Страница:
закрывали окна, кругом витал запах лекарств и приближающейся смерти.
Незнакомый священник окроплял постель святой водой и шептал молитвы. Рис
испугался, что пришел слишком поздно. Он подождал у двери, пока священник
закончит молитвы, затем подошел к постели.
-- Я--лорд Рис, отец,--сказал он. Его зеленый плащ Целителя объяснял
священнику цель его прихода.--Он... Священник покачал головой.
-- Пока нет, милорд. Он получил последние дары Бога и сейчас находится
в ожидании. Но он спрашивал о вас, боюсь, что даже вы не сможете помочь ему,
несмотря на все ваше искусство, сэр.
-- Скорее всего так, отец.--Рис показал на дверь рукой.-- Вы не могли
бы нас оставить на несколько минут? Он сказал, что перед смертью хочет
поговорить со мной.
-- Хорошо, милорд.
Когда за священником закрылась дверь, Рис подбежал к постели и
посмотрел в лицо умирающего. Серые глаза смотрели в потолок. Рис даже не был
уверен, что эти глаза видят.
Дыхание человека было слабым, еле заметным.
Рис подошел к окну и откинул занавеси, впустив в комнату свет и воздух.
Затем он взял изможденную старческую руку и нащупал пульс. Он осторожно
наклонился к уху старика.
-- Я--Рис, Дэн. Ты меня слышишь? Я пришел сразу, как только смог.
Старик моргнул, губы зашевелились, и серые глаза медленно повернулись к
молодому дерини. Тонкая рука шевельнулась, Рис взял ее и улыбнулся.
-- Тебе больно? Я могу тебе помочь?
-- Не будь так нетерпелив,--прошептал старик.--Я еще не готов умирать.
Священник чересчур спешит.
Его голос был крепче, чем Рис ожидал услышать. Целитель похлопал
старческую руку.
-- Ты хочешь, чтобы я передал слугам, что они напрасно проливают слезы?
Старик улыбнулся и покачал головой.
-- Нет, на этот раз мне не скрыться, черный ангел смерти уже близко. Я
иногда слышу шелест его крыльев. Но прежде чем уйти, я хочу, чтобы ты меня
выслушал. Я не хочу, чтобы это умерло со мной. Ты много значишь для меня,
Рис. Ты мог бы быть моим сыном, которого я потерял, или внуком.
Последовала пауза.
-- Интересно, где он сейчас?
-- Твой внук?--спросил Рис.--Я не знал, что у тебя есть внук.
-- Пусть лучше думают, что он умер, как его отец. Он ушел, когда ему
было девятнадцать лет, сразу после того как мы потеряли его отца. В тот год
был погром. Но ты тогда был ребенком, а может, и вообще еще не родился. Так
что ты не помнишь.
Рис рассмеялся.
-- Как ты думаешь, сколько же мне лет?
-- Ты достаточно молод, чтобы найти занятие поинтересней, чем слушать
болтовню старого хрыча. Дэн засмеялся.
-- Но ты выслушай меня, Рис. Это очень важно.
-- Ты же знаешь, что я выслушаю.
Старик глубоко вздохнул и обвел взглядом комнату.
-- Кто я?--спросил он тихо. Рис поднял бровь и нахмурился.
-- Ну, не дурачь меня. Будь ты старый хитрый шакал, я все равно люблю
тебя.
Дэн закрыл глаза и засмеялся, затем снова посмотрел в потолок.
-- Рис, что случилось с Халдейнами после того, как ваши дерини Фестилы
нанесли удар, который разрушил их трон? Ты думал об этом?
-- Нет,--ответил Рис,--я считал, что Ифор и вся его семья были убиты во
время переворота.
-- Это неточно. Один спасся. Один из самых младших принцев. Ему тогда
было года три-четыре. Преданный слуга вынес его из замка, выдав за
собственного незаконного сына. Но принцу не позволили забыть свое
происхождение--его самозваный отец надеялся, что когда-нибудь Халдейны снова
смогут победить ненавистных Фестилов и вернуть себе трон Гвинедда. Но этого
не случилось. И сыну принца тоже не довелось вернуть трон предков. Сам принц
должен быть сейчас глубоким стариком, если, конечно, он жив.
-- Если он жив,--повторил Рис.
Вдруг он замолчал, внезапно поняв, что хочет сказать дальше старик.
Дэн кашлянул и глубоко вздохнул.
-- Ну, давай, спрашивай. Я знаю, ты не поверишь мне, но это правда. В
те времена меня знали как принца Эйдана. И при нормальном течении событий я
бы правил от имени короля в какой-нибудь отдаленной провинции, так как между
троном и мной стояли еще три принца. Но после смерти всех моих родственников
я стал единственным наследником Халдейнов.
Он помолчал.
-- У меня ни разу не появилась возможность вернуть трон. И у моего сына
тоже. Он умер совсем молодым, да и времена были неподходящие. Но мой внук...
-- Подожди минуточку, Дэн. Брови Риса недоверчиво сдвинулись.
-- Ты говоришь, что ты--принц Эйдан, полноправный наследник Дома
Халдейнов, и что твой внук еще жив?
-- Его королевское имя Синил, принц Синил Донал Ифор
Халдейн,--проговорил Дэн.--Ему сейчас лет сорок или около того. Я не могу
помнить точно. Ведь с тех пор, как я видел его в последний раз, уже прошло
более двадцати лет. Он вступил в монашеский Орден, удалился от мира. Сейчас
он в безопасности, ведь его подлинное имя давно забыто, похоронено в памяти
умерших людей. Я думал, что так будет лучше.
Он замолчал, а Рис в изумлении смотрел на него. Он не мог переварить
услышанное.
-- Почему ты мне все это рассказал?--после долгой паузы спросил он.
-- Я тебе верю.
-- Но я, Дэн, я... дерини, представитель расы, захватившей трон. Ты не
мог забыть этого. Долго ли проживет твой внук, если кто-нибудь узнает его
настоящее имя? Кроме того, ты сказал, что прошло больше двадцати лет, может,
он давно умер?
Дэниэл попытался привстать, но это движение заставило его закашляться.
Жестокий кашель сотрясал его хрупкое старое тело. Рис помог ему сесть,
попытался облегчить его мучения, а затем осторожно опустил на подушки. Когда
заклинание подействовало, Дэниэл громко проглотил слюну, махнул рукой, на
которой виднелись дряблые голубые вены.
-- Может, ты и прав. Может, я--последний из Халдейнов; и я прожил с
пустой надеждой всю жизнь. Если так, то мой рассказ никому не принесет
вреда. Но если я не последний...
Его голос сорвался, и Рис снова покачал головой.
-- Слишком много "если", Дэн. Все, что ты говоришь, может быть всего
лишь предсмертным бредом выжившего из ума старика. А кроме того, что я могу
сделать?
Дэн посмотрел в лицо Риса. Выцветшие серые глаза встретились с молодыми
глазами золотого цвета.
