буквально десятки тысяч, включая те десять раскатов грома (каждый - в
сотню букв), которые, помимо всего прочего, символизируют падение Тима
Финнегана с лестницы. Сам Шалтай-Болтай "упакован" в седьмой из этих
раскатов (Bothallchoractorschumminaroundgansumuminarumdrumstrumtrumin -
chumptadurnpwaultopoofoolooderamaunstumup!).
51. Возможно, не все читатели заметят так же быстро, как Алиса, что все
три слова, объясняющие название "нава", начинаются с одного слога.
52. Кони нужны Королю для игры в шахматы, конечно. На них сядут два
Рыцаря.
53. Здесь Кэрролл подшучивает над увлечением англосаксонской ученостью,
которая была модной в его время. Хэрри Морган Эйрз в своей книге "Алиса
Кэрролла" (Harry Morgan Ayres. Carroll's Alice) воспроизводит некоторые
изображения англосаксов в различных костюмах и позах из англосаксонской
рукописи, хранящейся в Бодлеанской библиотеке в Оксфорде, которыми,
возможно, пользовались Кэрролл и Тенниел. Энгус Уилсон поставил эпиграфом
к своему роману "Англосаксонские позы" этот диалог.
54. Это, конечно, наш старый друг Мартовский Заяц. В главе 5
отмечалось, что второй гонец - это Болванщик, только что вышедший из
тюрьмы, куда он попал в конце предыдущей книги.
55. Это популярная в викторианской Англии игра. Первый из играющих
говорил:
"Мою любовь зовут на А...
Я его люблю, потому что он...
Я его боюсь, потому что он...
Он меня водил в...
Он меня кормил...
И живет он в...", -
подставляя слова, начинающиеся на "А". Второй из играющих повторял те
же фразы, подставляя слова на "Б", и так далее до конца алфавита. Не
нашедшие нужного слова выбывали из игры. Фразы бывали разные; выше
цитировался вариант, приводимый в книге "Английские детские стихи и
песенки" Джеймса Орчарда Хэллиуэла (James Orchard Halliwell. The Nursery
Rhymes of England), которая пользовалась успехом во времена Кэрролла.
[...]
56. Как указывают Иона и Питер Оупи в "Оксфордском словаре детских
стихов", соперничество между Львом и Единорогом насчитывает не одну тысячу
лет. Полагают, что этот стишок появился в начале XVII в., когда в
результате союза между Англией и Шотландией был принят новый британский
герб, на котором шотландский единорог и британский лев поддерживают, как и
поныне, королевский геральдический щит.
57. Если Кэрролл имел в виду соперничество между Гладстоном и Дизраэли,
тогда этот диалог приобретает очевидный смысл. Кэрролл, придерживавшийся в
политике консервативных взглядов и не любивший Гладстона, сочинил две
превосходные анаграммы из его полного имени William Ewart Gladstone: "Wilt
tear down all images", "Wild agitator! Means well!" (см.: "The Diaries of
Lewis Carrolb, vol.II, p.277).
58. Белая Королева идет на поле с8. Ей, собственно, нечего бояться -
Конь ей ничем не угрожает, тогда как она могла бы его взять. Этот глупый
ход весьма для нее характерен.
59. Современники Кэрролла полагают, что Лев и Единорог на рисунке
Тенниела были задуманы как карикатуры на Гладстона и Дизраэли.
Доказательств тому нет, но они и вправду напоминают карикатуры Тенниела из
"Панча", изображающие этих двух политических деятелей, которые часто
выступали друг против друга.
60. То есть "львиную долю" - выражение, взятое из басни Эзопа, в
которой рассказывается о том, как звери делили добычу. Лев потребовал себе
четверть как глава зверей, еще четверть - за свое несравненное мужество и
еще одну четверть - для жены и детей. Что же до последней четверти,
заключил Лев, любой из зверей может поспорить с ним из-за нее.
61. Черный Конь пошел на е7; прекрасный ход в игре, идущей по правилам,
ибо в одно и то же время он объявляет шах Белому Королю и угрожает Белой
Королеве. Если Черный Конь останется на доске, Королеве конец.
62. Белый Конь, выскочив на поле, занятое Черным Конем (это поле
соседствует с Алисой с востока), объявляет по рассеянности шах; на деле он
угрожает шахом разве что собственному Королю. [...]
63. Возможно, Кэрролл в этом эпизоде подразумевает, что оба Коня,
подобно Панчу и Джуди, - всего лишь марионетки, приводимые в движение
рукой невидимого шахматиста. Тенниел в отличие от современных
иллюстраторов текста изобразил Рыцарей с дубинками, которые они держат
так, как полагалось их держать Панчу и Джуди.
64. Исследователи Кэрролла полагают (и не без оснований), что в лице
Белого Рыцаря писатель создал карикатуру на самого себя. У Кэрролла, так
же как у Рыцаря, волосы были взлохмаченные, лицо мягкое и доброе, глаза
голубые и кроткие. Лучше всего, по-видимому, голова его работала тогда,
когда он видел мир перевернутым вверх ногами. Подобно Рыцарю, он любил
всякие хитроумные приспособления и "сделал много замечательных открытий".
