Керр Катарина. Чары кинжала (Дэверри - 1)

   Только к вечеру обоз с ранеными добрался до Дан Гвербина. Крепость стояла на вершине холма, возвышаясь над небольшим городком, который возник рядом с основной резиденцией гвербрета. Внутри крепостных стен была расположена трехэтажная башня, вокруг которой было довольно много пристроек, а также деревянных домов. Невину было приятно узнать, что Ловиан уже прибыла на место, но у него еще не было времени, чтобы поговорить с ней. Вместе с военными лекарями он занимался ранеными, делал им перевязки, а затем помылся, тем как прийти в большой зал. В двери он столкнулся с камергером весьма энергичным человеком, несмотря на отсутствие правой руки.
   - Я исполнил приказ Родри насчет серебряного кинжала, - сообщил камергер. - Он уже наверху, в комнате, и лекари осмотрели его.
   - Чудесно. Я сам немного позже поднимусь к нему. Где мне можно сесть? поинтересовался Невин.
   - За стол для знати, конечно. Ее милость уже давно хочет с тобой поговорить.
   Большой зал Ловиан был около ста шагов в ширину. В простенках между окнами висели гобелены, пол был устлан чистыми циновками. Ловиан поднялась, приветствуя Невина, и посадила его справа от себя. Обед был в самом разгаре. Слуга принес Невину кусок жареной свинины с капустой и кружку темного эля.
   - Невин, - сказала Ловиан. - Где Джилл? Говорят, что она отправилась с армией, но я не могу поверить.
   - Боюсь, что это правда. Вы слышали о пророческом предсказании? Это тоже не просто слухи.
   - О, боги! Мне кажется, все с ума посходили. - Ловиан взяла у него кружку и глотнула эля. - Правда, я не меньше волнуюсь о Джилл, чем о Родри. И это странно, принимая во внимание, что мы так мало с ней знакомы. Но я ни к одной девушке не испытывала такой симпатии.
   Судьба Ловиан переплеталась с судьбой Джилл в предыдущих жизнях...
   Поев, Невин поднялся в свою комнату в одной из пристроек. Паж принес ему кувшин с водой и развел в жаровне огонь, чтобы просушить сырые каменные стены. Невин открыл ставни на окнах, чтобы проветрить в комнате, затем встал над мерцающими углями и подумал об Адерине. Через несколько минут появился образ его друга, парящий над огнем.
   "Я собирался с тобой связаться попозже, - направил ему мысль Адерин. Только что выяснил кое-что интересное. Я видел, как молодой Родри держал серебряный кинжал Джилл, и он светился, как огонь. Вся кровь эльфов которая есть в клане Майлвадов, перешла к нему".
   "Боги! Ну конечно! Я должен был давно это заметить. Только так можно было бы объяснить все непонятное в этом парне".
   "Это очень сложно заметить в человеке. Должно быть, поэтому гномы и заколдовывают свое серебро. Я теперь еще больше беспокоюсь о том, чтобы сохранить парня в живых. Когда придет время встречи эльфов с людьми, он может быть полезен как тирин на западной границе".
   "Полезен. И даже очень. Относительно него я всегда получал странные предостережения, и каждый раз удивлялся, но не докопался до причины".
   "Да, неожиданный поворот. Я думаю, что кровь эльфов у Родри и есть то, из-за чего им заинтересовался наш враг, темный мастер двеомера".
   "Вот как? Почему?"
   "Я еще не знаю, - ответил Адерин. - Эта мысль только что пришла мне в голову".
   "Тогда об этом надо подумать хорошенько. Ты можешь связаться со мной в случае чего".
