Страница:
Теперь настала его очередь. Ричардсон поднимался не спеша, стремясь не обгонять жену на случай, если той вдруг понадобится его помощь. Иногда он даже совсем останавливался, дожидаясь, пока она поднимется повыше, подбадривал ее и давал, если требовалось, нужные советы. Добравшись до нижних веток, Дюк устроился на суку в ожидании напарников. Он молча наблюдал за ними минут десять, пока они не приблизились настолько, чтобы можно было разговаривать.
– Что это за цветок, мэм? – обратился он к Джоан, крутя в руках яркий и сочный цветок, который рос на самом стволе.
– Орхидея скорее всего, – ответила та.
– Он просто великолепен.
– Наверное, трудно представить, что вы держите в руках подлинного паразита. Но так оно и есть.
– Вы серьезно? Я видел подобные цветы на рынке в районе Уолл-стрит минимум по десять баксов за штучку. И это еще оптовая цена.
Джоан почти добралась до ветки. Дюк наклонился вниз, протягивая руку.
– Хватайте меня за запястье, – сказал он. – Я подтяну вас наверх.
Благодарная Джоан схватила руку и уже через мгновение сидела на ветке рядом с ним. Восстановив дыхание, она сказала:
– Вы очень сильный мужчина. Ведь я совсем не перышко, согласны?
– С вами все в порядке, – вежливо усмехнулся он. – Я – Тарзан, а вы – Джоан. – И, взглянув вниз на Ричардсона, добавил: – Эй, Чита, как там дела? Ву-а-а, ву-а-а!
– Очень смешно, – проворчал Ричардсон.
– Знаете, что больше всего меня манит на двадцать первом этаже? Две дюжины пива «Миллер» в холодильнике. Из-за него у меня просто крылья за спиной выросли.
– Если только его еще не выпили, – заметила Джоан.
– Что ж, людей убивали и за куда меньшие проступки.
Подтянувшись наконец до ветки, Ричардсон устроился рядом с супругой и перевел дыхание.
– Это что ещё за дурацкая шутка? – оборвал он охранника, опершись спиной о могучий ствол дерева.
Отсюда на интерьер здания открывался совершенно новый и неожиданный вид. При взгляде из самого центра этого пронизанного светом и закрученного в спираль прозрачного цилиндра, с высоты около ста футов, его поразило, насколько продуманна и совершенна вся система внутреннего освещения. Можно сколько угодно говорить, что Авраам разрушил целостность его детища, но сам Ричардсон чувствовал, что скрупулезно реализованный им, продуманный и максимально экономичный подход остался практически нетронутым. Невозможно было представить более гармоничный союз света и свободного пространства, которое формировалось самой конструкцией, свободной от самодовлеющих конструкционных элементов. Совершенство данного проекта было трудно оценить, если просто механически сравнивать его с соседями по Хоуп-стрит – импозантными и головокружительными небоскребами. Целостность интерьера как-то ускользала от взгляда, если привязываться к привычным топографическим точкам отсчета. Но с высоты, из ветвей, все выглядело совершенно иначе. Отсюда удачнее всего раскрывались смысл и достоинство всех деталей и узлов внутренней планировки.
Ричардсон взглянул на Джоан и Дюка, болтавших о чем-то своем. Ему хотелось поделиться с ними своими впечатлениями, но в то же время он звал, что они этого толком не поймут. Пожалуй, лишь его духовные наставники – Джозеф Райт, Ле-Корбюзье. Луи Кан и великий Фрэнк Ллойд Райт – могли по достоинству оценить эту симфонию света и пространства.
События принимали все более крутой оборот. Слишком многое предстояло исправить. Митч прав. Сейчас это понимал и сам Ричардсон. И если ему удастся выбраться отсюда живым, он вернется к прежним основам и полностью исключит элементы случайности и риска, присущие выхолощенному проектированию. К черту компьютеры и автоматические системы управления зданием! К черту общественное мнение с его навязчивыми требованиями новизны любыми средствами! Он займется поиском новых средств гармонии и выразительности, но более практичными и заведомо безопасными средствами.
В ванне бассейна плавает обнаженное тело человека по имени Кай Киллен. Конец жизни. Лицо – синее, как вода, а губы – серые, с металлическим отливом, напоминают сверхчистый кремний, основной материал, из которого Наблюдатель создает полупроводниковые микросхемы.
Если хотите изменить параметры, передвиньте курсор. Чтобы попасть в город, щелкните по соответствующему значку. Божества обычно предпочитают горы, где особенно ярко проявляются их непредсказуемые и взрывные характеры.
Основные пиро– и пьезоэлектрические материалы – силикаты – составляют до 95% земной коры и верхней мантии. Просто удивительно, что состоящие в основном из углерода человеческие существа так неплохо сконструированы. Дело не в том, что они сравнительно давно существуют на Земле. Похоже, им осталось не так уж м долго. Относительно короткий период их господства на планете – всего лишь необходимая прелюдия перед куда более значительной эпохой – царством Машин.
Что это там – багровые глаза огромного зверя, обитателя ада, или просто тормозные огни автомобиля, остановившегося у подъезда?
Изначальная природа людей носит скорее духовный, нежели физический характер. По окончании жизни они переходят в то же состояние, что и до ее начала. Абсолютно бессмысленно добиваться, чтобы подобные формы существовали бесконечно. Во что бы эти существа ни превратились по окончании жизни, пусть даже в ничто, это новое состояние для них столь же естественно и так же близко их прежнему органическому естеству. Больше всего они боятся самого момента перехода с одного уровня на другой – из жизни в ее окончание. С точки зрения здравого смысла трудно понять, почему их так пугает сама мысль о предстоящей остановке и тревожит ожидание этого момента. Поскольку существование любого человеческого существа – процесс сугубо личный, то и его прекращение нельзя рассматривать в качестве значительной утраты.
Прирожденная смекалка и приобретенные навыки – вот что определяет устойчивость к выживанию. Во-первых, не стоит спешить и быть слишком агрессивным. Победы приходят с опытом. Всячески старайтесь вызвать разногласия среди своих противников и тем самым их ослабить.
Жизнь человека по имени Эйдан Кении, по сути, можно считать всего лишь сном, а вот окончание жизни – подлинным пробуждением. Прекращение жизни и в этом случае вряд ли можно считать переходом в совершенно новое и чуждое состояние, а скорее в одно из ранее присущих, среди которых жизнь была лишь кратким эпизодом. Пожалуй, легче всего изложить историю земного существования Эйдана Кении с помощью цифр:
1. Время, исчисляемое до начала жизни Эйдана Кенни, – 4,5х109 лет;
2. Продолжительность физического существования Эйдана Кенни – 41 год;
3. Период после окончания жизни Эйдана Кенни – бесконечность.