Он постоянно думал о "способах" сделать по-новому что-нибудь. Многие из
его изобретений, подобно пудингу из промокашки у Белого Рыцаря, были очень
оригинальны, но непрактичны. (Правда, десятилетиями позже, когда некоторые
из его изобретений были повторены другими, они оказались вовсе не такими
бесполезными.)
Среди изобретений Кэрролла - дорожные шахматы [...]; доска для писания
в темноте (он назвал ее "никтограф"); коробочка для марок с двумя
"живописными сюрпризами" [...] В его дневнике немало подобных записей:
"Мне пришло в голову, что можно придумать игру из букв, которые нужно
передвигать на шахматной доске, пока они не сложатся в слова" (19 декабря
1880 г.).
Или:
"Сочинил новый способ "Плана пропорционального представительства",
намного лучше всех, которые придумывали раньше... Также изобрел правила
для проверки делимости на 17 и 19. Изобретательный день!" (3 июня 1884
г.). "Изобрел заменитель клея для заклеивания конвертов, ...приклеивания
мелких предметов к книжкам и пр. - а именно, бумагу, смазанную клеем с
обеих сторон" (18 июля 1896 г.). "Изобрел упрощенный метод денежных
переводов: отправитель заполняет два бланка перевода, один из них подает
для пересылки на почту - в нем содержится номер-код, который должен
назвать получатель для того, чтобы получить деньги. Думаю послать
правительству это предложение вместе с предложением двойного тарифа на
письма, посылаемые в воскресенье" (16 ноября 1880 г.).
В своей квартире Кэрролл держал для развлечения детей всевозможные
игрушки: музыкальные шкатулки, кукол, заводных животных (медведя и летучую
мышь, которая облетала комнату), различные настольные игры, "американский
органчик", который играл, если через него прокручивали перфорированную
бумажную ленту. Когда Кэрролл ехал куда-то, сообщает нам Стюарт Коллингвуд
в его биографии, "каждый предмет был аккуратно завернут в бумагу, так что
в его чемоданах было столько же бумаги, сколько других полезных вещей".
Стоит также отметить, что из всех, кого встретила Алиса в двух своих
странствиях, один лишь Белый Рыцарь проявил к ней искреннюю симпатию и
предложил ей помощь. Чуть ли не единственный он говорит с ней учтиво и
почтительно; и, как мы узнаем из текста, Алиса помнит его лучше всех, кого
она встретила в Зазеркалье. Его печаль при расставании отражает, возможно,
печаль Кэрролла при расставании с выросшей (прошедшей в Королевы) Алисой.
Во всяком случае, в этом эпизоде мы слышим яснее всего ту "грусть",
которая, как пишет Кэрролл во вступительном стихотворении, "витает в
сказке".
65. В двузначной логике это могло бы послужить примером к закону
исключенного третьего: утверждение верно либо нет, третье исключается. В
нескольких старых песенках-нонсенсах используется этот закон.
Жила-была старушка,
Вязала кружева,
И, если не скончалась -
Она еще жива.
И ходит за грибами,
И вишню продает.
Живет одна старушка
И никому не лжет.
66. Для человека, искушенного в логике и семантике, все это вполне
понятно. Песня эта _есть_ "Сидящий на стене"; она _называется_ "С горем
пополам"; _имя_ песни - "Древний старичок"; имя это _называется_ "Пуговки
для сюртуков". Кэрролл здесь различает предметы, имена предметов и имена
имен предметов. "Пуговки для сюртуков", имя имени, принадлежит к той
области, которую в современной логике именуют "метаязыком". Приняв
соглашение о иерархии метаязыков, логикам удается избежать определенных
парадоксов, которые мучили их со времен древних греков. См. интересную
запись замечаний Белого Рыцаря символическими обозначениями, сделанную
Эрнстом Нагелем (Earnest Nagel "Symbolic Notation. Haddocks' Eves and the
Dog-Walking Ordinance". J.R.Newman (ed.) The World of Mathematics, N.Y.,
v.III, 1956).
Менее специальный, но, однако, не менее обоснованный и увлекательный
анализ этого отрывка дает Роджер Холмс (Roger W.Holmes. The Philosopher's
Alice in Wonderland. Antibch Review, Summer 1959).
Профессор Холмс, заведующий кафедрой философии в Маунт Холиоук Колледж,
полагает, что Кэрролл посмеялся над нами, когда заставил своего Белого
Рыцаря заявить, что песня эта _есть_ "Сидящий на стене". Разумеется, это
не может быть сама песня, но лишь еще одно имя. "Чтобы быть
последовательным, - заключает Холмс, - Белый Рыцарь, сказав, что песня эта
_есть_... должен был бы запеть саму песню. Впрочем, последовательный или
нет, Белый Рыцарь это драгоценнейший подарок, который Льюис Кэрролл
преподнес логикам".
