Страница:
подернулась ряской. Допустим, эти образования, а-ля Бермудский
треугольник, которые Роланд назвал червоточинами, когда-то крайне
редкие, стали скорее правилом, чем исключением? Допустим... мысль это
ужасная, гарантирующая, что до трех ночи уже не заснуть... что все
реальности начнут перемешиваться с нарастанием структурных слабостей
Темной Башни? Допустим, ее остов не выдержит, один уровень упадет на
следующий... тот на следующий, тот... до тех пор, пока...
Когда Эдди положил ему руку на плечо, Джейку пришлось прикусить
язык, чтобы не вскрикнуть.
- Ты вызываешь у себя глюки.
- Что ты об этом знаешь? - Джейк понимал, что грубит, но очень уж
он разозлился. Оттого, что испугался, или оттого, что Эдди уловил его
состояние? Он не знал. Да и не хотел знать.
- В вопросе глюков я классный специалист. - ответил Эдди. - Я,
конечно, не знаю, о чем ты думал, но, что бы это ни было, сейчас самое
время больше об этом не думать.
А вот это, решил Джейк, скорее всего дельный совет. Они вместе
пересекли улицу. И направились к парку Гейджа, где Джейка ждало одно
из самых больших потрясений в его короткой жизни.
Пройдя под металлической аркой с надписью "ПАРК ГЕЙДЖА"
(старинные, закругленные буквы), они ступили на вымощенную дорожку,
проложенную через английский парк, необратимо превращающийся в
эквадорские джунгли. Поскольку в это жаркое лето за парком никто не
ухаживал, растения пошли в рост. Осенью тоже никто ничего не подрезал,
не выстригал лишние побеги, так что от парка уже осталось одно
название. Указатель за аркой извещал о том, что они попали в Рейнский
розарий, и действительно, вокруг росли розы. Большинство уже отцвели,
кроме нескольких диких. Они напомнили Джейку о розе на пустыре на углу
Сорок шестой улицы и Второй авеню, и у него заныло сердце.
По одну руку путники увидели прекрасную старинную карусель, с
полосатым шатром и лошадками. Карусель застыла, разноцветные лампочки
не горели, музыка замолкла навсегда. По спине Джейка пробежал холодок,
когда на шее одной лошадки он заметил детскую бейсбольную перчатку,
зацепившуюся за сбрую. И сразу отвел глаза.
За каруселью растительность стала гуще, с обеих сторон
навалившись на тропу так, что странникам пришлось идти колонной по
одному, как потерявшимся детям в сказочном лесу. Шипы разросшихся и
неухоженных розовых кустов цеплялись за одежду Джейка. Каким-то
образом он оказался в авангарде (возможно, потому, что Роланда не
отпускали собственные мысли), поэтому "Чарли Чу-Чу" увидел первым.
Приближаясь к рельсам, пересекавшим тропу, маленьким, чуть больше
игрушечных, он вспомнил высказывание стрелка о том, что ка - все равно
что колесо, всякая точка на котором всегда возвращается в прежнее
место. Нас преследуют розы и поезда, подумал Джейк. Почему? Я не знаю.
Наверное, это еще одна за...
Тут он взглянул налево, и с его губ сорвался крик:
"Божетымойправедный" - все в одно слово. Ноги у него подогнулись, он
опустился на землю. Собственный голос донесся до ушей из далекого
далека. Сознания он не потерял, но многоцветный мир перед глазами
поблек: листва стала серой, совсем как осеннее небо над головой.
- Джейк! Джейк, что случилось?
Эдди. В его голосе Джейк слышал искреннюю озабоченность, но
произносил Эдди эти слова на другом континенте. А может, и на другой
планете. То ли в Бейруте, то ли на Уране. Джейк почувствовал, как ему
на плечо легла рука Роланда.
- Джейк! - Сюзанна. - Что с тобой, сладенький? Что...
Тут она увидела и замолчала. Эдди увидел, больше не сказал ему ни
слова. Рука Роланда свалилась с его плеча. Все стояли и смотрели...
кроме Джейка, который смотрел сидя. Он полагал, что со временем ноги у
него окрепнут и он сможет встать, но пока они напоминали вареные
макаронины.
Поезд стоял в пятидесяти футах от них, у игрушечной станции,
уменьшенной копии той, на которую они прибыли. На свесах крыши
красовался большой щит с надписью "ТОПИКА". А сам поезд будто сошел со
страниц книги "Чарли Чу-Чу". Те же вагоны, тот паровоз "Биг-бой-402".
И Джейк знал: если б у него хватило сил подняться и подойти к поезду,
он бы нашел мышиное семейство, устроившееся на сиденье, где раньше
сидел инженер (и его, безусловно, звали Боб Как-его-там). А еще одно
семейство, ласточек, примостилось на дымовой трубе.
И черные маслянистые слезы, думал Джейк, глядя на миниатюрный
поезд, стоящий у миниатюрной станции, с бегающими по коже мурашками,
со скрутившимся в узел желудком. По ночам он плачет черными
маслянистыми слезами, и они блестят в ярком свете его прожектора. Но в
свое время, Чарли-бой, ты покатал ребятишек, не так ли? Ты ехал по
периметру парка Гейджа, а ребятишки смеялись. Все смеялись, за
исключением нескольких. Эти-то знали, кто ты такой, и кричали. Как
кричал бы я, будь у меня для этого силы.
Но силы к нему возвращались, и когда Эдди подхватил его под одну
руку. а Роланд под другую, Джейк сумел подняться. Его качнуло, но он
устоял на ногах.
- К твоему сведению, я не думаю, что ты дал слабину. - Голос Эдди
звучал мрачно. Мрачным оставалось и его лицо. - У меня тоже такое
ощущение, что я сейчас упаду. Это же поезд из твоей книжки. Один к
одному.
- Значит, теперь нам понятно, откуда мисс Берил Эванс взяла идею
"Чарли Чу-Чу". - вставила Сюзанна. - То ли она жила здесь, то ли до
1942 года, когда эту чертову книгу опубликовали, побывала в Топике...
- ...и увидела игрушечный поезд, который ездит по Рейнскому
розарию и вокруг парка Гейджа. - закончил за нее Джейк. Страх уже
спал, и он, не только единственный ребенок в семье, но и очень
одинокий ребенок, испытывал безграничную любовь и признательность к
своим друзьям. Они видели то, что видел он, они понимали причину его
испуга. Естественно, все они составляли ка-тет.
- Он не будет отвечать на глупые вопросы, не будет играть в
глупые игры, - промурлыкал Роланд.
- Ты можешь идти, Джейк?
- Да.
- Ты уверен? - спросил Эдди и после утвердительного кивка Джейка
покатил коляску Сюзанны через рельсы. Роланд последовал за ним. Джейк
на мгновение задержался, вспомнив сон: он и Ыш пересекают
железнодорожные пути, и тут ушастик внезапно поворачивает и бежит по
шпалам, отчаянно лая на приближающийся прожектор.
Джейк наклонился, поднял Ыша на руки. Посмотрел на ржавеющий
поезд, застывший у станции, темный круг потухшего прожектора, похожего
на мертвый глаз.
