Керр Катарина. Чары кинжала (Дэверри - 1)

   "Вот как? - отреагировал Невин. - Надеюсь, ты не подвергаешь себя опасности, разглядывая его в магический кристалл?"
   "О, я следую твоим указаниям и держусь на приличном расстоянии. Послушай, я тебе кое-что расскажу. Вчера утром ко мне пришли существа из дикого народца. Они были очень взволнованы. Есть некие темные явления, которые пугают их. Это натолкнуло меня на мысль, что твой враг может оказаться в Керморе, поэтому я вынуждена была воспользоваться магическим кристаллом и обнаружила какие-то странные следы в эфире. Тогда я сделала, как ты мне сказал - вышла из игры. - Она помолчала. - Но ты ведь знаешь, что я знакома с половиной жителей Кермора, и мои связи с гильдиями позволили мне вести поиски, не используя магию. Я расспрашивала всех о подозрительных приезжих в городе, и когда я разговаривала с одним молодым парнем с таможни, он сказал, что видел в гавани одного странного субъекта, который направлялся на корабль бардекского купца. Он подозревает, что этот корабль замешан в контрабанде ядами".
   Невин тихонько присвистнул. Образ Несты чуть заметно улыбнулся ему.
   "Корабль с отливом покинул гавань, это было меньше двух часов назад, продолжала Неста. - А сейчас дикий народец успокоился, и нет никаких следов в эфире".
   "Я готов поспорить, что это был мой враг, - или если не он сам, то кто-нибудь из его Проклятого племени. Он знает, что с наступлением зимы я лишаюсь возможности последовать за ним в Бардек".
   "Ему очень повезло, что он успел попасть на корабль. Его поджидала лодка в гавани. Все было организовано заранее".
   "Похоже на то. Я надеюсь, что ты отправила нашего человека в его логово. Мои нижайшие поклоны тебе, Неста, и спасибо твоему глазастому офицеру из таможни".
   "Он хороший малый, - усмехнулась она. - Мы возлагаем на него большие надежды. Я учу его пользоваться вторым зрением".
   Попрощавшись с Нестой, Невин обдумывал эту новость, расхаживая по комнате. Он был уверен, что Неста видела его врага. С наступлением зимы того будет практически невозможно отыскать в Бардеке, разделенном на множество маленьких княжеств, где постоянная политическая возня позволяла местным владетелям весьма пренебрежительно относиться к законам. Так как ни один, даже самый великий мастер двеомера в мире не мог воспользоваться магическим кристаллом или отправить эфирную проекцию через такое большое водное пространство, Невин должен был ждать до весны, чтобы отправить письмо настоящим мастерам двеомера Бардека и предупредить их о том, что туда прибыл враг. Он был очень расстроен тем, что позволил черному магу скрыться. Скорей бы весна, - говорил он сам себе... ничего другого ему не оставалось. Старик начал рассеянно собираться на заседание по расследованию дела о мятеже.
   Официальное слушание дела проводилось в судебном зале гвербрета огромной полукруглой комнате, находившейся на втором этаже главной башни. Точно посредине круглой стены между двумя окнами висело знамя Аберуина, украшенное изображением дракона. Под ним стоял длинный стол. В центре сидел Райс, перед ним на столе лежал золотой церемониальный меч Аберуина. По обе стороны расположились жрецы храма Солнца и советники. Справа за небольшим столом устроился писец, свидетели стояли с левой стороны. Родри, его сторонники и Ловиан, в знак уважения к их высокому положению, сидели в креслах. Остальная часть комнаты отводилась для простых свидетелей, в том числе и Невина, который стоял у двери и не без раздражения наблюдал за ходом процесса. В это время люди Родри, стоя на коленях перед столом, отвечали на вопросы Райса о подробностях войны, о мельчайших деталях, день за днем, и Невин подумал, что разговоры об этом займут больше времени, чем длилось само сражение. Снова и снова сторонники Родри давали показания, свидетельствуя, что он вел себя благородно и соблюдал законы чести. Затем Райс послал за Каллином и допрашивал его. Родри еле сдерживал гнев, а лицо Слигина покраснело от негодования. В последнюю очередь Райс вызвал Родри.