67. В песне Белого Рыцаря наблюдается некая иерархия, подобная
зеркальному отражению зеркального отражения предмета. Белый Рыцарь,
которого не могла забыть Алиса, тоже не может забыть другого чудака,
который, возможно, также был карикатурой на Кэрролла, напоминая его
некоторыми чертами; не исключено, что так Кэрролл видел самого себя:
одиноким, никем не любимым стариком.
Песня Белого Рыцаря в первом кратком варианте была опубликована
Кэрроллом анонимно в 1856 г. в журнале "Трейп" ("The Train"). [...] В ней
высмеивается содержание стихотворения Уордсворта "Решимость и
независимость".
...И вот - была ли это благодать,
Пославшая мне знак и наставленье -
Но тут, когда, не в силах совладать
С печалью, прерывая размышленья,
Я поднял взгляд: в немом оцепененье
Стоял старик, согнувшись над водой.
И был древнее он, чем может быть живой.
Так на вершине голой, может быть,
Огромный камень привлечет вниманье -
И смотрим мы и пробуем решить.
Как он попал туда: его молчанье
Нам кажется исполненным сознанья,
Одушевленным: он, как зверь морской,
Что выполз на песок, расставшись с глубиной.
Таким был тот - ни мертвый, ни живой,
В полудремоте старости глубокой,
Согбенный гак, что ноги с головой
Почти сошлись, придя к черте далекой
Земного странствия - или жестокий
Груз бедствия, недуга, нищеты
Лег на спину его и исказил черты.
Он опирался. Посохом ему
Был крепкий сук с ободранной корою.
Прислушиваться к шагу моему
Над этой заболоченной водою
Не думал он, недвижен, как порою
Бывает облако под ветерком,
И если двинется - то вдруг и целиком.
Но вот он молча посох опустил
И дно пошевелил. И с напряженьем
Он вглядывался в возмущенный ил,
Как будто поглощенный трудным чтеньем.
И я по праву путника, с почтеньем,
Беседу начал, и ему сказал:
- Какой погожий день нам нынче бог послал.
Он отвечал. Сердечности живой
Его ответа кротости глубинной
Я поразился. И спросил его:
- Что привело вас в этот край пустынный?
Как сил достало для дороги длинной?
И в глубине его запавших глаз
Какой-то быстрый свет и вспыхнул и погас.
Он начал слабым голосом, едва,
Но выверенно, медленно ступали
В живом порядке важные слова -
Так в простолюдье говорят едва ли.
Вы б царственною эту речь назвали.
В Шотландии она еще звучит,
Где божий и людской закон не позабыт.
Он рассказал, что он пришел сюда
Ловить пиявок. Бедность научила
Такому делу - полное труда,
Опасное - не всякому под силу,
Что сотни миль по топям исходил он,
Ночуя там, где бог ему пошлет.
Но это честный труд и этим он живет.
Старик еще стоял и объяснял.
Но слабым шумом, глохнущим потоком
Казалась речь - я слов не различал.
И он, в своем величье одиноком, -
Не снится ли он мне во сне глубоком?
Иль вестник он и послан, может быть,
Чтоб силы мне подать и веру укрепить.
Я вспомнил мысль мою о том, что страх
Убийственен, надежда неуместна,
О суете и о земных скорбях,
О гениях в их гибели безвестной.
И вновь я начал, чтобы речью честной
Конец моим сомненьям положить:
- Так это хлеб для вас? И этим можно жить?
Он, улыбаясь, повторил: - Брожу
От лужи к луже, от болот к болотам,
Ищу пиявок, под ноги гляжу
В прибрежный ил. Но вот еще забота:
Когда-то, - молвил, - было их без счета.
Теперь не так, ловить уже трудней.
И все же хватит мне по старости моей.
Пока он говорил - казались мне
И речь его и взгляд в краю пустынном
Какими-то нездешними. В уме
Я видел: как он молча по трясинам
Идет, идет в смирении старинном...
Забылся я. И в этот миг как раз
Он кончил, помолчал и повторил рассказ.
И многое еще он рассказал
Все так же твердо, с точностью прекрасной,
Державно. И когда он замолчал,
Я улыбнулся: кто бы угадал
В глубоком старце этот разум ясный?
- Господь! - сказал я. - Будь же мне в оплот!
Пусть нищий твой старик в душе моей живет.
68. В печальных строках песни Белого Рыцаря пародируются строки
Уордсворта "Я все сказал вам, все, что мог" и "Я все вам в помощь отдал"
из менее известного стихотворения "Шипы". В них также звучит строка из
стихотворения Томаса Мура "Мое сердце и лютня" ("Я все вам отдал, все, что
мог"), которое было положено на музыку английским композитором Генри Раули
Бишопом. Песня Белого Рыцаря воспроизводит метрику и рифмы Мура. "Белый
Рыцарь, - писал Кэрролл в одном из писем, - задуман был таким, чтобы он
мог быть и тем лицом, от имени которого написано стихотворение". На мысль
о том, что это сам Кэрролл, наводят слова об умножении на десять в первом
варианте этой песни. Вполне возможно, что Кэрролл думал о любовном
стихотворении Мура как о той песне, которую он в качестве Белого Рыцаря
хотел бы, но не смел предложить Алисе. Ниже следует полный текст
стихотворения Мура.
