Страница:
Он указал на Джил.
- Спасибо, все в порядке, - отвечала она.
- Отважная дева, - принц поклонился ей. - Вы, несомненно, происходите
из знатного и славного рода. Друзья мои, тут осталось немного вина.
Давайте подкрепимся и выпьем за здоровье друг друга. А после этого
обсудим, что делать дальше.
- Прекрасная мысль, сэр, - воскликнул Ерш.
Все почувствовали, что им положен, как выразился бы Юстас, "передых".
Заперев дверь, колдунья велела подземцам не беспокоить ее, так что в
ближайшее время нашим героям никто помешать не мог. Первым делом они
занялись обожженной ногой Лужехмура. Из двух чистых сорочек принца,
разорванных на полоски и пропитанных сливочным маслом, получились отличные
бинты. Замотав ноги Лужехмура, они сели перекусить и обсудить план бегства
из Подземья.
Рилиан объяснил, что на поверхность отсюда вело немало отверстий,
через которые в разное время его выводили наружу. Но он никогда не выходил
через них в одиночку, только с колдуньей. И до всех этих выходов
приходилось добираться на корабле по бессолнечному морю. Что скажут
подземцы, если он отправится к гавани без королевы, да еще с тремя
чужестранцами, и потребует корабль? Скорее всего, это вызовет подозрение.
Но, правда, еще имелся новый выход с этой стороны моря, проделанный для
вторжения в Нарнию и находившийся в нескольких часах ходьбы от дворца.
Принц знал, что работа над выходом почти окончена - лишь тонкая перемычка
отделяла его от поверхности Надземья. Возможно даже, что его выкопали до
конца, и колдунья явилась сообщить об этом, чтобы начать поход. Необходимо
было только добраться до прохода незамеченными и застать его неохраняемым.
Обе задачи не из легких.
- Если вас волнует мое мнение... - начал Лужехмур, но Ерш тут же
перебил его.
- Стой! Что это за шум?
- Я уже давно его слышу, - сообщила Джил.
Собственно, все они его слышали. Шум нарастал постепенно. Сначала он
напоминал легкое дуновение ветерка, затем стал похож на плеск волн, и,
наконец, раздался треск, грохот, а потом и голоса, к которым добавлялся
какой-то монотонный гул.
- Клянусь Асланом, - воскликнул принц Рилиан, - этот безмолвный край,
кажется, наконец обрел язык! - Поднявшись, он подошел к окну и раздвинул
шторы.
Первое, что они увидели, было ярко-красное сияние, которое достигало
до самых сводов Подземья, находившихся в нескольких километрах над ними.
Оно, может быть, впервые со времен сотворения мира освещало скалистую
поверхность. Сияние распространялось с окраины города, и на его фоне
чернело множество огромных мрачных строений. В то же время оно освещало
улицы, идущие от окраины к замку. На них происходило нечто весьма
странное. Молчаливые толпы подземцев куда-то исчезли, точнее рассыпались
на маленькие группы. Вели они себя так, словно от кого-то прятались,
скрываясь в тени уступов, ныряли в подворотни, перебегали из укрытия в
укрытие. Но самым странным для любого, кто хоть немного знал гномов, был
шум. Кричали и вопили отовсюду. А от гавани надвигался низкий раскатистый
рев, который становился все громче, и уже сотрясал весь город.
- Что такое с подземцами? - спросил Ерш. - Неужели это они так
раскричались?
- Непохоже, - отвечал принц. - Во все тягостные годы моего заточения
ни один из этих негодяев ни разу не заговорил громким голосом. Несомненно,
тут какое-то новое колдовство.
- А что это за алое сияние? - спросила Джил. - Что-то горит?
- Если кого-то интересует мое мнение, - сказал Лужехмур, - я сказал
бы, что это подземное пламя рвется наружу. Будет новый вулкан, и мы,
разумеется, очутимся в самой середке.
- Смотрите! Корабль! - вскричал Юстас. - Почему он плывет так быстро?
Ведь на нем ни одного гребца!
- Корабль уже миновал гавань, - подхватил принц, - он плывет по
улице. Видите, и другие корабли вплывают в город! Клянусь головой, вода
поднимается. Это наводнение. Слава Аслану, замок стоит на холме. Но вода
прибывает быстро.
- Ах, да что же это такое! - закричала Джил. - И пожар, и наводнение,
и люди мечутся по улицам!
- Я знаю, в чем дело, - сказал Лужехмур. - Колдунья оставила нам в
наследство множество проклятий и смертельных опасностей. Она была из тех,
кто даже не прочь и умереть, если знает, что через пять минут ее убийца
сам сгорит, или будет заживо погребен, или утонет.
- Ты верно догадался, добрый квакль, - сказал принц. - Когда наши
мечи отсекли голову колдуньи, чарам ее был положен конец, и теперь все
глубинные края рушатся. Мы видим конец Подземья.
- Верно, сэр, - согласился квакль, - если, конечно, это вообще не
конец света.
- Что же, мы так и будем тут сидеть и ждать? - заволновалась Джил.
- Нет, - сказал принц. - Первым делом надо спасти коней: моего
Уголька и ведьмину Снежинку, славное животное, достойное лучшей хозяйки.
Они стоят в дворцовой конюшне. А потом попытаемся отыскать выход в
Надземье. Лошади смогут унести всех четверых, и если пришпорить их
хорошенько, мы обгоним наводнение.
- А ваше высочество не хочет надеть доспехи? - осведомился Лужехмур.
- Меня пугает вид этой толпы. - Он показал на улицу. Десятки созданий
(теперь было видно, что это действительно подземцы) двигались от гавани к
замку, причем не беспорядочной толпой, а скорее, как солдаты в атаке,
бросками и перебежками, так чтобы их не было видно из окон замка.
- Мне страшно снова облачаться в эти доспехи, - принц покачал
головой. - Они, словно передвижная тюрьма, от которой исходил дух
колдовских чар и рабства. Но я возьму свой щит.
Он вышел из комнаты и тут же вернулся с сияющими глазами.
- Смотрите, друзья мои, - он протянул им свой щит. - Всего час тому
назад он был черен и безымянен, а теперь... - Щит отсвечивал серебряным
блеском, и на нем, ярче крови, алело изображение Аслана.
- Теперь ясно, - сказал принц, - Аслан будет нам добрым повелителем,
даже если его воля приведет нас к гибели. Я предлагаю преклонить колени и
поцеловать его изображение, а потом пожать руки друг другу, как подобает
добрым товарищам перед грозящей разлукой. Затем - спустимся в город и
встретим то испытание, которое он нам пошлет.
Так они и поступили. Пожимая руку Джил, Ерш сказал:
- Пока, Джил. Прости, если хамил. Надеюсь, ты доберешься до дома в
целости и сохранности.
- Пока, Юстас, - отвечала девочка, - прости и ты, если я была
поросенком.
Оба они - редчайший в Экспериментальной школе случай - назвали друг
друга по имени, а не по фамилии или прозвищу.