   После окончания связи с Адерином Невин долго холил по комнате. Оказывается, Родри был человеком, занимающим пограничное положение в древней кровной вражде между эльфами и людьми. Очень трудно для владык Судьбы и владык Света сообщаться с их слугами на Земле, просто потому, что это общение должно происходить в плоскости, предельно удаленной от физической, более глубинной - в самом сердце вселенной, - Даже дальше, чем астральный уровень. Если одному из Великих необходимо послать сообщение, надо совершить действо двеомера над самим собой: сначала создать в воображении форму, приблизительно соответствующую ауре мастера двеомера, затем, используя эту форму, перенестись через все уровни на самый нижний. На этом уровне он может повелевать духами, производя определенные эффекты, такие, как гром среди ясного неба, или введение в сознание человека, на которого направлено воздействие, образов, чувств или представлений. Если один из Великих приложил такое усилие, послав Адерину сообщение об эльфийском наследии Родри, то тогда действительно что-то очень важное было поставлено на карту.
   Размышляя об этом, Невин пришел к выводу, что темный мастер почему-то заинтересован в том, чтобы на границу между людьми и эльфами никогда не пришел мир. Просто потому что тот, кто вершит темные дела, всегда скрывается в безопасном месте в смутные времена, когда лордам не до рассказов о том, что где-то в недосягаемом месте прячутся люди, творящие зло. В отличие от злых волшебников, о которых поется в бардовских песнях, темные мастера никогда не действуют в мире, не имея на то достаточно веской причины. Если этот темный мастер добивался смерти Родри, то только потому, что это представляло какую-то опасность для него или для его рода. Это оставалось пока загадкой, и Невин знал, что если он намерен разгадать ее, то ему предстоит еще много тяжелых минут медитации. Он был уверен в том, что ключи к разгадке скрыты глубоко в его собственном прошлом и в прошлых жизнях тех, о ком он заботится.
   - Я уже так долго живу, - заметил Невин, обращаясь к жаровне, - и я безумно устал.
   Невин вспоминал свою жизнь, и воспоминания толпились и путались, как будто он рассматривал обратную сторону гобелена и по ней пытался угадать рисунок лицевой стороны. Все было просто: ему никогда не приходилось думать о состоянии, именуемом смертью, когда жизненный опыт завершен и из него отбираются чистые здоровые зерна. Все перемешалось в его воспоминаниях, и иногда отдельные детали всплывали и обозначались пятнами: он едва мог вспомнить имена тех людей, которые были важны для него, просто потому что информация была растворена в море бессмысленных подробностей. Иногда, когда ему надо было принять решение, воспоминания толпились так густо, что мешали ему действовать Каждое возможное направление действия всегда предполагало три или четыре возможных результата... Каждый шаг приходилось просчитывать сотни раз. На самом деле, размышляя сегодняшней ночью над этим вопросом, он понял, что думает о смерти так, как будто сам был эльфом.
   - Так тому и быть, - произнес он с улыбкой. - В любом случае, это не мое желание, а воля Света.
   К счастью, у него было слишком много работы, чтобы долго сидеть и размышлять. Он собрал свои инструменты и пошел осмотреть Каллина. Тот не спал и полулежал на подушках. Слуга зажег свечи.
   - Невин! - воскликнул Каллин. - Боже мой, как ты мог так обмануть меня?
   Было сразу понятно, о чем речь.
   - Не волнуйся! Кто сказал тебе, что она с армией? - спросил Невин.
   - Какая разница! Проклятье, твое счастье, что я еще слишком слаб. Как мог ты скрывать от меня такие вещи!
   - Мне больше ничего не оставалось. Она приняла решение, и я не хотел, чтобы ты расстраивался, пока ты в таком состоянии.
   Каллин бессильно откинулся на подушки; он чуть не плакал.
   - Болтливый лекарь, вероятно, сообщил тебе и о пророчестве тоже? продолжал Невин. - Что она будто бы должна убить Корбина, и что это - ее Судьба?
   - Но она ни разу не участвовала в сражении. Я спас Родри жизнь, и вот чем он мне отплатил за это. Проклятье! Клянусь, если она умрет, я убью его. И мне все равно, что потом будет со мной. Я убью его.
   То, что могло выглядеть бахвальством в устах другого человека, было правдой, когда об этом говорил Калин из Кермора. Невин почувствовал приближение опасности.
   - Он мне нравился, - не мог успокоиться Каллин. - Мне казалось, что он меня уважает. Вот глупец!
   - Ты все равно не можешь ничего изменить, только накручиваешь себя.
   - Что ты меня успокаиваешь? Много на себя берешь, старая развалина! И мне плевать, мастер ты двеомера или нет.
   В этот момент он так был похож на Герранта, что Невину хотелось повернуться и уйти. Но он тут же напоминал себе, что Каллин был не более Геррантом, чем он сам - принцем Галрионом.
   - Хочешь ты этого или нет, но я должен осмотреть твою рану, невозмутимо сказал Невин.
   - Давай смотри. Мне надо поправляться. Только прикуси свой язык. Каллин закрыл глаза и прижался щекой к подушке.
   Невина не покидало недоброе предчувствие. Раньше или позже Каллин поймет, что Родри и Джилл одержимы друг другом. Его захлестнет гнев, и он убьет одного из самых нужных людей в Элдисе. А что с Джилл? Он оградит ее от двеомера? Окажется ли однажды его честь поруганной, как это случилось с Геррантом?
   - Ну, - воскликнул Каллин, - скоро ты там закончишь?
   - Сейчас, только наложу чистую повязку.
   Невин в очередной раз столкнулся с горьким испытанием. Инфекция попала в рану. Признаки были пока очень слабыми - припухлость по краям раны, легкое покраснение. Простой лекарь не обратил бы на это внимания. Однако назавтра инфекция может распространиться так далеко, что даже Невин окажется не в силах совладать с нею. Он мог бы просто наблюдать "с чистой совестью", как Геррант умирает. Это предположение словно огнем обожгло его душу.
   - Проклятье! - прорычал Каллин. - Заканчивай быстрей, сколько можно!
   - Не командуй! С такой раной торопиться некуда, разве на тот свет! Эти лекари, видно, забывают мыть руки перед операцией!
   Прошло всего одно мгновение, но Невин запомнит его надолго - мгновение, когда он чуть не нарушил все торжественные клятвы, которые когда-то давал.
   - Он и не думал мыться, - проговорил Каллин. - Я не видел, чтобы он мыл руки.
   - Проклятые лекари! Они не верят мне, когда я говорю им, что их вонючие лапы - результат их грязных помыслов. Я извиняюсь, парень, но мне придется снять швы и промыть рану медом.
   И тут Невин увидел то, чего никак не ожидал, - Каллин улыбался.
   - Ну, так начинай, - произнес он. - Может быть, боль отвлечет меня от мыслей о Джилл.
   - Интересно, сколько они собираются изнывать здесь от жары, а? - сказал Слигин. - Им остается или сдаться, или совершить вылазку, будь они прокляты.
   - Корбин ни за что не сдастся, - заметил Родри. - Он знает, что будет повешен на собственных воротах.
   Слигин кивнул и провел рукой по усам. Они сидели на окраине лагеря и смотрели на крепость, на крыше которой крепкий утренний бриз раздувал зеленый флаг.
   - Я молю всех богов, чтобы Новек принял предложение о помиловании. Если проклятый колдун не помешает ему, да? Адерин сообщил мне, что он наблюдает за крепостью. Говорит, что даст знать, когда лорд Корбин начнет подготовку к вылазке. - Слигин скептически усмехнулся. - Как он об этом узнает - при помощи магического кристалла, что ли? Он сказал, что дикий народец ему сообщит. Ох! Я думаю, это все, чего мы можем добиться от колдунов...
   Родри едва заметно улыбнулся. Он и не думал объяснять Слигину, что дикий народец - вполне реален. Ему хотелось верить, что Адерин и Джилл только посмеялись над ним, но он еще помнил, как светился серебряный кинжал. Ведь Адерин дал клятву никого не обманывать, а значит, это было самой настоящей правдой: и жители западных земель были тем народом, который в легендах существовал как Эльсион Лакар, и сам он был наполовину эльфом. Кровь эльфов в жилах Элдиса... В этот момент Родри проклинал старую поговорку.
   Тихий жаркий день близился к концу. Корбин так и не предпринял вылазки. Во время обеда, когда все собрались вместе, только и разговоров было почему Корбин откладывает неизбежное. Ответ был только один: видимо, колдун обещает спасти его. Кроме того, они догадывались, что Лослейн может послать Райсу послание с помощью магии.
   - Адерин остановит его, - без колебаний заявил Родри.
   - Это всего лишь надежда, - проговорил уныло Эдар. - Кто знает, что может двеомер, а чего не может.
   Никто добровольно не вызвался спросить об этом Адерина.
   В гнетущей тишине Военный Совет закончился.
   Родри взял чистую рубашку и пошел вниз по ручью, чтобы искупаться. Он шел уверенным шагом при свете звезд, затем сбросил одежду и прыгнул в холодную воду. Купание немного успокоило его. Когда он одевался, то увидел двух жителей западных земель, так же уверено разгуливавших в темноте.
   Калондериэль приветствовал его со смехом:
   - Ну чистый эльф, скажи, я не прав?
   - Проклятье! - рассердился Родри. - Это Джилл вам сказки рассказывает?
   - Конечно, - подтвердил Дженантар. - Мы сами просили ее тебя проверить. Я всегда подмечаю все интересное вокруг. Ты удивил меня тогда, парень, и я обратил на тебя внимание Джилл.
   Родри внимательно посмотрел на него. При свете звезд мудрено было много увидеть, но и при таком освещении Родри смог обнаружить свое сходство с Дженантаром Хотя оба жителя западных земель отличались хорошо развитой мускулатурой, сложением они напоминали Родри.
   - Это тебя волнует? - спросил Дженантар. - То, что в твоих жилах течет кровь эльфов?
   - Я совру, если скажу, что нет, - нахмурился Родри. - Но я не хочу обидеть тебя.
   - Послушай-ка, - сказал Калондериэль, - я тут вдруг вспомнил, что одна из наших женщин убежала с Майлвадом по имени Патрик.
   - Да, это первый Майлвад, ставший верховным лордом Аберуином, подтвердил Родри. - И это случилось очень давно. Я бы сейчас слушал повнимательнее, как барды рассказывают свои истории и родословные моих предков. Теперь это не будет казаться таким скучным занятием.
   Они оба рассмеялись, Калондериэль дружески похлопал Родри по плечу.
   - Пойдем к нашему костру, - пригласил Дженантар.
   - У нас с собой целый мех меда, и есть, кажется, подходящий повод попробовать его.
   - Я готов поспорить, что ты можешь выпить такое количество, от которого другие валялись бы под столом, - сказал Калондериэль.
   - Верно, - ответил Родри. - И это тоже наша общая черта.
   - Да, а также это одна из лучших черт Эльсион Лакар, - заметил Калондериэль, - если тебе интересно...
   Мед эльфов оказался в два раза крепче того, который пьют люди, и чище к тому же, поэтому человек мог выпить его больше. Втроем они уселись вокруг яркого костра и молча передавали мех по кругу. За это время Родри успел заметить, что ему уже нравятся его новообретенные родственники. Всю свою жизнь он чувствовал, что он чем-то не похож на окружающих людей, и теперь наконец узнал причину.
   - Вы не знаете, где Джилл? - спросил наконец Родри после длительного молчания.
   - В ночном карауле, - тотчас ответил Калондериэль.
   - О, проклятье, неужели некому караулить, кроме нее?
   - Она сама настояла, - пояснил Дженантар. - Где это видано, чтобы серебряный кинжал слонялся без дела? Так она мне сказала.
   - Теперь, конечно, командующий пойдет проверять ночную стражу, чтобы убедиться в том, что никто не заснул во время дежурства, - ехидно заметил Калондериэль.
   - Заткнись, - отмахнулся Родри. - Или ты еще раз хочешь подраться на ножах?
   - После того как мы выпили столько меда, мы обязательно свалимся в костер, - рассмеялся Калондериэль. - Это шутка, и прошу меня извинить.
   Мех с медом снова пошел по кругу.
   Как быть с Джилл? - спрашивал сам себя Родри. - Если попытаться овладеть ею - что тогда? Он никогда не сможет жениться на ней. Все дело закончится беременностью, как с Олвен. Он разрушит жизнь еще одной женщины. Только в данном случае эта женщина еще и отважилась рискнуть своей жизнью, будучи у него на службе. Может быть, мед был тому виной, но сейчас он ясно увидел, что слишком хорошо относится к Джилл, чтобы так обойтись с ней. Он должен обращаться с девушкой, как со жрицей Луны - без грязных помыслов; и если он только дотронется до нее, то это будет означать смерть.
   Возвращаясь в свою палатку, Родри увидел Джилл, стоящую в карауле. Его желание было таким сильным, что несколько мгновений он не мог вздохнуть. Хотя он всегда презирал песни бардов, в которых настоящие мужчины, умирали от любви к женщине, этой ночью он почти поверил им. Он испугался того, что может произойти, если она скажет ему хотя бы одно доброе слово.
   В любой болезни наступает такой момент, когда больной начинает осознавать, что он выздоравливает, или хотя бы начинает верить в то, что он выздоровеет, если не сразу, то несколько позже.
   У Каллина наступил этот переломный момент в тот вечер, когда он проснулся и обнаружил, что голова у него совершенно ясная впервые с тех пор, как он был ранен.
   Если он не шевелился, то боль в боку не мучила его, как раньше, только болела под шиной сломанная рука. Он с удивлением обратил внимание на ту роскошь, которая окружала его: отдельная комната, кровать, покрытая кружевным покрывалом, резной сундук, на который кто-то положил его меч и кинжал, как будто он был лордом. "Все это из-за того, что я спас жизнь Родри", - с раздражением подумал Каллин. Он тихонько лежал и пытался вспомнить, почему у него вызвала досаду эта мысль. Размышления его были нарушены приходом Невина.
   - Снова будешь промывать рану? - нахмурился Каллин.
   - Надеюсь, что не понадобится. Я начинаю понимать, почему о тебе идет такая слава. Ты - первый человек, который не кричал, когда я лил мед на открытую рану.
   Каллин вздохнул, вспоминая об этом.
   - Помнишь, как проклинал меня прошлой ночью? - усмехнулся Невин.
   - Да. И хочу извиниться перед тобой. Не твоя вина, что Джилл поехала на эту проклятую войну. Вот видишь, я уже в состоянии держать кубок.
   - Очень хорошо. Ты должен начинать двигаться, чтобы набирать силу.
   - Что я и делаю. - Яд звучал в его голосе. - Она мне ох как пригодится.
   Невин вопросительно поднял брови.
   - Я говорил серьезно насчет Родри, - пояснил Каллин. - Дело ведь не просто в плохом настроении.
   - А я в этом ни минуты не сомневался. Могу ли я робко заметить, что Джилл еще и пальцем не тронули, а ты уже озабочен мщением? Она вполне способна убить Корбина. Я бы никогда не позволил ей ввязываться в эти дела, если бы сомневался в ней.
   Не обращая на него внимания, Каллин пил из кубка воду.
   - Когда я снова смогу сражаться?
   - Через несколько месяцев. Ты сможешь снова взять щит только после того, как рука полностью срастется.
   - Ох, проклятье! А когда я смогу встать с этой роскошной кровати и обслуживать себя сам?
   - Гораздо быстрее - хоть завтра. Я разрешу тебе сделать несколько шагов.
   - Хорошо. Я уйду отсюда, как только смогу ходить. Мне не нужны его подачки. Ей-богу, я хочу жить в казарме вместе с остальными.
   - О боже мой, Герро, ты самый упрямый человек на свете.
   - Как ты назвал меня?
   Ему было приятно видеть смущение Невина. Даже щеки старика порозовели.
   - Извини, - произнес он. - У меня сегодня так много больных, что немудрено запутаться в именах.
   - Не волнуйся, это нисколько не оскорбило меня.
   Чтобы Каллину стало хоть немного полегче, Невин сообщил ему, что рана очистилась от заразы и не представляет опасности.
   Старик отправил пажа за едой и оставался с Каллином, пока тот ужинал.
   - Скажи мне вот что, - спрашивал Каллин, - почему именно Джилл должна защищать честь Родри? Почему он взял ее с собой?
   - Дело в двеомере, - объяснил Невин. - И в самой Джилл. Однажды она услышала пророчество, сделанное самим дьяволом. И ей захотелось поймать боевую славу за хвост, мой друг. Или за узду. Ты должен подумать об этом, прежде чем сносить с плеч голову Родри.
   - Бывают случаи, когда Джилл делает глупости. Боги, и на что я надеялся, когда таскал ее везде за собой? Ну да ладно. Я еще подумаю об этом. Но если ее убьют... - Он оборвал фразу на полуслове.
   Невин поднял к небу глаза, как будто просил богов простить Каллину его упрямство, затем сложил свои инструменты и, не сказав больше ни слова, вышел.
   Каллин долго не мог заснуть. Он думал о том, что осада, вероятно, будет длительной, и он успеет подправить здоровье, чтобы забрать Джилл до наступления боев.
   Он с грустью думал о том, что, несмотря на весь его гнев, ему совсем не хочется убивать Родри. Он поморщился, вспомнив, как Родри вытаскивал его из гущи сражения - его, проклятого серебряного кинжала. Для многих лордов смерть серебряного кинжала была удобным поводом для того, чтобы не заплатить ему за службу, и ничем более.
   И все же если Джилл убьют... При этой мысли он заплакал, стыдясь своих слез.
   Письмо от Райса было кратким.
   "Госпожа, - говорилось в нем, - мне известно, что твой командующий еще продолжает осаду крепости Браслин. Лорд Талис доставил мне доказательства того, что измена лорда Корбина приняла необратимый характер. Я позволю тебе разрешить дело с помощью меча, если ты сочтешь это нужным. Хотелось бы предостеречь тебя: пока Родри будет твоим наследником, даже твоя окончательная победа не успокоит ропота и недовольства".
   Ловиан смяла пергамент и готова была бросить его в лицо гонца, хотя сознавала, что молодой всадник совсем не виноват в том, что его хозяин надменный болван.
   - Я вижу, что госпожа чем-то расстроена, - заметил Невин.
   Ловиан раздраженно расправила пергамент и передала его старику.
   - Можешь идти, - кивнула она гонцу. - Выпей эля с моими людьми. Я скоро подготовлю ответ.
   Парень несказанно обрадовался, что может скрыться от ее гнева. Невин прочитал послание и со вздохом вернул его Ловиан:
   - Райс не прав, говоря о недовольстве. Родри испытал себя в этой войне и кое-что доказал всем нам.
   - Ну конечно. Райс хотел только разозлить меня, продемонстрировав свою спесь. Надо сказать, он делает это довольно успешно.
   Они сидели в большом зале, в котором было непривычно тихо. В помещении, способном вместить около двухсот человек, сидело всего около десятка выздоравливающих раненых.
   - Ты думаешь, мне надо попросить Райса вмешаться? У меня болит сердце, когда я думаю о том, что другие люди погибнут из-за этого.
   - Я вас понимаю. Но если Райсу каким-то образом удастся лишить Родри наследства, тогда начнут роптать его сторонники - все, кто восхищается им. А это может привести к новому восстанию, и тогда погибнет еще больше людей.
   - Ты прав. - Ловиан осторожно свернула пергамент и положила его в карман платья. - Мне надо успокоиться. Потом я отправлю ответ Райсу. Я напишу, что его вмешательства не потребуется.
   Продолжалась осада крепости Браслина, превратившаяся для осаждающих в рутину - одновременно напряженную и утомительную. Так как Корбин в любой момент мог предпринять вылазку, то все были готовы к бою и держали оружие наготове. Пока же делать было нечего кроме как чистить оружие, которое и так было уже безупречным, да ездить с бесцельным патрулированием, для того чтобы поупражнять лошадей, да бесконечно заключать пари, переходя от одной игры к другой.
   Джилл старалась держаться подальше от Родри, но в таком маленьком лагере было невозможно избежать встречи. Иногда она приходила получать паек и замечала его среди телег обоза, или сталкивалась с ним лицом к лицу, когда возвращалась утром в лагерь после ночного дежурства. При встречах он был немногословен и не предпринимал никаких попыток, чтобы удержать ее. Но всегда, когда они смотрели друг на друга, она ощущала, что погружается в синеву его глаз. На седьмой день осады Джилл чувствовала, что начинает сходить с ума от этого бесконечного ожидания сражения. Этой ночью она призналась Адерину, что боится неизвестной опасности...
   - Отец говорит, что каждый перед сражением испытывает необъяснимый страх, - сказала она. - Я надеюсь, что смогу взять себя в руки. По крайней мере, если надену эту проклятую кольчугу. Я тренировалась с Амиром сегодня, и она казалась мне уже намного легче.
   - Так и должно быть. Страх надо гнать, он плохой советчик.
   Джилл почувствовала, как холодная дрожь побежала по ее спине.
   - Лослейн - ключ ко всему, - продолжал Адерин. - На Корбина так долго оказывалось давление, что без Лослейна его нервы сдадут: или он будет окружен, или сам предпримет вылазку. Я уже говорил с Калондериэлем и Дженантаром о том, чтобы они помогли мне справиться с Лослейном. Ты присоединишься к нам, когда мы пойдем на охоту за ястребом?
   - Обязательно, но как мы его поймаем?
   - Главное, чтобы он вылетел из гнезда. Держу пари, что смогу выманить его, я его хорошо знаю. - Адерин медленно поднялся. - Правда, на это нужно время, но я уверен, что в конце концов он придет к нам.
   После того как Адерин ушел, Джилл еще долго сидела возле лагерного костра и размышляла. Около полуночи из темноты появился Родри, шагая тихо, как могут ходить только эльфы, и сел рядом с ней. Он был так близко, что сердце Джилл начало бешено колотиться.
   - Скажи мне, - заговорщицки произнес Родри, - как ты считаешь, Невин прав, когда говорит, будто моя судьба - это судьба Элдиса?
   - Да, Родри, я верю Невину. Ты снова терзаешь себя из-за того, что девушка призвана защищать тебя?
   - А у кого от этого не заболит сердце? Это не только вопрос чести. Мне отвратительна мысли о том, что ты можешь быть ранена. Я думаю, что скорее соглашусь на то, чтобы барды опозорили мое имя, чем на то, чтобы ты получила хотя бы царапину в сражении.
   - Ваша милость перепили меда?
   - О, не будь со мной так язвительна. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. И надеюсь, что ты тоже любишь меня.
   Джилл поднялась, подбросила веток в костер и затем стала наблюдать, как дикий народец подпрыгивает над длинными языками пламени. Так прошло довольно много времени. Она услышала, как Родри неслышно встал позади нее.
   - Джилл, - прошептал он, - я хочу услышать, что ты любишь меня. Хотя бы один только раз. Я знаю, что не принесу тебе ничего кроме боли. Наверное, ты поступаешь правильно, проявляя ко мне холодность. Джилл ничего не отвечала.