Я все вам отдал, все, что мог,
И беден дар мой был -
Лишь лютню я на ваш порог
Да сердце положил.
Лишь лютню - на ее ладах
Сама Любовь живет,
До сердце - любящее так,
Как лютня не споет.
Пускай и песня, и любовь
Беды не отвратят -
Края печальных облаков
Они позолотят.
И если шум земных обид
Созвучья возмутил -
Любовь по струнам пробежит,
И мир, как прежде, мил.
69. Бертран Рассел в своей "Азбуке относительности" (гл. 3) цитирует
эти четыре строки в связи с гипотезой Лоренца - Фицджеральда, одной из
ранних попыток объяснить неудачу опыта Майкельсона - Морли, который должен
был обнаружить влияние движения Земли на скорость распространения света.
Согласно этой гипотезе, предметы претерпевают сокращения в направлении
движения, но, поскольку все измерительные эталоны претерпевают аналогичные
сокращения, они тем самым, подобно экрану Белого Рыцаря, мешают нам
обнаружить изменение длины предметов. Те же строки цитируются Артуром
Стэнли Эддингтоном в главе 2 его "Природы физического мира", но трактуются
уже в более широком метафорическом смысле: природа всегда стремится скрыть
от нас важнейшие факты своей структуры.
70. Белый Рыцарь вернулся на поле f5, которое он занимал перед
столкновением с Черным Рыцарем.
71. Алиса перепрыгнула через последний ручеек и заняла клетку d8. Для
читателей, не знакомых с шахматами, следует заметить, что, когда пешка
достигает последней горизонтали шахматной доски, она может по желанию
игрока превратиться в любую фигуру. Обычно выбирают королеву, самую
сильную из фигур.
72. Черная Королева только что встала на поле Короля, так что две
Королевы находятся теперь по обе стороны от Алисы. Белый Король при этом
оказался под "шахом", но ни одна из сторон не обращает на это ни малейшего
внимания.
73. Не сразу замечаешь, что Черная Королева употребляет прилагательные
"богатый" и "умный" как антонимы (типа "теплый" - "холодный").
74. Алиса вспоминает песню Шалтая-Болтая (гл. 6), в которой он,
вооружившись штопором и ватерпасом, намеревался наказать рыбок за то, что
они ему не повиновались.
75. Кэрролл пародирует здесь известную колыбельную:
Баюшки, на ели мальчик засыпает,
А подует ветер - люльку раскачает,
Ветка обломилась, полетела колыбель -
Падает и люлька, и дитя, и ель.
76. Это стихотворение пародирует песню Вальтера Скотта "Красавчик
Данди" из его пьесы "Проклятие рода Деворгойл". [...] [Вот как звучит
припев песни у Вальтера Скотта:]
Так наполни стаканы и чаши налей,
И людей созывай, и седлай лошадей,
И ворота открой, и с дороги сойди:
Это скачут шотландцы за славным Данди.
77. Ответ на это стихотворение-загадку: устрица. "Справочник по Льюису
Кэрроллу" (с. 95) отмечает, что в английском журнале "Фан" ("Fun") 30
октября 1878 г. на с.175 был напечатан стихотворный ответ на загадку Белой
Королевы (четыре строфы, выдержанные в том же размере). Стихотворение
неизвестного автора было предварительно послано Кэрроллу, который его
отредактировал. Приведем последнюю строку отгадки (цит. по "Справочнику"):
Если острым ножом
Мы раскроем кастрюльку-загадку -
Из-под крышки мы УСТРИЦ возьмем,
А под крышку положим отгадку.
78. Белая Королева уходит от Алисы на поле а6. С точки зрения обычной
шахматной партии ход этот противоречит правилам, ибо он не избавляет
Белого Короля от шаха.
79. Алиса берет Черную Королеву, объявляя законный шах и мат Черному
Королю, который проспал всю партию, ни разу не сдвинувшись с места. Победа
Алисы придает всей сказке легкий дидактический оттенок, ибо белые фигуры
известны своей добротой и кротостью в отличие от черных, которые славятся
мстительностью. На этом сновидение кончается; однако вопрос о том, чей же
это был сон, Алисы или Черного Короля, так и остается открытым.
80. В этом заключительном стихотворении, одном из лучших поэтических
произведений Кэрролла, он вспоминает лодочную прогулка с тремя девочками
Лидделл, когда он впервые рассказал "Алису в Стране чудес". В нем далеким
отзвуком звучат темы зимы и смерти из стихотворного вступления к
"Зазеркалью". Это песня Белого Рыцаря, вспоминающего Алису до того, как
она отвернулась и побежала вниз по холму, глядя вперед ясными глазами,
чтобы перепрыгнуть через последний ручей и стать взрослой женщиной.
Стихотворение написано в форме акростиха: из первых букв каждой строки
складывается имя - Алиса Плэзнс Лидделл.
