Страница:
множество придворных с венками на головах и музыкальными рожками, но собак
с ними не было - ведь речь шла о прогулке, а не об охоте. День выдался
теплый. Дойдя до поляны, где бил свежий ключ, они сошли с коней и
приступили к веселой трапезе. Вскоре королеве захотелось спать, и
придворные приготовили для нее на траве ложе из своих плащей, а потом
отошли вместе с принцем, чтобы не разбудить ее говором и смехом. И тут из
лесной чащи выполз толстый змей и ужалил королеву в руку. Все услышали
крик королевы и бросились к ней, а Рилиан самым первым. Увидав уползающего
змея, он погнался за ним, обнажив свой меч. Змей был огромный, блестящий,
ядовито-зеленого цвета, и следить за ним было нетрудно, но он сумел
ускользнуть в густые заросли, и принц потерял его след. Так что он
вернулся к матери, вокруг которой толпой стояли придворные. Едва взглянув
на ее лицо, Рилиан понял, что матери уже не поможет ни один врач в мире.
Пока жизнь еще теплилась в ней, она силилась что-то сказать сыну, но язык
уже не слушался ее. Не успев ничего вымолвить, она умерла через несколько
минут после того, как придворные услышали ее крик.
Тело королевы доставили в Кэр Параваль, где ее оплакивали не только
король Каспиан и юный принц, но и вся Нарния. Она была настоящей
королевой: мудрой, прекрасной, счастливой - недаром Каспиан привез ее
издалека, с самого восточного края света. Говорили, что в жилах ее течет
звездная кровь. Принц тяжело переносил потерю, и теперь его часто можно
было видеть в северных болотах Нарнии, где он искал ядовитого змея, чтобы
убить его и отомстить за мать. Многие видели его скорбную фигуру, когда он
возвращался из своих странствий усталым и опечаленным. Но через месяц
после гибели королевы в нем заметили перемену. В его глазах появился
загадочный свет, какой бывает у тех, к кому приходят видения; и конь его
больше не казался утомленным даже после целого дня под седлом.
Самым близким его другом среди старых придворных был лорд Дриниан,
капитан, принимавший участие в том великом плавании к восточным землям.
"Ваше высочество, - сказал ему Дриниан как-то вечером, - не пора ли вам
прекратить поиски змея? Стоит ли мстить неразумной твари, как человеку?
Стоит ли понапрасну тратить юные силы!"
"Милорд, за последние семь дней я и не вспомнил о змее", - отвечал
принц. Дриниан спросил его, зачем же он в таком случае ездит в северные
леса, и принц ответил, что повстречал там самое прекрасное создание в
мире.
"Любезный принц, - попросил его Дриниан, - могу ли я просить о
милости сопровождать вас завтра, чтобы самому увидеть это создание?"
"Охотно", - отозвался принц.
Наутро, оседлав коней, они поскакали в северные леса и спешились, к
немалому удивлению Дриниана, у того ключа, где смерть настигла королеву.
Там они отдыхали до полудня. В полдень Дриниан поднял глаза и увидел
девушку удивительной красоты, которая стояла у северной стороны ключа,
знаками приглашая принца. Она была высока и испускала сияние, и была
закутана в ядовито-зеленую ткань. Принц глядел на нее, как безумец. Но
вдруг девушка исчезла, Дриниан даже не заметил куда. После этой странной
прогулки они оба вернулись в Кэр Параваль. С тех пор не покидало Дриниана
ощущение, что эта сверкающая зеленая девушка принесет зло принцу.
Он долго думал, не рассказать ли о случившемся королю, но не захотел
прослыть доносчиком и промолчал. Он не раз потом горько жалел об этом,
потому что на следующий день принц уехал один и к вечеру не вернулся. С
того дня следов его не находили ни в Нарнии, ни в соседних землях. Пропал
принц, и его одежды, и его верный конь. С тяжелым сердцем отправился
Дриниан к Каспиану, и молвил: "Повелитель мой! Прикажи казнить меня, ибо
своим молчанием я погубил твоего сына". Он все рассказал королю. Тут
Каспиан схватил боевой топор и бросился на Дриниана, стоявшего недвижно,
как скала. Но, замахнувшись, король вдруг отбросил топор в сторону со
словами: "Я потерял королеву и сына, неужто должен я потерять и друга?" Он
обнял лорда Дриниана, и они оба заплакали.
Когда сова закончила свой рассказ, Джил сказала:
- По-моему, змей и есть эта женщина.
Совы одобрительно заухали.
- Только она не убила принца, - сказала сова, - потому что костей...
- Мы и так знаем, что не убила, - перебил ее Юстас. - Аслан сказал
Джил, что принц до сих пор жив.
- Это еще хуже, - ухнула самая старая сова, - значит, она его где-то
держит, чтобы использовать в заговоре против Нарнии. Много лет назад в
наши края пришла Белая Волшебница с севера и на целый век покрыла снегом и
сковала льдом Нарнию. Может быть, этот змей из той же компании.
- Ну что же, - сказал Ерш, - нам с Джил все равно надо отыскать
принца. Вы нам поможете?
- А куда идти, вы знаете, ух-тух? - спросила сова.
- Да, - отвечал Юстас. - Мы знаем, что должны идти на север. А еще мы
знаем, что должны добраться до развалин города великанов.
Совы еще громче заухали, захлопали крыльями, зашелестели перьями, а
потом принялись наперебой объяснять, как им жаль, что они не могут
отправиться с детьми на поиски пропавшего принца. "Вы захотите
путешествовать днем, а мы ночью, - говорили они, - так что ничего не
получится, ух-тух!" Кто-то из них добавил, что даже тут, в развалинах
замка, уже стало куда светлее, чем в начале их совещания и пора бы
разлетаться. По правде говоря, даже простое упоминание о путешествии в
разрушенный город великанов порядком охладило пыл этих птичек. Но тут
старая знакомая детей, сова, сказала:
- Если человеческие дети отправятся к Эттинсмуру, надо их доставить к
одному из кваклей. Только они смогут помочь в поисках.
- Ух-хо-хо! Неплох-хо! - зашумели совы.
- Тогда в путь, - сказала сова. - Я возьму одного. Кто понесет
другого? Нам нужно успеть до утра.
- До кваклей и я долечу, - отозвалась одна из птиц.
- Готовы? - спросила сова у Джил.
- Кажется, она заснула, - сказал Ерш.
Джил действительно спала. С самого начала совиного совета она часто
зевала, и, наконец, не выдержала. Более того, ей совсем не понравилось,
во-первых, то, что ее разбудили, а во-вторых, что она спала на голых
досках в какой-то пыльной колокольне, совершенно темной и к тому же
переполненной совами. Перспектива же немедленно куда-то лететь на совиной
спине, причем явно не туда, где имелась бы теплая постель, понравилась ей
еще меньше.
- Да соберись же, Джил, - говорил Ерш. - В конце концов, ты же сама
хотела приключений!
