Страница:
увидели открытую равнину, тянущуюся до самого горизонта, по ней вилась
серебристая лента Великой реки. Они видели то широкое и мелкое место на ней,
которое раньше было бродом у Беруны, теперь же ее берега соединял длинный
арочный мост. У дальнего конца моста был маленький городок.
- Ей-Богу, - сказал Эдмунд, - мы сражались в битве при Беруне именно
там, где сейчас город!
Это сильно приободрило мальчиков. Они почувствовали себя лучше, глядя
на то место, где сотни лет тому назад выиграли великую битву, а вместе с ней
и королевство. Питер и Эдмунд так увлеклись воспоминаниями, что забыли об
усталых ногах и кольчугах, давивших на плечи. Гному тоже было интересно.
Теперь они смогли ускорить шаг. Идти становилось легче. Слева еще были
отвесные скалы, справа склон становился все более пологим. Скоро овраг
перешел в долину. Водопадов больше не было, и внезапно они снова очутились в
густом лесу.
Неожиданно послышался звук - вззз - а потом как будто дятел ударил
клювом по стволу. Дети еще припоминали, когда (давным-давно) они слышали
этот звук и почему он им так не нравится, а Трам уже кричал: "Ложитесь!" и
тут же заставил Люси, оказавшуюся рядом с ним, упасть в папоротники. Питер
подумал, что это белка, но заметив длинную крепкую стрелу, вонзившуюся в
дерево прямо над его головой, все понял. Он потянул Сьюзен вниз и упал сам,
и тут другая стрела с резким звуком пролетела над его плечом и воткнулась в
землю, - Быстрее! Быстрее! Назад! Ползите! - выпалил Трам. Они повернулись и
поползли наверх по склону сквозь папоротники и тучи жужжащих мух. Стрелы
пронзительно свистели вокруг них. Одна ударилась о шлем Сьюзен и отскочила.
Они поползли еще быстрее, с них капал пот; согнувшись, они побежали.
Мальчики держали в руках мечи, хотя и боялись споткнуться о них. Обидно было
подниматься на холм, возвращаться туда, откуда только что пришли. Они уже не
могли больше бежать, даже ради спасения своей жизни. Задыхаясь, они упали у
водопада в сырой мох за большим валуном, и удивились, поняв, как высоко
забрались. Погони слышно не было.
- Теперь все в порядке, - Трам сделал глубокий вдох. - Они не стали
обыскивать лес. Я думаю, это только часовые. Значит, внизу аванпост Мираза.
Булки и бутылки, однако же и тяжело нам пришлось.
- Я должно быть совсем потерял голову, когда повел вас этим путем, -
сказал Питер.
- Что вы, ваше величество, - возразил гном, - ведь это ваш царственный
брат, король Эдмунд, предложил плыть через Зеркальный залив.
- Боюсь, что Д.М.Д. прав, - согласился Эдмунд, искренне забывший об
этом.
- С другой стороны, - продолжал Трам, - если бы мы пошли, как шел я, то
наткнулись бы на такой же аванпост, с теми же последствиями. Путешествие
через Зеркальный залив было наилучшим вариантом.
- Экий замаскированный комплимент, - сказала Сьюзен.
- Хорошо замаскированный! - воскликнул Эдмунд.
- Я уверена, что теперь мы должны идти вверх по оврагу, - вступила в
разговор Люси.
- Ты герой, Лу, - отозвался Питер. - Ведь ты могла сказать: "Я же
говорила". Пойдемте.
- Как только мы углубимся в лес, - заявил Трам, - говорите, что хотите,
а я зажгу костер и приготовлю ужин. Только отойдем подальше отсюда.
Нет нужды описывать, как они тащились назад по оврагу. Было тяжело, но,
как ни странно, все повеселели. Пришло второе дыхание, слово "ужин"
произвело чудодейственный эффект.
Они еще засветло добрались до елового леса, причинившего им столько
неприятностей. Собирать хворост было очень утомительно, и все обрадовались,
когда вспыхнул костер и появились сырые и грязные свертки с медвежьим мясом,
показавшиеся бы отвратительными любому, кто провел день в четырех стенах.
Гном придумал великолепное кушанье. Каждое яблоко (их осталось несколько
штук) обернули полоской мяса - как яблоки, запеченные в тесте, только вместо
теста было мясо - насадили на острую палочку и поджарили. Сок пропитал мясо
и напоминал яблочный соус, который подают к жареной свинине. Медведи,
питающиеся другими зверями, не слишком вкусны, в отличие от тех, кто ест мед
и фрукты. Яблоки придали мясу такой вкус, что получилась роскошная еда. И не
надо было мыть посуду - можно было сразу лечь на спину и наблюдать за дымком
из трубки. Трама, вытянуть усталые ноги и поболтать.
Они уже снова надеялись, что завтра найдут короля Каспиана, а через
несколько дней разобьют Мираза. Положение их не изменилось, но все
повеселели и один за другим быстро провалились в сон.
Люси очнулась от самого глубочайшего сна, который только можно себе
вообразить, с чувством, что голос, который она любила больше всего на свете,
позвал ее. Сначала она подумала, что это ее отец, потом - что Питер. Ей не
хотелось вставать. Не потому, что она чувствовала себя слишком усталой -
напротив, она чудесно отдохнула, и тело больше не болело - просто она была
счастлива, и ей было очень уютно. Она смотрела на нарнийскую луну (которая
больше нашей), на звездное небо; там, где они разбили лагерь, деревьев было
немного.
- Люси, - снова позвал голос (не отца и не Питера). Она села, трепеща
от волнения, но без страха. Луна светила так ярко, что лес был виден как
днем, но выглядел более диким. Позади был ельник, направо - зубчатые вершины
скал на дальней стороне оврага, прямо впереди - полянка, за ней на
расстоянии полета стрелы росли деревья. Люси пристально посмотрела на них.
- Мне кажется, что они движутся, - сказала она себе, - и о чем-то
разговаривают.
Сердце ее забилось, она встала и пошла к ним. На поляне отчетливо
слышался шум, какой деревья издают при сильном ветре, но ветра не было. Все
же это был не обычный шум листвы. Люси чувствовала в нем какую-то мелодию,
но не могла ухватить мотив, как не могла уловить слов, которые говорили
деревья прошлой ночью. Это была ритмичная веселая мелодия, и, подойдя ближе,
она почувствовала, что ноги ее уже танцуют. Теперь не было сомнения в том,
что деревья двигались - туда и обратно, одно к другому, как в сложном
деревенском танце. ("Я уверена, - подумала Люси, - что танец деревьев
действительно должен быть очень деревенским танцем".) Тут она оказалась
среди них.