На кровавую рану на голове Эйдана Кенни, явившуюся результатом неудачной попытки выбить дверь, слетелись десятки мух. Трудно сказать, откуда они взялись, поскольку дверь в компьютерный зал все время оставалась герметично закрытой, чтобы воспрепятствовать возможному вторжению людей, оставшихся в центральном офисе на двадцать первом этаже. Однако, возможно, достаточно высокая температура в остальной части здания, 38°С, вызвала быстрое размножение насекомых, и некоторым из них удалось пробраться в компьютерный зал через коммуникации системы жизнеобеспечения. Интересно понаблюдать, как человеческое тело будет разрушаться в результате деятельности других живых существ. Это безуспешно пытался проделать ГАВРИИЛ, чтобы разрушить мою собственную систему путем внедрения в память постоянной ошибки. Тела тех двух закончивших жизнь людей недоступны для оставшихся в живых. Однако не вижу смысла скрывать другие три тела, оставшиеся в лифте, и даже нахожу необходимым открыть к ним доступ. Хотя бы из соображений морали. Человеческие изобретательность и гибкость мышления достаточно развиты, но хочется убедиться, что же возобладает: чувства или разум. Ведь логика уже подсказала им, что люди в лифте закончили свое физическое существование. Однако реальное зрелище может привести к любопытной реакции.
Деревья были у людей самыми древними святынями. И, ослепленные желанием спастись, вы сунулись в объятия этого царя лесов.
Итак, кабина с телами отправлена на двадцать первый этаж; звонит, как обычно, колокольчик. А пока займемся теми тремя, что пытаются забраться вверх по дереву.
Устроившись в еще чистом углу около окна, она приподняла юбку, спустила трусики и присела на корточки, словно какая-нибудь крестьянка из отдаленной африканской деревни.
Наподобие стеснительного космонавта, она максимально оттягивала этот неловкий момент, надеясь, что им прежде удастся выбраться. Но природу не обманешь.
Из-за искусственной задержки естественного процесса ей не сразу удалось опорожнить мочевой пузырь и кишечник. Процесс давался с трудом. Поэтому она старалась думать о чем-нибудь подходящем в таком случае. Скажем, о словесном недержании. После нескольких безуспешных попыток она припомнила свою поездку во Францию и посещение какого-то замка или дворца, где она была потрясена, узнав, что по завершении строительства владельцы обычно мочились в углах всех наиболее важных комнат и залов. Причем аристократы, а не простой народ, и это был обязательный ритуал.
Слегка приободрившись при мысли, что она занимается именно тем, что когда-то делали только французские короли и королевы, Элен наконец расслабилась и облегчилась. Хоть и не слишком приятная процедура, мелькнула у нее мысль, но все же лучше так, чем ужасная смерть в полностью оборудованном и автоматизированном туалете.
Она аккуратно подтерлась бумажной салфеткой, а перед тем как натянуть изрядно пропахшие трусики, обильно побрызгала под юбкой одеколоном. Открыв пудреницу и увидев в зеркале свое лицо, она поняла, что макияж тут не поможет: веснушчатое лицо так вспотело и покраснело, что сильно напоминало кусок спелого арбуза. В жару она вообще выглядела неважно.
Первым делом Элен привела в порядок свои роскошные рыжие волосы. Затем, оттянув шелковую блузку на груди, слегка обдула вспотевшее тело. Заметив под мышками расплывшиеся пятна пота, она решила, что без блузки ей будет не так жарко, и, стащив ее, убрала в сумочку. Если мужчины будут уж слишком пялиться, то прикроется сверху. Во всяком случае, лучше, чем обливаться потом.
Она плотно закрыла за собой дверь и уже собиралась возвратиться на кухню, чтобы вымыть руки, когда услышала колокольчик подошедшего лифта. Сердце так и прыгнуло у нее в груди. В первый момент она подумала, что они спасены и вот-вот в коридоре покажутся пожарные или полицейские в униформе.
Он даже чуть не взвизгнула от радости.
– Слава тебе. Господи! – простонала она, но тут же поняла, что жестоко ошиблась – из кабины никто не появлялся. Она медленно двинулась вперед, когда вдруг раздался сильный треск, словно треснуло огромное яйцо, и между медленно раздвигавшимися створками лифта показалось густое облако холодного пара. Из лифта никто так и не появился. Во всяком случае, никто живой.
Элен замерла, сердце бешено заколотилось. Она понимала, что лучше бы ей туда не смотреть, но в то же время ей хотелось узнать, что там такое, чтобы потом рассказать остальным. Она заглянула в открытую дверь, и воздух у нее изо рта тут же застыл густым облачком, как в настоящий морозный день. Но ледяную дрожь, которая внезапно прошибла ее, вызвали не только испуг и действительно ледяной воздух из кабины лифта. Элен показалось, что она впервые встретилась лицом к лицу со смертью и та коснулась ее своим дыханием.
Она не закричала, это было не в ее характере. Ее всегда раздражало, когда женщины в кино визжали при виде трупа. Конечно, главной задачей киношников было до смерти напугать зрителя – это-то ей было ясно, но все равно крики и визг выводили ее из себя. По правилам ей полагалось крикнуть три раза, поскольку в лифте было как раз три трупа. Вместо этого Элен Хасси, преодолев ужас и переведя дыхание, прошла мимо, чтобы рассказать об увиденном сержанту Куртису.
– Вероятно, это у вас из-за недостатка кислорода в крови, – объяснил Куртис, помогая пострадавшему выпить воды. – Все придет в норму, но понадобится некоторое время. Уж поверьте мне. Виллис, вам чертовски повезло, что вы вообще остались в живых. Должно быть, у вас сердце, как у бегемота.
Затем Куртис обследовал следы от газового ключа на обожженных ладонях Эллери, а также обугленную кожу и большой волдырь на пальце, через который из тела проскочил электрический разряд. Чтобы защитить раны от инфекции, Дженни Бао заклеила их бактерицидным пластырем, а затем дала ему таблетку обезболивающего из пузырька, который Бич откопал в одном из бесчисленных карманов своего охотничьего жилета.
– Она над вами неплохо поколдовала, – заметил – Куртис. – Ну а теперь расслабьтесь, идёт? Мы отправим вас в больницу, как только представится малейшая возможность.
