Страница:
Ах Сиэттл, печальные лица в человеческих барах, ведь вы не подозреваете что висите вниз головой - Ваши печальные головы, люди, болтаются в безграничной пустоте, вы бродите по поверхности улиц, или в комнатах своих, перевернутые, ваша мебель тоже перевернута и удерживается гравитацией, и единственное что мешает всему этому хозяйству улететь - это законы сознания вселенной, Бога - Ожидание Бога? Но он безграничен, поэтому существовать не может. Ожидание Комми? Все то же, милый певец Бронкса. Лишь одна вещь первична - материя сознания, и какие бы странные имена и формы не находились для нее, все они сгодятся - эх, я встаю и выхожу купить себе вино и газету.
В ближайшей забегаловке все еще показывают бой, но что еще мне нравится там (на залитой розово-синим неоном улице) так это человек в жилетке старательно выписывающий мелом на огромной доске результаты сегодняшних бейсбольных игр, прямо как в старые времена - Я стою и смотрю.
В газетном киоске, Бог ты мой, тысяча книжек с девочками, демонстрирующими все пышные груди и ляжки этой вселенной - и я понимаю что "Америка рехнулась на сексе, они ненасытны, что-то и где-то тут не так, и скоро эти книжки заполонят все, они покажут все складки и изгибы кроме дыры и соска, они сумасшедшие" - Конечно же, я тоже глазею на них, томясь вместе с другими сексуальными неврастениками.
В конце концов я покупаю Сент-Луисские Спортивные Новости чтобы узнать бейсбольные новости, и журнал "Тайм" почитать что нового в мире и узнать все о том как Эйзенхауэр машет рукой из отправляющегося поезда, и еще бутылку итало-швейцарского Колониального портвейна, дорогого и наверно хорошего думаю я - Со всем этим я топаю назад по улице и вижу комический театрик, "Сходить что ли вечерком на комик-шоу!" хихикаю я (вспомнив Старину Ховарда из Бостона) (к тому же недавно я прочитал о том как Фил Силверс поставил где-то опять древний комик-шоу и как классно у него получилось) - Да - уж точно
И после полутора часов, проведенных в своей комнате потягивая вино (усевшись скинув башмаки на кровати и подложив подушку под спину) и читая о Микки Мэнтле, Лиге Трех-Ай, Южной ассоциации, Западно-Техасской Лиге, о последних переходах из команды в команду, и звездах, и подающем надежду молодняке, и даже читая новости Малой Лиги чтобы узнать имена 10-летних лучших подающих и бегло просматривая Тайм (оказавшийся не таким уж интересным когда тебя переполняют выпивка и улица за окном), я выхожу наружу, осторожно перелив вино в свою флягу (до того она служила мне на трассе для утоления жажды и смачивания красной банданы на голове), засовываю ее в карман куртки и спускаюсь вниз в темноту
Огни неона, китайские ресторанчики
приближаются
Девушки проходят в полумраке
Глаза - чудной парнишка-негр, заопасавшийся вдруг моего осуждения, взглядом, из-за принятой на Юге сегрегации[30], и я чуть было его не заосуждал, за зашуганность, но не хочу привлекать его внимания и поэтому отвожу глаза - Проходят загадочные филиппинские никто, размахивая руками, их таинственные бильярдные, бары и плавучие ресторанчики - Сюрреалистическая улица, стоящий у стойки полисмен так напрягается увидев меня входящего, будто я собираюсь спереть у него выпивку - Переулки - Проблески древней воды между древними коньками крыш - Луна, восходящая над центром города, чтобы остаться незамеченной в сиянии огней Аптеки Гранта, белом сиянии неподалеку от магазина Тома Мак-Анса, тоже сияющего, открытого, около киношного навеса где показывают Благородную любовь и стоит очередь ожидающих красивых девушек - Бордюры тротуаров, темные переулки, где парни на мощных переделанных машинах[31] разворачиваются с ревом - проверяя моторы своими шинами, скииик! - слышится повсюду в Америке, это бесколесный Чемпион Джо ждет своего часа Америка так велика - И я так люблю ее - И ее великолепие переплавляется и стекает в трущобы, Скид Роу и все эти Таймс-скверы - лица огни глаза
Я сворачиваю в боковые улочки выходящие к морю, сажусь на бордюр тротуара напротив мусорных контейнеров, пью вино и наблюдаю за стариками в Старом Польском Клубе напротив, играющими в пинокль[32] под коричневатым светом лампочек, среди великолепных зеленых стен и с таймерами отмеряющими время игры - Зууууу! по бухте плывет в океан грузовой корабль Порт Сиэттла, паром из Бремертона осторожно прокладывает себе путь, группки разодетых пассажиров на борту, на окрашенной белым палубе они оставляют непочатую поллитру водки, завернутую в журнал Лайф чтобы какой-нибудь я мог найти ее (как это случилось два месяца назад) и выпить под дождем, плывя неторопливо - Деревья кругом, узкий залив Пиджет Саунд - Разбойничьи гудки буксиров в бухте - Я пью свое вино, теплая ночь, а потом сваливаю оттуда в комик-шоу
И вхожу внутрь как раз вовремя чтобы поспеть на первый номер.
66
Ого, они смогли заполучить сюда Сис Мерриди, девушку с другого берега бухты, ей бы танцевать не в дурацком комик-шоу где она показывает свои груди (идеальные) и ими особо никто не интересуется потому что она не выделывает этих всяких штучек-дрючек - она слишком чистая - а публика в темном зале, вися вниз головой, хочет грязную девку - И грязная девка за кулисами прихорашивается, вися вниз головой перед своим зеркалом у выхода на сцену
Занавес медленно отъезжает, уходит танцовщица Эсси, в темном зале я делаю глоток вина, и под внезапно яркое освещение сцены выходят два клоуна.
Шоу начинается.
