Кин Дей. Большой прощальный поцелуй

   – Может быть, адрес знает мисс Спенс. Моя секретарша все письма на его имя относила на почту.
   Мими обрадовалась.
   – А где здесь почта?
   Кейд не хотел, чтобы Мими присутствовала при его разговоре с Калавичем.
   – Вернитесь немного назад по той улице, по которой мы шли сюда. И ждите меня там.
   – Хорошо.
   Она улыбнулась Кейду, а потом и человеку за столом.
   – Огромное вам спасибо, сеньор!
   Калавич проводил ее взглядом до дверей кабинета.
   – Очень мила...
   Когда дверь за Мими закрылась, Калавич вскинул глаза на Кейда:
   – Ну, а теперь скажите, в чем дело? – Он посмотрел на свои руки. – Они что – грязные или заразные?
   Кейд подскочил к столу, схватил Калавича за лацканы его шикарного пиджака и правой рукой дал ему в челюсть.
   – Это вам за вчерашний вечер! С какой стати Джо Лейвел натравил на меня Сквида?
   Калавич достал белоснежный платок, чтобы вытереть кровь в углу рта.
   – Вы что, ненормальный? Я понятия не имею, о чем вы говорите.
   – Не вы посылали Лейвела и Сквида за мной к Сэлу?
   – Нет.
   – Не вы велели Лейвелу предупредить меня, чтобы я убирался отсюда к полудню, иначе Сквид сделает из меня котлету?
   Калавич аккуратно сложил свой носовой платок.
   – Нет.
   – Вранье! Другой вопрос: каким образом на моем доме появилось объявление: "Продается"?
   – На вашем доме? – деланно удивился Калавич.
   – Я сказал то, что вы слышали.
   Калавич покачал головой:
   – Но это не ваш дом. Это мой дом. Я был уверен, что она вам написала.
   – Кто и что мне должен был написать?
   – Ваша жена, то есть ваша бывшая жена, очаровательная блондинка миссис Кэйн.
   Кейд почувствовал холод в желудке.
   – Джанис была здесь?
   Калавич постукивал холеными ногтями по столу.
   – Конечно. Как иначе я мог бы купить недвижимость? Полагаю, ничего незаконного в этой сделке нет. Она действовала от вашего имени, как ваш правопреемник.
   – Я был в плену, когда она развелась со мной.
   – Но она была вашим правопреемником?
   – Да.
   – В таком случае сделка совершенно законная.
   – Вы и землю купили?
   Калавич пожал плечами.
   – Разумеется, но лишь по ее настоянию. Для чего, скажите на милость, мне нужна земля в этом забытом Богом месте?
   Он сунул носовой платок в карман.
   – А теперь уходите. Вам выпало пережить много тягот, поэтому я вас прощаю.
   Он вышел из-за стола и открыл дверь кабинета.
   – Однако не советую вам повторять нечто подобное. Уходите.
   Кейд, мгновение поколебавшись, резко повернулся и, пройдя через приемную, вышел на улицу. Мими стояла под дощатым навесом почты. Даже издали можно было заключить, что она плакала.
   У Кейда появилось ощущение, что за ним следят. И не Токо. От неподвижного, знойно-влажного, какого-то зловещего воздуха спирало дыхание.
   Он пожалел, что не спросил у Калавича, здесь ли еще Джанис.
   Во всяком случае, она была здесь и предала его. Калавич был известным сердцеедом. Вполне вероятно, Джанис продала ему не только старый дом и землю. Ему не понравилось, как Токо сказал: "Очаровательная блондинка миссис Кэйн!"
   Кейд тяжело дышал. Пистолет в правом кармане натирал бедро. Вот он и повидался с Токо.
   Собственно, ничего нового он не узнал. Кроме того, что Джанис приезжала в Бей-Пэриш и, возможно, еще здесь и находится.
   Кейд оперся о стену дома, чтобы устоять на ногах. Его охватило такое же отчаяние и растерянность, как тогда, когда он сидел у своего старого дома и испытывал ощущение, будто безуспешно пытается взобраться на стеклянную стену. И только один Бог знает, что скрывается за этой стеклянной стеной.

