Что-то острое впилось в его горло. Феликс посмотрел вниз, почуяв запах хорошо смазанной стали. Хеф прижал нож с длинным лезвием к его горлу. Феликс увидел, как засочилась его кровь из главной жилы. Он похолодел. Все, что осталось сделать Хефу, так это нажать на лезвие, и Феликс отправится в царство Морра.
– Это было очень не по-товарищески, мальчик! – сказал Хеф. – Старине Ларсу ты так понравился – и вдруг взял и выбил ему зубы. Что, по-твоему, мы, его друзья, сделаем с тобой?
– Прикончи мерзкого ублюдка! – прошепелявил Ларс. Феликс почувствовал, как его руки, выкрученные на спину, поднялись выше и их сдавили так, что он испугался, что они сейчас сломаются. Он застонал от боли.
– Подумай, что мы сейчас сделаем, – сказал Хеф.
– Не надо, – произнес торговец из-за стойки бара. – Это будет убийством.
– Заткнись, Пайк! Тебя никто не спрашивает!
Феликс понял, что они и впрямь намерены это сделать. Они были полны пьяной ненависти и готовы к убийству. Феликс простил им это.
– Давненько я не убивал таких славных мальчиков, – сказал Хеф, вжимая нож глубже. Гримаса боли исказила лицоФеликса. – Начнешь умолять, красавчик? Молить оставить тебе жизнь?
– Пошел к черту! – сказал Феликс. Он попытался плюнуть, но во рту у него пересохло, колени ослабли, и его трясло. Он закрыл глаза.
– Где же твоя вежливость, городской паренек, а? – Феликс почувствовал, как густой смех вырывается из глотки Кел-ла, заставляя нож дрожать. "Ну и место для смерти, – подумал он. – Какой-то богом забытый уголок в Серых горах".
Внезапно в помещение ворвался порыв свежего воздуха и послышался звук открывающейся двери.
– Первый, кто покалечит этого человечьего отпрыска, немедленно умрет, – сказал густой голос, который гремел так, будто камни крошились о камни. – Да и второго я опережу.
Феликс открыл глаза. За плечами Хефа он увидел Готрека Гурнисона, Победителя троллей. Силуэт гнома заполнял весь дверной проем. Он был высотой всего лишь с восьмилетнего мальчика, однако мускулистее двух сильных мужчин. Свет факела освещал странные татуировки, покрывавшие его полуобнаженное тело, и превращал впадину его единственного глаза в темную пещеру, откуда происходил сумасшедший блеск.
Хеф засмеялся, потом заговорил, не оборачиваясь.
– Ступай, чужак, или мы примемся за тебя после того, как покончим с твоим дружком.
Феликс почувствовал, как ослабла хватка на одной его руке – Келл указывал на дверь через плечо.
– Ну так что? – спросил Готрек, входя в комнату и тряся головой, чтобы осыпался снег с огромного хохла его выкрашенных в оранжевый цвет волос. Цепь, шедшая от его ноздри к правому уху, позвякивала. – К тому времени, как я покончу с вами, вы запоете как женоподобный эльф.
Хеф снова расхохотался и обернулся, чтобы посмотреть на Готрека. Его смех оборвался и перешел в шипящий кашель. Румянец сполз с его лица, и он побелел как труп. Готрек мрачно осклабился на него, демонстрируя отсутствующие зубы, затем провел большим пальцем по лезвию своейбольшой двуручной секиры, зажатой в кулаке величиной с бедро. Из раны полилась кровь, но он только шире улыбнулся. Нож выпал из рук Хефа.
– Мы не хотим неприятностей, – сказал он. – По крайней мере не с Победителем троллей.
Феликс не винил его. Ни один благоразумный человек не захочет встать на пути этого обреченного берсерка, ищущего свою смерть. Готрек пристально посмотрел на него, а затем слегка постучал рукояткой своей секиры об пол. Воспользовавшись растерянностью Келла, Феликс не упустил возможность увеличить расстояние между собой и горцем.