Она увидела дерево, показавшееся ей сначала не деревом, а высоким
человеком с косматой бородой и зарослями волос. Люси не испугалась: такое
она видела и раньше. Но когда она опять взглянула на него, он уже снова
казался деревом, хотя и двигался. Вы не смогли бы, конечно, разобрать ноги у
него, или корни, потому что, когда деревья движутся, они перемещаются не по
поверхности земли, они пробираются в земле, как мы по воде, когда идем
вброд. С каждым деревом, на которое она бросала взгляд, случалось то же
самое. Сперва они выглядели как дружелюбные, славные великаны и великанши -
таким лесной народ становится, когда добрая магия призывает его к полной
жизни - потом снова становились деревьями. Когда они казались деревьями -
это были странно очеловеченные деревья, а когда выглядели людьми - это были
ветвистые, покрытые листвой люди. И все время продолжался странный,
ритмичный, шелестящий, прохладный, веселый шум - Они без сомнения почти
проснулись, - сказала Люси. Она-то совсем проснулась, даже больше, чем
проснулась. Как будто в ней самой пробудилось что-то новое.
Люси бесстрашно шла между ними, танцевала, прыгала, перебегала от
одного гигантского партнера к другому. Но танец не захватил ее полностью.
Она стремилась к чему-то другому, к тому голосу, что звал ее.
Скоро она оставила деревья позади (так и не поняв до конца, ветвей или
рук касалась она в хороводе огромных танцоров, склонявшихся к ней), вышла из
переплетения света и тени и увидела гладкую, как бы подстриженную поляну -
вокруг нее-то и танцевали деревья. А там - о радость! Перед ней был огромный
Лев, сверкающий в лунном свете, с громадной черной тенью позади.
Он мог бы показаться каменным, если бы не движения его хвоста, но Люси
это не пришло в голову. Она бросилась к нему, даже не задумавшись о том, был
ли он настроен дружелюбно. Она чувствовала, что сердце ее разорвется, если
она потеряет хотя бы мгновение. И вот Люси уже целовала его, обвив руками
шею и зарывшись лицом в чудную, густую, шелковистую гриву.
- Аслан, Аслан, дорогой Аслан, - рыдала она. - Наконец-то. Огромный
зверь перекатился на бок так, чтобы Люси поместилась полусидя-полулежа между
его передними лапами. Он нагнулся и языком коснулся ее носа. Теплое дыхание
обволокло ее. Она вглядывалась в его огромное мудрое лицо.
- Добро пожаловать, дитя, - произнес он.
- Аслан, - сказала Люси, - ты стал больше.
- Это потому, что ты стала старше, малышка, - ответил он.
- А не ты?
- Я - нет. Вырастая, ты будешь замечать, что и я становлюсь больше.
Она была так счастлива, что ей не хотелось даже разговаривать. Но Аслан
заговорил.
- Люси, - сказал он, - мы не должны долго лежать здесь. У тебя есть
дело, и уже потеряно много времени.
- Разве это не позор, - воскликнула Люси, - я действительно видела
тебя. Они не поверили мне. Они все...
Откуда-то из глубины Аслана возник слабый намек на рычание.
- Прости меня, - спохватилась Люси, поняв, что он имел в виду, - я не
хотела ругать других. Но ведь это не моя вина? Лев поглядел ей прямо в
глаза.
- Аслан, - сказала она, - ты думаешь, что я виновата? Как я могла... я
не могла оставить всех и подниматься к тебе одна.
Как я могла? Не смотри на меня так... да, я знаю, что могла. С тобой я
не была бы одна. Как я должна была поступить? Аслан ничего не сказал.
- Ты имеешь в виду, - продолжала Люси беспомощно, - что все бы
исправилось - как-то? Но как? Пожалуйста, Аслан. Разве я должна была знать?
- Знать, что должно случиться, дитя? - сказал Аслан. - Нет. Этого никто
никогда не говорил. Люси всхлипнула.
- Каждый может узнать, что случится, - продолжал он. - Если ты сейчас
пойдешь назад к остальным и разбудишь их, и скажешь, что видела меня снова и
все они должны встать и следовать за мной - что случится? И это единственная
возможность узнать.
- Ты хочешь, чтобы я это сделала? - вздохнула Люси.
- Да, малышка.
- А другие тоже увидят тебя? - спросила Люси.
- Не сразу, конечно, может быть, позднее.
- Они не поверят мне! - воскликнула Люси.
- Это не имеет значения.
- Аслан, я так благодарна, что нашла тебя снова. Я думала, ты позволишь
мне остаться. Я думала, ты зарычишь и прогонишь всех врагов - как в прошлый
раз. А теперь все так ужасно.
- Тебе это трудно, малышка, но ничто не повторяется дважды. Нам и
раньше бывало трудно в Нарнии.
Люси зарылась лицом в гриву Аслана, чтобы скрыться от его взгляда.
Должно быть, в его гриве тоже была магия. Она почувствовала в себе львиную
силу. Внезапно она села.
- Прости, Аслан, - произнесла она, - я готова.
- Теперь ты львица, - сказал Аслан. - И теперь возродится вся Нарния.
Иди. Нельзя терять время.
Он поднялся и пошел величественно и бесшумно к танцующим деревьям,
сквозь которые она прошла; и Люси пошла с ним, положив дрожащую руку на его
гриву. Деревья пропустили их и на секунду полностью приняли человеческий
вид. Перед Люси промелькнули прекрасные боги и богини, склоняющиеся перед
Львом; через мгновение они снова стали деревьями, еще склоняясь, и так
грациозно изгибая ветви и ствол, что их поклоны снова походили на танец.
- Теперь, дитя, - обратился к ней Аслан, когда они оставили деревья
позади, - я буду ждать здесь. Пойди и разбуди остальных и скажи им, чтобы
они следовали за тобой. Если они не пойдут, ты должна следовать за мной
одна.
Ужасно будить четверых людей, которые старше тебя и очень устали, чтобы
сказать им то, чему они, возможно, не поверят, и заставить их сделать то,
что они наверняка не захотят. "Я не должна раздумывать, я просто должна
делать", - сказала себе Люси.
Сначала она подошла к Питеру и потрясла его. "Питер, - прошептала она
ему на ухо, - проснись. Быстрее. Аслан здесь. Он сказал, чтобы мы сейчас же
следовали за ним".
- Конечно, Лу. Куда ты захочешь, - сказал Питер неожиданно. Она
обрадовалась, но Питер немедленно перевернулся на другой бок и снова заснул.
Затем она попыталась разбудить Сьюзен. Сьюзен действительно проснулась,
но только для того, чтобы сказать самым раздраженным взрослым голосом: "Тебе
это приснилось, Люси. Ложись спать".
Тогда она взялась за Эдмунда. Его было ужасно трудно разбудить, и когда
это ей наконец удалось, он в самом деле проснулся и сел.
- Что, - спросил он сердито, - о чем ты говоришь? Она повторила все
снова. Это было очень трудно, потому что с каждым разом слова звучали все
менее убедительно.
- Аслан! - подпрыгнул Эдмунд, - Ура! Где?
Люси повернулась туда, где видела ждущего льва, чьи терпеливые глаза
пристально глядели на нее. "Здесь", - показала она.
- Где? - снова повторил Эдмунд.
- Вот. Вот. Разве ты не видишь? Прямо перед деревьями. Эдмунд некоторое
время упорно смотрел, а потом сказал:
"Там ничего нет. Тебя ослепил и спутал лунный свет. Знаешь, так бывает.