- Надоели они мне, - буркнула Джил.
Тем не менее она взобралась на спину совы и вскоре окончательно
проснулась от неожиданно холодного ветра, ударившего ей в лицо, когда они
вылетели из замка. Исчезла и луна, и звезды. Далеко позади она различила
высоко над землей одинокое освещенное окошко. Несомненно, это было окно
одной из башен Кэр Параваля. Ей захотелось обратно в свою замечательную
спальню, чтобы свернуться в клубок и смотреть, как отблески пламени играют
на стенах. Она засунула руки под плащ и поплотнее закуталась. Жутковато
было слышать в темноте, как неподалеку Ерш беседует с совой. "Ему хоть бы
что, совсем свеженький", - подумала Джил, не понимая, что Юстасу воздух
Нарнии возвращает ту силу, которую он обрел, плавая по Восточным Морям с
королем Каспианом.
Джил приходилось пощипывать себя, чтобы не задремать и не свалиться с
совиной спины. Когда, наконец, полет закончился, она с трудом слезла и
очутилась на какой-то плоской поверхности. Дул ледяной ветер. Деревьев
вокруг не было. "Ух-тух, ух-тух! - звала кого-то сова. - Просыпайся,
Лужехмур! Просыпайся, мы по делу, от Аслана!"
Ей долго никто не отвечал. Наконец вдалеке затеплился огонек. Он стал
приближаться, а с ним и чей-то голос.
- Привет, совы, - говорил он. - Что стряслось? Умер король? В Нарнии
высадился враг? Наводнение? Нашествие драконов?
Свет, оказывается, исходил от большого фонаря, но Джил плохо видела
того, кто его держал. Существо это, казалось, состояло только из рук и
ног. Совы пустились в объяснения, которых Джил не слышала из-за усталости.
Она постаралась стряхнуть дремоту, поняв, что с ними уже прощаются, но
единственное, что удалось ей потом вспомнить, - это то, что они с Юстасом
в конце концов прошли сквозь низкую дверь, и их уложили на что-то мягкое и
теплое.
- Ну вот, - приговаривал голос, - не обессудьте. Холодно, конечно,
будет, жестко, да и не очень-то сухо. Мне кажется, вряд ли вам удастся
заснуть, даже если не будет грозы или наводнения. А это у нас случается.
Спасибо и на том...
Дальше Джил не слышала, потому что заснула.
Наутро, проснувшись, дети обнаружили, что лежат в теплом и сухом
месте, на соломенных матрасах. Через треугольное отверстие просачивался
дневной свет.
- Где это мы? - спросила Джил.
- В вигваме квакля-бродякля, - отвечал Юстас.
- Кого-кого?
- Квакля-бродякля. Только не спрашивай меня, кто он такой. Ночью я
его тоже не смог разглядеть. Встаю. Пойдем, поищем его.
- Противно просыпаться, когда спишь одетой, - сказала Джил,
усаживаясь на матрасе.
- А мне как раз понравилось, что утром одеваться не надо.
- И умываться? - съехидничала Джил. Но Ерш уже поднялся, зевнул,
потянулся и выполз из вигвама. Джил отправилась за ним. Снаружи все было
совсем не так, как в той Нарнии, которую они видели вчера. Несчетные
водяные протоки делили огромную плоскую равнину на крошечные островки,
покрытые в середине осокой, а по краям зарослями тростника и камыша. Иные
камышовые заросли были размером с большую городскую площадь. Над ними
чернели тучи птиц: уток, цапель, бекасов, журавлей - то нырявших в траву,
то взлетавших ввысь. Повсюду виднелись вигвамы вроде того, в котором они
провели ночь. Но стояли они на порядочном расстоянии друг от друга:
квакли-бродякли - народ не слишком общительный. На болоте не росло ни
одного деревца, только далеко на юго-западе чернела полоска леса. На
востоке болото доходило до песчаных дюн у самого горизонта, и по соленому
привкусу дующего оттуда ветра угадывалось море. Ближе к северу виднелись
бледные холмы, которые кое-где перемежались скалами. В остальных местах
ничего не было, кроме плоского болота. Должно быть, дождливыми вечерами
здесь было очень тоскливо. Но при утреннем солнце, при свежем ветре,
наполненном криками птиц, одиночество этих мест казалось свежим и чистым.
Настроение у детей становилось все лучше.
- Куда делся этот фигль-мигль? - осведомилась Джил.
- Квакль-бродякль, - Ерш, кажется, чуточку гордился тем, что запомнил
это слово. - Я думаю... слушай, да вон же он, кажется!
И они оба увидели, что квакль-бродякль удит рыбу метрах в пятидесяти
от них. Поначалу они его не заметили, потому что он сидел неподвижно и по
цвету не отличался от болота.
- Наверное, надо с ним заговорить, - сказала Джил.
Ерш кивнул. Оба они немножко волновались.
При их приближении бродякль повернулся к детям, и они увидали длинное
худое лицо с впалыми щеками, плотно сжатыми губами, острым носом и голым
подбородком. Существо это носило высокую остроконечную шляпу с широкими
полями. Волосы (если это слово тут годится) свисали из-за больших ушей
серо-зелеными плоскими прядями, похожими на листья тростника. Цветом лицо
его напоминало зеленоватую глину, а выражение на нем было крайне
торжественное. Обладатель этого выражения явно имел серьезные взгляды на
жизнь.
- Доброе утро, гости, - сказал он. - Хотя, говоря "доброе", я не
ручаюсь, что сегодня не будет дождя, снега, тумана или грозы. Вам,
конечно, не удалось и глаз сомкнуть?
- Ну что вы, мы замечательно выспались, - ответила Джил.
- Ах, - квакль покачал головой, - вижу, вы не хотите обидеть хозяина.
Что ж, правильно. Вы хорошо воспитаны. Вас научили переносить трудности...
- Простите, мы не знаем как вас зовут, - спросил Ерш.
- Зовут меня Лужехмур. Ничего страшного, если забудете мое имя. Я вам
снова напомню.
Усевшись по обе стороны странного создания, дети убедились, что руки
и ноги у него ужасно длинные. И хотя тело у Лужехмура было не больше, чем
у карлика, но если бы он выпрямился, то оказался бы выше человека среднего
роста. Между пальцами - и на руках, и на босых ногах, которыми квакль
шлепал по глинистой воде, - у него были перепонки вроде лягушачьих.
Землистого цвета одежда болталась на нем, как мешок.
- Пытаюсь поймать одного-двух угрей, к нашему обеду, - пояснил
Лужехмур. - Однако не удивлюсь, если ни одного не изловлю. А если и
поймаю, вам они все равно не понравятся.
- Почему же? - удивился Ерш.
- С какой стати вы должны любить то же самое, что и мы? Хотя,
конечно, вы в этом не признаетесь. Ну ладно, пока я тут занят, попробуйте
развести огонь - попытка не пытка! Дрова за вигвамом. Возможно, они сырые.