5. Поиски виновных

   По улицам засновали первые утренние покупатели, спешившие на рынок. Кредо местных жителей – делать свое дело и не лезть в чужие дела. Впрочем, как все женщины на свете, и здешние женщины не всегда подчинялись этому незыблемому правилу. Дородная Мамма Салватор, затянутая в корсет и облаченная в черное платье, с большой корзиной на руке, увидев Кейда, тут же остановилась. Ее большие глаза уставились на его разбитый нос и заплывший глаз.
   – Что с тобой сделал этот мерзавец, этот негодяй Лейвел! – Негодование ее не знало границ. – В городе творится Бог знает что! Ты чем-то насолил этому подонку?
   – Возможно.
   Она положила свою пухлую ладонь на его руку.
   – Чего они взъелись на тебя, Кейд?
   – Не знаю.
   Она похлопала его по руке.
   – Приходи вечером. Я тебя вкусно накормлю. И если этот сукин сын снова явится и Сэл его не выставит за дверь, я сама его вышвырну.
   Кейд закурил.
   – Он шериф.
   В ее черных глазах сверкнула какая-то мысль, она хотела что-то сказать, но передумала и только повторила:
   – Приходи вечером.
   И пошла своей дорогой.
   Кейд смотрел ей вслед. Мамма тоже на ходу раскачивала бедрами, но не так, как Мими. Она переваливалась с ноги на ногу по-утиному, и это было, пожалуй, даже некрасиво. Нет, в Мамме не было ничего волнующего, разве что для Сэла. Она потрясала не женственностью, а силой и энергией. Кейд не сомневался, что Мамма в самом деле способна вышвырнуть Лейвела из своего заведения. А поднатужится, так и со Сквидом справится. И плевать ей на закон и его представителей! Она прошла через столько бед и испытаний! Ведь это с ее помощью Сэл доставлял на моторке ром, вино, сигареты, минуя акцизные сборы.
   Кейд усмехнулся, и на него навалились собственные проблемы.
   От сигаретного дыма во рту оставался неприятный привкус. В горле саднило.
   Теперь он знал: старый дом больше ему не принадлежит. Новые поколения Кэйнов там жить отныне не будут. Джанис обобрала его до нитки. И самое обидное, что с точки зрения закона ничего предосудительного она не совершила. Когда она таким образом распорядилась его собственностью, она еще была его женой.
   У Кейда запылали даже уши при мысли о том, каким способом Джанис удалось уговорить Токо купить у нее дом и землю. Двух мнений здесь не могло быть. Токо был отличным дельцом, он никогда не пошел бы на невыгодную сделку. Джанис использовала свои прелести как дубинку, или как рычаг, или как лестницу. Если у Токо появилось желание познакомиться с ней поближе, то есть в постели, а он не упускал ни одной привлекательной женщины, Джанис заработала не только на усадьбе Кэйнов.
   Так вот чем объясняется нескрываемое презрение Калавича и сочувственные взгляды Маммы Салватор! Вот почему Лейвел велел ему убраться из города к полудню!
   Калавич понимал, что Кейда в городе быстро просветят, и хотел обойтись без лишних неприятностей.
   С чувством глубокого разочарования, полной безнадежности шел он в теки дощатых навесов, тянувшихся над тротуаром...
   Но как там дела у Мими?
   Она ждала его с безропотным терпением, столь характерным для латиноамериканок.
   Всю дорогу на почту девушку провожали восхищенные взоры громкоголосых продавцов устриц, креветок и свежей рыбы, а когда за ней закрылась дверь, все дружно закивали головами и одобрительно зацокали: мужчины по достоинству оценили ее соблазнительную походку, тонкую талию и округлые бедра.
   Кейд признался себе, что все его подозрения рассеялись бесследно. Мими просто невозможно было заподозрить в чем-то дурном!