-- Я--выживший из ума старик? Я думал, ты знаешь меня лучше. Но ты же
дерини. Ты можешь читать мысли людей. Прозондируй меня, и ты узнаешь правду.
Я не боюсь.
-- Я не хочу касаться мыслей людей в таких ситуациях,-- нерешительно
сказал Рис, опустив глаза.
-- Не будь дураком. Ты же исцелял меня. Если ты не можешь лечить
старость, то это не твоя вина. Но ты можешь коснуться моего мозга, Рис. Ты
можешь получить подтверждение всем моим словам.
Рис оглянулся на закрытую дверь, затем снова посмотрел на Дэниэла
Драпировщика, а может, на принца Эйдана Халдейна. Он посмотрел на руку
старика, все еще сжимавшую его руку, нащупал пульс и медленно поднял глаза.
-- Ты очень слаб. Я не могу ничего делать. Ты слишком близок к смерти,
и сейчас рядом с тобой должен быть священник, а не я.
-- Но я уже закончил со священником, и к тому же мои слова не
предназначены ему,--прошептал Дэниэл.--Пожалуйста, Рис, уважь старика.
-- Это может убить тебя,--возражал Рис.
-- Тогда я умру. Ведь я и так умру. Правда важнее, чем несколько минут
жизни. Торопись, Рис, времени мало.
Рис со вздохом присел на край постели. Он взял руку старика и сжал ее
между ладонями.
Он посмотрел прямо в серые глаза старика и заставил их закрыться.
Выцветшие ресницы затрепетали и повиновались. Рис распространил свои
чувства, взял контроль в свои руки и проник в мозг.
Кружащаяся серая мгла поглотила его, иногда в нее врывались проблески
света и звука, будто Рис шел сквозь сплошной туман. Только этим туманом была
смерть, и мгла уже заслонила самые дальние углы разума Дэна. Изредка
мелькавшие изображения были неразборчивы. Рис продвигался все дальше и
дальше, не задерживаясь у нечетких картин.
Здесь. Неуловимый призрачный образ юноши.
Рис каким-то образом понял, что это сын Дэна с ребенком на руках. Этот
ребенок--Синил?
Вот тот же человек, но гораздо старше. Он лежит в гробу, вокруг него
свечи. Красивое лицо его отмечено смертной печатью. Темноволосый юноша и
старик стоят в дверях. К мертвому их притягивает любовь, но страх мешает
подойти ближе. У юноши иссиня-черные волосы и серые глаза Халдейнов. Затем
эти образы исчезли.
Снова мрак, густой, черный, почти непроходимый. Но в этом мраке сгусток
напряжения, безумного страха и крики, жуткие крики людей, молящих жестоких
убийц о пощаде.
Он стал ребенком, дрожащим от страха. Он всхлипывал, прячась под
лестницей. Вокруг бегали и кричали люди, огонь лизал стены замка, его
вспышки озаряли зловещим светом все вокруг.
Солдаты схватили двух мальчиков постарше, его братьев. Они потащили
братьев во двор, уже весь забрызганный кровью. Солдаты с наслаждением начали
убивать их, рубить мечами. Сверкающая сталь, от которой отлетали красные
брызги, поднималась и опускалась со свистом, снова поднималась и снова
опускалась на то, что раньше было молодыми телами, а теперь превратилось в
окровавленные бесформенные лохмотья.
Сестра его была прижата солдатами к каменной стене и в ужасе смотрела
на происходящее. Затем раздался душераздирающий крик, и ее тело под гогот
солдат взметнулось к небу на пике.
А вот его отец. Высокий, сероглазый, его одежда покрыта запекшейся
кровью. У него нет никакого оружия, кроме кинжала в руке. Он с неистовыми
криками пытался пробиться к своей королеве.
Дождь стрел обрушился на короля. Они поразили его, и он рухнул, как
попавшее в ловушку дикое животное. Солдаты еще долго боялись подойти к его
безжизненному телу.
И крики его матери, когда солдаты с хохотом раздвинули ей ноги и
выдернули живого, еще не родившегося ребенка из чрева...
Рис отпрянул от этого жуткого зрелища и прервал контакт, будучи больше
не в силах смотреть на это. Оглушенный всем, что он видел, он опустил глаза
и посмотрел на свои руки. Они дрожали.
Стараясь успокоить их, он несколько раз глубоко вздохнул, заставил
сердце войти в нормальный ритм и наконец ощутил, что вернулся в привычный
мир. Он мягко погладил руку старика, приведя его в сознание. Слезы жгли
глаза Риса, и он с трудом сдерживал их.
-- Дэн,--прошептал он,--принц Эйдан! Серые глаза открылись. Бескровные
губы с трудом шевельнулись.
-- Ты видел?
Рис кивнул. В его глазах таилось изумление, скованное ужасом.
-- Значит, ты веришь, что я говорю правду?--спросил Дэн.--Сохранишь ли
ты в тайне все это до той поры, когда появится шанс вернуть трон Халдейнам?
-- Сейчас на троне король-дерини, Дэн. Ты хочешь, чтобы я предал его
ради твоего внука?
-- Смотри и молись, Рис. И спрашивай себя, достоин ли этот человек на
троне золотой короны. Спрашивай себя, такого ли ты хочешь короля для себя,
своих детей, детей своих детей. И настанет время, когда ты придешь к
решению,--я уверен, что ты к нему придешь,--и ты поддержишь моего внука.
Когда я уйду, ты один будешь знать, правду, Рис.
-- Ты говоришь об измене, старый друг,--пробормотал Рис. Он опустил
глаза. Рис вдруг снова вспомнил, что он видел.-- Но если придет время, я
встану на его сторону.
-- Пусть Бог благословит тебя, сын мой.
Старик улыбнулся. Он протянул руку и вытер слезу Риса.
-- И это я, который хотел проклясть дерини... Он замолчал. Гримаса боли
исказила его лицо.
-- У меня на шее висит монета, серебряная монета. Говорят, что она
отчеканена в аббатстве, где Синил, мой внук, принял обет. Его имя в
монашестве...
Старик стал задыхаться, и Рис наклонился к нему, чтобы услышать имя.
-- Продолжай, Дэн. Его имя?
-- Его имя Бенедикт. Бенедиктус. Он... Халдейн... Король. Рис склонил
голову и, закрыв глаза, автоматически нащупал пульс. Но он знал, что на этот
раз его уже не будет. Он опустился на колени и простоял так несколько минут,
затем, покачав головой, сложил руки старика на неподвижной груди и закрыл
безжизненные глаза мертвеца. Рис перекрестился и отвернулся. Он был уже у
двери и вдруг вспомнил о монете. Рис быстро вернулся и снял ее с шеи
мертвеца.
Хотя Рис и не мог прочесть слова, выбитые на ней, они для него ничего
не значили, и он вдруг понял, что Дэниэл сказал ему только монашеское имя
внука--Бенедикт, но не назвал имени, которое тот носил до вступления в
Орден. И если Рис решит отыскать этого человека, задача будет очень
непростой.
Взволнованный, он опустил монету в кошелек на поясе и пошел к двери.
