Кинн Екатерина. Самое Тихое Время Города

   – Прибыли. – «Камуфляжный» выпустил руку Маргариты и принялся отряхивать штаны.
   Андрей, осторожно выдохнув, посмотрел на часы. Весь Мерлезонский балет длился три минуты.
   – Вот и нашли еще один выход, – нервно хихикнула Лана.
   – Станция «Пражская», конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны, – казенным голосом объявил «камуфляжный». – Наверх поднимаемся по лестнице, здесь станция мелкая.
   – А если что-нибудь еще? – спросила Лана, боясь поверить в чудесное спасение.
   – Разве что двери заперты, – отозвался «камуфляжный».
   – Тогда я их просто вышибу! – рявкнул Андрей.
   Но из метро удалось выйти беспрепятственно. Разве что перед стеклянными дверьми какой-то невнятный дядька в невнятной куртке не по сезону шмыгнул наперерез и, притершись к «камуфляжному», заговорщически прошептал:
   – Есть дешевые билеты на выход.
   – А у меня проездной! – свирепо проорал тот, взяв дядьку за грудки и скорчив страшную рожу. А дядька взял да лопнул.
   – Ой, – сказала Лана, переступая через тающую на полу серую лужицу, похожую на тень. – «Пузырь». Следят, сволочи. Быстрее надо.
   На улице стоял обычный сентябрьский вечер, люди шли по домам.
   – Черт, – вдруг выругалась Маргарита. – Вон они.
   – Кто? – встрепенулись остальные проводники.
   Андрей проследил ее взгляд. Из метро лезли… «терминаторы». С первого взгляда похожие на тот самый ОМОН, они были на удивление одинаковы и пугающи своей неживостью. Если не присматриваться, могли сойти за людей. Но только если не присматриваться…
   – Ах так? – сказал вдруг словотворец и взмахнул своим черным плащом. – Ну теперь поиграем на нашей территории. За мной! Раз-два-три-четыре-пять! Вышел зайчик погулять! Не оглядываться!
   И вся компания рванула следом за Черным Плащом. Только через некоторое время они заметили, что «терминаторов» уже нет на хвосте. Никто не замечал, куда и где они бегут. В последний момент заскакивали в автобусы, неслись по каким-то подземным переходам и ныряли в проходные дворы, пару раз даже бежали по крышам. Все было как во сне, и никакой усталости никто не чувствовал. Лишь развевался впереди черный плащ проводника и слышалось его насмешливое мурлыканье, состоящее из перепевок детских стишков. Быстрые шаги гулко отдавались в пустом подземном переходе, потом Лана стала спотыкаться, и тут проводник вдруг остановился и сказал:
   – Ну все. Ушли, – и улыбнулся так задорно и хорошо, что все рассмеялись.
   – И куда теперь?
   – Да наверх.
   Выбрались на поверхность уже в темноте. Андрей не сразу узнал место – это был Нескучный сад, набережная под бывшим Летним домиком, а ныне библиотекой. Никто не удивился. Моросил мелкий противный дождик, пустая набережная поблескивала в свете редких фонарей. Андрей посмотрел повнимательней, из какой дыры они вылезли, и тут его разобрал неудержимый хохот.
   – Вы что? – робко спросила Лана.
   – С… сортир… – еле выговорил Андрей.
   Дело в том, что именно здесь в Нескучном саду во времена еще чуть ли не сталинские был построен туалет типа сортир. Соответственно обозначенный на плане. Причем автор этого проекта ухитрился вкопать сортир под холмик на манер бункера, а дорожку к нему вымостить и украсить парой фонарей. Но никто не помнил, чтобы сортир этот бывал открыт, хотя совершенно целые двери были украшены буквами «М» и «Ж», подновляемыми каждый год.
   Анастасия коротко хохотнула.
   – Именно туда мы и угодили, – уже почти серьезно добавила она. – И я не уверена, что окончательно выбрались.
   – Если что, – сказал на прощание Черный Плащ, – зовите.
