Страница:
Иллюзиум. Круг сомкнулся. Концы сошлись.
– Ага, – ухмыльнулся Игорь. Очень нехорошо ухмыльнулся. – И про Эйдолона тоже знаете?
– Это Николай, – тихо сказала Анастасия. – Я не знаю, что делать. Он говорил, что башня скоро воздвигнется, и что нужны люди, и что люди – кирпичики… И там еще была такая многорукая крысиха… И Лаврентий пластилиновый, он все какого-то Фомина ищет, потому что за это станет почти живым…
– Фомин – Строитель Мостов, – пояснил Андрей.
– Господи, а вы-то откуда знаете?
– От Алексей Владимирыча Фомина.
Он встал, зашагал по студии, слушая разговор.
– А потом на башню – тутошнюю, можно сказать, – наехали госструктуры, – сказала Анастасия.
– Башня – на Юго-Западе? – осведомился Игорь. – Ну где вы были заперты?
Анастасия с каким-то страхом посмотрела на него:
– Д-да…
– Ах ты, Похмелеон чертов! – рассмеялся он. Опасно так рассмеялся. – Обещал устроить им шухер. И устроил-таки. А хоругвеносцы были? – осведомился он.
– Вроде были, – невольно улыбнулась Анастасия. – Собственно, под шумок мы и удрали. И унесли подписанные договора… Ланин вот договор тоже. Только никак сжечь не можем. А порвешь – сползаются… А тут, – у нее предательски задрожали губы, – Катю украли.
И тут она не выдержала и разрыдалась в голос.
– Я просто жить не смогу, если с ней что случится! Катенька, котинька, котеночек мой…
И тут в дверь позвонили.
Андрей отлепился от стены, сделал всем знак оставаться на месте и пошел отворять. Глянул в глазок и распахнул дверь, отступив в сторону.
На пороге стоял Черный Принц. Одетый в совершенно обычную турецкую куртку и джинсы. Правда, лоб перехватывала кожаная плетеночка.
– Елдыбраккаунт, – сказал он вкрадчиво.
– Байгапосудаогдылма, – ответил Андрей, пропуская его в дом.
– Ли, – представился он.
– Андрей, – представился Андрей.
– Ли! – Игорь выскочил из комнаты в тесную прихожую. – Тут, понимаешь, такая история…
– Понимаю, – ответил Ли. – Подожди немного.
Он потоптался на пороге, глядя себе под ноги, потом обследовал дверь с обеих сторон, поводил по ней пальцем, что-то приговаривая себе под нос, а потом уже закрыл ее.
– И как результат? – осведомился Андрей.
– Теперь все, – сказал он, улыбнувшись по-кошачьи и отряхивая ладони. – А наружную охрану я, простите, позволил себе отпустить. Кажется, концы сошлись? Пора собирать военный совет?
– Да, пожалуй…
– А Катя? – крикнула Анастасия.
– Вот этим и займетесь.
– Где она? Где? Она у них?
Ли посмотрел на нее темным тяжелым взглядом.
– Когда исчезла Катя?
– Позавчера…
– Так сложите два и два. Это было довашего побега. Вам бы давно уже пригрозили.
– Тогда где она? Где?
Жестом фокусника Ли достал из-за спины, из чехла длинный сверток, который никто почему-то сразу не заметил. Протянул Игорю.
Игорь взял его и развернул. Это оказалась сабля.
– Да, пожалуй. