Страница:
маргаритки закрылись, а грачи полетели устраиваться на ночлег. Они поужинали
тем, что принесли с собой, и Трам раскурил трубку (Никабрик не курил).
- Если бы мы смогли еще пробудить деревья и родники, то мы сегодня
славно бы потрудились, - сказал барсук.
- А это можно сделать? - спросил Каспиан.
- Нет, - ответил Боровик, - над ними у нас власти нет. С тех пор как
люди пришли в эту страну и стали валить деревья и осквернять ручьи, дриады и
наяды впали в глубокий сон. Кто знает, смогут ли они пробудиться снова? Это
огромная потеря для нас. Тельмаринцы ужасно боятся леса, и если деревья в
гневе двинутся на них, они от страха сойдут с ума и уберутся из Нарнии так
быстро, как только смогут.
- Что за воображение у этих зверей! - сказал Трам, который не верил во
все это. - Зачем ограничиваться деревьями и источниками? Не лучше ли, если и
камни сами начнут бросаться в старого Мираза?
Барсук только хмыкнул в ответ, и наступило такое долгое молчание, что
Каспиан уже почти заснул, когда ему показалось, что из глубины леса
доносятся слабые звуки музыки. Он решил, что это ему снится и перевернулся
на другой бок; но как только ухо его коснулось земли, он услышал слабый
топот или бой барабана. Он поднял голову. Шум стал слабее, но музыка
слышалась ясней. Похоже было, что играют на флейтах. Каспиан увидел, что
Боровик сидит, уставившись в лес. Поляну заливала яркая луна; он проспал
дольше чем думал. Музыка все приближалась, но мотив был еще неясным, и
громче становился топот множества легких ног, и вот наконец из леса на
лунный свет вышли, танцуя, те, о ком Каспиан думал всю свою жизнь. Они были
чуть выше гномов, но более грациозные и хрупкие. На курчавых головах
виднелись маленькие рожки, верхняя часть тела была обнажена и блестела в
бледном свете, ноги были как у коз.
- Фавны! - вскакивая на ноги закричал Каспиан, и в этот момент они
окружили его. Им не пришлось долго объяснять ситуацию, и они сразу же
приняли Каспиана. И раньше чем он понял, что делает, он закружился с ними в
танце. Трам, хоть и двигался не так легко и плавно, тоже танцевал, и даже
Боровик неуклюже прыгал вместе со всеми. Только Никабрик наблюдал молча, не
сдвинувшись с места. Фавны прыгали вокруг Каспиана, играя на свирелях. Их
странные лица, казавшиеся одновременно и печальными и веселыми, приближались
к его лицу; их было много - Ментиус и Обентиус, Думнус, Волнус, Волтинус,
Гирбиус, Нименус, Насунс и Осунс. Тараторка привела всех.
Когда Каспиан проснулся на следующее утро, он с трудом поверил, что это
был не сон; но трава была покрыта маленькими отпечатками раздвоенных
копытцев.
Конечно, место, где они встретили фавнов, и было Танцевальной поляной,
и они остались там до ночи Великого Совета. Спать под звездами, не пить
ничего кроме родниковой воды, есть только орехи и дикие плоды - все это было
странно Каспиану, привыкшему к постели с шелковыми простынями в затянутой
гобеленами дворцовой спальне, еде, лежащей на золотых и серебряных блюдах, и
слугам, ждущим его приказаний. Но никогда еще ему не было так хорошо.
Никогда сон так не освежал его, еда не была такой вкусной: тело его
закалилось, а на лице появилось королевское выражение.
Когда пришла великая ночь, его странные подданные начали тайком
пробираться на поляну - поодиночке. вдвоем, втроем, целыми компаниями. Луна
ярко светила, и сердце его переполнилось радостью, когда он увидел, сколько
их и услышал их приветствия. Все, с кем он познакомился, были здесь -
медведи Толстяки, Рыжие и Черные гномы, кроты и барсуки, зайцы и ежи, и
другие, которых он еще не видел - пять сатиров, рыжих как лисицы, целый
отряд говорящих мышей, вооруженных до зубов и вышагивающих под пронзительные
звуки трубы, несколько сов, старый Ворон с Вороньей скалы. Последним вместе
с кентаврами (у Каспиана даже дух перехватило) пришел небольшой, но самый
настоящий великан Смерчин с холма Мертвого человека. Он принес на спине
целую корзину гномов, которых укачало как от морской болезни.
Медведи Толстяки хотели, чтобы сначала был пир, а после, желательно
завтра, совет. Рипичип и его мыши считали, что и совет, и пир могут
подождать, а нужно идти на приступ замка Мираза этой же ночью. Тараторка и
другие белки сказали, что они могут разговаривать и есть одновременно, так
почему бы не устроить совет и пир сразу. Кроты предложили раньше всего
вырыть ров вокруг поляны. Фавны думали, что лучше всего начать с
торжественного танца. Старый Ворон, который был согласен с медведями в том,
что нельзя провести весь совет до ужина, попросил разрешения произнести
краткую речь. Но Каспиан, кентавры и гномы отвергли все эти предложения и
настойчиво потребовали сейчас же провести настоящий военный совет.
Когда всех уговорили сесть спокойно большим кругом и когда (с
величайшим трудом) удалось остановить Тараторку, которая бегала взад и
вперед и кричала: "Молчите! Молчите все, король будет говорить", - Каспиан
поднялся, немного волнуясь. "Нарнийцы!" - начал он, но не смог продолжить,
потому что в этот момент заяц Камилло сказал: "Тише! Здесь где-то поблизости
человек".
Они были созданиями осторожными, привыкшими что на них охотятся, и
потому застыли как статуи, а звери повернули носы туда. куда указывал
Камилло.
- Пахнет как человек, но все же не совсем как человек, - прошептал
Боровик.
- Он подбирается ближе, - сказал Камилло.
- Два барсука и три гнома с луками наизготовку, пойдите тихо ему
навстречу, - скомандовал Каспиан.
- Ну уж мы его встретим, - угрюмо проговорил Черный гном, прилаживая
стрелу к тетиве.
- Не стреляйте, если он один, - добавил Каспиан. - Поймайте его.
- Зачем? - спросил гном.
- Делай то, что тебе приказано, - сказал кентавр Гленсторм.
Все ждали молча, пока три гнома и два барсука бежали, стараясь не
шуметь, к деревьям на северо-западном краю поляны. Затем раздался
пронзительный окрик: "Стой! Кто здесь?" - и гном внезапно прыгнул. Секундой
позже голос, который Каспиан так хорошо знал, проговорил: "Все в порядке,
все в порядке, я не вооружен. Держите меня за руки, если хотите, достойные
барсуки, но не кусайтесь. Я хочу говорить с королем".
- Доктор Корнелиус, - радостно закричал Каспиан и бросился вперед,
чтобы встретить своего старого наставника. Все сгрудились вокруг.
- Фу, - фыркнул Никабрик, - гном-изменник. Ни то, ни се, серединка на
половинку. Вонзить мой меч ему в горло?