   - Остался один небольшой вопрос, лорд Родри. Как вы объясните мне все эти разговоры о двеомере?
   Невин вздохнул. Он ожидал этого.
   - Это правда, ваша милость. Все мои свидетели могут это подтвердить.
   - Вот как? Это заставляет меня думать, что все вы плетете небылицы, чтобы скрыть нечто худшее.
   Лицо Слигина побагровело, он рванулся вперед, но Прайдир схватил его за руку и оттащил назад. Ловиан поднялась со стула и направилась к столу.
   - Разрешите мне сказать, ваша милость, - произнесла Ловиан. - Намерены ли вы, учитывая ваше положение, сказать, что собственная мать обманывает вас?
   - Конечно, нет, - ответил Райс. - Но вас тоже могли обмануть.
   Слигин задыхался от гнева. Эдар произнес шепотом какое-то ругательство.
   - Я считаю, ваша милость, - сказала Ловиан, - что разговоры о двеомере вовсе не безосновательны.
   - Мне нужна правда, - категорично заявил Райс. - Нужны доказательства.
   - Что ж, вы получите их, - Ловиан повернулась к залу, она искала кого-то в толпе. - Невин, ты можешь помочь мне в этом вопросе?
   Невин колебался. Демонстрировать магию перед толпой? Это противоречило его клятве. Но, может быть, уже настало время, когда людям пора узнать о том, что двеомер существует. В конце концов, одной из причин, почему мастер черной магии так преуспел, было то, что большинство людей не допускали даже мысли о двеомере. Он пробрался сквозь толпу и поклонился гвербрету.
   - Ваша милость, - произнес Невин. - Мне понятны ваши сомнения, но я уверяю вас, что обладаю всеми теми способностями, о которых говорил лорд Родри.
   Толпа замерла от удивления, а затем подалась вперед. Райс нагло посмотрел на него со своего места.
   - Смелое заявление, - сказал он. - А можешь ли ты доказать, что это не просто слова?
   Невин поднял руки и мысленно призвал к себе обитателей Воздуха и Эфира. Он отдавал им четкие команды. Вдруг по комнате пронесся порыв ветра и заставил затрепетать знамя, а пергаменты жрецов и писца взвились в воздух. Загремел гром, и стрелы голубого огня засверкали, как крошечные молнии. Сам Невин засветился золотистым сиянием. Толпа заметалась по залу. Райс с проклятиями вскочил на ноги, его лицо стало мертвенно-бледным; жрецы столпились и запричитали, как кучка перепуганных женщин. Невин снова поднял руки и щелкнул пальцами. Ветер, огонь и свечение исчезли.
   - Мои слова - не только слова, ваша милость, - произнес Невин.
   Слигин громко засмеялся, но Прайдир толкнул его локтем в бок и заставил замолчать. Райс смотрел по сторонам, его рот открылся - он попытался что-то произнести, но не мог. Родри встал и поклонился ему:
   - Мой брат все еще не верит мне?
   Райс повернулся к сторонникам Родри:
   - Господа! Я от всего сердца прошу вас простить меня за недоверие, потому что я ни разу не видел того, что довелось увидеть вам.
   Слигин поднялся было с места, но Прайдир опередил его:
   - Не надо извинений, ваша милость. Мы сами, когда увидели впервые, не могли этому поверить.
   - Мои искренние благодарности, господа. - Райс взял церемониальный меч, даже не взглянув на Родри, и три раза слегка ударил эфесом по столу. Гвербрет объявляет заседание закрытым.
   Чтобы избавиться от любопытных, Невин подождал Родри, взял его за руку и потащил прочь. Они вышли в сад, где голые ветки осин трепетали под холодными порывами ветра и мраморный дракон в центре фонтана, казалось, содрогался под потоками ледяной воды.