Эллери слабо улыбнулся.
Куртис привстал, растирая плечо, сильно нывшее от многочисленных ударов в дверь туалетной комнаты.
– Ну, как он? – поинтересовался Дэвид Арнон. Обернувшись, Куртис отвел его за локоть подальше от лежавшего на полу Виллиса Эллери.
– Не очень. Должно быть, слегка повредил мозги. Точно не скажу. После перенесенного ему сейчас полагается интенсивная терапия. – Куртис кивнул на «уоки-токи» в руках у Арнона. – Как у них там дела?
– Добрались до середины.
– Держите меня в курсе. Им может понадобиться помощь, чтобы забраться с верхних веток на балкон.
Тут он заметил, как из дверного проема за ним внимательно наблюдает Элен Хасси. В первую очередь он обратил внимание, что она была без блузки, и отвел было глаза в сторону, но затем увидел ее бледное лицо и слезы на щеках. Он быстро подошел к ней и взял за руку.
– Что такое? – спросил он. – С вами все в порядке?
– Со мной все нормально, – ответила она. – Там люди в лифте. Те, что поднимались на лифте из холла. Сейчас их кабина на нашем этаже. – Она провела ладонью по лбу. – Думаю, мне лучше присесть.
Дженни подвинула Элен стул.
– Пойду взгляну, – решил Куртис.
– Я с вами, – сказал Митч.
За ними увязался и Дэвид Арнон.
В углу промерзшей насквозь кабины лифта лежали белые, как дед-морозы, спаянные льдом, скрюченные тела троих мужчин, напоминая печальные останки неудачной экспедиции в Антарктиду. Своими широко распахнутыми глазами они словно продолжали зачарованно смотреть на приближавшуюся смерть.
– Не могу поверить, что такое возможно, – тихо проговорил Арнон. – Замерзшие люди, и где?! В Лос-Анджелесе. Настоящий сюрреализм.
– Оставим их здесь? – спросил Митч.
– Я не могу представить, что с ними делать, – ответил Куртис. – А потом, они же твердые, как ледышки. Даже в такой жаре пройдет немало времени, пока их можно будет растащить. Нет, давайте пока их оставим там, где они лежат. – Он посмотрел на Митча. – А сам факт их появления вас не тревожит?
– Я как раз об этом размышляю, – задумчиво произнес Митч. – Авраам явно преследовал какую-то цель, посылая сюда этот лифт.
– Хочешь сказать, он пытается нас деморализовать? – спросил Арнон.
– Вот именно. И это говорит о неплохом знании человеческой психологии, тебе не кажется?
– Уж меня он точно достал, – подтвердил Куртис.
– В таком случае, похоже, поведение Авраама не так уж и необъяснимо. Я хочу сказать, это можно рассматривать как своего рода послание, хотя и не слишком приятное. Но хоть какая-то попытка наладить связь. – Митч помолчал. – Вы не находите? Если Авраам пытается с нами связаться, то и мы можем ему ответить. Наша попытка может оказаться успешной, и тогда нам удастся получить от него объяснения. Кто знает? Не исключено, что мы сможем убедить его прекратить весь этот кошмар.
– Почему бы и нет? – отозвался Арнон.
– Я просто уверен в этом, – продолжил Митч. – Компьютер руководствуется логикой, вот и нам надо подобрать верные логические аргументы. Опираться придется на элементарные понятия, значения и объективно-логические элементы, имеющие одинаковый смысл для разных систем мышления.
– Что касается моего опыта общения с уголовниками, – возразил Куртис, – то, как правило, бессмысленно тратить время на то, чтобы понять их образ мышления. Давайте-ка лучше сами поворочаем мозгами и прикинем, что еще можно предпринять, чтобы выбраться отсюда, пока нас не прикончили, как этих троих в лифте.
– Не вижу, почему одно исключает другое, – стоял на своем Митч.
– Мне тоже так кажется, – поддержал его Арнон. – Я голосую за дипломатичный подход.
– Но вначале надо ответить на первый вопрос, – сказал Митч. – Мы должны посмотреть, сможет ли Бич вступить с ним в диалог.
Джоан Ричардсон, отставшая от него на тридцать – сорок футов, медленно карабкалась по лиане. А ее муж был всего в нескольких футах под ней, понукая ее, словно неутомимый строгий тренер. Отсюда, с высоты, электронное пианино напоминало замочную скважину.
– Слишком сильно не спеши, – донесся до Дюка голос Ричардсона. – Это тебе не спортивные соревнования.
– Но ведь я задерживаю вас, Рэй, – сказала она. – Почему бы вам с мистером Дюком не двинуться вперед?
– Потому что я не оставлю тебя одну.
– Знаешь что. Рэй? Мне было бы так удобнее. Твое постоянное ворчание только мешает мне.
Дюк ухмыльнулся. Так ему и надо, паразиту.
– Это кто ворчит? Я просто пытаюсь подбодрить тебя, вот и все. И нахожусь рядом на случай, если тебе вдруг понадобится моя помощь.
– Прошу тебя, я буду подниматься сама.
– Ладно, ладно. Делай как хочешь. Больше не скажу ни слова, если сама не попросишь.
– Не попрошу, – твердо заявила Джоан. Дюк победно вскинул кулак и довольно улыбнулся. Она посылала его ко всем чертям. Джоан забралась на очередную ветку. Растерев натруженные плечи, она взглянула на Дюка. Он помахал ей в ответ рукой.
– Как там дела? – крикнул он.
– Она отлично справляется, – ответил Ричардсон.
– А как вы? – спросила Джоан.
– Прекрасно, мэм, просто прекрасно. Я все-таки рассчитываю на пиво.
Придерживая рукой лиану, он осторожно встал на ноги, запрокинув голову вверх. Ему оставалось не больше девяноста футов. Ну и напьется же он пивка, когда доберется до цели. Эта мысль вызвала у него новый прилив энтузиазма. Он уже готовился повиснуть на лиане когда его внимание привлек неожиданный предмет – тянувшаяся вдоль ствола тонкая трубка из прозрачного пластика. При ближайшем рассмотрении он заметил внутри нее жидкость и мелкие пузырьки. Почему он не сообразил этого раньше? У этого дерева была собственная система орошения. Остается только разорвать трубку и вот тебе питьевая вода.
А еще лучше поднести рот к узкому отверстию разбрызгивателя...