сотню букв), которые, помимо всего прочего, символизируют падение Тима
Финнегана с лестницы. Сам Шалтай-Болтай "упакован" в седьмой из этих
раскатов (Bothallchoractorschumminaroundgansumuminarumdrumstrumtrumin -
chumptadurnpwaultopoofoolooderamaunstumup!).
51. Возможно, не все читатели заметят так же быстро, как Алиса, что все
три слова, объясняющие название "нава", начинаются с одного слога.
52. Кони нужны Королю для игры в шахматы, конечно. На них сядут два
Рыцаря.
53. Здесь Кэрролл подшучивает над увлечением англосаксонской ученостью,
которая была модной в его время. Хэрри Морган Эйрз в своей книге "Алиса
Кэрролла" (Harry Morgan Ayres. Carroll's Alice) воспроизводит некоторые
изображения англосаксов в различных костюмах и позах из англосаксонской
рукописи, хранящейся в Бодлеанской библиотеке в Оксфорде, которыми,
возможно, пользовались Кэрролл и Тенниел. Энгус Уилсон поставил эпиграфом
к своему роману "Англосаксонские позы" этот диалог.
54. Это, конечно, наш старый друг Мартовский Заяц. В главе 5
отмечалось, что второй гонец - это Болванщик, только что вышедший из
тюрьмы, куда он попал в конце предыдущей книги.
55. Это популярная в викторианской Англии игра. Первый из играющих
говорил:
"Мою любовь зовут на А...
Я его люблю, потому что он...
Я его боюсь, потому что он...
Он меня водил в...
Он меня кормил...
И живет он в...", -
подставляя слова, начинающиеся на "А". Второй из играющих повторял те
же фразы, подставляя слова на "Б", и так далее до конца алфавита. Не
нашедшие нужного слова выбывали из игры. Фразы бывали разные; выше
цитировался вариант, приводимый в книге "Английские детские стихи и
песенки" Джеймса Орчарда Хэллиуэла (James Orchard Halliwell. The Nursery
Rhymes of England), которая пользовалась успехом во времена Кэрролла.
[...]
56. Как указывают Иона и Питер Оупи в "Оксфордском словаре детских
стихов", соперничество между Львом и Единорогом насчитывает не одну тысячу
лет. Полагают, что этот стишок появился в начале XVII в., когда в
результате союза между Англией и Шотландией был принят новый британский
герб, на котором шотландский единорог и британский лев поддерживают, как и
поныне, королевский геральдический щит.
57. Если Кэрролл имел в виду соперничество между Гладстоном и Дизраэли,
тогда этот диалог приобретает очевидный смысл. Кэрролл, придерживавшийся в
политике консервативных взглядов и не любивший Гладстона, сочинил две
превосходные анаграммы из его полного имени William Ewart Gladstone: "Wilt
tear down all images", "Wild agitator! Means well!" (см.: "The Diaries of
Lewis Carrolb, vol.II, p.277).
58. Белая Королева идет на поле с8. Ей, собственно, нечего бояться -
Конь ей ничем не угрожает, тогда как она могла бы его взять. Этот глупый
ход весьма для нее характерен.
59. Современники Кэрролла полагают, что Лев и Единорог на рисунке
Тенниела были задуманы как карикатуры на Гладстона и Дизраэли.
Доказательств тому нет, но они и вправду напоминают карикатуры Тенниела из
"Панча", изображающие этих двух политических деятелей, которые часто
выступали друг против друга.
60. То есть "львиную долю" - выражение, взятое из басни Эзопа, в
которой рассказывается о том, как звери делили добычу. Лев потребовал себе
четверть как глава зверей, еще четверть - за свое несравненное мужество и
еще одну четверть - для жены и детей. Что же до последней четверти,
заключил Лев, любой из зверей может поспорить с ним из-за нее.
61. Черный Конь пошел на е7; прекрасный ход в игре, идущей по правилам,
ибо в одно и то же время он объявляет шах Белому Королю и угрожает Белой
Королеве. Если Черный Конь останется на доске, Королеве конец.
62. Белый Конь, выскочив на поле, занятое Черным Конем (это поле
соседствует с Алисой с востока), объявляет по рассеянности шах; на деле он
угрожает шахом разве что собственному Королю. [...]
63. Возможно, Кэрролл в этом эпизоде подразумевает, что оба Коня,
подобно Панчу и Джуди, - всего лишь марионетки, приводимые в движение
рукой невидимого шахматиста. Тенниел в отличие от современных
иллюстраторов текста изобразил Рыцарей с дубинками, которые они держат
так, как полагалось их держать Панчу и Джуди.
64. Исследователи Кэрролла полагают (и не без оснований), что в лице
Белого Рыцаря писатель создал карикатуру на самого себя. У Кэрролла, так
же как у Рыцаря, волосы были взлохмаченные, лицо мягкое и доброе, глаза
голубые и кроткие. Лучше всего, по-видимому, голова его работала тогда,
когда он видел мир перевернутым вверх ногами. Подобно Рыцарю, он любил
всякие хитроумные приспособления и "сделал много замечательных открытий".