Здесь он остановился, чтобы успокоиться и предстать перед слугами и
священником.
Бросив последний взгляд на старика, он открыл дверь.
-- Все кончено, милорд?--спросил священник. Рис кивнул.
-- Конец был легким. Он умер почти без мучений.
Священник поклонился и вошел к усопшему для заупокойной молитвы. Слуги
опустились на колени у дверей. Многие из них начали плакать.
Рис, внезапно ощутив себя очень усталым, медленно опустился по лестнице
к ожидавшему его Гиффорду.
Гиффорд стоял, прижимая к груди медицинскую сумку Риса, с ожиданием
глядя на господина.
-- Все кончено, милорд?
Рис кивнул, приказал ему открыть дверь и пошел из лавки. "Да, все
кончено,--подумал он про себя, когда они шли по улице.--Или все только
начинается?"
Представь возле себя место врачу, так как бог создал его, и не отпускай
его от себя, так как он может тебе понадобиться.
Книга Екклесиаста или Проповедника 33:12
Все следующее утро шел противный мелкий дождь. Промокший Рис Турин
бросил поводья в аббатстве святого Лайэма. Он ехал всю ночь без слуг и
охраны, чтобы к рассвету добраться сюда, так как загадка монеты, которую он
взял у Дэниэла, не давала ему покоя.
Рис спрыгнул с коня и ввел его на животный двор, где подождал, пока
слуга взял из его рук поводья, чтобы позаботиться об усталом животном.
Кожаный плащ Риса промок насквозь, меховая оторочка была забрызгана грязью.
Вода лилась с его шляпы и волос, когда он наконец очутился под навесом и
осмотрелся.
Здесь он обучался вместе с Йорамом еще до того, как обнаружил в себе
дар Целителя. Перед его мысленным взором возникли счастливые воспоминания о
беззаботных днях.
Но причиной его нынешнего появления здесь была вовсе не ностальгия.
Среди людей, которым Рис мог доверять, был один, возможно, знающий
происхождение этой серебряной монеты. Йорам МакРори, товарищ детства,
ближайший Друг, был здесь руководителем школы аббатства. Если информация
Риса подтвердится и этот Бенедикт, который сейчас находится в каком-то
монастыре, действительно наследник Дома Халдейнов, то именно Йорам МакРори
должен знать, как лучше распорядиться этой информацией для блага всех.
Вздохнув, Рис стянул с головы промокшую шляпу и, проведя по мокрым
волосам рукой, двинулся по крытой галерее в главное здание.
Конечно, Йорама в этот час там не могло быть. Капитул каноников
закончился уже давно, когда воспитанники школы еще не поднялись.
Однако классы и квартиры преподавателей были в этом же здании--если он
не найдет самого Йорама, то, весьма вероятно, встретит кого-нибудь, кто
сможет сказать, где находится молодой священник.
Рис отошел в сторону, пропуская колонну воспитанников, которые были
очень горды своими голубыми мантиями с вышитыми на груди эмблемами святого
Лайэма. Затем он прошел в главный холл, куда выходили двери всех классных
комнат, и там заметил знакомого священника. Рис подошел к нему с
почтительным поклоном.
-- Доброе утро, отец Доминик. Вы не скажете, где я могу найти отца
МакРори?
Старый священник хмуро посмотрел на него, но когда узнал Риса, лицо его
просветлело.
-- О, это же Рис Турин! Ты учился у нас когда-то! Рис улыбнулся и снова
поклонился.
-- Я польщен, что вы меня помните, отец. Глаза священника заметили знак
Целителя на тунике Риса, и теперь он почтительно поклонился.
-- О, как я мог забыть вас, милорд? Ваше высокое предназначение уже
тогда было для меня очевидно.
Он осмотрелся вокруг, как будто забыл, где находится. Затем он с
улыбкой повернулся к Рису.
-- Вы ищите отца Йорама? Сейчас он в библиотеке. Хорошо, что вы застали
его, поскольку позднее он собирался ехать домой для празднования Дня святого
Михаила.
-- Да, я знаю. Я тоже приглашен к МакРори на праздник, так что я
специально приехал пораньше, чтобы потом ехать вместе.
-- Не буду задерживать вас. Да хранит вас Господь, сын мой.
-- Благодарю, отец.
Рис повернулся к выходу из здания и пошел по крутой лестнице в
библиотеку. Отец Доминик не соврал. Йорам действительно был там в одной из
келий.
Он сидел, задрав ноги на стол, книга лежала у него на коленях,
повернутая так, чтобы на нее падал свет из окна, по которому струилась вода.
Увидев вошедшего Риса, Йорам приветливо улыбнулся.
-- Рис, старина, ты похож на мокрую курицу! Что тебя занесло сюда в
такую погоду? Ведь мы увиделись бы завтра у нас дома!
Рис помолчал. Он вынул из кошелька монету, посмотрел на нее и опустил
серебряный кружок в руку Йорама.
-- Ты видел когда-нибудь такую монету?--спросил он.
Йорам несколько минут внимательно рассматривал ее.
Отец Йорам МакРори был высок, строен и светловолос, как его отец. Он
обладал исключительной способностью выглядеть настоящим щеголем, будь то во
время служения большой мессы или после утомительной охоты на оленя.
Сейчас на нем была простая сутана и накидка с капюшоном. Капюшон был
откинут на плечи и открывал голову с кружевом тонзуры. Ноги, обутые в
сандалии, покоились на краю стола. Узкие пальцы вертели монету. Йорам читал
надпись.
Однако внешнее величие этого человека вовсе не было наигранным. В
возрасте двадцати лет он был возведен в сан самим архиепископом Валоретским,
и всем было ясно, что этому юноше предстоит занять самые высокие посты в
церковной иерархии.
Как младший сын богатого дома с широкими связями он бы и так далеко
пошел, даже если бы не обладал блестящими способностями в науках и в чтении
человеческих душ. Он во всем был сыном своего отца. Он мог бы добиться
многого на любой стезе, по которой бы пошел. В мире, где он жил, много
значили политические связи.
Действительно, даже в религиозной жизни нельзя было обойтись без
связей, если человек хотел войти в высшие круги аристократии дерини. В
прошлом столетии религиозная верхушка была духовным и интеллектуальным
рупором, разоблачавшим все недостатки правящего режима и аристократической
верхушки. Но этот Орден был и боевым Орденом. Его рыцари не раз приносили
славу в свою обитель. Такова была церковь Гвинедда.
И сам Йорам не мог полностью отказаться от политических интриг и
связей, несмотря на все свои страстные разоблачения, выступления и призывы.
Ему не позволили забыть, что его отец Камбер был когда-то высокопоставленным
чиновником, даже советником короля, одним из его фаворитов.
Для посвященных причина отставки Камбера не была тайной. Хотя в
официальном сообщении говорилось, что Камбер желает оставить государственную
службу, потому что он уже недостаточно молод и хочет продолжить занятия
наукой, но всем было известно, что Камбер не одобрял политику молодого Имра.