   - Спасибо, Невин, - произнес Родри. - Я никогда не видел более впечатляющего зрелища, чем физиономия Райса, когда вокруг него начали сверкать молнии. Хочешь поместье Корбина? Я уговорю мать подарить его тебе.
   - Не стоит беспокоиться, но я ценю твое предложение. Думаю, мне надо укрыться в своей келье и немного отдохнуть после такого насыщенного событиями визита.
   - Тогда поедем со мной. Я возвращаюсь завтра с Джилл и некоторыми из своих людей. Я не хочу сидеть здесь и выслушивать оскорбления от Райса. Ты же видел, как он отвернулся и разговаривал с Прайдиром, а не со мной.
   - Конечно, у тебя есть все основания для того, чтобы нити в ярость, но, пожалуйста, мальчик мой, постарайся сдержать себя. Хотя, пожалуй, ты прав, давай выедем завтра же, и пораньше.
   - Сразу же, как только рассветет, - сказал Родри. - Я могу задержаться здесь не больше чем на одну ночь.
   Родри говорил так спокойно и его намерение уехать отсюда было таким разумным, что Невин даже не почувствовал, что приближаются неприятности.
   Знатные лорды из огромной свиты Ловиан, которые сражались вместе с Родри, собрались на совещание. Несмотря на то, что Прайдир пытался успокоить их, они пришли в ярость от оскорбления, которое нанес им Райс. Слигин, все еще прихрамывая, ходил кругами и клялся, что если бы он не был таким законопослушным, то организовал бы новый мятеж. Родри сидел на подоконнике. Наконец Даниан и Джилл принесли мужчинам эль. Слигин прекратил пыхтеть и устало опустился на стул.
   - Прошу вас, - сказала Джилл, предлагая Слигину кружку.
   - Спасибо, - Слигин взял эль с подноса. - Я очень доволен, что ты не присутствовала там и не видела маленькой комедии, разыгранной его милостью. Ты бы очень расстроилась.
   - Удивляюсь, - вмешалась Ловиан, - почему он не допросил Джилл. Всех прочих он призвал к себе. Удивляюсь еще, что там не было возчиков или копьеносцев.
   - Меня это тоже удивило, - сказала Джилл. - Но, ваша милость, я очень довольна, что он не вызвал меня.
   - Никому не понравится, если тебя называют лжецом прямо в глаза, да? Слигин глотнул эля. - Нам повезло, что старый Невин присутствовал на этом разбирательстве.
   Джилл подошла к Родри и протянула поднос; когда он взял кружку, она улыбнулась ему так, что он сразу успокоился. Лорды продолжали спорить.
   - Мы уезжаем завтра домой, - тихо сказал Родри. - Невин собирается с нами. Я больше не хочу оставаться в доме брата... Сыт по горло!
   - И я тоже.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ничего. Мне не нравится, как он обращается с тобой, вот и все.
   Родри крепко схватил Джилл за руку, так что она чуть не уронила поднос.
   - Что Райс наговорил тебе?
   - Я случайно встретила его в коридоре...
   - Скажи мне правду.
   - Ну, он поклонился и сказал мне, что я красивая. Всего лишь светский комплимент.
   В какой-то момент Родри осознал, что едва ли не все в комнате повернулись в их сторону. Он отпустил Джилл и встал. Мать взглянула на него, призывая успокоиться.
   - Родри, - устало сказала Ловиан. - Я не сомневаюсь в том, что твой брат заговорил с Джилл только для того, чтобы досадить тебе. Вряд ли он нынче собирается ухаживать за какой-либо другой женщиной. Ему не до того.
   - Лучше скажи все, как есть, мама.
   - Что я и делаю. Нет повода для беспокойства, мой мальчик.
   Позже, когда пришло время спуститься в большой зал, Родри нашел возможность поговорить с Ловиан наедине. Она согласилась, чтобы он назавтра уехал.
