Страница:
- Что же случилось с этим, как его... Отцом-Временем? - спросила
Джил. - А со спящими зверьми? Неужели они все утонули?
- Они, по-моему, гораздо выше нас, - сказал Юстас. - Ты забыла, как
долго мы спускались к бессолнечному морю? Вода еще не достигла пещеры, где
покоится Отец-Время.
- Может быть, может быть, - сказал Лужехмур. - Меня куда больше
занимают фонари на этой дороге. Что-то они бледноваты.
- Они всегда такие были, - сказала Джил.
- Хм, - сказал Лужехмур, - но сейчас они позеленели.
- Думаешь, гаснут? - спросил Юстас.
- Ну, на чем бы они ни работали, вечно эти фонарики светить не будут,
- отвечал квакль, - но не падай духом, Ерш. Я слежу за водой, и она,
кажется, прибывает не так быстро, как мы предполагали.
- Слабое утешение, мой друг, - заговорил принц. - Если мы не найдем
дороги наверх, это будет из-за меня. Я виноват, что мы задержались в устье
Бисма, простите меня.
Прошел еще час. Лампы продолжали светить, хотя иногда Джил казалось,
что Лужехмур был прав. Тем временем дорога менялась. Свод Подземья
находился уже так близко, что ясно различался даже в этом тусклом свете.
Со всех сторон их теснили стены подземного царства. В сущности, дорога
постепенно превращалась в крутой туннель. Повсюду стали заметны следы
недавних земляных работ: брошенные ломы, лопаты, тачки. Все это
обнадеживало. Если бы только наверняка было известно, что им суждено
выбраться из этих мест! Но путников угнетала сама мысль о предстоящем пути
через сужающийся с каждой минутой тоннель.
Под конец своды Подземья нависли так низко, что Лужехмур и принц
стукались об них головами. Спешившись, путники повели лошадей за собой.
Шагать по неровной дороге приходилось с осторожностью. В зеленоватом свете
фонарей лица ее спутников казались странными и зловещими. Неожиданно
фонарь впереди погас, а за ним и фонарь за их спиной. Джил не смогла
удержаться от крика. Они оказались в полной темноте.
- Мужайтесь, друзья мои, - раздался голос принца Рилиана. - Погибнем
мы или спасемся, Аслан будет нашим добрым повелителем.
- Точно, ваше высочество, - произнес голос Лужехмура. - И не
забывайте - гибель в этой ловушке имеет и хорошую сторону. По крайней
мере, родные сэкономят на наших похоронах.
Джил прикусила язык. (Самый лучший способ казаться бесстрашным - это
молчать. Ничто так не выдает страха, как голос.)
- Лучше уж идти дальше, чем торчать тут, - сказал Юстас. Джил
услыхала в его голосе дрожь и поняла, что поступила правильно, промолчав.
Вытянув руки вперед, чтобы ни на что не наткнуться, Лужехмур и Юстас
пошли первыми. За ними ступали Джил и принц, ведя лошадей.
- Слушайте, - зазвучал после долгой паузы голос Ерша, - мне это
кажется, или впереди действительно свет?
Не успели ему ответить, как заговорил квакль.
- Стоп. Я на что-то наткнулся. И это земля, а не камень. Что ты
сказал, Ерш?
- Аслан свидетель, Юстас прав, - начал принц. - Здесь-то вроде...
- Только это не дневной свет, - возразила Джил. - Он холодный и
слишком голубой.
- Лучше чем ничего, - заметил Юстас. - Мы можем к нему подойти?
- Он не совсем впереди, и не совсем у нас над головой, - сказал
Лужехмур. - Он на этой тонкой стенке, в которую я уперся. Как насчет того,
Джил, чтобы забраться ко мне на плечи и попробовать до него дотянуться?
Показавшийся наверху свет ничего не освещал внизу, где стояли
путники. Так что все остальные только по звукам могли судить о попытках
Джил взобраться на спину кваклю. При этом звуки состояли из таких фраз
Лужехмура: "Не обязательно тыкать пальцем мне в глаз", или "Так-то лучше",
или "Давай, давай. Я держу тебя за ногу, чтобы ты руками упиралась в
землю".
Подняв головы, Юстас и принц вскоре увидели на фоне светового пятна
очертания головы Джил.
- Ну? - закричали они в волнении.
- Это дыра, - раздался голос Джил, - стой я чуть повыше, мне удалось
бы в нее протиснуться.
- А что через нее видно? - спросил Юстас.
- Пока ничего. Слушай, Лужехмур, отпусти-ка мои ноги. Лучше мне стать
тебе на плечи, чем сидеть на них. Я могу держаться за край.
Они услыхали, как девочка возится, а затем увидели на фоне серого
света всю верхнюю половину ее фигуры.
- Эй, слушайте, - начала Джил и вдруг вскрикнула - но не от испуга, а
так, словно рот ей прикрыла чья-то ладонь или в него что-то затолкали.
Почти сразу она вновь обрела голос и стала кричать изо всех сил но никто
не сумел разобрать слов. А после этого в один и тот же миг случилось два
события. Во-первых, световое пятно на секунду-другую совершенно исчезло.
Во вторых, все услыхали шорох, пыхтение и задыхающийся голос квакля:
- Скорей! Скорей! Держите ее за ноги! Кто-то ее тащит! Сюда! Нет,
сюда! Ой, уже поздно!
И дыра, и заполняющий ее прохладный свет были теперь отлично видны,
но Джил исчезла.
- Джил! Джил! - в отчаянии кричали они. Ответа не последовало.
- Какого лешего ты отпустил ее ноги? - вопрошал Юстас.
- Не знаю, Ерш, - простонал квакль. - Видно судьба уж у меня такая -
быть неудачником. Судьба. Из-за меня погибла Джил, я ел говорящего оленя в
Харфанге. Судьба. Но и сам я, конечно, во всем этом тоже виноват.
- Позор на наши головы и великая скорбь! - воскликнул принц. - Мы
послали отважную юную даму в стан врагов, а сами оставались в безопасном
тылу...
- Не так мрачно, сударь, - сказал Лужехмур. - Чего уж тут
безопасного, если мы помрем с голоду в этой дыре!
- Может быть, мне тоже удалось бы пролезть в эту дыру? - спросил
Юстас.
А на самом деле с Джил произошло вот что. Едва высунув голову из
дыры, она обнаружила, что смотрит не вверх, как из отверстия люка, а вниз,
словно из окна второго этажа. От долгих часов в темноте глаза ее поначалу
ничего не различали. Она разобрала только, что вокруг нее - не тот залитый
солнцем дневной мир, который она мечтала увидеть. Стоял трескучий мороз,
освещение было бледное и голубое. До нее доносился сильный шум, а в
воздухе летало множество каких-то белых предметов. В этот-то момент и
крикнула она Лужехмуру, что собирается встать к нему на плечи.