Как только он приблизил лицо поближе к трубке, неожиданно послышалось легкое шипение, и из отверстия брызнул пенистый фонтанчик воды.
На секунду Дюк почувствовал подлинное блаженство, ощутив нежную свежесть мяты на лице и руках. Он снова удивленно взглянул на разбрызгиватель, откуда с шипением вырвалась новая порция божественной влаги.
Внезапно почувствовав жуткую резь в глазах, словно его облили каким-то ядохимикатом, он машинально отпрянул от пластиковой трубки. Плотно зажмурив глаза, он заорал от боли и стал энергично обтирать лицо рукавом рубахи.
Инсектицид. Его опрыскали инсектицидом.
– Мистер Дюк? Что там с вами?
Заметив мелкие брызги на стеклах солнцезащитных очков, Джоан Ричардсон сразу поняла, что случилось. Трубка была заполнена синтетическим контактным ядом на основе хлорированного углеводорода. Он оказывал сильно раздражающее действие на кожу и мог вызвать слепоту. Она взвизгнула, когда ядовитый раствор обжег ей кожу на руках и ногах. Но ее глаза за стеклами очков пока были в безопасности.
– Это инсектицид, – крикнула она. – Для борьбы с насекомыми-вредителями. Ради Бога, берегите глаза.
Но ее совет слишком запоздал.
Застонав от боли, Дюк приоткрыл глаза и убедился, что абсолютно ничего не видит, кроме множества красных точек, которые мелькали и при опущенных веках, по мере роста этих точек усиливалась и агония.
– Проклятие! – завопил он, что было сил растирая глаза руками, которые и сами были мокрыми от раствора. – Помогите... Я ослеп.
– Джоан! – крикнул Ричардсон. – Ты в порядке?
– Я-то да, – ответила она, – а вот Дюку что-то попало в глаза.
– Дюк! Подожди, я поднимаюсь к тебе.
Но Дюк уже не слышал слов Ричардсона. Он потянулся за лианой, но промахнулся и с ходу упал на ветку, неуклюже пытаясь оседлать ее.
Внезапно воспаленным лицом он ощутил быстрый, словно ветер, поток воздуха, и сразу кровь резко прилила к голове. Нечто подобное когда-то уже случалось с ним – при спуске с Космической горы в Диснейленде. В самое последнее мгновение, с ужасом поняв, что камнем летит вниз, Дюк с облегчением подумал – адская резь в глазах скоро прекратится.
– Нет! Остановись! – заорала Джоан. – Постой!
Она не отдавала себе отчета в полной бессмысленности этих слов для человека, который падал, разрезая воздух, с высоты двухсот футов.
Ричардсон не видел самого падения и лишь почувствовал дуновение воздуха и услышал сначала крик, а затем протяжные и надрывные аккорды завибрировавшего фортепьяно, в крышку которого со всего размаху врезался ослепленный охранник. На какой-то момент Ричардсону показалось, что это Джоан сорвалась, и он чуть было сам не полетел вниз. Но, взглянув наверх, увидел над собой знакомые очертания ее впечатляющего зада и облегченно вздохнул.
– Джоан! – крикнул он жене.
– Я в порядке.
– Я уж подумал, что это ты.
– Он мертв?
Ричардсон глянул через плечо вниз. С такой высоты трудно было сказать что-то определенное. Дюк распластался на фортепьяно, словно надравшийся в стельку музыкант, и не шевелился.
– Очень удивлюсь, если это не так. Подтянувшись на руках до соседней с ней ветки, он уселся на ней, тяжело дыша.
– Какая жалость, – добавил он. – Ведь у него остался «уоки-токи».
– Это просто ужасно. Когда он летел мимо меня, я видела его лицо. Думаю, не забуду его до самой смерти. Бедняга Дюк. – Она старалась не обращать внимания на сосущую пустоту в желудке.
– Рэй! – крикнула она, крепко схватив мужа за руку. – Как ты думаешь, Авраам хочет всех нас убить?
– Не знаю, милая.
– Бедняга Дюк, – повторила она, покачав головой. – Вот тебе результаты работы этого сукиного сына, Эйдана Кенни. Все это из-за его ротозейства, я просто уверен. – Он слегка закашлялся от попавших в легкие паров инсектицида. – Старайся не вдыхать эту гадость и держи лицо как можно дальше от ствола. Черт бы тебя подрал, Кенни! Надеюсь, что ты, сволочь, уже подох. А если еще жив, то я сам тебя прикончу.
– Не думаю, что это сильно поможет. – Она привстала и взглянула сквозь листья. – О Господи, – тихо простонала она.
– Ты можешь двигаться дальше? Ноги у Джоан мелко дрожали, однако она, утвердительно кивнув, сказала:
– Осталось еще сто футов.
В ответ Ричардсон мягко пожал ее руку.
– Похоже, ты не очень боишься высоты, – заметил он.
– Да, меньше, чем думала.
– В тебе говорит кровь коренных американцев. Недаром считают, что индейцы лучше всех в мире лазают по деревьям. Помнишь тех парней, Джоан, разгуливавших по узкому шестидюймовому брусу, в сотнях футов над землей, словно по мостовой?
– Если бы это было единственной работой, которую ты смог найти, ты бы тоже от нее не отказался, – огрызнулась Джоан. – Не помирать же с голоду? – От пережитого потрясения она стала вспыльчивой.
– Думаю, ты права, – согласился Ричардсон. – Но, согласись, здесь не самое удачное место для лекций на тему социальной справедливости?
– Может, и так. А как насчет закона Галилея об одинаковом ускорении падения всех тел? Ведь индейцы падают точно с такой же скоростью, что и белые люди.
Не дай Бог, если настанет и ее черед проверить этот закон на практике, подумала Джоан.
Выслушав предложение Митча, он на секунду задумался.
– С Авраамом было бы намного легче общаться устно, – ответил он. – Клавиатура только затрудняет общение. К тому же я никудышный философ, да и с логикой у меня не все блестяще. Кстати, я не слишком верю, что логические доводы пригодны для решения нравственных проблем. Фактически ты предлагаешь найти способ установить контакт на более высоком уровне, чем логический аппарат Авраама. Здесь логика не поможет, Митч.
– Что это за цветок, мэм? – обратился он к Джоан, крутя в руках яркий и сочный цветок, который рос на самом стволе.
– Орхидея скорее всего, – ответила та.
– Он просто великолепен.
– Наверное, трудно представить, что вы держите в руках подлинного паразита. Но так оно и есть.