- Я тебя не боюсь, - прошептал Джейк. - Не боюсь тебя.
Прожектор ожил, коротко сверкнул, как бы говоря: А я вижу, что
боишься. Вижу, маленькая моя, дорогая злючка. И погас.
Остальные ничего не заметили. Джейк еще раз посмотрел на поезд,
ожидая, что прожектор вспыхнет вновь, может, даже поезд сдвинется с
места, чтобы раздавить его, но ничего такого не случилось.
С гулко бьющимся сердцем Джейк устремился вдогонку за своими
спутниками.
Зоопарк Топики ("Всемирно известный зоопарк Топики", если верить
вывеске при входе), превратился в кладбище мертвых животных. Некоторые
животные, освобожденные из клеток, убежали, другие умерли неподалеку.
Большие обезьяны так и остались в обезьяннике, умерли, взявшись за
руки. У Эдди на глаза навернулись слезы. С тех пор как остатки героина
"выветрились" из организма, он отличался очень бурной эмоциональной
реакцией. Прежние друзья подняли бы его на смех.
За обезьянником на дорожке лежал мертвый серый волк. Ыш осторожно
приблизился к нему, обнюхал, потом вытянул длинную шею и завыл.
- Заставь его это прекратить. Джейк, слышишь меня? - пробурчал
Эдди. Внезапно он понял, что ощущает запах тухлого мяса. Запах очень
слабый, поскольку летняя жара уже спала, но к горлу подкатила тошнота,
а во рту появился привкус желчи.
- Ыш! Ко мне!
Ыш провыл в последний раз и вернулся к Джейку. Встал у его ног,
глядя снизу вверх выпученными глазами с золотистыми ободками. Джейк
взял его на руки, по широкой дуге обогнул труп волка, вновь опустил на
вымощенную дорожку.
Она вывела их к крутой лестнице (сорняки уже начали пробиваться в
зазорах между брусчаткой. На вершине Роланд оглянулся на зоопарк,
розарий, парк. Отсюда они видели весь железнодорожный круг,
позволяющий пассажирам "Чарли" объехать парк Гейджа по периметру. А за
парком холодный ветер наметал опавшие листья на бульвар Гейджа.
- Так пал лорд Перт, - пробормотал Роланд.
- И земля вздрогнула, - добавил Джейк. Роланд удивленно глянул на
него, как человек, пробудившийся после глубокого сна, затем улыбнулся
и обнял Джейка за плечи.
- В свое время мне довелось побывать в шкуре лорда Перта.
- Правда?
- Да. И очень скоро вы об этом узнаете.
Далее путь их лежал мимо вольеров с мертвыми экзотическими
птицами, закусочной, рекламирующей (в очень, надо сказать, неудачном
месте) ЛУЧШИЕ В ТОПИКЕ БИЗОНБУРГЕРЫ. Они прошли под еще одной железной
аркой с надписью "ЖДЕМ ВАС СНОВА В ПАРКЕ ГЕЙДЖА". А уж за аркой
асфальтированная дорога (только для служебных автомобилей), поднимаясь
по насыпи, выводила на автостраду. Теперь они уже ясно видели зеленые
щиты, которые заметили еще со станции.
- Опять трассоваться. - едва слышно вымолвил Эдди. - Черт побери.
- и тяжело вздохнул.
- Что такое трассоваться, Эдди?
Джейк не ожидал, что Эдди ответит. Когда Сюзанна повернулась к
нему, Эдди, крепко сжимая рукоятки ее новой коляски, отвел глаза.
Потом посмотрел на Сюзанну, на Джейка.
- Не очень приятная история. Как и вся остальная моя жизнь, пока
наш Гари Купер не перебросил меня через Великий Водораздел.
- Ты можешь не...
- Да ничего особенного. Наша компания, я, мой брат Генри, обычно
Бродяга О'Хара, потому что у него был автомобиль, Сандра Корбитт,
может, еще Джимми Полио, бросали бумажки с нашими именами в шапку.
Тот, чье имя вытягивали, становился... гидом, так звал его Генри.
Ему... ей, если выбор падал на Сандру, приходилось блюсти "сухой
закон". Во всяком случае, не выходить за рамки. Остальные же торчали
как хотели. Потом мы все набивались в "крайслер" Бродяги и по
автостраде 95 уезжали в Коннектикут. Или по Таконик-паркуэй - в штат
Нью-Йорк... только мы его звали Кататоник-паркуэй. Ставили в магнитолу
кассету с "Криденс", Марвином Гейе или даже с хитами Элвиса.
Ночью нам нравилось ездить больше, чем днем, особенно при полной
луне. Мы мчались по автостраде часами, иногда высовывая головы из
окон, как обычно высовываются собаки, смотрели на луну, считали
падающие звезды. Вот это у нас называлось трассоваться. - Эдди
улыбнулся. С видимым усилием. - Чудесная жизнь, господа.
- Звучит весело, - ответил Джейк. - Исключая наркотики. Я хочу
сказать, ездить по ночам с друзьями, смотреть на луну, слушать
музыку... здорово.
- Так оно и было, - кивнул Эдди. - Хотя иной раз мы так наедались
"колес", что могли отлить не в кусты, а в свои башмаки. - Он помолчал.
- И это самое ужасное, не так ли?
- Трассоваться. - повторил стрелок. - Что ж, потрассуемся.
И они зашагали по дороге, выводящей на автостраду.
Кто-то разрисовал два знака, стоящие перед последним поворотом
выезда на автостраду. На одном, с надписью "СЕНТ-ЛУИС 215", кто-то
размашисто вывел черной краской:
На другом, подсказывающем, что до следующей площадки отдыха
десять миль, написали уже красной:
"Кримсон Кинг"
толстенными буквами, которые так и не выцвели за целое лето. Около
каждой надписи красовался нарисованный соответственно черной и красной
красками широко раскрытый глаз.
- Ты знаешь, что это означает, Роланд? - спросила Сюзанна.
Роланд покачал головой, но на его лице отразилась тревога, да так
и осталась в глазах. Они двинулись дальше.
На пересечении выезда и автострады двое мужчин и мальчик
сгрудились у новой коляски, на которой восседала Сюзанна. Все смотрели
на восток.
Эдди не знал, что будет, когда они выйдут из Топики, но здесь
легковушки и грузовики забили все полосы, ведущие как на запад, так и
на восток. У большинства машин рессоры прогибались под тяжестью вещей.
Многие изрядно проржавели от летних дождей.
Но не о скопище автомобилей думали они, глядя на восток. Город
тянулся еще на полмили и в ту, и в другую сторону: они видели шпили
церквей, рекламы кафе быстрого обслуживания ("Арбиз", "Уэндиз",
"Макдоналдс", "Пицца-Хат" и еще одно название, незнакомое Эдди:
"Боинг-Боинг бургерс"), автосалонов, зала для боулинга, называющегося
"Хертленд лайнз". Впереди они видели съезд с автострады с указателем
"ЦЕНТРАЛЬНАЯ ТОПИКСКАЯ БОЛЬНИЦА". Съезд этот вел к массивному старому
зданию из красного кирпича, с маленькими окошками, едва
проглядывающими сквозь разросшийся плющ. Эдди решил, что здание это,
очень похожее на тюрьму, должно быть, и есть больница, скорее всего
муниципальная, где бедняки часами просиживают на дешевых пластиковых
стульях, и все ради того, чтобы какой-нибудь врач кое-как осмотрел их.