Камбер МакРори был не тот человек, который станет служить короне, носителя
которой он не уважает.
Положение Йорама усложнялось еще и тем, что его старший брат Катан был
другом Имра и по просьбе самого короля занял место, которое освободилось
после ухода Камбера. Однако вражды между сыном и отцом не возникало. Камбер
хорошо понимал, что молодой и более гибкий человек сможет лучше
воздействовать разумом на необузданный нрав короля. В этих способностях
Катана Камбер не сомневался.
Но выход Катана на политическую арену еще больше усложнил положение
Йорама, еще больше увеличил его трудности, которые он и так в полной мере
унаследовал от отца.
Йорам и Рис не раз обсуждали эту проблему за бутылкой доброго вина
долгими зимними ночами, когда ветер, завывая в трубах камина, бился в окна.
Сам Рис считал, что врач, как и священник, должен оставаться
нейтральным, несмотря на все попытки втянуть его в политические дрязги.
Однако сейчас его принцип нейтралитета был поколеблен, как никогда раньше,
словами умирающего старика и этой старой монетой, которую вертели узкие
пальцы священника.
-- Где ты ее взял?--спросил Йорам. В его голосе не было ни тени
подозрительности, только любопытство.
-- Сейчас это не имеет значения,--ответил Рис.--Что это?
-- Это монастырская монета. Она вручается тем, кто вступает в старое
религиозное общество-братство. Теперь таких не делают.
-- Ты можешь сказать, откуда она?--Рис попытался скрыть нетерпение.--Из
какого она монастыря?
-- Хм-м. Я могу сказать приблизительно, а тебе нужно точно. Идем
посмотрим.
Рис молча встал и пошел за Йорамом в главный зал библиотеки. Они шли
мимо монахов, склонившихся над древними рукописями, мимо переписчиков,
копировавших древние манускрипты и книги. Наконец они подошли к закрытой
двери, у которой сидел древний монах, охранявший вход.
Йорам прошептал ему что-то, затем поклонился и отодвинул засов. Он взял
подсвечник со свечами, открыл дверь и пригласил Риса следовать за собой.
Они прошли в тесную комнату, заставленную шкафами с книгами, свитками,
рукописями. Тома были старые, растрепанные, и все они были прикованы цепями,
длина которых позволяла достать нужный том и положить его на ближайший
столик для чтения.
Передав свечу Рису, Йорам внимательно просматривал ряды книг, затем
достал пыльный том и прочел название. После этого он поставил его обратно в
шкаф и достал другой. Йорам открыл его и начал просматривать, изредка
поглядывая на монету. Рис старался заглянуть ему через плечо.
-- Я не ошибся. Она отчеканена в святом Джарлате. Этот монастырь
недалеко отсюда. Сам святой Джарлат был епископом Меары в VI веке, если я не
ошибаюсь.
Рис опустил глаза, помолчал.
-- Где же это?
-- В Барвике.
-- Ты сказал, что это недалеко. Сколько же?
-- О, несколько часов езды. Почему он тебя так интересует?
--Я...
Рис помолчал, затем заговорил более осторожно:
-- Вчера умер один старик, Йорам. Мой пациент. Его внук постригся в
монахи в святом Джарлате двадцать лет назад. Мне нужно его найти.
-- Чтобы сообщить о смерти деда?
-- Да
Йорам положил книгу в шкаф и с любопытством посмотрел на Риса.
-- И затем?--спросил он.--Рис, это глупо. Если он стал монахом двадцать
лет назад, то наверняка уже умер. А если и нет, то он уже дряхлый старик.
Самое большее, на что ты можешь надеяться,--это молитва о его родственнике,
а их он читал все эти годы, независимо от того, жив ли его дед или умер.
Может, старик оставил ему наследство или еще что-нибудь?
-- Может быть,--пробормотал Рис. Он взял монету из рук священника и
стал рассматривать ее, чтобы не встречаться с взглядом Йорама. Йорам
нахмурился и сложил руки на груди.
-- Что ты имеешь в виду? Если старик что-либо оставил внуку, то все это
принадлежит Ордену. Ты знаешь, что монах не имеет права на собственность. '
Рис улыбнулся.
-- Только не это, мой друг. Это не для монахов..
-- Может, ты будешь выражаться яснее? Ты же все знаешь об Орденах, об
общей собственности в них. Кто этот монах?
Рис помолчал, затем нервно облизал губы.
-- Все, что ты сказал,--правда или должно быть так при обычных
обстоятельствах,--прошептал он, затем поднял глаза.--Но это не обычный
случай, Йорам. Мы должны найти его. Пусть Бог поможет нам и ему, но мы
должны найти его. Его отец давно умер, теперь умер дед. Но дед--Эйдан
Халдейн, последний сын короля Ифора! Так что наш монах-- это полноправный
король Гвинедда Халдейн!
Челюсть Йорама отвисла, и он в изумлении воззрился на Целителя.
-- Полноправный наследник Халдейнов? Рис осторожно кивнул. Йорам, как
слепой, нащупал за собой скамью и опустился на нее.
-- Рис, ты понимаешь, что ты говоришь?
-- Я стараюсь не думать о политических потрясениях, если ты это имеешь
в виду. Но ведь мы можем говорить, что ищем просто монаха, у которого умер
дед. Да ведь ты и сам говоришь, что этот монах, может, тоже умер
давным-давно.
-- А что если он жив?--спросил Йорам.--Рис, ты можешь не думать об
этом, но я уверен, что в глубине души ты стараешься заглянуть вперед. Если
то, что ты сказал, правда...
Со вздохом Рис сел рядом со священником.
-- Я знаю,--прошептал он после долгого молчания.--Но иллюзия
невозможности дает мне ощущение душевного комфорта. Бог знает, я не создан
для политики, Йорам, но...--Он опустил голову.--У меня был друг,--сказал
он,--я держал его руку в последний час, и он оставил мне самое ценное свое
состояние--имя своего внука. Он сказал, что мы можем иметь на троне нечто,
отличное от того, что мы имеем. Он сказал: "Спроси себя--достоин ли нынешний
король своего титула?" Он сказал: "Спроси себя--такого ли короля ты хочешь
для себя, своих детей, детей своих детей? Тогда ты решишь".
-- И ты решил? Рис покачал головой.
-- Пока нет. Я не уверен, что я или ты, или любой другой может принять
это решение один. Он посмотрел на Йорама.
-- Но я думал над словами старого Дэна и пришел к выводу, что мы должны
найти его внука.
-- Чтобы ты сказал ему о смерти деда?--спросил Йорам. Рис бросил
быстрый взгляд на друга, стараясь найти следы насмешки на его лице.
Но насмешки не было. Мягкая улыбка волной прошла по губам Йорама.
-- Благодарю тебя,--сказал он просто. Рис тоже улыбнулся.
-- Боюсь, что я не способен на то, что делаете вы, михайлинцы. Мне
нужно сначала привыкнуть.
Йорам встал и, ухмыльнувшись, хлопнул друга рукой по плечу.