- Успокойся, Никабрик, - сказал Трам, - он не виноват в том, какие у
него предки.
- Это мой самый большой друг, спасший мне жизнь, - объяснил Каспиан. -
Тот, кому не нравится его общество, может покинуть мою армию - и немедленно.
Дорогой доктор, я так рад видеть вас снова. Как вы отыскали нас?
- Использовал простейшую магию, ваше величество, - пропыхтел доктор,
еще задыхаясь от быстрой ходьбы. - Но сейчас нет времени обсуждать это. Мы
должны немедленно уходить отсюда. Вас предали, и Мираз двинулся в поход.
Завтра до полудня вы будете окружены.
- Предали! - воскликнул Каспиан. - Но кто?
- Без сомнения, какой-нибудь гном-изменник, - сказал Никабрик.
- Ваш Скакун, - сказал доктор Корнелиус. - Но бедное животное не
виновато. Когда вы вылетели из седла, он, конечно, вернулся в дворцовую
конюшню. Тогда раскрылся ваш побег. Я ускользнул, чтобы не отвечать на
вопросы в камере пыток Мираза. и легко угадал с помощью магического
кристалла, где вас искать. Вчера я весь день видел в лесу следопытов Мираза,
и понял, что его армия выступила. Я предполагал, что у некоторых ваших - гм
- чистокровных гномов больше лесных навыков. Вы оставили множество следов
вокруг этого места. Большая ошибка. Во всяком случае, Мираз понял, что
старая Нарния не так мертва, как он надеялся, и начал действовать.
- Уррра! - раздался чей-то тоненький и пронзительный голос прямо из-под
ног доктора. - Выступаем! Я прошу только, чтобы король выставил вперед меня
и мой отряд.
- Что это? - спросил доктор Корнелиус. - Ваше величество набирает в
свою армию кузнечиков - или комаров? - Он наклонился и, вглядевшись сквозь
очки, рассмеялся.
- Клянусь Львом, - произнес он, - это мышь. Сеньор Мыш, я хотел бы
познакомиться с вами получше. Большая честь для меня встретить такого
доблестного зверя.
- Моя дружба к вашим услугам, ученый человек, - пропищал Рипичип. - И
любой гном - или великан - если он не будет вежлив с вами, должен помнить о
моей шпаге.
- Разве есть время на все эти глупости? - спросил Никабрик. - Каковы
наши планы? Битва или бегство?
- Если нужно, мы будем биться, - сказал Трам. - Но пока мы плохо
подготовлены, и место не слишком удобное для обороны.
- Мне не нравится мысль о бегстве, - возразил Каспиан.
- Слушайте, слушайте его, - запыхтели медведи, - что бы мы ни делали,
мы не должны бегать, особенно перед ужином или вскоре после него.
- Тот, кто бежит первым, не всегда бежит последним, - вступил в
разговор кентавр. - И почему мы должны позволять их армии выбирать позицию
вместо того, чтобы выбрать ее самим? Лучше мы сами найдем удобное место.
- Это очень мудро, ваше величество, - сказал Боровик.
- Ваше величество, - начал доктор Корнелиус, - и все вы,
разнообразнейшие создания, я думаю, что нам надо бежать на восток, вниз к
реке, в леса. Тельмаринцы ненавидят этот край. Они всегда боялись моря и
всего, что может прийти из-за моря. Поэтому они позволили вырасти там
огромным лесам. И если предания говорят правду, древний Кэр-Паравел
находится в устье реки. Эта земля будет помогать нам, а не нашим врагам. Мы
должны пойти к кургану Аслана.
- Курган Аслана? - раздалось несколько голосов. - А что это такое?
- Он стоит на краю великих лесов, это громадный холм, который нарнийцы
насыпали в древние времена на том самом месте, где стоял - а, может быть,
еще и стоит - магический Камень. Холм весь прорезан галереями и ходами, и
Камень находится в центральной пещере. В кургане поместятся все наши запасы,
а те, кто нуждаются в укрытиях или привыкли к подземной жизни, поселятся в
пещерах. Остальные будут жить в лесу. В случае нужды все (за исключением
почтенного великана) смогут укрыться внутри холма, и там мы будем защищены
от всех опасностей, кроме голода.
- Хорошо, что среди нас есть ученый человек, - сказал Боровик.
Но Трам пробормотал себе под нос: "Суп и сельдерей! Хотел бы я, чтобы
наши вожди поменьше думали о старых бабьих сказках и побольше о провианте и
вооружении". Но все приняли предложение Корнелиуса и этой же ночью двинулись
в поход. К восходу солнца они добрались до кургана Аслана.
Место действительно внушало благоговение. Округлый зеленый бугор на
вершине холма давно зарос деревьями. Внутрь вела низкая дверь. Легко было
запутаться в туннелях, пока вы не запомнили их. Стены были облицованы
гладкими камнями, и в сумраке Каспиан с трудом разглядел картины, сложные
узоры, рисунки, в которых изображение Льва повторялось снова и снова. Все
это принадлежало Нарнии, еще более древней чем та, о которой ему
рассказывала няня.
После того, как они расквартировались внутри и вокруг кургана, удача
отвернулась от них. Разведчики короля Мираза скоро нашли их новое убежище, и
король с армией расположился на краю леса. Как это часто случается, враги
оказались сильнее, чем они думали. Сердце Каспиана замерло, когда он увидел,
как подходят рота за ротой. Люди Мираза боялись лесов, но еще больше они
боялись Мираза, и по его приказу оттесняли нарнийцев все глубже в лес,
иногда до самого кургана. Каспиан и другие, конечно, делали вылазки. Так они
сражались много дней, и даже ночей, но армия Каспиана терпела поражение.
Наконец наступила такая отвратительная ночь, хуже которой не бывает:
дождь лил весь день и прекратился только к полуночи, уступив место сырости и
холоду. В то утро Каспиан понял, что близится большое сражение, и на него
все надежды.
На рассвете он вместе с гномами напал на правое крыло королевских
войск, а в разгар сражения великан Смерчин, кентавры и остальные сильные
звери должны были появиться с другой стороны и отрезать правое крыло
королевской армии. Но ничего не вышло. Никто не предупредил Каспиана (потому
что никто этого не помнил), что великаны не слишком умны. Бедный Смерчин,
хоть и был храбр, как лев, умом был настоящий великан. Он выбрал
неподходящее время и неподходящее место, и в результате его отряд, и отряд
Каспиана сильно пострадали, не нанеся врагу значительного ущерба. Нескольких
медведей ранило, кентавра - тоже, а в отряде Каспиана лишь немногие не
пролили крови. Теперь печальная компания сбилась в кучу под мокрыми
деревьями, чтобы съесть свой ужин.
