Керр Катарина. Чары кинжала (Дэверри - 1)

   - Откуда у тебя такой синяк? - встревожился Каллин.
   - Ты сам поставил мне его сегодня утром, - спокойно ответила Джилл.
   - Проклятье! Прости меня, моя дорогая девочка. Я совсем потерял разум, когда представил, что тебя могут убить.
   Джилл улыбнулась ему, что сделало ее еще более привлекательной, она выглядела не хуже некоторых придворных знатных дам.
   Родри подумал о том, что это было несправедливо со стороны богов - дать такой девушке отца, который хоть считался лучшим фехтовальщиком во всем огромном королевстве Дэверри, все-таки был простолюдином.
   Все утро сторонники верховного лорда съезжались в крепость Каннобайн на перекличку. Они оставили продовольственные обозы следовать обычным ходом, а сами спешили в крепость.
   Обозы охраняли копьеносцы, которых все города были обязаны выделять на случай войны. Невин сидел в конце большого зала и наблюдал за Ловиан. Сначала она встречала лорда Олеса, затем Прайдира, затем - Даумира, и наконец Маниса - капитана отряда, находившегося в крепости Гвербин.
   Уже около двухсот человек собралось в большом зале. Ловиан прилагала большие усилия, чтобы встретить каждого прибывающего спокойно. Единственное, что она позволила себе, была случайная вспышка гнева при упоминании о повстанце Корбине - гнева, вполне подобавшего тирину. Примерно за час до полудня Слигин поднялся со стула и объявил, что набралось уже достаточно людей и можно выезжать.
   - Остальные - те, что движутся издалека, подъедут завтра, но мы не будем ждать их, верно ведь?
   Невин заметил, что выражение лиц лордов, закивавших в знак согласия, было очень напряженным. Кто из оставшихся действительно доедет до Каннобайна, а кто по дороге переметнется к повстанцам? Только окончательный пересчет ответит на этот вопрос. Ловиан объявила, что назначает Слигина исполнять обязанности командующего, до тех пор, пока армия не встретится с отрядом Родри. В суматохе торопливых разговоров и звоне кольчуг лорды и их отряды поднимались и покидали зал. Невин поспешил в сторону Ловиан. Она отошла назад к камину, чтобы переброситься с ним несколькими фразами.
   - Родри еще жив? - спросила Ловиан.
   - Да. Адерин сообщил мне об этом около часа назад. И сегодня нет повода слишком волноваться об этом. С приходом армии Корбину придется отвести свои войска более безопасное место. Не сомневаюсь, что Лослейн уговорит своего лорда сделать это.
   После столь продолжительного общения с Невином как со знающим двеомер, Ловиан доверяла его мнению. Сам же Невин был всерьез обеспокоен тем, как глубоко Лослейн погряз во зле.
   - Как вы думаете, мне лучше остаться с вами или поехать с армией? спросил Невин.
   - Ехать, конечно. И не только потому, что я так хочу. Я хорошо помню, что ты мне сказал при нашей первой встрече, когда Родри лежал при смерти: судьба Родри - судьба Элдиса. - Ловиан остановилась, наблюдая за тем, как вооруженные люди с важным видом выходили из двери. - Я люблю Элдис даже больше, чем сына. Сохрани же Родри для нашего края.
   Хотя армия выехала налегке, в арьергарде все же были груженые подводы с запасом провизии на несколько дней, которой должно хватить до тех пор, когда подъедет обоз. Все знали Невина как травника. Он ехал позади всех, ведя за собой мула, нагруженного мешками с травами. В голове колонны Слигин задавал скорость движения, чередуя шаг с галопом. Хотя они выехали слишком поздно и не смогут добраться до Родри раньше наступления ночи, Слигин наметил назавтра догнать его как можно скорее. Невин был рад такой спешке. У него были на то свои причины. Адерин, конечно, сообщил ему, кого он встретит в разрушенной крепости. Скоро, если все будет идти хорошо, он наконец снова увидит Бранвен.