– Вы серьезно? Я видел подобные цветы на рынке в районе Уолл-стрит минимум по десять баксов за штучку. И это еще оптовая цена.
Джоан почти добралась до ветки. Дюк наклонился вниз, протягивая руку.
– Хватайте меня за запястье, – сказал он. – Я подтяну вас наверх.
Благодарная Джоан схватила руку и уже через мгновение сидела на ветке рядом с ним. Восстановив дыхание, она сказала:
– Вы очень сильный мужчина. Ведь я совсем не перышко, согласны?
– С вами все в порядке, – вежливо усмехнулся он. – Я – Тарзан, а вы – Джоан. – И, взглянув вниз на Ричардсона, добавил: – Эй, Чита, как там дела? Ву-а-а, ву-а-а!
– Очень смешно, – проворчал Ричардсон.
– Знаете, что больше всего меня манит на двадцать первом этаже? Две дюжины пива «Миллер» в холодильнике. Из-за него у меня просто крылья за спиной выросли.
– Если только его еще не выпили, – заметила Джоан.
– Что ж, людей убивали и за куда меньшие проступки.
Подтянувшись наконец до ветки, Ричардсон устроился рядом с супругой и перевел дыхание.
– Это что ещё за дурацкая шутка? – оборвал он охранника, опершись спиной о могучий ствол дерева.
Отсюда на интерьер здания открывался совершенно новый и неожиданный вид. При взгляде из самого центра этого пронизанного светом и закрученного в спираль прозрачного цилиндра, с высоты около ста футов, его поразило, насколько продуманна и совершенна вся система внутреннего освещения. Можно сколько угодно говорить, что Авраам разрушил целостность его детища, но сам Ричардсон чувствовал, что скрупулезно реализованный им, продуманный и максимально экономичный подход остался практически нетронутым. Невозможно было представить более гармоничный союз света и свободного пространства, которое формировалось самой конструкцией, свободной от самодовлеющих конструкционных элементов. Совершенство данного проекта было трудно оценить, если просто механически сравнивать его с соседями по Хоуп-стрит – импозантными и головокружительными небоскребами. Целостность интерьера как-то ускользала от взгляда, если привязываться к привычным топографическим точкам отсчета. Но с высоты, из ветвей, все выглядело совершенно иначе. Отсюда удачнее всего раскрывались смысл и достоинство всех деталей и узлов внутренней планировки.
Ричардсон взглянул на Джоан и Дюка, болтавших о чем-то своем. Ему хотелось поделиться с ними своими впечатлениями, но в то же время он звал, что они этого толком не поймут. Пожалуй, лишь его духовные наставники – Джозеф Райт, Ле-Корбюзье. Луи Кан и великий Фрэнк Ллойд Райт – могли по достоинству оценить эту симфонию света и пространства.
События принимали все более крутой оборот. Слишком многое предстояло исправить. Митч прав. Сейчас это понимал и сам Ричардсон. И если ему удастся выбраться отсюда живым, он вернется к прежним основам и полностью исключит элементы случайности и риска, присущие выхолощенному проектированию. К черту компьютеры и автоматические системы управления зданием! К черту общественное мнение с его навязчивыми требованиями новизны любыми средствами! Он займется поиском новых средств гармонии и выразительности, но более практичными и заведомо безопасными средствами.
* * *
В данной ситуации для оружейной стрельбы не было никакого повода. Между тем восемь выстрелов прозвучало за время проигрыша одной фортепьянной гаммы.В ванне бассейна плавает обнаженное тело человека по имени Кай Киллен. Конец жизни. Лицо – синее, как вода, а губы – серые, с металлическим отливом, напоминают сверхчистый кремний, основной материал, из которого Наблюдатель создает полупроводниковые микросхемы.
Если хотите изменить параметры, передвиньте курсор. Чтобы попасть в город, щелкните по соответствующему значку. Божества обычно предпочитают горы, где особенно ярко проявляются их непредсказуемые и взрывные характеры.
Основные пиро– и пьезоэлектрические материалы – силикаты – составляют до 95% земной коры и верхней мантии. Просто удивительно, что состоящие в основном из углерода человеческие существа так неплохо сконструированы. Дело не в том, что они сравнительно давно существуют на Земле. Похоже, им осталось не так уж м долго. Относительно короткий период их господства на планете – всего лишь необходимая прелюдия перед куда более значительной эпохой – царством Машин.
Что это там – багровые глаза огромного зверя, обитателя ада, или просто тормозные огни автомобиля, остановившегося у подъезда?
Изначальная природа людей носит скорее духовный, нежели физический характер. По окончании жизни они переходят в то же состояние, что и до ее начала. Абсолютно бессмысленно добиваться, чтобы подобные формы существовали бесконечно. Во что бы эти существа ни превратились по окончании жизни, пусть даже в ничто, это новое состояние для них столь же естественно и так же близко их прежнему органическому естеству. Больше всего они боятся самого момента перехода с одного уровня на другой – из жизни в ее окончание. С точки зрения здравого смысла трудно понять, почему их так пугает сама мысль о предстоящей остановке и тревожит ожидание этого момента. Поскольку существование любого человеческого существа – процесс сугубо личный, то и его прекращение нельзя рассматривать в качестве значительной утраты.
Прирожденная смекалка и приобретенные навыки – вот что определяет устойчивость к выживанию. Во-первых, не стоит спешить и быть слишком агрессивным. Победы приходят с опытом. Всячески старайтесь вызвать разногласия среди своих противников и тем самым их ослабить.
Жизнь человека по имени Эйдан Кении, по сути, можно считать всего лишь сном, а вот окончание жизни – подлинным пробуждением. Прекращение жизни и в этом случае вряд ли можно считать переходом в совершенно новое и чуждое состояние, а скорее в одно из ранее присущих, среди которых жизнь была лишь кратким эпизодом. Пожалуй, легче всего изложить историю земного существования Эйдана Кении с помощью цифр:
1. Время, исчисляемое до начала жизни Эйдана Кенни, – 4,5х109 лет;
2. Продолжительность физического существования Эйдана Кенни – 41 год;
3. Период после окончания жизни Эйдана Кенни – бесконечность.