Оно и понятно: кто они, как не дерьмо собачье.
За больницей город резко обрывался, уступая место червоточине.
Эдди она напомнила ровную поверхность воды в стоячем болоте.
Червоточина с двух сторон облегала насыпь А-70, серебристая и
мерцающая. Ее стараниями знаки, рельсы ограждения и застывшие
автомобиля дрожали, как миражи. Ноющий, дребезжащий звук накатывал,
словно неприятный запах.
Сюзанна закрыла уши руками, уголки ее рта опустились.
- Не знаю, выдержу ли я это. Не хочу показаться неженкой, но меня
уже мутит, а я не ела целый день.
Эдди мог подписаться под ее словами. Однако, пусть его и мутило,
он не мог оторвать глаз от червоточины. Словно у ткани пространства
появилось... что? Лицо? Нет. Огромное вибрирующее марево не имело
лица, он видел скорее антипод лица, но у него появилось тело...
форма... присутствие.
Да, последнее сравнение, пожалуй, самое лучшее. Ткань
пространства проявила себя, как проявил себя демон, появившийся в
каменном круге, когда они пытались "извлечь" Джейка.
Роланд тем временем копался в своем кошеле. И добрался до самого
дна, прежде чем нашел то, что нужно: пригоршню патронов. Он снял
правую руку Сюзанны с подлокотника и положил ей на ладонь два патрона.
Затем взял еще два и сунул в уши, пулями вперед. Сюзанна поначалу
вытаращилась на него, потом сомнение исчезло из глаз, и она
последовала его примеру. И тут же блаженное облегчение разлилось по ее
лицу.
Эдди скинул на асфальт заплечный мешок, достал наполовину пустую
коробку с патронами сорок четвертого калибра для Джейкова "ругера".
Стрелок покачал головой и протянул руку. На ладони лежали четыре
патрона, по два для Эдди и Джейка.
- А эти чем плохи? - Эдди вытряс пару патронов из коробки,
которая хранилась в глубине одного из ящиков стола Элмера Чеймберза.
- Они из твоего мира и не смогут блокировать этот звук. Не
спрашивай меня, откуда мне это известно. Знаю, и все. Попробуй свои,
если хочешь, но они тебе не помогут.
Эдди указал на патроны, лежащие на ладони Роланда.
- Они тоже из нашего мира. Оружейный магазин на углу Седьмой
авеню и Сорок девятой улицы. "Клементс", не так ли?
- Они не оттуда. Это мои патроны, Эдди, не раз перезаряженные, но
первоначально привезенные из зеленой страны. Из Гилеада.
- Те самые, мокрые? - недоверчиво спросил Эдди. - Последние из
патронов, попавших в воду на берегу? Которые действительно пропитались
водой?
Роланд кивнул.
- Ты же говорил, что стрелять ими уже нельзя! Сколько бы их ни
сушить! Что порох... как ты сказал... "Выдохся"?
Роланд вновь кивнул.
- Тогда почему ты их собрал? Зачем тащить с собой бесполезные
патроны?
- Что надо говорить после удачной охоты. Эдди? Чтобы и потом не
сбиться с прицела.
- Отец, направь мои руки и сердце, чтобы никакая часть зверя не
пропала зря.
Роланд в третий раз кивнул. Джейк взял два патрона, вставил в
уши. Эдди достались два последних, но сначала он воспользовался
своими, которые вытряхнул из коробки. Они приглушили звук, но он
остался, вибрируя в центре лба, заставляя глаза слезиться, как при
простуде, а в переносице возникло такое ощущение, что она раздувается
и вот-вот взорвется. Эдди вытащил их, заменил более крупными, для
древних револьверов Роланда. Вставлять патроны в уши, подумал Эдди.
Мама бы обделалась. Но важно не само действие, а результат. Голос
червоточины исчез, во всяком случае, удалился на безопасное
расстояние. Повернувшись и заговорив с Роландом, Эдди ожидал, что
заглохнет и его голос, как бывало, если вставить в уши затычки, однако
себя он услышал более чем хорошо.
- Есть хоть что-нибудь, чего ты не знаешь? - спросил он Роланда.
- Да. - ответил Роланд. - И очень многое.
- Как насчет Ыша? - спросил Джейк.
- Думаю, об Ыше можно не волноваться. В путь, надо пройти
побольше до темноты.
На Ыша дребезжащее завывание червоточины действительно не
действовало, но он словно прилип к Джейку Чеймберзу, недоверчиво
поглядывая на автомобили, запрудившие все полосы движения А-70. И в то
же время, отметила Сюзанна, эти машины забили автостраду не полностью.
Число их уменьшалось по мере того, как путники удалялись от центра
города, но машин все равно хватало. Некоторые сдвигали в одну сторону
или другую несколько автомобилей закатили на разделительную полосу,
бетонное возвышение в пределах города и полосу травы вне его.
Кто-то поработал ломом, вот что я вам скажу, подумала Сюзанна.
Мысль эта несказанно обрадовала ее. Никто не стал бы расчищать
тропинку на автостраде в разгар чумы. А если кто-то это сделал, если
остались те, кто мог это сделать, значит, чума выкосила не всех. И
некрологи в газете - это не вся история.
В некоторых машинах сидели трупы, высохшие, не гниющие, мумии,
пристегнутые ремнями безопасности. Но большинство автомобилей
пустовало. В большинстве своем водители и пассажиры, попав в пробку,
старались покинуть зону заражения на своих двоих, но Сюзанна полагала,
что не только эта причина выгнала их на асфальт.
Сюзанна знала, что, почувствовав симптомы смертельной болезни,
она осталась бы за рулем только в том случае, если б ее к нему
приковали. Если уж умирать, то на открытом воздухе. Лучше всего на
вершине холма, даже на пригорке, сойдет и пшеничное поле. Где угодно,
лишь бы последний вдох не пах освежителем воздуха, миниатюрный
контейнер которого болтался на зеркале заднего обзора.
Поначалу Сюзанне казалось, что им предстоит увидеть много трупов,
но теперь она знала, что избытка не будет. Из-за червоточины. Они
подходили к ней все ближе и ближе, и она точно уловила момент
контакта. По ее телу пробежала дрожь, заставившая вытянуть вперед
культяшки ног. Оглянувшись, она увидела, что Роланд, Эдди и Джейк
кривятся, согнувшись пополам. Словно у них одновременно схватило
живот. Эдди и Роланд выпрямились, Джейк, наоборот, нагнулся, чтобы
погладить Ыша, который озабоченно уставился на него.