На Эйбе шляпа, длинные подтяжки, он их постоянно подтягивает, чокнутая рожа, видно что большой любитель девочек, к тому же постоянно чмокает губами и вообще старый сиэттльский призрак - Слим, его партнер-простак, смазливый и кучерявый, похож на порногероя с похабных открыток которые показывают девушкам
ЭЙБ Где тебя черти носили? СЛИМ Сидел дома деньги считал. ЭЙБ О чем это ты, че за хрень - деньги
* * * *
СЛИМ А я был на кладбище ЭЙБ А там-то ты че делал? СЛИМ Жмурика закапывал[33]
* * * *
такие вот шуточки - Они продолжают тянуть свою невероятную тягомотину на сцене, занавес тут бесхитростный, и вообще бесхитростный такой театрик Все погрязли в тревогах своих - Появляется девушка и идет через сцену - В это время Эйб немного отпивает из бутылки и пытается хитростью заставить Слима допить ее до конца - Все, актеры и публика, смотрят на девушку которая выходит и прохаживается по сцене - Ее походка это произведение искусства Но вот соображать ей бы стоило пошустрей
Они представляют ее, испанская танцовщица, Лолита из Испании, длинные черные волосы, темные глаза и бешеные кастаньеты, и она начинает раздеваться, отбрасывая одежду с криком "Оле!", вскидывая голову и показывая зубы, публика ест глазами ее кремовые плечи и кремовые ноги, она вертится вокруг кастаньет, потом опускается вниз, подносит пальцы к застежке и скидывает платье целиком, под ним изящный покрытый блестками "пояс верности", потом она обхватывает себя руками, танцует, постукивает каблучками и изгибается так что ее волосы струятся к полу, и аккомпаниатор на гармошке (Слим) (спрыгнувший на танцевальную сцену) выдает потрясающий Уайлд-Билловский Джаз - я стучу ногами и ладонями, это настоящий джаз и превосходный! - Лолита начинает носиться по сцене, оказывается у боковой кулисы где приспускает свой лифчик но не скидывает его совсем, и исчезает со сцены по-испански - Пока что она мне нравится больше всех - и я пью за нее в темноте.
Огни загораются опять и опять выходят Эйб со Слимом.
"Так чем же ты занимался на кладбище?" говорит Судья, Слим, сидя за столом, с молотком, и Эйб подсудимый
"Я хоронил там жмурика"
"Ты же знаешь, что это противозаконно"
"Но не в Сиэттле" говорит Эйб и показывает на Лолиту
И Лолита, с очаровательным испанским акцентом, говорит "Он был жмуриком, а я гробовщиком" и то как она произносит это, слегка качнув задом, заставляет весь зал одуреть и театр погружается во тьму, все хохочут, включая меня и крупного негра позади меня, который орет от восторга и колотит по всему попавшемуся под руку, потрясающе
Выходит негр-танцор средних лет чтобы исполнить нам стремительную чечетку, начинает постукивать, но больно уж он стар и к тому же задыхается, ему не дотянуть до конца и музыка пытается подбодрить его (Слим на Гармошке) но здоровяк-негр позади меня начинает выкрикивать "Э-гей, э-ге-гей" (будто хочет сказать "Хорош, иди домой") - Танцор отчаянно пыхтя пытается сказать что-то своим танцем и я молюсь за него чтобы у него все получилось, я сочувствую ему, он только что из Фриско, получил новую работу и должен как-то справиться, я хлопаю с воодушевлением когда он уходит
Вот великая человеческая драма представшая моим всепознавшим в одиночестве глазам - висит перевернутая вниз головой
Пусть же занавес раскроется шире
"А теперь", объявляет в микрофон Слим, "мы представляем нашу сиэттльскую рыженькую КИТТИ О`ГРЕДИ" и тут входит она, Слим хватается за Гармошку, а она высокая, с зелеными глазами, рыжими волосами, и маленькими шажками семенит по сцене
(О Эвереттские Расстрелы, где же был я?)
67
Миленькая мисс О`Греди, так легко представить себе ее с детской коляской - Знакомый типаж, и в один прекрасный день я увижу ее в Балтиморе высунувшейся из краснокирпичного окна, с цветочным горшком подле, и с волосами подкрашенными перманентом - я увижу ее, я видел ее, родинку на ее щеке, мой отец видел шеренги Зигфильдовских[34] Красоток "А тебе в молодости не приходилось работать в Фоли[35]"?, спрашивает У. К. Филдс[36] огромную весящую добрых 300 фунтов официантку в "Ланчионэтт" с Тридцатых улиц - и она говорит глядя на его нос, "Есть у тебя кое-что ужасно большое" и отворачивается прочь, а он оглядывает ее сзади, и говорит "У тебя тоже найдется кое-что ужасно немаленькое" - Я увижу ее, в окне среди роз, родинка и пыль, и старые сценические дипломы, и кулисы, кулисы сцены нашего мира Старые Афиши, переулочки, запыленный Шуберт, и кладбищенские поэмы Корсо и состарившийся я - филиппинцы будут мочиться в этом переулке, и пуэрториканский Нью-Йорк падет, ночью - Иисус придет опять 20 июля 1957 в 14.30 - А я увижу (увидел) миленькую хохотушку мисс О`Греди элегантно семенящую по сцене чтобы развлечь заплативших за это клиентов, послушную как котенок. И думаю "А вот и она, Слимова бабенка - Это его девушка - и он носит ей в костюмерную цветы, он старается ей услужить"
Но нет, она старается изо всех сил выглядеть порочной но у нее ничего не получается, она продолжает показывать свои груди (и получает в ответ свист), и тогда Эйб со Слимом, при ярком свете, разыгрывают с ней маленькую сценку.
Теперь Эйб судья, стол, молоток, стук! Они арестовывают Слима за непристойное поведение. И вместе с мисс о`Греди вводят его.
"Ну, так что он совершил непристойного?"
"Ничего не совершил, просто он сам по себе непристоен"
"Почему?"
"Покажи ему Слим"
Слим, в купальном халате, поворачивается спиной к публике и открывает полы халата
Эйб перегибается через судейскую кафедру чтобы рассмотреть и чуть не переваливается "Боже ты мой всемилостивый, не может этого быть! Нет, ну видали вы что-нибудь подобное? Мистер, а вы уверены что это все ваше? Это не только непристойно, это неправильно!" Ну и так далее, гоготанье, музыка, темнота, лучи прожектора, Слим торжествующе объявляет:
"А теперь - Порочная Девчонка - С А Р И Н А !"
И бросается к своей гармошке, грохочуще-протяжная джазовая рулада, и выходит порочная Сарина - По всему залу ураган воодушевления - У нее бегающие кошачьи глаза и лицо грешницы - изящные кошачьи усики - она как маленькая ведьма - без метлы - выходит крадущейся походкой и подергиваясь под ритм.