Принц отпер дверь, и они вышли один за другим с обнаженными мечами, а
Джил - с ножом в руке. Стража исчезла, огромный зал был пуст. Все еще
горели лампы, в их тусклом свете нельзя было различить галереи и лестницы,
по которым проходили путники. Звуки с улицы сюда почти не долетали, и в
опустевшем доме стояла мертвая тишина. Только свернув с очередной лестницы
в большую залу на первом этаже, они встретили первого подземца - белокожее
создание с поросячьим лицом, которое поедало остатки пищи на столах.
Взвизгнув по-поросячьи при виде путников, он шмыгнул под скамейку и в долю
секунды убрал туда же свой длинный хвост, а потом быстро-быстро выбежал
через дальнюю дверь.
Из большой залы они вышли во двор. До Джил, которая на каникулах
занималась верховой ездой, донесся запах конюшни - дивный запах деревни!
Но тут Юстас вскрикнул: "Ой! Что это?". Яркая ракета засветилась над
стенами замка, чтобы тут же рассыпаться зелеными звездами.
- Фейерверк? - удивилась Джил.
- И в самом деле. - откликнулся Юстас. - Только подземцы не из тех,
кто любит развлекаться. Это, должно быть, какой-то сигнал.
- Не предвещающий нам ровным счетом ничего хорошего, - заметил
Лужехмур.
- Друзья мои, - заговорил принц, - когда человек решается пройти
через испытания, подобные нашим, он должен проститься с надеждами и
страхами, иначе смерть или избавление придут слишком поздно, чтобы спасти
его разум и честь. Вперед, мои красавцы, - он открыл дверь конюшни, -
вперед! Тихо, Уголек! Не бойся, Снежинка! Мы о вас не забыли.
Лошади испугались необычных огней и шума. Но та самая Джил, которая
струсила перед черной дырой, ведущей из одной пещеры в другую, бесстрашно
встала между двумя храпящими, бьющими копытами животными и помогла принцу
в считанные минуты оседлать их и взнуздать. Джил села на Снежинку, а
Лужехмур устроился за ней. Юстас залез на Уголька позади принца. Под звон
копыт, разлетавшийся по всему Подземью, они выехали сквозь главные ворота
на улицу.
- Сгореть не сгорим, и на том спасибо, - заявил Лужехмур, указывая
направо, где метрах в ста от них в стены домов плескалась вода.
- Смелее! - сказал принц. - Дорога здесь крутая. За полчаса вода
залила половину главного холма в городе, но, может быть, в следующие
полчаса, она не будет пребывать так быстро. Я больше опасаюсь другого, - и
он указал мечом на высокого подземца с кабаньими клыками, за которым
следовало шестеро других существ, самых разнообразных форм и размеров. Вся
эта компания только что выскочила из переулка и пряталась в тени домов.
Принц скакал впереди, указывая остальным дорогу. Он намеревался
объехать пожар (если это был пожар), надеясь выбраться к прокопанному на
поверхность туннелю. Из всех четырех у него одного было бодрое настроение.
Он то насвистывал, то напевал обрывки старой песни о Корин - Громовом
Кулаке из Архенландии. Он так возликовал, освободившись от колдовских чар,
что все нынешние опасности казались ему пустячными. Но спутникам его было
жутковато.
За их спиной, судя по грохоту, сталкивались суда и рушились здания.
Над головой, на сводах Подземья, мерцало огромное пятно серого света.
Впереди, не меняясь в размерах, сиял загадочный алый свет. Оттуда слышался
гул голосов, вопли, смех, стоны, грохот и скрежет. А перед ними лежал
город, освещенный отчасти алыми отблесками дальнего пожара, отчасти же -
кошмарным светом гномовских фонарей. Много было и таких мест, куда свет не
падал вовсе. Там царила чернильная темнота, из которой то и дело
выныривали подземцы, пожирая глазами путешественников и тут же скрываясь.
На путников глядели личики и морды, и рыбьи глаза, и медвежьи глазки. У
иных подземцев тело было покрыто перьями, у иных - чешуей. Из темноты
высовывались клыки и бивни, скрученные носы, подбородки, длиной не
уступающие порядочным бородам. То и дело, когда подземцы, особенно
крупные, подходили слишком близко, принц выхватывал свой блестящий меч. И
тогда все эти существа, повизгивая и пощелкивая зубами, снова скрывались
во тьме. Но стоило путешественникам, преодолев немало крутых улиц и
окончательно обогнав наводнение, выйти к городской окраине, как дело
приняло более серьезный оборот.
Алое пламя было уже близко, на одном уровне с ними, - а они все еще
не могли понять, что это такое. Однако при его свете можно было лучше
различить лица врагов. Сотни, тысячи подземцев приближались к источнику
алого сияния. Двигались они короткими перебежками и при каждой остановке
оборачивались на путников.
- Если бы вы спросили меня, ваше высочество, - заметил Лужехмур, - я
сказал бы, что эти твари собираются отрезать нам путь.
- Я тоже так думаю, - сказал принц. - Сквозь толпу нам не прорваться.
Давайте держаться ближе к тому дальнему дому, постараемся скрыться в его
тени. Мы с дамой поедем вперед. Несомненно, кто-нибудь из этих негодяев
будет нас преследовать, ими все кишит здесь. Ты, длиннорукий, излови
одного из них, если удастся. От него мы узнаем, что происходит и чего они
хотят от нас.
- Но разве остальные не кинутся его спасать? - спросила Джил далеко
не таким твердым голосом, как ей хотелось.
- Тогда, госпожа моя, - отвечал принц, - вы увидите, как мы погибнем,
защищая вас, а вам придется перепоручить свою судьбу Льву. Вперед, добрый
мой Лужехмур.
Квакль-бродякль с быстротой кошки соскочил с коня и скользнул в тень.
Остальные, в течение томительно долгой минуты, продолжали медленно
продвигаться вперед. Вдруг позади раздались леденящие кровь крики, сквозь
которые пробивался знакомый голос Лужехмура: "Ну-ка, не кричи, пока тебя
не треснули. Можно подумать, поросенка режут".
- Отличная добыча, - воскликнул принц, заворачивая Уголька и
возвращаясь к Лужехмуру. - Юстас, будь любезен, придержи коня. - Принц
спешился.
Все трое с интересом стали рассматривать пойманного подземца. Он
оказался жалчайшим гномиком, ростом меньше метра. На голове у него
красовался гребень вроде петушиного, только твердый. Розовые глазки,
круглые щеки и огромный подбородок придавали гномику сходство с
карликом-гиппопотамом. Если б не опасности, наши путешественники при виде
этого создания непременно разразились бы смехом.
- А теперь, подземец, - Рилиан поднес острие меча к самому горлу
пленника, - говори, как подобает честному гному, и ты обретешь свободу. А
обманешь нас - умрешь. Добрый Лужехмур, как же он сможет говорить, если ты
зажал ему рот?