   - Остальные вопросы, которые надо урегулировать, касаются меня и Райса, - сказала она. - Это твой последний обед здесь, поэтому, пожалуйста, Роддо, следи за тем, что будешь говорить сегодня вечером.
   - Хорошо, матушка, постараюсь.
   Когда Родри занял свое место слева от Райса, он изо всех сил старался сдержать свое обещание, смотрел в свою тарелку и говорил только тогда, когда его о чем-то спрашивали. С тех пор, как Райс высказал Ловиан свои земельные претензии, он не обменялся с Родри ни словом. Наконец, когда подали мед, Родри поднялся и поклонился брату:
   - Его милость извинит меня?
   - Охотно, - Райс улыбался. - Ты, наверное, торопишься к своей любовнице, я угадал? Она, наверное, так же хороша в любовных утехах, как удачлива с мечом в руке.
   Родри покраснел, придя в бешенство, и словно сквозь туман услышал покашливание Ловиан.
   - Я думаю, его милости лучше оставить Джилл в покое, - произнес Родри.
   - Вот как? - Райс поднял к нему лицо. - Зачем ты определил ее в самую гущу событий? Как ты мог позволить девушке сражаться в бою?
   Родри уже наполовину обнажил меч, когда осознал, что делает. Крики женщин вернули его к действительности, и он замер. Его рука все еще лежала на эфесе меча, и шестнадцать дюймов холодной стали еще были видны над ножнами. Райс отступил назад, он улыбался в торжествующем предвкушении победы.
   - Итак, - медленно проговорил Райс, - ты напал на гвербрета в его собственном зале?
   Родри был близок к тому, чтобы убить его, но Ловиан бросилась между ними. Большой зал в молчании следил за стычкой братьев. Когда Родри вложил меч в ножны, свист клинка, казалось, прозвучал под самым потолком.
   - Райс, - прошипела Ловиан. - Ты сам его спровоцировал.
   - Это не твое дело, матушка, - Райс взял ее за руку и оттащил в сторону. - Бери своих женщин и оставьте зал. Уходи!
   В это время в дальнем конце зала раздались крики. Заволновались гвардейцы Родри, наблюдавшие за своим господином. Родри увернулся от Райса и бросился к своему отряду. Люди Райса с руганью вскочили на ноги и постарались окружить братьев.
   Между Родри и Каллином было всего два человека Серебряный кинжал так посмотрел на этих двоих, что они отступили назад, и Родри присоединился к своим двадцати пяти всадникам, которые были верны ему. Каллин мрачно улыбнулся.
   - Будем сражаться, господин?
   Двести человек из отряда Райса молча стояли в ожидании, держа руки на эфесах мечей. Родри огляделся: его люди были готовы умереть вместе с ним в этом последнем безнадежном бою. Все, что от него требовалось, - произнести одно слово, и в большом зале Райса прольется кровь. И он умрет в бою, а не будет повешен, как какой-нибудь конокрад. Будто огонь охватил его, обжигая и волнуя разум, неотвратимо направляя его руку к рукоятке меча. Но тогда прольется кровь отца Джилл и других людей, которые могут умереть только из-за того, что судьба привела их к нему на службу... Он отдернул руку.
   - Бойни не будет, - сказал Родри. - Отойди в сторону, и пусть они схватят меня.
   - Как скажешь, господин, - покорился Каллин. - Но мы еще увидимся.
   Последней мыслью Родри было вырваться и драться, но он пересилил себя и ждал, пока его гвардия отходила назад. Люди гвербрета схватили его за руки и потащили прочь. Затем у него отобрали оружие.
   Невин наслаждался одиночеством в своей комнате, когда ворвался Каллин, чтобы сообщить ему последние новости. Каллин говорил кратко и четко, его глаза были такими спокойными, что Невин испугался: уж не убил ли он Райса. Невин невольно вспомнил барда Гверана, который много лет назад разыграл похожий трюк со своим обидчиком. И тогда новость, которую сообщил Каллин, действительно дошла до его сознания: человека, который держал в своих руках Судьбу Элдиса, могли повесить завтра утром.