   Он надеялся, что ей удалось раздобыть адрес мужа. Ему не хотелось, чтобы она оставалась у него на борту дольше, чем это было необходимо. И дело было не в девушке. Голод его был тлеющим костром, а каждое ее движение, улыбка, смех лишь подливали масла в огонь. Он ни капельки не винил мужчин за то, что они с таким бесстыдством пялили на нее глаза. Если бы он в свое время женился не на Джанис, а на Мими!
   Он подошел к девушке, стоявшей возле почты.
   – Получила адрес Морана?
   Мими кивнула головой, глаза ее блестели.
   – Он в Новом Орлеане, живет в отеле. – Она взглянула на клочок бумаги в руке. – Мисс Спенс была так любезна, что все мне написала. Она этого отеля не знает, но, судя по адресу, он в старом французском квартале, неподалеку от "Трактира двух сестер".
   Кейд посмотрел на адрес.
   Ройал-стрит. Мисс Спенс права, это в старой части Нового Орлеана.
   Мими провела языком по пересохшим губам.
   – Отсюда далеко до Нового Орлеана?
   Кейд догадывался, что последует за этим вопросом.
   – По воде примерно сто миль, по воздуху чуть больше шестидесяти.
   Кончиком розового языка Мими продолжала водить по своим губам. Эта ее привычка одновременно раздражала Кейда и волновала. Он сурово сказал:
   – Слушай, выбрось это из головы!
   – Что выбросить?
   – Что я повезу тебя туда.
   – Разве я прошу?
   – Я не могу, понимаешь. Во-первых, у меня нет горючего. Во-вторых, я сильно сомневаюсь, что твоему мужу понравится, если ты явишься к нему в сопровождении другого мужчины, да еще в таком виде.
   Она прищурилась:
   – Приревнует?
   – Да.
   – Притом, что не писал мне целый год и не ответил ни на одно письмо?
   – В таком случае почему тебе не терпится его увидеть?
   – Он же мой муж.
   Раздражение Кейда усилилось.
   – Очень жаль, Мими, но тебе придется добираться до Нового Орлеана самой.
   Чтобы прервать бессмысленный разговор, он отправился на почту проверить, нет ли какой корреспонденции для него из Корпус-Кристи. Новые люди поздравляли его с возвращением. Мисс Спенс, увидев его в окошечко, открыла дверь в жилую половину и пригласила его войти.
   – Я хочу с вами поговорить, – сказала она.
   Он наперед знал, о чем она станет говорить. Для этой старой девы уже в преклонном возрасте не существовало полутонов. Мужчин и женщин она делила на хороших и плохих. И, конечно, мисс Спенс собиралась доложить ему о том, о чем знал весь Бей-Пэриш.
   В маленькой гостиной пахло лавандой. Старинная этажерка по-прежнему стояла в правом углу.
   Она закрыла на почте окошечко и вошла в гостиную.
   – Гм, вы выглядите несколько иначе, чем вчера вечером.
   Кейд подмигнул.
   – Небольшое расхождение во взглядах.
   – Ссора? С кем?
   – С Джо Лейвелом и Сквидом.
   Мисс Спенс села на черный кожаный диван и натянула юбку на колени.
   – Из-за чего?
   – Они не стали объяснять.
   Кейд спохватился, что у него во рту сигарета, и торопливо зажал ее в пальцах. Мисс Спенс не выносила табачного дыма.
   – Хотя Джо намекнул, что кое-кто был бы рад, если бы я поднял якорь и убрался куда подальше.
   – Он имел в виду Токо Калавича?
   – Думаю, да.
   Она взглянула на него поверх очков.
   – Не надо.
   – Что не надо?
   – Не надо уезжать. Пора кому-то восстать против Калавича.
   Она склонилась к Кейду.
   – Я хотела видеть тебя по другой причине. За тебя я спокойна. Ты в силах постоять за себя. Меня больше беспокоит прелестная девочка, что провела эту ночь на твоем судне.
   Кейд почувствовал себя провинившимся школьником.
   – Каким образом вы...
   Она сухо ответила:
   – Кейд, ты не в Лос-Анджелесе, Токио и даже не в Корпус-Кристи. Ты снова в Бей-Пэрише.