   - Я хотел бы, чтобы мы его сожгли, - проговорил Дженантар безжизненным голосом, - но здесь нет ни дров, ни священного масла.
   - Мы его похороним, - предложил Калондериэль. - Он мертв, мой друг, и ему совершенно все равно, что мы сделаем с его телом.
   Дженантар кивнул в знак согласия и отправился копать могилу для Албарала.
   Джилл наблюдала за тем, как двое жителей западных земель работали, вспотев под жгучим солнцем. Узкая яма становилась все глубже и глубже. До самой ночи Дженантар был в таком трансе от горя, что Адерину пришлось дать ему сильную дозу успокоительного. Теперь он чувствовал просто легкое головокружение и небольшую тошноту, как человек, выпивший слишком много меда на ночь.
   Наконец все было сделано.
   Они сложил лопаты, подняли тело Албарала, завернули в одеяло и опустили его в яму. Мгновение все трое стояли в тишине, отдавая дань уважения умершему. Вдруг Дженантар вскинул голову, лицо его исказила ярость.
   Он выхватил нож и нанес глубокую рану на своем предплечье, прежде чем Джилл и Калондериэль смогли остановить его.
   - Месть! - выкрикнул он. - Эта кровь соединит меня с ним.
   Дженантар держал свою руку над могилой и кровь, стекая по ней, капала и впитывалась в одеяло.
   - Я скрепляю твою клятву, - тихо проговорил Калондериэль. Дженантар кивнул и продолжал держать руку над могилой.
   Вдруг Джилл увидела, или ей это только показалось, тень Албарала бледно-голубую и мерцающую... что-то едва заметное в солнечном сиянии. Она испугалась самой себя.
   Испугалась, что сходит с ума. Дженантар завыл, не произнося ни слова, затем, обезумев, побежал прочь, в рощу возле ручья. Тень, если она даже и была на самом деле, исчезла.
   - Давай оставим его наедине с его горем, - сказал Калондериэль, - а я пока засыплю могилу.
   - Я помогу, - Джилл взяла лопату. Может быть, за работой ей удастся забыть то, что она видела минуту назад.
   Они закончили работу и вернулись в крепость. Позади башни они нашли пролом в стене, где Калондериэль мог выпрямлять стрелы, которые он принес с поля боя. V жителей западных земель был специальный инструмент для этого лопатка оленя с просверленным отверстием величиной с древко стрелы.
   - Мы не носим с собой много стрел, - заметил он. - Да я и не думал, что мы окажемся в самом центре военных действий. Здесь есть где-нибудь хорошие наконечники для стрел?
   - Не знаю. Сама я никогда не стреляла из лука.
   Калондериэль хмуро разглядывал искривленный наконечник на стреле, которую он держал в руке. Его глаза были темно-фиолетовыми - глубокими и темными, словно бархат.
   - Его проще срезать, - сказал он. - Проклятье, я забыл нож.
   - На, возьми вот этот, - Джилл подала ему свой серебряный кинжал. - Он очень острый.
   Калондериэль тихонько присвистнул, взяв у Джилл клинок.
   Он провел пальцем по лезвию, держа его плашмя, и оно заиграло так, что это было видно даже при дневном свете.
   - Гномье серебро! - воскликнул он. - Здесь не часто такое встретишь.
   - Как ты назвал его?
   - Гномье серебро. Разве не так? Откуда он у тебя?
   - Его сделал кузнец по имени Отто с Дэверрийской границы.
   - И этот Отто - коротышка? - Он хитро улыбнулся. - Ему недостает роста, но это - его единственный недостаток.
   - Ты хочешь сказать, что знаком с ним?
   - Не с ним, но с его народом.
   Джилл была обеспокоена тем, что от ее кинжала разговор перекинулся на Отто.
   Она взяла клинок в руку и стала разглядывать слабое свечение, исходившее от его поверхности. В ее руках оно было более тусклым.
   - Я никогда раньше не видела, чтобы он так светился, - заметила она.
   - Это из-за того, что я его держу в руке. Народ Отто не любит таких, как я. Они всегда знают, когда рядом кто-нибудь из жителей западных земель. Они почему-то считают нас шайкой воров.