- Никак не сможет, - отвечал Лужехмур, - зато и кусаться не станет.
Будь у меня такие же дурацкие мягкие руки, как у людей (прошу прощения,
ваше высочество), я бы сейчас был весь в крови. Даже кваклям-бродяклям
надоедает, когда их кусают.
- Гном, - сказал принц, - укусишь его еще раз - и тебе конец. Отпусти
ему рот, Лужехмур.
- Ой-ой-ой! - тут же завопил гномик. - Пустите меня, пустите, это не
я!
- Что не ты? - спросил Лужехмур.
- Все что хотите, ваша честь! - ответил уродец.
- Как твое имя, - спросил принц, - и что вы, подземцы, сегодня
вытворяете?
- О, ваша честь, о, ваша милость! - голосил гном. - Обещайте, что не
скажете ее величеству королеве!
- Ее величество королева, как ты ее называешь, - сурово произнес
принц, - уже мертва. Я убил ее...
- Что? - закричал гном, в изумлении все шире и шире раскрывая свою
смешную пасть. - Мертва? Ведьмы больше нет? И ваше высочество избавили нас
от нее? - Он облегченно вздохнул. - Тогда вы нам друг, ваша милость!
Принц отвел меч от его горла. Лужехмур позволил гномику сесть. Тот
обвел всех четверых своими моргающими красными глазками, пару раз хихикнул
и начал свой рассказ.
- Меня зовут Голг, - сказал гном, - и я расскажу вашим милостям все,
что знаю. Всего час тому назад мы все занимались своей работой - или,
вернее, ЕЕ работой, точно так же невесело и молчаливо, как изо дня в день
уже долгие годы. И вдруг раздался страшный грохот. Едва услышав его, все
подумали про себя: "Мы уже столько лет не танцевали, не пели, не хлопали
хлопушками. Почему бы это?" А потом каждый из нас подумал: "Наверное, я
заколдован". А потом сообразил: "Зачем же я тащу этот груз? Хватит с
меня". И мы тут же побросали на землю наши мешки, вязанки и лопаты. Потом
обернулись и увидели вдалеке багряное свечение. И мы спросили себя: "А что
же это такое?" И каждый сам себе ответил: "Раскрылась бездна, и теплое
свечение поднимается из Настоящего Подземья, лежащего много ниже этого".
- Ну и дела! - воскликнул Юстас. - Неужели есть края еще глубже
ваших?
- Конечно, ваша честь, - ответил Голг. - Дивные места. Мы называем их
страной Бисма. Сейчас мы в колдовской стране, которая у нас, гномов,
зовется Отмельным краем. На наш вкус, она слишком близка к поверхности.
Б-р-р. С таким же успехом, можно жить в Надземье. Понимаете, все мы -
несчастные гномы из Бисма, которых колдунья своими чарами извлекла из
родных мест и заставила на себя работать. Но мы забыли об этом и вспомнили
только, когда раздался грохот и чары рассеялись. Мы не знали, кто мы и где
наша родина. И могли делать только то, что нас заставляли, и думать могли
только об унылом и мрачном. Я почти совсем забыл, как смеются и пляшут. Но
когда раздался грохот, раскрылась бездна, и море начало подниматься, я все
вспомнил. И мы, конечно же, сразу заторопились в путь, чтобы успеть по
трещине спуститься в свой родной мир. Вот почему там, вдалеке, все наши
устроили фейерверк и ходят на головах от радости. И я буду весьма обязан
вашим сиятельствам, если вы мне поскорее позволите к ним присоединиться.
- Как замечательно! - вырвалось у Джил. - Значит, когда мы отрубили
голову колдунье, мы освободили не только самих себя, но и гномов! И как
здорово, что они на самом деле ничуть не мрачнее принца - он ведь тоже
казался таким унылым!
- Все это прекрасно, Джил Поул, - осторожно заметил Лужехмур, - но не
очень похоже, что эти гномы торопятся к себе на родину. Они скорее
напоминают военные отряды. Взгляните-ка мне в глаза, господин Голг, и
скажите по чести - разве вы не готовились к бою?
- Конечно, готовились, ваша честь. Видите ли, мы не знали, что
колдуньи больше нет. Мы думали, она за нами следит из своего замка. И
пытались удрать незаметно. А когда появились вы, при мечах и верхом, все
еще пуще перепугались. Откуда нам было знать, что ваша честь тоже против
колдуньи? Вот мы и решили сражаться не на жизнь, а на смерть, лишь бы
снова попасть в Бисм.
- Клянусь, это честный гном, - сказал принц. - Отпусти его, друг мой
Лужехмур. Что до меня, любезный Голг, я был околдован подобно тебе и твоим
друзьям, и память лишь недавно вернулась ко мне. Но еще один вопрос.
Знаешь ли ты путь к туннелю, через который колдунья замышляла вывести свою
армию в Надземье?
- Ах! - почти застонал Голг. - Да, я знаю эту ужасную дорогу и покажу
вам, где она начинается. Но умоляю вашу милость не просить меня провожать
вас. Я скорее умру.
- Почему? - с тревогой спросил Юстас. - Что такого страшного в этой
дороге?
- Слишком близко к поверхности мира, - вздрогнул Голг. - Колдунья
собиралась обречь нас на самую жестокую пытку: вывести через туннель
наружу, за пределы этого мира. Говорят, там чудовищная яма, которую
называют небом. А туннель прокопан уже так далеко, что несколько ударов
лопатой могут вывести вас прямо в Надземье. Я боюсь даже подходить к этому
месту.
- Ура! - завопил Юстас. - Вот это деловой разговор.
- Но там вовсе не страшно, - удивилась Джил. - Нам очень нравится там
жить!
- Знаю, - сказал Голг. - Надземцы там действительно живут. Но я
всегда думал, что вы просто не можете отыскать дороги вниз. Неужели вам и
впрямь нравится ползать, словно мухи, по поверхности мира?
- Ты лучше поскорее покажи нам дорогу, - попросил Лужехмур.
- В добрый час! - воскликнул принц.
И они отправились в путь. Принц вскочил на своего коня, Лужехмур
примостился за Джил, а Голг указывал им путь. На ходу он выкрикивал, что
колдуньи больше нет и что четверо надземцев никому не хотят зла.
Услышавшие его передавали новость остальным, так что в считанные минуты
все Подземье огласили крики радости. Сотни гномов прыгали, кувыркались,
стояли на головах, играли в чехарду, пускали ракеты. Они столпились вокруг
Уголька и Снежинки, и принцу пришлось по меньшей мере десять раз повторить
историю своего плена и освобождения.