Хеф запаниковал.
– Послушайте, мы не хотели неприятностей. Мы просто немного позабавились. Готрек злобно рассмеялся.
– Мне нравятся ваши забавы. Пожалуй, я присоединюсь.
Победитель троллей приблизился к Хефу. Феликс заметил, как Ларс приподнялся и пополз к двери, надеясь улизнуть за спиной гнома. Готрек наступил сапогом ему на руку с таким хрустом, что Феликс вздрогнул. "Это несчастливая ночь для Ларса", – решил он.
– Куда ты заторопился? Лучше останься со своим другом. Двое против одного – это нечестно. Хеф окончательно сломался.
– Не убивай нас! – взмолился он. Келл в то же время продвинулся ближе к Феликсу. Готрек остановился прямо напротив Хефа. Лезвие секиры Победителя оказалось у его горла. Феликс увидел руны на старинном лезвии, поблескивающие красным в свете факела. Гном медленно покачал головой:
– Что случилось? Вас трое. Вы думали управиться втроем с одним человечьим отпрыском? А теперь кишка тонка?
Хеф затряс головой, казалось, что он сейчас расплачется. В его глазах ясно читался суеверный страх перед гномом, он был готов потерять сознание.
Готрек указал на дверь.
– Убирайтесь! – рявкнул он. – Я не собираюсь пачкать лезвие кровью таких трусов, как вы.
Охотники бросились к двери, причем Ларс еле ковылял. Феликс заметил, как девушка подвинулась, чтобы дать им пройти. Она закрыла за ними дверь.
Готрек взглянул на Феликса.
– Я даже не могу ответить на позыв природы без того, чтобы ты не вляпался в неприятности?
– Видимо, мне придется проводить вас обратно, – сказал Феликс, рассматривая девушку. Она была маленькой и тоненькой, ее лицо было бы заурядным, если бы не огромные темные глаза. Девушка закуталась в плащ из грубой саденлендской шерсти и припрятала пакетик, купленный в лавке, к себе в сундучок. И скромно улыбнулась ему. Улыбка изменила ее бледное лицо, сделав его красивым.
– Ну если это не составит вам большого труда.
– Вовсе нет, – ответил он. – Может быть, эти дикари все еще прячутся там.
– Сомневаюсь. Они, кажется, очень испугались вашего друга.
– Тогда позвольте мне помочь вам с этими травками.
– Хозяйка велела мне особо обращаться с ними. Они для того, чтобы лечить обморожение. Мне будет спокойней, если я сама понесу их.
Феликс пожал плечами. Они вышли на воздух, такой морозный, что даже дыханье клубилось у губ облачками. В темном небе Серые горы казались огромными. Свет обеих лун, обливший их снежные вершины, превращал их в небесные острова, плывущие в сумрачном море.
Они шли среди убогих лачуг, окружающих факторию. Вдалеке Феликс видел огни, слышал мычание скота и постукивание подков лошадей. Они направились к стоянке, где народу было побольше.
Изможденные, с впалыми щеками солдаты, облаченные в ободранные туники, на которых были видны значки в виде оскалившегося волка, сопровождали телеги с запряженными в них худыми волами. На них поглядывали усталые возницы крестьянских возов. Возле них сидели женщины, затянутые в шали, плотно облегавшие голову, но скрывавшие черты их лица. Иногда украдкой высовывались дети, чтобы рассмотреть прохожих, не вылезая из возов.
– Что происходит? – спросил Феликс. – Похоже, вся деревня снялась с места.
Девушка взглянула на повозки и вновь обернулась к Феликсу.
– Мы – люди Готфрида фон Диела. Мы следуем за ним в ссылку, в землю Порубежных Князей.
Феликс замолчал, глядя на север. Огромное количество повозок спускалось вниз по дороге, а за ними следовали отставшие солдаты, прихрамывая и вцепившись в свои тощие мешки, как будто бы в них лежало все золото Арабии. Феликс озадаченно покачал головой.