   Приемная Ловиан была полна возмущенных лордов, проклинающих Райса. Сама Ловиан почти лежала на стуле. Даниан и Джилл, стояли сзади, поддерживая ее. Ловиан посмотрела на Невина безнадежным, умоляющим взглядом. Джилл подбежала к отцу и уткнулась лицом ему в грудь.
   - Если Райс повесит Родри, - заметил Слигин, - он получит такой мятеж, что Делондериель будет красна от крови. Я слышал, что он сказал парню.
   - Это верно, - сказал Прайдир. - Лучше взять лошадей и уехать отсюда ночью, пока нас не поймали в ловушку.
   - Замолчите! - рассердился Невин. - Не будем поднимать вопрос о мятеже. Я намерен сам поговорить с гвербретом, и чем раньше, тем лучше.
   Они приветствовали его, как будто он был капитаном, а они - его бойцами. Невин кивнул и вышел, Каллин последовал за ним.
   - Я так долго жил вне закона, что теперь не знаю, как поступить, сказал Каллин. - Имеет ли право капитан просить о сохранении жизни своего лорда?
   - Да, конечно, - Невин удивился: он знал Каллина как человека, не склонного к таким поступкам. - Послушай, неужели ты действительно встанешь на колени ради Родри?
   - Встану, если ты позволишь мне войти с тобой к Райсу.
   Каллин устало посмотрел на него. Его взгляд был полон печали. Только теперь Невин понял, что Каллин так же сильно любил Родри, как Геррант любил Блайна, пока Бранвен не встала между ними. Невин понял и другое: тот упрямый серебряный кинжал готов был унизиться ради того, кого любил, - и он уважал его за это. Невин почувствовал, что цепи Судьбы разорвались, и он стал свободным, как будто гора упала с плеч.
   - Мы должны спасти его от петли, - твердо сказал Каллин.
   И вместе, как два воина, связанных клятвой на крови Невин и Каллин направились прямо в приемную Райса. Когда Невин толкнул дверь, паж объявил, что его милость не принимает посетителей.
   - Тогда скажи ему, что здесь Никто, - сказал Невин. - Или я нашлю на него ураган.
   Взвизгнув, паж широко распахнул дверь и впустил их. Райс сидел на резном стуле, госпожа Донилла примостилась рядом на подставке для ног. Он поднялся навстречу своим непрошенным гостям, заложив большие пальцы за ремень и откинув голову назад. Невин готов был уважать его уже за то, что он не испугался лучшего фехтовальщика Дэверри и человека, который мог, щелкнув пальцами, снести его цитадель до основания.
   - Я догадываюсь, что вы пришли просить за Родри, - сказал Райс.
   - Да, ваша милость, - ответил Невин. - И если хотите, мы оба встанем на колени.
   Райс мгновение рассматривал их, потом улыбнулся холодной улыбкой:
   - Я не собираюсь лишать жизни своего брата. Я только хочу, чтобы этот проклятый щенок знал свое место. Он должен публично попросить у меня прощения, и мы покончим с этим.
   Невин вздохнул облегченно.
   - Вы действительно думали, - продолжал Райс, - что я хотел огорчить свою мать и поднять Западный Элдис на новое восстание?
   Они колебались. Райс снова улыбнулся.
   - Ваша милость, - произнес Невин. - Вы выражаете свои чувства к вашей семье достаточно ясно, но с большим опозданием.
   - О, боги! - Неожиданно Райс взорвался и начал говорить так быстро, что даже трудно было понять его: - А почему я должен его любить? Всю мою жизнь я слышу: Родри то, Родри это, Родри - человек чести, очень жаль, что Родри не родился первым, чтобы возглавить клан! - Лицо Райса покрылось алыми пятнами. Донилла грациозно поднялась и взяла мужа за руку.
   - Не стоит так терзать себя, мой господин, - сказала она мягко.
