Пол бросает взгляд наверх, встает, прохаживается.
   Да не бойся. (Сердито.) Он вокруг себя ни черта не замечает. От собственной важности совсем одурел. П о л (зайдя за спинку дивана). Пожалуй, все это оборачивается не совсем так, как я себе представлял. Б и л л и (откидываясь на спинку дивана). Ну, скажи, что ты против! П о л. Не скажу. Б и л л и (поигрывая концом его галстука). Все по-честному. Ты меня одному поучишь, я тебя -- другому. П о л (садится на диван. Пытаясь вернуться к более безопасной теме). Да, так вот... Мы говорили насчет книг. Б и л л и. Ну-ну? П о л. Завтра возьму кое-что в библиотеке, а сегодня посмотрю здесь, у себя. Если найду, попозже занесу. Б и л л и. Давай-давай. П о л. О времени занятий будем договариваться накануне, за день. Б и л л и (придвигаясь к нему). А может за ночь?
   Появляются Диври и Брок, на котором теперь домашняя куртка. Пол и Билли быстро отстраняются друг от друга.
   Б р о к. Ну как? Дело двинулось? П о л (глядя на Билли). Похоже, мы договорились обо всем. Б р о к. Отлично. П о л. А сейчас с вашего позволения, я откланяюсь. Б р о к. Может, выпьешь? П о л. Нет, благодарю вас. Д и в р и (взяв шляпу, в дверях, Броку). Значит, завтра все как решили. Спокойной ночи Билли. Б и л л и. Пока. П о л (Билли). Спокойной ночи. Б р о к (провожая Пола). Спокойной ночи, друг. Очень тебе признателен. П о л (глядя на Билли). Я вам тоже. Б и л л и (передразнивая Брока). Спокойной ночи, друг.
   Пол уходит. Брок закрывает за Полом дверь. Некоторое время стоит возле лестницы. Видно, что им с Билли в общем-то не о чем разговаривать. Брок достает из кармана куртки набор для игры в джин -- две карточные колоды, блокнотик и карандаш -- и кладет все это на столик. Билли, закурив, тоже подходит к столику. Брок "срезает" одну колоду, Билли -- другую. Открывают по одной карте, сравнивают. Брок, садится, начинает тасовать колоду. Билли наливает два бокала, приносит. Начинают играть -- четко, профессионально, как бы не для удовольствия. После долгого розыгрыша Билли бросает карты.
   Б и л л и. Игра! Б р о к. Откуда это, интересно? Б и л л и (показывая ему блокнот). Сорок долларов шестьдесят центов. Б р о к (с досадой). Ладно, молодец. Закончили. (Бросает карты, подходит к горке, наливает себе.) Б и л л и. Давай, плати. Б р о к (сердито). Потом заплачу. Ты что, мне не веришь? Б и л л и. Не ори. Сам меня всегда заставляешь сразу платить. Б р о к. Тебя заставишь! Б и л л и (дразнит). Продул, продул, продул! Б р о к. Заткнись! Б и л л и. Попрошу выдать сорок долларов и шестьдесят центов.
   Брок достает из кармана пачку денег, отсчитывает сорок долларов, намеревается уйти, но Билли останавливает его взглядом. Брок нехотя отсчитывает мелочь, бросает на стол.
   Благодарю вас, сэр. Б р о к (направляется к лестнице, останавливается). Пошли. Б и л л и (небрежно). Сейчас приду. Б р о к (поднявшись до середины). Пошли, ну.
   Это единственный момент в их отношениях, когда хозяйка положения -- Билли, и оба это сознают.
   Б и л л и. Сказала -- сейчас приду.
   Брок уходит в свою комнату, закрыв за собой дверь. Билли начинает раскладывать пасьянс, делая это в такт песенке, которую напевает. Звонок в дверь. Билли перестает петь, идет открывать. Входит Пол. В руках у него несколько книг и газет.