   Она вперила в него внимательный взгляд сквозь очки.
   – Что ты о ней знаешь? – сурово спросила она.
   Он задумался.
   – В сущности не так много.
   – Она сошла на берег нелегально?
   – Почему вы так думаете?
   – У меня есть глаза.
   Кейд молча смотрел в пол.
   – Собственно, это обстоятельство, – продолжила мисс Спенс, – меня мало волнует, и я предпочитаю об этом ничего не знать. Но мне стало жаль эту милую девушку, еще совсем ребенка. И если ты имеешь на нее какое-то влияние, уговори ее вернуться домой и отказаться от поисков Джеймса Морана.
   – Почему?
   – Он плохой человек.
   – В каком смысле?
   – В каком ни возьми. Здесь всем известно, что Моран, воспользовавшись своей армейской выучкой, нелегально доставлял на самолете чужестранцев для Токо. Плату получал с каждой головы. И хотя девушка считает себя его женой, зная Морана и его склонность к грязным махинациям, я сильно сомневаюсь в законности этого брака.
   – Она говорит, что их венчали в Каракасе.
   – Молодые девушки, – сказала мисс Спенс, поджав губы, – а тем более влюбленные, всегда верят в то, во что им хочется верить. По случайности мне известны по крайней мере четыре "миссис Моран", письма которых регулярно приходят сюда, в том числе и из Каракаса.
   – Ох! – вырвалось у Кейда.
   Мисс Спенс положила руку на его колено.
   – Я тебя, Кейд, хорошо знаю. Если не считать естественной для ребенка неугомонности, ты был хорошим мальчиком. И вырос хорошим человеком. Беды, кровопролитие, убийства, война не превратили тебя в подонка, как это случилось со многими другими. Но если ты решил быть благородным до конца и помочь девушке разыскать Морана, ты доставишь ей лишь новые горести. Ничего хорошего ее не ждет.
   – Что вы имеете в виду?
   – Тебе известно, что твоя жена приезжала сюда?
   – Да, я узнал об этом сегодня утром.
   – А тебе известна репутация Калавича в смысле женщин?
   – Да.
   Всем своим видом мисс Спенс выражала негодование, но она тоже была женщина и не могла удержаться от желания позлословить.
   – В таком случае вряд ли мне нужно что-либо добавлять. Твоя бывшая жена и Токо были в весьма близких отношениях. В сущности, она жила в его доме несколько недель.
   Кейду вдруг стало нечем дышать. В маленькой гостиной было невыносимо душно и жарко.
   Чопорная мисс Спенс оскорбленным тоном продолжала:
   – Конечно, у меня нет доказательств, но разговоров ходило много и на этот раз, думаю, не без оснований.
   Говоря о Джанис, она деликатно избегала называть ее имя.
   – Дело в том, что особа, о которой идет речь, проявляла благосклонность не только к Калавичу, не менее щедра она была и с Джеймсом Мораном. Она сделала их деловыми партнерами, но потом из-за нее между ними произошла ссора, причем на глазах у многих людей. А когда мистер Моран уехал отсюда, твоя бывшая жена поехала вместе с ним. Адрес, который она мне оставила для пересылки ее корреспонденции, тот же, что оставил Моран: Новый Орлеан, отель на Ройал-стрит.
   Кейд почувствовал, что постарел на сто лет. Вот награда за его любовь и преданность! Он не заслужил такого подлого предательства, в этом была большая несправедливость.
   Он тяжело поднялся.
   – Что ж, спасибо... большое спасибо!
   Открывая перед ним дверь, мисс Спенс окинула его встревоженным взглядом:
   – Мне казалось, что тебе следует все это знать. Но теперь я в этом, пожалуй, не уверена.
   Кейд покачал головой и снова повторил:
   – Спасибо, большое спасибо, мисс Спенс.