   - Да, ты права. - Райс сделал паузу, пытаясь взять себя в руки. - Прошу прощения, волшебник Невин. Капитан, можете не сомневаться: я сохраню жизнь вашего лорда.
   - Ваша милость не обидится, - осторожно сказал Каллин, - если я спрошу: вы поклянетесь в этом на мече?
   - Я клянусь, - надменно произнес Райс. - Не сомневайтесь и успокойте ваших людей.
   - Спасибо, ваша милость, от чистого сердца благодарю вас.
   Все дела по правонарушениям в Аберуине подлежали личному суду Райса, поэтому во дворе у него была собственная тюрьма - длинное каменное здание с общей комнатой для местных пьяниц и нищих и несколькими узкими камерами для более важных заключенных. Родри поместили в одну из таких камер, и он думал, что это не самое худшее, несмотря на то, что она была всего шесть шагов в поперечнике и в ней дурно пахло нечистотами. Под окном лежала куча более-менее чистой соломы. Родри сел, обхватил руками колени и положил на них голову. Его трясло, и он никак не мог успокоиться. Страх поселился в нем: страх, что он будет повешен во дворе Райса как какой-нибудь конокрад, где каждый будет тыкать в него пальцем и смеяться над ним. Честь, боевая слава, так тяжело завоеванные в недавней войне, уважение людей, которые были его подданными, - все разрушится по воле безумца-брата. Барды будут петь о Родри Майлваде напоминая своим слушателям о том, что жил на свете лорд, который удостоился участи быть повешенным, и его лишат даже чести быть похороненным среди могил предков. Он - никто, человек без чести, ошметок дорожной грязи, далее не человек вообще. Он собрал всю свою волю в кулак, но не смог унять дрожь. А что с Джилл? При мысли, что он потеряет ее, он заплакал, всхлипывая, как ребенок. Слезы были еще большим позором для него. Он выпрямился, вытер лицо рукавом. Надо ждать и быть мужественным.
   Родри понятия не имел о том, сколько он провел времени в камере, когда услышал голос Каллина. Он быстро вскочил и выглянул в окно. "Мой господин!" - и Родри увидел лицо своего капитана.
   - Я здесь, - обрадовался он.
   - Гвардейцы не впустили меня, чтобы поговорить с тобой.
   - Они боятся, что ты перебьешь их всех.
   - Правильно боятся, мой господин. Послушай, Райс не собирается тебя вешать. Мы с Невином ходили к нему. Он хотел унизить тебя, и ничего больше. Ты должен публично попросить у него прощения, и он простит тебя. Так он сказал.
   Родри ощутил в себе волну ненависти, которая обожгла его сильнее, чем страх. Он схватился за решетку на окне с такой силой, что стало больно пальцам.
   - Не делай глупостей, - рассердился Каллин. - Поступай так, как требует этот подонок, и мы уедем домой. Там разберемся.
   Вцепившись в прутья решетки, Родри раскачивал их вперед и назад, навалившись на них всем своим весом.
   - Родри! - позвал Каллин. - Ответь мне. Будь благоразумен.
   Родри продолжал раскачиваться, держась за решетку. Он хотел ответить Каллину, но что-то мешало ему, он не мог произнести ни слова. Затем он услышал голоса гвардейцев: звучали оскорбления и слова команды. Когда он смог наконец стоять спокойно, Каллина уже не было под окном. Родри сел, привалившись к стене. Он понял, что этот грязный трюк, который проделал с ним Райс, помог ему посмотреть на себя со стороны. Это будет преследовать его всю жизнь - ночь страха, когда он дрожал как испуганный ребенок, вместо того чтобы встретить смерть как мужчина. Измученный, он заснул там, где сидел, и всю ночь ему снилась Джилл.
   Гвардейцы рано разбудили его, бросив в камеру ломоть черствого хлеба, который он швырнул им назад. Около часа он ходил взад-вперед, пытаясь собраться с мыслями. Вернулись гвардейцы, связали ему руки за спиной кожаным ремнем и вывели его из камеры.