Тонковласая Сарина
яркая
Востанцевала
68
Она немедленно садится на пол в позу полового сношения и начинает конвульсивно вращать оттопыренным вверх к небесам задом - Она болезненно извивается, с искаженным лицом, оскаленными зубами, растрепанными волосами, плечи ее выгибаются и трясутся - Она стоит на полу опершись на руки и отрабатывает свое перед публикой состоящей из сидящих в темноте мужчин, некоторые из них студенты из колледжа - Свистки! Гармошка выдает низкопробный давай-ложись-а-ну-пригнись блюз - И впрямь до чего ж она порочна с этими ее глазами, бегающими и пустыми, и тем как она ходит в ложу справа и проделывает там все эти тайные грязные штучки с большими шишками и продюсерами, как показывает кусочки своего тела и спрашивает "Да? Нет?" - и сжимается опять и переворачивается и вот теперь кончики ее пальцев скользят к поясу и она медленно снимает платье многообещающими пальцами, крадущимися и медлящими, вот она демонстрирует бедро, еще выше, кусочек лобка, кусочек живота, она переворачивается и обнажает кусочек ягодицы, она высовывает язык - пот сочится у нее изо всех пор - я не могу удержаться и думаю о том что Слим выделывает с ней в костюмерной
К этому времени я уже пьян, выпил слишком много вина, у меня кружится голова и весь темный театр этого мира вращается вокруг своей оси, это безумие, я туманно вспоминаю познанную в горах перевернутость и ух ты, смех, страсть, смрад, секса сласть, что они делают все эти люди сидящие на своих сиденьях в громыхающей волшебной пустоте, хлопающие ладонями и завывающие в такт музыке на девушку? - К чему все эти занавеси, и кулисы, и маски? и эти световые пятна разной яркости, скачущие повсюду и отовсюду, розовые, красные, сердечно-грустные, мальчишески-синие, девчоночьи-зеленые, черные цвета испанской накидки и иссиня-черные? Ух, ох, я не знаю что мне делать, Порочная Сарина уже лежит на сцене на спине и медленно протягивает свои аппетитные чресла какому-то воображаемому Человеко-Богу на небесах, дарящему ей вечное наслаждение - и вскоре улицы будут завалены беременными воздушными шарами и брошенными презервативами и звезды наполнятся спермой и осколками битых бутылок, и стены будут возведены чтобы оградить ее в некоем замке Испанского Безумного Короля, и в стены эти будут зацементированы битые пивные бутылки для того чтобы никто и никогда не смог попасть в обхват ног ее кроме Султанского члена, он единственный коснется соков которыми истекает она сейчас, а потом отправится в свою могилу в которой не будет никаких соков, и в ее могиле вскоре не останется соков после того как исчезнут те темные соки что так ценятся червями, потом пыль, атомы пыли, и будут ли эти атомы атомами пыли или атомами бедер и вагин и пенисов, какая разница, все это Корабль Небесный - Целый мир ревет здесь, в этом театре, и глядя вдаль я вижу неисчислимое горюющее человечество хныкающее при свете свечей, и Иисуса на Кресте, и Будду сидящего под деревом Бо, и Магомета в пещере, и змею, и взошедшее высоко солнце, и все Аккадийско-Шумерские древности, и античные корабли увозящие куртизанку Елену прочь к схваткам последней войны, и разбитое стекло крошечной бесконечности до того крошечной что не остается ничего кроме белоснежного света проникающего повсюду сквозь тьму и солнце дзинь, и электромагнетический гравитационный экстаз протекает насквозь без слова или знака и даже не протекает насквозь и даже вовсе не существует
Но О Сарина приди в мою постель полную горестей, позволь мне нежно любить тебя ночью, долго, у нас будет целая ночь, до рассвета, пока не взойдет солнце Джульеты и не иссякнет пыл Ромео, пока я не удалю свою жажду Самсары у раскрытых твоих как лепесток розовых губ и не оставлю в розовом саду плоти твоей сок спасителя который высохнет и восхнычет тогда еще одно дитя для этой пустоты, приди сладкая Сарина в мои порочные объятия, будь грязной в моем чистом молоке, и отвратительны будут мне собственные выделения оставляемые в твоей молочно возбужденной цисто-яйцеводной полости, твоей клоачной мчистой стержне-дырки через которую хор-газм сочится прячась в тревожной плоти я прижму твои подрагивающие бедра к сердцу своему и стану целовать тебя я в губы в щеки в Лоно и стану я любить тебя везде и будет так
Дойдя да кулисы она скидывает лиф, показывает свои порочные сиськи, исчезает внутри и шоу на этом заканчивается - включается свет - все выходят - А я сижу, вытряхивая себе в глотку последние остатки, с кружащейся головой и безумный.
Все бессмысленно, мир слишком полон волшебства, а мне лучше отправиться назад к своим скалам.
В туалете я ору повару-филиппинцу "отличные девочки, а? Нет, ну ты мне скажи?" и ему неприятно отвечать мне, отвечать бродяге вопящему зачем-то в писсуарной - я возвращаюсь назад, вверх по лестнице, чтобы пересидев киножурнал посмотреть представление опять, может на этот раз Сарина сбросит с себя вообще все и мы увидим и почувствуем бесконечную любовь - Но Боже мой что за муть они показывают! Лесопилки, пыль, дым, серые кадры плещущихся в воде бревен, люди в оловянных шлемах бродящие в серой дождливой ночи и голос диктора "Славные традиции Северо-Запада -" после чего цветные кадры катающихся на водных лыжах, мне этого не выдержать и я покидаю шоу через левый боковой выход, пьяный
Как только я вдыхаю ночной уличный воздух Сиэттла, на холме, у краснокирпичного залитого неоном выхода для актеров появляются Эйб, Слим и цветной танцор-чечеточник торопящиеся и обливающиеся потом чтобы поспеть на следующее представление, даже в обычном темпе на улице чечеточник ужасно пыхтит - я понимаю что у него астма и какая-то серьезная сердечная немочь, ему нельзя так отплясывать и суетиться - на улице Слим выглядит так странно и неприметно что я понимаю что это не он занимается этим с Сариной, должно быть какой-нибудь продюсер в ложе, какой-нибудь лощеный хлыщ - Бедняга Слим - И Эйб, Клоун Занавеса Вечности, здесь он болтает как обычно и так же хохмит, с его крупным живым лицом среди обычной уличной жизни, и я вижу всех их троих как актеров, водевильных персонажей, печальных, печальных Завернувших за угол перехватить рюмашку или быть может слегка перекусить и торопящихся назад на очередное представление - Зарабатывающих на пропитание - Так же как мой отец, ваш отец, все отцы, работающие и зарабатывающие на пропитание на темной печальной Земле
Я смотрю вверх и вижу звезды, все те же самые, одиночество, и ангелы внизу не знающие что они ангелы
И Сарина умрет
И я умру, и вы умрете, все мы умрем, и даже звезды потускнеют, одна за другой, когда-нибудь .
69
В кабинке китайского ресторанчика я заказываю противень жареного чау мейна[37], и начинаю пялиться на официантку-китаянку и официантку-филиппинку еще моложе и еще красивей, они смотрят на меня а я смотрю на них но потом утыкаюсь в свой чау мейн, плачу по счету и ухожу, с головокружением - Не осталось мне никакой в этом мире возможности подцепить девушку на ночь, ее не пустили бы в отель, да и не пошла бы она, и я понимаю что я просто старый мудак 34 лет и все равно никто не захочет отправиться со мной в постель, с бродягой из Скид Роу с вином на губах, в джинсах и старой грязной одежде, кому до такого дело? На улице полным полно типов вроде меня - Но войдя к себе в отель я вижу аккуратного инвалида с женщиной, они поднимаются на лифте, и часом позже приняв горячую ванну, отдохнув и собираясь идти спать, я слышу как в соседнем номере они скрипят кроватью в настоящем любовном исступлении - "Видимо, все зависит от того как к этому подойти", думаю я, и иду спать один без девушки но девушки танцуют в снах моих - О Кущи Райские! ниспошлите мне жену!