   П о л. Еше раз -- здравствуйте. Б и л л и (прикидываясь удивленной). Привет. П о л (подавая ей газеты). Свежая пресса. Б и л л и. Зря старался. Я газет не читаю. П о л. Там немало любопытного. Б и л л и. Только не для меня. П о л. Как вы можете судить, если не читаете? Б и л л и. Слушай, если будешь занудой, лучше нам не начинать. П о л. Виноват. Б и л л и. Я пару раз пыталась, да без толку. Я ничего не понимаю, про что они там пишут. П о л. И все же попытайтесь еще раз. А я завтра, что смогу, объясню. Хорошо? Б и л л и. Ну, ладно. П о л (подавая ей книги). А вот это, я думаю, должно вам понравиться. Б и л л и. Ладно, попробую. (Кладет газеты и книги на книжный шкаф.) Есть, правда, одна загвоздка -- у меня со зрением плохо. П о л. Почему же вы не носите очки? Б и л л и (с отвращением). Очки?! Да в них же обезьяной выглядишь!
   Тут до нее доходит, что Пол -- в очках. Она хочет загладить сказанное, но не подберет слов. Подходит к Полу совсем близко, почти касаясь. Мгновение -и они сливаются в долгом поцелуе.
   Б и л л и (отстраняясь, небрежно). Нет,когда очки на мужчине, это еще терпимо. П о л (тихо). Спокойной ночи, Билли. Б и л л и. Спокойной ночи.
   Пол уходит. Билли смотрит ему вслед. Какая-то новая улыбка появляется на ее лице. Она снова начинает напевать уже знакомую мелодию, и двигаясь в такт ей, выключает свет внизу. Балкон еще освещен. Продолжая напевать, поднимается по лестнице. Замирает на секунду, сбегает вниз, забирает с собой газеты и снова поднимается. Возле двери Брока, скорчив жуткую гримасу, выводит победное завершающее "Тья-да-да-да!" и быстро скрывается в своей комнате. На сцене становится совсем темно. Занавес
   Действие второе
   Там же, два месяца спустя. На месте круглого столика теперь стоит письменный стол. На нем множество книг и газет, телефон, стаканчик с карандашами и ручками. Возле стола -- стул, на сиденье которого -- куча грампластинок, а на спинке -- карта мира. На полу -- большой глобус. Книги всюду -- на полках книжного шкафа, на полу, на оттоманке. На террасе также кипы газет и журналов. На стуле перед горкой -- репродукция Пикассо. Слева и справа от входной двери на стене -- маленькие акварели. Справа на специальной подставке -- громадный энциклопедический словарь. На журнальном столике -книги с закладками, еще один стаканчик с красными карандашами, а также поднос с остатками завтрака. Перед камином -- радиола-автомат, рядом с которой на полу валяется множество пластинок. Раннее утро. Билли в очках сидит на диване, читает газету, страницы которой испещрены пометками красного карандаша. Отложив газету, снимает очки, кладет их на столик, встает и направляется к радиоле. Перебирает пластинки, читает этикетки, почти касаясь их носом. Выбрав пластинку, ставит ее на радиолу. Звучит тихая музыка (Анданте из Концерта ре-минор для скрипки с оркестром Соч. 47 Я. Сибелиуса). Билли возвращается к дивану, надевает очки и снова прнимается за газету. Красным крандашом делает новые пометки. Звонок в дверь. Через служебную дверь входит Эдди, посмотрев на Билли, сочувственно качает головой, идет открывать. Входит Пол. Услыхав его голос, Билли снимает очки, отшвыривает газету.
   П о л. Привет, Эдди. Э д д и. Привет. (Выходит через служебную дверь.) П о л (Билли). Привет прилежным и усидчивым. Б и л л и. Привет, привет. П о л (подходя к ней). Ну, как наши дела? Б и л л и. Дерьмо. П о л (грозным тоном учителя). Как?! Б и л л и (с приторной вежливостью). Прекрасно, благодарю вас. (Пол смеется.) Не желаете ли чашечку чая? П о л. Нет, спасибо. (Прислушавшись, о музыке.) Чудесно. Б и л л и. Си-бе-ли-ус. Ян. Оп -- сорок семь. Сорок седьмой опус.