Грустнее всех был великан Смерчин. Он понимал, что это его вина, и
молча сидел, проливая огромные слезы. Они собрались в каплю на кончике его
носа, и капля с громким всплеском упала на лагерь мышей, только начавших
обсыхать и задремывать. Мыши разбежались в разные стороны, отряхиваясь от
воды и выжимая свои маленькие одеяла, и спрашивая великана пронзительными
резкими голосами, не находит ли он, что они и так достаточно мокрые. Потом
проснулись остальные и сказали мышам, что они разведчики, а не концертная
группа, и попросили их вести себя потише. Смерчин пошел на цыпочках, чтобы
найти такое место, где никто не мешал бы ему грустить, и наступил на чей-то
хвост, и кто-то (кажется, это был лис) укусил его. Все были раздражены.
А в тайной магической комнате в сердце кургана король Каспиан,
Корнелиус, Боровик, Никабрик и Трам держали совет. Толстые колонны древней
работы поддерживали свод. В центре был сам Камень - Каменный Стол,
расколотый прямо посередине и покрытый какими-то письменами, но столетия
дождя, ветра и снега полностью стерли их еще тогда, когда курган над
Каменным Столом не был насыпан. Они сидели не за Столом - он был слишком
священен, а на бревнах несколько в стороне, за простым деревянным столом, на
котором стоял грубый глиняный светильник, освещавший их бледные лица и
бросавший на стены огромные тени.
- Если ваше величество собирается воспользоваться Рогом, - сказал
Боровик, - то время для этого пришло. - Каспиан, конечно, рассказал им о
своем сокровище еще несколько дней назад.
- Да, мы в большой нужде, - ответил Каспиан, - но, может быть, нас ждет
еще худшее, а мы уже используем Рог.
- Рассуждая так, - возразил Никабрик. - ваше величество дождется, что
будет слишком поздно.
- Я согласен с этим, - сказал доктор Корнелиус.
- А что ты думаешь, Трам? - спросил Каспиан.
- Что до меня, - Рыжий гном слушал весь этот спор с полным
безразличием, - ваше величество знает, что я думаю о Роге - и об этом
разбитом Камне - и о вашем великом короле Питере - и о вашем льве Аслане - и
обо всей этой чепухе. Мне безразлично, когда ваше величество протрубит в
Рог. Я требую только, чтобы армии ничего не говорили об этом. Нехорошо
внушать надежды на волшебную помощь, в которой (как я думаю) придется
разочароваться.
- Тогда, во имя Аслана, мы протрубим в Рог королевы Сьюзен, - сказал
Каспиан.
- Надо учитывать еще одно, ваше величество, - добавил доктор Корнелиус,
- Мы не знаем, в какой форме придет помощь. Может быть. Рог вызовет из-за
моря самого Аслана. Но я думаю, что скорее всего это будут Верховный Король
Питер и его могущественные соправители из великого прошлого. В любом случае
мы не можем быть уверенными, что помощь придет немедленно...
- Никогда еще вы не говорили столь правдивых слов... - начал Трам.
- Я думаю, - продолжал ученый человек, - что они - или он - придут в
какое-нибудь из древних мест Нарнии. То место, где мы сейчас, древнейшее
магическое место, и вероятней всего, это произойдет здесь. Но есть еще два
других. Одно - равнина Фонарного столба, в верховьях реки к востоку от
Бобровой запруды, где царственные дети, по преданию, впервые появились в
Нарнии. Другое находится в устье реки, где стоял их замок Кэр-Паравел. А
если придет сам Аслан, то и его лучше всего встречать в Кэр-Паравеле, ибо во
всех преданиях говорится, что он - сын великого Императора Страны-за-морем и
приходит оттуда. Я думаю, мы должны отрядить посланцев в оба места - и к
равнине Фонарного столба, и к устью реки, чтобы отыскать их - или его.
- А я думаю, - пробормотал Трам, - что первым результатом этой глупости
будет потеря двух бойцов.
- Кого вы думали послать, доктор Корнелиус? - спросил Каспиан.
- Лучше всего подходят белки, - сказал Боровик, - они сумеют незаметно
пробраться через занятую врагом территорию.
- Все наши белки (а их не так уж много), - возразил Никабрик, - слишком
легкомысленны. Единственная, кому бы я мог доверить такое дело - Тараторка.
- Тогда пошлем Тараторку, - согласился Каспиан. - А кто будет другим
посланцем? Я знаю, ты бы пошел. Боровик, но ты ходишь слишком медленно. И вы
тоже, доктор.
- Я не пойду, - сказал Никабрик. - Среди этих зверей и людей должен
быть гном, который может проследить, справедливо ли обращаются с гномами.
- Грозы и грейпфруты! - воскликнул Трам в ярости. - Как ты
разговариваешь с королем! Посылайте меня, ваше величество, я пойду.
- Мне казалось, что ты не веришь в Рог, - удивился Каспиан.
- Я и не верю, ваше величество. Но что из этого? Я также легко могу
умереть на охоте за диким гусем, как и здесь. Вы мой король. Я знаю разницу
между тем, чтобы давать советы, и тем, чтобы выполнять приказы. Вы выслушали
мой совет, теперь время для приказов.
- Я никогда не забуду этого, Трам, - сказал Каспиан. - И пошлите за
Тараторкой. А когда мне трубить в Рог?
- Думаю, надо дождаться рассвета, ваше величество, - ответил доктор
Корнелиус. - Это иногда имеет значение в действиях Белой Магии.
Через несколько минут появилась Тараторка, и ей объяснили задание. Она,
как и многие белки, была полна храбрости, решительности, энергии и озорства
(чтобы не сказать - самонадеянности), поэтому, еще не дослушав, уже
стремилась уйти. Договорились, что она побежит к равнине Фонарного столба в
тот же час, когда Трам начнет свое более короткое путешествие к устью реки.
Оба поспешно поели и отправились, напутствуемые пылкими словами
благодарности и добрыми пожеланиями короля, барсука и Корнелиуса.
- Итак, - сказал Трам (ибо, как вы поняли, именно он рассказывал эту
историю детям, сидевшим на траве в разрушенном зале Кэр-Паравела), - итак, я
положил пару корок хлеба в карман, оставил все оружие, кроме кинжала, и на
рассвете направился в лес. Я тащился уже много часов, как вдруг услышал
звук, который не слышал никогда в жизни. Да, мне не забыть его. Воздух был
наполнен им, он был как гром, но более протяжный, прохладный и сладостный,
как музыка на воде, и такой сильный, что лес задрожал. И я сказал себе:
"Если это не Рог, назовите меня кроликом". И я удивился, почему король
не протрубил в него раньше...
- В какое время это было? - спросил Эдмунд.
- Между девятью и десятью часами, - ответил Трам.
- Как раз тогда, когда мы были на станции! - воскликнули дети,
обмениваясь понимающими взглядами.
- Пожалуйста, продолжайте, - сказала Люси гному.