Как следует высунувшись из дыры, она стала видеть и слышать куда
лучше. Доносившиеся до нее звуки оказались, во-первых, ритмическим топотом
целой толпы, а во-вторых, музыкой, которую играли на четырех скрипках,
трех флейтах и барабане. Джил осмотрелась. Оказалось, что она выглядывает
из дыры в склоне крутого холма, на высоте метра в четыре. Все вокруг было
белым-бело. Внизу теснилось множество созданий, при виде которых девочка
широко раскрыла рот. Там были изящные маленькие фавны, длинноволосые
дриады в венках из листьев. Приглядевшись, девочка поняла, что они
двигаются не просто так, а в танце, состоящем из множества сложных фигур.
И вдруг Джил осенило - холодный бледный свет исходит от луны, а белизна
кругом - самый обыкновенный снег! Конечно же! В морозном черном небе сияли
звезды. Длинные черные тени за спиной танцующих оказались деревьями.
Значит, путники не только выбрались в долгожданное Надземье, но очутились
в самом сердце Нарнии. У Джил от радости и от музыки закружилась голова
быстрой, нежной, чуть чуть непривычной, и полной добрых чар.
Описывать все это долго, а на самом деле прошло всего мгновение,
когда Джил повернулась к своим друзьям, чтобы крикнуть: "Эй, слушайте! Все
в порядке! Мы выбрались! Мы дома!" Но успела она вымолвить только свое
"эй, слушайте!" вот по какой причине. Вокруг танцующих кружил хоровод
карликов, облаченных в свои лучшие наряды - алые камзолы с капюшонами на
меху, пояса с золотыми кисточками и меховые высокие сапоги. Кружась, они
усердно перебрасывались снежками, считай - теми белыми предметами, которые
заметила Джил. Не то чтобы они кидались ими в танцующих, как какие-нибудь
глупые английские мальчишки. Они бросали их на протяжении всего танца,
точно в такт музыке, и только на тех, кто сбивался с ритма. Великим
Снежным Танцем назывался этот ежегодный праздник, который в Нарнии
справляют в первую лунную ночь, когда земля уже покрыта снегом. Конечно,
тут не только танец, а еще и игра - то и дело танцоры все же немножко
сбивались и получали снежком в лицо, к радости всех собравшихся. Ясными
ночами, когда дикая лесная кровь этих созданий будоражится от грохота
барабанов и уханья сов, они могут танцевать до утра. Хотел бы я, чтобы вы
их увидели своими глазами!
Так вот, Джил сумела произнести всего два слова просто-напросто
потому, что крупный и крепкий снежок, пущенный одним из карликов с дальней
стороны хоровода, угодил ей точно в рот. Ничего против она не имела -
настроения ей в этот миг не испортили бы и двадцать снежков! Согласитесь,
однако, что даже самому счастливому человеку в мире трудно говорить с
забитым ртом. А когда Джил, после долгих усилий, наконец, выплюнула весь
снег, она от неожиданности и восторга забыла, что ее друзья до сих пор
томятся во тьме и неизвестности. Недолго думая, она высунулась из дыры,
как могла, и закричала танцорам:
- Эй! На помощь! Мы застряли внутри холма! Откопайте нас!
Нарнийцы, которые даже не заметили небольшого отверстия на склоне,
весьма удивились и принялись вертеть головами во всех направлениях. Но
стоило им увидеть Джил, как все они побежали к девочке, толпой полезли на
холм, и вскоре на помощь ей уже тянулась добрая дюжина рук. Ухватившись за
них, Джил выбралась из своей норы и вниз головой соскользнула с холма.
- Пожалуйста, откопайте моих друзей! - попросила она, встав на ноги.
- Там еще трое и две лошади. И один из них - принц Рилиан.
Когда она произносила эти слова, ее уже окружила целая толпа - к
танцорам присоединились зрители, которых она поначалу не разглядела. С
деревьев дождем посыпались белки, за ними стали спускаться совы.
Вперевалку спешили ежи во всю прыть своих коротких ножек. Степенно
подходили медведи и барсуки. Последней к толпе присоединилась крупная
пантера, взволнованно крутящая хвостом.
Едва они поняли Джил, как сразу засуетились.
- Долбите, ребята, копайте! Копайте и долбите! Вперед, за кирками и
лопатами! - закричали карлики, и тут же умчались в лес.
- Разбудите кротов, - сказал чей-то голос, - вот кто умеет копать не
хуже карликов!
- Что там сказали о принце Рилиане? - спросил кто-то еще.
- Тссс! - шикнула пантера. - Бедняжка не в себе, да и неудивительно.
Заблудиться внутри холма! Она сама не знает, что говорит.
- Верно, - согласился старый медведь. Она говорит, что принц Рилиан -
это лошадь!
- Вовсе нет! - крикнула какая-то бойкая белка.
- А вот и да! - крикнула другая, еще бойчее.
- Д-да что в-вы! Что з-за глуп-пости! Эт-то ч-чистая правда! -
сказала Джил, стуча зубами от холода.
Одна из дриад тут же обернула ее в меховой плащ, который обронил один
из карликов, когда убегал за своим заступом и лопатой, а какой-то
услужливый фавн побежал между деревьями к костру у входа в пещеру, чтобы
принести девочке горячего питья. Но не успел он вернуться, как из лесу
выбежали карлики с инструментами и с ходу принялись вгрызаться в холм.
Джил сразу же услыхала крики: "Эй! Ты что? Опусти меч!", и "Ну-ка, юноша,
полегче!", и "Каков мерзавец!". Джил поспешила к месту действия и не
знала, то ли ей смеяться, то ли плакать, когда увидала побледневшего и
перепачканного Юстаса, который, наполовину высунувшись из земли, неистово
размахивал мечом, пытаясь ударить всякого, кто к нему приближался.
И неудивительно! Ведь Юстас провел последние несколько минут совсем
не так, как Джил. Он слышал ее крик и видел загадочное исчезновение.
Вместе с принцем и Лужехмуром он думал, что ее схватили враги. И он не мог
знать, что голубоватый свет исходил от луны! Он считал, что этот лаз ведет
в какую-то другую пещеру, озаренную жутким светом и населенную новыми
врагами. Так что, когда он уговорил Лужехмура подставить ему спину, достал
свои меч и высунулся из отверстия, то совершил своего рода подвиг. Принц и
Лужехмур готовы были сделать тоже самое, но лаз был для них слишком узок.
Впрочем, Юстас не смог выбраться так же ловко, как Джил. Он стукнулся обо
что-то головой, и на лицо его посыпался чуть ли не целый сугроб. А когда
он разлепил глаза, то увидел несколько десятков бегущих к нему созданий и
решил, что их надо по крайней мере отпугнуть.
- Стой, Юстас, стой! - закричала Джил. - Это свои. Разве не видишь?
Мы добрались до Нарнии! Все в порядке!