И ведь были же в жизни у меня две жены, и я прогнал одну и убежал от другой, и сотни подружек каждую из которых я предал или обманул так или иначе, когда был молодым и лицо мое радовало открытостью и не стыдился я спрашивать - Теперь я угрюмо смотрю на лицо свое в зеркале и оно отвратительно - Мы любим нашими бедрами и бродим под звездами мостовыми твердыми, тротуарами, по бутылок битым осколкам, не излиться нам трепетно радостно содроганием нежным в потемках - Везде тусклые лица, бездомные и безлюбовные, по всему миру, такие жалкие, ночные улицы, мастурбация (однажды я видел как 60 летний старик мастурбировал два часа прямо в своей комнатушке в нью-йоркском "Миллс-отеле") - (У него была только бумага - и боль - )
Ах думаю я, но ведь где-то впереди, в ночи ждет меня моя милая красотка, она подойдет и возьмет меня под руку, быть может во вторник - и я спою для нее и буду как юный Гаутама мечущий пращу чтобы добиться ее награды - Слишком поздно! Все мои друзья уже старые, уродливые и толстые, и я тоже, и ничто не ждет меня кроме надежд которым не суждено оправдаться - и Пустота Проложит Себе Путь.
Молитесь Господу, если не можете радоваться жизни то обратитесь к религии.
До тех пор пока не возродят они рай земной, Дни Чистой Природы, когда станем мы бродить обнаженными и целовать друг друга в садах, и проходить посвящения Любви Господней в Великом Саду Любовных Встреч, в Земном Капище Любви - До тех пор, бродяги
Бродяги
Всего лишь бродяги
И я засыпаю, но совсем по другому чем в хижине на горной вершине, это сон в комнате, на улице шумят машины, сумасшедший глупый город, рассвет, наступает субботнее утро в серости и одиночестве - Я просыпаюсь, умываюсь и выхожу завтракать.
Улицы пусты, и я сворачиваю не туда, брожу среди каких-то складов, по субботам никто не работает, лишь несколько унылых филиппинцев обгоняют меня - Где же мой завтрак?
К тому же я чувствую что мои мозоли (оставшиеся после гор) разрослись так что теперь я не могу ехать по трассе, я не смогу закинуть этот рюкзак на спину и пройти две мили - на юг - чтобы выйти из города - и я решаю сесть на сан-францискский автобус и ехать на нем до самого конца.
Может меня там ждет возлюбленная.
У меня куча денег, и деньги - это всего лишь деньги.
И что будет делать Коди, когда я приеду в Фриско? А Ирвин и Саймон и Лазарус и Кевин? А девочки? Хватит с меня летних грез наяву, я хочу посмотреть что "реальность" припасла там для "меня"
"К черту Скид-Роу". Я поднимаюсь вверх по холму потом вниз и немедленно обнаруживаю отличную закусочную самообслуживания, где ты наливаешь себе кофе сам сколько влезет и платишь за это "по совести" и можешь заказать за стойкой яичницу с ветчиной и съесть ее за столиком, где подобрав брошенную газету можно узнать новости
И человек за стойкой так любезен! "Какую хотите яичницу, сэр?"
"Глазунью, желтками наружу[38]"
"Да, сэр, одну минуту", и все его хозяйство, все эти сковородочки и лопаточки сверкают чистотой как новенькие, вот настоящий набожный человек который не убоится ночи - ужасной утробной ночи битых бутылок, без любви вместо этого он проснется утром, напевая, и отправится на работу готовить людям еду, уважительно обращаясь к ним "сэр" в придачу - Выносят изысканную и нежную яичницу с продолговатыми помидорами и хрустящими тостами хорошенько промазанными специальной щеточкой подтаявшим маслом, Ах вот я сижу и ем и пью кофе у большого зеркального окна, глядя наружу на пустую бесцветную улицу - Пустую, если не считать идущего куда-то человека в красивом твидовом пальто и красивых ботинках, "Ах, вот счастливый человек, он хорошо одет, он идет себе благочестиво вниз по утренней улице - "
Я беру свой маленький бумажный стаканчик виноградного желе и, сдавливая, размазываю желе по тосту, выпиваю еще чашечку горячего кофе - Все будет в порядке, одиночество есть одиночество где бы ты ни был, и это одиночество принадлежит нам, и в конце концов одиночество это не такая уж плохая штука
В газетах я читаю о том что Мики Мэнтл не сможет побить Бэйба Рута по очкам в личном зачете, ну ладно, в будущем году до него доберется Вилли Мэйс.
И я читаю об Эйзенхауэре машущем рукой из поезда произнося свои предвыборные речи, и об Адлае Стивенсоне таком элегантном, фальшивом и горделивом - я читаю о беспорядках в Египте, беспорядках в Северной Африке, беспорядках в Гонконге, беспорядках черт бы их подрал повсюду, беспорядках в одиночестве - Ангелы бунтуют против небытия.
Лопай свои яйца
и
Заткни пасть
70
Все кажется таким ярким и пронзительным когда спускаешься после горного уединения - с каждым своим шагом я наблюдаю Сиэттл - Я иду с рюкзаком за плечами по главной улице и счет за комнату оплачен и куча хорошеньких девушек поедают рожки мороженого и заходят за покупками в 5 & 10 - На углу я вижу чудаковатого продавца газет с велотележкой груженной древними номерами журналов, упаковками лески и ниток, такой типаж старого Сиэттла - "В Ридерс Дайджест о таких часто пишут", думаю я, и иду на автобусную станцию и покупаю билет до Фриско.
На станции полно народу, я сдаю свой рюкзак в камеру хранения и брожу не обремененный ничем и глазею по сторонам, сижу на станции свернув себе сигаретку и покуривая, потом спускаюсь по улице выпить горячего шоколада у фонтанчика с содовой.
У фонтанчика работает хорошенькая блондинка, я подхожу и заказываю густой молочный коктейль, иду к краю стойки и выпиваю его там - Вскоре за стойкой становится не протолкнуться народу и я вижу что у нее работы по уши - Не может справиться со всеми заказами - В конце концов я все же заказываю себе горячий шоколад и она чуть слышно бормочет "Гос-по-дии" - Заходят два подростка-пижона и заказывают по гамбургеру с кетчупом, она не может разыскать кетчуп и ей приходится отойти в заднюю комнатку поискать там, а в это время вновь подошедшие сидят за стойкой голодные и ждут, я оглядываюсь посмотреть не может ли ей кто-нибудь помочь, продавец аптечной части, абсолютно безразличный тип в очках, он в конце концов все же подходит к стойке но только чтобы присесть и заказать себе что-нибудь, бесплатно, сэндвич с бифштексом
"Не знаю я где этот кетчуп!" она уже почти плачет.
