир, который мне тесноват, я б тебе показал, как служат! Надо присесть на задние лапы, передние вытянуть вперёд, вот так, видишь?..
   - Вижу, генерал, вижу... - сказал адъютант и, не в силах удержаться, расхохотался.
   - Чего смеёшься? - спросил рассерженный Фердинанд.
   - Замечательная шутка, генерал. Вы и в самом деле здорово умеете служить.
   - А ты умеешь?
   - Конечно, умею. Вы только посмотрите, генерал.
   Сказав так, адъютант присел слегка на корточки и уморительно замахал руками в воздухе.
   - Превосходно! - воскликнул Фердинанд. - Я вижу, мы с тобой прекрасная пара.
   - Рад стараться! - И адъютант вновь почтительно вытянулся. - Итак, могу я сообщить, что вы согласны принимать в воскресенье парад?..
   - Разумеется, согласен. А во сколько?
   - В десять утра.
   - Какая рань! - простонал Фердинанд. - Утром в воскресенье я люблю поспать.
   - Может быть, парад назначить несколько позже, - предложил адъютант, скажем, днём?
   - Днём в воскресенье часто бывает дождь, - заметил Фердинанд.
   - Это верно, - подхватил адъютант. - Днём в воскресенье часто бывает дождь.
   - Впрочем, случается в воскресные дни дождь и с утра, - заметил Фердинанд.
   - Случается, случается, - поддакнул адъютант.
   - А иногда бывает и с утра и днём...
   - Может, перенести парад на другой день? - спросил адъютант.
   - Мысль неплохая, - обрадовался Фердинанд. - Только на какой?
   - Действительно, в неделе столько дней... Выбрать что-нибудь подходящее и в самом деле трудно, - со вздохом заметил адъютант.
   - Может, понедельник? - предложил Фердинанд.
   - Устраивать в понедельник парады не очень-то хорошо, - отозвался адъютант.
   - Это почему же? - поинтересовался Фердинанд.
   - В понедельник люди не могут прийти в себя после воскресенья.
   - Тогда давайте во вторник...
   - Во вторник нельзя, потому что по вторникам в казармах генеральная уборка.
   - Генеральная? А мне приходить надо?
   - Не обязательно.
   - Тогда давайте в среду...
   - Исключено! - воскликнул адъютант. - По средам упражнения по команде "лечь - встать!"
   - А что, если в четверг, а?
   - Четверг... четверг... Что такое у нас в четверг? - задумался адъютант. Четверг тоже отпадает, потому что каждый четверг генеральская инспекция.
   - Генеральская? - спросил, заинтересовавшись, Фердинанд. - Это, выходит, чья же?
   - Ваша!
   - Моя?
   - Да, ваша, генерал.
   - Тогда в четверг ничего не получится. Давайте перенесём его на пятницу!
   - Ой, генерал, пятница скверный день!
   - Это почему же? - удивился Фердинанд.
   - Ещё ни один парад, назначенный на этот день, не обошёлся без происшествий. Старики ветераны не помнят ни одного удачного парада в пятницу. Обязательно кто-нибудь оплошает. То солдаты собьются с ноги у трибуны, то лошадь вдруг начнёт брыкаться, то пушка сама собой выстрелит. Нет, нет, решительно не советую...
   - Может, оно и верно, - согласился Фердинанд. - Зачем рисковать? Перенесём его в таком случае на субботу. Что вы скажете о субботе, мой друг?
   - Суббота и в самом деле идеальный день для парада, - ответил адъютант. Но у субботы есть один недостаток, генерал...
   - А именно? - осведомился Фердинанд.
   - Суббота всегда накануне воскресенья, и все к нему готовятся. Одни идут к парикмахеру, Другие принимают ванну, третьи гладят дома костюм и так далее... Кто будет любоваться парадом?.. А без зрителей парад - не парад. Вы ведь, наверно, и сами так считаете?
   - Весьма справедливо, - снова согласился Фердинанд. - Без зрителей парад не парад. Надо будет записать: в этой фразе таится великий смысл. Без зрителей парад - не парад... Без зрителей парад - не парад...
   И Фердинанд несколько раз подряд повторил эти слова, наслаждаясь их звучанием и взвешивая скрытую в них глубокую истину.
   - В какой же день мы можем, по вашему мнению, рассчитывать на наибольшее количество зрителей?
