Кин Дей. Большой прощальный поцелуй

   – В чем правы?
   – Что твой брак с Мораном не законен.
   Грудь Мими заколыхалась так бурно, что снова появилась угроза того, что верхняя пуговица на рубашке не выдержит и оторвется.
   – Я уже ступила на этот мост и прошла большую его часть, надо пройти его до конца.
   И вновь ему захотелось сказать этой наивной дурочке о многочисленных "миссис Моран", о которых ему поведала мисс Спенс, но и на этот раз он удержался. Мими могла просто не поверить, подумать, что он придумал это, чтобы склонить ее изменить мужу и тем отомстить ему.
   От жаркого солнца разболелась голова. На лбу выступил пот и ручейками побежал по щекам. Куда приятнее было бы быть в воде, а не на воде. Ласковое покачивание судна было, конечно, тоже приятным. Во всяком случае, одно из его желаний осуществилось. У него было прекрасное судно. Возможно, с его стороны было наглостью мечтать о чем-то еще?
   Продажа старого дома представлялась Джанис совершенно разумным делом. Главным для нее всегда были деньги. Теперь он это понял отчетливо. Джанис была способна продать все, включая и себя, если находился выгодный покупатель. Но землю она продала Калавичу, тогда при чем здесь Моран и почему они строят кемпинг на земле, которая больше не является ее собственностью?
   Мими убрала свою руку.
   – Сколько лет вы прожили с Джанис?
   – Около пяти.
   – Она хорошенькая?
   – Очень.
   – У нее красивая фигура?
   – Превосходная.
   – Как у меня?
   Он попытался окинуть ее равнодушным взглядом.
   – Что касается округлостей и изгибов, вы довольно похожи.
   – Вы были полковником, когда женились?
   – Да. Мне дали звание майора, когда я служил в Южно-Тихоокеанской авиации до того, как я стал летать на реактивных истребителях.
   – Вы были счастливы с ней?
   Он не понимал, куда она клонит.
   – Во всяком случае, мне так казалось. Да, конечно. Мы с ней прекрасно ладили, пока меня не послали в Корею.
   – Где вас сбили?
   У него посуровели глаза, он припомнил, как насмешничал над ним Джо Лейвел.
   Какое право он имел так говорить! Этому наглому шерифу досталось не зря. Подонок. Жалкий прихвостень, разве он знал, что такое война. Собственно, все летчики герои, только одним везет больше, другим меньше. Имена многих настоящих героев остаются неизвестными. Но если уж быть справедливым до конца, то ему, Кейду, тяжелее всего пришлось в лагере. Два года настоящего ада.
   – Над Ялу, – коротко ответил он.
   – Она считала, что вы погибли?
   – Во всяком случае, пропал без вести во время боевого вылета.
   – И пока вы были в плену, она получила развод?
   – Да.
   Мими энергично затрясла головой:
   – Нет!
   – Что "нет"?
   Она наклонилась вперед:
   – Нет, эта женщина не любит вас! Все то время, когда вам казалось, что вы счастливы, она просто спала с вами... Да и, пожалуй, не с вами, а с серебряными кленовыми листочками у вас на плечах.
   Он взглянул на Мими и сразу же отвел глаза. На него пахнуло ее телом. Оно выглядело мягким, теплым и манящим. Он не знал женщин два года.
   – Возможно, – сказал он со вздохом.
   Головная боль у Кейда усилилась, от солнечных бликов на воде щипало глаза.
   Он резко поднялся. Постоял, глядя через борт судна на безбрежное пространство вокруг. Зеленая вода манила к себе.
   – Ты хорошо плаваешь? – спросил он у нее.
   Она улыбнулась.
   – Очень хорошо. Мама обычно называла меня "дитя воды".