- Ну, как я уже сказал, я удивился, но продолжал идти так быстро, как
мог. Я шел всю ночь, а потом, когда уже наполовину рассвело, рискнул (как
будто у меня не больше разума, чем у великана) пройти по открытому месту,
чтобы срезать излучину реки. Тут меня и поймали. И не армия, а напыщенный
старый глупец, охраняющий маленький замок - последний опорный пункт Мираза в
этом краю. Стоит ли говорить. что правды обо мне они не узнали, но я гном, и
этого было достаточно. Лилии и лилипуты, мне повезло, что начальник оказался
таким напыщенным глупцом. Любой другой просто заколол бы меня, он же решил
подвергнуть ужасному наказанию - послать "к духам" по полному церемониалу. И
затем эта юная леди (он показал на Сьюзен) воспользовалась своим луком - это
был, позвольте сказать, отличный выстрел - и вот мы здесь. Но без моего
кинжала, который они забрали, - он выколотил трубку и снова ее набил.
- Боже мой, - сказал Питер, - так это Рог - твой собственный Рог, Сью,
- стащил нас со скамейки на платформе вчера утром! Трудно поверить, хоть и
ясно, что это так.
- Не знаю, почему ты не веришь в это, - сказала Люси, - если веришь в
магию вообще. Разве не говорится во всех историях, как магия переносит людей
из одного места - или из одного мира - в другой? Вспомните, когда волшебник
в "Тысяче и одной ночи" вызывает Джинна, тот приходит. Так же и мы пришли.
- Да, - сказал Питер, - потому я и чувствую себя так странно, что во
всех этих историях есть кто-то в нашем мире, кто зовет, и никто не
задумывается, откуда приходит Джинн.
- Теперь мы можем представить себе, что чувствует Джинн, - захихикал
Эдмунд. - Ей-богу, не так уж приятно знать, что ты можешь быть высвистан
таким образом. Это еще хуже, чем то, что наш папа говорит о жизни во власти
телефона.
- Но ведь мы хотим быть здесь, - сказала Люси, - если этого хочет
Аслан.
- Что же мы будем делать? - спросил гном. - Я думаю, что мне лучше
вернуться к королю Каспиану и сказать, что помощь не придет.
- Как не придет? - удивилась Сьюзен. - Но ведь все получилось. Мы
здесь.
- Гм... гм... да... я вижу это, - сказал гном (трубка его потухла, он
был сейчас слишком занят, чтобы чистить ее). - Но... ну... я думаю...
- Разве ты не видишь, что мы здесь, - воскликнула Люси,
- Ты просто глуп.
- Я уверен, что вы - те четверо детей из старых преданий, - произнес
Трам, - и я, конечно, очень рад встретиться с вами. Без сомнения, это очень
интересно. Но... вы не обидитесь?..
- и он снова умолк в раздумьи.
- Продолжай и скажи то, что хочешь, - вставил Эдмунд.
- Ну... не обижайтесь, - проговорил Трам, - поймите, король и Боровик,
и доктор Корнелиус ожидали - ну, как бы вам сказать - помощи. Другими
словами, я думаю, что они представляли вас великими воинами. Конечно, мы
обожаем детей и все такое, но в данный момент, в середине войны... я уверен.
вы и сами понимаете.
- Ты имеешь в виду, что мы не годимся, - сказал Эдмунд, краснея.
- Прошу вас, не обижайтесь, - перебил гном, - я уверяю вас, мои дорогие
маленькие друзья...
- Слушать, как ты называешь нас маленькими, это уж слишком, - Эдмунд
вскочил на ноги. - Похоже, ты не веришь, что мы выиграли битву при Беруне.
Можешь говорить все, что хочешь обо мне, потому что я знаю...
- Не выходи из себя, - перебил его Питер. - Давай лучше подберем ему в
сокровищнице новое вооружение и сами вооружимся, а об этом поговорим после.
- Я не понимаю зачем... - начал Эдмунд, но Люси прошептала ему на ухо:
"Не лучше ли сделать то, что говорит Питер? Ведь он - Верховный Король. Я
думаю, у него есть какая-то идея".
Эдмунд согласился и, включив фонарик, все, вместе с Трамом, снова
спустились в прохладную тьму и пыльную роскошь сокровищницы.
Глаза гнома заблестели, когда он увидел богатства, лежавшие на полках
(ему пришлось встать на цыпочки), и он пробормотал про себя: "Никабрику
этого видеть нельзя". Они легко нашли кольчугу, меч, шлем, щит, лук и колчан
подходящего для гнома размера. Шлем был медный, украшенный рубинами,
рукоятка меча вызолочена: Трам за всю свою жизнь не видел, а тем более не
имел такого богатства. Дети тоже надели кольчуги и шлемы. Для Эдмунда нашли
меч и щит. а для Люси лук; у Питера и Сьюзен были их подарки. Когда,
позвякивая кольчугами, они поднялись наверх, то чувствовали себя нарнийцами
куда больше, чем школьниками. Мальчики шли чуть позади, обсуждая какой-то
план. Люси слышала, как Эдмунд сказал: "Нет, позволь мне. Ему будет куда
обидней, если выиграю я, а если я буду побежден, для нас урону будет
меньше".
- Хорошо, Эд, - отозвался Питер.
Когда они вышли на дневной свет, Эдмунд повернулся к гному и очень
вежливо произнес: "Я хотел бы вас попросить. Детям не часто выпадает шанс
встретить такого опытного воина, как вы. Не согласитесь ли вы немного
пофехтовать со мной? Это будет очень любезно с вашей стороны".
- Парень, - сказал Трам, - мечи острые.
- Я знаю, но мне же никогда не подобраться к вам, а вы достаточно
опытны, чтобы разоружить меня, не причинив вреда.
- Это опасная игра, но если ты хочешь, я попытаюсь разок-другой.
Тут же сверкнули оба меча, все остальные соскочили с помоста и стали
поодаль. Это было стоящее дело, совсем не похожее на нелепый бой мечами на
сцене (или даже бой на шпагах, который лучше удается в театре). Это был
настоящий бой на мечах. Вы стараетесь ударить противника по ногам, потому
что это единственная незащищенная часть тела. А когда бьет противник, нужно
подпрыгнуть так, чтобы удар пришелся под ногами. Это давало гному
преимущество, потому что Эдмунд был выше и должен был наклоняться. У Эдмунда
не было бы никаких шансов, бейся он с Трамом двадцать четыре часа назад. Но
с тех пор, как они попали на остров, он дышал воздухом Нарнии, и весь опыт
старых битв вернулся к нему, и руки вспомнили прежние навыки. Теперь он был
действительно король Эдмунд. Оба бойца кружились и кружились, удар следовал
за ударом, и Сьюзен (которая так и не научилась любить эти забавы)
воскликнула: "Будь внимательней!" И затем так быстро, что никто (кроме
Питера, конечно) не понял, что произошло, Эдмунд особым приемом повернул
свой меч и выбил меч из руки гнома, а Трам схватился за запястье.
- Надеюсь, я не причинил вам боли, мой дорогой маленький друг? -
спросил Эдмунд, тяжело дыша, и пряча в ножны свой меч.
- Я вижу, - сухо произнес Трам, - что вы знаете неизвестный мне прием.