Он переворачивает газетную страницу, "Правда?"
В ближайшей забегаловке все еще показывают бой, но что еще мне нравится там (на залитой розово-синим неоном улице) так это человек в жилетке старательно выписывающий мелом на огромной доске результаты сегодняшних бейсбольных игр, прямо как в старые времена - Я стою и смотрю.
В газетном киоске, Бог ты мой, тысяча книжек с девочками, демонстрирующими все пышные груди и ляжки этой вселенной - и я понимаю что "Америка рехнулась на сексе, они ненасытны, что-то и где-то тут не так, и скоро эти книжки заполонят все, они покажут все складки и изгибы кроме дыры и соска, они сумасшедшие" - Конечно же, я тоже глазею на них, томясь вместе с другими сексуальными неврастениками.
В конце концов я покупаю Сент-Луисские Спортивные Новости чтобы узнать бейсбольные новости, и журнал "Тайм" почитать что нового в мире и узнать все о том как Эйзенхауэр машет рукой из отправляющегося поезда, и еще бутылку итало-швейцарского Колониального портвейна, дорогого и наверно хорошего думаю я - Со всем этим я топаю назад по улице и вижу комический театрик, "Сходить что ли вечерком на комик-шоу!" хихикаю я (вспомнив Старину Ховарда из Бостона) (к тому же недавно я прочитал о том как Фил Силверс поставил где-то опять древний комик-шоу и как классно у него получилось) - Да - уж точно
И после полутора часов, проведенных в своей комнате потягивая вино (усевшись скинув башмаки на кровати и подложив подушку под спину) и читая о Микки Мэнтле, Лиге Трех-Ай, Южной ассоциации, Западно-Техасской Лиге, о последних переходах из команды в команду, и звездах, и подающем надежду молодняке, и даже читая новости Малой Лиги чтобы узнать имена 10-летних лучших подающих и бегло просматривая Тайм (оказавшийся не таким уж интересным когда тебя переполняют выпивка и улица за окном), я выхожу наружу, осторожно перелив вино в свою флягу (до того она служила мне на трассе для утоления жажды и смачивания красной банданы на голове), засовываю ее в карман куртки и спускаюсь вниз в темноту
Огни неона, китайские ресторанчики
приближаются
Девушки проходят в полумраке
Глаза - чудной парнишка-негр, заопасавшийся вдруг моего осуждения, взглядом, из-за принятой на Юге сегрегации[30], и я чуть было его не заосуждал, за зашуганность, но не хочу привлекать его внимания и поэтому отвожу глаза - Проходят загадочные филиппинские никто, размахивая руками, их таинственные бильярдные, бары и плавучие ресторанчики - Сюрреалистическая улица, стоящий у стойки полисмен так напрягается увидев меня входящего, будто я собираюсь спереть у него выпивку - Переулки - Проблески древней воды между древними коньками крыш - Луна, восходящая над центром города, чтобы остаться незамеченной в сиянии огней Аптеки Гранта, белом сиянии неподалеку от магазина Тома Мак-Анса, тоже сияющего, открытого, около киношного навеса где показывают Благородную любовь и стоит очередь ожидающих красивых девушек - Бордюры тротуаров, темные переулки, где парни на мощных переделанных машинах[31] разворачиваются с ревом - проверяя моторы своими шинами, скииик! - слышится повсюду в Америке, это бесколесный Чемпион Джо ждет своего часа Америка так велика - И я так люблю ее - И ее великолепие переплавляется и стекает в трущобы, Скид Роу и все эти Таймс-скверы - лица огни глаза
Я сворачиваю в боковые улочки выходящие к морю, сажусь на бордюр тротуара напротив мусорных контейнеров, пью вино и наблюдаю за стариками в Старом Польском Клубе напротив, играющими в пинокль[32] под коричневатым светом лампочек, среди великолепных зеленых стен и с таймерами отмеряющими время игры - Зууууу! по бухте плывет в океан грузовой корабль Порт Сиэттла, паром из Бремертона осторожно прокладывает себе путь, группки разодетых пассажиров на борту, на окрашенной белым палубе они оставляют непочатую поллитру водки, завернутую в журнал Лайф чтобы какой-нибудь я мог найти ее (как это случилось два месяца назад) и выпить под дождем, плывя неторопливо - Деревья кругом, узкий залив Пиджет Саунд - Разбойничьи гудки буксиров в бухте - Я пью свое вино, теплая ночь, а потом сваливаю оттуда в комик-шоу
И вхожу внутрь как раз вовремя чтобы поспеть на первый номер.
66
Ого, они смогли заполучить сюда Сис Мерриди, девушку с другого берега бухты, ей бы танцевать не в дурацком комик-шоу где она показывает свои груди (идеальные) и ими особо никто не интересуется потому что она не выделывает этих всяких штучек-дрючек - она слишком чистая - а публика в темном зале, вися вниз головой, хочет грязную девку - И грязная девка за кулисами прихорашивается, вися вниз головой перед своим зеркалом у выхода на сцену
Занавес медленно отъезжает, уходит танцовщица Эсси, в темном зале я делаю глоток вина, и под внезапно яркое освещение сцены выходят два клоуна.
Шоу начинается.
На Эйбе шляпа, длинные подтяжки, он их постоянно подтягивает, чокнутая рожа, видно что большой любитель девочек, к тому же постоянно чмокает губами и вообще старый сиэттльский призрак - Слим, его партнер-простак, смазливый и кучерявый, похож на порногероя с похабных открыток которые показывают девушкам
ЭЙБ Где тебя черти носили? СЛИМ Сидел дома деньги считал. ЭЙБ О чем это ты, че за хрень - деньги
* * * *
СЛИМ А я был на кладбище ЭЙБ А там-то ты че делал? СЛИМ Жмурика закапывал[33]
* * * *
такие вот шуточки - Они продолжают тянуть свою невероятную тягомотину на сцене, занавес тут бесхитростный, и вообще бесхитростный такой театрик Все погрязли в тревогах своих - Появляется девушка и идет через сцену - В это время Эйб немного отпивает из бутылки и пытается хитростью заставить Слима допить ее до конца - Все, актеры и публика, смотрят на девушку которая выходит и прохаживается по сцене - Ее походка это произведение искусства Но вот соображать ей бы стоило пошустрей
Они представляют ее, испанская танцовщица, Лолита из Испании, длинные черные волосы, темные глаза и бешеные кастаньеты, и она начинает раздеваться, отбрасывая одежду с криком "Оле!", вскидывая голову и показывая зубы, публика ест глазами ее кремовые плечи и кремовые ноги, она вертится вокруг кастаньет, потом опускается вниз, подносит пальцы к застежке и скидывает платье целиком, под ним изящный покрытый блестками "пояс верности", потом она обхватывает себя руками, танцует, постукивает каблучками и изгибается так что ее волосы струятся к полу, и аккомпаниатор на гармошке (Слим) (спрыгнувший на танцевальную сцену) выдает потрясающий Уайлд-Билловский Джаз - я стучу ногами и ладонями, это настоящий джаз и превосходный! - Лолита начинает носиться по сцене, оказывается у боковой кулисы где приспускает свой лифчик но не скидывает его совсем, и исчезает со сцены по-испански - Пока что она мне нравится больше всех - и я пью за нее в темноте.