   Дурное настроение Кейда не проходило. Ему было безразлично, как мать называла Мими. Безразлично, почему Джанис вышла за него замуж. Ему требовалось заключить эту женщину в объятия. Он закурил сигарету, два раза затянулся и швырнул ее за борт, затем прошел на нос, где у него в шкафчике лежали две пары плавок, которые он купил в Корпус-Кристи. Одни были красные, вторые желтые. Он протянул Мими желтые.
   – О'кей, давай искупаемся, а потом двинем дальше.
   Она заколебалась.
   – Мне бы очень хотелось, но... Но я не могу.
   – Почему?
   Она без ложного смущения дотронулась до груди.
   – Потому что здесь я буду голая. Мне нечего надеть на себя сверху.
   – Надень бюстгальтер или замотайся в полотенце.
   Все еще сомневаясь, она взяла желтые плавки. Ее большие глаза не отрывались от лица Кейда.
   – Это будет ол-райт?
   – Конечно.
   Она похлопала его по руке.
   – Конечно. Простите за ненужный вопрос.
   Она ушла в каюту.
   Он убедился, что судно крепко стоит на якоре и что канат надежно свешивается с борта. Затем, переодевшись в красные плавки, нырнул в воду.
   Вода была прохладной, почти холодной. Он нырнул так глубоко, как только мог, а когда вновь оказался на поверхности, и непреодолимое желание, и головная боль исчезли. Он поплыл вокруг вельбота быстрым кролем. Холодная вода и физическая нагрузка прояснили мысли. Он чувствовал себя хорошо. Просто прекрасно.
   Повернувшись на спину, он увидел, что Мими забралась на кранец, и поплыл к судну. Выглядела она весьма живописно. Она сделала узел на полосатом полотенце, сколола его булавками, и получился прелестный бюстгальтер. Желтые плавки ей были немного тесноваты и коротковаты.
   Кейд гордился собой. Если он доставит Мими до Баратории-Бей нетронутой, полковник Кейд Кэйн может представить гражданина Кейда Кэйна к медали за выдержку и стойкость в преодолении зова природы.
   Она весело помахала ему рукой, прыгнула и вошла в воду безукоризненно. Она ныряла так же великолепно, как делала все остальное, причем без всякого страха.
   Они плавали с полчаса, затем взобрались наверх по канату и какое-то время ныряли с борта.
   Кейд давно не чувствовал себя так легко и свободно. Он отдыхал, лежа на спине, когда заметил первую темную тучу и сообразил, что поднялся ветер. Вода выглядела теперь совсем иначе. Перевернувшись на грудь, он крикнул:
   – Хватит, надо поднять якорь. Похоже, погода испортилась.
   Она кивнула:
   – Как прикажете!
   Вельбот теперь качало сильнее, канат кидало из стороны в сторону. Кейд первым взобрался на борт и перегнулся, чтобы помочь ей. Когда она показалась над бортом, узел ее импровизированного лифчика зацепился за флагшток и булавка расстегнулась.
   Реакция Кейда была инстинктивной и естественной... Он притянул ее к себе, губы впились в ее рот, и на мгновение они замерли; соленая вода стекала с них на палубу.
   Мими разрыдалась.
   – Нет! Мы не должны. Это неправильно.
   Ее пальцы вцепились в мокрые волосы Кейда, и она вернула ему его лихорадочный поцелуй, дрожа от подавляемого желания. Потом внезапно обмякла в его руках. Тело похолодело. Щеки, которые целовал Кейд, были солеными от слез. Глаза, глядевшие ему в лицо, казались огромными, темными и обиженными.
   Она спросила, будет ли все ол-райт. Он сказал, что да. Мими ему верила. Она давно сняла свой нож.
   Он заставил себя отпустить девушку и отцепил злополучное полотенце.
   Качка теперь чувствовалась гораздо сильнее.
   – Очень сожалею, – сказал он мрачным голосом, соответствующим быстро собирающимся тучам.
   Она прикрыла себя полотенцем.
   – Я тоже сожалею, – сказала она жалобно. – Мне хотелось бы, чтобы вы знали, как сильно я сожалею.