Он постоянно думал о "способах" сделать по-новому что-нибудь. Многие из
его изобретений, подобно пудингу из промокашки у Белого Рыцаря, были очень
оригинальны, но непрактичны. (Правда, десятилетиями позже, когда некоторые
из его изобретений были повторены другими, они оказались вовсе не такими
бесполезными.)
Среди изобретений Кэрролла - дорожные шахматы [...]; доска для писания
в темноте (он назвал ее "никтограф"); коробочка для марок с двумя
"живописными сюрпризами" [...] В его дневнике немало подобных записей:
"Мне пришло в голову, что можно придумать игру из букв, которые нужно
передвигать на шахматной доске, пока они не сложатся в слова" (19 декабря
1880 г.).
Или:
"Сочинил новый способ "Плана пропорционального представительства",
намного лучше всех, которые придумывали раньше... Также изобрел правила
для проверки делимости на 17 и 19. Изобретательный день!" (3 июня 1884
г.). "Изобрел заменитель клея для заклеивания конвертов, ...приклеивания
мелких предметов к книжкам и пр. - а именно, бумагу, смазанную клеем с
обеих сторон" (18 июля 1896 г.). "Изобрел упрощенный метод денежных
переводов: отправитель заполняет два бланка перевода, один из них подает
для пересылки на почту - в нем содержится номер-код, который должен
назвать получатель для того, чтобы получить деньги. Думаю послать
правительству это предложение вместе с предложением двойного тарифа на
письма, посылаемые в воскресенье" (16 ноября 1880 г.).
В своей квартире Кэрролл держал для развлечения детей всевозможные
игрушки: музыкальные шкатулки, кукол, заводных животных (медведя и летучую
мышь, которая облетала комнату), различные настольные игры, "американский
органчик", который играл, если через него прокручивали перфорированную
бумажную ленту. Когда Кэрролл ехал куда-то, сообщает нам Стюарт Коллингвуд
в его биографии, "каждый предмет был аккуратно завернут в бумагу, так что
в его чемоданах было столько же бумаги, сколько других полезных вещей".
Стоит также отметить, что из всех, кого встретила Алиса в двух своих
странствиях, один лишь Белый Рыцарь проявил к ней искреннюю симпатию и
предложил ей помощь. Чуть ли не единственный он говорит с ней учтиво и
почтительно; и, как мы узнаем из текста, Алиса помнит его лучше всех, кого
она встретила в Зазеркалье. Его печаль при расставании отражает, возможно,
печаль Кэрролла при расставании с выросшей (прошедшей в Королевы) Алисой.
Во всяком случае, в этом эпизоде мы слышим яснее всего ту "грусть",
которая, как пишет Кэрролл во вступительном стихотворении, "витает в
сказке".
65. В двузначной логике это могло бы послужить примером к закону
исключенного третьего: утверждение верно либо нет, третье исключается. В
нескольких старых песенках-нонсенсах используется этот закон.
Жила-была старушка,
Вязала кружева,
И, если не скончалась -
Она еще жива.
И ходит за грибами,
И вишню продает.
Живет одна старушка
И никому не лжет.
66. Для человека, искушенного в логике и семантике, все это вполне
понятно. Песня эта _есть_ "Сидящий на стене"; она _называется_ "С горем
пополам"; _имя_ песни - "Древний старичок"; имя это _называется_ "Пуговки
для сюртуков". Кэрролл здесь различает предметы, имена предметов и имена
имен предметов. "Пуговки для сюртуков", имя имени, принадлежит к той
области, которую в современной логике именуют "метаязыком". Приняв
соглашение о иерархии метаязыков, логикам удается избежать определенных
парадоксов, которые мучили их со времен древних греков. См. интересную
запись замечаний Белого Рыцаря символическими обозначениями, сделанную
Эрнстом Нагелем (Earnest Nagel "Symbolic Notation. Haddocks' Eves and the
Dog-Walking Ordinance". J.R.Newman (ed.) The World of Mathematics, N.Y.,
v.III, 1956).
Менее специальный, но, однако, не менее обоснованный и увлекательный
анализ этого отрывка дает Роджер Холмс (Roger W.Holmes. The Philosopher's
Alice in Wonderland. Antibch Review, Summer 1959).
Профессор Холмс, заведующий кафедрой философии в Маунт Холиоук Колледж,
полагает, что Кэрролл посмеялся над нами, когда заставил своего Белого
Рыцаря заявить, что песня эта _есть_ "Сидящий на стене". Разумеется, это
не может быть сама песня, но лишь еще одно имя. "Чтобы быть
последовательным, - заключает Холмс, - Белый Рыцарь, сказав, что песня эта
_есть_... должен был бы запеть саму песню. Впрочем, последовательный или
нет, Белый Рыцарь это драгоценнейший подарок, который Льюис Кэрролл
преподнес логикам".