Огни загораются опять и опять выходят Эйб со Слимом.
"Так чем же ты занимался на кладбище?" говорит Судья, Слим, сидя за столом, с молотком, и Эйб подсудимый
"Я хоронил там жмурика"
"Ты же знаешь, что это противозаконно"
"Но не в Сиэттле" говорит Эйб и показывает на Лолиту
И Лолита, с очаровательным испанским акцентом, говорит "Он был жмуриком, а я гробовщиком" и то как она произносит это, слегка качнув задом, заставляет весь зал одуреть и театр погружается во тьму, все хохочут, включая меня и крупного негра позади меня, который орет от восторга и колотит по всему попавшемуся под руку, потрясающе
Выходит негр-танцор средних лет чтобы исполнить нам стремительную чечетку, начинает постукивать, но больно уж он стар и к тому же задыхается, ему не дотянуть до конца и музыка пытается подбодрить его (Слим на Гармошке) но здоровяк-негр позади меня начинает выкрикивать "Э-гей, э-ге-гей" (будто хочет сказать "Хорош, иди домой") - Танцор отчаянно пыхтя пытается сказать что-то своим танцем и я молюсь за него чтобы у него все получилось, я сочувствую ему, он только что из Фриско, получил новую работу и должен как-то справиться, я хлопаю с воодушевлением когда он уходит
Вот великая человеческая драма представшая моим всепознавшим в одиночестве глазам - висит перевернутая вниз головой
Пусть же занавес раскроется шире
"А теперь", объявляет в микрофон Слим, "мы представляем нашу сиэттльскую рыженькую КИТТИ О`ГРЕДИ" и тут входит она, Слим хватается за Гармошку, а она высокая, с зелеными глазами, рыжими волосами, и маленькими шажками семенит по сцене
(О Эвереттские Расстрелы, где же был я?)
67
Миленькая мисс О`Греди, так легко представить себе ее с детской коляской - Знакомый типаж, и в один прекрасный день я увижу ее в Балтиморе высунувшейся из краснокирпичного окна, с цветочным горшком подле, и с волосами подкрашенными перманентом - я увижу ее, я видел ее, родинку на ее щеке, мой отец видел шеренги Зигфильдовских[34] Красоток "А тебе в молодости не приходилось работать в Фоли[35]"?, спрашивает У. К. Филдс[36] огромную весящую добрых 300 фунтов официантку в "Ланчионэтт" с Тридцатых улиц - и она говорит глядя на его нос, "Есть у тебя кое-что ужасно большое" и отворачивается прочь, а он оглядывает ее сзади, и говорит "У тебя тоже найдется кое-что ужасно немаленькое" - Я увижу ее, в окне среди роз, родинка и пыль, и старые сценические дипломы, и кулисы, кулисы сцены нашего мира Старые Афиши, переулочки, запыленный Шуберт, и кладбищенские поэмы Корсо и состарившийся я - филиппинцы будут мочиться в этом переулке, и пуэрториканский Нью-Йорк падет, ночью - Иисус придет опять 20 июля 1957 в 14.30 - А я увижу (увидел) миленькую хохотушку мисс О`Греди элегантно семенящую по сцене чтобы развлечь заплативших за это клиентов, послушную как котенок. И думаю "А вот и она, Слимова бабенка - Это его девушка - и он носит ей в костюмерную цветы, он старается ей услужить"
Но нет, она старается изо всех сил выглядеть порочной но у нее ничего не получается, она продолжает показывать свои груди (и получает в ответ свист), и тогда Эйб со Слимом, при ярком свете, разыгрывают с ней маленькую сценку.
Теперь Эйб судья, стол, молоток, стук! Они арестовывают Слима за непристойное поведение. И вместе с мисс о`Греди вводят его.
"Ну, так что он совершил непристойного?"
"Ничего не совершил, просто он сам по себе непристоен"
"Почему?"
"Покажи ему Слим"
Слим, в купальном халате, поворачивается спиной к публике и открывает полы халата
Эйб перегибается через судейскую кафедру чтобы рассмотреть и чуть не переваливается "Боже ты мой всемилостивый, не может этого быть! Нет, ну видали вы что-нибудь подобное? Мистер, а вы уверены что это все ваше? Это не только непристойно, это неправильно!" Ну и так далее, гоготанье, музыка, темнота, лучи прожектора, Слим торжествующе объявляет:
"А теперь - Порочная Девчонка - С А Р И Н А !"
И бросается к своей гармошке, грохочуще-протяжная джазовая рулада, и выходит порочная Сарина - По всему залу ураган воодушевления - У нее бегающие кошачьи глаза и лицо грешницы - изящные кошачьи усики - она как маленькая ведьма - без метлы - выходит крадущейся походкой и подергиваясь под ритм.