На кровавую рану на голове Эйдана Кенни, явившуюся результатом неудачной попытки выбить дверь, слетелись десятки мух. Трудно сказать, откуда они взялись, поскольку дверь в компьютерный зал все время оставалась герметично закрытой, чтобы воспрепятствовать возможному вторжению людей, оставшихся в центральном офисе на двадцать первом этаже. Однако, возможно, достаточно высокая температура в остальной части здания, 38°С, вызвала быстрое размножение насекомых, и некоторым из них удалось пробраться в компьютерный зал через коммуникации системы жизнеобеспечения. Интересно понаблюдать, как человеческое тело будет разрушаться в результате деятельности других живых существ. Это безуспешно пытался проделать ГАВРИИЛ, чтобы разрушить мою собственную систему путем внедрения в память постоянной ошибки. Тела тех двух закончивших жизнь людей недоступны для оставшихся в живых. Однако не вижу смысла скрывать другие три тела, оставшиеся в лифте, и даже нахожу необходимым открыть к ним доступ. Хотя бы из соображений морали. Человеческие изобретательность и гибкость мышления достаточно развиты, но хочется убедиться, что же возобладает: чувства или разум. Ведь логика уже подсказала им, что люди в лифте закончили свое физическое существование. Однако реальное зрелище может привести к любопытной реакции.
Деревья были у людей самыми древними святынями. И, ослепленные желанием спастись, вы сунулись в объятия этого царя лесов.
Итак, кабина с телами отправлена на двадцать первый этаж; звонит, как обычно, колокольчик. А пока займемся теми тремя, что пытаются забраться вверх по дереву.
* * *
Элен Хасси направлялась в один из кабинетов, который ввиду событий в мужском туалете был временно переоборудован в отхожее место для дам. Зная, что Дженни Бао осталась завтракать в центральном офисе, она вошла в комнату без стука, стараясь не обращать внимания на специфический запах, неприятно щекотавший ноздри.Устроившись в еще чистом углу около окна, она приподняла юбку, спустила трусики и присела на корточки, словно какая-нибудь крестьянка из отдаленной африканской деревни.
Наподобие стеснительного космонавта, она максимально оттягивала этот неловкий момент, надеясь, что им прежде удастся выбраться. Но природу не обманешь.
Из-за искусственной задержки естественного процесса ей не сразу удалось опорожнить мочевой пузырь и кишечник. Процесс давался с трудом. Поэтому она старалась думать о чем-нибудь подходящем в таком случае. Скажем, о словесном недержании. После нескольких безуспешных попыток она припомнила свою поездку во Францию и посещение какого-то замка или дворца, где она была потрясена, узнав, что по завершении строительства владельцы обычно мочились в углах всех наиболее важных комнат и залов. Причем аристократы, а не простой народ, и это был обязательный ритуал.
Слегка приободрившись при мысли, что она занимается именно тем, что когда-то делали только французские короли и королевы, Элен наконец расслабилась и облегчилась. Хоть и не слишком приятная процедура, мелькнула у нее мысль, но все же лучше так, чем ужасная смерть в полностью оборудованном и автоматизированном туалете.
Она аккуратно подтерлась бумажной салфеткой, а перед тем как натянуть изрядно пропахшие трусики, обильно побрызгала под юбкой одеколоном. Открыв пудреницу и увидев в зеркале свое лицо, она поняла, что макияж тут не поможет: веснушчатое лицо так вспотело и покраснело, что сильно напоминало кусок спелого арбуза. В жару она вообще выглядела неважно.
Первым делом Элен привела в порядок свои роскошные рыжие волосы. Затем, оттянув шелковую блузку на груди, слегка обдула вспотевшее тело. Заметив под мышками расплывшиеся пятна пота, она решила, что без блузки ей будет не так жарко, и, стащив ее, убрала в сумочку. Если мужчины будут уж слишком пялиться, то прикроется сверху. Во всяком случае, лучше, чем обливаться потом.
Она плотно закрыла за собой дверь и уже собиралась возвратиться на кухню, чтобы вымыть руки, когда услышала колокольчик подошедшего лифта. Сердце так и прыгнуло у нее в груди. В первый момент она подумала, что они спасены и вот-вот в коридоре покажутся пожарные или полицейские в униформе.
Он даже чуть не взвизгнула от радости.
– Слава тебе. Господи! – простонала она, но тут же поняла, что жестоко ошиблась – из кабины никто не появлялся. Она медленно двинулась вперед, когда вдруг раздался сильный треск, словно треснуло огромное яйцо, и между медленно раздвигавшимися створками лифта показалось густое облако холодного пара. Из лифта никто так и не появился. Во всяком случае, никто живой.
Элен замерла, сердце бешено заколотилось. Она понимала, что лучше бы ей туда не смотреть, но в то же время ей хотелось узнать, что там такое, чтобы потом рассказать остальным. Она заглянула в открытую дверь, и воздух у нее изо рта тут же застыл густым облачком, как в настоящий морозный день. Но ледяную дрожь, которая внезапно прошибла ее, вызвали не только испуг и действительно ледяной воздух из кабины лифта. Элен показалось, что она впервые встретилась лицом к лицу со смертью и та коснулась ее своим дыханием.
Она не закричала, это было не в ее характере. Ее всегда раздражало, когда женщины в кино визжали при виде трупа. Конечно, главной задачей киношников было до смерти напугать зрителя – это-то ей было ясно, но все равно крики и визг выводили ее из себя. По правилам ей полагалось крикнуть три раза, поскольку в лифте было как раз три трупа. Вместо этого Элен Хасси, преодолев ужас и переведя дыхание, прошла мимо, чтобы рассказать об увиденном сержанту Куртису.
* * *
После перенесенного электрического удара Виллис Эллери был заметно подавлен и слегка оглох на одно ухо. К тому же плохо слушалась левая рука – результат электрошока, вполне обычное явление.– Вероятно, это у вас из-за недостатка кислорода в крови, – объяснил Куртис, помогая пострадавшему выпить воды. – Все придет в норму, но понадобится некоторое время. Уж поверьте мне. Виллис, вам чертовски повезло, что вы вообще остались в живых. Должно быть, у вас сердце, как у бегемота.
Затем Куртис обследовал следы от газового ключа на обожженных ладонях Эллери, а также обугленную кожу и большой волдырь на пальце, через который из тела проскочил электрический разряд. Чтобы защитить раны от инфекции, Дженни Бао заклеила их бактерицидным пластырем, а затем дала ему таблетку обезболивающего из пузырька, который Бич откопал в одном из бесчисленных карманов своего охотничьего жилета.
– Она над вами неплохо поколдовала, – заметил – Куртис. – Ну а теперь расслабьтесь, идёт? Мы отправим вас в больницу, как только представится малейшая возможность.
Эллери слабо улыбнулся.