67. В песне Белого Рыцаря наблюдается некая иерархия, подобная
зеркальному отражению зеркального отражения предмета. Белый Рыцарь,
которого не могла забыть Алиса, тоже не может забыть другого чудака,
который, возможно, также был карикатурой на Кэрролла, напоминая его
некоторыми чертами; не исключено, что так Кэрролл видел самого себя:
одиноким, никем не любимым стариком.
Песня Белого Рыцаря в первом кратком варианте была опубликована
Кэрроллом анонимно в 1856 г. в журнале "Трейп" ("The Train"). [...] В ней
высмеивается содержание стихотворения Уордсворта "Решимость и
независимость".
...И вот - была ли это благодать,
Пославшая мне знак и наставленье -
Но тут, когда, не в силах совладать
С печалью, прерывая размышленья,
Я поднял взгляд: в немом оцепененье
Стоял старик, согнувшись над водой.
И был древнее он, чем может быть живой.
Так на вершине голой, может быть,
Огромный камень привлечет вниманье -
И смотрим мы и пробуем решить.
Как он попал туда: его молчанье
Нам кажется исполненным сознанья,
Одушевленным: он, как зверь морской,
Что выполз на песок, расставшись с глубиной.
Таким был тот - ни мертвый, ни живой,
В полудремоте старости глубокой,
Согбенный гак, что ноги с головой
Почти сошлись, придя к черте далекой
Земного странствия - или жестокий
Груз бедствия, недуга, нищеты
Лег на спину его и исказил черты.
Он опирался. Посохом ему
Был крепкий сук с ободранной корою.
Прислушиваться к шагу моему
Над этой заболоченной водою
Не думал он, недвижен, как порою
Бывает облако под ветерком,
И если двинется - то вдруг и целиком.
Но вот он молча посох опустил
И дно пошевелил. И с напряженьем
Он вглядывался в возмущенный ил,
Как будто поглощенный трудным чтеньем.
И я по праву путника, с почтеньем,
Беседу начал, и ему сказал:
- Какой погожий день нам нынче бог послал.
Он отвечал. Сердечности живой
Его ответа кротости глубинной
Я поразился. И спросил его:
- Что привело вас в этот край пустынный?
Как сил достало для дороги длинной?
И в глубине его запавших глаз
Какой-то быстрый свет и вспыхнул и погас.
Он начал слабым голосом, едва,
Но выверенно, медленно ступали
В живом порядке важные слова -
Так в простолюдье говорят едва ли.
Вы б царственною эту речь назвали.
В Шотландии она еще звучит,
Где божий и людской закон не позабыт.
Он рассказал, что он пришел сюда
Ловить пиявок. Бедность научила
Такому делу - полное труда,
Опасное - не всякому под силу,
Что сотни миль по топям исходил он,
Ночуя там, где бог ему пошлет.
Но это честный труд и этим он живет.
Старик еще стоял и объяснял.
Но слабым шумом, глохнущим потоком
Казалась речь - я слов не различал.
И он, в своем величье одиноком, -
Не снится ли он мне во сне глубоком?
Иль вестник он и послан, может быть,
Чтоб силы мне подать и веру укрепить.
Я вспомнил мысль мою о том, что страх
Убийственен, надежда неуместна,
О суете и о земных скорбях,
О гениях в их гибели безвестной.
И вновь я начал, чтобы речью честной
Конец моим сомненьям положить:
- Так это хлеб для вас? И этим можно жить?
Он, улыбаясь, повторил: - Брожу
От лужи к луже, от болот к болотам,
Ищу пиявок, под ноги гляжу
В прибрежный ил. Но вот еще забота:
Когда-то, - молвил, - было их без счета.
Теперь не так, ловить уже трудней.
И все же хватит мне по старости моей.
Пока он говорил - казались мне
И речь его и взгляд в краю пустынном
Какими-то нездешними. В уме
Я видел: как он молча по трясинам
Идет, идет в смирении старинном...
Забылся я. И в этот миг как раз
Он кончил, помолчал и повторил рассказ.
И многое еще он рассказал
Все так же твердо, с точностью прекрасной,
Державно. И когда он замолчал,
Я улыбнулся: кто бы угадал
В глубоком старце этот разум ясный?
- Господь! - сказал я. - Будь же мне в оплот!
Пусть нищий твой старик в душе моей живет.
68. В печальных строках песни Белого Рыцаря пародируются строки
Уордсворта "Я все сказал вам, все, что мог" и "Я все вам в помощь отдал"
из менее известного стихотворения "Шипы". В них также звучит строка из
стихотворения Томаса Мура "Мое сердце и лютня" ("Я все вам отдал, все, что
мог"), которое было положено на музыку английским композитором Генри Раули
Бишопом. Песня Белого Рыцаря воспроизводит метрику и рифмы Мура. "Белый
Рыцарь, - писал Кэрролл в одном из писем, - задуман был таким, чтобы он
мог быть и тем лицом, от имени которого написано стихотворение". На мысль
о том, что это сам Кэрролл, наводят слова об умножении на десять в первом
варианте этой песни. Вполне возможно, что Кэрролл думал о любовном
стихотворении Мура как о той песне, которую он в качестве Белого Рыцаря
хотел бы, но не смел предложить Алисе. Ниже следует полный текст
стихотворения Мура.