   – А вы что, туда? – спросил Андрей, указывая на «М» и «Ж».
   – Нет, что вы! – засмеялся он. – Мы сейчас по домам, поздно уже. Родители будут волноваться. Этих мы со следа сбили, промумукаются до завтра, а то и дольше. А они так долго не живут, чесслово!..
   – Послушайте, – робко и почти опасливо спросила Анастасия, – а как вы, вообще, в это метро попали?
   – Как… – не понял Черный Плащ. – Да через вход. Как обычно.
   – Нет, не в обычное, в то, другое?..
   Черный Плащ пожал плечами, явно не понимая вопроса.
   – Да как всегда. Через вход.
   Он явно не понимал. Анастасия недоуменно помотала головой, отвечая на взгляд Ланы.
   – А где вы живете? – вдруг спросила Лана.
   – Лично я на улице Рылеева, – ответил парень.
   – Околеева… – подхватил было словотворец.
   – Щаз как дам! – рявкнула Маргарита.
   – Все. Виноват, неправ, молчу, – залебезил Черный Плащ. – А то по шее получу…
   – …и подвиг свой не совершу, – не удержавшись, доцитировал Андрей.
   И они под моросящим дождем направились через Нескучный сад, в котором не горел ни один фонарь, к Ленинскому проспекту, а Андрей повел беглянок к себе на Остоженку.
 
   Было уже за полночь, когда вся троица, грязная, мокрая и до предела вымотанная, ввалилась в квартиру Андрея. Говорить сил не было.
   – Можно позвонить? – бросилась к телефону Анастасия.
   – Да ведь ночь…
   – Ничего, мне очень надо позвонить!
   – И мне тоже, – подхватила Лана.
   – Конечно, звоните, – сказал он и отправился инспектировать холодильник. – Зияющие пустоты, – пробормотал он, чувствуя приступ волчьего голода.
   Зрелище было печальным. Замороженная до твердости кирпича курочка, пакет сока и картошка с морковкой. Ничего, чтобы можно было съесть сразу…
   – Придется потерпеть, – заключил Андрей, захлопывая дверцу.
   Анастасия присела у стола, подвинула к себе старый аппарат с дырчатым диском. Аппарат был тети-Полин, сам Андрей пользовался нормальным кнопочным из своей комнатки, а этот стоял заброшенный. Три года уже, как тетя Поля умерла, а он так и не убрал с кухонного столика ни этот аппарат, ни коробку с листочками рецептов и растрепанной записной книжкой, ни кулинарных книжек с полочки над столом…
   Заботы отвлекали от тревожных, мучительных мыслей. Снова была облавная охота. И снова он вмешался. И снова сделал выбор. Он прислушался к себе. Нет, он не жалел. Он всегда, раз выбрав, никогда не оглядывался назад и не жалел. Но вместе с ощущением правильности в душе ширилось ощущение близкой потери. Хотя боль была светлая, с привкусом надежды.
   – Какой такой надежды… – помотал он головой, прислушиваясь к шуму дождя за окном.
   И все же она была. Непонятная, нелогичная, но была – как маленький росток, пробивший асфальт. Андрей невесело усмехнулся и пошел зажигать колонку. Сейчас всем надо под горячий душ, тяпнуть коньяку и в чистую постель. И отключиться до утра, чтобы потом уже думать, что делать.
   Достав из шкафа тети-Полины халаты и полотенца, он сунулся на кухню.
   Анастасия сидела у телефона бледная как смерть.
   – Что случилось?
   Анастасия еле разлепила синие губы:
   – Катюшу украли…
   – Катюшу?
   Лана схватила Андрея за руку и, оттащив в сторону, зашептала:
   – Это ее дочка. Она позвонила свекрови, а та сказала – ты же вечером сама ее забрала. Приехала в гости без предупреждения, привезла денег, сказала, что прямо сейчас едем в Египет, что путевку выделили от новой работы… Только почему-то была вся в красном и в квартиру не заходила, говорила по мобильнику из машины… Катя ехать не хотела, но эта, которая якобы Анастасия, ее все равно забрала…
   Лана с надеждой смотрела на Андрея.