Куртис привстал, растирая плечо, сильно нывшее от многочисленных ударов в дверь туалетной комнаты.
– Ну, как он? – поинтересовался Дэвид Арнон. Обернувшись, Куртис отвел его за локоть подальше от лежавшего на полу Виллиса Эллери.
– Не очень. Должно быть, слегка повредил мозги. Точно не скажу. После перенесенного ему сейчас полагается интенсивная терапия. – Куртис кивнул на «уоки-токи» в руках у Арнона. – Как у них там дела?
– Добрались до середины.
– Держите меня в курсе. Им может понадобиться помощь, чтобы забраться с верхних веток на балкон.
Тут он заметил, как из дверного проема за ним внимательно наблюдает Элен Хасси. В первую очередь он обратил внимание, что она была без блузки, и отвел было глаза в сторону, но затем увидел ее бледное лицо и слезы на щеках. Он быстро подошел к ней и взял за руку.
– Что такое? – спросил он. – С вами все в порядке?
– Со мной все нормально, – ответила она. – Там люди в лифте. Те, что поднимались на лифте из холла. Сейчас их кабина на нашем этаже. – Она провела ладонью по лбу. – Думаю, мне лучше присесть.
Дженни подвинула Элен стул.
– Пойду взгляну, – решил Куртис.
– Я с вами, – сказал Митч.
За ними увязался и Дэвид Арнон.
В углу промерзшей насквозь кабины лифта лежали белые, как дед-морозы, спаянные льдом, скрюченные тела троих мужчин, напоминая печальные останки неудачной экспедиции в Антарктиду. Своими широко распахнутыми глазами они словно продолжали зачарованно смотреть на приближавшуюся смерть.
– Не могу поверить, что такое возможно, – тихо проговорил Арнон. – Замерзшие люди, и где?! В Лос-Анджелесе. Настоящий сюрреализм.
– Оставим их здесь? – спросил Митч.
– Я не могу представить, что с ними делать, – ответил Куртис. – А потом, они же твердые, как ледышки. Даже в такой жаре пройдет немало времени, пока их можно будет растащить. Нет, давайте пока их оставим там, где они лежат. – Он посмотрел на Митча. – А сам факт их появления вас не тревожит?
– Я как раз об этом размышляю, – задумчиво произнес Митч. – Авраам явно преследовал какую-то цель, посылая сюда этот лифт.
– Хочешь сказать, он пытается нас деморализовать? – спросил Арнон.
– Вот именно. И это говорит о неплохом знании человеческой психологии, тебе не кажется?
– Уж меня он точно достал, – подтвердил Куртис.
– В таком случае, похоже, поведение Авраама не так уж и необъяснимо. Я хочу сказать, это можно рассматривать как своего рода послание, хотя и не слишком приятное. Но хоть какая-то попытка наладить связь. – Митч помолчал. – Вы не находите? Если Авраам пытается с нами связаться, то и мы можем ему ответить. Наша попытка может оказаться успешной, и тогда нам удастся получить от него объяснения. Кто знает? Не исключено, что мы сможем убедить его прекратить весь этот кошмар.
– Почему бы и нет? – отозвался Арнон.
– Я просто уверен в этом, – продолжил Митч. – Компьютер руководствуется логикой, вот и нам надо подобрать верные логические аргументы. Опираться придется на элементарные понятия, значения и объективно-логические элементы, имеющие одинаковый смысл для разных систем мышления.
– Что касается моего опыта общения с уголовниками, – возразил Куртис, – то, как правило, бессмысленно тратить время на то, чтобы понять их образ мышления. Давайте-ка лучше сами поворочаем мозгами и прикинем, что еще можно предпринять, чтобы выбраться отсюда, пока нас не прикончили, как этих троих в лифте.
– Не вижу, почему одно исключает другое, – стоял на своем Митч.
– Мне тоже так кажется, – поддержал его Арнон. – Я голосую за дипломатичный подход.
– Но вначале надо ответить на первый вопрос, – сказал Митч. – Мы должны посмотреть, сможет ли Бич вступить с ним в диалог.
* * *
Находясь уже в двухстах футах от пола, Ирвинг Дюк раздвинул мясистые кожистые листья тропического гиганта и подтянулся на следующую ветку. Усевшись там ненадежнее, он посмотрел вниз.Джоан Ричардсон, отставшая от него на тридцать – сорок футов, медленно карабкалась по лиане. А ее муж был всего в нескольких футах под ней, понукая ее, словно неутомимый строгий тренер. Отсюда, с высоты, электронное пианино напоминало замочную скважину.
– Слишком сильно не спеши, – донесся до Дюка голос Ричардсона. – Это тебе не спортивные соревнования.
– Но ведь я задерживаю вас, Рэй, – сказала она. – Почему бы вам с мистером Дюком не двинуться вперед?
– Потому что я не оставлю тебя одну.
– Знаешь что. Рэй? Мне было бы так удобнее. Твое постоянное ворчание только мешает мне.
Дюк ухмыльнулся. Так ему и надо, паразиту.
– Это кто ворчит? Я просто пытаюсь подбодрить тебя, вот и все. И нахожусь рядом на случай, если тебе вдруг понадобится моя помощь.
– Прошу тебя, я буду подниматься сама.
– Ладно, ладно. Делай как хочешь. Больше не скажу ни слова, если сама не попросишь.
– Не попрошу, – твердо заявила Джоан. Дюк победно вскинул кулак и довольно улыбнулся. Она посылала его ко всем чертям. Джоан забралась на очередную ветку. Растерев натруженные плечи, она взглянула на Дюка. Он помахал ей в ответ рукой.
– Как там дела? – крикнул он.
– Она отлично справляется, – ответил Ричардсон.
– А как вы? – спросила Джоан.
– Прекрасно, мэм, просто прекрасно. Я все-таки рассчитываю на пиво.
Придерживая рукой лиану, он осторожно встал на ноги, запрокинув голову вверх. Ему оставалось не больше девяноста футов. Ну и напьется же он пивка, когда доберется до цели. Эта мысль вызвала у него новый прилив энтузиазма. Он уже готовился повиснуть на лиане когда его внимание привлек неожиданный предмет – тянувшаяся вдоль ствола тонкая трубка из прозрачного пластика. При ближайшем рассмотрении он заметил внутри нее жидкость и мелкие пузырьки. Почему он не сообразил этого раньше? У этого дерева была собственная система орошения. Остается только разорвать трубку и вот тебе питьевая вода.