   Джилл внимательно посмотрела, на него.
   - Эльсион Лакар... Эльфы, - прошептала она.
   - Называй нас, как угодно, - сказал он, смеясь, - но это верно, раньше нас именовали так.
   По одному, так же тихо, как дождевые капли падают в спокойный пруд, вокруг него появлялся дикий народец - голубой призрак, два бородавчатых гнома, густое мерцание воздуха, означавшее сильфу, - все, словно верные псы, пришли и легли у ног своего господина.
   - А каково же настоящее название вашего народа? - спросила Джилл.
   - О, я тебе не могу сказать этого, ты должна заслужить право услышать это название. Из всего вашего народа только у Адерина есть такое право.
   Калондериэль улыбнулся, желая смягчить свои слова - чтобы в них не было и тени оскорбления.
   - Мне довелось слышать некоторые сказки, которые твой народ рассказывает про нас. Мы не воры и не посланцы ада, и мы не ближе к богам, чем остальные. Мы просто из плоти и крови, как и вы. Старый Адерин говорил мне, что наши боги сделали нас из дикого народца - так же как ваши боги сделали вас из животных. И теперь мы здесь все вместе на земле, к добру или к худу.
   - А наши жрецы говорят, что боги сделали нас из земли и воды.
   - Двеомеру известно намного больше, чем жрецам, запомни это хорошенько. Могу я одолжить у тебя кинжал? У меня еще очень много работы.
   Джилл отдала клинок. И потом еще долго размышляла о тех странных вещах, про которые услышала сегодня, наблюдая за тем, как клинок сверкал, будто отблеск пламени, в руках Калондериэля.
   Около полудня Джилл увидела громадного серебристого филина, который покружил над башней и исчез внутри. Джилл вздрогнула и побежала вслед за ним. Каллин и Родри стояли и разговаривали между собой у основания лестницы. Через несколько минут вниз спустился Адерин. Он размахивал руками и разминал плечи, напоминая человека, который только что переплыл реку.
   - Я нашел их, господин, - сказал Адерин. - Они стоят лагерем в пятидесяти милях, к северо-востоку отсюда.
   - Понятно, - произнес Родри. - Тогда мы можем выехать навстречу Слигину.
   - Это будет неблагоразумно, господин, - вмешался Каллин. - Они не станут рисковать, осаждая крепость, пока армия не подойдет к ним. Но они могут захватить вас, если вы будете на открытом месте.
   - А как они узнают, что мы... Ой, боги, какой же я дурак! Ну конечно же, они узнают!
   - Знаешь что, серебряный кинжал, - продолжал Адерин, - я думаю, что тебе лучше держаться поближе к лорду Родри, когда дело дойдет до сражения. Если повстанцы намерены добиться успеха, они должны убить Родри прежде, чем наворочают столько дел, что гвербрет Райс вынужден будет вмешаться. Я думаю, поэтому они и не нападают на армию Слигина. Им незачем рисковать, убивая кого-нибудь другого из знати. Им нужен только лорд Родри.
   - Это точно, - сказал Каллин. - А ты говорил, что не разбираешься в военных делах. Я думаю, ты поскромничал.
   - Я только повторяю то, что мне сказал Невин.
   Родри и Каллин стояли задумавшись и просто кивнули, не обратив внимания на это бессмысленное замечание.
   - Адерин, я не поняла, - вставила Джилл, - ты говоришь, что "никто" сказал тебе об этом?
   - Ох, извини, дитя. У меня есть друг, которого зовут Невин. Отец назвал его таким именем, вроде бы в шутку, если я правильно понял, - улыбаясь, ответил старик.
   Джилл вдруг вспомнила загадку кузнеца Отто, который после разговора с Калондериэлем не выходил у нее из головы. Загадку о том, что однажды Никто будет советовать ей, какое ремесло избрать. Этот Никто тоже должен быть мастером двеомера, если он друг Адерина. Пока мужчины разговаривали о предстоящем сражении, Джилл незаметно ускользнула из крепости.