   Некоторое время оба слушают музыку.
   Угадай, кто у меня сейчас был к чаю?... Или на чай? В общем, во время чая. П о л. Кто? Б и л л и. Миссис Хэджес. П о л. О! Ну и как? Б и л л и. Оказывается, она такая же серая, как и я. Даже еще хуже. Только строит из себя, что все на свете знает. Пришла. Сидим, молчим, говорить-то не о чем. А потом она вдруг хапает своими граблями вон ту книжку и квакает... П о л (грозно). Как?! Б и л л и. Берет в свои руки вот ту книгу и говорит: "Ах, это прелестная вещь, я давно собираюсь ее перечитать". П о л. А что за книга? Б и л л и (как само собой разумеющееся). "Давид Копперфильд" Диккенса. Чарлза. П о л. Ясно. Ну и что? Б и л л и. А то, что она ее вовсе и не читала. П о л. Почему ты так решила? Б и л л и. Да по ее разговору поняла. П о л. Ну, допустим, не читала. Почему это тебя так потрясло? Б и л л и. Меня не это потрясло! П о л. А что? Б и л л и. А зачем врать? Это что, преступление, если ты чего-то не читал? П о л. Все мы иногда не дураки приврать. Б и л л и. И ты тоже? П о л. Случается. Б и л л и. А вот я -- никогда.
   Через служебную дверь входит официант, забирает поднос с остатками завтрака, собирается уходить.
   П о л (вполголоса, Билли). Благодарю вас. Б и л л и. Не за что. П о л (показывая глазами на официанта, тихо). Да не мне... Б и л л и (официанту, вслед). Эй, подожди-ка.
   Официант останавливается.
   Благодарю вас.
   Поклонившись, официант выходит. Билли берет со стола конверт, показывает Полу.
   Сегодня получила. От отца. П о л (глянув на конверт). Из Нью-Йорка? Б и л л и. До сих пор придти в себя не могу. П о л. Что он тебе такого написал? Б и л л и. Да то, что он вообще мне написал! Первое письмо за несколько лет. Мы же с ним разругались. Он дико против был, что я с Гарри уехала. П о л. А чем он занимается? Б и л л и. Отец-то? В Газовой компании работает. Раньше проверял какие-то счетчики, а теперь пишет, это ему уже не под силу, они его теперь лифтером сделали. (Замолкает, вспоминая что-то, улыбается.) Вообще-то старик у меня смешной. Каждый день брал с собой на работу поджаренный хлеб и банку тушенки и сам себе завтрак готовил. Он говорил, каждый обязан есть горячий завтрак. (Помолчав.) И как он только с нами справлялся -- ума не приложу. Нас ведь у него четверо было. Три моих брата и я. Мать-то рано умерла, я ее совсем не помню. Так что он все один -- и готовил нам, и купал, и одевал... Я помню, все мечтала: вот наступит день, и я с ним за все расплачусь. Ну и расплатилась -- обхохочешься. Помню, прихожу домой уже под утро и даю ему сто долларов. Так знаешь, что он с ними сделал? Пошел в сортир, бросил в унитаз и воду спустил. Думала, убьет. А он даже не стукнул. Он меня вообще за всю жизнь пальцем не тронул. П о л. А с чего же он тебе вдруг написал? Б и л л и. Мое письмо получил. Я ему первая написала... Пишет, что каждый день обо мне вспоминает. Бог ты мой, а я-то о нем вообще не думала. Ну, может, раз в год. Да не только о нем -- я вообще ни о ком и ни о чем не думала. П о л. Может, тебе надо с ним повидаться? Б и л л и. Я-то повидалась бы, да он не хочет. Пишет, чтоб я ему пока только письма писала. И чтоб каждый день ела горячий завтрак. А вот видеть он меня не желает -- до тех пор пока я веду жизнь этой... ну как ее... Гетеры! Я в словаре посмотрела... А вообще он нам всегда так говорил: "Не делай в жизни ничего такого, о чем нельзя было бы написать на первой странице "Нью-Йорк Таймс". (Помолчав.) Послушай-ка, я тебе всю свою жизнь рассказала. Практически всю. П о л. Мне было интересно. Б и л л и. Может, ты мне тоже про свою жизнь расскажешь? П о л. О, это будет история довольно длинная. И довольно лживая... Скажи лучше чем ты сегодня занималась. Б и л л и (гордясь собой). Сперва была в кино. Потом пошла в Национальную Галерею. Все как ты велел. П о л. Ну и как, понравилось? Б и л л и. О, чудесно. Так тихо, уютно. И, главное, так хорошо пахнет!.. Неужели ты не замечал? П о л (с улыбкой). И долго ты там пробыла? Б и л л и. Часа два. Я потом еще пойду. Только я хочу, чтобы в следующий раз ты со мной пошел. Будешь мне там все объяснять. П о л. С удовольствием.