- Конечно, - вступил в разговор Питер, - этим приемом можно разоружить
лучшего в мире бойца, если тот не знает его. Я думаю, было бы справедливо
тем, что принесли с собой, и Трам раскурил трубку (Никабрик не курил).
- Если бы мы смогли еще пробудить деревья и родники, то мы сегодня
славно бы потрудились, - сказал барсук.
- А это можно сделать? - спросил Каспиан.
- Нет, - ответил Боровик, - над ними у нас власти нет. С тех пор как
люди пришли в эту страну и стали валить деревья и осквернять ручьи, дриады и
наяды впали в глубокий сон. Кто знает, смогут ли они пробудиться снова? Это
огромная потеря для нас. Тельмаринцы ужасно боятся леса, и если деревья в
гневе двинутся на них, они от страха сойдут с ума и уберутся из Нарнии так
быстро, как только смогут.
- Что за воображение у этих зверей! - сказал Трам, который не верил во
все это. - Зачем ограничиваться деревьями и источниками? Не лучше ли, если и
камни сами начнут бросаться в старого Мираза?
Барсук только хмыкнул в ответ, и наступило такое долгое молчание, что
Каспиан уже почти заснул, когда ему показалось, что из глубины леса
доносятся слабые звуки музыки. Он решил, что это ему снится и перевернулся
на другой бок; но как только ухо его коснулось земли, он услышал слабый
топот или бой барабана. Он поднял голову. Шум стал слабее, но музыка
слышалась ясней. Похоже было, что играют на флейтах. Каспиан увидел, что
Боровик сидит, уставившись в лес. Поляну заливала яркая луна; он проспал
дольше чем думал. Музыка все приближалась, но мотив был еще неясным, и
громче становился топот множества легких ног, и вот наконец из леса на
лунный свет вышли, танцуя, те, о ком Каспиан думал всю свою жизнь. Они были
чуть выше гномов, но более грациозные и хрупкие. На курчавых головах
виднелись маленькие рожки, верхняя часть тела была обнажена и блестела в
бледном свете, ноги были как у коз.
- Фавны! - вскакивая на ноги закричал Каспиан, и в этот момент они
окружили его. Им не пришлось долго объяснять ситуацию, и они сразу же
приняли Каспиана. И раньше чем он понял, что делает, он закружился с ними в
танце. Трам, хоть и двигался не так легко и плавно, тоже танцевал, и даже
Боровик неуклюже прыгал вместе со всеми. Только Никабрик наблюдал молча, не
сдвинувшись с места. Фавны прыгали вокруг Каспиана, играя на свирелях. Их
странные лица, казавшиеся одновременно и печальными и веселыми, приближались
к его лицу; их было много - Ментиус и Обентиус, Думнус, Волнус, Волтинус,
Гирбиус, Нименус, Насунс и Осунс. Тараторка привела всех.
Когда Каспиан проснулся на следующее утро, он с трудом поверил, что это
был не сон; но трава была покрыта маленькими отпечатками раздвоенных
копытцев.
Конечно, место, где они встретили фавнов, и было Танцевальной поляной,
и они остались там до ночи Великого Совета. Спать под звездами, не пить
ничего кроме родниковой воды, есть только орехи и дикие плоды - все это было
странно Каспиану, привыкшему к постели с шелковыми простынями в затянутой
гобеленами дворцовой спальне, еде, лежащей на золотых и серебряных блюдах, и
слугам, ждущим его приказаний. Но никогда еще ему не было так хорошо.
Никогда сон так не освежал его, еда не была такой вкусной: тело его
закалилось, а на лице появилось королевское выражение.
Когда пришла великая ночь, его странные подданные начали тайком
пробираться на поляну - поодиночке. вдвоем, втроем, целыми компаниями. Луна
ярко светила, и сердце его переполнилось радостью, когда он увидел, сколько
их и услышал их приветствия. Все, с кем он познакомился, были здесь -
медведи Толстяки, Рыжие и Черные гномы, кроты и барсуки, зайцы и ежи, и
другие, которых он еще не видел - пять сатиров, рыжих как лисицы, целый
отряд говорящих мышей, вооруженных до зубов и вышагивающих под пронзительные
звуки трубы, несколько сов, старый Ворон с Вороньей скалы. Последним вместе
с кентаврами (у Каспиана даже дух перехватило) пришел небольшой, но самый
настоящий великан Смерчин с холма Мертвого человека. Он принес на спине
целую корзину гномов, которых укачало как от морской болезни.
Медведи Толстяки хотели, чтобы сначала был пир, а после, желательно
завтра, совет. Рипичип и его мыши считали, что и совет, и пир могут
подождать, а нужно идти на приступ замка Мираза этой же ночью. Тараторка и
другие белки сказали, что они могут разговаривать и есть одновременно, так
почему бы не устроить совет и пир сразу. Кроты предложили раньше всего
вырыть ров вокруг поляны. Фавны думали, что лучше всего начать с
торжественного танца. Старый Ворон, который был согласен с медведями в том,
что нельзя провести весь совет до ужина, попросил разрешения произнести
краткую речь. Но Каспиан, кентавры и гномы отвергли все эти предложения и
настойчиво потребовали сейчас же провести настоящий военный совет.
Когда всех уговорили сесть спокойно большим кругом и когда (с
величайшим трудом) удалось остановить Тараторку, которая бегала взад и
вперед и кричала: "Молчите! Молчите все, король будет говорить", - Каспиан
поднялся, немного волнуясь. "Нарнийцы!" - начал он, но не смог продолжить,
потому что в этот момент заяц Камилло сказал: "Тише! Здесь где-то поблизости
человек".
Они были созданиями осторожными, привыкшими что на них охотятся, и
потому застыли как статуи, а звери повернули носы туда. куда указывал
Камилло.
- Пахнет как человек, но все же не совсем как человек, - прошептал
Боровик.
- Он подбирается ближе, - сказал Камилло.
- Два барсука и три гнома с луками наизготовку, пойдите тихо ему
навстречу, - скомандовал Каспиан.
- Ну уж мы его встретим, - угрюмо проговорил Черный гном, прилаживая
стрелу к тетиве.
- Не стреляйте, если он один, - добавил Каспиан. - Поймайте его.
- Зачем? - спросил гном.
- Делай то, что тебе приказано, - сказал кентавр Гленсторм.
Все ждали молча, пока три гнома и два барсука бежали, стараясь не
шуметь, к деревьям на северо-западном краю поляны. Затем раздался
пронзительный окрик: "Стой! Кто здесь?" - и гном внезапно прыгнул. Секундой
позже голос, который Каспиан так хорошо знал, проговорил: "Все в порядке,
все в порядке, я не вооружен. Держите меня за руки, если хотите, достойные
барсуки, но не кусайтесь. Я хочу говорить с королем".
- Доктор Корнелиус, - радостно закричал Каспиан и бросился вперед,
чтобы встретить своего старого наставника. Все сгрудились вокруг.
- Фу, - фыркнул Никабрик, - гном-изменник. Ни то, ни се, серединка на
половинку. Вонзить мой меч ему в горло?