   Величественная и даже царственная, несмотря на то что на ней были всего лишь тесные желтые плавки, она повернулась и вошла в каюту, осторожно прикрыв за собой дверь.
   Кейд допил остатки портвейна, подняв бутылку, которая каталась по палубе возле одного из стульев. Затем, глядя на нагоняемые ветром черные тучи, включил мотор и поднял якорь как раз в тот момент, когда первая стена дождя обрушилась на судно.
   Залив больше не выглядел зеленым, он был темно-пурпурного цвета, вспоротый струями дождя. Волнение увеличивалось с каждой минутой.
   Определив курс, он посмотрел назад. В том месте, где они только что купались с Мими, из воды торчал треугольный плавник акулы.
   Надо же ему было предложить такую глупость! Все могло случиться. И он не справился бы с такой бедой.
   Сквозь вой ветра до него донеслись рыдания Мими.
   Она плакала, потому что он зашел так далеко?
   Или потому, что не пошел дальше?
   Женщины.
   Он включил третью скорость, чтобы скорее добраться до большой отмели, и на всякий случай привязал себя, чтобы не смыло волной.

11. Домой, к Джанис

   Кейд взглянул на часы. Было двадцать минут восьмого. Через несколько минут станет совсем темно. Дождь и ветер бесновались около часа, но сильное волнение оставалось. Переход занял больше времени, чем он предполагал. Сейчас он огибал отмель.
   В сгущающихся сумерках по правому борту поблескивала большая южная отмель. Кейд еще сбавил скорость и осветил отмель прожектором. Прилив был в разгаре. Была видна только часть отмели. Шесть трупов, которые он видел в прошлый раз, лакомство для рыб и крабов, исчезли.
   Трудно лавировать между грязевыми отмелями в темноте.
   Кейд подумал было бросить якорь и ночевать на судне, но тут же отказался от этой мысли. До Джанис было рукой подать, и ему не терпелось объясниться с ней. Да и от Мими избавиться. Перспектива провести с ней на борту еще одну ночь его не прельщала.
   Мими вышла из кубрика с распухшими от слез глазами. На ней было платье, колготки, босоножки на высоких каблуках, которые он купил ей в Новом Орлеане. Голос ее звучал необычайно грустно.
   – Приготовить что-нибудь поесть?
   Он покачал головой.
   – Не беспокойся. Через час будем на месте.
   Он почувствовал желание уязвить ее:
   – А то вдруг я снова надумаю стать на якорь?
   В слабом свете зеленых и красных лампочек на приборной доске он увидел, что Мими готова снова расплакаться.
   – Я же сказала, что сожалею.
   Ему стало стыдно, словно он накричал на нее.
   – О'кей, выходит, мы оба сожалеем... Если хочешь есть, сообрази что-нибудь сама. Но ничего не включай, иначе я напорюсь на мель.
   Он снизил скорость до такой степени, что вельбот едва двигался. В этом месте проход был узким и сложным, но как только он пройдет Гранд-Пасс, они снова окажутся на открытой воде.
   Она прикусила нижнюю губу.
   – Хорошо, только не кричите на меня!
   – Я не кричу! – рявкнул он.
   Он повернулся к рулевому колесу, в который раз сожалея о том, что не пошел сразу коротким путем. Но тогда он бы не узнал, что его разыскивает полиция по обвинению в убийстве, а в такого рода вещах всегда лучше знать, что тебя ждет. С властями, как и с женщинами, нужно держать ухо востро.
   Она продолжала стоять в дверях кубрика.
   – Как вы узнаете, куда надо плыть?
   Он попытался что-то объяснить, но быстро отказался от этой затеи. Можно объяснить, как вести судно по компасу. Но нащупывать путь в темноте – совсем иное дело. Все равно как летать на реактивном самолете – это либо получается, либо нет. Сочетание многих факторов: прошлый опыт, гул моторов, цвет кильватера, какие-то известные одному тебе приметы и признаки.