   Она села на берегу ручья, протекающего недалеко от стены, и наблюдала за тем, как дикий народец резвится на волнах, подпрыгивая и приветствуя ее. У нее перехватило дыхание. Ей вдруг помстилось, что мастер двеомера может стремглав броситься с неба вниз и схватить ее своими когтями, как хищный ястреб.
   Ожидание действовало на всех так же раздражающе, как бесконечный летний жаркий день. Отряд был в угрюмом настроении, так как кроме воды из ручья и скудных запасов провизии, оставшихся у Дрегиса, рассчитывать больше было не на что.
   Купец и его погонщики разбрелись кругом, с трудом удерживаясь от паники. Где бы ни проходил Родри, он слышал, что люди говорили о двеомере, и он не мог остановить распространение этих слухов. Родри спустился к воротам, недавно забаррикадированным большими бревнами, и нашел там Каллина. Тот стоял, опершись руками о бревно, и наблюдал за воронами, которые кружили над мертвецами.
   - У старого Дрегиса есть лопаты, - подсказал Родри.
   - Враги это или нет, но я не могу смотреть, когда люди не захоронены.
   - Это делает вам честь, господин, - ответил Каллин.
   - Мы же люди. - Родри пожал плечами в ответ. - Я думаю о просьбе Адерина - чтобы ты был рядом со мной в сражении. Они едут с намерением убить меня, это верно. Но я никогда не просил никого рисковать собой ради меня.
   - Тогда я поеду следом за вами. - Каллин слегка улыбнулся Родри. - Моя Судьба настигнет меня, когда придет время. Мне горько думать о том, что такого достойного человека, как вы, убьют ни за грош. И что такое серебряный кинжал по сравнению с лордом?
   - Ну, уважил. Я горжусь тем, что такой человек, как ты, такого высокого мнения обо мне.
   - Такой человек, как я, господин? - Каллин ухватился рукой за серебряный кинжал, как будто хотел напомнить Родри о своем позоре.
   - Ах, проклятье, да какая мне разница, что ты натворил двадцать лет назад? Ты прошел через такие испытания, о которых человек, подобный мне, даже и не слыхивал.
   - Может быть, господин, но я...
   Во дворе позади них раздались крики, насмешки и ругань. Надо всем этим гулом, как крик ворона, звучал голос Джилл, задыхавшейся от ярости.
   - О, прах и пепел! - Каллин бросился на шум. Родри - за ним. Они обежали вокруг башни и увидели, что половина отряда собралась вокруг Джилл, которая выкрикивала грубые оскорбления так же энергично, как получала их в свой адрес. Канрис примчался с другой стороны и сам растолкал локтями толпу, сердито одергивая своих людей, как охотник отгоняет озверевших собак от жертвы.
   - Послушайте, вы, ослы, что все это значит? - говорил Канрис. - Я посдираю кожу с ваших спин, если вы обидите эту девчонку.
   - Дело совсем не в этом, - сказала Джилл, заикаясь от гнева. - Они говорят, что я не имею права носить этот меч. Пусть хоть один из этих ублюдков попробует отобрать его у меня.
   - Примите наши извинения, красотка! - Родри поклонился ей.
   - Мне не нужны ваши никчемные извинения, - прорычала в ответ Джилл, а потом добавила: - Мой господин. Я знаю, о чем говорю. Пусть попробуют забрать его у меня. Ну, наступайте, ублюдки!
   Родри молча стоял, пораженный тем, что видел. Каллин встал рядом с ним и самодовольно усмехался.
   - Господин, - сказал он, - я считаю, что лучше позволить Джилл самой решить этот вопрос.
   - Что? - одновременно воскликнули Родри и Канрис. - Ее же могут ранить.
   - Если бы я этого боялся, - возразил Каллин, - то сейчас уже вовсю махал бы клинком. Я видел эти стычки сотни раз, господин, и, держу пари, Джилл победит.
   - Сделаем так, - предложил Родри, - одна твоя серебряная монета против моих двух, если девчонка победит.