   Мими ждала его снаружи. Нижняя губа ее по-прежнему была обиженно выпячена. Темные острые соски просвечивали сквозь тонкую ткань рубашки. Один взгляд на Мими приводил его в волнение. Он уже жалел о своей решимости вести себя с ней по-рыцарски, жалел, что не взял ее ночью. Пусть даже силой.
   Несмотря на внешнюю скромность, Мими, возможно, этого и ждала от него. Женщинам нравятся нахалы. Подонки без стыда и совести. И книги, и жизнь говорят об этом. Примеров сколько угодно. Чем беспардоннее ведет себя мерзавец с женщинами, тем большим пользуется у них успехом.
   Взять того же Морана.
   Однако стать в одночасье другим нельзя, каким родился, таким и умрешь.
   Кейд хотел перейти улицу, как вдруг чья-то рука коснулась его плеча. Он резко обернулся.
   Перед ним стоял улыбающийся Сквид, тусклые глаза его светились надеждой, пискливый голос выражал радость, непропорционально маленькая голова качалась, как у будды.
   – Ты не собираешься уезжать, как тебе приказал Джо? В полдень будешь еще на своей лодке?
   Его пальцы поглаживали плечо Кейда.
   – Не уезжай! Пожалуйста, не уезжай!
   Кейда передернуло, как будто к нему прикоснулась змея. Он сбросил руку Сквида со своего плеча и пошел через улицу. Но его била дрожь, по телу пробегали мурашки.

6. Труп на вельботе

   Солнце поднималось все выше, и зной усиливался. С грязных луж в низинах поднимались густые клубы испарений в форме грибов.
   Когда Кейд подошел к Мими, она положила пальцы на его руку и подняла на него глаза:
   – Как сказать по-английски "дифисиль"?
   – Ты хочешь сказать "тяжело"?
   – Да...
   Ее огромные глаза точно изучали его лицо.
   – Мне тяжело просить, но... – Острые ноготки вонзились в его руку. – Если вы будете так добры и отвезете меня в Новый Орлеан, я буду вам бесконечно признательна. И кроме того, вам хорошо заплатят.
   – Кто? – холодно спросил он.
   – Джим. Мой муж.
   "Лучше бы ей убрать свои пальцы с моей руки", – подумал он.
   – Почему ты просишь об этом меня?
   – Потому что я здесь чужая, и вы единственный человек, которого я знаю. Потому что вы были ко мне все это время очень добры.
   Кейд разозлился еще сильнее, и на себя, и на нее.
   – Это не аргумент.
   Она покачала головой.
   – Такого слова я не знаю.
   – Неважно, пустяки.
   Он хотел было рассказать ей о других "миссис Моран", но не нашел в себе сил. Мими – хорошая девчонка. Не ее вина, что мерзавец Моран воспользовался ее неопытностью и доверчивостью и обманул ее. А вдруг мисс Спенс ошибается? И вообще ко всем передрягам, которые свалились на него, как только он вернулся в Бей-Пэриш, ему не хватало еще только дамской истерики.
   Мими сильнее нажала на его руку.
   – Пожалуйста.
   Прохожие уже обращали на них внимание. В замешательстве Кейд сунул свободной рукой в рот сигарету.
   – А ты уверена, что после того как Моран не писал тебе целый год, он захочет тебя видеть?
   – Нет, не уверена, – чистосердечно ответила она.
   – А ты уверена, что он заплатит мне хотя бы за горючее, когда я доставлю тебя к нему?
   На глаза ее навернулись слезы.
   – Нет, и в этом я не уверена.
   Кейд разжег сигарету.
   – Послушай, детка, боюсь, ты делаешь большую ошибку. Самое лучшее для тебя – пойти в иммиграционное управление, признаться, что ты въехала нелегально и попросить связать тебя с консулом. Вернешься в Каракас и все, ничего хуже этого с тобой не случится.
   Она энергично запротестовала:
   – Ни за что!
   – Почему?
   – Я не хочу возвращаться в Каракас. Мне надо попасть в Новый Орлеан. И потом я вчера вам говорила: семья не примет меня обратно.