   – Я бывал здесь и раньше, – сказал он. – Как насчет того, чтобы распить еще одну бутылочку вина? Все-таки мы намерены встретиться с нашими уважаемыми партнерами, следует отметить это событие.
   – Как прикажете, – раздался знакомый ответ. Она открыла было рот, чтобы добавить что-то еще, но передумала и исчезла в кубрике. Через пару секунд она появилась с открытой бутылкой душистого портвейна Сэла.
   Мими протянула ему бутылку, но в этот миг судно царапнуло днищем подводную гряду, и Кейд инстинктивно задержал дыхание. Когда опасность миновала, он сказал:
   – Сначала ты. Салудос!
   – Нет, спасибо, – решительно произнесла она. – Я не пью на пустой желудок.
   Кейд сделал большой глоток прямо из горлышка. Вино показалось ему слабым, невыдержанным. Лучше бы это был ром. Ему хотелось напиться до беспамятства. Хотелось, чтобы Мими была Джанис. Или чтобы он был Джеймсом Мораном. Он мог внушить себе, что Мими – просто еще одна девушка, с которой он повстречался, но вот она уходила из его жизни, и он сомневался, что когда-либо встретит женщину, которая нравилась бы ему так, как Мими. И дело вовсе не в одном физическом влечении. Она вообще ему нравилась.
   Он сделал второй большой глоток и закрыл бутылку. Если бы ему встретить Мими до того, как она познакомилась с Мораном! Но ведь когда она с ним познакомилась, Джанис с Кейдом еще не развелась? Или развелась?
   Впрочем, какое это имеет значение!
   Проход остался позади, они снова были на глубоком месте. Он это понял по гулу винтов. Залив казался куском черного стекла, разрезаемого белым хвостом пенистого кильватера да выпрыгивающей на поверхность воды рыбой. Кроме шума винтов и ритмичного стука двигателей тишину нарушали крики птиц, гнездившихся на прибрежных островах.
   Залив был огромный, черный, загадочный и немного зловещий. Окрестное население постоянно менялось, кто-то приезжал, кто-то уезжал. Луна все еще не могла выбраться из ветвей деревьев.
   В темноте мало что было видно, но Кейд сомневался, чтобы здесь что-нибудь изменилось. При дневном свете он разглядел бы несколько примитивных рыбацких биваков, редкие хижины охотников вдоль водостоков, уходящих в глубь лесов.
   Эта мысль развеселила его. Возможно, на его земле уже поселились люди. Семь лет назад такие люди, называемые "скваттерами", получили право на занятие свободных земель. Так что теперь они могут опротестовать продажу участка. И Джанис, и Токо останутся с носом.
   Наконец луна вырвалась из ветвей деревьев и как бы высветила на воде его судно. Холодный ночной ветер пронизывал до костей. Вода при лунном свете стала походить на черный бархат, кое-где протканный серебряными нитями.
   Когда он обогнул знакомую примету – каменную косу, Мими заговорила, впервые после того как принесла вино:
   – Вы превосходный мореход!
   – Благодарю, – ответил он.
   Лучше бы он не пил вина. Оно не помогло. То, чего он хотел, не ищут в бутылке.
   – Мы почти на месте?
   Кейд вглядывался в залитую лунным светом береговую линию.
   – Я бы сказал, мы сейчас как раз напротив моей земли, но с тех пор, как я здесь был, прошло много лет.
   Он различил на берегу проблески розоватого света.
   – Вон там должен быть бивак.
   – Значит, есть дом?
   – Хижина. Мы с отцом пользовались ею несколько раз в году.
   – Сколько там комнат?
   – Одна.
   Она облизала губы.
   – Ох!
   Розовое пятно света становилось ярче, превращаясь в фонарь, освещающий довольно обширный пирс, уходящий в воду. К тумбе был причален быстроходный, как определил Кейд, катер, рядом стояло несколько лодок поменьше. Очевидно, официантка из Нового Орлеана была права – Джанис затевала здесь "большой бизнес".