Можете зажечь их в вигваме, но тогда дым будет есть глаза. А можете
снаружи, но если пойдет дождь, огонь погаснет. Вот кремень, трут и огниво.
Вы, полагаю, не имеете понятия, как ими пользоваться.
Квакль ошибся: во время своих прошлых приключений в Нарнии Юстас
многому научился. Дети побежали в вигвам, обнаружили совершенно сухие
дрова и разожгли огонь куда быстрее, чем ожидали. Потом Ерш сел
присматривать за костром, а Джил без особого восторга отправилась
умываться к ближайшей протоке. За ней последовал Ерш. Оба они
почувствовали себя гораздо бодрее.
Наконец явился Лужехмур. Несмотря на все свои сомнения насчет улова,
он наловил добрую дюжину угрей, и к тому же успел их помыть и разделать.
Поставив на огонь большой горшок, он подбросил в костер дров и закурил
свою трубку. Квакли-бродякли курят весьма странный табак, кое-кто даже
уверяет, что они смешивают его с глиной. Дети заметили, что дым, курящийся
из трубки квакля, вместо того, чтобы подниматься в воздух, стелется по
земле, как туман. Был он такой черный и густой, что Ерш закашлялся.
- Ну, эти угри будут тут вариться до скончания века, - заявил квакль.
- Кто-нибудь из вас непременно упадет в обморок от голода, не дождавшись
еды. Знал я одну девочку... нет, лучше не буду рассказывать. У вас еще
настроение испортится, а мне этого совсем не хочется. Давайте-ка, чтобы
отвлечь вас от голода, поговорим о ваших планах.
- Давайте, - сказала Джил. - Вы нам поможете найти принца Рилиана?
Квакль-бродякль втянул щеки так, что они будто соединились изнутри.
- Смотря что вы имеете в виду под помощью, - сказал он. - Я думаю,
что по-настоящему помочь вам вообще никто не может. Далеко на север нам не
пройти, особенно сейчас, когда близится зима и все такое прочее. Тем
более, что зима, видимо, предстоит ранняя. Но не падайте духом. Мы
встретим столько врагов, столько рек нам придется пересечь, столько раз
собьемся с пути и голодать будем, и ноги в кровь сотрем - что нам будет не
до погоды. И наверняка мы не найдем принца, а уж точно забредем в такую
даль, что надолго там застрянем.
- Так вы с нами пойдете? - воскликнули дети, заметив, что квакль
говорит "мы", а не "вы".
- О да, разумеется, пойду. Почему бы и нет. Думаю, короля мы в Нарнии
больше никогда не увидим, раз он с таким страшным кашлем отправился в
заморские края. Да и Трам быстро сдает. И урожай после этого ужасного лета
будет плохой, сами убедитесь. Не удивлюсь, если на Нарнию нападут враги.
Помяните мое слово.
- А как мы будем его искать? - спросил Ерш.
- Ну, - медленно отвечал квакль, - все, кто выходил на поиски принца
Рилиана, начинали с того источника, где лорд Дриниан видел ту зеленую
даму. И шли на север. Но поскольку, никто из них не вернулся, трудно в
точности сказать, что было дальше.
- Прежде всего нам надо найти разрушенный город великанов, - сказала
Джил, - так велел Аслан.
- Найти? - отвечал квакль. - Так вот сразу? А как насчет того, чтобы
сначала поискать этот город?
- Я это и хотела сказать. А когда мы его найдем, тогда...
- Вот-вот, тогда, - сухо заметил Лужехмур.
- Неужели никто не знает, как его отыскать? - спросил Ерш.
- За всех не поручусь, но лично я не могу сказать, что слышал об этом
разрушенном городе. Во всяком случае, от источника начинать не стоит. Надо
сначала пересечь Эттинсмур. Если где-то и есть разрушенный город, то в тех
краях. Но я там бывал, заходил далеко, как и многие другие, но ни до каких
развалин не добирался. Так что не стану вас обманывать.
- А где же этот Эттинсмур? - спросил Ерш.
- Посмотрите туда, - квакль указал своей трубкой на север. - Видите
холмы и скалистые уступы? Там начинается Эттинсмур. Но между ним и нами
лежит река Шрибл, и мостов через нее, конечно, нет.
- Разве нельзя ее перейти вброд? - спросил Ерш.
- Кое-кому это удавалось, - признал Лужехмур.
- Может быть, в Эттинсмуре мы встретим кого-нибудь, кто показал бы
нам дорогу, - сказала Джил.
- Кое-кого мы там встретим, это правда, - согласился Лужехмур.
- А кто там живет?
- Я их судить не берусь, - отвечал квакль, - живут по-своему. Может,
вам и понравятся.
- Да, но кто они такие? - настаивала Джил. - В Нарнии так много
странных созданий. Они кто: звери, птицы, карлики?
Квакль-бродякль издал протяжный свист:
- Вы что, не знаете? Я думал, вам совы сказали. Великаны там живут.
Джил вздрогнула. Великанов она никогда не жаловала, хотя встречала
их, если не считать сказок, только однажды, да и то в кошмарном сне.
Однако, взглянув на позеленевшее лицо Юстаса и подумав, что он струсил еще
больше, она повеселела.
- Давным-давно, - сказал Юстас, - когда я плавал с королем по морям,
он говорил мне, что наголову разбил этих великанов и заставил их платить
ему дань.
- Правда, - отвечал Лужехмур. - У них сейчас с нами мир. Покуда мы
будем на нашей стороне реки, они нас не тронут. А вот на их стороне в
Эттинсмуре... но всегда есть шанс, что нам повезет. Если к ним не
подходить близко, и если никто из них не выйдет из себя, и если нас не
заметят, то мы, возможно, и сумеем куда-нибудь добраться.
- Да не верю я вам! - Ерш, как это порой случается с перепуганными
людьми, неожиданно вышел из себя. - Не может все быть так плохо. Тут не
больше правды, чем в ваших жестких постелях или сырых дровах. Разве Аслан
послал бы нас, если надежд так мало?
Вместо того, чтобы рассердиться, как ожидал Юстас, квакль только
сказал:
- Все в порядке, Юстас. Я ничего не имею против. Только смотри, нам
еще многое предстоит пережить вместе, так что лучше все-таки держать себя
в руках. Знаешь ли, от перебранок пользы мало. Особенно с самого начала
пути. Я знаю, что подобные походы обычно кончаются таким образом. Иной раз
даже и ножи всаживают друг в друга. И все-таки, чем дольше мы сможем
удержаться...
- Если вам кажется, что все так безнадежно, - перебил его Ерш, - то
лучше оставайтесь дома. Мы с Джил и одни справимся. Правда, Поул?
- Заткнись, Ерш, не будь таким ослом, - поспешила сказать Джил,
испугавшись, что квакль поймает его на слове.
- Не волнуйся, Джил, - ответил Лужехмур. - Я несомненно отправлюсь с
вами, зачем упускать такую возможность. Мне полезно путешествовать.