- С вами все в порядке? - спросило Сюзанна сварливым и
одновременно насмешливым голосом Детты Уокер. Она не собиралась
воспользоваться голосом этой дамочки, иногда так получалось само
собой.
- Да, - ответил Джейк. - Правда, такое ощущение, что в горле
застрял пузырь. - Он тревожно оглядывался. Серебристое марево окружило
их, весь мир словно превратился в болотистую норфолкскую топь на
рассвете. Неподалеку из этого марева торчали деревья, дрожа, словно
миражи. Чуть дальше Сюзанна увидела башню элеватора, которая,
казалось, плыла над землей. На ней розовели слова "ГЭДДИШ ФИДС". В
нормальных условиях они наверняка стали бы красными.
- А у меня, похоже, пузырь в голове, - отозвался Эдди. - Только
посмотрите на это гнусное марево.
- Ты ее слышишь? - спросила Сюзанна.
- Да. Но чуть-чуть. Переживу. А ты?
- То же самое. Пошли.
Ощущение такое, что мы летим в открытой кабине самолета сквозь
облака, решила Сюзанна. Они все шли и шли в этом гудящем мареве, не
похожем ни на туман, ни на воду, иногда какие-то силуэты (амбар,
трактор, рекламный щит "У СТАКИ" ["У Стаки" (Stuckey's) - фирменная
сеть кафе у магистральных автодорог фирмы "Стаки crop" (Stuckey
Store).]) выплывали из него, затем пропадало все, кроме дороги,
которая чуть возвышалась над сверкающей поверхностью червоточины.
А потом внезапно она оборвалась. Дребезжащее гудение осталось
позади, слабея с каждым их новым шагом. Вроде бы они могли вытащить
затычки из ушей, хотя бы до того времени, как им встретится новая
червоточина. Вновь они видели бескрайние просторы...
Нет, слишком уж возвышенно. Канзас под определение "бескрайние
просторы" не подпадал.
Среди полей тут и там виднелись окрашенные в яркие осенние цвета
деревья, отмечающие родник или пруд для коров. Разумеется, ни Большого
каньона, ни грохота волн, обрушивающихся на Портлендский маяк, в
Канзасе не наблюдалось, но по крайней мере путник мог видел
ниспосланный Богом горизонт, и отделаться от неприятного чувства, что
ты в могиле. Сюзанна подумала, что лучше всех описал происходящее
Джейк, сказав, что они словно добрались до водного миража, которые в
жаркие дни видишь далеко впереди на шоссе.
Как ни описывай червоточину, в ее пределах развивается
клаустрофобия, потому что окружающий мир исчезает, оставляя лишь две
широченные ленты автострады да корпуса автомобилей, похожие на
корабли, брошенные в замерзшем океане.
Пожалуйста, помоги нам выбраться отсюда, взмолилась Сюзанна Богу,
в которого уже не верила. Во что-то она продолжала верить, но с того
момента как очнулась на берегу Западного моря, ее концепция
потустороннего мира претерпела значительные изменения. Пожалуйста,
помоги нам вновь найти Луч. Пожалуйста, помоги покинуть этот мир
молчания и смерти.
Теперь они шагали среди обширных полей. Поравнялись с указателем
"БИГ-СПРИНГС - 2 МИЛИ". За их спинами катящееся к горизонту солнце
выглянуло в прореху между облаками, осветив алым гладкую поверхность
червоточины, задние стекла и фонари замерших автомобилей. Полная Земля
пришла и ушла, думала Сюзанна. Пришла и ушла Жатва. Год, как говаривал
Роланд, закрылся. От этой мысли по спине пробежал холодок.
- На ночь остановимся здесь, - объявил Роланд, как только они
миновали съезд к Биг-Спрингс. Далеко впереди они вновь видели
червоточину, оседлавшую дорогу, но до нее оставались мили и мили.
Сюзанна отметила, что в восточном Канзасе до горизонта чертовски
далеко. - Сможем набрать дров, не подходя слишком близко к
червоточине, да и ее "голос" здесь не особо достает. Мы даже сможем
спать, не затыкая уши патронами.
Эдди и Джейк перелезли через оградительный рельс, спустились по
насыпи, начали собирать сушняк в пересохшем русле безымянной речушки,
держась вместе, как и наказал им Роланд. Когда они вернулись, облака
вновь закрыли солнце, и серые сумерки начали оттеснять день.
Стрелок наколол щепочек для растопки, соорудил из них деревянную
трубу на самой правой полосе. Эдди вышел на разделительную полосу и
застыл, глядя на восток, сунув руки в карманы. Вскоре к нему
присоединились Джейк и Ыш.
Роланд тем временем достал кремень и огниво и разжег костерок.
- Роланд! - позвал Эдди. - Сюзи! Подойдите сюда! Посмотрите туда!
Сюзанна катнула коляску к Эдди, потом Роланд, еще раз бросив
взгляд на костерок, взялся за рукоятки коляски.
- Куда смотреть? - спросила Сюзанна. Эдди показал. Поначалу
Сюзанна ничего не увидела, кроме автострады, уходящей за червоточину,
до которой они не дошли мили три. Потом... да, что-то там было.
Какое-то сооружение на пределе видимости. Тем более в сгущающихся
сумерках.
- Это здание? - спросил Джейк. - Черт, похоже, кто-то построил
его прямо на дороге.
- Что скажешь, Роланд? - Эдди повернулся к стрелку. - У тебя
самые острые глаза во Вселенной.
Какое-то время стрелок молчал, только оторвал взгляд от
разделительной полосы, на которой стоял, засунув большие пальцы за
ремень.
- Разглядим получше, когда подойдем ближе, - наконец процедил он.
- Да перестань! - не унимался Эдди. - Я серьезно, святое дерьмо!
Знаешь ты, что это такое, или нет?
- Разглядим получше, когда подойдем ближе, - повторил стрелок...
то есть просто не ответил. Вернулся к костерку, каблуки сапог звонко
цокали по асфальту. Сюзанна посмотрела на Джейка и Эдди. Пожала
плечами. Пожали плечами и они... а потом Джейк звонко рассмеялся.
Обычно, думала Сюзанна, мальчик вел себя скорее как восемнадцатилетний
юноша, но, смеясь, превратился в девятилетнего мальчишку. Против чего
она нисколько не возражала.
Она взглянула на Ыша. Тот не отрывал от них глаз и поеживался
так, словно пожимал плечами.
Они ели кушанье из свернутых листьев с начинкой, которое Эдди
обозвал "буррито по-стрелецки", придвинувшись к огню, подкидывая в
костер сушняк по мере того, как ночь становилась все темнее. Где-то на
юге вскрикнула птица. Такого кричащего одиночества ему еще не
доводилось слышать, подумал Эдди. Никто не отличался говорливостью, но
Эдди отметил, что после тяжелого дня редко у кого из них возникало
желание почесать языком. Словно переход дня в ночь становился для них
чем-то особенным, отрывающим каждого от могучего целого, которое
Роланд называл ка-тет.