   Он подвел судно к свободному причалу.
   Хижина, построенная им и его отцом, исчезла, ее заменил просторный двухэтажный бревенчатый коттедж, вокруг которого было разбросано с десяток коттеджей поменьше. Освещен был только центральный.
   Кейд заглушил моторы и выскочил на пирс.
   – А сказали, что у вас хижина! – сказала Мими со смехом.
   – Да, была хижина, – мрачно ответил он.
   Он хотел идти дальше, но Мими остановила его:
   – Вам, конечно, не терпится увидеть Джанис, я понимаю, но разве можно выходить на берег в таком виде?
   Он сообразил, что на нем все еще только красные плавки и капитанская фуражка.
   Он надел последнюю чистую белую рубашку и брюки. Тяжелый пистолет оттягивал карман и мешал двигаться. После некоторого раздумья он заткнул его за пояс. Надел сандалии.
   Мими ждала на корме. Кейд помог ей сойти на причал. Он был совсем недавно построен, сильно пахло свежестругаными досками и почему-то креозотом. Неподалеку высились штабели строительных материалов.
   Он стоял, сдвинув фуражку на затылок, и разглядывал освещенный дом.
   Мими проявила нетерпение:
   – Чего вы ждете?
   – Да думаю...
   – О чем?
   – Не попаду ли я в ловушку?
   Он перевел взгляд с освещенного коттеджа на ряд кустов, протянувшихся за узкой полоской песка. Вроде бы на пристани и у воды никого не было. Слышался только шепот ветра, ночные трели болота да ритмичный шелест набегающих на берег волн.
   – В ловушку?
   Мими была озадачена.
   Он не стал объяснять. Джанис его предала. Они с Токо смешали его имя с грязью. Потом появился Моран, ее похождения обсуждались со всеми подробностями в Бей-Пэрише. Она знала, что его освободили из плена. У нее были веские основания бояться его. Вполне логично с ее стороны предположить, что он пожелает рассчитаться с ней, поэтому она должна была предусмотреть какие-то меры от него.
   Ускользающая мысль о том, что он то ли слышал, то ли видел, но не придал этому значения, продолжала его тревожить. Неожиданно он понял, что это было. Ну конечно же! До него долетел звук небольшого самолета, поднимающегося вверх. Моран был летчиком. По воздуху от Бей-Пэриша лететь сюда всего несколько минут. Если Моран был там, он знал, что Джо Лейвел убит, что подозревается в убийстве Кейд и что ордер на его арест подписан. Чтобы обезопасить себя, Джанис оставалось лишь вызвать шерифа.
   Мими сражалась с мошкарой.
   – Пошли скорее отсюда! Они меня съедят заживо!
   – Кроме того, тебе не терпится увидеться с Мораном?
   – В конце концов, он мой муж!
   – Это точно, – сказал он. – Прежде чем разрешить Джиму дотронуться до вас, вы заставили его отвести вас к священнику, а потом в мэрию.
   Он сжал локоть Мими.
   – О'кей. Пойдем посмотрим, что это дало.
   Его сандалеты на толстой подошве не скрипели, но галька и щебень с громким шорохом разъезжались пол его тяжестью. Стук высоких каблучков Мими звучал неестественно звонко в лунном безмолвии.
   Новостью был настоящий пляж, и им пришлось преодолеть две сотни ярдов рыхлого песка, прежде чем они подошли к широкому портику у коттеджа.
   Просторный холл был обит кипарисовыми панелями, в противоположных концах сложены камины из натурального камня. Тяжеловесная мебель, обитая кожей, была совершенно новой. Загорелый юнец в замызганных штанах и белоснежной рубашке стоял за небольшой стойкой, какие встречаются в отелях. Он не показался Кейду обычным портье в отеле.
   Юнец поставил локти на стойку и взглянул на белую фуражку Кейда.