- Успокойся, Никабрик, - сказал Трам, - он не виноват в том, какие у
него предки.
- Это мой самый большой друг, спасший мне жизнь, - объяснил Каспиан. -
Тот, кому не нравится его общество, может покинуть мою армию - и немедленно.
Дорогой доктор, я так рад видеть вас снова. Как вы отыскали нас?
- Использовал простейшую магию, ваше величество, - пропыхтел доктор,
еще задыхаясь от быстрой ходьбы. - Но сейчас нет времени обсуждать это. Мы
должны немедленно уходить отсюда. Вас предали, и Мираз двинулся в поход.
Завтра до полудня вы будете окружены.
- Предали! - воскликнул Каспиан. - Но кто?
- Без сомнения, какой-нибудь гном-изменник, - сказал Никабрик.
- Ваш Скакун, - сказал доктор Корнелиус. - Но бедное животное не
виновато. Когда вы вылетели из седла, он, конечно, вернулся в дворцовую
конюшню. Тогда раскрылся ваш побег. Я ускользнул, чтобы не отвечать на
вопросы в камере пыток Мираза. и легко угадал с помощью магического
кристалла, где вас искать. Вчера я весь день видел в лесу следопытов Мираза,
и понял, что его армия выступила. Я предполагал, что у некоторых ваших - гм
- чистокровных гномов больше лесных навыков. Вы оставили множество следов
вокруг этого места. Большая ошибка. Во всяком случае, Мираз понял, что
старая Нарния не так мертва, как он надеялся, и начал действовать.
- Уррра! - раздался чей-то тоненький и пронзительный голос прямо из-под
ног доктора. - Выступаем! Я прошу только, чтобы король выставил вперед меня
и мой отряд.
- Что это? - спросил доктор Корнелиус. - Ваше величество набирает в
свою армию кузнечиков - или комаров? - Он наклонился и, вглядевшись сквозь
очки, рассмеялся.
- Клянусь Львом, - произнес он, - это мышь. Сеньор Мыш, я хотел бы
познакомиться с вами получше. Большая честь для меня встретить такого
доблестного зверя.
- Моя дружба к вашим услугам, ученый человек, - пропищал Рипичип. - И
любой гном - или великан - если он не будет вежлив с вами, должен помнить о
моей шпаге.
- Разве есть время на все эти глупости? - спросил Никабрик. - Каковы
наши планы? Битва или бегство?
- Если нужно, мы будем биться, - сказал Трам. - Но пока мы плохо
подготовлены, и место не слишком удобное для обороны.
- Мне не нравится мысль о бегстве, - возразил Каспиан.
- Слушайте, слушайте его, - запыхтели медведи, - что бы мы ни делали,
мы не должны бегать, особенно перед ужином или вскоре после него.
- Тот, кто бежит первым, не всегда бежит последним, - вступил в
разговор кентавр. - И почему мы должны позволять их армии выбирать позицию
вместо того, чтобы выбрать ее самим? Лучше мы сами найдем удобное место.
- Это очень мудро, ваше величество, - сказал Боровик.
- Ваше величество, - начал доктор Корнелиус, - и все вы,
разнообразнейшие создания, я думаю, что нам надо бежать на восток, вниз к
реке, в леса. Тельмаринцы ненавидят этот край. Они всегда боялись моря и
всего, что может прийти из-за моря. Поэтому они позволили вырасти там
огромным лесам. И если предания говорят правду, древний Кэр-Паравел
находится в устье реки. Эта земля будет помогать нам, а не нашим врагам. Мы
должны пойти к кургану Аслана.
- Курган Аслана? - раздалось несколько голосов. - А что это такое?
- Он стоит на краю великих лесов, это громадный холм, который нарнийцы
насыпали в древние времена на том самом месте, где стоял - а, может быть,
еще и стоит - магический Камень. Холм весь прорезан галереями и ходами, и
Камень находится в центральной пещере. В кургане поместятся все наши запасы,
а те, кто нуждаются в укрытиях или привыкли к подземной жизни, поселятся в
пещерах. Остальные будут жить в лесу. В случае нужды все (за исключением
почтенного великана) смогут укрыться внутри холма, и там мы будем защищены
от всех опасностей, кроме голода.
- Хорошо, что среди нас есть ученый человек, - сказал Боровик.
Но Трам пробормотал себе под нос: "Суп и сельдерей! Хотел бы я, чтобы
наши вожди поменьше думали о старых бабьих сказках и побольше о провианте и
вооружении". Но все приняли предложение Корнелиуса и этой же ночью двинулись
в поход. К восходу солнца они добрались до кургана Аслана.
Место действительно внушало благоговение. Округлый зеленый бугор на
вершине холма давно зарос деревьями. Внутрь вела низкая дверь. Легко было
запутаться в туннелях, пока вы не запомнили их. Стены были облицованы
гладкими камнями, и в сумраке Каспиан с трудом разглядел картины, сложные
узоры, рисунки, в которых изображение Льва повторялось снова и снова. Все
это принадлежало Нарнии, еще более древней чем та, о которой ему
рассказывала няня.
После того, как они расквартировались внутри и вокруг кургана, удача
отвернулась от них. Разведчики короля Мираза скоро нашли их новое убежище, и
король с армией расположился на краю леса. Как это часто случается, враги
оказались сильнее, чем они думали. Сердце Каспиана замерло, когда он увидел,
как подходят рота за ротой. Люди Мираза боялись лесов, но еще больше они
боялись Мираза, и по его приказу оттесняли нарнийцев все глубже в лес,
иногда до самого кургана. Каспиан и другие, конечно, делали вылазки. Так они
сражались много дней, и даже ночей, но армия Каспиана терпела поражение.
Наконец наступила такая отвратительная ночь, хуже которой не бывает:
дождь лил весь день и прекратился только к полуночи, уступив место сырости и
холоду. В то утро Каспиан понял, что близится большое сражение, и на него
все надежды.
На рассвете он вместе с гномами напал на правое крыло королевских
войск, а в разгар сражения великан Смерчин, кентавры и остальные сильные
звери должны были появиться с другой стороны и отрезать правое крыло
королевской армии. Но ничего не вышло. Никто не предупредил Каспиана (потому
что никто этого не помнил), что великаны не слишком умны. Бедный Смерчин,
хоть и был храбр, как лев, умом был настоящий великан. Он выбрал
неподходящее время и неподходящее место, и в результате его отряд, и отряд
Каспиана сильно пострадали, не нанеся врагу значительного ущерба. Нескольких
медведей ранило, кентавра - тоже, а в отряде Каспиана лишь немногие не
пролили крови. Теперь печальная компания сбилась в кучу под мокрыми
деревьями, чтобы съесть свой ужин.