Джейк кормил Ыша маленькими кусочками вяленого мяса из своего
последнего буррито. Сюзанна сидела на спальном мешке, прикрыв обрубки
треугольник, которые Роланд назвал червоточинами, когда-то крайне
редкие, стали скорее правилом, чем исключением? Допустим... мысль это
ужасная, гарантирующая, что до трех ночи уже не заснуть... что все
реальности начнут перемешиваться с нарастанием структурных слабостей
Темной Башни? Допустим, ее остов не выдержит, один уровень упадет на
следующий... тот на следующий, тот... до тех пор, пока...
Когда Эдди положил ему руку на плечо, Джейку пришлось прикусить
язык, чтобы не вскрикнуть.
- Ты вызываешь у себя глюки.
- Что ты об этом знаешь? - Джейк понимал, что грубит, но очень уж
он разозлился. Оттого, что испугался, или оттого, что Эдди уловил его
состояние? Он не знал. Да и не хотел знать.
- В вопросе глюков я классный специалист. - ответил Эдди. - Я,
конечно, не знаю, о чем ты думал, но, что бы это ни было, сейчас самое
время больше об этом не думать.
А вот это, решил Джейк, скорее всего дельный совет. Они вместе
пересекли улицу. И направились к парку Гейджа, где Джейка ждало одно
из самых больших потрясений в его короткой жизни.
Пройдя под металлической аркой с надписью "ПАРК ГЕЙДЖА"
(старинные, закругленные буквы), они ступили на вымощенную дорожку,
проложенную через английский парк, необратимо превращающийся в
эквадорские джунгли. Поскольку в это жаркое лето за парком никто не
ухаживал, растения пошли в рост. Осенью тоже никто ничего не подрезал,
не выстригал лишние побеги, так что от парка уже осталось одно
название. Указатель за аркой извещал о том, что они попали в Рейнский
розарий, и действительно, вокруг росли розы. Большинство уже отцвели,
кроме нескольких диких. Они напомнили Джейку о розе на пустыре на углу
Сорок шестой улицы и Второй авеню, и у него заныло сердце.
По одну руку путники увидели прекрасную старинную карусель, с
полосатым шатром и лошадками. Карусель застыла, разноцветные лампочки
не горели, музыка замолкла навсегда. По спине Джейка пробежал холодок,
когда на шее одной лошадки он заметил детскую бейсбольную перчатку,
зацепившуюся за сбрую. И сразу отвел глаза.
За каруселью растительность стала гуще, с обеих сторон
навалившись на тропу так, что странникам пришлось идти колонной по
одному, как потерявшимся детям в сказочном лесу. Шипы разросшихся и
неухоженных розовых кустов цеплялись за одежду Джейка. Каким-то
образом он оказался в авангарде (возможно, потому, что Роланда не
отпускали собственные мысли), поэтому "Чарли Чу-Чу" увидел первым.
Приближаясь к рельсам, пересекавшим тропу, маленьким, чуть больше
игрушечных, он вспомнил высказывание стрелка о том, что ка - все равно
что колесо, всякая точка на котором всегда возвращается в прежнее
место. Нас преследуют розы и поезда, подумал Джейк. Почему? Я не знаю.
Наверное, это еще одна за...
Тут он взглянул налево, и с его губ сорвался крик:
"Божетымойправедный" - все в одно слово. Ноги у него подогнулись, он
опустился на землю. Собственный голос донесся до ушей из далекого
далека. Сознания он не потерял, но многоцветный мир перед глазами
поблек: листва стала серой, совсем как осеннее небо над головой.
- Джейк! Джейк, что случилось?
Эдди. В его голосе Джейк слышал искреннюю озабоченность, но
произносил Эдди эти слова на другом континенте. А может, и на другой
планете. То ли в Бейруте, то ли на Уране. Джейк почувствовал, как ему
на плечо легла рука Роланда.
- Джейк! - Сюзанна. - Что с тобой, сладенький? Что...
Тут она увидела и замолчала. Эдди увидел, больше не сказал ему ни
слова. Рука Роланда свалилась с его плеча. Все стояли и смотрели...
кроме Джейка, который смотрел сидя. Он полагал, что со временем ноги у
него окрепнут и он сможет встать, но пока они напоминали вареные
макаронины.
Поезд стоял в пятидесяти футах от них, у игрушечной станции,
уменьшенной копии той, на которую они прибыли. На свесах крыши
красовался большой щит с надписью "ТОПИКА". А сам поезд будто сошел со
страниц книги "Чарли Чу-Чу". Те же вагоны, тот паровоз "Биг-бой-402".
И Джейк знал: если б у него хватило сил подняться и подойти к поезду,
он бы нашел мышиное семейство, устроившееся на сиденье, где раньше
сидел инженер (и его, безусловно, звали Боб Как-его-там). А еще одно
семейство, ласточек, примостилось на дымовой трубе.
И черные маслянистые слезы, думал Джейк, глядя на миниатюрный
поезд, стоящий у миниатюрной станции, с бегающими по коже мурашками,
со скрутившимся в узел желудком. По ночам он плачет черными
маслянистыми слезами, и они блестят в ярком свете его прожектора. Но в
свое время, Чарли-бой, ты покатал ребятишек, не так ли? Ты ехал по
периметру парка Гейджа, а ребятишки смеялись. Все смеялись, за
исключением нескольких. Эти-то знали, кто ты такой, и кричали. Как
кричал бы я, будь у меня для этого силы.
Но силы к нему возвращались, и когда Эдди подхватил его под одну
руку. а Роланд под другую, Джейк сумел подняться. Его качнуло, но он
устоял на ногах.
- К твоему сведению, я не думаю, что ты дал слабину. - Голос Эдди
звучал мрачно. Мрачным оставалось и его лицо. - У меня тоже такое
ощущение, что я сейчас упаду. Это же поезд из твоей книжки. Один к
одному.
- Значит, теперь нам понятно, откуда мисс Берил Эванс взяла идею
"Чарли Чу-Чу". - вставила Сюзанна. - То ли она жила здесь, то ли до
1942 года, когда эту чертову книгу опубликовали, побывала в Топике...
- ...и увидела игрушечный поезд, который ездит по Рейнскому
розарию и вокруг парка Гейджа. - закончил за нее Джейк. Страх уже
спал, и он, не только единственный ребенок в семье, но и очень
одинокий ребенок, испытывал безграничную любовь и признательность к
своим друзьям. Они видели то, что видел он, они понимали причину его
испуга. Естественно, все они составляли ка-тет.
- Он не будет отвечать на глупые вопросы, не будет играть в
глупые игры, - промурлыкал Роланд.
- Ты можешь идти, Джейк?
- Да.
- Ты уверен? - спросил Эдди и после утвердительного кивка Джейка
покатил коляску Сюзанны через рельсы. Роланд последовал за ним. Джейк
на мгновение задержался, вспомнив сон: он и Ыш пересекают
железнодорожные пути, и тут ушастик внезапно поворачивает и бежит по
шпалам, отчаянно лая на приближающийся прожектор.
Джейк наклонился, поднял Ыша на руки. Посмотрел на ржавеющий
поезд, застывший у станции, темный круг потухшего прожектора, похожего
на мертвый глаз.