Так они добрались до пропасти. Она была метров триста в длину и
метров двести в ширину. Спешившись, путники подошли к обрыву и посмотрели
вниз. В лицо им ударила жаркая волна непривычного запаха - он был такой
густой, острый и возбуждающий, что заставлял чихать. Сама же пропасть
оказалась такой глубокой, что поначалу они не смогли ничего увидеть, а
когда присмотрелись - разглядели что-то очень похожее на сверкающую
огненную реку. Берега ее сверкали невыносимым ярким светом, хотя и не были
такими яркими, как сама река. Река переливалась всеми оттенками синего,
алого, зеленого и белого, словно это был огромный витраж, освещенный
полуденным тропическим солнцем. По изрезанным склонам обрыва ползли вниз
сотни подземцев, казавшиеся на фоне сияния реки темными, словно мухи.
Когда Голг заговорил снова, путники обернулись к нему, но поначалу не
увидели ничего, кроме тьмы - так ослепило их сияние реки.
- Ваши высочества, - сказал гномик, - почему бы и вам не спуститься в
Бисм? Вы будете там куда счастливее, чем в холодном, беззащитном, голом
Надземье. Спуститесь хотя бы на время!
Джил была убеждена, что никто из ее друзей ни на секунду не
соблазнится гостеприимством Голга, но, к своему ужасу, вдруг услыхала
голос принца.
- В самом деле, добрый мой Голг, я почти готов отправиться с тобою.
Нас ожидали бы замечательные приключения. Да и кто из смертных бывал в
Бисме? И кому из них еще представится такой случай? Не знаю, как удастся
мне в будущем примириться с тем, что однажды мог проникнуть в глубочайшие
пропасти земли, и не захотел этого. Но может ли человек жить там? И
плаваете ли вы сами по огненным рекам?
- О нет, ваша милость. Только саламандры живут в огне.
- А что за звери эти ваши саламандры? - спросил принц.
- Трудно сказать, ваша милость, - отвечал Голг. - Они раскалены
добела, и на них трудно смотреть. По большей части, они похожи на
небольших дракончиков. Они разговаривают с нами из огня. И они такие
умные, такие говорливые - заслушаешься!
Джил бросила быстрый взгляд на Юстаса. Уж ему-то - думала девочка -
еще меньше хочется карабкаться вниз по обрыву, чем ей! Сердце у нее упало,
когда она увидала, как переменилось его лицо. Теперь он больше походил на
принца Рилиана, чем на Ерша из Экспериментальной школы. Юстас снова стал
тем, кто плавал с королем Каспианом на край света.
- Ваше высочество, - молвил он, - будь здесь мой старый товарищ
Рипичип, вождь говорящих мышей, он сказал бы, что отказ от этого
приглашения запятнал бы нашу честь.
- Между прочим, - сказал Голг, - там внизу, целые горы настоящего
золота, серебра и алмазов.
- Чушь! - фыркнула Джил. - Будто мы уже сейчас не глубже самых
глубоких шахт в мире!
- Да, - ответил Голг, - я слыхал об этих царапинках на земной коре,
которые вы, жители поверхности, зовете шахтами. Но там добывают мертвое
золото, мертвое серебро и мертвые самоцветы. У нас в Бисме они живые, они
растут. Там я смогу поднести вам букеты рубинов и выжать полный стакан
алмазного сока. После этого вы прикоснуться не захотите к холодным,
неживым сокровищам ваших мелких шахт.
- Мой отец плавал на край света, - задумчиво произнес Рилиан. - И его
сыну пристало бы спуститься на дно вселенной!
- Если ваше высочество хочет застать короля Каспиана в живых, -
возразил Лужехмур, - нам пора выходить на дорогу, ведущую наверх.
- Кроме того, лично я ни за что не согласна спускаться в эту яму, -
добавила Джил.
- Что ж, если вашим высочествам действительно угодно вернуться в
Надземье, - сказал Голг, - есть один участок дороги пониже этого. Но если
наводнение продолжается...
- О, скорее, скорее, пожалуйста! - взмолилась Джил.
- Боюсь, нам и впрямь надо идти, - принц глубоко вздохнул. - Но
половину своего сердца я оставляю в Бисме...
- Пожалуйста! - канючила Джил.
- Где же дорога? - спросил Лужехмур.
- Вдоль нее расставлены фонари, - сказал гномик. - Ваша честь может
увидеть начало дороги за обрывом.
- А фонари еще долго будут светить? - спросил Лужехмур.
В этот миг из самых глубин Бисма вдруг раздался шипящий, резкий
голос, словно заговорил сам Огонь. Наверное, это была саламандра.
- Быстрее! Быстрее! Быстрее! К скалам! К скалам! - просвистел он. -
Щель смыкается! Смыкается! Скорее!
В тот же миг скалы с душераздирающим скрежетом пришли в движение.
Пропасть стала на глазах сужаться. Со всех сторон в нее устремились
запоздавшие гномы. Они даже не стали карабкаться вниз по скалам, а просто
прыгали вниз, навстречу могучему потоку раскаленного воздуха, и медленно
снижались, подобно осенним листьям. Гномов становилось все больше, пока их
черная стая почти не заслонила от взгляда огненную реку и овраги, усеянные
деревьями с самоцветами. "Прощайте, ваши высочества! - воскликнул Голг. -
Мне тоже пора!" Он оказался одним из последних, кто прыгнул вниз. Щель
сузилась до ширины горной речки, потом до отверстиях в почтовом ящике, и,
наконец, стала не толще ослепительно яркой нити. После этого стены ее
сомкнулись с таким грохотом, будто лязгнула буферами добрая тысяча
поездов. Жаркий, сводящий с ума запах исчез. Путешественники были одни в
Подземье, которое казалось еще темнее, чем раньше. Тусклые бледные,
мрачные фонари слабо освещали дорогу.
- Ну вот, - заметил Лужехмур, - десять шансов против одного, что мы
уже опоздали. Но отчего не попробовать? Не удивлюсь, если эти фонарики
минут через пять погаснут.
Они пустили лошадей галопом, и подковы зацокали по сумрачной дороге,
которая почти сразу пошла под уклон. Они бы подумали, что Голг ошибся
дорогой, если бы на той стороне долины, повсюду, куда достигал глаз, не
мерцала цепочка таких же фонарей, бегущая то вверх, то вниз. Однако на дне
долины эти фонари упирались в поток воды.
- Поспешим! - воскликнул принц. Они поскакали вниз по склону. Пятью
минутами позже им вряд ли бы это удалось - поток несся по долине, словно
от мельничной запруды, и лошади не сумели бы переплыть его. Но пока он был
всего полметра глубиной, и, хотя вокруг лошадиных ног крутились
водовороты, путники благополучно достигли другого берега.
Начался медленный, утомительный подъем. Глаз различал впереди только
цепочку фонарей, ползущих все выше и выше. Оглянувшись назад, путники
убедились, что вода продолжает прибывать. Все горные вершины Подземья
превратились в острова, кое-где еще оставались фонари. Каждое мгновение
один из этих далеких огней гас. Вскоре должна была наступить полная
темнота повсюду, кроме дороги. И хотя на ней ни один фонарь еще не погас,
их свет уже отражался на водной глади.
При всей спешке лошади все же нуждались в отдыхе. Путники
остановились. Тишину нарушал только плеск воды.