И тут Юстас, наконец, увидав ее, извинился перед карликами (те,
правда, и не думали обижаться), и с помощью множества толстых волосатых
ручек выбрался на поверхность точно так же, как за несколько минут до
этого - его подруга. А Джил одним мигом взбежала на холм и, просунув
голову в темный проем, прокричала добрую весть остальным. Высовывая же
голову из отверстия, она услыхала бормотание Лужехмура:
- Ах, бедняжка! Сколько испытаний! Это была последняя капля - теперь
у нее видения начались...
Джил, подбежав к Юстасу, схватила его за обе руки; дети глубоко
вдыхали свободный полуночный воздух. Юстасу принесли теплый плащ, потом
обоих угостили горячим питьем. Пока они пили медленными глотками, карлики
успели убрать со склона вокруг дыры весь снег и верхний слой дерна, они
работали своими лопатами так же легко и весело, как десять минут назад
плясали фавны и дриады. Всего десять минут! Но Джил и Юстасу уже казалось,
что все их приключения в темной, жаркой и душной земной утробе им только
приснились. Здесь, на холоде, в лунном свете, под крупными звездами (они к
Нарнии ближе, чем к нашему миру), среди добрых, веселых лиц, трудно было
вполне поверить в существование Подземья.
Они еще пили свой грог, когда прибыло с десяток кротов - полусонных,
только что разбуженных и не слишком довольных. Но стоило им понять, в чем
дело, как они охотно принялись за работу. Даже фавны помогали, отвозя
землю в маленьких тачках, а что до белок, то они плясали и скакали от
возбуждения - хотя Джил так до конца и не поняла, что они здесь считали
своей работой. Медведи и совы ограничивались советами, уговаривая детей
отправиться в пещеру, - отогреться и поужинать. Но ни Юстас, ни Джил и
слушать об этом не хотели.
В нашем мире нет таких поразительных землекопов, как нарнийские
карлики и говорящие кроты. К тому же они считают свою работу развлечением.
Они любят копать. И потому довольно скоро в склоне холма открылась большая
черная дыра. Из темноты в лунный свет вышел длинный, голенастый квакль в
своей остроконечной шляпе, а за ним - принц Рилиан, ведущий двух лошадей.
Для того, кто не знал всей истории, зрелище было бы жутковатое.
При появлении Лужехмура со всех сторон раздались возгласы: "Да это же
квакль! Это старина Лужехмур! Старина Лужехмур с Восточных болот! Куда ты
пропал, Лужехмур? Тебя же искали! Лорд Трампкин развесил повсюду
объявления - даже награду обещал!". Но все мгновенно утихли - как в
интернатской спальне, когда входит директор - как только увидели принца.
Никто не сомневался, что это был именно он. Многие говорящие звери, а
также дриады, карлики и фавны помнили его еще со старых времен, до
похищения принца колдуньей. Самые старые из них видели короля Каспиана в
молодости и признали в принце сходство с отцом. Но я думаю, все в любом
случае узнали бы принца. Да, он был бледен, утомлен и растрепан. Но в лице
его сквозило нечто, присущее всем законным королям Нарнии, кто правил по
воле Аслана и восседал в Кэр Паравале на троне короля Питера Славного. Все
тут же обнажили головы и преклонили колена - а еще через миг начались
такие крики радости, такие прыжки и кувырки, все принялись так обнимать и
целовать друг друга, что у Джил на глаза навернулись слезы.
- Ваше высочество, - произнес самый старший из гномов, - вон в той
пещере есть скромный ужин, приготовленный по случаю Снежного танца...
- Охотно, отец мой, - произнес принц. - Ибо никогда еще ни один
принц, рыцарь, дворянин или путешественник не был так голоден, как мы!
Вся толпа направилась к пещере. Джил слышала слова Лужехмура,
обращенные к сгрудившейся вокруг него толпе: "Да что вы, моя история может
подождать. Даже и рассказывать нечего. Лучше расскажите, какие у вас
новости. И не понемножку, а все сразу. Не попал ли король в
кораблекрушение? Лесных пожаров не было? На границе с Калорменом спокойно?
А драконы не появлялись?" И все создания вокруг со смехом повторяли: "Ах,
квакли, квакли, все на один лад..."
Дети чуть не падали с ног от усталости и голода. Тепло пещеры, сам ее
вид - с отблесками, пляшущими по стенам, шкафам, чашкам, тарелкам и по
гладкому каменному полу, словно в деревенской кухне - придавал им новые
силы. И все же они задремали в ожидании ужина. А принц Рилиан, собрав
вокруг себя самых пожилых и мудрых карликов и говорящих зверей,
рассказывал им о своих приключениях. Теперь все стало ясно: и как злая
колдунья (несомненно, из той же породы, что та Белая Ведьма, которая в
незапамятные времена наслала на Нарнию великие холода) замыслила свое
черное дело, поначалу убив королеву, а потом заколдовав и самого Рилиана,
и как вела она подкоп под Нарнию, собираясь захватить ее и править с
помощью принца, и как он даже не подозревал, что страна, где он должен был
стать королем (а на самом деле - рабом колдуньи), - его родина. А из
рассказа о приключениях детей они поняли, что она была в сговоре со злыми
великанами из Харфанга.
- Урок же из этого, ваше высочество, можно извлечь такой, - сказал
самый старый карлик. - Цели у этих северных колдуний всегда одинаковые. Но
в каждом столетии действуют они разными способами.
Проснувшись наутро в пещере, Джил на одну страшную секунду
почудилось, что она снова в Подземье. Но стоило ей заметить, что она лежит
на вересковом ложе, укрытая меховым плащом, что в каменном очаге играет
веселое, будто только что разожженное пламя, а в устье пещеры льется
утреннее солнце, как она сразу вспомнила всю счастливую правду. Чудный был
ужин вчера, когда пещера была набита битком, и ничего, что они заснули, не
дождавшись конца. Она смутно помнила шипение и восхитительный запах
сосисок, которых было прямо-таки несметное количество. И не тех противных
и длинных, состоящих наполовину из хлеба и соевой муки, а самых настоящих,
из мяса, с перцем, толстых, огненно-горячих, со шкуркой, самую малость
обгоревшей. А еще подавали огромные кружки пенистого шоколада и жареную
картошку, и каленые орехи, и печеные яблоки, нафаршированные изюмом, и
мороженое, чтобы освежиться после горячего.
Джил присела и огляделась. Лужехмур и Юстас спали неподалеку.
- Эй вы, вставать не намерены? - крикнула она.
- Шу! Шу! - раздался голос откуда-то сверху. - Пора ложиться. Пора
отдохну-уть. Ту-у!
Батюшки! Джил вскинула глаза и увидала большой пушистый ком перьев,
взгромоздившийся на старинные стенные часы в углу пещеры. - Да это же наша
Сова!
- Угу, угу! - зашумела сова, высовывая голову из-под крыла и открывая
один глаз. - Я прилетела часа в два и привезла послание для принца. Мы
узнали, что он свободен. И он уже отправился в пу-уть, ух-тух! Спешите за
ним. Всего доброго! - И ее голова вновь исчезла в перьях.