   – Я подумал, мне померещилось, что причаливает судно. Неужели вы прибыли в темноте?
   Кейд кивнул.
   – Вы, очевидно, знаете здешние воды?
   – Знаю.
   Юнец пошарил рукой под стойкой и вытащил регистрационную карточку.
   – Мы пока еще не открылись, но, думаю, сможем вас приютить. Комната для вас и миссис? Или же вы предпочитаете один из коттеджей?
   – Ни то ни другое, – ответил Кейд.
   Он положил руку на стойку. Ему стоило больших усилий произнести вслух это имя:
   – Миссис Кэйн здесь?
   – Да, сэр.
   – Я могу ее видеть?
   Это было скорее утверждение, нежели вопрос.
   – Конечно!
   Мими произнесла почти застенчиво:
   – А мистер Джеймс Моран тоже здесь?
   На физиономии юнца отразилось недоумение.
   – Разумеется, они оба здесь. Приехали несколько дней назад, чтобы подготовиться к открытию на будущей неделе. Как доложить о вас?
   Он повернулся, так как дверь позади стойки распахнулась и появилась эффектная дама в роговых очках.
   – Эти заявки, Джек, – начала она, затем сняла очки и уставилась на гостей.
   – Кейд, Кейд, дорогой! – воскликнула она. – Ты дома?
   Он с шумом втянул воздух и почувствовал, как кровь застучала в висках.
   Джанис почти не изменилась. Ее волосы были по-прежнему цвета зрелой пшеницы. В серо-зеленых глазах светился ум. Высокая, твердая, как бы заостренная грудь по-прежнему оттягивала ткань внешне простенького платья, сшитого таким образом, что оно подчеркивало все то, что этого заслуживало.
   Ни Токо, ни Моран не показывались.
   Сильный загар явно шел ей. Он молодил ее, лицо выглядело почти девичьим.
   Бумаги полетели в одну сторону, очки – в другую, и она бросилась к нему на грудь, смеясь и плача одновременно.
   – О, мой дорогой, мой дорогой!
   Кейд почувствовал себя невообразимым болваном. Он стоял неподвижно, онемев от неожиданности, слегка придерживая руками знакомое тело. Такого приема он никак не ожидал. Похоже, она искренне рада его видеть.
   Прижавшись губами к его губам, она продолжала говорить:
   – Значит, ты получил мои письма и мою телеграмму?
   Кейд почувствовал себя еще глупее.
   – Нет! – ответил он коротко, затем приподнял пальцем подбородок Джанис: – Откуда такая радость при встрече героя? Я думал, ты со мной разошлась?
   Она отбросила последнюю фразу, как нечто несущественное.
   – Ах, это... – И небрежно махнула рукой. – Я тебе объясню.
   Ее нижняя губа задрожала, серо-зеленые глаза наполнились слезами.
   – Разве ты не собираешься меня поцеловать? Ты не рад МЕНЯ видеть?

12. В постели с блондинкой

   Кейду Моран не понравился. Верзила слишком много улыбался, а когда улыбался, демонстрировал слишком много зубов. Он был слишком говорливым, слишком "своим в доску", слишком скользким. Главным же образом Кейду не нравилось, как он смотрит на Мими. Он довольно хорошо знал этот тип людей и понимал, что смазливый ирландец не остановится ни перед чем для достижения своих целей.
   Кейд взглянул через уставленный едой стол на Мими. Она необычно много пила. Ее глаза неестественно блестели. Она сидела рядом с Мораном и смотрела на него, как котенок на огромного многоопытного кота, который гипнотизирует его одним своим видом.
   Джанис покончила с едой и приступила к объяснениям:
   – Я понимаю, как все это должно выглядеть в твоих глазах, Кейд. Но представь себе положение, в котором я очутилась. Юридически ты умер со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это не было лишь подтверждено документами.
   – И поэтому ты со мной развелась?
   Она стала перебирать свои пальцы.