   Тряхнув в замешательстве головой, Канрис назначил честный поединок между Джилл и Прайсом, мускулистым парнем, который был самым большим спорщиком в отряде. Прайс улыбался, рассчитывая на легкую победу, когда отдавал свой ремень Канрису. Все люди в крепости столпились вокруг места состязания. Родри заметил, что Адерин крайне встревожен, а оба жителя западных земель ставили на Джилл и заключали пари с любым, кто этого хотел.
   - Итак, - объявил Канрис, - приготовиться! Начинайте.
   Джилл и Прайс стали выплясывать друг перед другом: выбирая момент. Прайс поднял руки и уверенно атаковал, заставляя Джилл увертываться от его наскоков. Когда он приготовился действовать кулаком, она схватила его запястье, опустившись на одно колено, и Прайс, как по волшебству, оказался в воздухе и приземлился среди сорняков, - а в нем было около двухсот фунтов веса. Все еще не принимая противника всерьез, он ринулся назад, но в этот раз двигался осторожнее. Они по очереди нападали друг на друга и отступали. Прайс на мгновение потерял равновесие, Джилл тут же подпрыгнула вверх и ударила его в живот. Задыхаясь, Прайс скорчился от удара, но усилием воли заставил себя выпрямиться. Джилл опять подпрыгнула и повторила маневр. Вздохнув Прайс закрыл глаза и повалился на землю.
   Жители западных земель издали победный клич, Каллин довольно засмеялся. Все всадники молчали, с недоверием уставившись на Джилл и косясь на Родри. Джилл положила руки на бедра и пристально смотрела на них:
   - Кто-нибудь еще?
   - Джилл, хватит! - выкрикнул Каллин. - Ты уже доказала свое право носить меч, а мне предстоит еще с ними вместе сражаться.
   - Верно сказано, - поддержал его Родри, сделав шаг вперед. - Все нормально, ребята. Плесните немного воды на вашего уставшего товарища. И не переживайте за мой проигрыш - я всего лишь лишился своего серебра.
   Все равно они явно чувствовали себя униженными и поспешили разойтись, унося поверженного товарища. Родри низко поклонился Джилл:
   - Где это ты научилась так драться?
   - Отец показал мне кое-какие приемы, господин, а остальное я освоила сама.
   Джилл вытерла рукавом рубашки пот с лица, как это делают мужчины. Сердце Родри забилось: он никогда еще не встречал такой девушки. Она просто неподражаема, видят боги! Он заметил, что Каллин наблюдает за ним с некоторым подозрением.
   - Я пойду достану из седельного мешка деньги, которые проиграл тебе, сказал Родри Каллину. - Мой тебе совет: держи свою чертовку подальше от отряда!
   - Хорошо, господин. Не беспокойтесь об этом.
   Роди поспешил скорее уйти, проклиная себя, как последний дурак. Он уже понял, что ему лучше выбросить эту девчонку из головы, иначе начнутся неприятности. Но он также знал, что, странным образом, снова влюбился.
   Этой ночью армия Слигина разбила лагерь на берегу ручья, который должен вывести их прямо к Родри. Люди собирались небольшими кучками, их лагерные огни, как цветы, светились в темноте ночного луга. Невин, обходя лагерь, встретил в отряде Слигина человека по имени Сандир.
   Год назад Невин удалил ему больной зуб и вылечил воспаление. Наверное, Сандир хорошо запомнил его.
   - Это Невин, - обрадовался Сандир. - Сюда, садитесь к нашему костру, сударь. Это Аркас и Инвур. Ребята, это лучший травник, которого я когда-нибудь встречал.
   Товарищи Сандира кивнули и приветливо улыбнулись Невину. Как и Сандиру, им было не больше двадцати, но они выглядели мужественными бойцами, преуспевшими в военном искусстве.
   - Я был так рад увидеть вас в обозе, - признался Сандир, - вы мне больше нравитесь, чем лекарь нашего лорда.
   - О! Он хороший человек, - ответил Невин. - И, кажется, неплохой целитель.