И мне показалось на минуту, что я что-то вижу. Это оптический, ну как это
называется?.."
- Я вижу его все время, - сказала Люси. - Он сердито смотрит на нас.
- Тогда почему я не могу его увидеть?
- Он сказал, что, может быть, вы не сможете.
- Почему?
- Не знаю. Он так сказал.
- Ну что это такое, - вздохнул Эдмунд, - мне бы хотелось, чтобы все это
перестало тебе казаться. Но я уверен, что надо разбудить остальных.
Когда вся компания была наконец разбужена, Люси рассказала свою историю
в четвертый раз. Последовало глухое обескураживающее молчание.
- Я ничего не вижу, - сказал Питер, вглядываясь до боли в глазах. - А
ты, Сьюзен?
- Нет, конечно, - огрызнулась Сьюзен, - потому что там нечего видеть.
Ей все это приснилось. Ложись и спи, Люси.
- Я все же надеюсь, - сказала Люси дрожащим голосом, - что вы пойдете
со мной. Потому что... потому что я все равно должна идти с ним.
- Не говори чепухи, - ответила Сьюзен, - конечно, ты никуда не пойдешь
одна. Не позволяй ей, Питер. Она стала совершенно непослушной.
- Я пойду с ней, если она должна идти, - сказал Эдмунд, - Раньше ведь
она была права.
- Я знаю, что это так, - согласился Питер, - и возможно она была права
сегодня утром. Мы явно неудачно выбрали путь. Но посреди ночи... И почему мы
не видим Аслана? Так никогда не было. Это не похоже на него. А что скажет
Д.М.Д.?
- Я ничего не скажу, - ответил гном, - если вы все пойдете, то я,
конечно, пойду с вами; если ваша компания расколется, я пойду с Верховным
Королем. Это мой долг перед ним и перед королем Каспианом. Но если вы
спросите мое частное мнение, я - обыкновенный гном, который не думает, что
легче найти дорогу ночью там, где ее не нашли днем. Я не вижу пользы в
волшебных львах, которые умеют говорить, но не говорят, в дружелюбных львах,
которые не делают ничего хорошего, в огромных львах, которых никто не видит.
Насколько я могу судить, это все чепуха и пустяки.
- Он бьет лапой по земле, призывая нас поторопиться, - сказала Люси. -
Мы должны идти сейчас же. По крайней мере я.
- Ты не права, пытаясь бороться с нами таким образом. Нас четверо к
одному, и ты самая младшая, - возразила Сьюзен.
- Пойдемте же, - рявкнул Эдмунд. - Мы должны идти. Мира не будет, пока
мы не пойдем. - Он был полностью согласен с Люси, но раздражен тем, что его
разбудили, и поэтому говорил очень сердито.
- Тогда в поход, - скомандовал Питер, устало просовывая руку под ремень
щита и надевая шлем. В другое время он обязательно сказал бы что-нибудь
приятное Люси, своей любимой сестре, ведь он знал, как тоскливо ей сейчас, и
понимал, что ее вины в происходящем нет. Но совсем избавиться от досады он
не мог.
Сьюзен была хуже всех: "Предположим, я буду вести себя как Люси, - и
начну угрожать, что все равно останусь здесь? А я непременно так сделаю".
- Подчинитесь Верховному Королю, ваше величество, - сказал Трам, - и
пойдемте. Если нет возможности спать, то лучше уж идти, чем стоять тут и
препираться.
Наконец они двинулись. Люси шла первая, сжимая губы, чтобы не сказать
то, что она думала о словах Сьюзен. Но, взглянув на Аслана, она забыла обо
всем. Он повернулся и пошел медленным шагом ярдах в тридцати впереди них.
Остальные могли идти только вслед за Люси, потому что не видели Аслана и не
слышали его шагов. Его большие, похожие на кошачьи, лапы бесшумно ступали по
траве.
Они пошли правее танцующих деревьев (но никто не узнал, танцевали ли
они, потому что Люси смотрела только на Льва, а остальные - на Люси) и ближе
к краю оврага. "Булки и булыжники, - подумал Трам, - я надеюсь, что
сумасшествие не кончится сломанными шеями на склоне, залитом лунным светом".
Долгое время Аслан шел у самого обрыва. Потом подошел туда, где прямо
на краю росло несколько маленьких деревьев, повернул и оказался среди них.
Люси затаила дыхание: казалось, лев нырнул со скалы, но она слишком боялась
упустить его из виду, чтобы остановиться и подумать. Она ускорила шаги и
сама очутилась среди деревьев. Посмотрев вниз, она заметила крутую узкую
тропинку, которая косо шла между камнями, и Аслана, спускавшегося по ней. Он
повернулся и весело взглянул на нее. Она захлопала в ладоши и начала
сползать вниз. Позади она слышала голоса остальных: "Эй! Люси! Осторожней,
ради Бога. Ты прямо на краю оврага. Вернись...", и через мгновение голос
Эдмунда: "Нет, она идет правильно. Здесь есть спуск вниз".
На середине тропы Эдмунд догнал ее.
- Смотри! - сказал он в страшном возбуждении. - Смотри! Что за тень
медленно движется перед нами?
- Это его тень, - ответила Люси.
- Теперь я верю, что ты права, Лу. Я не понимаю, как я не видел ее
раньше. Но где он?
- Со своей тенью, конечно. Видишь его?
- Сейчас показалось, что вижу. Здесь такой странный свет.
- Подождите, король Эдмунд, подождите, - раздался над ними голос Трама,
и затем издалека голос Питера: "Встряхнись, Сьюзен. Дай мне руку. Здесь
может спуститься даже ребенок. И перестань ворчать".
Через несколько минут они были внизу, и рев воды наполнил уши. Ступая
мягко, как кошка, Аслан шел через поток, перешагивал с камня на камень.
Посредине он остановился, и нагнулся, чтобы попить, а потом, подняв голову с
намокшей от воды гривой, снова повернулся лицом к ним. И тут Эдмунд увидел
его. "О, Аслан!" - крикнул он, бросаясь вперед. Но Лев отвернулся и начал
подниматься по склону другого берега Стремнинки.
- Питер! Питер! - воскликнул Эдмунд. - Ты видел?
- Что-то я видел, - сказал Питер, - но в лунном свете так трудно
разобрать. Все-таки мы идем, и трижды ура Люси. Я теперь и вполовину не
чувствую усталости.
Аслан без колебаний вел их налево, вверх по оврагу. Путешествие было
странным, похожим на сон - ревущий поток, мокрая серая трава, тусклые скалы,
к которым они приближались, и величественная, молчаливая поступь Зверя,
идущего во главе. Все, кроме Сьюзен и гнома, уже увидели его.
Внезапно они подошли к другой крутой тропинке, ведущей вверх по обрыву.
Она была куда длиннее, чем та, по которой они спустились, и путь наверх шел
долгим и утомительным зигзагом. К счастью, луна стояла над оврагом и
освещала его.