-- Ты все делаешь правильно,--сказал он, взяв свечу.--А теперь нам пора
Незнакомый священник окроплял постель святой водой и шептал молитвы. Рис
испугался, что пришел слишком поздно. Он подождал у двери, пока священник
закончит молитвы, затем подошел к постели.
-- Я--лорд Рис, отец,--сказал он. Его зеленый плащ Целителя объяснял
священнику цель его прихода.--Он... Священник покачал головой.
-- Пока нет, милорд. Он получил последние дары Бога и сейчас находится
в ожидании. Но он спрашивал о вас, боюсь, что даже вы не сможете помочь ему,
несмотря на все ваше искусство, сэр.
-- Скорее всего так, отец.--Рис показал на дверь рукой.-- Вы не могли
бы нас оставить на несколько минут? Он сказал, что перед смертью хочет
поговорить со мной.
-- Хорошо, милорд.
Когда за священником закрылась дверь, Рис подбежал к постели и
посмотрел в лицо умирающего. Серые глаза смотрели в потолок. Рис даже не был
уверен, что эти глаза видят.
Дыхание человека было слабым, еле заметным.
Рис подошел к окну и откинул занавеси, впустив в комнату свет и воздух.
Затем он взял изможденную старческую руку и нащупал пульс. Он осторожно
наклонился к уху старика.
-- Я--Рис, Дэн. Ты меня слышишь? Я пришел сразу, как только смог.
Старик моргнул, губы зашевелились, и серые глаза медленно повернулись к
молодому дерини. Тонкая рука шевельнулась, Рис взял ее и улыбнулся.
-- Тебе больно? Я могу тебе помочь?
-- Не будь так нетерпелив,--прошептал старик.--Я еще не готов умирать.
Священник чересчур спешит.
Его голос был крепче, чем Рис ожидал услышать. Целитель похлопал
старческую руку.
-- Ты хочешь, чтобы я передал слугам, что они напрасно проливают слезы?
Старик улыбнулся и покачал головой.
-- Нет, на этот раз мне не скрыться, черный ангел смерти уже близко. Я
иногда слышу шелест его крыльев. Но прежде чем уйти, я хочу, чтобы ты меня
выслушал. Я не хочу, чтобы это умерло со мной. Ты много значишь для меня,
Рис. Ты мог бы быть моим сыном, которого я потерял, или внуком.
Последовала пауза.
-- Интересно, где он сейчас?
-- Твой внук?--спросил Рис.--Я не знал, что у тебя есть внук.
-- Пусть лучше думают, что он умер, как его отец. Он ушел, когда ему
было девятнадцать лет, сразу после того как мы потеряли его отца. В тот год
был погром. Но ты тогда был ребенком, а может, и вообще еще не родился. Так
что ты не помнишь.
Рис рассмеялся.
-- Как ты думаешь, сколько же мне лет?
-- Ты достаточно молод, чтобы найти занятие поинтересней, чем слушать
болтовню старого хрыча. Дэн засмеялся.
-- Но ты выслушай меня, Рис. Это очень важно.
-- Ты же знаешь, что я выслушаю.
Старик глубоко вздохнул и обвел взглядом комнату.
-- Кто я?--спросил он тихо. Рис поднял бровь и нахмурился.
-- Ну, не дурачь меня. Будь ты старый хитрый шакал, я все равно люблю
тебя.
Дэн закрыл глаза и засмеялся, затем снова посмотрел в потолок.
-- Рис, что случилось с Халдейнами после того, как ваши дерини Фестилы
нанесли удар, который разрушил их трон? Ты думал об этом?
-- Нет,--ответил Рис,--я считал, что Ифор и вся его семья были убиты во
время переворота.
-- Это неточно. Один спасся. Один из самых младших принцев. Ему тогда
было года три-четыре. Преданный слуга вынес его из замка, выдав за
собственного незаконного сына. Но принцу не позволили забыть свое
происхождение--его самозваный отец надеялся, что когда-нибудь Халдейны снова
смогут победить ненавистных Фестилов и вернуть себе трон Гвинедда. Но этого
не случилось. И сыну принца тоже не довелось вернуть трон предков. Сам принц
должен быть сейчас глубоким стариком, если, конечно, он жив.
-- Если он жив,--повторил Рис.
Вдруг он замолчал, внезапно поняв, что хочет сказать дальше старик.
Дэн кашлянул и глубоко вздохнул.
-- Ну, давай, спрашивай. Я знаю, ты не поверишь мне, но это правда. В
те времена меня знали как принца Эйдана. И при нормальном течении событий я
бы правил от имени короля в какой-нибудь отдаленной провинции, так как между
троном и мной стояли еще три принца. Но после смерти всех моих родственников
я стал единственным наследником Халдейнов.
Он помолчал.
-- У меня ни разу не появилась возможность вернуть трон. И у моего сына
тоже. Он умер совсем молодым, да и времена были неподходящие. Но мой внук...
-- Подожди минуточку, Дэн. Брови Риса недоверчиво сдвинулись.
-- Ты говоришь, что ты--принц Эйдан, полноправный наследник Дома
Халдейнов, и что твой внук еще жив?
-- Его королевское имя Синил, принц Синил Донал Ифор
Халдейн,--проговорил Дэн.--Ему сейчас лет сорок или около того. Я не могу
помнить точно. Ведь с тех пор, как я видел его в последний раз, уже прошло
более двадцати лет. Он вступил в монашеский Орден, удалился от мира. Сейчас
он в безопасности, ведь его подлинное имя давно забыто, похоронено в памяти
умерших людей. Я думал, что так будет лучше.
Он замолчал, а Рис в изумлении смотрел на него. Он не мог переварить
услышанное.
-- Почему ты мне все это рассказал?--после долгой паузы спросил он.
-- Я тебе верю.
-- Но я, Дэн, я... дерини, представитель расы, захватившей трон. Ты не
мог забыть этого. Долго ли проживет твой внук, если кто-нибудь узнает его
настоящее имя? Кроме того, ты сказал, что прошло больше двадцати лет, может,
он давно умер?
Дэниэл попытался привстать, но это движение заставило его закашляться.
Жестокий кашель сотрясал его хрупкое старое тело. Рис помог ему сесть,
попытался облегчить его мучения, а затем осторожно опустил на подушки. Когда
заклинание подействовало, Дэниэл громко проглотил слюну, махнул рукой, на
которой виднелись дряблые голубые вены.
-- Может, ты и прав. Может, я--последний из Халдейнов; и я прожил с
пустой надеждой всю жизнь. Если так, то мой рассказ никому не принесет
вреда. Но если я не последний...
Его голос сорвался, и Рис снова покачал головой.
-- Слишком много "если", Дэн. Все, что ты говоришь, может быть всего
лишь предсмертным бредом выжившего из ума старика. А кроме того, что я могу
сделать?
Дэн посмотрел в лицо Риса. Выцветшие серые глаза встретились с молодыми
глазами золотого цвета.
-- Я--выживший из ума старик? Я думал, ты знаешь меня лучше. Но ты же
дерини. Ты можешь читать мысли людей. Прозондируй меня, и ты узнаешь правду.