Поскольку никаких надежд разузнать у совы что-то еще не было, Джил
встала с постели и начала искать, где бы ей умыться и позавтракать. Но тут
в пещеру вошел, цокая козлиными копытами по каменному полу, маленький
фавн.
- А! Ты проснулась, наконец, дочь Евы! - сказал он. - Поскорее
разбуди сына Адама. Через несколько минут вам нужно отправиться в дорогу.
Два кентавра любезно согласились доставить вас верхом в Кэр Параваль. -
Понизив голос, он добавил, что ездить на кентавре - неслыханная и
небывалая честь. - Я никогда не слыхал, чтобы кентавры кого-то возили.
Нельзя заставлять их ждать.
- Где принц? - спросили Юстас и Лужехмур, едва проснувшись.
- Отправился встречать отца в Кэр Параваль, - отвечал фавн, которого
звали Оррунс. - Корабль его величества должен с минуты на минуту прибыть в
гавань. Кажется, король повстречал Аслана - не знаю, во сне или наяву -
еще не успев отплыть далеко, и лев велел ему отправляться назад, обещав,
что потерянный сын будет ждать его в Нарнии.
Юстас уже встал и вместе с Джил помогал Оррунсу готовить завтрак.
Лужехмуру было велено оставаться в постели. К нему должен был прийти
кентавр Облакон, знаменитый лекарь, чтобы осмотреть его обожженные ступни.
- Ага, - сказал квакль не без удовлетворения. - Не удивлюсь, если
ногу придется по колено отрезать. Наверняка лекарь захочет именно этого! -
В постели, впрочем, он остался с радостью.
На завтрак подали яичницу с гренками. Юстас набросился на нее так,
будто это не его среди ночи накормили обильным ужином.
- Слушай, сын Адама, - фавн уважительно посмотрел на набитый рот
Юстаса, - пожалуй, не стоит ТАК УЖ страшно торопиться. Я думаю, кентавры
еще не успели позавтракать.
- Неужто они так поздно встали? - спросил Юстас. - Уже ведь, небось,
одиннадцатый час.
- Что ты, - отвечал Оррунс. - Они встают до зари.
- Так чего же они ждали своего завтрака так долго?
- Они и не ждали. Они начали есть, как только встали.
- Ну и ну! Сколько же они пожирают за своим завтраком?
- Разве ты не понимаешь, сын Адама? Ведь у кентавров два желудка,
человеческий и лошадиный. И оба, конечно, требуют еды - каждый своей. Так
что первым делом они едят кашу, почки, омлет с грудинкой, бутерброды с
ветчиной и мармелад, запивают все это пивом и кофе, а потом заботятся о
своих лошадиных желудках: часок с чем-то пасутся, заедают свежую травку
пареными отрубями и овсом, а под конец получают пакет сахару. Вот почему
приглашать к себе кентавра в гости - очень серьезное дело.
У входа в пещеру послышался цокот лошадиных копыт. Дети обернулись и
увидали, что в пещеру, чуть склонив головы, заглядывают два кентавра. По
прекрасной груди одного из них струилась черная борода, у другого -
золотистая. Дети тут же стали очень тихими и быстро доели свой завтрак.
Те, кто видел кентавров, не находят в них ничего смешного. Это
торжественный, величавый народ, полный древней мудрости, которой их
научили звезды. Кентавры редко веселятся или гневаются, зато их гнев
неумолим, как море в час прилива.
- До свидания, милый Лужехмур, - Джил подошла к постели квакля. -
Извини, что мы называли тебя занудой.
- И меня тоже прости, - поддержал ее Юстас. - Ты - лучший на свете
друг.
- Я думаю, мы еще увидимся, - добавила Джил.
- Вряд ли, вряд ли, - отвечал Лужехмур. - Я и до своего вигвама
добраться не надеюсь. А принц этот - славный парень, но со здоровьем у
него скверно. Совсем отощал, пока под землей томился. Явно не жилец.
- Лужехмур! - воскликнула Джил. - Старый притворщик! Вечно ты ноешь,
как на похоронах, а сам, наверное, очень счастлив. И вечно ты делаешь вид,
будто всего боишься, а на самом деле ты храбрый, как... как лев.
- Ну, если уж речь зашла о похоронах... - начал Лужехмур, но тут
Джил, услыхав, как за ее спиной переступают копытами кентавры, ужасно его
удивила: крепко обняла за тонкую шею и поцеловала в землисто-серую щеку.
Юстас крепко пожал кваклю руку, и дети побежали к кентаврам. А сам
квакль-бродякль, откинувшись на подушки, заметил про себя: "Кто бы мог
подумать, что эта девочка... Хотя, правда, я и на самом деле недурен
собой".
Несомненно, ехать на кентавре - большая честь, тем более, что Джил и
Юстас - единственные до сих пор из людей, кто ее удостоился. Но кроме
того, это еще и ужасно неудобно. Оседлать кентавра, если вам дорога жизнь,
невозможно, а скакать на нем без седла - удовольствие весьма сомнительное,
особенно, если вы как Юстас, никогда не катались на лошади. Но кентавры
держались по-взрослому серьезно и вежливо. Всю дорогу через нарнийские
леса, они не поворачивая голов, рассказывали детям о свойствах трав и
корней, о влиянии планет на человеческие судьбы о девяти именах Аслана и
их значениях, и о других вещах такого же рода. Детям было больно и тряско,
и все же они отдали бы все на свете, чтобы снова повторилось это
путешествие, чтобы вновь увидеть эти долины и склоны, на которых сиял
выпавший ночью снег, чтобы встречать белок, зайцев и птиц, желающих им
доброго утра, чтобы вновь вдохнуть воздух Нарнии и услыхать голоса
нарнийских деревьев.
Они спустились к голубой реке, сверкавшей в лучах зимнего солнца.
Последний мост остался близ уютного городка Беруны с его красными крышами.
Их перевезли через реку на плоской барже, где паромщиком был
квакль-бродякль, ибо именно квакли занимаются в Нарнии всякой работой по
части речек, воды и рыбной ловли. Переправившись, они поскакали по южному
берегу реки к Кэр Паравалю и в самый миг прибытия увидали, как скользит по
реке, подобно гигантской птице, тот самый корабль, который они видели в
свой первый день в Нарнии. Весь королевский двор снова собрался на
зеленеющей лужайке между дворцом и набережной, чтобы приветствовать
вернувшегося домой короля Каспиана. Рилиан, сменивший свой черный наряд на
алый плащ и серебряную кольчугу, стоял у самой воды с обнаженной головой,
а за ним в повозке, запряженной осликом, восседал карлик Трампкин. Дети
поняли, что им не пробиться к принцу через толпу, да они, пожалуй, теперь
и постеснялись бы к нему приблизиться. Так что они попросили у кентавров
разрешения еще немного посидеть на их спинах, чтобы увидеть все с высоты,
и кентавры согласились.
Над водой разносилось пение серебряных труб. Матросы бросили канат.
Крысы - разумеется, говорящие - и квакли пришвартовали корабль и принялись
подтягивать его к берегу. Музыканты, скрытые толпой, начали играть
Джил. - А со спящими зверьми? Неужели они все утонули?