– Вам придется пройти через перевал Черного Огня, – сказал он. Они с Готреком собирались пробираться подземными тропами гномов. – Уже поздно делать это. Здесь вот-вот начнется снежная буря. Этот перевал проходим только весной.
– Наш господин получил приказ покинуть империю до конца года. – Она повернулась и направилась к повозкам, собравшимся в круг, чтобы защититься от ветра. – Мы двинулись в путь вовремя, но всякие неурядицы задержали нас. На перевале нас настигла лавина. Мы потеряли много людей.
Она замолкла, вспоминая, очевидно, личное горе.
– Некоторые говорят, что это "проклятье фон Диела", и барону никогда не справиться с ним.
Феликс проследовал за ней. На огне стояло несколько горшков с едой. Из одного большого чана поднимался пар. Девушка указала на него.
– Это чан хозяйки. Она ждет травы.
– Твоя хозяйка ведьма? – спросил Феликс. Девушка очень сурово посмотрела на него.
– Нет, сударь. Она волшебница с доброй славой, училась в самом Мидденхейме. Она советница барона по всяким колдовским делам.
Девушка направилась к ступенькам крытого фургона, покрытого магическими символами, и начала подниматьсяпо лестнице. Взявшись за ручку двери, она повернулась к Феликсу:
– Спасибо за помощь…
Девушка наклонилась и поцеловала его в щеку, а затем открыла дверь. Феликс положил руку ей на плечо и придержал.
– Погоди, – сказал он. – Как тебя зовут?
– Кирстен, – ответила она. – А тебя?
– Феликс. Феликс Ягер.
Она вновь улыбнулась ему, прежде чем исчезнуть внутри повозки. Феликс стоял и смотрел на закрытую дверь, слегка ошеломленный. Затем, чувствуя себя словно летящим по воздуху, он бросился обратно к фактории.
– Ты с ума сошел? – поинтересовался Готрек Гурнисон.
– Ты хочешь, чтобы мы отправились с опальным князьком и его сбродом? Ты забыл, куда мы направлялись?
Феликс огляделся, стремясь убедиться, что никто не смотрит на них. Но никто не смотрел. Он и Победитель троллей потягивали пиво в темном углу лавки. Несколько выпивох навалились на грязные столы, но угрюмый взгляд гнома не давал повода для любопытства.
Феликс заговорщицки наклонился вперед.
– Но послушай, это может быть разумно. Мы собирались пройти через землю Порубежных Князей, так же как и они. И будет безопаснее, если мы пойдем вместе.
Готрек кинул на него недобрый взгляд.
– Ты думаешь, я боюсь дорожных опасностей? Феликс покачал головой.
– Нет, я только хочу сказать, что так будет проще; нам даже могут оплатить наши услуги, если барон согласится взять нас в качестве наемников.
Готрек оживился при упоминании денег. "Все гномы скряги в душе", – подумал Феликс. Готрек, казалось, размышлял какое-то время, потом покачал головой.
– Нет, если барон сослан, значит, он совершил какое-то преступление, и он и близко не подойдет к моему золоту! – Он наклонил голову и огляделся вокруг с навязчивой осторожностью. – Это наш клад, твой и мой! В основном, конечно, мой, потому что я беру на себя большую часть сражений. Феликс едва не рассмеялся. Не было ничего плохого в том, что гном мучается от вожделения золота.
– Готрек, мы даже не знаем, есть ли там вообще золото. Мы просто следуем словам дряхлого старателя, который утверждал, что видел потерянные сокровища Восьми Вершин Карака. Фарагрим то и дело забывал даже собственное имя.
– Фарагрим был гномом, человечий отпрыск. А гном никогда не забудет, что он видел золото. Знаешь, в чем беда твоего племени? У вас нет уважения к старшим. Среди моего племени Фарагрим пользуется уважением.