- Я тебя не боюсь, - прошептал Джейк. - Не боюсь тебя.
Прожектор ожил, коротко сверкнул, как бы говоря: А я вижу, что
боишься. Вижу, маленькая моя, дорогая злючка. И погас.
Остальные ничего не заметили. Джейк еще раз посмотрел на поезд,
ожидая, что прожектор вспыхнет вновь, может, даже поезд сдвинется с
места, чтобы раздавить его, но ничего такого не случилось.
С гулко бьющимся сердцем Джейк устремился вдогонку за своими
спутниками.
Зоопарк Топики ("Всемирно известный зоопарк Топики", если верить
вывеске при входе), превратился в кладбище мертвых животных. Некоторые
животные, освобожденные из клеток, убежали, другие умерли неподалеку.
Большие обезьяны так и остались в обезьяннике, умерли, взявшись за
руки. У Эдди на глаза навернулись слезы. С тех пор как остатки героина
"выветрились" из организма, он отличался очень бурной эмоциональной
реакцией. Прежние друзья подняли бы его на смех.
За обезьянником на дорожке лежал мертвый серый волк. Ыш осторожно
приблизился к нему, обнюхал, потом вытянул длинную шею и завыл.
- Заставь его это прекратить. Джейк, слышишь меня? - пробурчал
Эдди. Внезапно он понял, что ощущает запах тухлого мяса. Запах очень
слабый, поскольку летняя жара уже спала, но к горлу подкатила тошнота,
а во рту появился привкус желчи.
- Ыш! Ко мне!
Ыш провыл в последний раз и вернулся к Джейку. Встал у его ног,
глядя снизу вверх выпученными глазами с золотистыми ободками. Джейк
взял его на руки, по широкой дуге обогнул труп волка, вновь опустил на
вымощенную дорожку.
Она вывела их к крутой лестнице (сорняки уже начали пробиваться в
зазорах между брусчаткой. На вершине Роланд оглянулся на зоопарк,
розарий, парк. Отсюда они видели весь железнодорожный круг,
позволяющий пассажирам "Чарли" объехать парк Гейджа по периметру. А за
парком холодный ветер наметал опавшие листья на бульвар Гейджа.
- Так пал лорд Перт, - пробормотал Роланд.
- И земля вздрогнула, - добавил Джейк. Роланд удивленно глянул на
него, как человек, пробудившийся после глубокого сна, затем улыбнулся
и обнял Джейка за плечи.
- В свое время мне довелось побывать в шкуре лорда Перта.
- Правда?
- Да. И очень скоро вы об этом узнаете.
Далее путь их лежал мимо вольеров с мертвыми экзотическими
птицами, закусочной, рекламирующей (в очень, надо сказать, неудачном
месте) ЛУЧШИЕ В ТОПИКЕ БИЗОНБУРГЕРЫ. Они прошли под еще одной железной
аркой с надписью "ЖДЕМ ВАС СНОВА В ПАРКЕ ГЕЙДЖА". А уж за аркой
асфальтированная дорога (только для служебных автомобилей), поднимаясь
по насыпи, выводила на автостраду. Теперь они уже ясно видели зеленые
щиты, которые заметили еще со станции.
- Опять трассоваться. - едва слышно вымолвил Эдди. - Черт побери.
- и тяжело вздохнул.
- Что такое трассоваться, Эдди?
Джейк не ожидал, что Эдди ответит. Когда Сюзанна повернулась к
нему, Эдди, крепко сжимая рукоятки ее новой коляски, отвел глаза.
Потом посмотрел на Сюзанну, на Джейка.
- Не очень приятная история. Как и вся остальная моя жизнь, пока
наш Гари Купер не перебросил меня через Великий Водораздел.
- Ты можешь не...
- Да ничего особенного. Наша компания, я, мой брат Генри, обычно
Бродяга О'Хара, потому что у него был автомобиль, Сандра Корбитт,
может, еще Джимми Полио, бросали бумажки с нашими именами в шапку.
Тот, чье имя вытягивали, становился... гидом, так звал его Генри.
Ему... ей, если выбор падал на Сандру, приходилось блюсти "сухой
закон". Во всяком случае, не выходить за рамки. Остальные же торчали
как хотели. Потом мы все набивались в "крайслер" Бродяги и по
автостраде 95 уезжали в Коннектикут. Или по Таконик-паркуэй - в штат
Нью-Йорк... только мы его звали Кататоник-паркуэй. Ставили в магнитолу
кассету с "Криденс", Марвином Гейе или даже с хитами Элвиса.
Ночью нам нравилось ездить больше, чем днем, особенно при полной
луне. Мы мчались по автостраде часами, иногда высовывая головы из
окон, как обычно высовываются собаки, смотрели на луну, считали
падающие звезды. Вот это у нас называлось трассоваться. - Эдди
улыбнулся. С видимым усилием. - Чудесная жизнь, господа.
- Звучит весело, - ответил Джейк. - Исключая наркотики. Я хочу
сказать, ездить по ночам с друзьями, смотреть на луну, слушать
музыку... здорово.
- Так оно и было, - кивнул Эдди. - Хотя иной раз мы так наедались
"колес", что могли отлить не в кусты, а в свои башмаки. - Он помолчал.
- И это самое ужасное, не так ли?
- Трассоваться. - повторил стрелок. - Что ж, потрассуемся.
И они зашагали по дороге, выводящей на автостраду.
Кто-то разрисовал два знака, стоящие перед последним поворотом
выезда на автостраду. На одном, с надписью "СЕНТ-ЛУИС 215", кто-то
размашисто вывел черной краской:
На другом, подсказывающем, что до следующей площадки отдыха
десять миль, написали уже красной:
"Кримсон Кинг"
толстенными буквами, которые так и не выцвели за целое лето. Около
каждой надписи красовался нарисованный соответственно черной и красной
красками широко раскрытый глаз.
- Ты знаешь, что это означает, Роланд? - спросила Сюзанна.
Роланд покачал головой, но на его лице отразилась тревога, да так
и осталась в глазах. Они двинулись дальше.
На пересечении выезда и автострады двое мужчин и мальчик
сгрудились у новой коляски, на которой восседала Сюзанна. Все смотрели
на восток.
Эдди не знал, что будет, когда они выйдут из Топики, но здесь
легковушки и грузовики забили все полосы, ведущие как на запад, так и
на восток. У большинства машин рессоры прогибались под тяжестью вещей.
Многие изрядно проржавели от летних дождей.
Но не о скопище автомобилей думали они, глядя на восток. Город
тянулся еще на полмили и в ту, и в другую сторону: они видели шпили
церквей, рекламы кафе быстрого обслуживания ("Арбиз", "Уэндиз",
"Макдоналдс", "Пицца-Хат" и еще одно название, незнакомое Эдди:
"Боинг-Боинг бургерс"), автосалонов, зала для боулинга, называющегося
"Хертленд лайнз". Впереди они видели съезд с автострады с указателем
"ЦЕНТРАЛЬНАЯ ТОПИКСКАЯ БОЛЬНИЦА". Съезд этот вел к массивному старому
зданию из красного кирпича, с маленькими окошками, едва
проглядывающими сквозь разросшийся плющ. Эдди решил, что здание это,
очень похожее на тюрьму, должно быть, и есть больница, скорее всего
муниципальная, где бедняки часами просиживают на дешевых пластиковых
стульях, и все ради того, чтобы какой-нибудь врач кое-как осмотрел их.