   - Может быть, мне дадут чистую одежду? - сказал Родри. - Я провонял этой соломой.
   - Его милость велел привести тебя немедленно.
   "Конечно, - подумал про себя Родри, - это ему доставит особое удовольствие, когда я - грязный и вонючий - буду стоять на коленях у его ног". Они шли через зал, и люди смотрели на него с жалостью, которая была хуже, чем презрение.
   В комнате сидел Райс, возле него - жрецы, в стороне от них - писец. Толпа свидетелей раздвинулась, пропустив прибывших. Когда они подошли к столу, один из гвардейцев толкнул Родри в спину, заставив его встать на колени.
   - На нас легла серьезная ответственность, - произнес Райс. - Этот человек посмел поднять меч на гвербрета в его собственном доме.
   - Это оскорбление - и оно наказывается повешением, - сказал жрец.
   Процесс приостановился - писец фиксировал сказанное на бумаге. Родри посмотрел вокруг и заметил Джилл, одиноко стоявшую со скрещенными на груди руками. То, что она видела сейчас его унижение, было последней каплей, переполнившей чашу.
   - Таков закон, - сказал Райс. - Но я рассчитываю увидеть твое раскаяние. Я согласен, брат, что допустил по отношению к тебе обидные и оскорбительные слова. Признаюсь в этом публично. Но тем не менее наказание за твой проступок - смерть.
   Жрец встал и начал читать слова закона:
   - Ни один человек не может поднять руку на гвербрета. Почему? Потому что гвербрет - единое целое с самим законом, и противно закону кровопролитие в его зале. Почему? Потому что лорд не вынесет справедливый приговор, если будет существовать угроза отмщения ему мечом.
   Жрец снова сел.
   - Я должен внести некоторые изменения, - взял слово Райс. - Если ты на коленях попросишь моего прощения, то можешь его получить.
   Рванувшись всем телом, Родри вскочил на ноги.
   - Этого не будет! - рявкнул он. - Пусть меня лучше повесят.
   В толпе послышался приглушенный ропот. Родри даже показалось, что Джилл что-то выкрикнула, призывая опуститься на колени, - но Родри стоял прямо, пристально глядя на Райса.
   - Я дам тебе еще один шанс, - сказал Райс. - На колени!
   - Нет!
   - Последний шанс. Проси прощения!
   - Я сказал - нет!
   Рот Райса искривился в кровожадной улыбке. Родри отказался подчиниться. Похоже было, что на этот раз он смотрел на повешение как на избавление.
   - Ты не оставил мне никакого выбора. Придется повесить тебя, хладнокровно произнес Райс.
   Каллин вышел из толпы и опустился на колени перед гвербретом:
   - Ваша милость! Прошлой ночью вы поклялись на мече, что сохраните жизнь моему господину.
   У Райса перехватило дыхание. Лицо Каллина было таким решительным, что те, кто знал его, могли догадаться: он готов ко всему и запасся оружием для такого случая. Райс сознавал это не хуже других, судя по тому, как он кивнул головой, глядя на Каллина, с выражением близким к ненависти.
   - Совершенно верно, - произнес Райс. - И Майлвад никогда не нарушает своей клятвы, капитан. Таким образом, я заменяю твоему господину приговор о повешении на ссылку. - Он повернулся к Родри. - Отныне ты будешь изгнан с моих земель, с земель всех людей, верных мне, ты лишаешься всех званий и должности, всех земель и владений, кроме одного коня, одного клинка, двух серебряных монет и одежды, которую носят простолюдины. Никогда не называй себя Майлвадом, потому что глава твоего клана исключил тебя из него.
   Гвардейцы освободили Родри, развязав ему руки. В зале для судебных заседаний стояла абсолютная тишина, затем Ловиан зарыдала, разорвав нависшую тишину. Свидетели начали перешептываться, потом заговорили вслух, и толпа так расшумелась, что Райс вскочил на ноги и призвал всех к молчанию.