   От жары, от разговоров с Калавичем и мисс Спенс у него разболелась голова. Ему было очень жаль Мими. У них одинаковая судьба. Она влюбилась в негодяя, а он женился, как оказалось, на авантюристке. Но везти ее в Новый Орлеан он в самом деле не мог. Ему необходимо было выяснить отношения с Лейвелом. Горючего у него действительно нет. Он пощупал в кармане единственную пятидолларовую бумажку. До Нового Орлеана он, допустим, доберется – хватит того, что есть в баках, но возвращаться назад будет не на чем.
   – Я сделал для тебя все, что мог, дальше тебе придется действовать самостоятельно.
   – Туда есть дорога?
   – Нечто вроде. Но идти по ней не советую.
   – Почему?
   – Она идет по горам. Кроме того, ты слишком красива, чтобы шагать одной, да еще в таком наряде по пустынной местности.
   – Почему?
   – Ты прекрасно знаешь почему.
   Она опустила голову, несколько слезинок покатилось по ее щекам. Она сердито смахнула их рукой.
   – Так отвезите меня туда!
   Ее грудь так бурно вздымалась, что Кейд всерьез испугался за не слишком крепко пришитые пуговицы на рубашке, они вполне могли отлететь.
   – Я уже объяснил тебе, – сказал он. – И потом хочешь ты или нет, но я тоже человек, да к тому же мужчина. И боюсь, что со мной ты не будешь в большей безопасности, чем на дороге. – Он мотнул головой. – Нет, лучше всего тебе связаться с иммиграционными властями и уговорить их направить тебя к консулу.
   Кейд резко повернулся и быстро зашагал по улице. Никогда он еще не чувствовал себя таким подонком. Но ему надо заняться собственными незадачами. С Мими он больше не хочет иметь дела. Ее, конечно, отправят в Каракас. Она, слава Богу, не ребенок, должна была бы понимать, на что идет и чем рискует, решаясь на такую авантюру. Подумать только, забраться под брезент в спасательную шлюпку и сидеть там шесть суток ради какого-то хлыща, который и думать про нее забыл! Нет, он дал ей разумный совет. Лучшее, что она может сделать, это связаться с консулом Венесуэлы.
   Но подумав еще, он вернулся к Мими и протянул ей пять долларов.
   Она недоверчиво посмотрела на деньги:
   – Почему вы...
   – Потому что ты хорошая девчонка. И мне жалко тебя.
   Она сунула бумажку за бюстгальтер.
   – Спасибо!
   И тут же отвернулась к реке. Он пожал плечами и пошел к зданию суда. Дом был старинный, сложенный из белого камня. В комнатах и коридорах было прохладно.
   За перегородкой сидела незнакомая Кейду девушка. Двенадцать лет назад она несомненно была еще ребенком. Кейд объяснил ей, что ему требовалось, и она быстро нашла нужные документы.
   Токо сказал правду. Сделка по продаже дома и земли была оформлена по всем правилам.
   Он попросил у любезной девушки листок бумаги и записал дату сделки, чтобы сопоставить с датой на свидетельстве о разводе, которое он получил в Токио. Если Джанис ухитрилась оформить сделку до того, как перестала быть миссис Кэйн, она не нарушила закона, хотя поступила не по-человечески, просто подло. И тут уж скорее всего ничего не сделаешь. Хотя почему, собственно? Джанис наверняка обязана выплатить ему компенсацию. Если же сделка состоялась после развода, суд примет его сторону.
   Кейд плохо разбирался в законах, но ему казалось, что он рассуждает правильно.
   Он сунул листок бумаги в карман рубашки. Земля его не интересовала, она была далеко, на отшибе и, на его взгляд, ничего не стоила. Участок купил еще его прапрадед для какой-то цели, и с тех пор земля пустовала. Другое дело дом. Он и объективно имел цену, а кроме того, он к нему питал и личные сентиментальные чувства. Здесь он родился и хотел, чтобы здесь росли его дети.
   Пистолет натер ему бедро, пот больно разъел это место. Он немного постоял на ступеньках здания суда, раздумывая, что ему делать дальше. Пожалуй, надо вернуться на судно и ждать. Было уже десять часов, до назначенной в полдень кончины у него еще есть два часа.