Я не боюсь.
-- Я не хочу касаться мыслей людей в таких ситуациях,-- нерешительно
сказал Рис, опустив глаза.
-- Не будь дураком. Ты же исцелял меня. Если ты не можешь лечить
старость, то это не твоя вина. Но ты можешь коснуться моего мозга, Рис. Ты
можешь получить подтверждение всем моим словам.
Рис оглянулся на закрытую дверь, затем снова посмотрел на Дэниэла
Драпировщика, а может, на принца Эйдана Халдейна. Он посмотрел на руку
старика, все еще сжимавшую его руку, нащупал пульс и медленно поднял глаза.
-- Ты очень слаб. Я не могу ничего делать. Ты слишком близок к смерти,
и сейчас рядом с тобой должен быть священник, а не я.
-- Но я уже закончил со священником, и к тому же мои слова не
предназначены ему,--прошептал Дэниэл.--Пожалуйста, Рис, уважь старика.
-- Это может убить тебя,--возражал Рис.
-- Тогда я умру. Ведь я и так умру. Правда важнее, чем несколько минут
жизни. Торопись, Рис, времени мало.
Рис со вздохом присел на край постели. Он взял руку старика и сжал ее
между ладонями.
Он посмотрел прямо в серые глаза старика и заставил их закрыться.
Выцветшие ресницы затрепетали и повиновались. Рис распространил свои
чувства, взял контроль в свои руки и проник в мозг.
Кружащаяся серая мгла поглотила его, иногда в нее врывались проблески
света и звука, будто Рис шел сквозь сплошной туман. Только этим туманом была
смерть, и мгла уже заслонила самые дальние углы разума Дэна. Изредка
мелькавшие изображения были неразборчивы. Рис продвигался все дальше и
дальше, не задерживаясь у нечетких картин.
Здесь. Неуловимый призрачный образ юноши.
Рис каким-то образом понял, что это сын Дэна с ребенком на руках. Этот
ребенок--Синил?
Вот тот же человек, но гораздо старше. Он лежит в гробу, вокруг него
свечи. Красивое лицо его отмечено смертной печатью. Темноволосый юноша и
старик стоят в дверях. К мертвому их притягивает любовь, но страх мешает
подойти ближе. У юноши иссиня-черные волосы и серые глаза Халдейнов. Затем
эти образы исчезли.
Снова мрак, густой, черный, почти непроходимый. Но в этом мраке сгусток
напряжения, безумного страха и крики, жуткие крики людей, молящих жестоких
убийц о пощаде.
Он стал ребенком, дрожащим от страха. Он всхлипывал, прячась под
лестницей. Вокруг бегали и кричали люди, огонь лизал стены замка, его
вспышки озаряли зловещим светом все вокруг.
Солдаты схватили двух мальчиков постарше, его братьев. Они потащили
братьев во двор, уже весь забрызганный кровью. Солдаты с наслаждением начали
убивать их, рубить мечами. Сверкающая сталь, от которой отлетали красные
брызги, поднималась и опускалась со свистом, снова поднималась и снова
опускалась на то, что раньше было молодыми телами, а теперь превратилось в
окровавленные бесформенные лохмотья.
Сестра его была прижата солдатами к каменной стене и в ужасе смотрела
на происходящее. Затем раздался душераздирающий крик, и ее тело под гогот
солдат взметнулось к небу на пике.
А вот его отец. Высокий, сероглазый, его одежда покрыта запекшейся
кровью. У него нет никакого оружия, кроме кинжала в руке. Он с неистовыми
криками пытался пробиться к своей королеве.
Дождь стрел обрушился на короля. Они поразили его, и он рухнул, как
попавшее в ловушку дикое животное. Солдаты еще долго боялись подойти к его
безжизненному телу.
И крики его матери, когда солдаты с хохотом раздвинули ей ноги и
выдернули живого, еще не родившегося ребенка из чрева...
Рис отпрянул от этого жуткого зрелища и прервал контакт, будучи больше
не в силах смотреть на это. Оглушенный всем, что он видел, он опустил глаза
и посмотрел на свои руки. Они дрожали.
Стараясь успокоить их, он несколько раз глубоко вздохнул, заставил
сердце войти в нормальный ритм и наконец ощутил, что вернулся в привычный
мир. Он мягко погладил руку старика, приведя его в сознание. Слезы жгли
глаза Риса, и он с трудом сдерживал их.
-- Дэн,--прошептал он,--принц Эйдан! Серые глаза открылись. Бескровные
губы с трудом шевельнулись.
-- Ты видел?
Рис кивнул. В его глазах таилось изумление, скованное ужасом.
-- Значит, ты веришь, что я говорю правду?--спросил Дэн.--Сохранишь ли
ты в тайне все это до той поры, когда появится шанс вернуть трон Халдейнам?
-- Сейчас на троне король-дерини, Дэн. Ты хочешь, чтобы я предал его
ради твоего внука?
-- Смотри и молись, Рис. И спрашивай себя, достоин ли этот человек на
троне золотой короны. Спрашивай себя, такого ли ты хочешь короля для себя,
своих детей, детей своих детей. И настанет время, когда ты придешь к
решению,--я уверен, что ты к нему придешь,--и ты поддержишь моего внука.
Когда я уйду, ты один будешь знать, правду, Рис.
-- Ты говоришь об измене, старый друг,--пробормотал Рис. Он опустил
глаза. Рис вдруг снова вспомнил, что он видел.-- Но если придет время, я
встану на его сторону.
-- Пусть Бог благословит тебя, сын мой.
Старик улыбнулся. Он протянул руку и вытер слезу Риса.
-- И это я, который хотел проклясть дерини... Он замолчал. Гримаса боли
исказила его лицо.
-- У меня на шее висит монета, серебряная монета. Говорят, что она
отчеканена в аббатстве, где Синил, мой внук, принял обет. Его имя в
монашестве...
Старик стал задыхаться, и Рис наклонился к нему, чтобы услышать имя.
-- Продолжай, Дэн. Его имя?
-- Его имя Бенедикт. Бенедиктус. Он... Халдейн... Король. Рис склонил
голову и, закрыв глаза, автоматически нащупал пульс. Но он знал, что на этот
раз его уже не будет. Он опустился на колени и простоял так несколько минут,
затем, покачав головой, сложил руки старика на неподвижной груди и закрыл
безжизненные глаза мертвеца. Рис перекрестился и отвернулся. Он был уже у
двери и вдруг вспомнил о монете. Рис быстро вернулся и снял ее с шеи
мертвеца.
Хотя Рис и не мог прочесть слова, выбитые на ней, они для него ничего
не значили, и он вдруг понял, что Дэниэл сказал ему только монашеское имя
внука--Бенедикт, но не назвал имени, которое тот носил до вступления в
Орден. И если Рис решит отыскать этого человека, задача будет очень
непростой.
Взволнованный, он опустил монету в кошелек на поясе и пошел к двери.
Здесь он остановился, чтобы успокоиться и предстать перед слугами и
священником.