- Спасибо, все в порядке, - отвечала она.
- Отважная дева, - принц поклонился ей. - Вы, несомненно, происходите
из знатного и славного рода. Друзья мои, тут осталось немного вина.
Давайте подкрепимся и выпьем за здоровье друг друга. А после этого
обсудим, что делать дальше.
- Прекрасная мысль, сэр, - воскликнул Ерш.
Все почувствовали, что им положен, как выразился бы Юстас, "передых".
Заперев дверь, колдунья велела подземцам не беспокоить ее, так что в
ближайшее время нашим героям никто помешать не мог. Первым делом они
занялись обожженной ногой Лужехмура. Из двух чистых сорочек принца,
разорванных на полоски и пропитанных сливочным маслом, получились отличные
бинты. Замотав ноги Лужехмура, они сели перекусить и обсудить план бегства
из Подземья.
Рилиан объяснил, что на поверхность отсюда вело немало отверстий,
через которые в разное время его выводили наружу. Но он никогда не выходил
через них в одиночку, только с колдуньей. И до всех этих выходов
приходилось добираться на корабле по бессолнечному морю. Что скажут
подземцы, если он отправится к гавани без королевы, да еще с тремя
чужестранцами, и потребует корабль? Скорее всего, это вызовет подозрение.
Но, правда, еще имелся новый выход с этой стороны моря, проделанный для
вторжения в Нарнию и находившийся в нескольких часах ходьбы от дворца.
Принц знал, что работа над выходом почти окончена - лишь тонкая перемычка
отделяла его от поверхности Надземья. Возможно даже, что его выкопали до
конца, и колдунья явилась сообщить об этом, чтобы начать поход. Необходимо
было только добраться до прохода незамеченными и застать его неохраняемым.
Обе задачи не из легких.
- Если вас волнует мое мнение... - начал Лужехмур, но Ерш тут же
перебил его.
- Стой! Что это за шум?
- Я уже давно его слышу, - сообщила Джил.
Собственно, все они его слышали. Шум нарастал постепенно. Сначала он
напоминал легкое дуновение ветерка, затем стал похож на плеск волн, и,
наконец, раздался треск, грохот, а потом и голоса, к которым добавлялся
какой-то монотонный гул.
- Клянусь Асланом, - воскликнул принц Рилиан, - этот безмолвный край,
кажется, наконец обрел язык! - Поднявшись, он подошел к окну и раздвинул
шторы.
Первое, что они увидели, было ярко-красное сияние, которое достигало
до самых сводов Подземья, находившихся в нескольких километрах над ними.
Оно, может быть, впервые со времен сотворения мира освещало скалистую
поверхность. Сияние распространялось с окраины города, и на его фоне
чернело множество огромных мрачных строений. В то же время оно освещало
улицы, идущие от окраины к замку. На них происходило нечто весьма
странное. Молчаливые толпы подземцев куда-то исчезли, точнее рассыпались
на маленькие группы. Вели они себя так, словно от кого-то прятались,
скрываясь в тени уступов, ныряли в подворотни, перебегали из укрытия в
укрытие. Но самым странным для любого, кто хоть немного знал гномов, был
шум. Кричали и вопили отовсюду. А от гавани надвигался низкий раскатистый
рев, который становился все громче, и уже сотрясал весь город.
- Что такое с подземцами? - спросил Ерш. - Неужели это они так
раскричались?
- Непохоже, - отвечал принц. - Во все тягостные годы моего заточения
ни один из этих негодяев ни разу не заговорил громким голосом. Несомненно,
тут какое-то новое колдовство.
- А что это за алое сияние? - спросила Джил. - Что-то горит?
- Если кого-то интересует мое мнение, - сказал Лужехмур, - я сказал
бы, что это подземное пламя рвется наружу. Будет новый вулкан, и мы,
разумеется, очутимся в самой середке.
- Смотрите! Корабль! - вскричал Юстас. - Почему он плывет так быстро?
Ведь на нем ни одного гребца!
- Корабль уже миновал гавань, - подхватил принц, - он плывет по
улице. Видите, и другие корабли вплывают в город! Клянусь головой, вода
поднимается. Это наводнение. Слава Аслану, замок стоит на холме. Но вода
прибывает быстро.
- Ах, да что же это такое! - закричала Джил. - И пожар, и наводнение,
и люди мечутся по улицам!
- Я знаю, в чем дело, - сказал Лужехмур. - Колдунья оставила нам в
наследство множество проклятий и смертельных опасностей. Она была из тех,
кто даже не прочь и умереть, если знает, что через пять минут ее убийца
сам сгорит, или будет заживо погребен, или утонет.
- Ты верно догадался, добрый квакль, - сказал принц. - Когда наши
мечи отсекли голову колдуньи, чарам ее был положен конец, и теперь все
глубинные края рушатся. Мы видим конец Подземья.
- Верно, сэр, - согласился квакль, - если, конечно, это вообще не
конец света.
- Что же, мы так и будем тут сидеть и ждать? - заволновалась Джил.
- Нет, - сказал принц. - Первым делом надо спасти коней: моего
Уголька и ведьмину Снежинку, славное животное, достойное лучшей хозяйки.
Они стоят в дворцовой конюшне. А потом попытаемся отыскать выход в
Надземье. Лошади смогут унести всех четверых, и если пришпорить их
хорошенько, мы обгоним наводнение.
- А ваше высочество не хочет надеть доспехи? - осведомился Лужехмур.
- Меня пугает вид этой толпы. - Он показал на улицу. Десятки созданий
(теперь было видно, что это действительно подземцы) двигались от гавани к
замку, причем не беспорядочной толпой, а скорее, как солдаты в атаке,
бросками и перебежками, так чтобы их не было видно из окон замка.
- Мне страшно снова облачаться в эти доспехи, - принц покачал
головой. - Они, словно передвижная тюрьма, от которой исходил дух
колдовских чар и рабства. Но я возьму свой щит.
Он вышел из комнаты и тут же вернулся с сияющими глазами.
- Смотрите, друзья мои, - он протянул им свой щит. - Всего час тому
назад он был черен и безымянен, а теперь... - Щит отсвечивал серебряным
блеском, и на нем, ярче крови, алело изображение Аслана.
- Теперь ясно, - сказал принц, - Аслан будет нам добрым повелителем,
даже если его воля приведет нас к гибели. Я предлагаю преклонить колени и
поцеловать его изображение, а потом пожать руки друг другу, как подобает
добрым товарищам перед грозящей разлукой. Затем - спустимся в город и
встретим то испытание, которое он нам пошлет.
Так они и поступили. Пожимая руку Джил, Ерш сказал:
- Пока, Джил. Прости, если хамил. Надеюсь, ты доберешься до дома в
целости и сохранности.
- Пока, Юстас, - отвечала девочка, - прости и ты, если я была
поросенком.
Оба они - редчайший в Экспериментальной школе случай - назвали друг
друга по имени, а не по фамилии или прозвищу.