- Они, по-моему, гораздо выше нас, - сказал Юстас. - Ты забыла, как
долго мы спускались к бессолнечному морю? Вода еще не достигла пещеры, где
покоится Отец-Время.
- Может быть, может быть, - сказал Лужехмур. - Меня куда больше
занимают фонари на этой дороге. Что-то они бледноваты.
- Они всегда такие были, - сказала Джил.
- Хм, - сказал Лужехмур, - но сейчас они позеленели.
- Думаешь, гаснут? - спросил Юстас.
- Ну, на чем бы они ни работали, вечно эти фонарики светить не будут,
- отвечал квакль, - но не падай духом, Ерш. Я слежу за водой, и она,
кажется, прибывает не так быстро, как мы предполагали.
- Слабое утешение, мой друг, - заговорил принц. - Если мы не найдем
дороги наверх, это будет из-за меня. Я виноват, что мы задержались в устье
Бисма, простите меня.
Прошел еще час. Лампы продолжали светить, хотя иногда Джил казалось,
что Лужехмур был прав. Тем временем дорога менялась. Свод Подземья
находился уже так близко, что ясно различался даже в этом тусклом свете.
Со всех сторон их теснили стены подземного царства. В сущности, дорога
постепенно превращалась в крутой туннель. Повсюду стали заметны следы
недавних земляных работ: брошенные ломы, лопаты, тачки. Все это
обнадеживало. Если бы только наверняка было известно, что им суждено
выбраться из этих мест! Но путников угнетала сама мысль о предстоящем пути
через сужающийся с каждой минутой тоннель.
Под конец своды Подземья нависли так низко, что Лужехмур и принц
стукались об них головами. Спешившись, путники повели лошадей за собой.
Шагать по неровной дороге приходилось с осторожностью. В зеленоватом свете
фонарей лица ее спутников казались странными и зловещими. Неожиданно
фонарь впереди погас, а за ним и фонарь за их спиной. Джил не смогла
удержаться от крика. Они оказались в полной темноте.
- Мужайтесь, друзья мои, - раздался голос принца Рилиана. - Погибнем
мы или спасемся, Аслан будет нашим добрым повелителем.
- Точно, ваше высочество, - произнес голос Лужехмура. - И не
забывайте - гибель в этой ловушке имеет и хорошую сторону. По крайней
мере, родные сэкономят на наших похоронах.
Джил прикусила язык. (Самый лучший способ казаться бесстрашным - это
молчать. Ничто так не выдает страха, как голос.)
- Лучше уж идти дальше, чем торчать тут, - сказал Юстас. Джил
услыхала в его голосе дрожь и поняла, что поступила правильно, промолчав.
Вытянув руки вперед, чтобы ни на что не наткнуться, Лужехмур и Юстас
пошли первыми. За ними ступали Джил и принц, ведя лошадей.
- Слушайте, - зазвучал после долгой паузы голос Ерша, - мне это
кажется, или впереди действительно свет?
Не успели ему ответить, как заговорил квакль.
- Стоп. Я на что-то наткнулся. И это земля, а не камень. Что ты
сказал, Ерш?
- Аслан свидетель, Юстас прав, - начал принц. - Здесь-то вроде...
- Только это не дневной свет, - возразила Джил. - Он холодный и
слишком голубой.
- Лучше чем ничего, - заметил Юстас. - Мы можем к нему подойти?
- Он не совсем впереди, и не совсем у нас над головой, - сказал
Лужехмур. - Он на этой тонкой стенке, в которую я уперся. Как насчет того,
Джил, чтобы забраться ко мне на плечи и попробовать до него дотянуться?
Показавшийся наверху свет ничего не освещал внизу, где стояли
путники. Так что все остальные только по звукам могли судить о попытках
Джил взобраться на спину кваклю. При этом звуки состояли из таких фраз
Лужехмура: "Не обязательно тыкать пальцем мне в глаз", или "Так-то лучше",
или "Давай, давай. Я держу тебя за ногу, чтобы ты руками упиралась в
землю".
Подняв головы, Юстас и принц вскоре увидели на фоне светового пятна
очертания головы Джил.
- Ну? - закричали они в волнении.
- Это дыра, - раздался голос Джил, - стой я чуть повыше, мне удалось
бы в нее протиснуться.
- А что через нее видно? - спросил Юстас.
- Пока ничего. Слушай, Лужехмур, отпусти-ка мои ноги. Лучше мне стать
тебе на плечи, чем сидеть на них. Я могу держаться за край.
Они услыхали, как девочка возится, а затем увидели на фоне серого
света всю верхнюю половину ее фигуры.
- Эй, слушайте, - начала Джил и вдруг вскрикнула - но не от испуга, а
так, словно рот ей прикрыла чья-то ладонь или в него что-то затолкали.
Почти сразу она вновь обрела голос и стала кричать изо всех сил но никто
не сумел разобрать слов. А после этого в один и тот же миг случилось два
события. Во-первых, световое пятно на секунду-другую совершенно исчезло.
Во вторых, все услыхали шорох, пыхтение и задыхающийся голос квакля:
- Скорей! Скорей! Держите ее за ноги! Кто-то ее тащит! Сюда! Нет,
сюда! Ой, уже поздно!
И дыра, и заполняющий ее прохладный свет были теперь отлично видны,
но Джил исчезла.
- Джил! Джил! - в отчаянии кричали они. Ответа не последовало.
- Какого лешего ты отпустил ее ноги? - вопрошал Юстас.
- Не знаю, Ерш, - простонал квакль. - Видно судьба уж у меня такая -
быть неудачником. Судьба. Из-за меня погибла Джил, я ел говорящего оленя в
Харфанге. Судьба. Но и сам я, конечно, во всем этом тоже виноват.
- Позор на наши головы и великая скорбь! - воскликнул принц. - Мы
послали отважную юную даму в стан врагов, а сами оставались в безопасном
тылу...
- Не так мрачно, сударь, - сказал Лужехмур. - Чего уж тут
безопасного, если мы помрем с голоду в этой дыре!
- Может быть, мне тоже удалось бы пролезть в эту дыру? - спросил
Юстас.
А на самом деле с Джил произошло вот что. Едва высунув голову из
дыры, она обнаружила, что смотрит не вверх, как из отверстия люка, а вниз,
словно из окна второго этажа. От долгих часов в темноте глаза ее поначалу
ничего не различали. Она разобрала только, что вокруг нее - не тот залитый
солнцем дневной мир, который она мечтала увидеть. Стоял трескучий мороз,
освещение было бледное и голубое. До нее доносился сильный шум, а в
воздухе летало множество каких-то белых предметов. В этот-то момент и
крикнула она Лужехмуру, что собирается встать к нему на плечи.