– Тогда не удивительно, что твой народ оказался в столь стесненных обстоятельствах, – сказал Феликс.
– Ты это о чем?
– Да так. Просто ответь мне, почему Фарагрим не вернулся за золотом сам? У него на это было 18 лет.
– Потому что он осторожен в денежных делах.
– Скуп, ты имеешь в виду.
– Попридержи язык, человечий отпрыск! Он был искалечен стражем и больше никому не может доверять.
– Тогда почему вдруг разговорился с тобой?
– А по-твоему, я не внушаю доверия?
– Я думаю, он просто хотел избавиться от тебя, хотел, чтобы ты покинул его таверну. Мне кажется, он выдумал эту небылицу о самом большом в мире кладе, охраняемом самым большим в мире троллем, потому, что знал, что ты на это клюнешь. Он знал, что это проложит сотни верст между тобой и его пивным погребом.
Борода Готрека затряслась, он гневно встал.
– Я не такой дурак, человечий отпрыск! Фарагрим клялся бородами всех своих предков! Феликс громко прыснул.
– И ни один гном ни разу не нарушил своей клятвы, я полагаю?
– Ну, изредка случалось, – неохотно признал Готрек. – Но этой клятве я верю.
Феликс понял, что это бесполезно. Готрек хотел верить в эту историю, и она была для него правдива.
"Он как влюбленный, – подумал Феликс. – Не видит недостатков своей любимой за стеной иллюзий, которую он возвел вокруг нее". Готрек тряхнул бородой и уставился в пространство, уйдя в раздумья об охраняемом троллем сокровище. Феликс решил разыграть свою козырную карту.
– Значит, мы никуда не пойдем? – сказал он.
– Что? – очнулся Готрек.
– Если не присоединимся к барону. Мы можем путешествовать на повозке. Ты всегда жалуешься, что у тебя болят ноги. Так вот это – возможность устроить им отдых. Подумай об этом, – добавил он вкрадчиво. – И деньги получим, и ноги не устанут.
Готрек, казалось, еще раз задумался.
– Я вижу, мне не будет покоя, пока я не соглашусь с тобой. Я пойду с ними, но при одном условии.
– Каком?
– Не упоминай о нашем задании. Никому ни слова. Феликс согласился. Готрек поднял вверх свои кустистые брови и испытующе поглядел на него.
– Ты думаешь, я не догадываюсь, почему ты так рвешься сопровождать барона, человечий отпрыск?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты влюбился в эту девчушку, с которой повстречался здесь, а?
– Нет, – пролепетал Феликс. – С чего ты это взял? Готрек разразился таким громким смехом, что разбудил нескольких мирно посапывавших пьяниц.
– Тогда почему ты так покраснел? – торжествующе произнес он.
Феликс постучал в дверцу фургона, принадлежавшего, как ему говорили, старшему телохранителю барона.
– Заходи, – откликнулся голос изнутри. Феликс открыл дверцу, и в нос ему сразу же ударил знакомый запах медвежьего жира. Феликс схватился за эфес своего меча.
Внутри фургона сгрудилось пятеро мужчин. В троих Феликс узнал охотников, с которыми он встречался накануне вечером. Четвертым был богато одетый молодой человек, с приятными чертами лица, коротко стриженный по моде военной знати. Пятый – высокий, крепко сбитый мужчина, одетый в оленью кожу. Загорелый, лет тридцати, хотя волосы его были серебристо-седыми. Колчан стрел с черным опереньем висел у него за спиной, а рядом лежал мощный длинный лук. Между двумя мужчинами было какое-то семейное сходство.
– Это ше тот фыродок! – прошипел Ларс сквозь выбитые зубы. Два незнакомца обменялись взглядами.
Феликс настороженно поглядел на них. Седовласый человек рассматривал его, оценивая на всякий случай.
– Так это вы тот молодой человек, который выбил зубы одному из моих проводников? – спросил он.
– Проводников?