Принц отпер дверь, и они вышли один за другим с обнаженными мечами, а
Джил - с ножом в руке. Стража исчезла, огромный зал был пуст. Все еще
горели лампы, в их тусклом свете нельзя было различить галереи и лестницы,
по которым проходили путники. Звуки с улицы сюда почти не долетали, и в
опустевшем доме стояла мертвая тишина. Только свернув с очередной лестницы
в большую залу на первом этаже, они встретили первого подземца - белокожее
создание с поросячьим лицом, которое поедало остатки пищи на столах.
Взвизгнув по-поросячьи при виде путников, он шмыгнул под скамейку и в долю
секунды убрал туда же свой длинный хвост, а потом быстро-быстро выбежал
через дальнюю дверь.
Из большой залы они вышли во двор. До Джил, которая на каникулах
занималась верховой ездой, донесся запах конюшни - дивный запах деревни!
Но тут Юстас вскрикнул: "Ой! Что это?". Яркая ракета засветилась над
стенами замка, чтобы тут же рассыпаться зелеными звездами.
- Фейерверк? - удивилась Джил.
- И в самом деле. - откликнулся Юстас. - Только подземцы не из тех,
кто любит развлекаться. Это, должно быть, какой-то сигнал.
- Не предвещающий нам ровным счетом ничего хорошего, - заметил
Лужехмур.
- Друзья мои, - заговорил принц, - когда человек решается пройти
через испытания, подобные нашим, он должен проститься с надеждами и
страхами, иначе смерть или избавление придут слишком поздно, чтобы спасти
его разум и честь. Вперед, мои красавцы, - он открыл дверь конюшни, -
вперед! Тихо, Уголек! Не бойся, Снежинка! Мы о вас не забыли.
Лошади испугались необычных огней и шума. Но та самая Джил, которая
струсила перед черной дырой, ведущей из одной пещеры в другую, бесстрашно
встала между двумя храпящими, бьющими копытами животными и помогла принцу
в считанные минуты оседлать их и взнуздать. Джил села на Снежинку, а
Лужехмур устроился за ней. Юстас залез на Уголька позади принца. Под звон
копыт, разлетавшийся по всему Подземью, они выехали сквозь главные ворота
на улицу.
- Сгореть не сгорим, и на том спасибо, - заявил Лужехмур, указывая
направо, где метрах в ста от них в стены домов плескалась вода.
- Смелее! - сказал принц. - Дорога здесь крутая. За полчаса вода
залила половину главного холма в городе, но, может быть, в следующие
полчаса, она не будет пребывать так быстро. Я больше опасаюсь другого, - и
он указал мечом на высокого подземца с кабаньими клыками, за которым
следовало шестеро других существ, самых разнообразных форм и размеров. Вся
эта компания только что выскочила из переулка и пряталась в тени домов.
Принц скакал впереди, указывая остальным дорогу. Он намеревался
объехать пожар (если это был пожар), надеясь выбраться к прокопанному на
поверхность туннелю. Из всех четырех у него одного было бодрое настроение.
Он то насвистывал, то напевал обрывки старой песни о Корин - Громовом
Кулаке из Архенландии. Он так возликовал, освободившись от колдовских чар,
что все нынешние опасности казались ему пустячными. Но спутникам его было
жутковато.
За их спиной, судя по грохоту, сталкивались суда и рушились здания.
Над головой, на сводах Подземья, мерцало огромное пятно серого света.
Впереди, не меняясь в размерах, сиял загадочный алый свет. Оттуда слышался
гул голосов, вопли, смех, стоны, грохот и скрежет. А перед ними лежал
город, освещенный отчасти алыми отблесками дальнего пожара, отчасти же -
кошмарным светом гномовских фонарей. Много было и таких мест, куда свет не
падал вовсе. Там царила чернильная темнота, из которой то и дело
выныривали подземцы, пожирая глазами путешественников и тут же скрываясь.
На путников глядели личики и морды, и рыбьи глаза, и медвежьи глазки. У
иных подземцев тело было покрыто перьями, у иных - чешуей. Из темноты
высовывались клыки и бивни, скрученные носы, подбородки, длиной не
уступающие порядочным бородам. То и дело, когда подземцы, особенно
крупные, подходили слишком близко, принц выхватывал свой блестящий меч. И
тогда все эти существа, повизгивая и пощелкивая зубами, снова скрывались
во тьме. Но стоило путешественникам, преодолев немало крутых улиц и
окончательно обогнав наводнение, выйти к городской окраине, как дело
приняло более серьезный оборот.
Алое пламя было уже близко, на одном уровне с ними, - а они все еще
не могли понять, что это такое. Однако при его свете можно было лучше
различить лица врагов. Сотни, тысячи подземцев приближались к источнику
алого сияния. Двигались они короткими перебежками и при каждой остановке
оборачивались на путников.
- Если бы вы спросили меня, ваше высочество, - заметил Лужехмур, - я
сказал бы, что эти твари собираются отрезать нам путь.
- Я тоже так думаю, - сказал принц. - Сквозь толпу нам не прорваться.
Давайте держаться ближе к тому дальнему дому, постараемся скрыться в его
тени. Мы с дамой поедем вперед. Несомненно, кто-нибудь из этих негодяев
будет нас преследовать, ими все кишит здесь. Ты, длиннорукий, излови
одного из них, если удастся. От него мы узнаем, что происходит и чего они
хотят от нас.
- Но разве остальные не кинутся его спасать? - спросила Джил далеко
не таким твердым голосом, как ей хотелось.
- Тогда, госпожа моя, - отвечал принц, - вы увидите, как мы погибнем,
защищая вас, а вам придется перепоручить свою судьбу Льву. Вперед, добрый
мой Лужехмур.
Квакль-бродякль с быстротой кошки соскочил с коня и скользнул в тень.
Остальные, в течение томительно долгой минуты, продолжали медленно
продвигаться вперед. Вдруг позади раздались леденящие кровь крики, сквозь
которые пробивался знакомый голос Лужехмура: "Ну-ка, не кричи, пока тебя
не треснули. Можно подумать, поросенка режут".
- Отличная добыча, - воскликнул принц, заворачивая Уголька и
возвращаясь к Лужехмуру. - Юстас, будь любезен, придержи коня. - Принц
спешился.
Все трое с интересом стали рассматривать пойманного подземца. Он
оказался жалчайшим гномиком, ростом меньше метра. На голове у него
красовался гребень вроде петушиного, только твердый. Розовые глазки,
круглые щеки и огромный подбородок придавали гномику сходство с
карликом-гиппопотамом. Если б не опасности, наши путешественники при виде
этого создания непременно разразились бы смехом.
- А теперь, подземец, - Рилиан поднес острие меча к самому горлу
пленника, - говори, как подобает честному гному, и ты обретешь свободу. А
обманешь нас - умрешь. Добрый Лужехмур, как же он сможет говорить, если ты
зажал ему рот?