Грустнее всех был великан Смерчин. Он понимал, что это его вина, и
молча сидел, проливая огромные слезы. Они собрались в каплю на кончике его
носа, и капля с громким всплеском упала на лагерь мышей, только начавших
обсыхать и задремывать. Мыши разбежались в разные стороны, отряхиваясь от
воды и выжимая свои маленькие одеяла, и спрашивая великана пронзительными
резкими голосами, не находит ли он, что они и так достаточно мокрые. Потом
проснулись остальные и сказали мышам, что они разведчики, а не концертная
группа, и попросили их вести себя потише. Смерчин пошел на цыпочках, чтобы
найти такое место, где никто не мешал бы ему грустить, и наступил на чей-то
хвост, и кто-то (кажется, это был лис) укусил его. Все были раздражены.
А в тайной магической комнате в сердце кургана король Каспиан,
Корнелиус, Боровик, Никабрик и Трам держали совет. Толстые колонны древней
работы поддерживали свод. В центре был сам Камень - Каменный Стол,
расколотый прямо посередине и покрытый какими-то письменами, но столетия
дождя, ветра и снега полностью стерли их еще тогда, когда курган над
Каменным Столом не был насыпан. Они сидели не за Столом - он был слишком
священен, а на бревнах несколько в стороне, за простым деревянным столом, на
котором стоял грубый глиняный светильник, освещавший их бледные лица и
бросавший на стены огромные тени.
- Если ваше величество собирается воспользоваться Рогом, - сказал
Боровик, - то время для этого пришло. - Каспиан, конечно, рассказал им о
своем сокровище еще несколько дней назад.
- Да, мы в большой нужде, - ответил Каспиан, - но, может быть, нас ждет
еще худшее, а мы уже используем Рог.
- Рассуждая так, - возразил Никабрик. - ваше величество дождется, что
будет слишком поздно.
- Я согласен с этим, - сказал доктор Корнелиус.
- А что ты думаешь, Трам? - спросил Каспиан.
- Что до меня, - Рыжий гном слушал весь этот спор с полным
безразличием, - ваше величество знает, что я думаю о Роге - и об этом
разбитом Камне - и о вашем великом короле Питере - и о вашем льве Аслане - и
обо всей этой чепухе. Мне безразлично, когда ваше величество протрубит в
Рог. Я требую только, чтобы армии ничего не говорили об этом. Нехорошо
внушать надежды на волшебную помощь, в которой (как я думаю) придется
разочароваться.
- Тогда, во имя Аслана, мы протрубим в Рог королевы Сьюзен, - сказал
Каспиан.
- Надо учитывать еще одно, ваше величество, - добавил доктор Корнелиус,
- Мы не знаем, в какой форме придет помощь. Может быть. Рог вызовет из-за
моря самого Аслана. Но я думаю, что скорее всего это будут Верховный Король
Питер и его могущественные соправители из великого прошлого. В любом случае
мы не можем быть уверенными, что помощь придет немедленно...
- Никогда еще вы не говорили столь правдивых слов... - начал Трам.
- Я думаю, - продолжал ученый человек, - что они - или он - придут в
какое-нибудь из древних мест Нарнии. То место, где мы сейчас, древнейшее
магическое место, и вероятней всего, это произойдет здесь. Но есть еще два
других. Одно - равнина Фонарного столба, в верховьях реки к востоку от
Бобровой запруды, где царственные дети, по преданию, впервые появились в
Нарнии. Другое находится в устье реки, где стоял их замок Кэр-Паравел. А
если придет сам Аслан, то и его лучше всего встречать в Кэр-Паравеле, ибо во
всех преданиях говорится, что он - сын великого Императора Страны-за-морем и
приходит оттуда. Я думаю, мы должны отрядить посланцев в оба места - и к
равнине Фонарного столба, и к устью реки, чтобы отыскать их - или его.
- А я думаю, - пробормотал Трам, - что первым результатом этой глупости
будет потеря двух бойцов.
- Кого вы думали послать, доктор Корнелиус? - спросил Каспиан.
- Лучше всего подходят белки, - сказал Боровик, - они сумеют незаметно
пробраться через занятую врагом территорию.
- Все наши белки (а их не так уж много), - возразил Никабрик, - слишком
легкомысленны. Единственная, кому бы я мог доверить такое дело - Тараторка.
- Тогда пошлем Тараторку, - согласился Каспиан. - А кто будет другим
посланцем? Я знаю, ты бы пошел. Боровик, но ты ходишь слишком медленно. И вы
тоже, доктор.
- Я не пойду, - сказал Никабрик. - Среди этих зверей и людей должен
быть гном, который может проследить, справедливо ли обращаются с гномами.
- Грозы и грейпфруты! - воскликнул Трам в ярости. - Как ты
разговариваешь с королем! Посылайте меня, ваше величество, я пойду.
- Мне казалось, что ты не веришь в Рог, - удивился Каспиан.
- Я и не верю, ваше величество. Но что из этого? Я также легко могу
умереть на охоте за диким гусем, как и здесь. Вы мой король. Я знаю разницу
между тем, чтобы давать советы, и тем, чтобы выполнять приказы. Вы выслушали
мой совет, теперь время для приказов.
- Я никогда не забуду этого, Трам, - сказал Каспиан. - И пошлите за
Тараторкой. А когда мне трубить в Рог?
- Думаю, надо дождаться рассвета, ваше величество, - ответил доктор
Корнелиус. - Это иногда имеет значение в действиях Белой Магии.
Через несколько минут появилась Тараторка, и ей объяснили задание. Она,
как и многие белки, была полна храбрости, решительности, энергии и озорства
(чтобы не сказать - самонадеянности), поэтому, еще не дослушав, уже
стремилась уйти. Договорились, что она побежит к равнине Фонарного столба в
тот же час, когда Трам начнет свое более короткое путешествие к устью реки.
Оба поспешно поели и отправились, напутствуемые пылкими словами
благодарности и добрыми пожеланиями короля, барсука и Корнелиуса.
- Итак, - сказал Трам (ибо, как вы поняли, именно он рассказывал эту
историю детям, сидевшим на траве в разрушенном зале Кэр-Паравела), - итак, я
положил пару корок хлеба в карман, оставил все оружие, кроме кинжала, и на
рассвете направился в лес. Я тащился уже много часов, как вдруг услышал
звук, который не слышал никогда в жизни. Да, мне не забыть его. Воздух был
наполнен им, он был как гром, но более протяжный, прохладный и сладостный,
как музыка на воде, и такой сильный, что лес задрожал. И я сказал себе:
"Если это не Рог, назовите меня кроликом". И я удивился, почему король
не протрубил в него раньше...
- В какое время это было? - спросил Эдмунд.
- Между девятью и десятью часами, - ответил Трам.
- Как раз тогда, когда мы были на станции! - воскликнули дети,
обмениваясь понимающими взглядами.
- Пожалуйста, продолжайте, - сказала Люси гному.