Бросив последний взгляд на старика, он открыл дверь.
-- Все кончено, милорд?--спросил священник. Рис кивнул.
-- Конец был легким. Он умер почти без мучений.
Священник поклонился и вошел к усопшему для заупокойной молитвы. Слуги
опустились на колени у дверей. Многие из них начали плакать.
Рис, внезапно ощутив себя очень усталым, медленно опустился по лестнице
к ожидавшему его Гиффорду.
Гиффорд стоял, прижимая к груди медицинскую сумку Риса, с ожиданием
глядя на господина.
-- Все кончено, милорд?
Рис кивнул, приказал ему открыть дверь и пошел из лавки. "Да, все
кончено,--подумал он про себя, когда они шли по улице.--Или все только
начинается?"
Представь возле себя место врачу, так как бог создал его, и не отпускай
его от себя, так как он может тебе понадобиться.
Книга Екклесиаста или Проповедника 33:12
Все следующее утро шел противный мелкий дождь. Промокший Рис Турин
бросил поводья в аббатстве святого Лайэма. Он ехал всю ночь без слуг и
охраны, чтобы к рассвету добраться сюда, так как загадка монеты, которую он
взял у Дэниэла, не давала ему покоя.
Рис спрыгнул с коня и ввел его на животный двор, где подождал, пока
слуга взял из его рук поводья, чтобы позаботиться об усталом животном.
Кожаный плащ Риса промок насквозь, меховая оторочка была забрызгана грязью.
Вода лилась с его шляпы и волос, когда он наконец очутился под навесом и
осмотрелся.
Здесь он обучался вместе с Йорамом еще до того, как обнаружил в себе
дар Целителя. Перед его мысленным взором возникли счастливые воспоминания о
беззаботных днях.
Но причиной его нынешнего появления здесь была вовсе не ностальгия.
Среди людей, которым Рис мог доверять, был один, возможно, знающий
происхождение этой серебряной монеты. Йорам МакРори, товарищ детства,
ближайший Друг, был здесь руководителем школы аббатства. Если информация
Риса подтвердится и этот Бенедикт, который сейчас находится в каком-то
монастыре, действительно наследник Дома Халдейнов, то именно Йорам МакРори
должен знать, как лучше распорядиться этой информацией для блага всех.
Вздохнув, Рис стянул с головы промокшую шляпу и, проведя по мокрым
волосам рукой, двинулся по крытой галерее в главное здание.
Конечно, Йорама в этот час там не могло быть. Капитул каноников
закончился уже давно, когда воспитанники школы еще не поднялись.
Однако классы и квартиры преподавателей были в этом же здании--если он
не найдет самого Йорама, то, весьма вероятно, встретит кого-нибудь, кто
сможет сказать, где находится молодой священник.
Рис отошел в сторону, пропуская колонну воспитанников, которые были
очень горды своими голубыми мантиями с вышитыми на груди эмблемами святого
Лайэма. Затем он прошел в главный холл, куда выходили двери всех классных
комнат, и там заметил знакомого священника. Рис подошел к нему с
почтительным поклоном.
-- Доброе утро, отец Доминик. Вы не скажете, где я могу найти отца
МакРори?
Старый священник хмуро посмотрел на него, но когда узнал Риса, лицо его
просветлело.
-- О, это же Рис Турин! Ты учился у нас когда-то! Рис улыбнулся и снова
поклонился.
-- Я польщен, что вы меня помните, отец. Глаза священника заметили знак
Целителя на тунике Риса, и теперь он почтительно поклонился.
-- О, как я мог забыть вас, милорд? Ваше высокое предназначение уже
тогда было для меня очевидно.
Он осмотрелся вокруг, как будто забыл, где находится. Затем он с
улыбкой повернулся к Рису.
-- Вы ищите отца Йорама? Сейчас он в библиотеке. Хорошо, что вы застали
его, поскольку позднее он собирался ехать домой для празднования Дня святого
Михаила.
-- Да, я знаю. Я тоже приглашен к МакРори на праздник, так что я
специально приехал пораньше, чтобы потом ехать вместе.
-- Не буду задерживать вас. Да хранит вас Господь, сын мой.
-- Благодарю, отец.
Рис повернулся к выходу из здания и пошел по крутой лестнице в
библиотеку. Отец Доминик не соврал. Йорам действительно был там в одной из
келий.
Он сидел, задрав ноги на стол, книга лежала у него на коленях,
повернутая так, чтобы на нее падал свет из окна, по которому струилась вода.
Увидев вошедшего Риса, Йорам приветливо улыбнулся.
-- Рис, старина, ты похож на мокрую курицу! Что тебя занесло сюда в
такую погоду? Ведь мы увиделись бы завтра у нас дома!
Рис помолчал. Он вынул из кошелька монету, посмотрел на нее и опустил
серебряный кружок в руку Йорама.
-- Ты видел когда-нибудь такую монету?--спросил он.
Йорам несколько минут внимательно рассматривал ее.
Отец Йорам МакРори был высок, строен и светловолос, как его отец. Он
обладал исключительной способностью выглядеть настоящим щеголем, будь то во
время служения большой мессы или после утомительной охоты на оленя.
Сейчас на нем была простая сутана и накидка с капюшоном. Капюшон был
откинут на плечи и открывал голову с кружевом тонзуры. Ноги, обутые в
сандалии, покоились на краю стола. Узкие пальцы вертели монету. Йорам читал
надпись.
Однако внешнее величие этого человека вовсе не было наигранным. В
возрасте двадцати лет он был возведен в сан самим архиепископом Валоретским,
и всем было ясно, что этому юноше предстоит занять самые высокие посты в
церковной иерархии.
Как младший сын богатого дома с широкими связями он бы и так далеко
пошел, даже если бы не обладал блестящими способностями в науках и в чтении
человеческих душ. Он во всем был сыном своего отца. Он мог бы добиться
многого на любой стезе, по которой бы пошел. В мире, где он жил, много
значили политические связи.
Действительно, даже в религиозной жизни нельзя было обойтись без
связей, если человек хотел войти в высшие круги аристократии дерини. В
прошлом столетии религиозная верхушка была духовным и интеллектуальным
рупором, разоблачавшим все недостатки правящего режима и аристократической
верхушки. Но этот Орден был и боевым Орденом. Его рыцари не раз приносили
славу в свою обитель. Такова была церковь Гвинедда.
И сам Йорам не мог полностью отказаться от политических интриг и
связей, несмотря на все свои страстные разоблачения, выступления и призывы.
Ему не позволили забыть, что его отец Камбер был когда-то высокопоставленным
чиновником, даже советником короля, одним из его фаворитов.
Для посвященных причина отставки Камбера не была тайной. Хотя в
официальном сообщении говорилось, что Камбер желает оставить государственную
службу, потому что он уже недостаточно молод и хочет продолжить занятия
наукой, но всем было известно, что Камбер не одобрял политику молодого Имра.
Камбер МакРори был не тот человек, который станет служить короне, носителя
которой он не уважает.