- Никак не сможет, - отвечал Лужехмур, - зато и кусаться не станет.
Будь у меня такие же дурацкие мягкие руки, как у людей (прошу прощения,
ваше высочество), я бы сейчас был весь в крови. Даже кваклям-бродяклям
надоедает, когда их кусают.
- Гном, - сказал принц, - укусишь его еще раз - и тебе конец. Отпусти
ему рот, Лужехмур.
- Ой-ой-ой! - тут же завопил гномик. - Пустите меня, пустите, это не
я!
- Что не ты? - спросил Лужехмур.
- Все что хотите, ваша честь! - ответил уродец.
- Как твое имя, - спросил принц, - и что вы, подземцы, сегодня
вытворяете?
- О, ваша честь, о, ваша милость! - голосил гном. - Обещайте, что не
скажете ее величеству королеве!
- Ее величество королева, как ты ее называешь, - сурово произнес
принц, - уже мертва. Я убил ее...
- Что? - закричал гном, в изумлении все шире и шире раскрывая свою
смешную пасть. - Мертва? Ведьмы больше нет? И ваше высочество избавили нас
от нее? - Он облегченно вздохнул. - Тогда вы нам друг, ваша милость!
Принц отвел меч от его горла. Лужехмур позволил гномику сесть. Тот
обвел всех четверых своими моргающими красными глазками, пару раз хихикнул
и начал свой рассказ.
- Меня зовут Голг, - сказал гном, - и я расскажу вашим милостям все,
что знаю. Всего час тому назад мы все занимались своей работой - или,
вернее, ЕЕ работой, точно так же невесело и молчаливо, как изо дня в день
уже долгие годы. И вдруг раздался страшный грохот. Едва услышав его, все
подумали про себя: "Мы уже столько лет не танцевали, не пели, не хлопали
хлопушками. Почему бы это?" А потом каждый из нас подумал: "Наверное, я
заколдован". А потом сообразил: "Зачем же я тащу этот груз? Хватит с
меня". И мы тут же побросали на землю наши мешки, вязанки и лопаты. Потом
обернулись и увидели вдалеке багряное свечение. И мы спросили себя: "А что
же это такое?" И каждый сам себе ответил: "Раскрылась бездна, и теплое
свечение поднимается из Настоящего Подземья, лежащего много ниже этого".
- Ну и дела! - воскликнул Юстас. - Неужели есть края еще глубже
ваших?
- Конечно, ваша честь, - ответил Голг. - Дивные места. Мы называем их
страной Бисма. Сейчас мы в колдовской стране, которая у нас, гномов,
зовется Отмельным краем. На наш вкус, она слишком близка к поверхности.
Б-р-р. С таким же успехом, можно жить в Надземье. Понимаете, все мы -
несчастные гномы из Бисма, которых колдунья своими чарами извлекла из
родных мест и заставила на себя работать. Но мы забыли об этом и вспомнили
только, когда раздался грохот и чары рассеялись. Мы не знали, кто мы и где
наша родина. И могли делать только то, что нас заставляли, и думать могли
только об унылом и мрачном. Я почти совсем забыл, как смеются и пляшут. Но
когда раздался грохот, раскрылась бездна, и море начало подниматься, я все
вспомнил. И мы, конечно же, сразу заторопились в путь, чтобы успеть по
трещине спуститься в свой родной мир. Вот почему там, вдалеке, все наши
устроили фейерверк и ходят на головах от радости. И я буду весьма обязан
вашим сиятельствам, если вы мне поскорее позволите к ним присоединиться.
- Как замечательно! - вырвалось у Джил. - Значит, когда мы отрубили
голову колдунье, мы освободили не только самих себя, но и гномов! И как
здорово, что они на самом деле ничуть не мрачнее принца - он ведь тоже
казался таким унылым!
- Все это прекрасно, Джил Поул, - осторожно заметил Лужехмур, - но не
очень похоже, что эти гномы торопятся к себе на родину. Они скорее
напоминают военные отряды. Взгляните-ка мне в глаза, господин Голг, и
скажите по чести - разве вы не готовились к бою?
- Конечно, готовились, ваша честь. Видите ли, мы не знали, что
колдуньи больше нет. Мы думали, она за нами следит из своего замка. И
пытались удрать незаметно. А когда появились вы, при мечах и верхом, все
еще пуще перепугались. Откуда нам было знать, что ваша честь тоже против
колдуньи? Вот мы и решили сражаться не на жизнь, а на смерть, лишь бы
снова попасть в Бисм.
- Клянусь, это честный гном, - сказал принц. - Отпусти его, друг мой
Лужехмур. Что до меня, любезный Голг, я был околдован подобно тебе и твоим
друзьям, и память лишь недавно вернулась ко мне. Но еще один вопрос.
Знаешь ли ты путь к туннелю, через который колдунья замышляла вывести свою
армию в Надземье?
- Ах! - почти застонал Голг. - Да, я знаю эту ужасную дорогу и покажу
вам, где она начинается. Но умоляю вашу милость не просить меня провожать
вас. Я скорее умру.
- Почему? - с тревогой спросил Юстас. - Что такого страшного в этой
дороге?
- Слишком близко к поверхности мира, - вздрогнул Голг. - Колдунья
собиралась обречь нас на самую жестокую пытку: вывести через туннель
наружу, за пределы этого мира. Говорят, там чудовищная яма, которую
называют небом. А туннель прокопан уже так далеко, что несколько ударов
лопатой могут вывести вас прямо в Надземье. Я боюсь даже подходить к этому
месту.
- Ура! - завопил Юстас. - Вот это деловой разговор.
- Но там вовсе не страшно, - удивилась Джил. - Нам очень нравится там
жить!
- Знаю, - сказал Голг. - Надземцы там действительно живут. Но я
всегда думал, что вы просто не можете отыскать дороги вниз. Неужели вам и
впрямь нравится ползать, словно мухи, по поверхности мира?
- Ты лучше поскорее покажи нам дорогу, - попросил Лужехмур.
- В добрый час! - воскликнул принц.
И они отправились в путь. Принц вскочил на своего коня, Лужехмур
примостился за Джил, а Голг указывал им путь. На ходу он выкрикивал, что
колдуньи больше нет и что четверо надземцев никому не хотят зла.
Услышавшие его передавали новость остальным, так что в считанные минуты
все Подземье огласили крики радости. Сотни гномов прыгали, кувыркались,
стояли на головах, играли в чехарду, пускали ракеты. Они столпились вокруг
Уголька и Снежинки, и принцу пришлось по меньшей мере десять раз повторить
историю своего плена и освобождения.