Люси совсем запыхалась, но когда хвост и задние лапы Аслана скрылись за
верхним краем оврага, она последним усилием устремилась за ним, хотя ноги у
нее заплетались и дыхание перехватывало, и увидела холм, к которому они
стремились с тех пор, как покинули Зеркальный залив. Длинный пологий склон
(вереск, трава и несколько больших камней, казавшихся белыми в лунном свете)
исчезал за кромкой тускло поблескивающих деревьев в полумиле от них. Она
узнала это место. Это был холм Каменного Стола.
Позвякивая кольчугами, позади карабкались остальные. Аслан скользил
впереди, и они шли за ним.
- Люси, - сказала Сьюзен очень тихо.
- Да? - обернулась Люси.
- Теперь я вижу его. Прости меня.
- Все в порядке.
- Я куда хуже, чем ты думаешь. На самом деле я верила, что это был он -
вчера. Когда он предупреждал нас, чтобы мы не шли в еловый лес. Я на самом
деле верила, что это был он - ночью, когда ты разбудила нас. Понимаешь,
глубоко внутри. Или могла бы поверить, если бы захотела. Но я так хотела
выйти из этого леса и... и... о, я не знаю. И что я теперь скажу ему?
- Может быть не нужно говорить много, - посоветовала Люси.
Скоро дети достигли деревьев и сквозь них увидели Великий Холм, курган
Аслана, который поднялся над Столом с тех пор, как они были здесь.
- Наши позиции плохо охраняются, - пробормотал Трам. - Нужно исправить
это перед тем, как...
- Тише! - сказали все четверо, потому что Аслан остановился и
повернулся лицом к ним, и выглядел он так величественно, что их охватила
радость (но радость, смешанная со страхом) и страх (но страх, смешанный с
радостью). Мальчики шагнули вперед, Люси пошла за ними, Сьюзен и гном
отступили назад.
- О, Аслан, - Питер упал на одно колено и поднял тяжелую лапу Льва к
своим губам, - я так рад. Я прошу прощения. Я вел их неправильно с самого
начала, а особенно вчера утром.
- Дорогой мой сын, - ответил ему Аслан.
Затем он обернулся и приветствовал Эдмунда. "Отлично", - похвалил он
его.
Потом после ужасающей паузы, глубокий голос произнес:
"Сьюзен". Сьюзен не ответила, но всем показалось, что она плачет. "Ты
была послушна страху, дитя, - сказал Аслан. - Подойди, дай я дохну на тебя.
Забудь страх. Ты снова храбрая".
- Чуть-чуть, Аслан, - пробормотала Сьюзен.
- А теперь, - произнес Аслан куда громче; в голосе его слышался намек
на рычание, хвост бил по бокам, - где же этот маленький гном, этот известный
боец на мечах и лучник, который не верит во львов? Подойди сюда, сын земли,
подойди СЮДА! - последнее слово было уже настоящим рычанием.
- Привидения и приключения! - прошептал Трам чуть слышно. Дети, знавшие
Аслана настолько, чтобы понять, что гном ему очень нравится, не испугались.
Другое дело Трам, который никогда раньше не видел львов, не говоря уже о
таком Льве. Но поступил он разумно: вместо того, чтобы удрать, неверной
походкой направился к Аслану.
И Аслан внезапно схватил его. Вы когда-нибудь видели маленького
котенка, которого мать несет в пасти? Вот на что это было похоже. Гном,
свернувшийся жалким клубочком, свисал изо рта Аслана. Лев слегка тряхнул
его, и все его вооружение попадало, как кастрюли лудильщика, а затем -
раз-раз - гном взлетел в воздух. Он был в безопасности, как в своей постели,
но не знал этого. Когда он летел вниз, огромные бархатистые лапы поймали его
так же нежно, как материнские руки и поставили (так же осторожно) на траву.
- Сын земли, мы будем друзьями? - спросил Аслан.
- Д-д-да, - пропыхтел не вполне отдышавшийся гном.
- Теперь, - сказал Аслан, - луна заходит. Посмотрите назад: там
начинается заря. У нас слишком мало времени, и мы не можем его терять. Вы
трое - сыновья Адама и сын земли, поспешите внутрь Холма и разберитесь с
тем, что найдете там.
Гном еще не отдышался, а мальчики не осмелились спросить, пойдет ли с
ними Аслан. Все трое отсалютовали обнаженными мечами, повернулись и,
позвякивая кольчугами, скрылись в сумерках. Люси заметила, что на их лицах
не осталось и следов усталости; Верховный Король и король Эдмунд больше
походили на мужчин, чем на мальчиков.
Девочки ждали их снаружи, стоя позади Аслана. Освещение изменилось.
Низко на востоке Аравир, утренняя звезда Нарнии. мерцала как маленькая луна.
Аслан, казавшийся еще больше, поднял голову, тряхнул гривой и зарычал.
Звук, глубокий и волнующий, начавшись на низкой ноте как в органе, стал
выше и громче, и еще громче, до тех пор пока не сотряс землю и воздух и не
пронесся по всей Нарнии. Внизу, в лагере Мираза, проснулись люди. Побледнев,
они уставились друг на друга и схватились за оружие. Еще ниже, у Великой
реки в этот самый холодный предутренний час поднялись из воды головы и плечи
нимф и огромная бородатая голова речного бога. Вокруг, в полях и лесах, из
норок показались настороженные уши кроликов, птицы высунули из-под крыльев
свои сонные головы, совы заухали, лисицы затявкали, ежи заворчали, деревья
зашелестели. В городах и деревеньках матери, глядя испуганными глазами,
сильнее прижали детей к груди, собаки заскулили, мужчины вскочили, на ощупь
зажигая свет. Далеко на северной границе горные великаны выглянули из ворот
своих замков.
Люси и Сьюзен увидели, что к ним со всех окрестных холмов спускается
что-то темное. Сначала это было похоже на темный туман, стелящийся по земле,
затем на штормовые волны почерневшего моря (приближаясь, они становились все
выше и выше), и, наконец, стало понятно, что это леса пришли в движение. Все
деревья мира, казалось, устремились к Аслану. Приближаясь, они переставали
быть деревьями, и вскоре толпа их, кланяясь, делая реверансы и протягивая к
Аслану длинные тонкие руки, оказалась вокруг Люси. Она увидела, что все они
приобрели человеческие очертания. Бледные девушки-березки вскидывали головы,
женщины-ивы откидывали назад волосы, чтобы взглянуть на Аслана, царственные
буки спокойно стояли, склонившись перед ним, косматые дубы, тонкие и
меланхоличные вязы, кудрявые остролисты (сами темно-зеленые, а их жены -
украшенные яркими ягодами) и пестрые рябины кланялись и снова поднимались,
восклицая:
"Аслан! Аслан!" - хриплыми скрипучими голосами, похожими на шум волн.
Толпа и хоровод вокруг Аслана (теперь это все больше и больше походило
на танец) росли так быстро, что Люси пришла в замешательство. Она не
понимала, откуда взялись другие люди, которые начали дурачиться и прыгать
среди деревьев. Один был юный, одетый только в оленью шкуру, с венком из
виноградных листьев на вьющихся волосах. Лицо его было бы слишком
хорошеньким для юноши, если бы не выглядело таким диким. Вы сказали бы то
серебристая лента Великой реки. Они видели то широкое и мелкое место на ней,
которое раньше было бродом у Беруны, теперь же ее берега соединял длинный
арочный мост. У дальнего конца моста был маленький городок.