   – Ол-райт. Я допустила ошибку. Но ведь в то время это не имело никакого значения. Я была уверена, что потеряла тебя навсегда.
   Подняв голову, она посмотрела ему в глаза и совершенно откровенно заявила:
   – Я должна была подумать о себе.
   – Поэтому ты поспешила в Бей-Пэриш и продала принадлежавшую мне недвижимость Токо Калавичу.
   – Продала дом.
   – Токо лжет, – вмешался Моран. – Это одна из причин, по которой я с ним порвал.
   – Что лжет?
   – Он пытался шантажировать Джанис. Добивался преимущественного права на приобретение государственных земель. Понимаете, как только было получено известие, что ваш самолет сбит, Токо явился сюда и построил этот коттедж, рассчитывая, что никто не станет претендовать на эту землю.
   – С какой целью? Для чего Токо понадобилось его строить?
   Моран был так же откровенен, как Джанис:
   – Чтобы сюда можно было доставлять нелегально въезжающих в страну иностранцев.
   Он закурил турецкую сигарету.
   – Нет, не тех бедолаг, которых перевозят в трюмах по пять сотен с головы, а крупных персон, готовых выложить огромные суммы, лишь бы удрать от преследования в своей стране по политическим или другим мотивам. Такие люди не скупятся.
   – Дальше?
   Моран продолжал:
   – Так или иначе, но Токо стал давить на Джанис. Я не был в восторге от роли, которую невольно играл в этой некрасивой истории. Так что когда она пришла ко мне с идеей превратить это шикарное место в убежище и пригласила меня в долю, поскольку одной женщине такая затея не под силу, я сразу же согласился.
   Он похлопал Мими по руке.
   – Черт побери, я не ангел, но и не законченный подонок, и кое-какие методы, которыми пользуется Токо в своем бизнесе, мне кажутся недопустимыми.
   Кейд допил до конца бокал:
   – Например?
   Моран взглянул ему в глаза:
   – Недавно шестерых парней нелегально везли на одном из суденышек Токо, но по дороге к ним стал приближаться катер Береговой охраны, несчастных высадили на грязевой отмели, которую на реке называют "Большой южной", и, разумеется, "забыли" о них. А всеми уважаемый владелец промысла креветок Токо Калавич вышел сухим из воды.
   Затянувшись сигаретой, Моран добавил:
   – Когда я вывозил самолетом людей из Мартиники или Каракаса, я строго выполнял контракт и высаживал их на материке.
   Джанис еще ближе придвинулась к Кейду:
   – Как только я услышала, что тебя освободили, я немедленно написала тебе и дала телеграмму. И даже позвонила в Токио, но командир твоей эскадрильи сказал, что ты улетел на Гавайи, а оттуда уже в Штаты.
   Она улыбнулась.
   – Однако я не сомневалась, что рано или поздно мои письма или телеграмма догонят тебя. И все то время, пока мы были в Новом Орлеане в отеле с пышным названием "Ройал Крессент", оформляли бумаги, организовывали рекламу, добивались перевода Джима на работу сюда и отыскивали политическую поддержку на случай, если Токо надумает чинить препятствия, веришь ли, я все время ждала, что вот-вот зазвонит телефон, я услышу твой голос и ты скажешь, что ты внизу, в вестибюле. Я оставила свой адрес на почте. Джим тоже.
   – Понятно, – произнес Кейд.
   Это была гладкая, довольно убедительная история, искусное переплетение правды и выдумки, и она делала честь находчивости и изобретательности Джанис. Он спрашивал себя, неужели она рассчитывает, что он ей поверит, и как далеко она зайдет, подтвердит ли она свою "исповедь" чем-то более существенным, нежели слова.
   Моран попытался вновь наполнить бокал Мими. Она покачала головой:
   – Нет, спасибо. Я выпила достаточно.
   Он коснулся ее волос губами:
   – Все случившееся – трагическое недоразумение, но теперь мне ясно, как все произошло.
   Она теперь меньше походила на ласкового котенка.