   Анастасия, словно в трансе, встала и пошла к двери:
   – Я возвращаюсь…
   Лана едва успела ее перехватить:
   – Не смей! Я же тоже не знаю, что с мамой! Там трубку никто не берет… Я же не сдаюсь, я надеюсь! – Она почти кричала, и Андрей видел, что Лана едва удерживается от истерики.
   – Катя…
   Лана несколько раз глубоко вздохнула и совершенно спокойным голосом сказала:
   – Не смей. У тебя ведь был номер… ты позвони… Звони. Сегодня Судьба играет.
   Анастасия кивнула, набрала номер:
   – Алло? Игорь? Вы меня слышите? Алло!.. Черт. Сорвалось.
   Перезвонила. Покачала головой:
   – Что-то с линией.
   – Ладно, – сказал Андрей. – Расскажите мне все, тогда хоть можно будет прикинуть, что делать. – Он взял Анастасию за руку. – Сдаваться не будем. Будем драться. Расскажите.
 
   А тем временем в Нескучном саду среди дня случилось, как говорится, страшное. Ибо из нефункционирующего сортира в холме возле Летнего домика, из коего не так давно выбралась компания беглецов, полезло. Надо сказать, место это в какой-то мере сакральное. Даже не просто место, а МЕСТО. И было оно некогда широко известно в узких кругах по всей Москве, и ходили в это МЕСТО, как на прием – в определенной форме, в определенное время, в определенный день. А именно – в четверг. В этот день от метро «Октябрьская» транспорт приезжал, переполненный разного пола и возраста личностями, коих объединяло одно – деревянные дрыны, гордо именуемые мечами, гитары, «хайратнички», фенечки и плащи из занавесок. Разговоры их были оживленны и непонятны транспортной публике, а свет в глазах, по большей части усиленный очками, пугал.
   Но, следуя неумолимой логике перехода количества в качество, четверговое сборище стало разрастаться и перерождаться подобно раковой опухоли, пугая местных жителей и посетителей Нескучного сада. Клумба перед Летним домиком вытаптывалась эти стадом, в дни сборищ и читатели в библиотеку, что в Летнем домике, не ходили. И однажды пришла милиция и выгнала всех из сада. И переродившееся сборище плавно перетекло под длань Вождя на Октябрьской площади, на Поганище, а заколоченный сортир остался на месте, под холмом, как и прежде. И будет он тут стоять до самого скончания времен, такой же таинственный и вечно-заколоченный.
   Однако потихоньку сюда стали возвращаться те, кто начинал здесь. Уже тихие, ностальгирующие по безбашенной юности. И вот у них на глазах и полезло. Главное, что первым вылез, вернее, вылетел из сортира характерный «хайратый» и фенечкастый парень:
   – Я там был! Спасайся, кто может!
   Народ остолбенел. Но тут заколоченный зев сортира растворился, чернота вздулась пузырем, пузырь с хлюпом лопнул, и из него полезли «терминаторы». Не то чтобы Шварценеггеры, но все сразу поняли, что это именно «терминаторы» и что надо делать ноги. Вернее, ноги сделались сами, а понятие пришло уже на ходу.
   Дело было в том, что «хайратый» парень с заковыристым именем Эльрандир (по паспорту – Юра) с утра поехал в окраинный лесопарк поискать местечко для игры на выходные. Шатался он там долго, забрел на окраину и вылез на жестоко перекопанную поляну. Если бы он был небанальным поэтом (каковым он считался в ближнем своем кругу), то ему на ум пришло бы небанальное сравнение с вывороченными наружу кишками земли. Они были песчано-желтого и красно-глинистого цвета. Если бы он умел наблюдать, то понял бы, что рисунок канав очень странный – похоже, они очерчивали какой-то периметр. А посередине перерытой поляны торчало здание старой водонапорной башни, настолько напоминавшее донжон, что Юра аж подпрыгнул от радости и полез ее исследовать на предмет годности для игры.