   - Мне кажется, - ответил, поразмыслив, адъютант, - наибольшее количество зрителей бывает в воскресенье.
   - Значит, вы считаете, что воскресенье больше всего подходит для парада? спросил Фердинанд, испытующе глядя на своего офицера.
   - Я думаю, да, генерал, - с уверенностью произнёс адъютант.
   - Что ж голову ломать? - сказал Фердинанд. - Устраиваем парад в воскресенье, и делу конец.
   - Слушаюсь, генерал. В воскресенье в десять утра, не так ли?
   - Нельзя ли позднее? - простонал Фердинанд. - Я так люблю поспать в воскресенье.
   - Днём бывает жара, генерал. А когда жарко, вид у солдат несвежий. Не то что с утра. Поэтому я советовал бы часов в десять.
   - Ладно, - вздохнул Фердинанд. - В десять так в десять.
   - И ещё одно, генерал... - заметил адъютант.
   - Слушаю.
   - Помните ли вы о том, что нам сегодня к портному?
   - Понятия не имею.
   - Вы, по-видимому, изволили забыть об этом.
   - Возможно, - согласился Фердинанд. - А для чего, собственно, нам к портному? Не можете ли вы открыть мне эту тайну?
   - Вам надлежит примерить новый мундир, - отрапортовал, вытягиваясь по струнке, адъютант.
   - Тот, который на мне, очень мне нравится, - признался Фердинанд, любуясь своим отражением в зеркале. - Я думаю, вы со мной согласитесь: мундир у меня отличный.
   - Соглашусь, - ответил адъютант. - Мундир у вас в самом деле красивый, но тот будет ещё красивее. Принимать парад в старом мундире не полагается.
   - В каком? В старом?.. - крикнул в негодовании Фердинанд.
   - Тысячу раз простите, - пролепетал испуганный адъютант. - Я не хотел вас обидеть...
   - А я ни капельки не обиделся, - весело отозвался Фердинанд. И тут же, изменив голос, грозно прорычал: - Но мой мундир обиделся. Невежа, ты должен немедленно извиниться.
   Адъютант стоял бледный, не в силах произнести ни слова.
   - Почему молчишь? - спросил Фердинанд.
   - Потому что не знаю, с че-че-чего начать, - заикаясь, пробормотал адъютант.
   - Тебе не приходилось просить прощения у мундира?
   - Ни разу.
   - Хорошо. Тогда повторяй за мной: "Прости меня..."
   - Прости меня... - повторил адъютант.
   - ...прекрасный мундир...
   - ...прекрасный мундир...
   - ...за то, что я...
   - ...за то, что я...
   - ...осмелился...
   - ...осмелился...
   - ...назвать тебя старым...
   - ...назвать тебя старым, - повторил, как эхо, адъютант.
   - Больше никогда...
   - Больше никогда...
   - ...я этого не скажу...
   - ...я этого не скажу...
   - ...и прошу тебя...
   - ...и прошу тебя...
   - ...простить мне...
   - ...простить мне...
   - ...эти глупые слова.
   - ...эти глупые слова.
   - Прощаю! - отозвался басом мундир Фердинанда.
   - Видишь, какой он великодушный? - сказал Фердинанд.
   - Невероятно!.. Это невероятно! - пробормотал адъютант. - Вот уж не думал, что мундиры разговаривают.
   - Не все, друг мой, не все, - ответил Фердинанд, гордо выпячивая грудь.
   Он и сам поразился, когда мундир вдруг заговорил, но был достаточно умён, чтобы скрыть это.
   "Когда останусь один на один с мундиром, - подумал Фердинанд, - я с ним потолкую. Наверняка он расскажет мне что-нибудь интересное. Не имею понятия, каким образом он на мне очутился, но вижу, что это не первый встречный мундир. Похоже, что он очень и очень умный".
   - Теперь вы поняли, - обратился к адъютанту Фердинанд, - почему я ни за что на свете не желаю расставаться с этим мундиром?
   - Да, генерал. Теперь я понял.
   - Ни к какому портному мы не поедем, а парад я буду принимать в этом мундире, ясно?
   - Так точно, генерал. И нисколько даже неудивительно.
   - В воскресенье в десять ноль-ноль мы появимся на трибуне вдвоём: я и мой мундир! - произнёс Фердинанд.