Положение Йорама усложнялось еще и тем, что его старший брат Катан был
другом Имра и по просьбе самого короля занял место, которое освободилось
после ухода Камбера. Однако вражды между сыном и отцом не возникало. Камбер
хорошо понимал, что молодой и более гибкий человек сможет лучше
воздействовать разумом на необузданный нрав короля. В этих способностях
Катана Камбер не сомневался.
Но выход Катана на политическую арену еще больше усложнил положение
Йорама, еще больше увеличил его трудности, которые он и так в полной мере
унаследовал от отца.
Йорам и Рис не раз обсуждали эту проблему за бутылкой доброго вина
долгими зимними ночами, когда ветер, завывая в трубах камина, бился в окна.
Сам Рис считал, что врач, как и священник, должен оставаться
нейтральным, несмотря на все попытки втянуть его в политические дрязги.
Однако сейчас его принцип нейтралитета был поколеблен, как никогда раньше,
словами умирающего старика и этой старой монетой, которую вертели узкие
пальцы священника.
-- Где ты ее взял?--спросил Йорам. В его голосе не было ни тени
подозрительности, только любопытство.
-- Сейчас это не имеет значения,--ответил Рис.--Что это?
-- Это монастырская монета. Она вручается тем, кто вступает в старое
религиозное общество-братство. Теперь таких не делают.
-- Ты можешь сказать, откуда она?--Рис попытался скрыть нетерпение.--Из
какого она монастыря?
-- Хм-м. Я могу сказать приблизительно, а тебе нужно точно. Идем
посмотрим.
Рис молча встал и пошел за Йорамом в главный зал библиотеки. Они шли
мимо монахов, склонившихся над древними рукописями, мимо переписчиков,
копировавших древние манускрипты и книги. Наконец они подошли к закрытой
двери, у которой сидел древний монах, охранявший вход.
Йорам прошептал ему что-то, затем поклонился и отодвинул засов. Он взял
подсвечник со свечами, открыл дверь и пригласил Риса следовать за собой.
Они прошли в тесную комнату, заставленную шкафами с книгами, свитками,
рукописями. Тома были старые, растрепанные, и все они были прикованы цепями,
длина которых позволяла достать нужный том и положить его на ближайший
столик для чтения.
Передав свечу Рису, Йорам внимательно просматривал ряды книг, затем
достал пыльный том и прочел название. После этого он поставил его обратно в
шкаф и достал другой. Йорам открыл его и начал просматривать, изредка
поглядывая на монету. Рис старался заглянуть ему через плечо.
-- Я не ошибся. Она отчеканена в святом Джарлате. Этот монастырь
недалеко отсюда. Сам святой Джарлат был епископом Меары в VI веке, если я не
ошибаюсь.
Рис опустил глаза, помолчал.
-- Где же это?
-- В Барвике.
-- Ты сказал, что это недалеко. Сколько же?
-- О, несколько часов езды. Почему он тебя так интересует?
--Я...
Рис помолчал, затем заговорил более осторожно:
-- Вчера умер один старик, Йорам. Мой пациент. Его внук постригся в
монахи в святом Джарлате двадцать лет назад. Мне нужно его найти.
-- Чтобы сообщить о смерти деда?
-- Да
Йорам положил книгу в шкаф и с любопытством посмотрел на Риса.
-- И затем?--спросил он.--Рис, это глупо. Если он стал монахом двадцать
лет назад, то наверняка уже умер. А если и нет, то он уже дряхлый старик.
Самое большее, на что ты можешь надеяться,--это молитва о его родственнике,
а их он читал все эти годы, независимо от того, жив ли его дед или умер.
Может, старик оставил ему наследство или еще что-нибудь?
-- Может быть,--пробормотал Рис. Он взял монету из рук священника и
стал рассматривать ее, чтобы не встречаться с взглядом Йорама. Йорам
нахмурился и сложил руки на груди.
-- Что ты имеешь в виду? Если старик что-либо оставил внуку, то все это
принадлежит Ордену. Ты знаешь, что монах не имеет права на собственность. '
Рис улыбнулся.
-- Только не это, мой друг. Это не для монахов..
-- Может, ты будешь выражаться яснее? Ты же все знаешь об Орденах, об
общей собственности в них. Кто этот монах?
Рис помолчал, затем нервно облизал губы.
-- Все, что ты сказал,--правда или должно быть так при обычных
обстоятельствах,--прошептал он, затем поднял глаза.--Но это не обычный
случай, Йорам. Мы должны найти его. Пусть Бог поможет нам и ему, но мы
должны найти его. Его отец давно умер, теперь умер дед. Но дед--Эйдан
Халдейн, последний сын короля Ифора! Так что наш монах-- это полноправный
король Гвинедда Халдейн!
Челюсть Йорама отвисла, и он в изумлении воззрился на Целителя.
-- Полноправный наследник Халдейнов? Рис осторожно кивнул. Йорам, как
слепой, нащупал за собой скамью и опустился на нее.
-- Рис, ты понимаешь, что ты говоришь?
-- Я стараюсь не думать о политических потрясениях, если ты это имеешь
в виду. Но ведь мы можем говорить, что ищем просто монаха, у которого умер
дед. Да ведь ты и сам говоришь, что этот монах, может, тоже умер
давным-давно.
-- А что если он жив?--спросил Йорам.--Рис, ты можешь не думать об
этом, но я уверен, что в глубине души ты стараешься заглянуть вперед. Если
то, что ты сказал, правда...
Со вздохом Рис сел рядом со священником.
-- Я знаю,--прошептал он после долгого молчания.--Но иллюзия
невозможности дает мне ощущение душевного комфорта. Бог знает, я не создан
для политики, Йорам, но...--Он опустил голову.--У меня был друг,--сказал
он,--я держал его руку в последний час, и он оставил мне самое ценное свое
состояние--имя своего внука. Он сказал, что мы можем иметь на троне нечто,
отличное от того, что мы имеем. Он сказал: "Спроси себя--достоин ли нынешний
король своего титула?" Он сказал: "Спроси себя--такого ли короля ты хочешь
для себя, своих детей, детей своих детей? Тогда ты решишь".
-- И ты решил? Рис покачал головой.
-- Пока нет. Я не уверен, что я или ты, или любой другой может принять
это решение один. Он посмотрел на Йорама.
-- Но я думал над словами старого Дэна и пришел к выводу, что мы должны
найти его внука.
-- Чтобы ты сказал ему о смерти деда?--спросил Йорам. Рис бросил
быстрый взгляд на друга, стараясь найти следы насмешки на его лице.
Но насмешки не было. Мягкая улыбка волной прошла по губам Йорама.
-- Благодарю тебя,--сказал он просто. Рис тоже улыбнулся.
-- Боюсь, что я не способен на то, что делаете вы, михайлинцы. Мне
нужно сначала привыкнуть.
Йорам встал и, ухмыльнувшись, хлопнул друга рукой по плечу.
-- Ты все делаешь правильно,--сказал он, взяв свечу.--А теперь нам пора