   Он зашагал по тенистой улице. Она ничем не отличалась от Мейн-стрит. Лишь улыбающиеся лица прохожих темнее и здоровались они более темпераментно, громко благодаря Всевышнего за его избавление из плена.
   В нем росло возмущение. Он вернулся в родной город. Он любил его, и Бей-Пэриш его любил. Джанис, Токо и Лейвел все ему испортили.
   Кейд обернулся, отвечая одному из старых знакомцев, и увидел Мими. С хмурым видом она шла за ним. Черная пыль покрывала ее ноги по щиколотку, но все равно они не потеряли своей прелести и изящества.
   Он дождался, пока она не поравнялась с ним.
   – В чем дело? Почему ты преследуешь меня?
   Она гордо вскинула подбородок, но он предательски задрожал.
   – Потому что я не знаю, что делать. В Каракас я не поеду. Ни за что.
   Он задумался, не зная, что ей сказать. Но ничего не мог придумать. Если она твердо решила сломать себе жизнь, наверное, он мог бы одолжить у кого-нибудь денег, купить ей платье, обувь и отправить в Новый Орлеан поездом, автобусом или самолетом.
   Они зашагали к дамбе. Тоненьким голоском она сказала:
   – Я приношу вам много хлопот, да?
   – Да.
   Еле слышно она сказала:
   – Мне очень жаль. Но вы были ко мне так добры, и у меня здесь никого нет, кому я могла бы довериться.
   Он не сдержал раздражения.
   – Ладно, хватит орать!
   Она вытерла ладонью мокрые щеки.
   – Я совсем не ору. Я тихонько плачу.
   Кейд не в силах был и дальше подавлять в себе то, что вызывал в нем ее нежный голосок, плавные изгибы ее складной фигурки. Ну сколько можно держать себя в узде!
   – Ты все еще намерена искать Морана? – грубовато спросил он.
   Не поворачивая головы, она скосила на него глаза.
   – Я же приехала сюда для этого.
   – Ты вернешься домой?
   – Не могу.
   – Почему?
   – Я же говорила. Моя семья...
   – Знаю, слышал... – прервал он ее и закончил то, что она собиралась сказать, сам: – ... принадлежит к старинному и очень гордому роду. Семья не простила тебе замужества. Сколько времени ты была знакома с Мораном?
   – Неделю.
   – И вы провели эту неделю вместе?
   – Да.
   – Как муж и жена?
   – Да.
   – У тебя был от него ребенок? В Каракасе остался малыш?
   Она вспыхнула:
   – Нет!
   – Через неделю он уехал и совершенно позабыл о тебе, за год ты не получила от него никаких известий?
   – Да.
   – И ты продолжаешь любить этого типа?
   Глаза Мими были обращены к ее босым ногам, на ходу между пальцами проступала грязь, и она следила за тем, как это происходит.
   – Не знаю.
   – Что значит "не знаю"?
   – То и значит: не знаю. Раньше, когда я думала о замужестве, все в моей душе ликовало. Но я – как бы это сказать – не слишком опытна в этих делах. С детства меня воспитывали в строгости, Джим был первым мужчиной, с которым я оказалась наедине... – Она снова скосила глаза на него. – Пока не встретила вас.
   Негодяй, думал он, подонок! Соблазнить Мими так же легко, как подобрать с земли плод папайи или дынного дерева.
   Он помог ей взобраться на поросший травой, крутой и скользкий склон дамбы, почувствовав при этом под своими руками ее упругое, теплое тело. Ему безумно нравилась эта девушка. В его жизни не было случая, чтобы после столь непродолжительного знакомства ему кто-нибудь так нравился. Она оказалась в тяжелом положении, но вела себя с достоинством настоящей леди. Это не какая-нибудь дешевка! Ясно было и другое: легко ли было Морану совратить Мими или нет, но ему пришлось-таки соблюсти формальности, обвенчаться с ней по всем правилам!