- Ей-Богу, - сказал Эдмунд, - мы сражались в битве при Беруне именно
там, где сейчас город!
Это сильно приободрило мальчиков. Они почувствовали себя лучше, глядя
на то место, где сотни лет тому назад выиграли великую битву, а вместе с ней
и королевство. Питер и Эдмунд так увлеклись воспоминаниями, что забыли об
усталых ногах и кольчугах, давивших на плечи. Гному тоже было интересно.
Теперь они смогли ускорить шаг. Идти становилось легче. Слева еще были
отвесные скалы, справа склон становился все более пологим. Скоро овраг
перешел в долину. Водопадов больше не было, и внезапно они снова очутились в
густом лесу.
Неожиданно послышался звук - вззз - а потом как будто дятел ударил
клювом по стволу. Дети еще припоминали, когда (давным-давно) они слышали
этот звук и почему он им так не нравится, а Трам уже кричал: "Ложитесь!" и
тут же заставил Люси, оказавшуюся рядом с ним, упасть в папоротники. Питер
подумал, что это белка, но заметив длинную крепкую стрелу, вонзившуюся в
дерево прямо над его головой, все понял. Он потянул Сьюзен вниз и упал сам,
и тут другая стрела с резким звуком пролетела над его плечом и воткнулась в
землю, - Быстрее! Быстрее! Назад! Ползите! - выпалил Трам. Они повернулись и
поползли наверх по склону сквозь папоротники и тучи жужжащих мух. Стрелы
пронзительно свистели вокруг них. Одна ударилась о шлем Сьюзен и отскочила.
Они поползли еще быстрее, с них капал пот; согнувшись, они побежали.
Мальчики держали в руках мечи, хотя и боялись споткнуться о них. Обидно было
подниматься на холм, возвращаться туда, откуда только что пришли. Они уже не
могли больше бежать, даже ради спасения своей жизни. Задыхаясь, они упали у
водопада в сырой мох за большим валуном, и удивились, поняв, как высоко
забрались. Погони слышно не было.
- Теперь все в порядке, - Трам сделал глубокий вдох. - Они не стали
обыскивать лес. Я думаю, это только часовые. Значит, внизу аванпост Мираза.
Булки и бутылки, однако же и тяжело нам пришлось.
- Я должно быть совсем потерял голову, когда повел вас этим путем, -
сказал Питер.
- Что вы, ваше величество, - возразил гном, - ведь это ваш царственный
брат, король Эдмунд, предложил плыть через Зеркальный залив.
- Боюсь, что Д.М.Д. прав, - согласился Эдмунд, искренне забывший об
этом.
- С другой стороны, - продолжал Трам, - если бы мы пошли, как шел я, то
наткнулись бы на такой же аванпост, с теми же последствиями. Путешествие
через Зеркальный залив было наилучшим вариантом.
- Экий замаскированный комплимент, - сказала Сьюзен.
- Хорошо замаскированный! - воскликнул Эдмунд.
- Я уверена, что теперь мы должны идти вверх по оврагу, - вступила в
разговор Люси.
- Ты герой, Лу, - отозвался Питер. - Ведь ты могла сказать: "Я же
говорила". Пойдемте.
- Как только мы углубимся в лес, - заявил Трам, - говорите, что хотите,
а я зажгу костер и приготовлю ужин. Только отойдем подальше отсюда.
Нет нужды описывать, как они тащились назад по оврагу. Было тяжело, но,
как ни странно, все повеселели. Пришло второе дыхание, слово "ужин"
произвело чудодейственный эффект.
Они еще засветло добрались до елового леса, причинившего им столько
неприятностей. Собирать хворост было очень утомительно, и все обрадовались,
когда вспыхнул костер и появились сырые и грязные свертки с медвежьим мясом,
показавшиеся бы отвратительными любому, кто провел день в четырех стенах.
Гном придумал великолепное кушанье. Каждое яблоко (их осталось несколько
штук) обернули полоской мяса - как яблоки, запеченные в тесте, только вместо
теста было мясо - насадили на острую палочку и поджарили. Сок пропитал мясо
и напоминал яблочный соус, который подают к жареной свинине. Медведи,
питающиеся другими зверями, не слишком вкусны, в отличие от тех, кто ест мед
и фрукты. Яблоки придали мясу такой вкус, что получилась роскошная еда. И не
надо было мыть посуду - можно было сразу лечь на спину и наблюдать за дымком
из трубки. Трама, вытянуть усталые ноги и поболтать.
Они уже снова надеялись, что завтра найдут короля Каспиана, а через
несколько дней разобьют Мираза. Положение их не изменилось, но все
повеселели и один за другим быстро провалились в сон.
Люси очнулась от самого глубочайшего сна, который только можно себе
вообразить, с чувством, что голос, который она любила больше всего на свете,
позвал ее. Сначала она подумала, что это ее отец, потом - что Питер. Ей не
хотелось вставать. Не потому, что она чувствовала себя слишком усталой -
напротив, она чудесно отдохнула, и тело больше не болело - просто она была
счастлива, и ей было очень уютно. Она смотрела на нарнийскую луну (которая
больше нашей), на звездное небо; там, где они разбили лагерь, деревьев было
немного.
- Люси, - снова позвал голос (не отца и не Питера). Она села, трепеща
от волнения, но без страха. Луна светила так ярко, что лес был виден как
днем, но выглядел более диким. Позади был ельник, направо - зубчатые вершины
скал на дальней стороне оврага, прямо впереди - полянка, за ней на
расстоянии полета стрелы росли деревья. Люси пристально посмотрела на них.
- Мне кажется, что они движутся, - сказала она себе, - и о чем-то
разговаривают.
Сердце ее забилось, она встала и пошла к ним. На поляне отчетливо
слышался шум, какой деревья издают при сильном ветре, но ветра не было. Все
же это был не обычный шум листвы. Люси чувствовала в нем какую-то мелодию,
но не могла ухватить мотив, как не могла уловить слов, которые говорили
деревья прошлой ночью. Это была ритмичная веселая мелодия, и, подойдя ближе,
она почувствовала, что ноги ее уже танцуют. Теперь не было сомнения в том,
что деревья двигались - туда и обратно, одно к другому, как в сложном
деревенском танце. ("Я уверена, - подумала Люси, - что танец деревьев
действительно должен быть очень деревенским танцем".) Тут она оказалась
среди них.
Она увидела дерево, показавшееся ей сначала не деревом, а высоким
человеком с косматой бородой и зарослями волос. Люси не испугалась: такое
она видела и раньше. Но когда она опять взглянула на него, он уже снова
казался деревом, хотя и двигался. Вы не смогли бы, конечно, разобрать ноги у
него, или корни, потому что, когда деревья движутся, они перемещаются не по
поверхности земли, они пробираются в земле, как мы по воде, когда идем
вброд. С каждым деревом, на которое она бросала взгляд, случалось то же
самое. Сперва они выглядели как дружелюбные, славные великаны и великанши -
таким лесной народ становится, когда добрая магия призывает его к полной
жизни - потом снова становились деревьями. Когда они казались деревьями -
это были странно очеловеченные деревья, а когда выглядели людьми - это были
ветвистые, покрытые листвой люди. И все время продолжался странный,
ритмичный, шелестящий, прохладный, веселый шум - Они без сомнения почти
проснулись, - сказала Люси. Она-то совсем проснулась, даже больше, чем
проснулась. Как будто в ней самой пробудилось что-то новое.
Люси бесстрашно шла между ними, танцевала, прыгала, перебегала от
одного гигантского партнера к другому. Но танец не захватил ее полностью.
Она стремилась к чему-то другому, к тому голосу, что звал ее.
Скоро она оставила деревья позади (так и не поняв до конца, ветвей или
рук касалась она в хороводе огромных танцоров, склонявшихся к ней), вышла из
переплетения света и тени и увидела гладкую, как бы подстриженную поляну -
вокруг нее-то и танцевали деревья. А там - о радость! Перед ней был огромный
Лев, сверкающий в лунном свете, с громадной черной тенью позади.
Он мог бы показаться каменным, если бы не движения его хвоста, но Люси
это не пришло в голову. Она бросилась к нему, даже не задумавшись о том, был
ли он настроен дружелюбно. Она чувствовала, что сердце ее разорвется, если
она потеряет хотя бы мгновение. И вот Люси уже целовала его, обвив руками
шею и зарывшись лицом в чудную, густую, шелковистую гриву.
- Аслан, Аслан, дорогой Аслан, - рыдала она. - Наконец-то. Огромный
зверь перекатился на бок так, чтобы Люси поместилась полусидя-полулежа между
его передними лапами. Он нагнулся и языком коснулся ее носа. Теплое дыхание
обволокло ее. Она вглядывалась в его огромное мудрое лицо.
- Добро пожаловать, дитя, - произнес он.
- Аслан, - сказала Люси, - ты стал больше.
- Это потому, что ты стала старше, малышка, - ответил он.
- А не ты?
- Я - нет. Вырастая, ты будешь замечать, что и я становлюсь больше.
Она была так счастлива, что ей не хотелось даже разговаривать. Но Аслан
заговорил.
- Люси, - сказал он, - мы не должны долго лежать здесь. У тебя есть
дело, и уже потеряно много времени.
- Разве это не позор, - воскликнула Люси, - я действительно видела
тебя. Они не поверили мне. Они все...
Откуда-то из глубины Аслана возник слабый намек на рычание.
- Прости меня, - спохватилась Люси, поняв, что он имел в виду, - я не
хотела ругать других. Но ведь это не моя вина? Лев поглядел ей прямо в
глаза.
- Аслан, - сказала она, - ты думаешь, что я виновата? Как я могла... я
не могла оставить всех и подниматься к тебе одна.
Как я могла? Не смотри на меня так... да, я знаю, что могла. С тобой я
не была бы одна. Как я должна была поступить? Аслан ничего не сказал.
- Ты имеешь в виду, - продолжала Люси беспомощно, - что все бы
исправилось - как-то? Но как? Пожалуйста, Аслан. Разве я должна была знать?
- Знать, что должно случиться, дитя? - сказал Аслан. - Нет. Этого никто
никогда не говорил. Люси всхлипнула.
- Каждый может узнать, что случится, - продолжал он. - Если ты сейчас
пойдешь назад к остальным и разбудишь их, и скажешь, что видела меня снова и
все они должны встать и следовать за мной - что случится? И это единственная
возможность узнать.
- Ты хочешь, чтобы я это сделала? - вздохнула Люси.
- Да, малышка.
- А другие тоже увидят тебя? - спросила Люси.
- Не сразу, конечно, может быть, позднее.
- Они не поверят мне! - воскликнула Люси.
- Это не имеет значения.
- Аслан, я так благодарна, что нашла тебя снова. Я думала, ты позволишь
мне остаться. Я думала, ты зарычишь и прогонишь всех врагов - как в прошлый
раз. А теперь все так ужасно.
- Тебе это трудно, малышка, но ничто не повторяется дважды. Нам и
раньше бывало трудно в Нарнии.
Люси зарылась лицом в гриву Аслана, чтобы скрыться от его взгляда.
Должно быть, в его гриве тоже была магия. Она почувствовала в себе львиную
силу. Внезапно она села.
- Прости, Аслан, - произнесла она, - я готова.
- Теперь ты львица, - сказал Аслан. - И теперь возродится вся Нарния.
Иди. Нельзя терять время.
Он поднялся и пошел величественно и бесшумно к танцующим деревьям,
сквозь которые она прошла; и Люси пошла с ним, положив дрожащую руку на его
гриву. Деревья пропустили их и на секунду полностью приняли человеческий
вид. Перед Люси промелькнули прекрасные боги и богини, склоняющиеся перед
Львом; через мгновение они снова стали деревьями, еще склоняясь, и так
грациозно изгибая ветви и ствол, что их поклоны снова походили на танец.
- Теперь, дитя, - обратился к ней Аслан, когда они оставили деревья
позади, - я буду ждать здесь. Пойди и разбуди остальных и скажи им, чтобы
они следовали за тобой. Если они не пойдут, ты должна следовать за мной
одна.
Ужасно будить четверых людей, которые старше тебя и очень устали, чтобы
сказать им то, чему они, возможно, не поверят, и заставить их сделать то,
что они наверняка не захотят. "Я не должна раздумывать, я просто должна
делать", - сказала себе Люси.
Сначала она подошла к Питеру и потрясла его. "Питер, - прошептала она
ему на ухо, - проснись. Быстрее. Аслан здесь. Он сказал, чтобы мы сейчас же
следовали за ним".
- Конечно, Лу. Куда ты захочешь, - сказал Питер неожиданно. Она
обрадовалась, но Питер немедленно перевернулся на другой бок и снова заснул.
Затем она попыталась разбудить Сьюзен. Сьюзен действительно проснулась,
но только для того, чтобы сказать самым раздраженным взрослым голосом: "Тебе
это приснилось, Люси. Ложись спать".
Тогда она взялась за Эдмунда. Его было ужасно трудно разбудить, и когда
это ей наконец удалось, он в самом деле проснулся и сел.
- Что, - спросил он сердито, - о чем ты говоришь? Она повторила все
снова. Это было очень трудно, потому что с каждым разом слова звучали все
менее убедительно.
- Аслан! - подпрыгнул Эдмунд, - Ура! Где?
Люси повернулась туда, где видела ждущего льва, чьи терпеливые глаза
пристально глядели на нее. "Здесь", - показала она.
- Где? - снова повторил Эдмунд.
- Вот. Вот. Разве ты не видишь? Прямо перед деревьями. Эдмунд некоторое
время упорно смотрел, а потом сказал:
"Там ничего нет. Тебя ослепил и спутал лунный свет. Знаешь, так бывает.
И мне показалось на минуту, что я что-то вижу. Это оптический, ну как это
называется?.."
- Я вижу его все время, - сказала Люси. - Он сердито смотрит на нас.
- Тогда почему я не могу его увидеть?
- Он сказал, что, может быть, вы не сможете.
- Почему?
- Не знаю. Он так сказал.
- Ну что это такое, - вздохнул Эдмунд, - мне бы хотелось, чтобы все это
перестало тебе казаться. Но я уверен, что надо разбудить остальных.
Когда вся компания была наконец разбужена, Люси рассказала свою историю
в четвертый раз. Последовало глухое обескураживающее молчание.
- Я ничего не вижу, - сказал Питер, вглядываясь до боли в глазах. - А
ты, Сьюзен?
- Нет, конечно, - огрызнулась Сьюзен, - потому что там нечего видеть.
Ей все это приснилось. Ложись и спи, Люси.
- Я все же надеюсь, - сказала Люси дрожащим голосом, - что вы пойдете
со мной. Потому что... потому что я все равно должна идти с ним.
- Не говори чепухи, - ответила Сьюзен, - конечно, ты никуда не пойдешь
одна. Не позволяй ей, Питер. Она стала совершенно непослушной.
- Я пойду с ней, если она должна идти, - сказал Эдмунд, - Раньше ведь
она была права.
- Я знаю, что это так, - согласился Питер, - и возможно она была права
сегодня утром. Мы явно неудачно выбрали путь. Но посреди ночи... И почему мы
не видим Аслана? Так никогда не было. Это не похоже на него. А что скажет
Д.М.Д.?
- Я ничего не скажу, - ответил гном, - если вы все пойдете, то я,
конечно, пойду с вами; если ваша компания расколется, я пойду с Верховным
Королем. Это мой долг перед ним и перед королем Каспианом. Но если вы
спросите мое частное мнение, я - обыкновенный гном, который не думает, что
легче найти дорогу ночью там, где ее не нашли днем. Я не вижу пользы в
волшебных львах, которые умеют говорить, но не говорят, в дружелюбных львах,
которые не делают ничего хорошего, в огромных львах, которых никто не видит.
Насколько я могу судить, это все чепуха и пустяки.
- Он бьет лапой по земле, призывая нас поторопиться, - сказала Люси. -
Мы должны идти сейчас же. По крайней мере я.
- Ты не права, пытаясь бороться с нами таким образом. Нас четверо к
одному, и ты самая младшая, - возразила Сьюзен.
- Пойдемте же, - рявкнул Эдмунд. - Мы должны идти. Мира не будет, пока
мы не пойдем. - Он был полностью согласен с Люси, но раздражен тем, что его
разбудили, и поэтому говорил очень сердито.
- Тогда в поход, - скомандовал Питер, устало просовывая руку под ремень
щита и надевая шлем. В другое время он обязательно сказал бы что-нибудь
приятное Люси, своей любимой сестре, ведь он знал, как тоскливо ей сейчас, и
понимал, что ее вины в происходящем нет. Но совсем избавиться от досады он
не мог.
Сьюзен была хуже всех: "Предположим, я буду вести себя как Люси, - и
начну угрожать, что все равно останусь здесь? А я непременно так сделаю".
- Подчинитесь Верховному Королю, ваше величество, - сказал Трам, - и
пойдемте. Если нет возможности спать, то лучше уж идти, чем стоять тут и
препираться.
Наконец они двинулись. Люси шла первая, сжимая губы, чтобы не сказать
то, что она думала о словах Сьюзен. Но, взглянув на Аслана, она забыла обо
всем. Он повернулся и пошел медленным шагом ярдах в тридцати впереди них.
Остальные могли идти только вслед за Люси, потому что не видели Аслана и не
слышали его шагов. Его большие, похожие на кошачьи, лапы бесшумно ступали по
траве.
Они пошли правее танцующих деревьев (но никто не узнал, танцевали ли
они, потому что Люси смотрела только на Льва, а остальные - на Люси) и ближе
к краю оврага. "Булки и булыжники, - подумал Трам, - я надеюсь, что
сумасшествие не кончится сломанными шеями на склоне, залитом лунным светом".
Долгое время Аслан шел у самого обрыва. Потом подошел туда, где прямо
на краю росло несколько маленьких деревьев, повернул и оказался среди них.
Люси затаила дыхание: казалось, лев нырнул со скалы, но она слишком боялась
упустить его из виду, чтобы остановиться и подумать. Она ускорила шаги и
сама очутилась среди деревьев. Посмотрев вниз, она заметила крутую узкую
тропинку, которая косо шла между камнями, и Аслана, спускавшегося по ней. Он
повернулся и весело взглянул на нее. Она захлопала в ладоши и начала
сползать вниз. Позади она слышала голоса остальных: "Эй! Люси! Осторожней,
ради Бога. Ты прямо на краю оврага. Вернись...", и через мгновение голос
Эдмунда: "Нет, она идет правильно. Здесь есть спуск вниз".
На середине тропы Эдмунд догнал ее.
- Смотри! - сказал он в страшном возбуждении. - Смотри! Что за тень
медленно движется перед нами?
- Это его тень, - ответила Люси.
- Теперь я верю, что ты права, Лу. Я не понимаю, как я не видел ее
раньше. Но где он?
- Со своей тенью, конечно. Видишь его?
- Сейчас показалось, что вижу. Здесь такой странный свет.
- Подождите, король Эдмунд, подождите, - раздался над ними голос Трама,
и затем издалека голос Питера: "Встряхнись, Сьюзен. Дай мне руку. Здесь
может спуститься даже ребенок. И перестань ворчать".
Через несколько минут они были внизу, и рев воды наполнил уши. Ступая
мягко, как кошка, Аслан шел через поток, перешагивал с камня на камень.
Посредине он остановился, и нагнулся, чтобы попить, а потом, подняв голову с
намокшей от воды гривой, снова повернулся лицом к ним. И тут Эдмунд увидел
его. "О, Аслан!" - крикнул он, бросаясь вперед. Но Лев отвернулся и начал
подниматься по склону другого берега Стремнинки.
- Питер! Питер! - воскликнул Эдмунд. - Ты видел?
- Что-то я видел, - сказал Питер, - но в лунном свете так трудно
разобрать. Все-таки мы идем, и трижды ура Люси. Я теперь и вполовину не
чувствую усталости.
Аслан без колебаний вел их налево, вверх по оврагу. Путешествие было
странным, похожим на сон - ревущий поток, мокрая серая трава, тусклые скалы,
к которым они приближались, и величественная, молчаливая поступь Зверя,
идущего во главе. Все, кроме Сьюзен и гнома, уже увидели его.
Внезапно они подошли к другой крутой тропинке, ведущей вверх по обрыву.
Она была куда длиннее, чем та, по которой они спустились, и путь наверх шел
долгим и утомительным зигзагом. К счастью, луна стояла над оврагом и
освещала его.
Люси совсем запыхалась, но когда хвост и задние лапы Аслана скрылись за
верхним краем оврага, она последним усилием устремилась за ним, хотя ноги у
нее заплетались и дыхание перехватывало, и увидела холм, к которому они
стремились с тех пор, как покинули Зеркальный залив. Длинный пологий склон
(вереск, трава и несколько больших камней, казавшихся белыми в лунном свете)
исчезал за кромкой тускло поблескивающих деревьев в полумиле от них. Она
узнала это место. Это был холм Каменного Стола.
Позвякивая кольчугами, позади карабкались остальные. Аслан скользил
впереди, и они шли за ним.
- Люси, - сказала Сьюзен очень тихо.
- Да? - обернулась Люси.
- Теперь я вижу его. Прости меня.
- Все в порядке.
- Я куда хуже, чем ты думаешь. На самом деле я верила, что это был он -
вчера. Когда он предупреждал нас, чтобы мы не шли в еловый лес. Я на самом
деле верила, что это был он - ночью, когда ты разбудила нас. Понимаешь,
глубоко внутри. Или могла бы поверить, если бы захотела. Но я так хотела
выйти из этого леса и... и... о, я не знаю. И что я теперь скажу ему?
- Может быть не нужно говорить много, - посоветовала Люси.
Скоро дети достигли деревьев и сквозь них увидели Великий Холм, курган
Аслана, который поднялся над Столом с тех пор, как они были здесь.
- Наши позиции плохо охраняются, - пробормотал Трам. - Нужно исправить
это перед тем, как...
- Тише! - сказали все четверо, потому что Аслан остановился и
повернулся лицом к ним, и выглядел он так величественно, что их охватила
радость (но радость, смешанная со страхом) и страх (но страх, смешанный с
радостью). Мальчики шагнули вперед, Люси пошла за ними, Сьюзен и гном
отступили назад.
- О, Аслан, - Питер упал на одно колено и поднял тяжелую лапу Льва к
своим губам, - я так рад. Я прошу прощения. Я вел их неправильно с самого
начала, а особенно вчера утром.
- Дорогой мой сын, - ответил ему Аслан.
Затем он обернулся и приветствовал Эдмунда. "Отлично", - похвалил он
его.
Потом после ужасающей паузы, глубокий голос произнес:
"Сьюзен". Сьюзен не ответила, но всем показалось, что она плачет. "Ты
была послушна страху, дитя, - сказал Аслан. - Подойди, дай я дохну на тебя.
Забудь страх. Ты снова храбрая".
- Чуть-чуть, Аслан, - пробормотала Сьюзен.
- А теперь, - произнес Аслан куда громче; в голосе его слышался намек
на рычание, хвост бил по бокам, - где же этот маленький гном, этот известный
боец на мечах и лучник, который не верит во львов? Подойди сюда, сын земли,
подойди СЮДА! - последнее слово было уже настоящим рычанием.
- Привидения и приключения! - прошептал Трам чуть слышно. Дети, знавшие
Аслана настолько, чтобы понять, что гном ему очень нравится, не испугались.
Другое дело Трам, который никогда раньше не видел львов, не говоря уже о
таком Льве. Но поступил он разумно: вместо того, чтобы удрать, неверной
походкой направился к Аслану.
И Аслан внезапно схватил его. Вы когда-нибудь видели маленького
котенка, которого мать несет в пасти? Вот на что это было похоже. Гном,
свернувшийся жалким клубочком, свисал изо рта Аслана. Лев слегка тряхнул
его, и все его вооружение попадало, как кастрюли лудильщика, а затем -
раз-раз - гном взлетел в воздух. Он был в безопасности, как в своей постели,
но не знал этого. Когда он летел вниз, огромные бархатистые лапы поймали его
так же нежно, как материнские руки и поставили (так же осторожно) на траву.
- Сын земли, мы будем друзьями? - спросил Аслан.
- Д-д-да, - пропыхтел не вполне отдышавшийся гном.
- Теперь, - сказал Аслан, - луна заходит. Посмотрите назад: там
начинается заря. У нас слишком мало времени, и мы не можем его терять. Вы
трое - сыновья Адама и сын земли, поспешите внутрь Холма и разберитесь с
тем, что найдете там.
Гном еще не отдышался, а мальчики не осмелились спросить, пойдет ли с
ними Аслан. Все трое отсалютовали обнаженными мечами, повернулись и,
позвякивая кольчугами, скрылись в сумерках. Люси заметила, что на их лицах
не осталось и следов усталости; Верховный Король и король Эдмунд больше
походили на мужчин, чем на мальчиков.
Девочки ждали их снаружи, стоя позади Аслана. Освещение изменилось.
Низко на востоке Аравир, утренняя звезда Нарнии. мерцала как маленькая луна.
Аслан, казавшийся еще больше, поднял голову, тряхнул гривой и зарычал.
Звук, глубокий и волнующий, начавшись на низкой ноте как в органе, стал
выше и громче, и еще громче, до тех пор пока не сотряс землю и воздух и не
пронесся по всей Нарнии. Внизу, в лагере Мираза, проснулись люди. Побледнев,
они уставились друг на друга и схватились за оружие. Еще ниже, у Великой
реки в этот самый холодный предутренний час поднялись из воды головы и плечи
нимф и огромная бородатая голова речного бога. Вокруг, в полях и лесах, из
норок показались настороженные уши кроликов, птицы высунули из-под крыльев
свои сонные головы, совы заухали, лисицы затявкали, ежи заворчали, деревья
зашелестели. В городах и деревеньках матери, глядя испуганными глазами,
сильнее прижали детей к груди, собаки заскулили, мужчины вскочили, на ощупь
зажигая свет. Далеко на северной границе горные великаны выглянули из ворот
своих замков.
Люси и Сьюзен увидели, что к ним со всех окрестных холмов спускается
что-то темное. Сначала это было похоже на темный туман, стелящийся по земле,
затем на штормовые волны почерневшего моря (приближаясь, они становились все
выше и выше), и, наконец, стало понятно, что это леса пришли в движение. Все
деревья мира, казалось, устремились к Аслану. Приближаясь, они переставали
быть деревьями, и вскоре толпа их, кланяясь, делая реверансы и протягивая к
Аслану длинные тонкие руки, оказалась вокруг Люси. Она увидела, что все они
приобрели человеческие очертания. Бледные девушки-березки вскидывали головы,
женщины-ивы откидывали назад волосы, чтобы взглянуть на Аслана, царственные
буки спокойно стояли, склонившись перед ним, косматые дубы, тонкие и
меланхоличные вязы, кудрявые остролисты (сами темно-зеленые, а их жены -
украшенные яркими ягодами) и пестрые рябины кланялись и снова поднимались,
восклицая:
"Аслан! Аслан!" - хриплыми скрипучими голосами, похожими на шум волн.
Толпа и хоровод вокруг Аслана (теперь это все больше и больше походило
на танец) росли так быстро, что Люси пришла в замешательство. Она не
понимала, откуда взялись другие люди, которые начали дурачиться и прыгать
среди деревьев. Один был юный, одетый только в оленью шкуру, с венком из
виноградных листьев на вьющихся волосах. Лицо его было бы слишком
хорошеньким для юноши, если бы не выглядело таким диким. Вы сказали бы то