- Ну, как я уже сказал, я удивился, но продолжал идти так быстро, как
мог. Я шел всю ночь, а потом, когда уже наполовину рассвело, рискнул (как
будто у меня не больше разума, чем у великана) пройти по открытому месту,
чтобы срезать излучину реки. Тут меня и поймали. И не армия, а напыщенный
старый глупец, охраняющий маленький замок - последний опорный пункт Мираза в
этом краю. Стоит ли говорить. что правды обо мне они не узнали, но я гном, и
этого было достаточно. Лилии и лилипуты, мне повезло, что начальник оказался
таким напыщенным глупцом. Любой другой просто заколол бы меня, он же решил
подвергнуть ужасному наказанию - послать "к духам" по полному церемониалу. И
затем эта юная леди (он показал на Сьюзен) воспользовалась своим луком - это
был, позвольте сказать, отличный выстрел - и вот мы здесь. Но без моего
кинжала, который они забрали, - он выколотил трубку и снова ее набил.
- Боже мой, - сказал Питер, - так это Рог - твой собственный Рог, Сью,
- стащил нас со скамейки на платформе вчера утром! Трудно поверить, хоть и
ясно, что это так.
- Не знаю, почему ты не веришь в это, - сказала Люси, - если веришь в
магию вообще. Разве не говорится во всех историях, как магия переносит людей
из одного места - или из одного мира - в другой? Вспомните, когда волшебник
в "Тысяче и одной ночи" вызывает Джинна, тот приходит. Так же и мы пришли.
- Да, - сказал Питер, - потому я и чувствую себя так странно, что во
всех этих историях есть кто-то в нашем мире, кто зовет, и никто не
задумывается, откуда приходит Джинн.
- Теперь мы можем представить себе, что чувствует Джинн, - захихикал
Эдмунд. - Ей-богу, не так уж приятно знать, что ты можешь быть высвистан
таким образом. Это еще хуже, чем то, что наш папа говорит о жизни во власти
телефона.
- Но ведь мы хотим быть здесь, - сказала Люси, - если этого хочет
Аслан.
- Что же мы будем делать? - спросил гном. - Я думаю, что мне лучше
вернуться к королю Каспиану и сказать, что помощь не придет.
- Как не придет? - удивилась Сьюзен. - Но ведь все получилось. Мы
здесь.
- Гм... гм... да... я вижу это, - сказал гном (трубка его потухла, он
был сейчас слишком занят, чтобы чистить ее). - Но... ну... я думаю...
- Разве ты не видишь, что мы здесь, - воскликнула Люси,
- Ты просто глуп.
- Я уверен, что вы - те четверо детей из старых преданий, - произнес
Трам, - и я, конечно, очень рад встретиться с вами. Без сомнения, это очень
интересно. Но... вы не обидитесь?..
- и он снова умолк в раздумьи.
- Продолжай и скажи то, что хочешь, - вставил Эдмунд.
- Ну... не обижайтесь, - проговорил Трам, - поймите, король и Боровик,
и доктор Корнелиус ожидали - ну, как бы вам сказать - помощи. Другими
словами, я думаю, что они представляли вас великими воинами. Конечно, мы
обожаем детей и все такое, но в данный момент, в середине войны... я уверен.
вы и сами понимаете.
- Ты имеешь в виду, что мы не годимся, - сказал Эдмунд, краснея.
- Прошу вас, не обижайтесь, - перебил гном, - я уверяю вас, мои дорогие
маленькие друзья...
- Слушать, как ты называешь нас маленькими, это уж слишком, - Эдмунд
вскочил на ноги. - Похоже, ты не веришь, что мы выиграли битву при Беруне.
Можешь говорить все, что хочешь обо мне, потому что я знаю...
- Не выходи из себя, - перебил его Питер. - Давай лучше подберем ему в
сокровищнице новое вооружение и сами вооружимся, а об этом поговорим после.
- Я не понимаю зачем... - начал Эдмунд, но Люси прошептала ему на ухо:
"Не лучше ли сделать то, что говорит Питер? Ведь он - Верховный Король. Я
думаю, у него есть какая-то идея".
Эдмунд согласился и, включив фонарик, все, вместе с Трамом, снова
спустились в прохладную тьму и пыльную роскошь сокровищницы.
Глаза гнома заблестели, когда он увидел богатства, лежавшие на полках
(ему пришлось встать на цыпочки), и он пробормотал про себя: "Никабрику
этого видеть нельзя". Они легко нашли кольчугу, меч, шлем, щит, лук и колчан
подходящего для гнома размера. Шлем был медный, украшенный рубинами,
рукоятка меча вызолочена: Трам за всю свою жизнь не видел, а тем более не
имел такого богатства. Дети тоже надели кольчуги и шлемы. Для Эдмунда нашли
меч и щит. а для Люси лук; у Питера и Сьюзен были их подарки. Когда,
позвякивая кольчугами, они поднялись наверх, то чувствовали себя нарнийцами
куда больше, чем школьниками. Мальчики шли чуть позади, обсуждая какой-то
план. Люси слышала, как Эдмунд сказал: "Нет, позволь мне. Ему будет куда
обидней, если выиграю я, а если я буду побежден, для нас урону будет
меньше".
- Хорошо, Эд, - отозвался Питер.
Когда они вышли на дневной свет, Эдмунд повернулся к гному и очень
вежливо произнес: "Я хотел бы вас попросить. Детям не часто выпадает шанс
встретить такого опытного воина, как вы. Не согласитесь ли вы немного
пофехтовать со мной? Это будет очень любезно с вашей стороны".
- Парень, - сказал Трам, - мечи острые.
- Я знаю, но мне же никогда не подобраться к вам, а вы достаточно
опытны, чтобы разоружить меня, не причинив вреда.
- Это опасная игра, но если ты хочешь, я попытаюсь разок-другой.
Тут же сверкнули оба меча, все остальные соскочили с помоста и стали
поодаль. Это было стоящее дело, совсем не похожее на нелепый бой мечами на
сцене (или даже бой на шпагах, который лучше удается в театре). Это был
настоящий бой на мечах. Вы стараетесь ударить противника по ногам, потому
что это единственная незащищенная часть тела. А когда бьет противник, нужно
подпрыгнуть так, чтобы удар пришелся под ногами. Это давало гному
преимущество, потому что Эдмунд был выше и должен был наклоняться. У Эдмунда
не было бы никаких шансов, бейся он с Трамом двадцать четыре часа назад. Но
с тех пор, как они попали на остров, он дышал воздухом Нарнии, и весь опыт
старых битв вернулся к нему, и руки вспомнили прежние навыки. Теперь он был
действительно король Эдмунд. Оба бойца кружились и кружились, удар следовал
за ударом, и Сьюзен (которая так и не научилась любить эти забавы)
воскликнула: "Будь внимательней!" И затем так быстро, что никто (кроме
Питера, конечно) не понял, что произошло, Эдмунд особым приемом повернул
свой меч и выбил меч из руки гнома, а Трам схватился за запястье.
- Надеюсь, я не причинил вам боли, мой дорогой маленький друг? -
спросил Эдмунд, тяжело дыша, и пряча в ножны свой меч.
- Я вижу, - сухо произнес Трам, - что вы знаете неизвестный мне прием.
- Конечно, - вступил в разговор Питер, - этим приемом можно разоружить
лучшего в мире бойца, если тот не знает его. Я думаю, было бы справедливо