   Башня была заброшенной, но вполне годилась. Он спустился по полуразвалившимся кирпичным ступеням в неожиданно нашедшийся здесь подвал. Запахло тайной. У Юры быстро забилось сердце. Конечно, разумом он понимал, что это всего-навсего водонапорная башня, но шестое чувство, которое всегда колет шилом в зад всем на свете приключенцам, говорило, что тут что-то есть. И Юра полез в подвал. Ржавая решетка поддалась быстро. Пол в коридоре был грязным и влажным, пахло сыростью и гнилью. Спички были, коридор никуда не сворачивал, и Юра некоторое время шел вперед, раздумывая, когда еще сможет сюда попасть ради более тщательного исследования таинственного места. И тут впереди забрезжил свет. Рассеянный, голубоватый, холодный… После Юра никак не мог описать, что с ним произошло. Но что это было где-то ТАМ, он был совершенно четко уверен. Он помнил тяжелые шаги за спиной, свои собственные вопли, привкус железа на языке и странный, нездешний запах. Помнил, как бежал куда-то, инстинктивно находя дорогу, а потом вдруг, когда ужас стал просто невыносимым, когда он захотел стать самым крошечным, самым маленьким в мире существом, самым незаметным, – тогда вдруг зиявшая впереди тьма лопнула, и он вывалился в свет дня с криком:
   – Я там был! Спасайся, кто может! Они уже идут!!!
 
   Игорь проснулся перед самым рассветом от странного ощущения. Точно такого же, как в тот самый момент, когда под майской луной заблестела серебряная тропа, по которой ушел Инглор. Он вскочил, чуть не смахнув с постели Гигабайта, бросился к старому письменному столу, рывком выдвинул ящик. Бронзовая фибула-листочек тихо мерцала в темноте. Что-то случится. Что-то обязательно случится. Сердце глухо колотилось в груди.
   – Ведь кто-то звал, – погладил он Гигабайта по пушистому загривку, – наверняка кто-то звал…
   За окном качались на ветру деревья, тени бегали по полу, и одна шмыгнула на кухню так знакомо, что Игорь даже вскочил:
   – Вилька? Вилька?..
   Но никого не было. Только листочек чуть мерцал, и не проходило ощущение тревоги и предчувствия, что придется куда-то идти прямо сейчас. И тут в коридоре зазвонил телефон.
   Игорь бросился на звук, впотьмах обо что-то споткнулся. Ушиб ногу.
   – Да?
   – Алло? – тревожно и невероятно знакомо бился в трубке женский голос.
   – Да! – У Игоря вдруг закружилась голова, и он вынужден был сесть на пол, чтобы не упасть.
   – Алло! Черт…
   Короткие гудки.
   Игорь просидел у телефона до рассвета. Больше никто не позвонил. Но ощущение было такое, что Судьба уже дышит в затылок. Значит, надо следовать ее знамениям. Что же, пора, в конце концов.
   Уходя на работу, он сунул в карман бронзовый листочек Инглора.
 
    Судьба – это необязательно зло. Необязательно с ней бороться. Иногда ей надо следовать. Увы, даже мне не всегда ясен выбор. И я так счастлив, когда они, люди Моего Города, не ошибаются. В эти моменты мне дано четко видеть узлы Судьбы, они горят, как алмазная сеть, и я способен увидеть то, что будет – хотя бы в ближайшем будущем. Я не вправе вмешиваться. До поры не вправе. Но я могу указать, дать совет – последуют ли? Это их выбор.
    Сегодня я буду рядом. Сегодня я войду на мгновение в то действие, в котором я по большей части наблюдатель – такова уж моя Судьба. Редко мне выпадает такое. Но я ведь тоже когда-то сделал свой выбор.
    Я стою в углу небольшого художественного салона. Они не видят меня. Хотя оба способны видеть то, чего не видят другие, меня они не видят. Я сейчас этого не хочу. Я должен увидеть этот момент узнавания, мгновение Судьбы. Хочу ощутить этот трепет и тихо заплакать.