Как следует высунувшись из дыры, она стала видеть и слышать куда
лучше. Доносившиеся до нее звуки оказались, во-первых, ритмическим топотом
целой толпы, а во-вторых, музыкой, которую играли на четырех скрипках,
трех флейтах и барабане. Джил осмотрелась. Оказалось, что она выглядывает
из дыры в склоне крутого холма, на высоте метра в четыре. Все вокруг было
белым-бело. Внизу теснилось множество созданий, при виде которых девочка
широко раскрыла рот. Там были изящные маленькие фавны, длинноволосые
дриады в венках из листьев. Приглядевшись, девочка поняла, что они
двигаются не просто так, а в танце, состоящем из множества сложных фигур.
И вдруг Джил осенило - холодный бледный свет исходит от луны, а белизна
кругом - самый обыкновенный снег! Конечно же! В морозном черном небе сияли
звезды. Длинные черные тени за спиной танцующих оказались деревьями.
Значит, путники не только выбрались в долгожданное Надземье, но очутились
в самом сердце Нарнии. У Джил от радости и от музыки закружилась голова
быстрой, нежной, чуть чуть непривычной, и полной добрых чар.
Описывать все это долго, а на самом деле прошло всего мгновение,
когда Джил повернулась к своим друзьям, чтобы крикнуть: "Эй, слушайте! Все
в порядке! Мы выбрались! Мы дома!" Но успела она вымолвить только свое
"эй, слушайте!" вот по какой причине. Вокруг танцующих кружил хоровод
карликов, облаченных в свои лучшие наряды - алые камзолы с капюшонами на
меху, пояса с золотыми кисточками и меховые высокие сапоги. Кружась, они
усердно перебрасывались снежками, считай - теми белыми предметами, которые
заметила Джил. Не то чтобы они кидались ими в танцующих, как какие-нибудь
глупые английские мальчишки. Они бросали их на протяжении всего танца,
точно в такт музыке, и только на тех, кто сбивался с ритма. Великим
Снежным Танцем назывался этот ежегодный праздник, который в Нарнии
справляют в первую лунную ночь, когда земля уже покрыта снегом. Конечно,
тут не только танец, а еще и игра - то и дело танцоры все же немножко
сбивались и получали снежком в лицо, к радости всех собравшихся. Ясными
ночами, когда дикая лесная кровь этих созданий будоражится от грохота
барабанов и уханья сов, они могут танцевать до утра. Хотел бы я, чтобы вы
их увидели своими глазами!
Так вот, Джил сумела произнести всего два слова просто-напросто
потому, что крупный и крепкий снежок, пущенный одним из карликов с дальней
стороны хоровода, угодил ей точно в рот. Ничего против она не имела -
настроения ей в этот миг не испортили бы и двадцать снежков! Согласитесь,
однако, что даже самому счастливому человеку в мире трудно говорить с
забитым ртом. А когда Джил, после долгих усилий, наконец, выплюнула весь
снег, она от неожиданности и восторга забыла, что ее друзья до сих пор
томятся во тьме и неизвестности. Недолго думая, она высунулась из дыры,
как могла, и закричала танцорам:
- Эй! На помощь! Мы застряли внутри холма! Откопайте нас!
Нарнийцы, которые даже не заметили небольшого отверстия на склоне,
весьма удивились и принялись вертеть головами во всех направлениях. Но
стоило им увидеть Джил, как все они побежали к девочке, толпой полезли на
холм, и вскоре на помощь ей уже тянулась добрая дюжина рук. Ухватившись за
них, Джил выбралась из своей норы и вниз головой соскользнула с холма.
- Пожалуйста, откопайте моих друзей! - попросила она, встав на ноги.
- Там еще трое и две лошади. И один из них - принц Рилиан.
Когда она произносила эти слова, ее уже окружила целая толпа - к
танцорам присоединились зрители, которых она поначалу не разглядела. С
деревьев дождем посыпались белки, за ними стали спускаться совы.
Вперевалку спешили ежи во всю прыть своих коротких ножек. Степенно
подходили медведи и барсуки. Последней к толпе присоединилась крупная
пантера, взволнованно крутящая хвостом.
Едва они поняли Джил, как сразу засуетились.
- Долбите, ребята, копайте! Копайте и долбите! Вперед, за кирками и
лопатами! - закричали карлики, и тут же умчались в лес.
- Разбудите кротов, - сказал чей-то голос, - вот кто умеет копать не
хуже карликов!
- Что там сказали о принце Рилиане? - спросил кто-то еще.
- Тссс! - шикнула пантера. - Бедняжка не в себе, да и неудивительно.
Заблудиться внутри холма! Она сама не знает, что говорит.
- Верно, - согласился старый медведь. Она говорит, что принц Рилиан -
это лошадь!
- Вовсе нет! - крикнула какая-то бойкая белка.
- А вот и да! - крикнула другая, еще бойчее.
- Д-да что в-вы! Что з-за глуп-пости! Эт-то ч-чистая правда! -
сказала Джил, стуча зубами от холода.
Одна из дриад тут же обернула ее в меховой плащ, который обронил один
из карликов, когда убегал за своим заступом и лопатой, а какой-то
услужливый фавн побежал между деревьями к костру у входа в пещеру, чтобы
принести девочке горячего питья. Но не успел он вернуться, как из лесу
выбежали карлики с инструментами и с ходу принялись вгрызаться в холм.
Джил сразу же услыхала крики: "Эй! Ты что? Опусти меч!", и "Ну-ка, юноша,
полегче!", и "Каков мерзавец!". Джил поспешила к месту действия и не
знала, то ли ей смеяться, то ли плакать, когда увидала побледневшего и
перепачканного Юстаса, который, наполовину высунувшись из земли, неистово
размахивал мечом, пытаясь ударить всякого, кто к нему приближался.
И неудивительно! Ведь Юстас провел последние несколько минут совсем
не так, как Джил. Он слышал ее крик и видел загадочное исчезновение.
Вместе с принцем и Лужехмуром он думал, что ее схватили враги. И он не мог
знать, что голубоватый свет исходил от луны! Он считал, что этот лаз ведет
в какую-то другую пещеру, озаренную жутким светом и населенную новыми
врагами. Так что, когда он уговорил Лужехмура подставить ему спину, достал
свои меч и высунулся из отверстия, то совершил своего рода подвиг. Принц и
Лужехмур готовы были сделать тоже самое, но лаз был для них слишком узок.
Впрочем, Юстас не смог выбраться так же ловко, как Джил. Он стукнулся обо
что-то головой, и на лицо его посыпался чуть ли не целый сугроб. А когда
он разлепил глаза, то увидел несколько десятков бегущих к нему созданий и
решил, что их надо по крайней мере отпугнуть.
- Стой, Юстас, стой! - закричала Джил. - Это свои. Разве не видишь?
Мы добрались до Нарнии! Все в порядке!
И тут Юстас, наконец, увидав ее, извинился перед карликами (те,
правда, и не думали обижаться), и с помощью множества толстых волосатых
ручек выбрался на поверхность точно так же, как за несколько минут до
этого - его подруга. А Джил одним мигом взбежала на холм и, просунув
голову в темный проем, прокричала добрую весть остальным. Высовывая же
голову из отверстия, она услыхала бормотание Лужехмура:
- Ах, бедняжка! Сколько испытаний! Это была последняя капля - теперь
у нее видения начались...