Тонковласая Сарина
яркая
Востанцевала
68
Она немедленно садится на пол в позу полового сношения и начинает конвульсивно вращать оттопыренным вверх к небесам задом - Она болезненно извивается, с искаженным лицом, оскаленными зубами, растрепанными волосами, плечи ее выгибаются и трясутся - Она стоит на полу опершись на руки и отрабатывает свое перед публикой состоящей из сидящих в темноте мужчин, некоторые из них студенты из колледжа - Свистки! Гармошка выдает низкопробный давай-ложись-а-ну-пригнись блюз - И впрямь до чего ж она порочна с этими ее глазами, бегающими и пустыми, и тем как она ходит в ложу справа и проделывает там все эти тайные грязные штучки с большими шишками и продюсерами, как показывает кусочки своего тела и спрашивает "Да? Нет?" - и сжимается опять и переворачивается и вот теперь кончики ее пальцев скользят к поясу и она медленно снимает платье многообещающими пальцами, крадущимися и медлящими, вот она демонстрирует бедро, еще выше, кусочек лобка, кусочек живота, она переворачивается и обнажает кусочек ягодицы, она высовывает язык - пот сочится у нее изо всех пор - я не могу удержаться и думаю о том что Слим выделывает с ней в костюмерной
К этому времени я уже пьян, выпил слишком много вина, у меня кружится голова и весь темный театр этого мира вращается вокруг своей оси, это безумие, я туманно вспоминаю познанную в горах перевернутость и ух ты, смех, страсть, смрад, секса сласть, что они делают все эти люди сидящие на своих сиденьях в громыхающей волшебной пустоте, хлопающие ладонями и завывающие в такт музыке на девушку? - К чему все эти занавеси, и кулисы, и маски? и эти световые пятна разной яркости, скачущие повсюду и отовсюду, розовые, красные, сердечно-грустные, мальчишески-синие, девчоночьи-зеленые, черные цвета испанской накидки и иссиня-черные? Ух, ох, я не знаю что мне делать, Порочная Сарина уже лежит на сцене на спине и медленно протягивает свои аппетитные чресла какому-то воображаемому Человеко-Богу на небесах, дарящему ей вечное наслаждение - и вскоре улицы будут завалены беременными воздушными шарами и брошенными презервативами и звезды наполнятся спермой и осколками битых бутылок, и стены будут возведены чтобы оградить ее в некоем замке Испанского Безумного Короля, и в стены эти будут зацементированы битые пивные бутылки для того чтобы никто и никогда не смог попасть в обхват ног ее кроме Султанского члена, он единственный коснется соков которыми истекает она сейчас, а потом отправится в свою могилу в которой не будет никаких соков, и в ее могиле вскоре не останется соков после того как исчезнут те темные соки что так ценятся червями, потом пыль, атомы пыли, и будут ли эти атомы атомами пыли или атомами бедер и вагин и пенисов, какая разница, все это Корабль Небесный - Целый мир ревет здесь, в этом театре, и глядя вдаль я вижу неисчислимое горюющее человечество хныкающее при свете свечей, и Иисуса на Кресте, и Будду сидящего под деревом Бо, и Магомета в пещере, и змею, и взошедшее высоко солнце, и все Аккадийско-Шумерские древности, и античные корабли увозящие куртизанку Елену прочь к схваткам последней войны, и разбитое стекло крошечной бесконечности до того крошечной что не остается ничего кроме белоснежного света проникающего повсюду сквозь тьму и солнце дзинь, и электромагнетический гравитационный экстаз протекает насквозь без слова или знака и даже не протекает насквозь и даже вовсе не существует
Но О Сарина приди в мою постель полную горестей, позволь мне нежно любить тебя ночью, долго, у нас будет целая ночь, до рассвета, пока не взойдет солнце Джульеты и не иссякнет пыл Ромео, пока я не удалю свою жажду Самсары у раскрытых твоих как лепесток розовых губ и не оставлю в розовом саду плоти твоей сок спасителя который высохнет и восхнычет тогда еще одно дитя для этой пустоты, приди сладкая Сарина в мои порочные объятия, будь грязной в моем чистом молоке, и отвратительны будут мне собственные выделения оставляемые в твоей молочно возбужденной цисто-яйцеводной полости, твоей клоачной мчистой стержне-дырки через которую хор-газм сочится прячась в тревожной плоти я прижму твои подрагивающие бедра к сердцу своему и стану целовать тебя я в губы в щеки в Лоно и стану я любить тебя везде и будет так
Дойдя да кулисы она скидывает лиф, показывает свои порочные сиськи, исчезает внутри и шоу на этом заканчивается - включается свет - все выходят - А я сижу, вытряхивая себе в глотку последние остатки, с кружащейся головой и безумный.
Все бессмысленно, мир слишком полон волшебства, а мне лучше отправиться назад к своим скалам.
В туалете я ору повару-филиппинцу "отличные девочки, а? Нет, ну ты мне скажи?" и ему неприятно отвечать мне, отвечать бродяге вопящему зачем-то в писсуарной - я возвращаюсь назад, вверх по лестнице, чтобы пересидев киножурнал посмотреть представление опять, может на этот раз Сарина сбросит с себя вообще все и мы увидим и почувствуем бесконечную любовь - Но Боже мой что за муть они показывают! Лесопилки, пыль, дым, серые кадры плещущихся в воде бревен, люди в оловянных шлемах бродящие в серой дождливой ночи и голос диктора "Славные традиции Северо-Запада -" после чего цветные кадры катающихся на водных лыжах, мне этого не выдержать и я покидаю шоу через левый боковой выход, пьяный
Как только я вдыхаю ночной уличный воздух Сиэттла, на холме, у краснокирпичного залитого неоном выхода для актеров появляются Эйб, Слим и цветной танцор-чечеточник торопящиеся и обливающиеся потом чтобы поспеть на следующее представление, даже в обычном темпе на улице чечеточник ужасно пыхтит - я понимаю что у него астма и какая-то серьезная сердечная немочь, ему нельзя так отплясывать и суетиться - на улице Слим выглядит так странно и неприметно что я понимаю что это не он занимается этим с Сариной, должно быть какой-нибудь продюсер в ложе, какой-нибудь лощеный хлыщ - Бедняга Слим - И Эйб, Клоун Занавеса Вечности, здесь он болтает как обычно и так же хохмит, с его крупным живым лицом среди обычной уличной жизни, и я вижу всех их троих как актеров, водевильных персонажей, печальных, печальных Завернувших за угол перехватить рюмашку или быть может слегка перекусить и торопящихся назад на очередное представление - Зарабатывающих на пропитание - Так же как мой отец, ваш отец, все отцы, работающие и зарабатывающие на пропитание на темной печальной Земле
Я смотрю вверх и вижу звезды, все те же самые, одиночество, и ангелы внизу не знающие что они ангелы
И Сарина умрет
И я умру, и вы умрете, все мы умрем, и даже звезды потускнеют, одна за другой, когда-нибудь .
69
В кабинке китайского ресторанчика я заказываю противень жареного чау мейна[37], и начинаю пялиться на официантку-китаянку и официантку-филиппинку еще моложе и еще красивей, они смотрят на меня а я смотрю на них но потом утыкаюсь в свой чау мейн, плачу по счету и ухожу, с головокружением - Не осталось мне никакой в этом мире возможности подцепить девушку на ночь, ее не пустили бы в отель, да и не пошла бы она, и я понимаю что я просто старый мудак 34 лет и все равно никто не захочет отправиться со мной в постель, с бродягой из Скид Роу с вином на губах, в джинсах и старой грязной одежде, кому до такого дело? На улице полным полно типов вроде меня - Но войдя к себе в отель я вижу аккуратного инвалида с женщиной, они поднимаются на лифте, и часом позже приняв горячую ванну, отдохнув и собираясь идти спать, я слышу как в соседнем номере они скрипят кроватью в настоящем любовном исступлении - "Видимо, все зависит от того как к этому подойти", думаю я, и иду спать один без девушки но девушки танцуют в снах моих - О Кущи Райские! ниспошлите мне жену!