   Музыка Сибелиуса смолкает. После короткой паузы звучит "Весенняя кукушка" Делиба.
   Б и л л и. А знаешь, где я еще была? В книжном магазине. Ходила, выбирала книги, которые, думала, будет интересно почитать. Все как ты сказал. П о л. Умница. Б и л л и. Набрала такую кучу -- поднять не могла. А потом думаю: черт, мне этого и за год не осилить. А сколько в магазине всего книг, так моя кучка -капля в море! Да мне за всю жизнь и одной миллионной всего этого не прочесть -даже если у меня глаза лопнут! А ведь это только один магазин! Я там даже разревелась. П о л. Всех книг никому на свете не прочесть. Б и л л и. Ты думаешь? П о л. И думать нечего. Б и л л и. А то я уж хотела попробовать. П о л. Значит, времени чтобы прочесть мою статью у тебя, конечно, не хватило. (Листает газету со своей статьей.) Б и л л и. Ты что! Конечно, хватило! Я ее даже целых два раза прочитала! П о л. Ну, и что скажешь? Б и л л и. Что я скажу? (Торжественно.) То, что лучше твоей статьи я в жизни ничего не читала. Я не поняла ни единого слова. П о л (глядя в газету). Что, многое было непонятно? Б и л л и. Почему -- многое? Все! П о л. Ну, что конкретно? Покажи!
   Билли надевает очки, Пол смеется.
   Б и л л и. Что тебе смешно? Я же практически слепая! П о л. Ты практически прелесть. Б и л л и. Ну, уж прости, если я в них так глупо выгляжу. П о л. Совсем не глупо, ты в них даже еще красивее. Б и л л и. А ты прямо как эти, которые очки рекламируют. П о л. Ну, так что же тебе непонятно? Б и л л и. Да все! (Читает по газете.) "Даже поверхностное рассмотрение современного общества в свете греческой философии с ее дени... фицией..." П о л. Дефиницей! Б и л л и. "...дефиницией целого как совокупности заключенных в нем частностей неизбежно приводит к необходимости выявления личностного начала в социальном и социального в личностном". П о л. Что же здесь непонятного? Б и л л и. Ну, честно, я каждое слово в словаре смотрела. П о л. Ну, хорошо. Много веков назад в Греции один философ сказал: мир не может быть лучше, чем люди, которые его населяют. Б и л л и (обдумав сказанное, великодушно). Ну что ж, неглупо. П о л. Неглупо. Вот я и пишу: сравните сегодняшнее состояние всего нашего общества и мораль отдельных людей этого общества. Полное соостветствие -- один к одному. Б и л л и. Ну, и дальше чего? П о л. Дальше -- ничего. Б и л л и (указывая на статью). Так тут про это? П о л. Разумеется! Б и л л и. Что же ты так прямо и не сказал? П о л (глядя в газету). Сложновато, да? А мне казалось... Б и л л и. А помнишь, ты давал мне читать книжку про Наполеона? П о л. Помню. Б и л л и. Похоже, я ее тоже не очень поняла. П о л. Ну уж там-то вообще понимать нечего. Б и л л и. Тебе нечего, а мне есть чего. Помнишь, когда он там стоит возле могилы Наполеона? П о л. Ну, помню. И что ты не