   - Может быть, я не спорю. - Сандир потер свой подбородок, вспоминая зубную эпопею. - Но будем надеяться, что после сражения никому из нас не понадобится ваша помощь.
   - Послушайте, - проговорил с кислой улыбкой Аркас, - у вас случайно нет никаких трав, защищающих людей от двеомера?
   Все трое засмеялись, но их смех был тревожным.
   - Да от этого не помогут никакие травы, - серьезно сказал Невин. - Я вижу, вы все верите слухам, которые бродят в отряде.
   - Вся армия гудит об этом! Но это не просто пустые разговоры. Двое из наших ездили с донесением в крепость Корбина. Я разговаривал с человеком, который собственными глазами видел, какие этот Лослейн вытворяет фокусы.
   - Вытворяет фокусы?
   - Да я сам видел, - вмешался Инвур, и его широкое лицо побледнело. Это было прошлой весной. Наш лорд пытался поговорить с Корбином о повстанцах. Лорд Слигин послал меня в Браслин с донесением. Корбин встретил меня довольно приветливо. Разрешил пообедать с его людьми. В камине для знати уже были заготовлены большие поленья. Лослейн спустился в большой зал вместе с Корбином. Я клянусь вам, господин хороший: я видел, как Лослейн щелкнул пальцами - и пламя вспыхнуло над всеми ветками разом. А это были большие поленья, не растопка.
   - И еще рассказывали, один из людей лорда Олеса ездил в Браслин, перебил его Сандир. - Так когда он вошел, Корбин и говорит: "Ну, Лослейн, расскажи, откуда этот человек приехал". Люди из отряда Корбина клялись: он знает, что делается за много миль от него.
   - Вот и судите сами, - продолжил вслед за ним Аркас. - Невин, если вы знаете ремесло травника, то должны знать тогда и человеческое тело: кости, мышцы и все такое. Как вы думаете, колдун может превратить кого-нибудь в лягушку?
   - Нет, - твердо заявил Невин, - это не что иное, как глупые бардовские выдумки. Если кто-нибудь превратился в лягушку - то он должен стать очень большой лягушкой, так? Но сказки никогда не говорят о таких огромных лягушках, чтобы на них можно было ездить верхом. - Все трое засмеялись над шуткой.
   - Ну и ладно, - сказал Сандир, - если я должен умереть за своего лорда, то мне все равно, двеомер или меч убьет меня, но, клянусь, я не хотел бы прыгать, как лягушка, остаток моих дней.
   - Да и девчонки у тебя будут, - вставил Аркас, - все зеленые и бородавчатые.
   Невин разразился громким смехом. Шутки были лучшим оружием, которое оставалось у этих людей для борьбы со страхом.
   Около полуночи, когда все в лагере, за исключением ночных дозорных, спали, Невин присел около костра, в котором тлели затухающие угли, чтобы связаться с Адерином.
   Они так долго общались между собой, что теперь Невину достаточно было только подумать об Адерине - и он сразу видел его лицо, - его образ появлялся и парил над красными тлеющими углями.
   "Это ты? - обратился Невин к Адерину. - Ты готов к разговору?"
   "Да, - откликнулся тот, - лагерь спит. Я только что собирался вызвать тебя для разговора. Армия Корбина все еще там, где я видел ее в последний раз".
   "Я в этом не сомневаюсь. Они ждут, что мы выйдем из крепости. Тогда они предпримут попытку убить Родри. Лослейн еще с ними?"
   "Да, он с ними. Проклятье, я не могу успокоиться. Каким дураком я был, когда взял его в ученики".
   Невину очень хотелось сделать то, что в таком случае делают все люди сказать: "А ведь я говорил тебе". Образ Адерина виновато улыбнулся. Он не сомневался, что именно об этом подумал Невин.
   "Но это уже в прошлом, - передал Адерин, - и теперь его злодеяния на моей совести. И ты не должен упрекать меня в этом дважды. Что же теперь говорить, когда дело уже сделано".
   "Это верно. Ты все еще продолжаешь думать, что он обезумел?"