Оно и понятно: кто они, как не дерьмо собачье.
За больницей город резко обрывался, уступая место червоточине.
Эдди она напомнила ровную поверхность воды в стоячем болоте.
Червоточина с двух сторон облегала насыпь А-70, серебристая и
мерцающая. Ее стараниями знаки, рельсы ограждения и застывшие
автомобиля дрожали, как миражи. Ноющий, дребезжащий звук накатывал,
словно неприятный запах.
Сюзанна закрыла уши руками, уголки ее рта опустились.
- Не знаю, выдержу ли я это. Не хочу показаться неженкой, но меня
уже мутит, а я не ела целый день.
Эдди мог подписаться под ее словами. Однако, пусть его и мутило,
он не мог оторвать глаз от червоточины. Словно у ткани пространства
появилось... что? Лицо? Нет. Огромное вибрирующее марево не имело
лица, он видел скорее антипод лица, но у него появилось тело...
форма... присутствие.
Да, последнее сравнение, пожалуй, самое лучшее. Ткань
пространства проявила себя, как проявил себя демон, появившийся в
каменном круге, когда они пытались "извлечь" Джейка.
Роланд тем временем копался в своем кошеле. И добрался до самого
дна, прежде чем нашел то, что нужно: пригоршню патронов. Он снял
правую руку Сюзанны с подлокотника и положил ей на ладонь два патрона.
Затем взял еще два и сунул в уши, пулями вперед. Сюзанна поначалу
вытаращилась на него, потом сомнение исчезло из глаз, и она
последовала его примеру. И тут же блаженное облегчение разлилось по ее
лицу.
Эдди скинул на асфальт заплечный мешок, достал наполовину пустую
коробку с патронами сорок четвертого калибра для Джейкова "ругера".
Стрелок покачал головой и протянул руку. На ладони лежали четыре
патрона, по два для Эдди и Джейка.
- А эти чем плохи? - Эдди вытряс пару патронов из коробки,
которая хранилась в глубине одного из ящиков стола Элмера Чеймберза.
- Они из твоего мира и не смогут блокировать этот звук. Не
спрашивай меня, откуда мне это известно. Знаю, и все. Попробуй свои,
если хочешь, но они тебе не помогут.
Эдди указал на патроны, лежащие на ладони Роланда.
- Они тоже из нашего мира. Оружейный магазин на углу Седьмой
авеню и Сорок девятой улицы. "Клементс", не так ли?
- Они не оттуда. Это мои патроны, Эдди, не раз перезаряженные, но
первоначально привезенные из зеленой страны. Из Гилеада.
- Те самые, мокрые? - недоверчиво спросил Эдди. - Последние из
патронов, попавших в воду на берегу? Которые действительно пропитались
водой?
Роланд кивнул.
- Ты же говорил, что стрелять ими уже нельзя! Сколько бы их ни
сушить! Что порох... как ты сказал... "Выдохся"?
Роланд вновь кивнул.
- Тогда почему ты их собрал? Зачем тащить с собой бесполезные
патроны?
- Что надо говорить после удачной охоты. Эдди? Чтобы и потом не
сбиться с прицела.
- Отец, направь мои руки и сердце, чтобы никакая часть зверя не
пропала зря.
Роланд в третий раз кивнул. Джейк взял два патрона, вставил в
уши. Эдди достались два последних, но сначала он воспользовался
своими, которые вытряхнул из коробки. Они приглушили звук, но он
остался, вибрируя в центре лба, заставляя глаза слезиться, как при
простуде, а в переносице возникло такое ощущение, что она раздувается
и вот-вот взорвется. Эдди вытащил их, заменил более крупными, для
древних револьверов Роланда. Вставлять патроны в уши, подумал Эдди.
Мама бы обделалась. Но важно не само действие, а результат. Голос
червоточины исчез, во всяком случае, удалился на безопасное
расстояние. Повернувшись и заговорив с Роландом, Эдди ожидал, что
заглохнет и его голос, как бывало, если вставить в уши затычки, однако
себя он услышал более чем хорошо.
- Есть хоть что-нибудь, чего ты не знаешь? - спросил он Роланда.
- Да. - ответил Роланд. - И очень многое.
- Как насчет Ыша? - спросил Джейк.
- Думаю, об Ыше можно не волноваться. В путь, надо пройти
побольше до темноты.
На Ыша дребезжащее завывание червоточины действительно не
действовало, но он словно прилип к Джейку Чеймберзу, недоверчиво
поглядывая на автомобили, запрудившие все полосы движения А-70. И в то
же время, отметила Сюзанна, эти машины забили автостраду не полностью.
Число их уменьшалось по мере того, как путники удалялись от центра
города, но машин все равно хватало. Некоторые сдвигали в одну сторону
или другую несколько автомобилей закатили на разделительную полосу,
бетонное возвышение в пределах города и полосу травы вне его.
Кто-то поработал ломом, вот что я вам скажу, подумала Сюзанна.
Мысль эта несказанно обрадовала ее. Никто не стал бы расчищать
тропинку на автостраде в разгар чумы. А если кто-то это сделал, если
остались те, кто мог это сделать, значит, чума выкосила не всех. И
некрологи в газете - это не вся история.
В некоторых машинах сидели трупы, высохшие, не гниющие, мумии,
пристегнутые ремнями безопасности. Но большинство автомобилей
пустовало. В большинстве своем водители и пассажиры, попав в пробку,
старались покинуть зону заражения на своих двоих, но Сюзанна полагала,
что не только эта причина выгнала их на асфальт.
Сюзанна знала, что, почувствовав симптомы смертельной болезни,
она осталась бы за рулем только в том случае, если б ее к нему
приковали. Если уж умирать, то на открытом воздухе. Лучше всего на
вершине холма, даже на пригорке, сойдет и пшеничное поле. Где угодно,
лишь бы последний вдох не пах освежителем воздуха, миниатюрный
контейнер которого болтался на зеркале заднего обзора.
Поначалу Сюзанне казалось, что им предстоит увидеть много трупов,
но теперь она знала, что избытка не будет. Из-за червоточины. Они
подходили к ней все ближе и ближе, и она точно уловила момент
контакта. По ее телу пробежала дрожь, заставившая вытянуть вперед
культяшки ног. Оглянувшись, она увидела, что Роланд, Эдди и Джейк
кривятся, согнувшись пополам. Словно у них одновременно схватило
живот. Эдди и Роланд выпрямились, Джейк, наоборот, нагнулся, чтобы
погладить Ыша, который озабоченно уставился на него.
- С вами все в порядке? - спросило Сюзанна сварливым и
одновременно насмешливым голосом Детты Уокер. Она не собиралась
воспользоваться голосом этой дамочки, иногда так получалось само
собой.