поняла? Б и л л и. Ну, вот он стоит и думает про жизнь Наполеона, а под конец вдруг почему-то говорит, что сам бы предпочел жизнь простого крестьянина. П о л (цитируя по памяти). "И я сказал себе: я предпочел бы судьбу простого французского крестьянина. Я предпочел бы носить деревянные башмаки. Я предпочел бы жить в заросшей плющом лачуге и радоваться, видя как гроздья винограда наливаются соком под ласковыми лучами осеннего солнца. (Продолжает, расхаживая по комнате.) Я предпочел бы жену -- простую крестьянку, которая вязала бы у огня долгими зимними вечерами, а я сажал бы на колени наших детей, и они обвивали бы мою шею своими ручонками... Да, я скорее согласился бы прожить самую неприметную жизнь и обратиться в прах, не выходя из безвестности, чем явиться на свет тем величайшим воплощением насилия и смерти, которое именовалось Наполеон Великий..." Б и л л и (с благоговением). Как ты можешь все это помнить?
   В этот момент музыка Делиба внезапно сменяется резкими звуками какого-то фокстрота. Оба вздрагивают. Билли подбегает к радиоле, выключает ее. Извиняющимся тоном
   Этот фокстрот у меня только так, для разрядки. П о л (со смешком). Ну ты так-то уж себя не мучай. Б и л л и. Но я ж хочу, чтоб мне нравилось то, что должно нравиться! П о л. Да нравиться может что угодно. Главное, чтобы человек старался расти. Б и л л и. Ну и что, по-твоему, я расту? П о л. Еще как! Б и л л и. Приятно слышать. (Садится за письменный стол.) Так, значит, он бы предпочел жизнь не Наполеона, а простого крестьянина. Ну, а кто бы не предпочел? П о л. Кто? Ну, например, Гарри Брок. Б и л л и. Почему ты так думаешь? П о л. А ты его спроси. Б и л л и. Да он, небось, про жизнь Наполеона вообще ничего не знает. П о л. Это полбеды. Беда в том, что он ничего не знает про жизнь простого крестьянина. Б и л л и. А ты его сильно ненавидишь, да? П о л. Кого, Гарри? Б и л л и. Гарри. П о л. Да нет. Б и л л и. Но все-таки он тебе не очень нравится. П о л. Не очень. Б и л л и. Из-за того что я с ним? П о л. Есть и другие причины. Б и л л и. Какие? П о л. Подумай. Он опасный человек. Б и л л и. Не такой уж он плохой. Бывают хуже. П о л. Он хоть раз что-нибудь для кого-нибудь сделал кроме самого себя? Б и л л и. Для меня. П о л. Что? Б и л л и. Две шубы. Норковые. П о л. Ну, это товарообмен. Ты ведь за шубы ему тоже кое-что давала. Б и л л и (помолчав, очень спокойно). А вот гадости говорить не стоит. Ты ведь у нас такой благородный и воспитанный. П о л. Он хоть раз в жизни думал о ком-нибудь кроме себя? Б и л л и. А кто о нем думает? П о л (возбужденно). Многие! Тысячи людей думают о других людях! И вся мировая история -- это история борьбы бескорыстия против эгоизма! Б и л л и. А вот слух у меня хороший. П о л. Все зло в этом проклятом мире -- от эгоизма. Эгоизм способен стать