 
   Все может стать знаком, когда ты эти знаки ищешь. Только не ошибиться бы. Ведь и «откровенские» вывески видел, и другие. Игорь не был уверен ни в чем, кроме одного: нынче ночью что-то произошло, что-то, касающееся его непосредственно, и он должен узнать. Как – это другой вопрос.
   Уже несколько раз он чуть не ошибся. Однако на сей раз включил в себе скепсис на полную катушку и потому не упал в открытый канализационный люк, следуя за странной тенью, не попал под машину, кирпич с крыши упал не ему на голову, а в шаге позади. Наверное, много чего он успел избежать, хотя и не все заметил.
   Зато когда задумался в метро и спохватился аж на «Театральной», возвращаться не стал, а вышел на Большую Дмитровку и пошел куда глаза глядят.
   А в глаза, как нарочно, бросались малозаметные граффити, нарисованные ниже уровня глаз, так, чтобы не сразу попадаться. Словно бы для тех, кто знает, куда смотреть. А когда взгляд упал на тротуар у самой стены, он увидел бледно-серые кошачьи следы. И пошел по этим самым следам по Кузнецкому Мосту прямо до МДХ.
   И как раз вовремя укололся о листочек, чтобы остановиться перед стеклянным окном художественного салона и сквозь стекло увидеть… гримасничающего кота. Кот был нарисован несколькими мастерскими росчерками – полосатый разбойник с татуированным пузом и драными ушами, в залихватской треуголке и перевязи с пистолетами. Нарисованный кот не сидел под рамкой спокойно, он размахивал лапами, делал завлекающие жесты и корчил рожи, зазывая Игоря внутрь. Игорь перевел взгляд туда, куда указывал кот, и увидел кленовый лист в осенней траве – небольшую картину в ряду других.
   И он вошел. Лист фактурной бумаги с котом висел в рамочке на стене. Кот приложил лапу к усам, призывая Игоря молчать, и потыкал другой лапой в соседний стенд. Там висело несколько пейзажей с церквушками и лесом, аэрографии с катящимися шарами и проступающими из хаоса темных пятен контурами, а еще три небольшие картины, в которых даже он, дилетант, углядел сходство почерка, или что там еще бывает у художников. Вид из окна – несовременного, с форточкой, через желтеющую кленовую крону на залитый солнцем двор. Чистопрудный бульвар в осенней листве. Заброшенный, неухоженный фонтан в пустом парке, заваленный сухими листьями. Дальше шло пустое место. Картины с опавшим кленовым листом не было. Кот с картинки довольно потер усы, скрестил лапы на татуированном пузе и замер.
   Игорь поискал, у кого бы спросить. Возле кассы стоял мрачный парень в джинсах и кожаной куртке типа «косухи», подписывал какие-то квитанции. Кассирша терпеливо ждала, пока он закончит. «Наверное, деньги за проданные вещи получает», – решил Игорь.
   – Извините, – сказал он, подходя к кассе…
 
   – Извините…
   Андрей поднял голову. Над ним стоял высокий темноволосый парень в джинсовой куртке. Что-то было в нем знакомое. И вел он себя как-то нервно. Словно что-то искал, знал, что надо искать здесь, но не находил.
   – Да?
   – Вы автор? – Он показывал на стенд с московскими пейзажами.
   – Ну?
   – Мне кажется, что здесь должна быть еще одна картина. Понимаете, я видел ее сквозь окно. Там… земля, изморозь и кленовый лист…
   – Да, он был, – медленно проговорил Андрей. – Но я продал ее еще год назад… и не здесь.
   «Судьба. Знак и судьба».
   – Будем знакомы. – Он решительно протянул руку. – Андрей Соколов, автор всего этого… осеннего.
   – Игорь Кременников, – сказал Игорь и пожал Андрею руку, по-прежнему хмурясь и что-то высматривая.
   – Ищете что-то? Тот пейзаж?