– Ну да. Мы с Манфредом наняли их в прошлом сезоне, чтобы они провели нас через нижние земли вдоль Гремящей реки.
– Это же горцы, – сказал Феликс, выждав некоторое время, пытаясь понять, насколько серьезна ситуация.
– Они охотники, – сказал хорошо одетый человек с выговором образованного человека. – Они спускаются в долину в том числе и для того, чтобы позабавиться. Феликс развел руками:
– Я не знал.
– Чего вы хотите? – спросил седовласый.
– Мне нужна работа в качестве наемника. Я искал начальника охраны.
– Это я, – сказал седовласый. – Дитер. А также Главный лесничий барона, Старший псарь и сокольничий.
– Для поместья моего дяди наступили трудные времена, – промолвил молодой человек.
– Это Манфред, племянник и наследник Готфрида фон Диела, барона Веннландского пограничья.
– Бывшего барона, – поправил Манфред. – С тех пор как графиня Эммануэль сочла более подходящим изгнать моего дядю и отобрать наши земли, вместо того чтобы наказать истинных виновников. – Он заметил испытующий взгляд Феликса. – Религиозные противоречия, вы знаете? Моя семья происходит с севера и исповедует религию благословенного Ульрика. Все остальные южные соседи – истовые Сигмариты. В наш век нетерпимости одного этого было достаточно для того, чтобы они захватили вожделенные земли. А поскольку они приходятся двоюродной родней графине Эммануэль, нас сослали за то, что якобы именно мы начали войну. Ягер с омерзением покачал головой.
– Вот это и называется Имперской политикой, не так ли? Дитер вздрогнул. Он повернулся к горцам:
– Обождите на улице. У нас деловой разговор с господином?..
– Ягером. Феликсом Ягером.
Охотники отправились восвояси. Поравнявшись с Феликсом, Ларс бросил на него взгляд, полный ненависти. Феликс посмотрел горцу прямо в налитые кровью глаза. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Ларс ушел, оставив отвратительный запах медвежьего жира, повисшего в воздухе.
– Я боюсь, вы успели нажить здесь врагов, – сказал Манфред.
– Меня это не беспокоит, – ответил Феликс.
– А должно бы, господин Ягер. Подобные люди злопамятны, – сказал Дитер. – Вы сказали, что ищете работу? Феликс кивнул.
– Я и мой спутник…
– Победитель троллей? – поднял бровь Дитер.
– Да, Готрек Гурнисон.
– Если вы хотите получить работу, то вы ее получили. Порубежные княжества – дикое место, и нам очень пригодятся два таких воина. К сожалению, мы не можем позволить себе заплатить вам много.
– Поместья моего дяди теперь разорены, – пояснил Манфред.
– Мы не просим больше, чем постели, хлеба и повозки, – сказал Феликс.
Дитер рассмеялся.
– Очень мило с вашей стороны. Вы можете путешествовать с нами, если желаете. Но если на нас нападут, вам придется сражаться.
– Так мы приняты?
Дитер дал ему две золотые монеты.
– Вы приняты в свиту барона. Будем работать вместе. – Седовласый человек открыл дверь. – А теперь прошу меня простить, я должен ехать.
Феликс поклонился каждому из них и ретировался.
– Одну минутку!
Феликс обернулся и увидел, что Манфред выпрыгнул из повозки вслед за ним. Молодой дворянин улыбался.
– Дитер резкий человек, но вы к нему привыкнете.
– Несомненно, мой господин.
– Зовите меня Манфред. Мы на границе, а не при дворе графини Нулн. Здесь церемонии не обязательны.
– Очень хорошо, го… Манфред!
– Я просто хотел сказать вам, что вы поступили правильно прошлой ночью. Заступиться за девушку, даже если она служанка той ведьмы. Я оценил это.
– Спасибо. Могу я задать один вопрос? Манфред кивнул. Феликс прочистил горло.
– Имя Манфреда фон Диела весьма известно среди ученых Альтдорфа, моего родного города. Как имя драматурга. Манфред лучезарно улыбнулся.
– Это я и есть. Великий Ульрик, образованный человек! Кто бы мог подумать, что можно встретить здесь такого! Я хочу побеседовать с вами и собираюсь сопровождать вас, господин Ягер! Вы видели пьесу "Странный цветок"? Как она вам?
Феликс тщательно обдумал свой ответ. Его не особо заинтересовала пьеса, в которой молодая знатная дама впадает в безумие, узнав, что она мутант, превращающийся в животное. В "Странном цветке" не хватало той открытой и сердечной человечности, которая была в работах величайшего Драматурга Империи Детлефа Зирка. Тем не менее эта история звучала весьма своевременно в эти мрачные дни, когдамутаций становилось все больше. Помнится, графиня Эммануэль запретила пьесу.
– Очень сильная вещь. Она словно преследует вас.
– Преследует! Очень хорошо! Я должен идти, навестить моего страдающего дядюшку. Надеюсь еще поговорить с вами до конца путешествия.
Они поклонились друг другу, и дворянин повернул обратно.
Феликс поглядел ему в след, стараясь увязать воедино этого молодого дружелюбного чудака-дворянина и те мрачные, словно преследуемые Хаосом образы в его работах. Среди альтдорфских ценителей Манфред фон Диел был известен как блестящий автор пьес и богохульник.
К середине утра изгнанники были готовы отправиться в путь. Во главе растянувшегося каравана Феликс увидел усталого седого человека в черном плаще и на черном боевом коне. Дитер держал над ним свернутый флаг с волком. Рядом ехал Манфред, который наклонился, чтобы что-то сказать старику. Барон сделал знак рукой, и весь его поезд тронулся в путь.
Дрожь пробежала по телу Феликса от этого зрелища вереницы повозок и карет, сопровождаемых вооруженными воинами. Сам он вскарабкался в телегу, которую они с Готреком забрали у старого ворчливого слуги, одетого в баронскую ливрею.
Вокруг них возвышались до небес горы, подобно серым гигантам. Деревья осеняли дорогу, ручьи бежали вниз, подобно серебряной ртути, чтобы отдать свои силы потокам Гремящей Реки. Снег, смешиваясь с дождем, смягчал неприветливый вид этой диковатой красоты.
– Опять пора двигаться в путь, – простонал Готрек, схватившись руками за голову; его взор затуманился, и он закатил глаза.
Они тронулись, заняв свое место в череде повозок. Позади них вооруженные охранники с большими луками на плечах потуже затянули свои плащи и тоже зашевелились. Ихпроклятья смешивались со щелканьем хлыстов возчиков и мычанием волов. Заплакали дети. Где-то позади женщина запела низким мелодичным голосом. Плач ребенка утих. Феликс обернулся назад, надеясь отыскать Кирстен среди людей, пробирающихся сквозь мокрый снег к череде округлых холмов, разворачивавшейся перед ними подобно карте. Он почувствовал умиротворение, влившись в это всеобщее кочевье – как будто могучая река подхватила его и несла теперь к его цели. Он уже ощущал себя частью этой общины – открытие, которым он был недоволен какое-то время назад. Он улыбнулся, но удар локтя Готрека оторвал его от размышлений.
– Будь начеку, человечий отпрыск. Орки и гоблины снуют по этим горам и долинам.
Феликс взглянул на него, и когда он вновь повернулся к окружению, оно уже не обладало для него прежней дикой красотой. Теперь он стал ожидать внезапного нападения.
Феликс обернулся и посмотрел на горы. Ему было не жаль расставаться с их блеклыми склонами. Несколько раз на них нападали зеленокожие гоблины, на щитах которых был намалеван красный коготь. Наездники на волках нападали с тыла, но все заканчивалось удачно. У Феликса глаза покраснели от недосыпа. Как и все воины, он нес двойную вахту, поскольку налеты происходили в основном ночью. Только Готрек, казалось, был разочарован малым количеством сражений.