- Да, - ответил Джейк. - Правда, такое ощущение, что в горле
застрял пузырь. - Он тревожно оглядывался. Серебристое марево окружило
их, весь мир словно превратился в болотистую норфолкскую топь на
рассвете. Неподалеку из этого марева торчали деревья, дрожа, словно
миражи. Чуть дальше Сюзанна увидела башню элеватора, которая,
казалось, плыла над землей. На ней розовели слова "ГЭДДИШ ФИДС". В
нормальных условиях они наверняка стали бы красными.
- А у меня, похоже, пузырь в голове, - отозвался Эдди. - Только
посмотрите на это гнусное марево.
- Ты ее слышишь? - спросила Сюзанна.
- Да. Но чуть-чуть. Переживу. А ты?
- То же самое. Пошли.
Ощущение такое, что мы летим в открытой кабине самолета сквозь
облака, решила Сюзанна. Они все шли и шли в этом гудящем мареве, не
похожем ни на туман, ни на воду, иногда какие-то силуэты (амбар,
трактор, рекламный щит "У СТАКИ" ["У Стаки" (Stuckey's) - фирменная
сеть кафе у магистральных автодорог фирмы "Стаки crop" (Stuckey
Store).]) выплывали из него, затем пропадало все, кроме дороги,
которая чуть возвышалась над сверкающей поверхностью червоточины.
А потом внезапно она оборвалась. Дребезжащее гудение осталось
позади, слабея с каждым их новым шагом. Вроде бы они могли вытащить
затычки из ушей, хотя бы до того времени, как им встретится новая
червоточина. Вновь они видели бескрайние просторы...
Нет, слишком уж возвышенно. Канзас под определение "бескрайние
просторы" не подпадал.
Среди полей тут и там виднелись окрашенные в яркие осенние цвета
деревья, отмечающие родник или пруд для коров. Разумеется, ни Большого
каньона, ни грохота волн, обрушивающихся на Портлендский маяк, в
Канзасе не наблюдалось, но по крайней мере путник мог видел
ниспосланный Богом горизонт, и отделаться от неприятного чувства, что
ты в могиле. Сюзанна подумала, что лучше всех описал происходящее
Джейк, сказав, что они словно добрались до водного миража, которые в
жаркие дни видишь далеко впереди на шоссе.
Как ни описывай червоточину, в ее пределах развивается
клаустрофобия, потому что окружающий мир исчезает, оставляя лишь две
широченные ленты автострады да корпуса автомобилей, похожие на
корабли, брошенные в замерзшем океане.
Пожалуйста, помоги нам выбраться отсюда, взмолилась Сюзанна Богу,
в которого уже не верила. Во что-то она продолжала верить, но с того
момента как очнулась на берегу Западного моря, ее концепция
потустороннего мира претерпела значительные изменения. Пожалуйста,
помоги нам вновь найти Луч. Пожалуйста, помоги покинуть этот мир
молчания и смерти.
Теперь они шагали среди обширных полей. Поравнялись с указателем
"БИГ-СПРИНГС - 2 МИЛИ". За их спинами катящееся к горизонту солнце
выглянуло в прореху между облаками, осветив алым гладкую поверхность
червоточины, задние стекла и фонари замерших автомобилей. Полная Земля
пришла и ушла, думала Сюзанна. Пришла и ушла Жатва. Год, как говаривал
Роланд, закрылся. От этой мысли по спине пробежал холодок.
- На ночь остановимся здесь, - объявил Роланд, как только они
миновали съезд к Биг-Спрингс. Далеко впереди они вновь видели
червоточину, оседлавшую дорогу, но до нее оставались мили и мили.
Сюзанна отметила, что в восточном Канзасе до горизонта чертовски
далеко. - Сможем набрать дров, не подходя слишком близко к
червоточине, да и ее "голос" здесь не особо достает. Мы даже сможем
спать, не затыкая уши патронами.
Эдди и Джейк перелезли через оградительный рельс, спустились по
насыпи, начали собирать сушняк в пересохшем русле безымянной речушки,
держась вместе, как и наказал им Роланд. Когда они вернулись, облака
вновь закрыли солнце, и серые сумерки начали оттеснять день.
Стрелок наколол щепочек для растопки, соорудил из них деревянную
трубу на самой правой полосе. Эдди вышел на разделительную полосу и
застыл, глядя на восток, сунув руки в карманы. Вскоре к нему
присоединились Джейк и Ыш.
Роланд тем временем достал кремень и огниво и разжег костерок.
- Роланд! - позвал Эдди. - Сюзи! Подойдите сюда! Посмотрите туда!
Сюзанна катнула коляску к Эдди, потом Роланд, еще раз бросив
взгляд на костерок, взялся за рукоятки коляски.
- Куда смотреть? - спросила Сюзанна. Эдди показал. Поначалу
Сюзанна ничего не увидела, кроме автострады, уходящей за червоточину,
до которой они не дошли мили три. Потом... да, что-то там было.
Какое-то сооружение на пределе видимости. Тем более в сгущающихся
сумерках.
- Это здание? - спросил Джейк. - Черт, похоже, кто-то построил
его прямо на дороге.
- Что скажешь, Роланд? - Эдди повернулся к стрелку. - У тебя
самые острые глаза во Вселенной.
Какое-то время стрелок молчал, только оторвал взгляд от
разделительной полосы, на которой стоял, засунув большие пальцы за
ремень.
- Разглядим получше, когда подойдем ближе, - наконец процедил он.
- Да перестань! - не унимался Эдди. - Я серьезно, святое дерьмо!
Знаешь ты, что это такое, или нет?
- Разглядим получше, когда подойдем ближе, - повторил стрелок...
то есть просто не ответил. Вернулся к костерку, каблуки сапог звонко
цокали по асфальту. Сюзанна посмотрела на Джейка и Эдди. Пожала
плечами. Пожали плечами и они... а потом Джейк звонко рассмеялся.
Обычно, думала Сюзанна, мальчик вел себя скорее как восемнадцатилетний
юноша, но, смеясь, превратился в девятилетнего мальчишку. Против чего
она нисколько не возражала.
Она взглянула на Ыша. Тот не отрывал от них глаз и поеживался
так, словно пожимал плечами.
Они ели кушанье из свернутых листьев с начинкой, которое Эдди
обозвал "буррито по-стрелецки", придвинувшись к огню, подкидывая в
костер сушняк по мере того, как ночь становилась все темнее. Где-то на
юге вскрикнула птица. Такого кричащего одиночества ему еще не
доводилось слышать, подумал Эдди. Никто не отличался говорливостью, но
Эдди отметил, что после тяжелого дня редко у кого из них возникало
желание почесать языком. Словно переход дня в ночь становился для них
чем-то особенным, отрывающим каждого от могучего целого, которое
Роланд называл ка-тет.
Джейк кормил Ыша маленькими кусочками вяленого мяса из своего
последнего буррито. Сюзанна сидела на спальном мешке, прикрыв обрубки