   – Нет, – покачал он головой. – Не что-то. Кого-то.
   – Встречу назначили?
   – Нет, – покачал он головой. – Не назначили. Просто надеюсь. – Он помолчал, мучительно не находя слов, затем, видимо сдавшись, повторил: – Надеюсь.
   Андрей кашлянул и решился спросить:
   – А почему именно здесь?
   Игорь неопределенно пожал плечами. Явно что-то хотел сказать, но объяснять ему, видно, было в тягость.
   – Скажем так – судьба привела.
   – Судьба, – беззвучно выговорил Андрей, глядя Игорю в глаза – или сквозь глаза. – Вам сегодня ночью звонили…
   – Да… А откуда вы…
   – Анаст асия.
   Он поставил ударение так же, как ставила она – на третье «а». Не спутать.
   – Она у меня дома. Она вас ждет.
   – Слушайте, а этого не вы рисовали? – Игорь указал на кота-пирата. Тот не подавал никаких признаков жизни, как будто не он только что корчил рожи и размахивал хвостом и лапами.
   – Нет, это что-то в стиле Шагина. Но это не собственно митьки, они котов рисуют в других пропорциях.
   За ними закрылась зеркальная дверь. Полосатый разбойник стрельнул глазами по сторонам, скинул треуголку и перевязь и удрал с картинки. Через минуту из-за стенда выглянул рыжий полосатый кот с драными ушами.
 
   У решетчатой ограды и вечно открытой калитки болтались две девицы, которых различить можно было только по тому, что у одной вокруг шеи был обмотан яркий красный шарф, а вторая была в темных очках. Ну и по цвету волос, медно-рыжих у одной и пестро-блондинистых у другой. Черные джинсы в обтяжку, модные сапожки и короткие курточки делали их похожими на тысячи других девиц.
   Откуда-то сверху прямо на грудь Андрею спланировал бумажный самолетик. Он задрал голову, пытаясь разглядеть, кто же его запустил. Девицы у калитки захихикали.
   – Лиза, Леся, вы что тут делаете?
   Девицы синхронно повернулись.
   – А мы у Ланы были. Мастер передал, что с ее матушкой все в порядке, – прощебетала медно-рыжая, поправляя очки.
   – И еще мы тут понаблюдали, вы не переживайте, все чисто, «хвоста» нет! Мы еще побродим тут, подождем, пока Инка вернется.
   Андрей вздохнул:
   – Инна-то тут при чем?
   – Ну как же, Андрей-сэмпай! ^[22] – удивилась девица в шарфе. – Она с воздуха! Вам ведь нужно воздушное прикрытие?
   – Это Виктор вам сказал?
   – Мы сами додумались!
   – То-то, я смотрю… Пойдемте, Игорь, а то от этих знатоков тайных операций у меня голова начинает болеть.
   И постарался не обернуться на хихиканье за спиной.
 
   На звук открывающегося замка из комнаты выглянула очень красивая черноглазая девушка. «Прямо царевна Будур, – подумал Игорь. – Только постарше». Девушка увидела Игоря.
   – Андрей? А это кто?
   – Игорь. К Насте. Игорь, это Лана, она в курсе…
   Брюнетка ахнула:
   – Она вам звонила!
   – Мы в салоне встретились. – Андрей сунул ей в руки пакет с продуктами. – Деньги я получил, вот, купил всякого…
   Лана была возбуждена и чем-то явно обрадована.
   – Девчонок наших видели во дворе?
   – Ну?
   – Они говорят, что с мамой все в порядке, они давно следили, они ее спрятали! Она мне звонила! Все в порядке!
   – Лана просто сияла.
   – Ну хоть что-то слава богу. А вам про Катю не звонили?
   – Нет. И это странно. – Она показала мятый листок. – Вот эта штука как маяк. Да и я сама меченая, но сюда никто и не совался, словно тут какое-то место такое, что нас не видно…
   Андрей снял куртку, повесил на вешалку.