Так они добрались до пропасти. Она была метров триста в длину и
метров двести в ширину. Спешившись, путники подошли к обрыву и посмотрели
вниз. В лицо им ударила жаркая волна непривычного запаха - он был такой
густой, острый и возбуждающий, что заставлял чихать. Сама же пропасть
оказалась такой глубокой, что поначалу они не смогли ничего увидеть, а
когда присмотрелись - разглядели что-то очень похожее на сверкающую
огненную реку. Берега ее сверкали невыносимым ярким светом, хотя и не были
такими яркими, как сама река. Река переливалась всеми оттенками синего,
алого, зеленого и белого, словно это был огромный витраж, освещенный
полуденным тропическим солнцем. По изрезанным склонам обрыва ползли вниз
сотни подземцев, казавшиеся на фоне сияния реки темными, словно мухи.
Когда Голг заговорил снова, путники обернулись к нему, но поначалу не
увидели ничего, кроме тьмы - так ослепило их сияние реки.
- Ваши высочества, - сказал гномик, - почему бы и вам не спуститься в
Бисм? Вы будете там куда счастливее, чем в холодном, беззащитном, голом
Надземье. Спуститесь хотя бы на время!
Джил была убеждена, что никто из ее друзей ни на секунду не
соблазнится гостеприимством Голга, но, к своему ужасу, вдруг услыхала
голос принца.
- В самом деле, добрый мой Голг, я почти готов отправиться с тобою.
Нас ожидали бы замечательные приключения. Да и кто из смертных бывал в
Бисме? И кому из них еще представится такой случай? Не знаю, как удастся
мне в будущем примириться с тем, что однажды мог проникнуть в глубочайшие
пропасти земли, и не захотел этого. Но может ли человек жить там? И
плаваете ли вы сами по огненным рекам?
- О нет, ваша милость. Только саламандры живут в огне.
- А что за звери эти ваши саламандры? - спросил принц.
- Трудно сказать, ваша милость, - отвечал Голг. - Они раскалены
добела, и на них трудно смотреть. По большей части, они похожи на
небольших дракончиков. Они разговаривают с нами из огня. И они такие
умные, такие говорливые - заслушаешься!
Джил бросила быстрый взгляд на Юстаса. Уж ему-то - думала девочка -
еще меньше хочется карабкаться вниз по обрыву, чем ей! Сердце у нее упало,
когда она увидала, как переменилось его лицо. Теперь он больше походил на
принца Рилиана, чем на Ерша из Экспериментальной школы. Юстас снова стал
тем, кто плавал с королем Каспианом на край света.
- Ваше высочество, - молвил он, - будь здесь мой старый товарищ
Рипичип, вождь говорящих мышей, он сказал бы, что отказ от этого
приглашения запятнал бы нашу честь.
- Между прочим, - сказал Голг, - там внизу, целые горы настоящего
золота, серебра и алмазов.
- Чушь! - фыркнула Джил. - Будто мы уже сейчас не глубже самых
глубоких шахт в мире!
- Да, - ответил Голг, - я слыхал об этих царапинках на земной коре,
которые вы, жители поверхности, зовете шахтами. Но там добывают мертвое
золото, мертвое серебро и мертвые самоцветы. У нас в Бисме они живые, они
растут. Там я смогу поднести вам букеты рубинов и выжать полный стакан
алмазного сока. После этого вы прикоснуться не захотите к холодным,
неживым сокровищам ваших мелких шахт.
- Мой отец плавал на край света, - задумчиво произнес Рилиан. - И его
сыну пристало бы спуститься на дно вселенной!
- Если ваше высочество хочет застать короля Каспиана в живых, -
возразил Лужехмур, - нам пора выходить на дорогу, ведущую наверх.
- Кроме того, лично я ни за что не согласна спускаться в эту яму, -
добавила Джил.
- Что ж, если вашим высочествам действительно угодно вернуться в
Надземье, - сказал Голг, - есть один участок дороги пониже этого. Но если
наводнение продолжается...
- О, скорее, скорее, пожалуйста! - взмолилась Джил.
- Боюсь, нам и впрямь надо идти, - принц глубоко вздохнул. - Но
половину своего сердца я оставляю в Бисме...
- Пожалуйста! - канючила Джил.
- Где же дорога? - спросил Лужехмур.
- Вдоль нее расставлены фонари, - сказал гномик. - Ваша честь может
увидеть начало дороги за обрывом.
- А фонари еще долго будут светить? - спросил Лужехмур.
В этот миг из самых глубин Бисма вдруг раздался шипящий, резкий
голос, словно заговорил сам Огонь. Наверное, это была саламандра.
- Быстрее! Быстрее! Быстрее! К скалам! К скалам! - просвистел он. -
Щель смыкается! Смыкается! Скорее!
В тот же миг скалы с душераздирающим скрежетом пришли в движение.
Пропасть стала на глазах сужаться. Со всех сторон в нее устремились
запоздавшие гномы. Они даже не стали карабкаться вниз по скалам, а просто
прыгали вниз, навстречу могучему потоку раскаленного воздуха, и медленно
снижались, подобно осенним листьям. Гномов становилось все больше, пока их
черная стая почти не заслонила от взгляда огненную реку и овраги, усеянные
деревьями с самоцветами. "Прощайте, ваши высочества! - воскликнул Голг. -
Мне тоже пора!" Он оказался одним из последних, кто прыгнул вниз. Щель
сузилась до ширины горной речки, потом до отверстиях в почтовом ящике, и,
наконец, стала не толще ослепительно яркой нити. После этого стены ее
сомкнулись с таким грохотом, будто лязгнула буферами добрая тысяча
поездов. Жаркий, сводящий с ума запах исчез. Путешественники были одни в
Подземье, которое казалось еще темнее, чем раньше. Тусклые бледные,
мрачные фонари слабо освещали дорогу.
- Ну вот, - заметил Лужехмур, - десять шансов против одного, что мы
уже опоздали. Но отчего не попробовать? Не удивлюсь, если эти фонарики
минут через пять погаснут.
Они пустили лошадей галопом, и подковы зацокали по сумрачной дороге,
которая почти сразу пошла под уклон. Они бы подумали, что Голг ошибся
дорогой, если бы на той стороне долины, повсюду, куда достигал глаз, не
мерцала цепочка таких же фонарей, бегущая то вверх, то вниз. Однако на дне
долины эти фонари упирались в поток воды.
- Поспешим! - воскликнул принц. Они поскакали вниз по склону. Пятью
минутами позже им вряд ли бы это удалось - поток несся по долине, словно
от мельничной запруды, и лошади не сумели бы переплыть его. Но пока он был
всего полметра глубиной, и, хотя вокруг лошадиных ног крутились
водовороты, путники благополучно достигли другого берега.
Начался медленный, утомительный подъем. Глаз различал впереди только
цепочку фонарей, ползущих все выше и выше. Оглянувшись назад, путники
убедились, что вода продолжает прибывать. Все горные вершины Подземья
превратились в острова, кое-где еще оставались фонари. Каждое мгновение
один из этих далеких огней гас. Вскоре должна была наступить полная
темнота повсюду, кроме дороги. И хотя на ней ни один фонарь еще не погас,
их свет уже отражался на водной глади.
При всей спешке лошади все же нуждались в отдыхе. Путники
остановились. Тишину нарушал только плеск воды.