Джил, подбежав к Юстасу, схватила его за обе руки; дети глубоко
вдыхали свободный полуночный воздух. Юстасу принесли теплый плащ, потом
обоих угостили горячим питьем. Пока они пили медленными глотками, карлики
успели убрать со склона вокруг дыры весь снег и верхний слой дерна, они
работали своими лопатами так же легко и весело, как десять минут назад
плясали фавны и дриады. Всего десять минут! Но Джил и Юстасу уже казалось,
что все их приключения в темной, жаркой и душной земной утробе им только
приснились. Здесь, на холоде, в лунном свете, под крупными звездами (они к
Нарнии ближе, чем к нашему миру), среди добрых, веселых лиц, трудно было
вполне поверить в существование Подземья.
Они еще пили свой грог, когда прибыло с десяток кротов - полусонных,
только что разбуженных и не слишком довольных. Но стоило им понять, в чем
дело, как они охотно принялись за работу. Даже фавны помогали, отвозя
землю в маленьких тачках, а что до белок, то они плясали и скакали от
возбуждения - хотя Джил так до конца и не поняла, что они здесь считали
своей работой. Медведи и совы ограничивались советами, уговаривая детей
отправиться в пещеру, - отогреться и поужинать. Но ни Юстас, ни Джил и
слушать об этом не хотели.
В нашем мире нет таких поразительных землекопов, как нарнийские
карлики и говорящие кроты. К тому же они считают свою работу развлечением.
Они любят копать. И потому довольно скоро в склоне холма открылась большая
черная дыра. Из темноты в лунный свет вышел длинный, голенастый квакль в
своей остроконечной шляпе, а за ним - принц Рилиан, ведущий двух лошадей.
Для того, кто не знал всей истории, зрелище было бы жутковатое.
При появлении Лужехмура со всех сторон раздались возгласы: "Да это же
квакль! Это старина Лужехмур! Старина Лужехмур с Восточных болот! Куда ты
пропал, Лужехмур? Тебя же искали! Лорд Трампкин развесил повсюду
объявления - даже награду обещал!". Но все мгновенно утихли - как в
интернатской спальне, когда входит директор - как только увидели принца.
Никто не сомневался, что это был именно он. Многие говорящие звери, а
также дриады, карлики и фавны помнили его еще со старых времен, до
похищения принца колдуньей. Самые старые из них видели короля Каспиана в
молодости и признали в принце сходство с отцом. Но я думаю, все в любом
случае узнали бы принца. Да, он был бледен, утомлен и растрепан. Но в лице
его сквозило нечто, присущее всем законным королям Нарнии, кто правил по
воле Аслана и восседал в Кэр Паравале на троне короля Питера Славного. Все
тут же обнажили головы и преклонили колена - а еще через миг начались
такие крики радости, такие прыжки и кувырки, все принялись так обнимать и
целовать друг друга, что у Джил на глаза навернулись слезы.
- Ваше высочество, - произнес самый старший из гномов, - вон в той
пещере есть скромный ужин, приготовленный по случаю Снежного танца...
- Охотно, отец мой, - произнес принц. - Ибо никогда еще ни один
принц, рыцарь, дворянин или путешественник не был так голоден, как мы!
Вся толпа направилась к пещере. Джил слышала слова Лужехмура,
обращенные к сгрудившейся вокруг него толпе: "Да что вы, моя история может
подождать. Даже и рассказывать нечего. Лучше расскажите, какие у вас
новости. И не понемножку, а все сразу. Не попал ли король в
кораблекрушение? Лесных пожаров не было? На границе с Калорменом спокойно?
А драконы не появлялись?" И все создания вокруг со смехом повторяли: "Ах,
квакли, квакли, все на один лад..."
Дети чуть не падали с ног от усталости и голода. Тепло пещеры, сам ее
вид - с отблесками, пляшущими по стенам, шкафам, чашкам, тарелкам и по
гладкому каменному полу, словно в деревенской кухне - придавал им новые
силы. И все же они задремали в ожидании ужина. А принц Рилиан, собрав
вокруг себя самых пожилых и мудрых карликов и говорящих зверей,
рассказывал им о своих приключениях. Теперь все стало ясно: и как злая
колдунья (несомненно, из той же породы, что та Белая Ведьма, которая в
незапамятные времена наслала на Нарнию великие холода) замыслила свое
черное дело, поначалу убив королеву, а потом заколдовав и самого Рилиана,
и как вела она подкоп под Нарнию, собираясь захватить ее и править с
помощью принца, и как он даже не подозревал, что страна, где он должен был
стать королем (а на самом деле - рабом колдуньи), - его родина. А из
рассказа о приключениях детей они поняли, что она была в сговоре со злыми
великанами из Харфанга.
- Урок же из этого, ваше высочество, можно извлечь такой, - сказал
самый старый карлик. - Цели у этих северных колдуний всегда одинаковые. Но
в каждом столетии действуют они разными способами.
Проснувшись наутро в пещере, Джил на одну страшную секунду
почудилось, что она снова в Подземье. Но стоило ей заметить, что она лежит
на вересковом ложе, укрытая меховым плащом, что в каменном очаге играет
веселое, будто только что разожженное пламя, а в устье пещеры льется
утреннее солнце, как она сразу вспомнила всю счастливую правду. Чудный был
ужин вчера, когда пещера была набита битком, и ничего, что они заснули, не
дождавшись конца. Она смутно помнила шипение и восхитительный запах
сосисок, которых было прямо-таки несметное количество. И не тех противных
и длинных, состоящих наполовину из хлеба и соевой муки, а самых настоящих,
из мяса, с перцем, толстых, огненно-горячих, со шкуркой, самую малость
обгоревшей. А еще подавали огромные кружки пенистого шоколада и жареную
картошку, и каленые орехи, и печеные яблоки, нафаршированные изюмом, и
мороженое, чтобы освежиться после горячего.
Джил присела и огляделась. Лужехмур и Юстас спали неподалеку.
- Эй вы, вставать не намерены? - крикнула она.
- Шу! Шу! - раздался голос откуда-то сверху. - Пора ложиться. Пора
отдохну-уть. Ту-у!
Батюшки! Джил вскинула глаза и увидала большой пушистый ком перьев,
взгромоздившийся на старинные стенные часы в углу пещеры. - Да это же наша
Сова!
- Угу, угу! - зашумела сова, высовывая голову из-под крыла и открывая
один глаз. - Я прилетела часа в два и привезла послание для принца. Мы
узнали, что он свободен. И он уже отправился в пу-уть, ух-тух! Спешите за
ним. Всего доброго! - И ее голова вновь исчезла в перьях.
Поскольку никаких надежд разузнать у совы что-то еще не было, Джил
встала с постели и начала искать, где бы ей умыться и позавтракать. Но тут
в пещеру вошел, цокая козлиными копытами по каменному полу, маленький
фавн.