Говорят, - я имею в виду других кваклей-бродяклей что я слишком ветрен и
недостаточно серьезно отношусь к жизни. Сказали бы раз, а то твердят как
заведенные. Лужехмур, дескать, слишком веселый и жизнерадостный. Ему, мол,
надо понять, что жизнь это не жаркое из лягушек и не пирог с угрями.
Остепениться тебе надо, Лужехмур, тебе это на пользу пойдет. Вот что они
говорят. Что ж, наше предприятие как раз то, что мне требуется. Тащиться
на север в начале зимы, в поисках принца, которого там наверняка нет, мимо
разрушенного города, которого никто никогда не видал! Если после такого я
не остепенюсь, то, значит, уже ничего не поможет. - Он потер свои
лягушачьи лапы, словно речь шла о поездке в театр или в гости. - А теперь
посмотрим, как дела с нашим обедом.
Угри оказались такими вкусными, что дети после первой большой порции
попросили добавки. Поначалу квакль-бродякль не хотел верить, что им
действительно понравилось, а когда они съели столько, что поверить ему
все-таки пришлось, заметил, что теперь у них наверняка расстроятся
желудки.
- Что полезно нам, кваклям, то может оказаться для вас сущим ядом, -
сказал он.
После обеда они попили чаю из жестяных кружек, вроде тех, какие вам,
наверное, доводилось видеть у дорожных рабочих, а Лужехмур неоднократно
прикладывался к какой-то квадратной черной бутылке. Угощал он и детей, но
им его зелье показалось ужасной гадостью. Весь остаток дня они готовились
к тому, чтобы ранним утром отправиться в путь. Лужехмур, как самый большой
из троих, взялся нести три одеяла, в которые собирался завернуть
порядочный кусок ветчины. Джил должна была нести оставшихся угрей, сухари
и кремень с огнивом, а Ерш свой собственный плащ и плащ Джил, когда он ей
не будет нужен. Кроме того, Ерш, научившись стрелять из лука во время
плавания с Каспианом, взял у Лужехмура лук, что был похуже. Оружие получше
досталось хозяину, хотя тот и приговаривал, что из-за ветра, отсыревшей
тетивы, темноты и замерзших пальцев они вряд ли смогут хоть что-нибудь
подстрелить. И у него, и у Юстаса были мечи. Ерш захватил с собой меч из
спальни в Кэр Паравале. Джил пришлось довольствоваться ножом. Она
попыталась было протестовать, но тут квакль сразу принялся потирать руки.
"Ага, - говорил он, - вот началось! Я предупреждал. Именно из-за этого
проваливаются экспедиции!" И дети тут же замолчали.
Все трое легли рано. На этот раз дети и впрямь спали плохо. Беда была
в том, что Лужехмур, заявив, что "хоть нам и вряд ли удастся выспаться, но
надо постараться", тут же разразился таким оглушительным храпом, что когда
Джил наконец уснула, ей всю ночь снились отбойные молотки, водопады и
поезда, грохочущие в туннелях.
На следующее утро, часов в девять, можно было увидеть, как три
одинокие фигуры по мелководью и камешкам перебираются через реку Шрибл.
Это была шумная, но неглубокая речушка, и, когда они добрались до
северного берега, у Джил ноги были мокрые только до колен. Метрах в
пятидесяти от берега начинался крутой скалистый откос.
- Наверное, нам надо вон туда, - Ерш показал налево, на запад, где
сквозь узкое ущелье к реке пробивался горный ручей. Но квакль-бродякль
только покачал головой.
- Как раз здесь, по обеим сторонам этого ущелья, и живут великаны.
Оно для них вроде улицы. Так что лучше идти прямо, пусть даже тут покруче.
Минут через десять путники оказались наверху. Бросив прощальный
взгляд на долину, где лежала Нарния, они повернулись к северу - там до
самого горизонта тянулась огромная пустошь. Налево же местность была
каменистее, и Джил старалась не смотреть туда, опасаясь увидеть великанов.
Земля под ногами была упругой, в небе сияло бледное зимнее солнце.
Чем дальше они шли, тем становилось пустыннее, только изредка попискивали
чибисы да пролетал одинокий ястреб. Когда ближе к полудню они остановились
на привал, расположившись в небольшом овражке, недалеко от ручья, Джил
почувствовала, что приключения ей все-таки нравятся. Так она и сказала.
- Ну-ну, не спеши, - отвечал ей квакль-бродякль.
Путь после первого привала словно школьное утро после перемены или
путешествие по железной дороге после пересадки - непременно становится
другим. Когда они двинулись снова, скалистый край ущелья показался Джил
ближе, а сами скалы не такими плоскими, а скорее торчащими на манер
маленьких причудливых башенок.
"Наверное, - размышляла Джил, - все истории о великанах пошли от этих
странных скал. В сумерках, груды камней вполне сойдут за великанов. Взять
хоть эту. Глыбища сверху - чем не голова? Крупновата, конечно, но для
великана - урода в самый раз. А эти заросли вереска, конечно, вылитые
волосы и борода. Даже какие-то уши сбоку торчат. Тоже велики, но у
великанов и должны быть такие, как у слонов. Вообще... ой!"
Кровь у нее похолодела. Камень двигался. Это был самый настоящий
великан. Сомневаться не приходилось - она сама увидела, как чудовище
повернуло голову, и заметила, какое у него огромное, глупое, толстощекое
лицо. Все эти кучи камней оказались великанами, штук сорок-пятьдесят в
ряд. Они, очевидно, стояли на дне ущелья, опираясь локтями о края, совсем
как лентяи, погожим утром после хорошего завтрака отдыхающие у изгороди.
- Шагайте прямо, - шепнул Лужехмур, тоже заметивший чудовищ. - Не
смотрите на них. И ни в коем случае не бегите. А то они сразу за нами
погонятся.
И они продолжали идти, притворившись, что никого не видят, словно
мимо раскрытых ворот, где сидит злая собака.
Великанов было ужасно много. Они не выказывали ни злобы ни
расположения, ни даже любопытства, будто и не видели идущих.
И вдруг, что-то тяжелое со свистом пролетело в воздухе, и шагах в
двадцати от них приземлился огромный булыжник. Бум! Еще один камень упал
позади, шагах в десяти.
- Это они в нас кидают? - спросил Ерш.
- Нет, - отвечал Лужехмур, - если бы в нас, было бы полбеды. Они
метят вон в ту груду камней, только в жизни в нее не попадут. Меткостью
они никогда не отличались. Они чуть не каждое утро так забавляются. На
другие-то игры у них мозгов не хватает.
Идти было жутко. Цепь великанов казалась бесконечной, и все они без
устали кидали камни, которые иногда падали совсем рядом. Опасность
опасностью, но даже одних морд этих орущих чудищ хватило бы, чтобы до
смерти перепугать кого угодно, так что Джил все время старалась не
смотреть на них.
Потом великаны, кажется, повздорили друг с другом. И хотя камнями
кидаться они перестали, но кому приятно быть близко от ссорящихся
с ними не было - ведь речь шла о прогулке, а не об охоте. День выдался
теплый. Дойдя до поляны, где бил свежий ключ, они сошли с коней и
приступили к веселой трапезе. Вскоре королеве захотелось спать, и
придворные приготовили для нее на траве ложе из своих плащей, а потом
отошли вместе с принцем, чтобы не разбудить ее говором и смехом. И тут из
лесной чащи выполз толстый змей и ужалил королеву в руку. Все услышали
крик королевы и бросились к ней, а Рилиан самым первым. Увидав уползающего
змея, он погнался за ним, обнажив свой меч. Змей был огромный, блестящий,
ядовито-зеленого цвета, и следить за ним было нетрудно, но он сумел
ускользнуть в густые заросли, и принц потерял его след. Так что он
вернулся к матери, вокруг которой толпой стояли придворные. Едва взглянув
на ее лицо, Рилиан понял, что матери уже не поможет ни один врач в мире.
Пока жизнь еще теплилась в ней, она силилась что-то сказать сыну, но язык
уже не слушался ее. Не успев ничего вымолвить, она умерла через несколько
минут после того, как придворные услышали ее крик.
Тело королевы доставили в Кэр Параваль, где ее оплакивали не только
король Каспиан и юный принц, но и вся Нарния. Она была настоящей
королевой: мудрой, прекрасной, счастливой - недаром Каспиан привез ее
издалека, с самого восточного края света. Говорили, что в жилах ее течет
звездная кровь. Принц тяжело переносил потерю, и теперь его часто можно
было видеть в северных болотах Нарнии, где он искал ядовитого змея, чтобы
убить его и отомстить за мать. Многие видели его скорбную фигуру, когда он
возвращался из своих странствий усталым и опечаленным. Но через месяц
после гибели королевы в нем заметили перемену. В его глазах появился
загадочный свет, какой бывает у тех, к кому приходят видения; и конь его
больше не казался утомленным даже после целого дня под седлом.
Самым близким его другом среди старых придворных был лорд Дриниан,
капитан, принимавший участие в том великом плавании к восточным землям.
"Ваше высочество, - сказал ему Дриниан как-то вечером, - не пора ли вам
прекратить поиски змея? Стоит ли мстить неразумной твари, как человеку?
Стоит ли понапрасну тратить юные силы!"
"Милорд, за последние семь дней я и не вспомнил о змее", - отвечал
принц. Дриниан спросил его, зачем же он в таком случае ездит в северные
леса, и принц ответил, что повстречал там самое прекрасное создание в
мире.
"Любезный принц, - попросил его Дриниан, - могу ли я просить о
милости сопровождать вас завтра, чтобы самому увидеть это создание?"
"Охотно", - отозвался принц.
Наутро, оседлав коней, они поскакали в северные леса и спешились, к
немалому удивлению Дриниана, у того ключа, где смерть настигла королеву.
Там они отдыхали до полудня. В полдень Дриниан поднял глаза и увидел
девушку удивительной красоты, которая стояла у северной стороны ключа,
знаками приглашая принца. Она была высока и испускала сияние, и была
закутана в ядовито-зеленую ткань. Принц глядел на нее, как безумец. Но
вдруг девушка исчезла, Дриниан даже не заметил куда. После этой странной
прогулки они оба вернулись в Кэр Параваль. С тех пор не покидало Дриниана
ощущение, что эта сверкающая зеленая девушка принесет зло принцу.
Он долго думал, не рассказать ли о случившемся королю, но не захотел
прослыть доносчиком и промолчал. Он не раз потом горько жалел об этом,
потому что на следующий день принц уехал один и к вечеру не вернулся. С
того дня следов его не находили ни в Нарнии, ни в соседних землях. Пропал
принц, и его одежды, и его верный конь. С тяжелым сердцем отправился
Дриниан к Каспиану, и молвил: "Повелитель мой! Прикажи казнить меня, ибо
своим молчанием я погубил твоего сына". Он все рассказал королю. Тут
Каспиан схватил боевой топор и бросился на Дриниана, стоявшего недвижно,
как скала. Но, замахнувшись, король вдруг отбросил топор в сторону со
словами: "Я потерял королеву и сына, неужто должен я потерять и друга?" Он
обнял лорда Дриниана, и они оба заплакали.
Когда сова закончила свой рассказ, Джил сказала:
- По-моему, змей и есть эта женщина.
Совы одобрительно заухали.
- Только она не убила принца, - сказала сова, - потому что костей...
- Мы и так знаем, что не убила, - перебил ее Юстас. - Аслан сказал
Джил, что принц до сих пор жив.
- Это еще хуже, - ухнула самая старая сова, - значит, она его где-то
держит, чтобы использовать в заговоре против Нарнии. Много лет назад в
наши края пришла Белая Волшебница с севера и на целый век покрыла снегом и
сковала льдом Нарнию. Может быть, этот змей из той же компании.
- Ну что же, - сказал Ерш, - нам с Джил все равно надо отыскать
принца. Вы нам поможете?
- А куда идти, вы знаете, ух-тух? - спросила сова.
- Да, - отвечал Юстас. - Мы знаем, что должны идти на север. А еще мы
знаем, что должны добраться до развалин города великанов.
Совы еще громче заухали, захлопали крыльями, зашелестели перьями, а
потом принялись наперебой объяснять, как им жаль, что они не могут
отправиться с детьми на поиски пропавшего принца. "Вы захотите
путешествовать днем, а мы ночью, - говорили они, - так что ничего не
получится, ух-тух!" Кто-то из них добавил, что даже тут, в развалинах
замка, уже стало куда светлее, чем в начале их совещания и пора бы
разлетаться. По правде говоря, даже простое упоминание о путешествии в
разрушенный город великанов порядком охладило пыл этих птичек. Но тут
старая знакомая детей, сова, сказала:
- Если человеческие дети отправятся к Эттинсмуру, надо их доставить к
одному из кваклей. Только они смогут помочь в поисках.
- Ух-хо-хо! Неплох-хо! - зашумели совы.
- Тогда в путь, - сказала сова. - Я возьму одного. Кто понесет
другого? Нам нужно успеть до утра.
- До кваклей и я долечу, - отозвалась одна из птиц.
- Готовы? - спросила сова у Джил.
- Кажется, она заснула, - сказал Ерш.
Джил действительно спала. С самого начала совиного совета она часто
зевала, и, наконец, не выдержала. Более того, ей совсем не понравилось,
во-первых, то, что ее разбудили, а во-вторых, что она спала на голых
досках в какой-то пыльной колокольне, совершенно темной и к тому же
переполненной совами. Перспектива же немедленно куда-то лететь на совиной
спине, причем явно не туда, где имелась бы теплая постель, понравилась ей
еще меньше.
- Да соберись же, Джил, - говорил Ерш. - В конце концов, ты же сама
хотела приключений!
- Надоели они мне, - буркнула Джил.
Тем не менее она взобралась на спину совы и вскоре окончательно
проснулась от неожиданно холодного ветра, ударившего ей в лицо, когда они
вылетели из замка. Исчезла и луна, и звезды. Далеко позади она различила
высоко над землей одинокое освещенное окошко. Несомненно, это было окно
одной из башен Кэр Параваля. Ей захотелось обратно в свою замечательную
спальню, чтобы свернуться в клубок и смотреть, как отблески пламени играют
на стенах. Она засунула руки под плащ и поплотнее закуталась. Жутковато
было слышать в темноте, как неподалеку Ерш беседует с совой. "Ему хоть бы
что, совсем свеженький", - подумала Джил, не понимая, что Юстасу воздух
Нарнии возвращает ту силу, которую он обрел, плавая по Восточным Морям с
королем Каспианом.
Джил приходилось пощипывать себя, чтобы не задремать и не свалиться с
совиной спины. Когда, наконец, полет закончился, она с трудом слезла и
очутилась на какой-то плоской поверхности. Дул ледяной ветер. Деревьев
вокруг не было. "Ух-тух, ух-тух! - звала кого-то сова. - Просыпайся,
Лужехмур! Просыпайся, мы по делу, от Аслана!"
Ей долго никто не отвечал. Наконец вдалеке затеплился огонек. Он стал
приближаться, а с ним и чей-то голос.
- Привет, совы, - говорил он. - Что стряслось? Умер король? В Нарнии
высадился враг? Наводнение? Нашествие драконов?
Свет, оказывается, исходил от большого фонаря, но Джил плохо видела
того, кто его держал. Существо это, казалось, состояло только из рук и
ног. Совы пустились в объяснения, которых Джил не слышала из-за усталости.
Она постаралась стряхнуть дремоту, поняв, что с ними уже прощаются, но
единственное, что удалось ей потом вспомнить, - это то, что они с Юстасом
в конце концов прошли сквозь низкую дверь, и их уложили на что-то мягкое и
теплое.
- Ну вот, - приговаривал голос, - не обессудьте. Холодно, конечно,
будет, жестко, да и не очень-то сухо. Мне кажется, вряд ли вам удастся
заснуть, даже если не будет грозы или наводнения. А это у нас случается.
Спасибо и на том...
Дальше Джил не слышала, потому что заснула.
Наутро, проснувшись, дети обнаружили, что лежат в теплом и сухом
месте, на соломенных матрасах. Через треугольное отверстие просачивался
дневной свет.
- Где это мы? - спросила Джил.
- В вигваме квакля-бродякля, - отвечал Юстас.
- Кого-кого?
- Квакля-бродякля. Только не спрашивай меня, кто он такой. Ночью я
его тоже не смог разглядеть. Встаю. Пойдем, поищем его.
- Противно просыпаться, когда спишь одетой, - сказала Джил,
усаживаясь на матрасе.
- А мне как раз понравилось, что утром одеваться не надо.
- И умываться? - съехидничала Джил. Но Ерш уже поднялся, зевнул,
потянулся и выполз из вигвама. Джил отправилась за ним. Снаружи все было
совсем не так, как в той Нарнии, которую они видели вчера. Несчетные
водяные протоки делили огромную плоскую равнину на крошечные островки,
покрытые в середине осокой, а по краям зарослями тростника и камыша. Иные
камышовые заросли были размером с большую городскую площадь. Над ними
чернели тучи птиц: уток, цапель, бекасов, журавлей - то нырявших в траву,
то взлетавших ввысь. Повсюду виднелись вигвамы вроде того, в котором они
провели ночь. Но стояли они на порядочном расстоянии друг от друга:
квакли-бродякли - народ не слишком общительный. На болоте не росло ни
одного деревца, только далеко на юго-западе чернела полоска леса. На
востоке болото доходило до песчаных дюн у самого горизонта, и по соленому
привкусу дующего оттуда ветра угадывалось море. Ближе к северу виднелись
бледные холмы, которые кое-где перемежались скалами. В остальных местах
ничего не было, кроме плоского болота. Должно быть, дождливыми вечерами
здесь было очень тоскливо. Но при утреннем солнце, при свежем ветре,
наполненном криками птиц, одиночество этих мест казалось свежим и чистым.
Настроение у детей становилось все лучше.
- Куда делся этот фигль-мигль? - осведомилась Джил.
- Квакль-бродякль, - Ерш, кажется, чуточку гордился тем, что запомнил
это слово. - Я думаю... слушай, да вон же он, кажется!
И они оба увидели, что квакль-бродякль удит рыбу метрах в пятидесяти
от них. Поначалу они его не заметили, потому что он сидел неподвижно и по
цвету не отличался от болота.
- Наверное, надо с ним заговорить, - сказала Джил.
Ерш кивнул. Оба они немножко волновались.
При их приближении бродякль повернулся к детям, и они увидали длинное
худое лицо с впалыми щеками, плотно сжатыми губами, острым носом и голым
подбородком. Существо это носило высокую остроконечную шляпу с широкими
полями. Волосы (если это слово тут годится) свисали из-за больших ушей
серо-зелеными плоскими прядями, похожими на листья тростника. Цветом лицо
его напоминало зеленоватую глину, а выражение на нем было крайне
торжественное. Обладатель этого выражения явно имел серьезные взгляды на
жизнь.
- Доброе утро, гости, - сказал он. - Хотя, говоря "доброе", я не
ручаюсь, что сегодня не будет дождя, снега, тумана или грозы. Вам,
конечно, не удалось и глаз сомкнуть?
- Ну что вы, мы замечательно выспались, - ответила Джил.
- Ах, - квакль покачал головой, - вижу, вы не хотите обидеть хозяина.
Что ж, правильно. Вы хорошо воспитаны. Вас научили переносить трудности...
- Простите, мы не знаем как вас зовут, - спросил Ерш.
- Зовут меня Лужехмур. Ничего страшного, если забудете мое имя. Я вам
снова напомню.
Усевшись по обе стороны странного создания, дети убедились, что руки
и ноги у него ужасно длинные. И хотя тело у Лужехмура было не больше, чем
у карлика, но если бы он выпрямился, то оказался бы выше человека среднего
роста. Между пальцами - и на руках, и на босых ногах, которыми квакль
шлепал по глинистой воде, - у него были перепонки вроде лягушачьих.
Землистого цвета одежда болталась на нем, как мешок.
- Пытаюсь поймать одного-двух угрей, к нашему обеду, - пояснил
Лужехмур. - Однако не удивлюсь, если ни одного не изловлю. А если и
поймаю, вам они все равно не понравятся.
- Почему же? - удивился Ерш.
- С какой стати вы должны любить то же самое, что и мы? Хотя,
конечно, вы в этом не признаетесь. Ну ладно, пока я тут занят, попробуйте
развести огонь - попытка не пытка! Дрова за вигвамом. Возможно, они сырые.
Можете зажечь их в вигваме, но тогда дым будет есть глаза. А можете
снаружи, но если пойдет дождь, огонь погаснет. Вот кремень, трут и огниво.
Вы, полагаю, не имеете понятия, как ими пользоваться.
Квакль ошибся: во время своих прошлых приключений в Нарнии Юстас
многому научился. Дети побежали в вигвам, обнаружили совершенно сухие
дрова и разожгли огонь куда быстрее, чем ожидали. Потом Ерш сел
присматривать за костром, а Джил без особого восторга отправилась
умываться к ближайшей протоке. За ней последовал Ерш. Оба они
почувствовали себя гораздо бодрее.
Наконец явился Лужехмур. Несмотря на все свои сомнения насчет улова,
он наловил добрую дюжину угрей, и к тому же успел их помыть и разделать.
Поставив на огонь большой горшок, он подбросил в костер дров и закурил
свою трубку. Квакли-бродякли курят весьма странный табак, кое-кто даже
уверяет, что они смешивают его с глиной. Дети заметили, что дым, курящийся
из трубки квакля, вместо того, чтобы подниматься в воздух, стелется по
земле, как туман. Был он такой черный и густой, что Ерш закашлялся.
- Ну, эти угри будут тут вариться до скончания века, - заявил квакль.
- Кто-нибудь из вас непременно упадет в обморок от голода, не дождавшись
еды. Знал я одну девочку... нет, лучше не буду рассказывать. У вас еще
настроение испортится, а мне этого совсем не хочется. Давайте-ка, чтобы
отвлечь вас от голода, поговорим о ваших планах.
- Давайте, - сказала Джил. - Вы нам поможете найти принца Рилиана?
Квакль-бродякль втянул щеки так, что они будто соединились изнутри.
- Смотря что вы имеете в виду под помощью, - сказал он. - Я думаю,
что по-настоящему помочь вам вообще никто не может. Далеко на север нам не
пройти, особенно сейчас, когда близится зима и все такое прочее. Тем
более, что зима, видимо, предстоит ранняя. Но не падайте духом. Мы
встретим столько врагов, столько рек нам придется пересечь, столько раз
собьемся с пути и голодать будем, и ноги в кровь сотрем - что нам будет не
до погоды. И наверняка мы не найдем принца, а уж точно забредем в такую
даль, что надолго там застрянем.
- Так вы с нами пойдете? - воскликнули дети, заметив, что квакль
говорит "мы", а не "вы".
- О да, разумеется, пойду. Почему бы и нет. Думаю, короля мы в Нарнии
больше никогда не увидим, раз он с таким страшным кашлем отправился в
заморские края. Да и Трам быстро сдает. И урожай после этого ужасного лета
будет плохой, сами убедитесь. Не удивлюсь, если на Нарнию нападут враги.
Помяните мое слово.
- А как мы будем его искать? - спросил Ерш.
- Ну, - медленно отвечал квакль, - все, кто выходил на поиски принца
Рилиана, начинали с того источника, где лорд Дриниан видел ту зеленую
даму. И шли на север. Но поскольку, никто из них не вернулся, трудно в
точности сказать, что было дальше.
- Прежде всего нам надо найти разрушенный город великанов, - сказала
Джил, - так велел Аслан.
- Найти? - отвечал квакль. - Так вот сразу? А как насчет того, чтобы
сначала поискать этот город?
- Я это и хотела сказать. А когда мы его найдем, тогда...
- Вот-вот, тогда, - сухо заметил Лужехмур.
- Неужели никто не знает, как его отыскать? - спросил Ерш.
- За всех не поручусь, но лично я не могу сказать, что слышал об этом
разрушенном городе. Во всяком случае, от источника начинать не стоит. Надо
сначала пересечь Эттинсмур. Если где-то и есть разрушенный город, то в тех
краях. Но я там бывал, заходил далеко, как и многие другие, но ни до каких
развалин не добирался. Так что не стану вас обманывать.
- А где же этот Эттинсмур? - спросил Ерш.
- Посмотрите туда, - квакль указал своей трубкой на север. - Видите
холмы и скалистые уступы? Там начинается Эттинсмур. Но между ним и нами
лежит река Шрибл, и мостов через нее, конечно, нет.
- Разве нельзя ее перейти вброд? - спросил Ерш.
- Кое-кому это удавалось, - признал Лужехмур.
- Может быть, в Эттинсмуре мы встретим кого-нибудь, кто показал бы
нам дорогу, - сказала Джил.
- Кое-кого мы там встретим, это правда, - согласился Лужехмур.
- А кто там живет?
- Я их судить не берусь, - отвечал квакль, - живут по-своему. Может,
вам и понравятся.
- Да, но кто они такие? - настаивала Джил. - В Нарнии так много
странных созданий. Они кто: звери, птицы, карлики?
Квакль-бродякль издал протяжный свист:
- Вы что, не знаете? Я думал, вам совы сказали. Великаны там живут.
Джил вздрогнула. Великанов она никогда не жаловала, хотя встречала
их, если не считать сказок, только однажды, да и то в кошмарном сне.
Однако, взглянув на позеленевшее лицо Юстаса и подумав, что он струсил еще
больше, она повеселела.
- Давным-давно, - сказал Юстас, - когда я плавал с королем по морям,
он говорил мне, что наголову разбил этих великанов и заставил их платить
ему дань.
- Правда, - отвечал Лужехмур. - У них сейчас с нами мир. Покуда мы
будем на нашей стороне реки, они нас не тронут. А вот на их стороне в
Эттинсмуре... но всегда есть шанс, что нам повезет. Если к ним не
подходить близко, и если никто из них не выйдет из себя, и если нас не
заметят, то мы, возможно, и сумеем куда-нибудь добраться.
- Да не верю я вам! - Ерш, как это порой случается с перепуганными
людьми, неожиданно вышел из себя. - Не может все быть так плохо. Тут не
больше правды, чем в ваших жестких постелях или сырых дровах. Разве Аслан
послал бы нас, если надежд так мало?
Вместо того, чтобы рассердиться, как ожидал Юстас, квакль только
сказал:
- Все в порядке, Юстас. Я ничего не имею против. Только смотри, нам
еще многое предстоит пережить вместе, так что лучше все-таки держать себя
в руках. Знаешь ли, от перебранок пользы мало. Особенно с самого начала
пути. Я знаю, что подобные походы обычно кончаются таким образом. Иной раз
даже и ножи всаживают друг в друга. И все-таки, чем дольше мы сможем
удержаться...
- Если вам кажется, что все так безнадежно, - перебил его Ерш, - то
лучше оставайтесь дома. Мы с Джил и одни справимся. Правда, Поул?
- Заткнись, Ерш, не будь таким ослом, - поспешила сказать Джил,
испугавшись, что квакль поймает его на слове.
- Не волнуйся, Джил, - ответил Лужехмур. - Я несомненно отправлюсь с
вами, зачем упускать такую возможность. Мне полезно путешествовать.
Говорят, - я имею в виду других кваклей-бродяклей что я слишком ветрен и
недостаточно серьезно отношусь к жизни. Сказали бы раз, а то твердят как
заведенные. Лужехмур, дескать, слишком веселый и жизнерадостный. Ему, мол,
надо понять, что жизнь это не жаркое из лягушек и не пирог с угрями.
Остепениться тебе надо, Лужехмур, тебе это на пользу пойдет. Вот что они
говорят. Что ж, наше предприятие как раз то, что мне требуется. Тащиться
на север в начале зимы, в поисках принца, которого там наверняка нет, мимо
разрушенного города, которого никто никогда не видал! Если после такого я
не остепенюсь, то, значит, уже ничего не поможет. - Он потер свои
лягушачьи лапы, словно речь шла о поездке в театр или в гости. - А теперь
посмотрим, как дела с нашим обедом.
Угри оказались такими вкусными, что дети после первой большой порции
попросили добавки. Поначалу квакль-бродякль не хотел верить, что им
действительно понравилось, а когда они съели столько, что поверить ему
все-таки пришлось, заметил, что теперь у них наверняка расстроятся
желудки.
- Что полезно нам, кваклям, то может оказаться для вас сущим ядом, -
сказал он.
После обеда они попили чаю из жестяных кружек, вроде тех, какие вам,
наверное, доводилось видеть у дорожных рабочих, а Лужехмур неоднократно
прикладывался к какой-то квадратной черной бутылке. Угощал он и детей, но
им его зелье показалось ужасной гадостью. Весь остаток дня они готовились
к тому, чтобы ранним утром отправиться в путь. Лужехмур, как самый большой
из троих, взялся нести три одеяла, в которые собирался завернуть
порядочный кусок ветчины. Джил должна была нести оставшихся угрей, сухари
и кремень с огнивом, а Ерш свой собственный плащ и плащ Джил, когда он ей
не будет нужен. Кроме того, Ерш, научившись стрелять из лука во время
плавания с Каспианом, взял у Лужехмура лук, что был похуже. Оружие получше
досталось хозяину, хотя тот и приговаривал, что из-за ветра, отсыревшей
тетивы, темноты и замерзших пальцев они вряд ли смогут хоть что-нибудь
подстрелить. И у него, и у Юстаса были мечи. Ерш захватил с собой меч из
спальни в Кэр Паравале. Джил пришлось довольствоваться ножом. Она
попыталась было протестовать, но тут квакль сразу принялся потирать руки.
"Ага, - говорил он, - вот началось! Я предупреждал. Именно из-за этого
проваливаются экспедиции!" И дети тут же замолчали.
Все трое легли рано. На этот раз дети и впрямь спали плохо. Беда была
в том, что Лужехмур, заявив, что "хоть нам и вряд ли удастся выспаться, но
надо постараться", тут же разразился таким оглушительным храпом, что когда
Джил наконец уснула, ей всю ночь снились отбойные молотки, водопады и
поезда, грохочущие в туннелях.
На следующее утро, часов в девять, можно было увидеть, как три
одинокие фигуры по мелководью и камешкам перебираются через реку Шрибл.
Это была шумная, но неглубокая речушка, и, когда они добрались до
северного берега, у Джил ноги были мокрые только до колен. Метрах в
пятидесяти от берега начинался крутой скалистый откос.
- Наверное, нам надо вон туда, - Ерш показал налево, на запад, где
сквозь узкое ущелье к реке пробивался горный ручей. Но квакль-бродякль
только покачал головой.
- Как раз здесь, по обеим сторонам этого ущелья, и живут великаны.
Оно для них вроде улицы. Так что лучше идти прямо, пусть даже тут покруче.
Минут через десять путники оказались наверху. Бросив прощальный
взгляд на долину, где лежала Нарния, они повернулись к северу - там до
самого горизонта тянулась огромная пустошь. Налево же местность была
каменистее, и Джил старалась не смотреть туда, опасаясь увидеть великанов.
Земля под ногами была упругой, в небе сияло бледное зимнее солнце.
Чем дальше они шли, тем становилось пустыннее, только изредка попискивали
чибисы да пролетал одинокий ястреб. Когда ближе к полудню они остановились
на привал, расположившись в небольшом овражке, недалеко от ручья, Джил
почувствовала, что приключения ей все-таки нравятся. Так она и сказала.
- Ну-ну, не спеши, - отвечал ей квакль-бродякль.
Путь после первого привала словно школьное утро после перемены или
путешествие по железной дороге после пересадки - непременно становится
другим. Когда они двинулись снова, скалистый край ущелья показался Джил
ближе, а сами скалы не такими плоскими, а скорее торчащими на манер
маленьких причудливых башенок.
"Наверное, - размышляла Джил, - все истории о великанах пошли от этих
странных скал. В сумерках, груды камней вполне сойдут за великанов. Взять
хоть эту. Глыбища сверху - чем не голова? Крупновата, конечно, но для
великана - урода в самый раз. А эти заросли вереска, конечно, вылитые
волосы и борода. Даже какие-то уши сбоку торчат. Тоже велики, но у
великанов и должны быть такие, как у слонов. Вообще... ой!"
Кровь у нее похолодела. Камень двигался. Это был самый настоящий
великан. Сомневаться не приходилось - она сама увидела, как чудовище
повернуло голову, и заметила, какое у него огромное, глупое, толстощекое
лицо. Все эти кучи камней оказались великанами, штук сорок-пятьдесят в
ряд. Они, очевидно, стояли на дне ущелья, опираясь локтями о края, совсем
как лентяи, погожим утром после хорошего завтрака отдыхающие у изгороди.
- Шагайте прямо, - шепнул Лужехмур, тоже заметивший чудовищ. - Не
смотрите на них. И ни в коем случае не бегите. А то они сразу за нами
погонятся.
И они продолжали идти, притворившись, что никого не видят, словно
мимо раскрытых ворот, где сидит злая собака.
Великанов было ужасно много. Они не выказывали ни злобы ни
расположения, ни даже любопытства, будто и не видели идущих.
И вдруг, что-то тяжелое со свистом пролетело в воздухе, и шагах в
двадцати от них приземлился огромный булыжник. Бум! Еще один камень упал
позади, шагах в десяти.
- Это они в нас кидают? - спросил Ерш.
- Нет, - отвечал Лужехмур, - если бы в нас, было бы полбеды. Они
метят вон в ту груду камней, только в жизни в нее не попадут. Меткостью
они никогда не отличались. Они чуть не каждое утро так забавляются. На
другие-то игры у них мозгов не хватает.
Идти было жутко. Цепь великанов казалась бесконечной, и все они без
устали кидали камни, которые иногда падали совсем рядом. Опасность
опасностью, но даже одних морд этих орущих чудищ хватило бы, чтобы до
смерти перепугать кого угодно, так что Джил все время старалась не
смотреть на них.
Потом великаны, кажется, повздорили друг с другом. И хотя камнями
кидаться они перестали, но кому приятно быть близко от ссорящихся