Страница:
рвала прелестные кувшинки.
- Только бы лодка не перевернулась, - думала она. - Ой, _какая
красивая_! Как бы мне до нее дотянуться!
_Обиднее_ всего было то, что, хотя ей и удалось сорвать несколько
крупных кувшинок, до самых красивых дотянуться она не смогла. ("Можно
подумать, что это они нарочно", - подумалось Алисе.)
- До самого красивого никогда не дотянешься, - сказала, наконец, Алиса
со вздохом досады и выпрямилась.
Щеки у нее раскраснелись, с волос и рук ручьями текла вода. Она уселась
на место и принялась разбирать цветы.
Что ей было до того, что они вяли на глазах, теряя свою свежесть и
красоту? Даже настоящие кувшинки держатся очень недолго, ну, а эти таяли
как во сне. Но Алиса этого не замечала - вокруг творилось столько всего
необычного!
Не успели они отплыть немного, как одно весло завязло в воде и ни за
что _не желало_ вылезать (так рассказывала об этом потом Алиса); оно
ударило Алису ручкой под подбородок и, как она ни кричала, сбросило ее на
дно лодки, прямо на груду цветов, лежащую там.
Как ни странно, Алиса совсем не ушиблась и тут же поднялась на ноги.
Овца же все это время стучала спицами как ни в чем не бывало.
Алиса села на свое место, радуясь, что не упала в воду.
- Ну и ворона! - сказала Овца.
- Где? - спросила Алиса, оглядываясь. - Я не видала! Как жалко! Мне бы
так хотелось привезти домой маленького вороненочка!
Овца в ответ только презрительно рассмеялась, не отрываясь от вязания.
- А много здесь ворон? - спросила Алиса.
- Ворон и всякого другого товара, - отвечала Овца. - Выбор богатый,
только решись! Так что ты _хочешь купить_?
- Купить? - повторила Алиса с недоумением и испугом.
Весла, река и лодочка исчезли в мгновение ока, и она снова оказалась в
темной лавочке.
- Я бы хотела купить яйцо, если можно, - робко сказала она наконец. -
Почем они у вас?
- За одно - пять пенсов с фартингом, а за два - два пенса, - объявила
Овца.
- Значит, два яйца дешевле, чем одно? - удивилась Алиса, доставая
кошелек.
- Только если купишь два, нужно оба _съесть_, - сказала Овца.
- Тогда дайте мне, пожалуйста, _одно_ (*42), - попросила Алиса и
положила деньги на прилавок. Про себя же она подумала:
- Может, они несвежие, кто знает!
Овца взяла деньги и спрятала их в коробку, а потом сказала:
- Я никому ничего не даю в руки. Это бесполезно: тебе нужно, ты и бери!
С этими словами она прошла в дальний конец лавки (*43) и поставила на
полку яйцо - острым концом вверх!
- Интересно, _почему_ это бесполезно? - размышляла Алиса, пробираясь на
ощупь между столами и стульями. В дальнем конце лавки было очень темно. -
Что это? Чем ближе я подхожу к яйцу, тем дальше оно уходит от меня! А это
что такое - стул? Почему же у него тогда ветки? Откуда здесь деревья? А
вот ручеек! В жизни не видела такой странной лавки! (*44)
Так размышляла Алиса, с каждым шагом удивляясь все больше и больше.
Стоило ей подойти поближе, как все вокруг превращалось в деревья, и она
уже думала, что и яйцо последует общему примеру.
Яйцо, однако, все росло и росло - в облике его постепенно стало
появляться что-то человеческое. Подойдя поближе, Алиса увидела, что у него
есть глаза, нос и рот, а сделав еще несколько шагов, поняла, что это
ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ собственной персоной.
- Ну, конечно, это он - и никто другой! - сказала она про себя. - Мне
это так же ясно, как если бы его имя было написано у него на лбу!
Лоб этот был такой огромный, что имя уместилось бы на нем раз сто, не
меньше.
Шалтай-Болтай сидел, сложив по-турецки ноги, на стене, такой тонкой,
что Алиса только диву далась, как это он не падает; и, так как глаза его
были неподвижно устремлены в противоположном направлении и он не обращал
на нее ни малейшего внимания, она решила, что это просто-напросто чучело.
- А как похож на яйцо! - произнесла она вслух и подставила руки, чтобы
поймать его, если он свалится со стены.
- До чего мне это _надоело_! - сказал вдруг после долгого молчания
Шалтай-Болтай, не глядя на Алису. - Все зовут меня яйцом - ну просто _все
до единого_!
- Я только сказала, что вы _похожи_ на яйцо, сэр, - мягко пояснила
Алиса. - К тому же некоторые яйца очень хороши собой.
Ей хотелось сказать ему что-нибудь приятное, чтобы смягчить невольную
обиду.
- А некоторые люди очень умны, - сказал Шалтай, все так же глядя в
сторону, - совсем как грудные младенцы!
Алиса не знала, что отвечать; беседа не клеилась - к тому же какая это
беседа, если он на нее ни разу и не взглянул? Последнюю фразу он произнес,
обращаясь, по всей видимости, к дереву. Алиса стояла и тихонько повторяла
про себя:
Шалтай-Болтай сидел на стене (*45).
Шалтай-Болтай свалился во сне,
Вся королевская конница, вся королевская рать
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая,
Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать!
- Зачем повторять одно и то же столько раз! - чуть не сказала она
вслух, совсем забыв, что Шалтай может ее услышать. - И так все ясно.
- Что это ты там бормочешь? - спросил Шалтай, впервые прямо взглянув на
нее. - Скажи-ка мне лучше, как тебя зовут и зачем ты сюда явилась.
- _Меня_ зовут Алиса, а...
- Какое глупое имя, - нетерпеливо прервал ее Шалтай-Болтай. - Что оно
значит?
- Разве имя _должно_ что-то значить? - проговорила Алиса с сомнением.
- Конечно, должно (*46), - ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. - Возьмем,
к примеру, мое имя. Оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть!
А с таким именем, как у тебя, ты можешь оказаться чем угодно... Ну, просто
чем угодно!
- А почему вы здесь сидите совсем один? - спросила Алиса, не желая
вступать с ним в спор.
- Потому, что со мной здесь никого нет! - крикнул в ответ
Шалтай-Болтай. - Ты думала, я не знаю, как _ответить_? Загадай мне еще
что-нибудь!
- А вам не кажется, что внизу вам будет спокойнее? - снова спросила
Алиса. Она совсем не собиралась загадывать Шалтаю загадки, просто она
волновалась за этого чудака. - Стена такая тонкая!
- Ужасно легкие загадки ты загадываешь! - проворчал Шалтай. - К чему
мне падать? Но даже если б я _упал_ - что совершенно исключается, - но
даже _если_ б это вдруг случилось...
Тут он поджал губы с таким величественным и важным видом, что Алиса с
трудом удержалась от смеха.
- _Если_ б я все-таки _упал_, - продолжал Шалтай, - _Король обещал
мне_... Ты, я вижу, побледнела. Не мудрено! Этого ты не ожидала, да?
_Король обещал мне... Да, он так мне прямо и сказал, что он_...
- ...пошлет всю свою конницу, всю свою рать! - не выдержала Алиса.
Лучше бы она этого не говорила!
- Ну, уж это слишком! - закричал Шалтай-Болтай сердито. - Ты
подслушивала под дверью... за деревом... в печной трубе... А не то откуда
бы тебе об этом знать!