   – Бывают места, куда они пролезть не могут. – Он вспомнил квартиру Фоминых, и сердце сжалось.
   Игорь вошел в комнату вслед за хозяином и замер. Он, конечно, мог догадаться, что у художника есть мастерская. Закрытый чем-то вроде выцветшей занавески мольберт, свечи в подсвечниках и на подставках, одинокий шкаф-горка с единственной вещью за стеклянными дверцами – ониксовым в серебре кубком, напротив – старое трюмо и на подзеркальнике – темная роза в узкой бутылке из густо-синего стекла. Пахнет воском, красками, мелом, к выцветшим бумажным обоям пришпилены карандашные рисунки, в углу – стол, заваленный стопкой альбомов с репродукциями и всякой всячиной, этажерка с книгами. Диванчик напротив окна, у самой двери, и кто-то спит, укрывшись старым мягким пледом.
   – Настя, – тихо тронул спящую за плечо Андрей. – У нас гость.
   Мгновенно очнувшись от дремоты, она села и увидела Игоря.
   – Это вы? – спросил наконец Игорь.
   – Я, – бледно усмехнулась Анастасия. – А я вам звонила, но звонок сорвался…
   – Я ждал, – просто ответил Игорь. – Вот и встретились все-таки. Значит, вам понадобилась все же моя помощь… Что я должен сделать?
   Губы у нее предательски задрожали.
   – Надо спасать Катю. А я не знаю, с чего начать, где искать!
   – Что случилось?
   – Катю украли. – На сей раз она сказала это почти спокойно.
   – Что?
   – Они, – почти простонала Анастасия. – «Откровенцы» проклятые!
   – Вот как! – покачал головой Игорь.
   – Вы знаете про них, что ли?
   Игорь кивнул.
   – Вы расскажите мне все, ладно?
   Анастасия кивнула. Ей было трудно говорить – челюсти дрожали. Андрей притащил с кухни большую кружку с чаем, сунул ей в руки. Пришла Лана, встала у двери, прислонясь к косяку.
   – Я пошла в башню из-за денег. Нет, поначалу не из-за денег, я вообще не знала ничего толком… Просто время было тяжелое. С мужем у нас не заладилось. Да нет, не так… Спасибо. – Она отхлебнула чай, поставила кружку на заваленный бумагой, карандашами и мелками стол. – Словом, получилось так, что я, наверное, слишком любила дочь. Наверное, именно этого я и хотела от замужества, а муж отошел как-то на задний план. Я старалась, как могла, но ведь нельзя все время притворяться. Мы не ссорились – жалели свекровь и дочку. Выхода я не видела. Мужчину другого искать – я и подумать о таком не могла. Я слишком уважала Николая. – Она снова отхлебнула чаю. – Ну вот. Пришлось пойти к психологу.
   – Погодите, – вдруг перебил ее Игорь. – Вашего мужа звали Николай? И вы тогда приезжали в его квартиру? Ну когда нашли Вильку?
   – Да, – удивилась Анастасия. – Николай Ясенцов.
   Игорь прикусил губу.
   – А что?
   – Ничего…
   – Я не могу рассказать обо всем, потому что просто не знаю. И кто дергает за ниточки. Кто стоит за всем этим, зачем и что кому нужно – не знаю… Но у меня, – она прижала кулаки к груди, – последнее время такой безотчетный страх, такой подсознательный страх…
   – У меня тоже, – тихо добавила Лана. – Безотчетный. Животный. Я все удивлялась, как им-то не страшно? Или они так увлечены? Или надо через что-то такое переступить чтобы стало не страшно?
   Анастасия старалась говорить и говорить, чтобы не думать о Кате, наверное.
   – Вкратце можно изложить так: творческая энергия человеческой мысли такова, что способна создавать миры. Существует некий общий мир…
   – Вторичная реальность. Иллюзиум, – негромко произнес Игорь.
   – Да, – удивленным хором ответили Лана с Анастасией.
   – С этого места подробнее, пожалуйста, – вкрадчиво попросил Андрей.