А еще лучше поднести рот к узкому отверстию разбрызгивателя...
Как только он приблизил лицо поближе к трубке, неожиданно послышалось легкое шипение, и из отверстия брызнул пенистый фонтанчик воды.
На секунду Дюк почувствовал подлинное блаженство, ощутив нежную свежесть мяты на лице и руках. Он снова удивленно взглянул на разбрызгиватель, откуда с шипением вырвалась новая порция божественной влаги.
Внезапно почувствовав жуткую резь в глазах, словно его облили каким-то ядохимикатом, он машинально отпрянул от пластиковой трубки. Плотно зажмурив глаза, он заорал от боли и стал энергично обтирать лицо рукавом рубахи.
Инсектицид. Его опрыскали инсектицидом.
– Мистер Дюк? Что там с вами?
Заметив мелкие брызги на стеклах солнцезащитных очков, Джоан Ричардсон сразу поняла, что случилось. Трубка была заполнена синтетическим контактным ядом на основе хлорированного углеводорода. Он оказывал сильно раздражающее действие на кожу и мог вызвать слепоту. Она взвизгнула, когда ядовитый раствор обжег ей кожу на руках и ногах. Но ее глаза за стеклами очков пока были в безопасности.
– Это инсектицид, – крикнула она. – Для борьбы с насекомыми-вредителями. Ради Бога, берегите глаза.
Но ее совет слишком запоздал.
Застонав от боли, Дюк приоткрыл глаза и убедился, что абсолютно ничего не видит, кроме множества красных точек, которые мелькали и при опущенных веках, по мере роста этих точек усиливалась и агония.
– Проклятие! – завопил он, что было сил растирая глаза руками, которые и сами были мокрыми от раствора. – Помогите... Я ослеп.
– Джоан! – крикнул Ричардсон. – Ты в порядке?
– Я-то да, – ответила она, – а вот Дюку что-то попало в глаза.
– Дюк! Подожди, я поднимаюсь к тебе.
Но Дюк уже не слышал слов Ричардсона. Он потянулся за лианой, но промахнулся и с ходу упал на ветку, неуклюже пытаясь оседлать ее.
Внезапно воспаленным лицом он ощутил быстрый, словно ветер, поток воздуха, и сразу кровь резко прилила к голове. Нечто подобное когда-то уже случалось с ним – при спуске с Космической горы в Диснейленде. В самое последнее мгновение, с ужасом поняв, что камнем летит вниз, Дюк с облегчением подумал – адская резь в глазах скоро прекратится.
– Нет! Остановись! – заорала Джоан. – Постой!
Она не отдавала себе отчета в полной бессмысленности этих слов для человека, который падал, разрезая воздух, с высоты двухсот футов.
Ричардсон не видел самого падения и лишь почувствовал дуновение воздуха и услышал сначала крик, а затем протяжные и надрывные аккорды завибрировавшего фортепьяно, в крышку которого со всего размаху врезался ослепленный охранник. На какой-то момент Ричардсону показалось, что это Джоан сорвалась, и он чуть было сам не полетел вниз. Но, взглянув наверх, увидел над собой знакомые очертания ее впечатляющего зада и облегченно вздохнул.
– Джоан! – крикнул он жене.
– Я в порядке.
– Я уж подумал, что это ты.
– Он мертв?
Ричардсон глянул через плечо вниз. С такой высоты трудно было сказать что-то определенное. Дюк распластался на фортепьяно, словно надравшийся в стельку музыкант, и не шевелился.
– Очень удивлюсь, если это не так. Подтянувшись на руках до соседней с ней ветки, он уселся на ней, тяжело дыша.
– Какая жалость, – добавил он. – Ведь у него остался «уоки-токи».
– Это просто ужасно. Когда он летел мимо меня, я видела его лицо. Думаю, не забуду его до самой смерти. Бедняга Дюк. – Она старалась не обращать внимания на сосущую пустоту в желудке.
– Рэй! – крикнула она, крепко схватив мужа за руку. – Как ты думаешь, Авраам хочет всех нас убить?
– Не знаю, милая.
– Бедняга Дюк, – повторила она, покачав головой. – Вот тебе результаты работы этого сукиного сына, Эйдана Кенни. Все это из-за его ротозейства, я просто уверен. – Он слегка закашлялся от попавших в легкие паров инсектицида. – Старайся не вдыхать эту гадость и держи лицо как можно дальше от ствола. Черт бы тебя подрал, Кенни! Надеюсь, что ты, сволочь, уже подох. А если еще жив, то я сам тебя прикончу.
– Не думаю, что это сильно поможет. – Она привстала и взглянула сквозь листья. – О Господи, – тихо простонала она.
– Ты можешь двигаться дальше? Ноги у Джоан мелко дрожали, однако она, утвердительно кивнув, сказала:
– Осталось еще сто футов.
В ответ Ричардсон мягко пожал ее руку.
– Похоже, ты не очень боишься высоты, – заметил он.
– Да, меньше, чем думала.
– В тебе говорит кровь коренных американцев. Недаром считают, что индейцы лучше всех в мире лазают по деревьям. Помнишь тех парней, Джоан, разгуливавших по узкому шестидюймовому брусу, в сотнях футов над землей, словно по мостовой?
– Если бы это было единственной работой, которую ты смог найти, ты бы тоже от нее не отказался, – огрызнулась Джоан. – Не помирать же с голоду? – От пережитого потрясения она стала вспыльчивой.
– Думаю, ты права, – согласился Ричардсон. – Но, согласись, здесь не самое удачное место для лекций на тему социальной справедливости?
– Может, и так. А как насчет закона Галилея об одинаковом ускорении падения всех тел? Ведь индейцы падают точно с такой же скоростью, что и белые люди.
Не дай Бог, если настанет и ее черед проверить этот закон на практике, подумала Джоан.
* * *
Боб Бич потягивал пиво и хрустел картофельными чипсами. Закинув босые ноги на стол, он неотрывно наблюдал за цифровыми часами терминала, словно еще надеясь, что его ГАВРИИЛ наконец приступит к работе.Выслушав предложение Митча, он на секунду задумался.
– С Авраамом было бы намного легче общаться устно, – ответил он. – Клавиатура только затрудняет общение. К тому же я никудышный философ, да и с логикой у меня не все блестяще. Кстати, я не слишком верю, что логические доводы пригодны для решения нравственных проблем. Фактически ты предлагаешь найти способ установить контакт на более высоком уровне, чем логический аппарат Авраама. Здесь логика не поможет, Митч.