И ведь были же в жизни у меня две жены, и я прогнал одну и убежал от другой, и сотни подружек каждую из которых я предал или обманул так или иначе, когда был молодым и лицо мое радовало открытостью и не стыдился я спрашивать - Теперь я угрюмо смотрю на лицо свое в зеркале и оно отвратительно - Мы любим нашими бедрами и бродим под звездами мостовыми твердыми, тротуарами, по бутылок битым осколкам, не излиться нам трепетно радостно содроганием нежным в потемках - Везде тусклые лица, бездомные и безлюбовные, по всему миру, такие жалкие, ночные улицы, мастурбация (однажды я видел как 60 летний старик мастурбировал два часа прямо в своей комнатушке в нью-йоркском "Миллс-отеле") - (У него была только бумага - и боль - )
Ах думаю я, но ведь где-то впереди, в ночи ждет меня моя милая красотка, она подойдет и возьмет меня под руку, быть может во вторник - и я спою для нее и буду как юный Гаутама мечущий пращу чтобы добиться ее награды - Слишком поздно! Все мои друзья уже старые, уродливые и толстые, и я тоже, и ничто не ждет меня кроме надежд которым не суждено оправдаться - и Пустота Проложит Себе Путь.
Молитесь Господу, если не можете радоваться жизни то обратитесь к религии.
До тех пор пока не возродят они рай земной, Дни Чистой Природы, когда станем мы бродить обнаженными и целовать друг друга в садах, и проходить посвящения Любви Господней в Великом Саду Любовных Встреч, в Земном Капище Любви - До тех пор, бродяги
Бродяги
Всего лишь бродяги
И я засыпаю, но совсем по другому чем в хижине на горной вершине, это сон в комнате, на улице шумят машины, сумасшедший глупый город, рассвет, наступает субботнее утро в серости и одиночестве - Я просыпаюсь, умываюсь и выхожу завтракать.
Улицы пусты, и я сворачиваю не туда, брожу среди каких-то складов, по субботам никто не работает, лишь несколько унылых филиппинцев обгоняют меня - Где же мой завтрак?
К тому же я чувствую что мои мозоли (оставшиеся после гор) разрослись так что теперь я не могу ехать по трассе, я не смогу закинуть этот рюкзак на спину и пройти две мили - на юг - чтобы выйти из города - и я решаю сесть на сан-францискский автобус и ехать на нем до самого конца.
Может меня там ждет возлюбленная.
У меня куча денег, и деньги - это всего лишь деньги.
И что будет делать Коди, когда я приеду в Фриско? А Ирвин и Саймон и Лазарус и Кевин? А девочки? Хватит с меня летних грез наяву, я хочу посмотреть что "реальность" припасла там для "меня"
"К черту Скид-Роу". Я поднимаюсь вверх по холму потом вниз и немедленно обнаруживаю отличную закусочную самообслуживания, где ты наливаешь себе кофе сам сколько влезет и платишь за это "по совести" и можешь заказать за стойкой яичницу с ветчиной и съесть ее за столиком, где подобрав брошенную газету можно узнать новости
И человек за стойкой так любезен! "Какую хотите яичницу, сэр?"
"Глазунью, желтками наружу[38]"
"Да, сэр, одну минуту", и все его хозяйство, все эти сковородочки и лопаточки сверкают чистотой как новенькие, вот настоящий набожный человек который не убоится ночи - ужасной утробной ночи битых бутылок, без любви вместо этого он проснется утром, напевая, и отправится на работу готовить людям еду, уважительно обращаясь к ним "сэр" в придачу - Выносят изысканную и нежную яичницу с продолговатыми помидорами и хрустящими тостами хорошенько промазанными специальной щеточкой подтаявшим маслом, Ах вот я сижу и ем и пью кофе у большого зеркального окна, глядя наружу на пустую бесцветную улицу - Пустую, если не считать идущего куда-то человека в красивом твидовом пальто и красивых ботинках, "Ах, вот счастливый человек, он хорошо одет, он идет себе благочестиво вниз по утренней улице - "
Я беру свой маленький бумажный стаканчик виноградного желе и, сдавливая, размазываю желе по тосту, выпиваю еще чашечку горячего кофе - Все будет в порядке, одиночество есть одиночество где бы ты ни был, и это одиночество принадлежит нам, и в конце концов одиночество это не такая уж плохая штука
В газетах я читаю о том что Мики Мэнтл не сможет побить Бэйба Рута по очкам в личном зачете, ну ладно, в будущем году до него доберется Вилли Мэйс.
И я читаю об Эйзенхауэре машущем рукой из поезда произнося свои предвыборные речи, и об Адлае Стивенсоне таком элегантном, фальшивом и горделивом - я читаю о беспорядках в Египте, беспорядках в Северной Африке, беспорядках в Гонконге, беспорядках черт бы их подрал повсюду, беспорядках в одиночестве - Ангелы бунтуют против небытия.
Лопай свои яйца
и
Заткни пасть
70
Все кажется таким ярким и пронзительным когда спускаешься после горного уединения - с каждым своим шагом я наблюдаю Сиэттл - Я иду с рюкзаком за плечами по главной улице и счет за комнату оплачен и куча хорошеньких девушек поедают рожки мороженого и заходят за покупками в 5 & 10 - На углу я вижу чудаковатого продавца газет с велотележкой груженной древними номерами журналов, упаковками лески и ниток, такой типаж старого Сиэттла - "В Ридерс Дайджест о таких часто пишут", думаю я, и иду на автобусную станцию и покупаю билет до Фриско.
На станции полно народу, я сдаю свой рюкзак в камеру хранения и брожу не обремененный ничем и глазею по сторонам, сижу на станции свернув себе сигаретку и покуривая, потом спускаюсь по улице выпить горячего шоколада у фонтанчика с содовой.
У фонтанчика работает хорошенькая блондинка, я подхожу и заказываю густой молочный коктейль, иду к краю стойки и выпиваю его там - Вскоре за стойкой становится не протолкнуться народу и я вижу что у нее работы по уши - Не может справиться со всеми заказами - В конце концов я все же заказываю себе горячий шоколад и она чуть слышно бормочет "Гос-по-дии" - Заходят два подростка-пижона и заказывают по гамбургеру с кетчупом, она не может разыскать кетчуп и ей приходится отойти в заднюю комнатку поискать там, а в это время вновь подошедшие сидят за стойкой голодные и ждут, я оглядываюсь посмотреть не может ли ей кто-нибудь помочь, продавец аптечной части, абсолютно безразличный тип в очках, он в конце концов все же подходит к стойке но только чтобы присесть и заказать себе что-нибудь, бесплатно, сэндвич с бифштексом
"Не знаю я где этот кетчуп!" она уже почти плачет.
Он переворачивает газетную страницу, "Правда?"