– Во имя Грунгни! – сказал гном. – Мы их больше не увидим после того, как Дитер убил их предводителя. Они просто трусы без своего большого задиры-вожака, которому подпалили брюхо. А жаль! Ничто так не возбуждает аппетит, как небольшая бойня. Здоровые упражнения очень полезны для пищеварения.
Феликс бросил на него осуждающий взгляд. Он указал пальцем на повозку, которую сопровождали Кирстен и женщина средних лет.
– Я уверен, что раненые в той повозке не согласятся с твоей идеей здоровых упражнений, Готрек.
Гном пожал плечами:
– В этой жизни, человечий отпрыск, люди то и дело получают раны. Радуйся, что еще не пришла твоя очередь.
Феликсу это надоело, он вылез из повозки и спрыгнул на землю.
– Не волнуйся, Готрек. Я собираюсь быть здесь, чтобы завершить твою сагу. Я бы не хотел нарушить нашу клятву на мечах?
Готрек уставился на него, ища подвох. Феликс постарался придать своему лицу соответствующее выражение. Готрек серьезно воспринимал творчество Феликса: он очень хотел стать героем саги после своей смерти и старался убедить в этом своего образованного друга. Вскинув голову, Феликс направился к повозке Кирстен и ее хозяйки.
– Добрый день, госпожа Винтер. Кирстен! Обе женщины обернулись на него настороженно. Неодобрение скользнуло по длинному лицу волшебницы, хотя ее холодные змеиные глаза ничего не выдали. Она прикрепила еще одно перо ворона к своим волосам.
– Что хорошего, господин Ягер? Еще двое человек умерли от ран. Стрелы были отравлены. Именем Таала! Я ненавижу этих волчьих всадников!
– А где доктор Стокхаузен? Я думал, он будет помогать вам. Пожилая женщина улыбнулась, слегка цинично, как показалось Феликсу.
– Он ухаживает за наследником барона. Юный Манфред порезал себе руку. Стокхаузен скорее позволит умереть славным воинам, чем оставит малыша Манфреда.
Она повернулась и пошла прочь. Ее волосы и плащ развевались на ветру.
– Не обращай внимания на мою хозяйку, – сказала Кирстен. – Господин Манфред высмеял ее в одной из своих пьес. Она ему никогда этого не простит. Но на самом деле она очень хорошая.
Феликс посмотрел на нее, с удивлением заметив, что его сердце учащенно забилось, а ладони стали мокрыми. Он вспомнил слова Готрека, произнесенные в таверне, и почувствовал, что краснеет. Ну хорошо, сказал он сам себе, я нахожу Кирстен привлекательной, но что в этом плохого? Может быть, то, что она не считает привлекательным меня? Он посмотрел вокруг, чувствуя, как занемел его язык, и думая, что бы сказать. Рядом дети играли в солдат.
– Как ты? – наконец спросил он.
Она несколько удивленно взглянула на него.
– Ничего. Я испугалась прошлой ночью, когда был слышен вой волков и летели стрелы, но сейчас… Днем все это кажется ненастоящим.
Позади них в повозке раздался стон умирающего. Она тотчас же повернулась посмотреть, что там. Затем печаль проскользнула по ее лицу, и оно застыло как маска.
– Тяжело работать с такими ранеными, – сказал он. Она вздрогнула.
– К этому привыкаешь.
Феликс был поражен таким выражением лица у женщины ее возраста. То же он видел на лицах наемников, чьим ремеслом была смерть. Оглядевшись вокруг, он заметил, что дети играют возле повозки с ранеными. Один из них натянул воображаемый лук, другой вскрикнул, схватился руками за грудь и упал. Феликс внезапно почувствовал себя одиноко и очень далеко от дома. Ту спокойную жизнь поэта и ученого, которую он оставил в Империи, казалось, вел кто-то другой много лет назад. Законы и правила, которые он старался исполнять, остались далеко позади Серых гор.