   "Да. Если он действительно пошел по черному пути, а это грязный путь, то он погубит себя. Он не разовьет своих способностей, и скорее всего спутается с проходимцами".
   "Да, ты прав. Ты знаешь Лослейна лучше меня. Теперь стало ясно, что это он затеял проклятый мятеж. Зачем? Или он пытался укрыться от наказания за убийство, которое совершил? Если это действительно так, то его план провалится. Независимо от того, кто будет стоять над Корбином... Гвербрет Райс будет для него точно таким же негодным правителем, как и Ловиан".
   "Правду говоришь. И я размышлял примерно так. Сначала я думал, что он собирался убить меня, а потом, по крайней мере, еще двух других свидетелей. Но если бы это было на самом деле так, то зачем впутали в это дело Родри и половину подданных гвербрета Райса? Это лишено смысла".
   "Да. Я думаю, нам нужно разузнать, что он затевает".
   Адерин невнятно засмеялся:
   "Если нам удастся... Это трудное дело, мой друг. Если мы только сможем это сделать..."
   После разговора с Адерином Невин еще долго сидел размышляя. Он, как и Адерин, надеялся, что Лослейн был просто безумцем. Это правда, что парень был ненадежным с самого начала. Изучение двеомера требует стойкости ума, внутреннего здравого смысла и последовательности, потому что силы, к которым взывает мастер двеомера, способны разорвать в клочья неустойчивый ум, превратив его в жертву иллюзий и фантазий. Лослейн никогда не отличался стальной целеустремленностью души - только податливое серебро сырого природного таланта, который неизбежно должен быть подавлен, а не поддержан при нынешнем развитии событий. И все же, если Адерин прав, то Лослейн злоупотреблял своим искусством, а не просто был погружен в прекраснодушные иллюзии. Человек, который изучает двеомер, страстно желает прежде всего обрести власть над силой и энергией. Если он копит ее как скряга, то он не помогает, а наоборот - вредит другим душам. Невин был мечом, призванным уничтожать таких людей везде, где бы он их ни встретил. Они знали это и прятались от него.
   Рассредоточившись по широкому лугу, армия лорда Корбина и его единомышленников спала под открытым небом. Уверенно шагая в темноте, Лослейн миновал лагерь и направился дальше, назвав пароль одному из дозорных. Он чувствовал себя буквально больным от вони, исходившей от этого скопища немытых тел. Он удалился на достаточное расстояние от лагеря, потом опустился на траву и лег отдохнуть. Он чувствовал сильную усталость. Она не проходила все эти дни. И все же, когда наступала ночь, он не мог заснуть. Лослейн сжал руками виски, пытаясь справиться с душевным смятением. Невыносимая вонь, казалось, пропитала всю одежду. Он даже видел этот запах густое серое облако, которое призрачный ветер кружил над его головой. Это только, видение, иллюзия, но надо было приложить много усилий, чтобы прогнать наваждение. Много непрошенных видений посещало его в эти дни: незнакомые приглушенные голоса, эфемерные существа. Эти видения были ужасны тем, что он знал: они никогда не будут осмыслены. Долгие годы изучения двеомера открыли перед ним внутреннее "я". Но в то же самое время он оградил свой разум, опустив завесу между собой и невидимым миром.
   Он посмотрел вверх на звезды: они дрожали и мигали, посылая длинные лучи света, словно отражения от блестящего лезвия. Он вскинул вверх руку и сделал изгоняющие знаки в воздухе. Со вздохом, который больше походил на стон, он уткнулся лицом в траву, вытянувшись во весь рост. Свет, падающий со звезд, казалось, танцевал в его мозгу, ослепляя сознание. Он вызвал образ темноты - мягкой теплой темноты, похожей на сон. Он позволял образу проникать в себя до тех пор, пока ему наконец не показалось, что он плывет внутри этой манящей, успокаивающей тьмы. Лослейн практиковал этот трюк с темнотой уже несколько месяцев: это был единственный способ, позволяющий ему хоть немного отдохнуть. Сейчас темнота пришла к нему легко и быстро - и как ему показалось, сама собой.