Я все вам отдал, все, что мог,
И беден дар мой был -
Лишь лютню я на ваш порог
Да сердце положил.
Лишь лютню - на ее ладах
Сама Любовь живет,
До сердце - любящее так,
Как лютня не споет.
Пускай и песня, и любовь
Беды не отвратят -
Края печальных облаков
Они позолотят.
И если шум земных обид
Созвучья возмутил -
Любовь по струнам пробежит,
И мир, как прежде, мил.
69. Бертран Рассел в своей "Азбуке относительности" (гл. 3) цитирует
эти четыре строки в связи с гипотезой Лоренца - Фицджеральда, одной из
ранних попыток объяснить неудачу опыта Майкельсона - Морли, который должен
был обнаружить влияние движения Земли на скорость распространения света.
Согласно этой гипотезе, предметы претерпевают сокращения в направлении
движения, но, поскольку все измерительные эталоны претерпевают аналогичные
сокращения, они тем самым, подобно экрану Белого Рыцаря, мешают нам
обнаружить изменение длины предметов. Те же строки цитируются Артуром
Стэнли Эддингтоном в главе 2 его "Природы физического мира", но трактуются
уже в более широком метафорическом смысле: природа всегда стремится скрыть
от нас важнейшие факты своей структуры.
70. Белый Рыцарь вернулся на поле f5, которое он занимал перед
столкновением с Черным Рыцарем.
71. Алиса перепрыгнула через последний ручеек и заняла клетку d8. Для
читателей, не знакомых с шахматами, следует заметить, что, когда пешка
достигает последней горизонтали шахматной доски, она может по желанию
игрока превратиться в любую фигуру. Обычно выбирают королеву, самую
сильную из фигур.
72. Черная Королева только что встала на поле Короля, так что две
Королевы находятся теперь по обе стороны от Алисы. Белый Король при этом
оказался под "шахом", но ни одна из сторон не обращает на это ни малейшего
внимания.
73. Не сразу замечаешь, что Черная Королева употребляет прилагательные
"богатый" и "умный" как антонимы (типа "теплый" - "холодный").
74. Алиса вспоминает песню Шалтая-Болтая (гл. 6), в которой он,
вооружившись штопором и ватерпасом, намеревался наказать рыбок за то, что
они ему не повиновались.
75. Кэрролл пародирует здесь известную колыбельную:
Баюшки, на ели мальчик засыпает,
А подует ветер - люльку раскачает,
Ветка обломилась, полетела колыбель -
Падает и люлька, и дитя, и ель.
76. Это стихотворение пародирует песню Вальтера Скотта "Красавчик
Данди" из его пьесы "Проклятие рода Деворгойл". [...] [Вот как звучит
припев песни у Вальтера Скотта:]
Так наполни стаканы и чаши налей,
И людей созывай, и седлай лошадей,
И ворота открой, и с дороги сойди:
Это скачут шотландцы за славным Данди.
77. Ответ на это стихотворение-загадку: устрица. "Справочник по Льюису
Кэрроллу" (с. 95) отмечает, что в английском журнале "Фан" ("Fun") 30
октября 1878 г. на с.175 был напечатан стихотворный ответ на загадку Белой
Королевы (четыре строфы, выдержанные в том же размере). Стихотворение
неизвестного автора было предварительно послано Кэрроллу, который его
отредактировал. Приведем последнюю строку отгадки (цит. по "Справочнику"):
Если острым ножом
Мы раскроем кастрюльку-загадку -
Из-под крышки мы УСТРИЦ возьмем,
А под крышку положим отгадку.
78. Белая Королева уходит от Алисы на поле а6. С точки зрения обычной
шахматной партии ход этот противоречит правилам, ибо он не избавляет
Белого Короля от шаха.
79. Алиса берет Черную Королеву, объявляя законный шах и мат Черному
Королю, который проспал всю партию, ни разу не сдвинувшись с места. Победа
Алисы придает всей сказке легкий дидактический оттенок, ибо белые фигуры
известны своей добротой и кротостью в отличие от черных, которые славятся
мстительностью. На этом сновидение кончается; однако вопрос о том, чей же
это был сон, Алисы или Черного Короля, так и остается открытым.
80. В этом заключительном стихотворении, одном из лучших поэтических
произведений Кэрролла, он вспоминает лодочную прогулка с тремя девочками
Лидделл, когда он впервые рассказал "Алису в Стране чудес". В нем далеким
отзвуком звучат темы зимы и смерти из стихотворного вступления к
"Зазеркалью". Это песня Белого Рыцаря, вспоминающего Алису до того, как
она отвернулась и побежала вниз по холму, глядя вперед ясными глазами,
чтобы перепрыгнуть через последний ручей и стать взрослой женщиной.
Стихотворение написано в форме акростиха: из первых букв каждой строки
складывается имя - Алиса Плэзнс Лидделл.