- А! Ты проснулась, наконец, дочь Евы! - сказал он. - Поскорее
разбуди сына Адама. Через несколько минут вам нужно отправиться в дорогу.
Два кентавра любезно согласились доставить вас верхом в Кэр Параваль. -
Понизив голос, он добавил, что ездить на кентавре - неслыханная и
небывалая честь. - Я никогда не слыхал, чтобы кентавры кого-то возили.
Нельзя заставлять их ждать.
- Где принц? - спросили Юстас и Лужехмур, едва проснувшись.
- Отправился встречать отца в Кэр Параваль, - отвечал фавн, которого
звали Оррунс. - Корабль его величества должен с минуты на минуту прибыть в
гавань. Кажется, король повстречал Аслана - не знаю, во сне или наяву -
еще не успев отплыть далеко, и лев велел ему отправляться назад, обещав,
что потерянный сын будет ждать его в Нарнии.
Юстас уже встал и вместе с Джил помогал Оррунсу готовить завтрак.
Лужехмуру было велено оставаться в постели. К нему должен был прийти
кентавр Облакон, знаменитый лекарь, чтобы осмотреть его обожженные ступни.
- Ага, - сказал квакль не без удовлетворения. - Не удивлюсь, если
ногу придется по колено отрезать. Наверняка лекарь захочет именно этого! -
В постели, впрочем, он остался с радостью.
На завтрак подали яичницу с гренками. Юстас набросился на нее так,
будто это не его среди ночи накормили обильным ужином.
- Слушай, сын Адама, - фавн уважительно посмотрел на набитый рот
Юстаса, - пожалуй, не стоит ТАК УЖ страшно торопиться. Я думаю, кентавры
еще не успели позавтракать.
- Неужто они так поздно встали? - спросил Юстас. - Уже ведь, небось,
одиннадцатый час.
- Что ты, - отвечал Оррунс. - Они встают до зари.
- Так чего же они ждали своего завтрака так долго?
- Они и не ждали. Они начали есть, как только встали.
- Ну и ну! Сколько же они пожирают за своим завтраком?
- Разве ты не понимаешь, сын Адама? Ведь у кентавров два желудка,
человеческий и лошадиный. И оба, конечно, требуют еды - каждый своей. Так
что первым делом они едят кашу, почки, омлет с грудинкой, бутерброды с
ветчиной и мармелад, запивают все это пивом и кофе, а потом заботятся о
своих лошадиных желудках: часок с чем-то пасутся, заедают свежую травку
пареными отрубями и овсом, а под конец получают пакет сахару. Вот почему
приглашать к себе кентавра в гости - очень серьезное дело.
У входа в пещеру послышался цокот лошадиных копыт. Дети обернулись и
увидали, что в пещеру, чуть склонив головы, заглядывают два кентавра. По
прекрасной груди одного из них струилась черная борода, у другого -
золотистая. Дети тут же стали очень тихими и быстро доели свой завтрак.
Те, кто видел кентавров, не находят в них ничего смешного. Это
торжественный, величавый народ, полный древней мудрости, которой их
научили звезды. Кентавры редко веселятся или гневаются, зато их гнев
неумолим, как море в час прилива.
- До свидания, милый Лужехмур, - Джил подошла к постели квакля. -
Извини, что мы называли тебя занудой.
- И меня тоже прости, - поддержал ее Юстас. - Ты - лучший на свете
друг.
- Я думаю, мы еще увидимся, - добавила Джил.
- Вряд ли, вряд ли, - отвечал Лужехмур. - Я и до своего вигвама
добраться не надеюсь. А принц этот - славный парень, но со здоровьем у
него скверно. Совсем отощал, пока под землей томился. Явно не жилец.
- Лужехмур! - воскликнула Джил. - Старый притворщик! Вечно ты ноешь,
как на похоронах, а сам, наверное, очень счастлив. И вечно ты делаешь вид,
будто всего боишься, а на самом деле ты храбрый, как... как лев.
- Ну, если уж речь зашла о похоронах... - начал Лужехмур, но тут
Джил, услыхав, как за ее спиной переступают копытами кентавры, ужасно его
удивила: крепко обняла за тонкую шею и поцеловала в землисто-серую щеку.
Юстас крепко пожал кваклю руку, и дети побежали к кентаврам. А сам
квакль-бродякль, откинувшись на подушки, заметил про себя: "Кто бы мог
подумать, что эта девочка... Хотя, правда, я и на самом деле недурен
собой".
Несомненно, ехать на кентавре - большая честь, тем более, что Джил и
Юстас - единственные до сих пор из людей, кто ее удостоился. Но кроме
того, это еще и ужасно неудобно. Оседлать кентавра, если вам дорога жизнь,
невозможно, а скакать на нем без седла - удовольствие весьма сомнительное,
особенно, если вы как Юстас, никогда не катались на лошади. Но кентавры
держались по-взрослому серьезно и вежливо. Всю дорогу через нарнийские
леса, они не поворачивая голов, рассказывали детям о свойствах трав и
корней, о влиянии планет на человеческие судьбы о девяти именах Аслана и
их значениях, и о других вещах такого же рода. Детям было больно и тряско,
и все же они отдали бы все на свете, чтобы снова повторилось это
путешествие, чтобы вновь увидеть эти долины и склоны, на которых сиял
выпавший ночью снег, чтобы встречать белок, зайцев и птиц, желающих им
доброго утра, чтобы вновь вдохнуть воздух Нарнии и услыхать голоса
нарнийских деревьев.
Они спустились к голубой реке, сверкавшей в лучах зимнего солнца.
Последний мост остался близ уютного городка Беруны с его красными крышами.
Их перевезли через реку на плоской барже, где паромщиком был
квакль-бродякль, ибо именно квакли занимаются в Нарнии всякой работой по
части речек, воды и рыбной ловли. Переправившись, они поскакали по южному
берегу реки к Кэр Паравалю и в самый миг прибытия увидали, как скользит по
реке, подобно гигантской птице, тот самый корабль, который они видели в
свой первый день в Нарнии. Весь королевский двор снова собрался на
зеленеющей лужайке между дворцом и набережной, чтобы приветствовать
вернувшегося домой короля Каспиана. Рилиан, сменивший свой черный наряд на
алый плащ и серебряную кольчугу, стоял у самой воды с обнаженной головой,
а за ним в повозке, запряженной осликом, восседал карлик Трампкин. Дети
поняли, что им не пробиться к принцу через толпу, да они, пожалуй, теперь
и постеснялись бы к нему приблизиться. Так что они попросили у кентавров
разрешения еще немного посидеть на их спинах, чтобы увидеть все с высоты,
и кентавры согласились.
Над водой разносилось пение серебряных труб. Матросы бросили канат.
Крысы - разумеется, говорящие - и квакли пришвартовали корабль и принялись
подтягивать его к берегу. Музыканты, скрытые толпой, начали играть