организованной силой, он может даже стать политикой государства! Ты следишь за моей мыслью? Б и л л и (наблюдая за ним). А я тебе сильно нравлюсь, да? П о л. Да. Б и л л и. Вот почему тебе Гарри поперек горла. П о л. Не в этом дело. Мне противны и его жизненные цели и средства, которыми он их добивается. Лично он в этом даже и не виноват -- ничего другого он просто не знает. Б и л л и (снимая очки). Ты мне тоже нравишься. П о л (поворачиваясь к ней лицом). Я рад. Правда. Б и л л и. Знаешь, почему я вообще на эти занятия согласилась? П о л. Почему? Б и л л и. Из-за тебя. До тебя у меня таких проблем не было. П о л. Каких проблем? Б и л л и. Когда я тебя первый раз увидала, то подумала, ну, уж тут все пойдет как по маслу. Но когда в последний момент ты вдруг тормознул, я поняла: ясно, путь к сердцу этого мужчины лежит через его мозги. П о л. Нет... Ты ошибаешься. Б и л л и. Да теперь это уже не играет значения... не имеет значения. Я к тебе все равно хорошо отношусь. А насчет остального поезд уже ушел. П о л. Ты так решила? Б и л л и. Знаешь, между мужиком и бабой бывает момент, когда это или происходит, или нет. А момент прошел -- и уже все. П о л. Может быть, наоборот, может быть, этого момента еще не было? Б и л л и. Был. Только ты его прохлопал. П о л. Почему ты так уверена? Б и л л и. Потому что знаю. Потому что у меня со многими было. И со многими не было, понятно? П о л. Понятно. Б и л л и. А вообще -- никогда б не подумала, что из-за какого-то мужика способна пойти на этот кошмар! П о л. Почему же кошмар? Б и л л и. А потому что у меня в голове уже полная каша! Читаю, читаю, смотрю, слушаю, опять читаю... И, главное, я теперь все время о чем-то думаю! Ужас! Вчера вечером легла -- а в башке мысли так и кишат! Заснуть не могла! Наверное, минут десять!.. Вообще, так сильно стараться поумнеть -- это наверное, очень вредно. П о л. Чушь, Билли. Умными ведь не рождаются. На этом свете нет существа глупей, чем новорожденный младенец. Б и л л и (с подозрением). Что ты имеешь против детей? П о л. Я? Что можно иметь против мозга, которому три недели от роду? Вот когда этому мозгу уже тридцать лет, а он все такой же пустой, тогда я думаю, нормален ли его обладатель. Б и л л и (оскорбленно). С чего ты взял, что мне тридцать лет? П о л. Да я не имел в виду тебя. Б и л л и. А кого же? П о л. Да никого конкретно. Б и л л и. Нарочно хотел меня расстроить! П о л. Ну, извини, ради бога. Б и л л и. Тридцать!.. Значит, ты считаешь, я на тридцать лет выгляжу! П о л. Конечно, нет! Б и л л и. А чего ж сказал -- тридцать? П о л. Просто для примера... (Пауза.) А сколько тебе? Б и л л и. Двадцать девять!
   Смотрят друг на друга, улыбаются. Он целует ее в щеку.
   П о л. По-моему, мы можем продолжить.
   Билли с готовностью подставляет для поцелуя другую щеку.
   Я имею в виду, продолжить занятия. Б и л л и (разочарованно). А-а. П о л. А может, ты собираешься бросить? Б и л л и. Да почему тебя-то это так сильно волнует? П о л. Для меня дело в принципе. Я считаю, каждый человек обязан много знать. Во всяком случае, сколько он способен. Потому что когда мир заполняют сплошные невежды, жить в нем становится опасно. Б и л л и. Да если бы кто узнал, чем я тут занимаюсь, он бы со смеху помер. П о л. Я же не помираю. Б и л л и. А я помираю! Самой на себя смотреть смешно! (Всхлипнув.) Ну, кто я такая, вообще? Куда я лезу? П о л. Билли, ты что! Б и л л и (сквозь слезы). Все эти книги!.. Что я, нанялась? П о л (садится рядом с ней на диван). Билли, мы уже сто раз говорили. Книги -- только средство, а не цель. Вспомни. "Цель человечества -- познать человека". Чьи это слова? Б и л л и. Откуда я знаю! П о л. Это сказал Поп. Б и л л и. Какой еще поп? Я сто лет на проповеди не была. П о л. Нет, Билли. Был такой английский поэт -- Александр Поп. Б и л л и. "Цель человечества..." Как? П о л. "... познать человека". А с книгами не перебарщивай. Б и л л и (вытирая нос). Не перебарщивай... Да я за эту неделю целых двух человеков познала. Сперва всего Шекспира, потом Томаса Пэйна... А потом я еще про Гарри все время думаю. Ведь он столько сил тратит, чтоб добиться, чего хочет. А чего хочет, сам толком не знает. П о л. Наверное, того же, что у него уже есть, только больше. Б и л л и. Денег? П о л. Больше денег, а значит больше власти, а значит, больше денег. Б и л л и. Да ладно. Вовсе он не такой плохой, как ты думаешь. П о л. Да вообще, он не человек, а чистое золото. Даже все мысли -- о золотом тельце.
   Звук отпираемой входной двери. Появляется Брок.
   Б р о к. Привет. П о л. Добрый день, Гарри. А мы тут как раз о вас говорили. Б р о к (снимает шляпу и пальто, бросает на стул возле двери). Обо мне? Думаешь, я тебе за это деньги плачу? (Просматривает почту, лежащую на стуле слева от двери. Берет в руки большой конверт.) Про меня она достаточно знает. Даже больше, чем надо. Диври здесь? Б и л л и. Нет. Б р о к. Черт бы его побрал. Он давно должен быть здесь. (Садится, снимает туфли.) П о л (Билли). Ну, хорошо... Значит, ты прочитала Шекспира. И что скажешь? Б и л л и. Ничего. Неплохо пишет. П о л. Да пожалуй, Шекспир неплохо пишет. Ну, а как тебе Томас Пэйн? Ты его биографию, кстати, прочла? П о л. Тоже. Б и л л и. Проверим. Где он родился? П о л. В Лондоне. Или нет, вру -- в Англии. Б р о к. Что ты мелешь? Что значит, в Лондоне или в Англии? Это же одно и то же! Б и л л и. Разве? Б р о к. Лондон -- он же внутри Англии! Это же город! А Англия -- страна! Б и л л и. Ну, спутала. Подумаешь. Б р о к (Полу). Черт, ну у тебя и нервы. Как ты ее выдерживаешь?
   П о л. Вы напрасно так переживаете. Б р о к. Нет, ну как можно быть такой тупой! П о л. В конце концов, всего сразу не узнаешь. Б и л л и. Понял? Ты-то сам знаешь, кто такой Том Пэйн? Б р о к. Кто-кто? Б и л л и. Плохо слышишь? Том Пэйн! Б р о к. Какого дьявола я должен его знать? Б и л л и. А я вот -- знаю! Б р о к. Ну и что! Если мне понадобилась его узнать, я его тоже узнаю. А пока мне до него дела нет. (Полу.) Все, давай сам с ней продолжай, меня не впутывай. П о л (Билли). Какая из книг Пэйна тебе больше всего понравилась? Б и л л и. Да я книг-то его еще не читала. Я только биографию... Но у меня тут список есть. (Тянется за блокнотом.) Б р о к (внезапно, Билли). А ты знаешь, кто такой Вышибала Робинс? Б и л л и. Среди моих знакомых вышибалы не водятся! Б р о к. Вот и видно, какая ты шибко образованная. П о л. Если не ошибаюсь, это защитник из "Нью-Йорк Рэйнджерс" Б р о к (Полу). О! Я смотрю, ты у нас гений. П о л. Это вряд ли. Б р о к. Я таких гениев по дюжине за доллар покупаю. П о л. Не сомневаюсь. (Билли.) Ты сказала, у тебя список. Б и л л и. Вот. (Подает ему блокнот.)