- Нет, я не подслушивала, - возразила Алиса. - Я узнала об этом из
книжки.
- А-а, ну, в _книжке_ про это могли написать, - смягчился Шалтай. -
Это, можно сказать, "История Англии"! Так, кажется, вы ее называете?
Смотри же на меня хорошенько! Это я разговаривал с Королем, _я_ - и никто
другой! Кто знает, увидишь ли ты другого такого! Можешь пожать мне руку -
я не гордый!
И он ухмыльнулся во весь рот, подался вперед (так что чуть не упал со
стены) и протянул Алисе руку. Алиса пожала ее, с тревогой глядя на Шалтая.
- Стоит ему улыбнуться пошире, - подумала она, - как уголки его рта
сойдутся на затылке. Не знаю, что тогда будет с его головой... Она тогда
просто отлетит!
- Да-да! - говорил меж тем Шалтай-Болтай, - вся королевская конница,
вся королевская рать, двинется ко мне на помощь. Они меня _живо_ соберут,
можешь не сомневаться! Впрочем, мы слишком далеко зашли в нашей беседе.
Давай вернемся к предпоследнему замечанию...
- К сожалению, я не очень хорошо его помню, - сказала Алиса вежливо.
- В таком случае начнем все сначала, - отвечал Шалтай-Болтай. - Теперь
моя очередь спрашивать! - ("Можно подумать, что мы играем в такую игру!" -
подумала Алиса). - Вот тебе вопрос! Как ты сказала, сколько тебе лет?
Алиса быстро посчитала в уме и ответила:
- Семь лет и шесть месяцев!
- А вот и ошиблась! - закричал торжествующе Шалтай. - Ты ведь мне об
этом ни слова не сказала!
- Я думала, вы хотели спросить, _сколько мне лет_? - пояснила Алиса.
- Если б я хотел, я бы так и спросил, - сказал Шалтай.
Алиса решила не затевать новый спор и промолчала.
- Семь лет и шесть месяцев, - повторил задумчиво Шалтай. - Какой
неудобный возраст! Если б ты _со мной_ посоветовалась, я бы тебе сказал:
"Остановись на семи!" Но сейчас уже поздно.
- Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, - возмущенно
сказала Алиса.
- Что, гордость не позволяет? - поинтересовался Шалтай.
Алиса еще больше возмутилась.
- Ведь это от меня не зависит, - сказала она. - Все растут! Не могу же
я одна не расти!
- _Одна_, возможно, и не можешь, - сказал Шалтай. - Но _вдвоем_ уже
гораздо проще. Позвала бы кого-нибудь на помощь - и прикончила б все это
дело к семи годам! (*47)
- Какой у вас красивый пояс! - заметила вдруг Алиса. (Достаточно уже
они поговорили о возрасте, и если они и вправду по очереди выбирали темы
для беседы, то теперь был _ее_ черед.)
- Нет, не пояс, а галстук! - тут же поправилась она. - Ведь это,
конечно, галстук... Или нет... Я, кажется, опять ошиблась. Это пояс!
Шалтай-Болтай нахмурился.
- Пожалуйста, простите!
Вид у Шалтая был такой обиженный, что Алиса подумала: "Зачем только я
заговорила про это!"
- Если б только я могла разобрать, где у него шея, а где талия, -
сказала она про себя.
Судя по всему, Шалтай-Болтай очень рассердился. С минуту он молчал, а
потом просипел глубоким басом:
- _Как мне... надоели_... все, кто не может отличить пояса от галстука!
- Я страшно необразованная, я знаю! - сказала Алиса с таким смирением,
что Шалтай мгновенно смягчился.
- Это галстук, дитя мое! И очень красивый! Тут ты совершенно права!
Подарок от Белого Короля и Королевы! Понятно?
- Неужели? - воскликнула Алиса, радуясь, что тема для разговора была
все же выбрана _удачно_.
- Они подарили его мне, - продолжал задумчиво Шалтай-Болтай, закинув
ногу за ногу и обхватывая колено руками, - они подарили его мне на день...
на день нерожденья.
- Простите? - переспросила Алиса, растерявшись.
- Я не обиделся, - отвечал Шалтай-Болтай. - Можешь не извиняться!
- Простите, но я не поняла: подарок на день нерожденья? Что это такое?
- Подарок, который тебе дарят не на день рожденья, конечно.
Алиса задумалась.
- Мне больше нравятся подарки на день рожденья, - сказала она наконец.
- А вот и зря! - вскричал Шалтай-Болтай. - Сколько в году дней?
- Триста шестьдесят пять.
- А сколько у тебя дней рожденья?
- Один.
- Триста шестьдесят пять минус один - сколько это будет?
- Триста шестьдесят четыре, конечно.
Шалтай-Болтай поглядел на Алису с недоверием.
- Ну-ка, посчитай на бумажке, - сказал он (*48).
Алиса улыбнулась, вынула из кармана записную книжку и написала:
365 - 1 = 364
Шалтай-Болтай взял книжку и уставился в нее.
- Кажется, здесь нет ошиб... - начал он.
- Вы ее держите вверх ногами, - прервала его Алиса.
- Ну, конечно, - весело заметил Шалтай-Болтай и взял перевернутую
Алисой книжку. - То-то я смотрю, как странно все это выглядит! Поэтому я и
сказал: "_Кажется_, здесь нет ошибки!", - хоть я и не успел разобраться
как следует... Значит, так: триста шестьдесят четыре дня в году ты можешь
получать подарки на день нерожденья.
- Совершенно верно, - сказала Алиса.
- И только _один_ раз на день рожденья! Вот тебе и слава!
- Я не понимаю, при чем здесь "слава"? - спросила Алиса.
Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся.
- И не поймешь, пока я тебе не объясню, - ответил он. - Я хотел
сказать: "Разъяснил, как по полкам разложил!"
- Но "слава" совсем не значит: "разъяснил, как по полкам разложил!" -
возразила Алиса.
- Когда _я_ беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не
меньше, - сказал Шалтай презрительно.
- Вопрос в том, подчинится ли оно вам, - сказала Алиса.
- Вопрос в том, кто из нас здесь хозяин, - сказал Шалтай-Болтай (*49).
- Вот в чем вопрос!
Алиса вконец растерялась и не знала, что и сказать; помолчав с минуту,
Шалтай-Болтай заговорил снова.
- Некоторые слова очень вредные. Ни за что не поддаются! Особенно
глаголы! Гонору в них слишком много! Прилагательные попроще - с ними
делай, что хочешь. Но глаголы себе на уме! Впрочем, я с ними со всеми
справляюсь. Световодозвуконепроницаемость! Вот что я говорю!
- Скажите, пожалуйста, что это такое? - спросила Алиса.
- Вот теперь ты говоришь дело, дитя, - ответил Шалтай, так и сияя от
радости. - Я хотел сказать: "Хватит об этом! Скажи-ка мне лучше, что ты
будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть!"
- И все это в одном слове? - сказала задумчиво Алиса. - Не слишком ли
это много для одного!
- Когда одному слову так достается, я всегда плачу ему сверхурочные, -
сказал Шалтай-Болтай.
- Ах, вот как, - заметила Алиса.
Она совсем запуталась и не знала, что и сказать.
- Посмотрела бы ты, как они окружают меня по субботам, - продолжал
Шалтай, значительно покачивая головой. - Я всегда сам выдаю им жалованье.
(Алиса не решилась спросить, чем он им платит, поэтому и я ничего не
могу об этом сказать.)
- Вы так хорошо объясняете слова, сэр, - сказала Алиса. - Объясните
мне, пожалуйста, что значит стихотворение под названием "Бармаглот".
- Прочитай-ка его, - ответил Шалтай. - Я могу тебе объяснить все стихи,
какие только были придуманы, и кое-что из тех, которых еще не было!
Это обнадежило Алису, и она начала:
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики в мове.
- Что же, хватит для начала! - остановил ее Шалтай. - Здесь трудных
слов достаточно! Значит, так: "_варкалось_" - это четыре часа пополудни,
когда пора уже варить обед.
- Понятно, - сказала Алиса, - а "_хливкие_"?
- "_Хливкие_" - это хлипкие и ловкие. "Хлипкие" значит то же, что и
"хилые". Понимаешь, это слово как бумажник. Раскроешь, а там два
отделения! Так и тут - это слово раскладывается на два! (*50)
- Да, теперь мне ясно, - заметила задумчиво Алиса. - А "_шорьки_" кто
такие?
- Это помесь хорька, ящерицы и штопора!
- Забавный, должно быть, у них вид!
- Да, с ними не соскучишься! - согласился Шалтай. - А гнезда они вьют в
тени солнечных часов. А едят они сыр.
- А что такое "_пырялись_"?
- Прыгали, ныряли, вертелись!
- А "_нава_", - сказала Алиса, удивляясь собственной сообразительности,
- это трава под солнечными часами, верно?
- Ну да, конечно! Она называется "нава", потому что простирается
немножко направо... немножко налево...
- И немножко назад! - радостно закончила Алиса (*51).
- Совершенно верно! Ну, а "_хрюкотали_" это хрюкали и хохотали... или,
может, летали, не знаю. А "_зелюки_" это зеленые индюки! Вот тебе еще один
бумажник!
- А "_мюмзики_" - это тоже такие зверьки? - спросила Алиса. - Боюсь, я
вас очень затрудняю.
- Нет, это птицы! Бедные! Перья у них растрепаны и торчат во все
стороны, будто веник... Ну а насчет "_мовы_" я и сам сомневаюсь. По-моему,
это значит "далеко от дома". Смысл тот, что они потерялись. Надеюсь, ты
теперь _довольна_? Где ты слышала такие мудреные вещи?
- Я прочитала их сама в книжке, - ответила Алиса. - А вот Траляля...
да, кажется, Траляля, читал _мне_ стихи, так они были гораздо понятнее!
- Что до стихов, - сказал Шалтай и торжественно поднял руку, - _я_ тоже
их читаю не хуже других. Если уж на то пошло...
- Ах, нет, пожалуйста, не надо, - торопливо сказала Алиса.
Но он не обратил на ее слова никакого внимания.
- Вещь, которую я сейчас прочитаю, - произнес он, - была написана
специально для того, чтобы тебя развлечь.
Алиса поняла, что _придется_ ей его выслушать. Она села и грустно
сказала:
- Спасибо.
Зимой, когда белы поля,
Пою, соседей веселя.
- Это так только говорится, - объяснил Шалтай. - Конечно, я совсем не
пою.
- Я вижу, - сказала Алиса.
- Если ты _видишь_, пою я или нет, значит, у тебя очень острое зрение,
- ответил Шалтай.
Алиса промолчала.
Весной, когда растет трава,
Мои припомните слова.
- Постараюсь, - сказала Алиса.
А летом ночь короче дня,
И, может, ты поймешь меня.
Глубокой осенью в тиши
Возьми перо и запиши.
- Хорошо, - сказала Алиса. - Если только я к тому времени их не
позабуду.
- А ты не можешь помолчать? - спросил Шалтай. - Несешь ерунду - только
меня сбиваешь.
В записке к рыбам как-то раз
Я объявил: "Вот мой приказ".
И вскоре (через десять лет)
Я получил от них ответ.
Вот что они писали мне:
"Мы были б рады, но мы не..."
- Боюсь, я не совсем понимаю, - сказала Алиса.
- Дальше будет легче, - ответил Шалтай-Болтай.
Я им послал письмо опять:
"Я вас прошу не возражать!"
Они ответили: "Но, сэр!
У вас, как видно, нет манер!"
Сказал им раз, сказал им два -
Напрасны были все слова.
Я больше вытерпеть не мог.
И вот достал я котелок...
(А сердце - бук, а сердце - стук),
Налил воды, нарезал лук...
Тут Некто из Чужой Земли
Сказал мне: "Рыбки спать легли".
Я отвечал: "Тогда пойди
И этих рыбок разбуди".
Я очень громко говорил.
Кричал я из последних сил.
Шалтай-Болтай прокричал последнюю строчку так громко, что Алиса
подумала:
- Не _завидую_ я этому чужестранцу!
Но он был горд и был упрям,
И он сказал: "Какой бедлам!"
Он был упрям и очень горд,
И он воскликнул: "Что за черт!"
Я штопор взял и ватерпас,
Сказал я: "Обойдусь без вас!"
Я волновался неспроста -
Дверь оказалась заперта,
Стучал я в дверь, стучал в окно
И достучался бы я, но...
Наступило долгое молчание.
- И это все? - спросила робко Алиса.
- Да, - сказал Шалтай-Болтай. - Прощай!
Этого Алиса не ожидала, но после такого _прозрачного_ намека оставаться
было бы невежливо. Она встала и протянула Шалтаю руку.
- До свидания, - сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал бодро. -
Надеюсь, мы еще встретимся.
- Даже если _встретимся_, я тебя все равно не узнаю, - недовольно
проворчал Шалтай и подал ей один палец. - Ты так похожа на всех людей!
- Обычно людей различают по лицам, - заметила задумчиво Алиса.
- Вот я и говорю, - сказал Шалтай-Болтай. - Все на одно лицо: два глаза
(и он дважды ткнул большим пальцем в воздухе)... в середине - нос, а под
ним - рот. У всех всегда одно и то же! Вот если бы у тебя оба глаза были
на одной стороне, а рот на лбу, тогда я, _возможно_, тебя бы запомнил.
- Но это было бы так некрасиво! - возразила Алиса.
В ответ Шалтай-Болтай только закрыл глаза и сказал:
- Попробуй - увидишь!
Алиса немножко подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, но он не
открывал глаз и вел себя так, словно ее здесь и не было.
- До свидания, - сказала она снова и, не получив ответа, тихонько пошла
прочь.
Она шла и шептала:
- В _жизни_ не встречала такого препротивнейшего...
Она остановилась и громко повторила это слово - оно было такое длинное,
что произносить его было необычайно приятно.
- В жизни не встречала такого препротивнейшего...
Но ей не суждено было закончить эту фразу: страшный грохот прокатился
по лесу.
В тот же миг по лесу побежала королевская рать - солдаты бежали сначала
по двое и по трое, потом десятками и сотнями и, наконец, огромными
толпами, так что, казалось, весь лес наполнился ими; Алиса испугалась, как
бы ее не затоптали, и, спрятавшись за дерево, смотрела на них.
Никогда в жизни ей не доводилось видеть солдат, которые так плохо бы
держались на ногах: они то и дело спотыкались и падали, а стоило одному из
них упасть, как на него тут же валился еще десяток, так что вскоре по
всему лесу солдаты валялись кучами.
За солдатами появилась королевская конница. У коней все же было по
четыре ноги, но и они порой спотыкались, и, если уж конь спотыкался,
всадник - такое уж, видно, тут было правило - тотчас летел на землю. В
лесу началась кутерьма, и Алиса рада была выбраться на полянку, где она
увидела Белого Короля - он сидел на земле и что-то торопливо писал в
записной книжке.
- Я послал всю королевскую конницу и всю королевскую рать! - воскликнул
Король радостно, завидев Алису. - Ты шла лесом, милая? Ты их, наверное,
видела?
- Да, видела, - сказала Алиса. - Как тут не увидеть. Их там целые
тысячи!
- Точнее, четыре тысячи двести семь человек, - сказал Король, заглянув
в записную книжку. - Я оставил себе только двух коней - они мне нужны для
игры (*52). И двух гонцов я тоже не послал - они в городе. Я жду их с
минуты на минуту. Взгляни-ка на дорогу! Кого ты там видишь?
- Никого, - сказала Алиса.
- _Мне_ бы такое зрение! - заметил Король с завистью. - Увидеть Никого!
Да еще на таком расстоянии! А я против солнца и настоящих-то людей с
трудом различаю!
Но Алиса его не слушала: она не отрываясь смотрела из-под руки на
дорогу.
- Там кто-то идет! - сказала она наконец. - Только очень медленно. И
как-то странно!
(Гонец прыгал то на одной ножке, то на другой, а то извивался ужом,
раскинув руки, как крылья.)
- А-а! - сказал Король. - Это Англосаксонский Гонец со своими
англосаксонскими позами (*53). Он всегда так, когда думает о чем-нибудь
веселом. А зовут его За и Атс (*54).
- "Мою любовь зовут на З", - быстро начала Алиса (*55). - Я его люблю,
потому что он Задумчивый. Я его боюсь, потому что он Задира. Я его
кормлю... Запеканками и Занозами. А живет он...
- Здесь, - сказал Король, и не помышляя об игре: пока Алиса искала
город на 3, он в простоте душевной закончил ее фразу.
- А второго гонца зовут Болванс Чик, - прибавил Король. - У меня их
_два_ - один бежит туда, а другой - оттуда.
- Прошу вас... - начала Алиса.
- Не попрошайничай, - сказал Король строго. - Порядочные люди этого не
делают!
- Я просто хотела сказать: "Прошу вас, объясните мне это, пожалуйста".
Как это: один бежит туда, а другой оттуда? Я не понимаю...
- Но я же тебе говорю: у меня их _два_! - отвечал Король нетерпеливо. -
Один живет, другой - хлеб жует.
В эту минуту к ним подбежал Гонец: он так запыхался, что не мог
произнести ни слова - только махал руками и строил бедному Королю рожи.
- Эта молодая особа любит тебя, потому что ты задумчивый, - сказал
Король, представляя Алису. Он надеялся отвлечь внимание Гонца, но тщетно -
Англосаксонский Гонец не бросил своих штучек, а только бешено завращал
глазами и принялся выкидывать одно коленце чуднее другого.
- Ты меня пугаешь! - сказал Король. - Мне дурно... Дай мне запеканки!
К величайшему восторгу Алисы, Гонец тут же открыл сумку, висевшую у
него через плечо, вынул запеканку и подал Королю, который с жадностью ее
проглотил.
- Еще! - потребовал Король.
- Больше не осталось - одни занозы, - ответил Гонец, заглянув в сумку.
- Давай занозы, - прошептал Король, закатывая глаза.
Занозы Королю явно помогли, и Алиса вздохнула с облегчением.
- Когда тебе дурно, всегда ешь занозы, - сказал Король, усиленно
работая челюстями. - Другого такого средства не сыщешь!
- Правда? - усомнилась Алиса. - Можно ведь брызнуть холодной водой или
дать понюхать нашатырю. Это лучше, чем занозы!
- Знаю, знаю, - отвечал Король. - Но я ведь сказал: "Другого такого
средства не сыщешь!" _Другого_, а не _лучше_!
Алиса не решилась ему возразить.
- Кого ты встретил по дороге? - спросил Король Гонца, протягивая руку
за второй порцией заноз.
- Никого, - отвечал Гонец.
- Слышал, слышал, - сказал Король. - Эта молодая особа тоже его видела.
Он, значит, не так быстро бегает, как ты?
- Я стараюсь, как могу, - отвечал угрюмо Гонец. - Никто меня не
обгонит!
- Конечно, не обгонит, - подтвердил Король. - Иначе он пришел бы сюда
первым! Что ж, ты теперь отдышался, скажи-ка, что слышно в городе?
- Лучше я шепну вам на ухо, - сказал Гонец и, поднеся руки трубкой ко
рту, нагнулся к Королю. Алиса огорчилась - ей тоже хотелось знать, что
происходит в городе. Но Гонец гаркнул Королю прямо в ухо:
- Они опять взялись за свое!
- _Это_, по-твоему, шепот? - вскричал бедный Король, подскочив на месте
и передергивая плечами. - Не смей больше так кричать! А не то живо велю
тебя поджарить на сливочном масле! У меня в голове все гудит, словно там
землетрясение!
- Маленькое такое землетрясеньице, - подумала про себя Алиса. Вслух же
она спросила:
- Кто взялся за свое?
- Как - кто? Единорог и Лев, конечно, - отвечал Король.
- Смертный бой за корону? - спросила Алиса.
- Ну, конечно, - сказал Король. - Смешнее всего то, что они бьются за
_мою_ корону! Побежим, посмотрим?
И они побежали. На бегу Алиса твердила про себя слова старой песенки:
Вел за корону смертный бой со Львом Единорог (*56).
Гонял Единорога Лев вдоль городских дорог,
Кто подавал им черный хлеб, а кто давал пирог,
А после их под барабан прогнали за порог.
- Кто... победит... получит... корону? - спросила Алиса, тяжело дыша.
- Ну, нет! - сказал Король (*57). - Что это тебе в голову пришло?
- Будьте так добры... - проговорила, задыхаясь, Алиса. - Давайте сядем
на минутку... чтоб отдышаться немного.
- Сядем _на_ Минутку? - повторил Король. - И это ты называешь
_добротой_? К тому же Минутку надо сначала поймать. А мне это не под силу!
Она пролетает быстро, как Брандашмыг! За ней не угонишься!
У Алисы от бега перехватило дыхание - она не могла в ответ сказать ни
слова. Молча они побежали дальше, пока не увидели, наконец, огромную
толпу, окружившую Льва и Единорога, которые бились так, что пыль стояла
столбом... Поначалу Алиса никак не могла разобрать, где Лев, а где
Единорог, но, наконец, узнала Единорога по торчащему вперед рогу.
Они протиснулись вперед и стали рядом со вторым Гонцом, Болванс Чиком,
который наблюдал бой, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой -
бутерброд.
- Его только что выпустили из тюрьмы, - шепнул Зай Атс Алисе. - А когда
его взяли, он только что начал пить чай. В тюрьме же их кормили одними
устричными ракушками. Вот почему он так голоден.
И, подойдя к Болванс Чику, он нежно обнял его за плечи.
- Как поживаешь, дитя? - спросил он.
Болванс Чик оглянулся, кивнул и снова принялся жевать.
- Хорошо тебе было в тюрьме, дитя? - спросил Зай Атс.
Болванс Чик снова оглянулся: из глаз его упали две слезы - и опять он
не сказал ни слова.
- Только бы лодка не перевернулась, - думала она. - Ой, _какая
красивая_! Как бы мне до нее дотянуться!
_Обиднее_ всего было то, что, хотя ей и удалось сорвать несколько
крупных кувшинок, до самых красивых дотянуться она не смогла. ("Можно
подумать, что это они нарочно", - подумалось Алисе.)
- До самого красивого никогда не дотянешься, - сказала, наконец, Алиса
со вздохом досады и выпрямилась.
Щеки у нее раскраснелись, с волос и рук ручьями текла вода. Она уселась
на место и принялась разбирать цветы.
Что ей было до того, что они вяли на глазах, теряя свою свежесть и
красоту? Даже настоящие кувшинки держатся очень недолго, ну, а эти таяли
как во сне. Но Алиса этого не замечала - вокруг творилось столько всего
необычного!
Не успели они отплыть немного, как одно весло завязло в воде и ни за
что _не желало_ вылезать (так рассказывала об этом потом Алиса); оно
ударило Алису ручкой под подбородок и, как она ни кричала, сбросило ее на
дно лодки, прямо на груду цветов, лежащую там.
Как ни странно, Алиса совсем не ушиблась и тут же поднялась на ноги.
Овца же все это время стучала спицами как ни в чем не бывало.
Алиса села на свое место, радуясь, что не упала в воду.
- Ну и ворона! - сказала Овца.
- Где? - спросила Алиса, оглядываясь. - Я не видала! Как жалко! Мне бы
так хотелось привезти домой маленького вороненочка!
Овца в ответ только презрительно рассмеялась, не отрываясь от вязания.
- А много здесь ворон? - спросила Алиса.
- Ворон и всякого другого товара, - отвечала Овца. - Выбор богатый,
только решись! Так что ты _хочешь купить_?
- Купить? - повторила Алиса с недоумением и испугом.
Весла, река и лодочка исчезли в мгновение ока, и она снова оказалась в
темной лавочке.
- Я бы хотела купить яйцо, если можно, - робко сказала она наконец. -
Почем они у вас?
- За одно - пять пенсов с фартингом, а за два - два пенса, - объявила
Овца.
- Значит, два яйца дешевле, чем одно? - удивилась Алиса, доставая
кошелек.
- Только если купишь два, нужно оба _съесть_, - сказала Овца.
- Тогда дайте мне, пожалуйста, _одно_ (*42), - попросила Алиса и
положила деньги на прилавок. Про себя же она подумала:
- Может, они несвежие, кто знает!
Овца взяла деньги и спрятала их в коробку, а потом сказала:
- Я никому ничего не даю в руки. Это бесполезно: тебе нужно, ты и бери!
С этими словами она прошла в дальний конец лавки (*43) и поставила на
полку яйцо - острым концом вверх!
- Интересно, _почему_ это бесполезно? - размышляла Алиса, пробираясь на
ощупь между столами и стульями. В дальнем конце лавки было очень темно. -
Что это? Чем ближе я подхожу к яйцу, тем дальше оно уходит от меня! А это
что такое - стул? Почему же у него тогда ветки? Откуда здесь деревья? А
вот ручеек! В жизни не видела такой странной лавки! (*44)
Так размышляла Алиса, с каждым шагом удивляясь все больше и больше.
Стоило ей подойти поближе, как все вокруг превращалось в деревья, и она
уже думала, что и яйцо последует общему примеру.
Яйцо, однако, все росло и росло - в облике его постепенно стало
появляться что-то человеческое. Подойдя поближе, Алиса увидела, что у него
есть глаза, нос и рот, а сделав еще несколько шагов, поняла, что это
ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ собственной персоной.
- Ну, конечно, это он - и никто другой! - сказала она про себя. - Мне
это так же ясно, как если бы его имя было написано у него на лбу!
Лоб этот был такой огромный, что имя уместилось бы на нем раз сто, не
меньше.
Шалтай-Болтай сидел, сложив по-турецки ноги, на стене, такой тонкой,
что Алиса только диву далась, как это он не падает; и, так как глаза его
были неподвижно устремлены в противоположном направлении и он не обращал
на нее ни малейшего внимания, она решила, что это просто-напросто чучело.
- А как похож на яйцо! - произнесла она вслух и подставила руки, чтобы
поймать его, если он свалится со стены.
- До чего мне это _надоело_! - сказал вдруг после долгого молчания
Шалтай-Болтай, не глядя на Алису. - Все зовут меня яйцом - ну просто _все
до единого_!
- Я только сказала, что вы _похожи_ на яйцо, сэр, - мягко пояснила
Алиса. - К тому же некоторые яйца очень хороши собой.
Ей хотелось сказать ему что-нибудь приятное, чтобы смягчить невольную
обиду.
- А некоторые люди очень умны, - сказал Шалтай, все так же глядя в
сторону, - совсем как грудные младенцы!
Алиса не знала, что отвечать; беседа не клеилась - к тому же какая это
беседа, если он на нее ни разу и не взглянул? Последнюю фразу он произнес,
обращаясь, по всей видимости, к дереву. Алиса стояла и тихонько повторяла
про себя:
Шалтай-Болтай сидел на стене (*45).
Шалтай-Болтай свалился во сне,
Вся королевская конница, вся королевская рать
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая,
Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать!
- Зачем повторять одно и то же столько раз! - чуть не сказала она
вслух, совсем забыв, что Шалтай может ее услышать. - И так все ясно.
- Что это ты там бормочешь? - спросил Шалтай, впервые прямо взглянув на
нее. - Скажи-ка мне лучше, как тебя зовут и зачем ты сюда явилась.
- _Меня_ зовут Алиса, а...
- Какое глупое имя, - нетерпеливо прервал ее Шалтай-Болтай. - Что оно
значит?
- Разве имя _должно_ что-то значить? - проговорила Алиса с сомнением.
- Конечно, должно (*46), - ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. - Возьмем,
к примеру, мое имя. Оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть!
А с таким именем, как у тебя, ты можешь оказаться чем угодно... Ну, просто
чем угодно!
- А почему вы здесь сидите совсем один? - спросила Алиса, не желая
вступать с ним в спор.
- Потому, что со мной здесь никого нет! - крикнул в ответ
Шалтай-Болтай. - Ты думала, я не знаю, как _ответить_? Загадай мне еще
что-нибудь!
- А вам не кажется, что внизу вам будет спокойнее? - снова спросила
Алиса. Она совсем не собиралась загадывать Шалтаю загадки, просто она
волновалась за этого чудака. - Стена такая тонкая!
- Ужасно легкие загадки ты загадываешь! - проворчал Шалтай. - К чему
мне падать? Но даже если б я _упал_ - что совершенно исключается, - но
даже _если_ б это вдруг случилось...
Тут он поджал губы с таким величественным и важным видом, что Алиса с
трудом удержалась от смеха.
- _Если_ б я все-таки _упал_, - продолжал Шалтай, - _Король обещал
мне_... Ты, я вижу, побледнела. Не мудрено! Этого ты не ожидала, да?
_Король обещал мне... Да, он так мне прямо и сказал, что он_...
- ...пошлет всю свою конницу, всю свою рать! - не выдержала Алиса.
Лучше бы она этого не говорила!
- Ну, уж это слишком! - закричал Шалтай-Болтай сердито. - Ты
подслушивала под дверью... за деревом... в печной трубе... А не то откуда
бы тебе об этом знать!
- Нет, я не подслушивала, - возразила Алиса. - Я узнала об этом из
книжки.
- А-а, ну, в _книжке_ про это могли написать, - смягчился Шалтай. -
Это, можно сказать, "История Англии"! Так, кажется, вы ее называете?
Смотри же на меня хорошенько! Это я разговаривал с Королем, _я_ - и никто
другой! Кто знает, увидишь ли ты другого такого! Можешь пожать мне руку -
я не гордый!
И он ухмыльнулся во весь рот, подался вперед (так что чуть не упал со
стены) и протянул Алисе руку. Алиса пожала ее, с тревогой глядя на Шалтая.
- Стоит ему улыбнуться пошире, - подумала она, - как уголки его рта
сойдутся на затылке. Не знаю, что тогда будет с его головой... Она тогда
просто отлетит!
- Да-да! - говорил меж тем Шалтай-Болтай, - вся королевская конница,
вся королевская рать, двинется ко мне на помощь. Они меня _живо_ соберут,
можешь не сомневаться! Впрочем, мы слишком далеко зашли в нашей беседе.
Давай вернемся к предпоследнему замечанию...
- К сожалению, я не очень хорошо его помню, - сказала Алиса вежливо.
- В таком случае начнем все сначала, - отвечал Шалтай-Болтай. - Теперь
моя очередь спрашивать! - ("Можно подумать, что мы играем в такую игру!" -
подумала Алиса). - Вот тебе вопрос! Как ты сказала, сколько тебе лет?
Алиса быстро посчитала в уме и ответила:
- Семь лет и шесть месяцев!
- А вот и ошиблась! - закричал торжествующе Шалтай. - Ты ведь мне об
этом ни слова не сказала!
- Я думала, вы хотели спросить, _сколько мне лет_? - пояснила Алиса.
- Если б я хотел, я бы так и спросил, - сказал Шалтай.
Алиса решила не затевать новый спор и промолчала.
- Семь лет и шесть месяцев, - повторил задумчиво Шалтай. - Какой
неудобный возраст! Если б ты _со мной_ посоветовалась, я бы тебе сказал:
"Остановись на семи!" Но сейчас уже поздно.
- Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, - возмущенно
сказала Алиса.
- Что, гордость не позволяет? - поинтересовался Шалтай.
Алиса еще больше возмутилась.
- Ведь это от меня не зависит, - сказала она. - Все растут! Не могу же
я одна не расти!
- _Одна_, возможно, и не можешь, - сказал Шалтай. - Но _вдвоем_ уже
гораздо проще. Позвала бы кого-нибудь на помощь - и прикончила б все это
дело к семи годам! (*47)
- Какой у вас красивый пояс! - заметила вдруг Алиса. (Достаточно уже
они поговорили о возрасте, и если они и вправду по очереди выбирали темы
для беседы, то теперь был _ее_ черед.)
- Нет, не пояс, а галстук! - тут же поправилась она. - Ведь это,
конечно, галстук... Или нет... Я, кажется, опять ошиблась. Это пояс!
Шалтай-Болтай нахмурился.
- Пожалуйста, простите!
Вид у Шалтая был такой обиженный, что Алиса подумала: "Зачем только я
заговорила про это!"
- Если б только я могла разобрать, где у него шея, а где талия, -
сказала она про себя.
Судя по всему, Шалтай-Болтай очень рассердился. С минуту он молчал, а
потом просипел глубоким басом:
- _Как мне... надоели_... все, кто не может отличить пояса от галстука!
- Я страшно необразованная, я знаю! - сказала Алиса с таким смирением,
что Шалтай мгновенно смягчился.
- Это галстук, дитя мое! И очень красивый! Тут ты совершенно права!
Подарок от Белого Короля и Королевы! Понятно?
- Неужели? - воскликнула Алиса, радуясь, что тема для разговора была
все же выбрана _удачно_.
- Они подарили его мне, - продолжал задумчиво Шалтай-Болтай, закинув
ногу за ногу и обхватывая колено руками, - они подарили его мне на день...
на день нерожденья.
- Простите? - переспросила Алиса, растерявшись.
- Я не обиделся, - отвечал Шалтай-Болтай. - Можешь не извиняться!
- Простите, но я не поняла: подарок на день нерожденья? Что это такое?
- Подарок, который тебе дарят не на день рожденья, конечно.
Алиса задумалась.
- Мне больше нравятся подарки на день рожденья, - сказала она наконец.
- А вот и зря! - вскричал Шалтай-Болтай. - Сколько в году дней?
- Триста шестьдесят пять.
- А сколько у тебя дней рожденья?
- Один.
- Триста шестьдесят пять минус один - сколько это будет?
- Триста шестьдесят четыре, конечно.
Шалтай-Болтай поглядел на Алису с недоверием.
- Ну-ка, посчитай на бумажке, - сказал он (*48).
Алиса улыбнулась, вынула из кармана записную книжку и написала:
365 - 1 = 364
Шалтай-Болтай взял книжку и уставился в нее.
- Кажется, здесь нет ошиб... - начал он.
- Вы ее держите вверх ногами, - прервала его Алиса.
- Ну, конечно, - весело заметил Шалтай-Болтай и взял перевернутую
Алисой книжку. - То-то я смотрю, как странно все это выглядит! Поэтому я и
сказал: "_Кажется_, здесь нет ошибки!", - хоть я и не успел разобраться
как следует... Значит, так: триста шестьдесят четыре дня в году ты можешь
получать подарки на день нерожденья.
- Совершенно верно, - сказала Алиса.
- И только _один_ раз на день рожденья! Вот тебе и слава!
- Я не понимаю, при чем здесь "слава"? - спросила Алиса.
Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся.
- И не поймешь, пока я тебе не объясню, - ответил он. - Я хотел
сказать: "Разъяснил, как по полкам разложил!"
- Но "слава" совсем не значит: "разъяснил, как по полкам разложил!" -
возразила Алиса.
- Когда _я_ беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не
меньше, - сказал Шалтай презрительно.
- Вопрос в том, подчинится ли оно вам, - сказала Алиса.
- Вопрос в том, кто из нас здесь хозяин, - сказал Шалтай-Болтай (*49).
- Вот в чем вопрос!
Алиса вконец растерялась и не знала, что и сказать; помолчав с минуту,
Шалтай-Болтай заговорил снова.
- Некоторые слова очень вредные. Ни за что не поддаются! Особенно
глаголы! Гонору в них слишком много! Прилагательные попроще - с ними
делай, что хочешь. Но глаголы себе на уме! Впрочем, я с ними со всеми
справляюсь. Световодозвуконепроницаемость! Вот что я говорю!
- Скажите, пожалуйста, что это такое? - спросила Алиса.
- Вот теперь ты говоришь дело, дитя, - ответил Шалтай, так и сияя от
радости. - Я хотел сказать: "Хватит об этом! Скажи-ка мне лучше, что ты
будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть!"
- И все это в одном слове? - сказала задумчиво Алиса. - Не слишком ли
это много для одного!
- Когда одному слову так достается, я всегда плачу ему сверхурочные, -
сказал Шалтай-Болтай.
- Ах, вот как, - заметила Алиса.
Она совсем запуталась и не знала, что и сказать.
- Посмотрела бы ты, как они окружают меня по субботам, - продолжал
Шалтай, значительно покачивая головой. - Я всегда сам выдаю им жалованье.
(Алиса не решилась спросить, чем он им платит, поэтому и я ничего не
могу об этом сказать.)
- Вы так хорошо объясняете слова, сэр, - сказала Алиса. - Объясните
мне, пожалуйста, что значит стихотворение под названием "Бармаглот".
- Прочитай-ка его, - ответил Шалтай. - Я могу тебе объяснить все стихи,
какие только были придуманы, и кое-что из тех, которых еще не было!
Это обнадежило Алису, и она начала:
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики в мове.
- Что же, хватит для начала! - остановил ее Шалтай. - Здесь трудных
слов достаточно! Значит, так: "_варкалось_" - это четыре часа пополудни,
когда пора уже варить обед.
- Понятно, - сказала Алиса, - а "_хливкие_"?
- "_Хливкие_" - это хлипкие и ловкие. "Хлипкие" значит то же, что и
"хилые". Понимаешь, это слово как бумажник. Раскроешь, а там два
отделения! Так и тут - это слово раскладывается на два! (*50)
- Да, теперь мне ясно, - заметила задумчиво Алиса. - А "_шорьки_" кто
такие?
- Это помесь хорька, ящерицы и штопора!
- Забавный, должно быть, у них вид!
- Да, с ними не соскучишься! - согласился Шалтай. - А гнезда они вьют в
тени солнечных часов. А едят они сыр.
- А что такое "_пырялись_"?
- Прыгали, ныряли, вертелись!
- А "_нава_", - сказала Алиса, удивляясь собственной сообразительности,
- это трава под солнечными часами, верно?
- Ну да, конечно! Она называется "нава", потому что простирается
немножко направо... немножко налево...
- И немножко назад! - радостно закончила Алиса (*51).
- Совершенно верно! Ну, а "_хрюкотали_" это хрюкали и хохотали... или,
может, летали, не знаю. А "_зелюки_" это зеленые индюки! Вот тебе еще один
бумажник!
- А "_мюмзики_" - это тоже такие зверьки? - спросила Алиса. - Боюсь, я
вас очень затрудняю.
- Нет, это птицы! Бедные! Перья у них растрепаны и торчат во все
стороны, будто веник... Ну а насчет "_мовы_" я и сам сомневаюсь. По-моему,
это значит "далеко от дома". Смысл тот, что они потерялись. Надеюсь, ты
теперь _довольна_? Где ты слышала такие мудреные вещи?
- Я прочитала их сама в книжке, - ответила Алиса. - А вот Траляля...
да, кажется, Траляля, читал _мне_ стихи, так они были гораздо понятнее!
- Что до стихов, - сказал Шалтай и торжественно поднял руку, - _я_ тоже
их читаю не хуже других. Если уж на то пошло...
- Ах, нет, пожалуйста, не надо, - торопливо сказала Алиса.
Но он не обратил на ее слова никакого внимания.
- Вещь, которую я сейчас прочитаю, - произнес он, - была написана
специально для того, чтобы тебя развлечь.
Алиса поняла, что _придется_ ей его выслушать. Она села и грустно
сказала:
- Спасибо.
Зимой, когда белы поля,
Пою, соседей веселя.
- Это так только говорится, - объяснил Шалтай. - Конечно, я совсем не
пою.
- Я вижу, - сказала Алиса.
- Если ты _видишь_, пою я или нет, значит, у тебя очень острое зрение,
- ответил Шалтай.
Алиса промолчала.
Весной, когда растет трава,
Мои припомните слова.
- Постараюсь, - сказала Алиса.
А летом ночь короче дня,
И, может, ты поймешь меня.
Глубокой осенью в тиши
Возьми перо и запиши.
- Хорошо, - сказала Алиса. - Если только я к тому времени их не
позабуду.
- А ты не можешь помолчать? - спросил Шалтай. - Несешь ерунду - только
меня сбиваешь.
В записке к рыбам как-то раз
Я объявил: "Вот мой приказ".
И вскоре (через десять лет)
Я получил от них ответ.
Вот что они писали мне:
"Мы были б рады, но мы не..."
- Боюсь, я не совсем понимаю, - сказала Алиса.
- Дальше будет легче, - ответил Шалтай-Болтай.
Я им послал письмо опять:
"Я вас прошу не возражать!"
Они ответили: "Но, сэр!
У вас, как видно, нет манер!"
Сказал им раз, сказал им два -
Напрасны были все слова.
Я больше вытерпеть не мог.
И вот достал я котелок...
(А сердце - бук, а сердце - стук),
Налил воды, нарезал лук...
Тут Некто из Чужой Земли
Сказал мне: "Рыбки спать легли".
Я отвечал: "Тогда пойди
И этих рыбок разбуди".
Я очень громко говорил.
Кричал я из последних сил.
Шалтай-Болтай прокричал последнюю строчку так громко, что Алиса
подумала:
- Не _завидую_ я этому чужестранцу!
Но он был горд и был упрям,
И он сказал: "Какой бедлам!"
Он был упрям и очень горд,
И он воскликнул: "Что за черт!"
Я штопор взял и ватерпас,
Сказал я: "Обойдусь без вас!"
Я волновался неспроста -
Дверь оказалась заперта,
Стучал я в дверь, стучал в окно
И достучался бы я, но...
Наступило долгое молчание.
- И это все? - спросила робко Алиса.
- Да, - сказал Шалтай-Болтай. - Прощай!
Этого Алиса не ожидала, но после такого _прозрачного_ намека оставаться
было бы невежливо. Она встала и протянула Шалтаю руку.
- До свидания, - сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал бодро. -
Надеюсь, мы еще встретимся.
- Даже если _встретимся_, я тебя все равно не узнаю, - недовольно
проворчал Шалтай и подал ей один палец. - Ты так похожа на всех людей!
- Обычно людей различают по лицам, - заметила задумчиво Алиса.
- Вот я и говорю, - сказал Шалтай-Болтай. - Все на одно лицо: два глаза
(и он дважды ткнул большим пальцем в воздухе)... в середине - нос, а под
ним - рот. У всех всегда одно и то же! Вот если бы у тебя оба глаза были
на одной стороне, а рот на лбу, тогда я, _возможно_, тебя бы запомнил.
- Но это было бы так некрасиво! - возразила Алиса.
В ответ Шалтай-Болтай только закрыл глаза и сказал:
- Попробуй - увидишь!
Алиса немножко подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, но он не
открывал глаз и вел себя так, словно ее здесь и не было.
- До свидания, - сказала она снова и, не получив ответа, тихонько пошла
прочь.
Она шла и шептала:
- В _жизни_ не встречала такого препротивнейшего...
Она остановилась и громко повторила это слово - оно было такое длинное,
что произносить его было необычайно приятно.
- В жизни не встречала такого препротивнейшего...
Но ей не суждено было закончить эту фразу: страшный грохот прокатился
по лесу.
В тот же миг по лесу побежала королевская рать - солдаты бежали сначала
по двое и по трое, потом десятками и сотнями и, наконец, огромными
толпами, так что, казалось, весь лес наполнился ими; Алиса испугалась, как
бы ее не затоптали, и, спрятавшись за дерево, смотрела на них.
Никогда в жизни ей не доводилось видеть солдат, которые так плохо бы
держались на ногах: они то и дело спотыкались и падали, а стоило одному из
них упасть, как на него тут же валился еще десяток, так что вскоре по
всему лесу солдаты валялись кучами.
За солдатами появилась королевская конница. У коней все же было по
четыре ноги, но и они порой спотыкались, и, если уж конь спотыкался,
всадник - такое уж, видно, тут было правило - тотчас летел на землю. В
лесу началась кутерьма, и Алиса рада была выбраться на полянку, где она
увидела Белого Короля - он сидел на земле и что-то торопливо писал в
записной книжке.
- Я послал всю королевскую конницу и всю королевскую рать! - воскликнул
Король радостно, завидев Алису. - Ты шла лесом, милая? Ты их, наверное,
видела?
- Да, видела, - сказала Алиса. - Как тут не увидеть. Их там целые
тысячи!
- Точнее, четыре тысячи двести семь человек, - сказал Король, заглянув
в записную книжку. - Я оставил себе только двух коней - они мне нужны для
игры (*52). И двух гонцов я тоже не послал - они в городе. Я жду их с
минуты на минуту. Взгляни-ка на дорогу! Кого ты там видишь?
- Никого, - сказала Алиса.
- _Мне_ бы такое зрение! - заметил Король с завистью. - Увидеть Никого!
Да еще на таком расстоянии! А я против солнца и настоящих-то людей с
трудом различаю!
Но Алиса его не слушала: она не отрываясь смотрела из-под руки на
дорогу.
- Там кто-то идет! - сказала она наконец. - Только очень медленно. И
как-то странно!
(Гонец прыгал то на одной ножке, то на другой, а то извивался ужом,
раскинув руки, как крылья.)
- А-а! - сказал Король. - Это Англосаксонский Гонец со своими
англосаксонскими позами (*53). Он всегда так, когда думает о чем-нибудь
веселом. А зовут его За и Атс (*54).
- "Мою любовь зовут на З", - быстро начала Алиса (*55). - Я его люблю,
потому что он Задумчивый. Я его боюсь, потому что он Задира. Я его
кормлю... Запеканками и Занозами. А живет он...
- Здесь, - сказал Король, и не помышляя об игре: пока Алиса искала
город на 3, он в простоте душевной закончил ее фразу.
- А второго гонца зовут Болванс Чик, - прибавил Король. - У меня их
_два_ - один бежит туда, а другой - оттуда.
- Прошу вас... - начала Алиса.
- Не попрошайничай, - сказал Король строго. - Порядочные люди этого не
делают!
- Я просто хотела сказать: "Прошу вас, объясните мне это, пожалуйста".
Как это: один бежит туда, а другой оттуда? Я не понимаю...
- Но я же тебе говорю: у меня их _два_! - отвечал Король нетерпеливо. -
Один живет, другой - хлеб жует.
В эту минуту к ним подбежал Гонец: он так запыхался, что не мог
произнести ни слова - только махал руками и строил бедному Королю рожи.
- Эта молодая особа любит тебя, потому что ты задумчивый, - сказал
Король, представляя Алису. Он надеялся отвлечь внимание Гонца, но тщетно -
Англосаксонский Гонец не бросил своих штучек, а только бешено завращал
глазами и принялся выкидывать одно коленце чуднее другого.
- Ты меня пугаешь! - сказал Король. - Мне дурно... Дай мне запеканки!
К величайшему восторгу Алисы, Гонец тут же открыл сумку, висевшую у
него через плечо, вынул запеканку и подал Королю, который с жадностью ее
проглотил.
- Еще! - потребовал Король.
- Больше не осталось - одни занозы, - ответил Гонец, заглянув в сумку.
- Давай занозы, - прошептал Король, закатывая глаза.
Занозы Королю явно помогли, и Алиса вздохнула с облегчением.
- Когда тебе дурно, всегда ешь занозы, - сказал Король, усиленно
работая челюстями. - Другого такого средства не сыщешь!
- Правда? - усомнилась Алиса. - Можно ведь брызнуть холодной водой или
дать понюхать нашатырю. Это лучше, чем занозы!
- Знаю, знаю, - отвечал Король. - Но я ведь сказал: "Другого такого
средства не сыщешь!" _Другого_, а не _лучше_!
Алиса не решилась ему возразить.
- Кого ты встретил по дороге? - спросил Король Гонца, протягивая руку
за второй порцией заноз.
- Никого, - отвечал Гонец.
- Слышал, слышал, - сказал Король. - Эта молодая особа тоже его видела.
Он, значит, не так быстро бегает, как ты?
- Я стараюсь, как могу, - отвечал угрюмо Гонец. - Никто меня не
обгонит!
- Конечно, не обгонит, - подтвердил Король. - Иначе он пришел бы сюда
первым! Что ж, ты теперь отдышался, скажи-ка, что слышно в городе?
- Лучше я шепну вам на ухо, - сказал Гонец и, поднеся руки трубкой ко
рту, нагнулся к Королю. Алиса огорчилась - ей тоже хотелось знать, что
происходит в городе. Но Гонец гаркнул Королю прямо в ухо:
- Они опять взялись за свое!
- _Это_, по-твоему, шепот? - вскричал бедный Король, подскочив на месте
и передергивая плечами. - Не смей больше так кричать! А не то живо велю
тебя поджарить на сливочном масле! У меня в голове все гудит, словно там
землетрясение!
- Маленькое такое землетрясеньице, - подумала про себя Алиса. Вслух же
она спросила:
- Кто взялся за свое?
- Как - кто? Единорог и Лев, конечно, - отвечал Король.
- Смертный бой за корону? - спросила Алиса.
- Ну, конечно, - сказал Король. - Смешнее всего то, что они бьются за
_мою_ корону! Побежим, посмотрим?
И они побежали. На бегу Алиса твердила про себя слова старой песенки:
Вел за корону смертный бой со Львом Единорог (*56).
Гонял Единорога Лев вдоль городских дорог,
Кто подавал им черный хлеб, а кто давал пирог,
А после их под барабан прогнали за порог.
- Кто... победит... получит... корону? - спросила Алиса, тяжело дыша.
- Ну, нет! - сказал Король (*57). - Что это тебе в голову пришло?
- Будьте так добры... - проговорила, задыхаясь, Алиса. - Давайте сядем
на минутку... чтоб отдышаться немного.
- Сядем _на_ Минутку? - повторил Король. - И это ты называешь
_добротой_? К тому же Минутку надо сначала поймать. А мне это не под силу!
Она пролетает быстро, как Брандашмыг! За ней не угонишься!
У Алисы от бега перехватило дыхание - она не могла в ответ сказать ни
слова. Молча они побежали дальше, пока не увидели, наконец, огромную
толпу, окружившую Льва и Единорога, которые бились так, что пыль стояла
столбом... Поначалу Алиса никак не могла разобрать, где Лев, а где
Единорог, но, наконец, узнала Единорога по торчащему вперед рогу.
Они протиснулись вперед и стали рядом со вторым Гонцом, Болванс Чиком,
который наблюдал бой, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой -
бутерброд.
- Его только что выпустили из тюрьмы, - шепнул Зай Атс Алисе. - А когда
его взяли, он только что начал пить чай. В тюрьме же их кормили одними
устричными ракушками. Вот почему он так голоден.
И, подойдя к Болванс Чику, он нежно обнял его за плечи.
- Как поживаешь, дитя? - спросил он.
Болванс Чик оглянулся, кивнул и снова принялся жевать.
- Хорошо тебе было в тюрьме, дитя? - спросил Зай Атс.
Болванс Чик снова оглянулся: из глаз его упали две слезы - и опять он
не сказал ни слова.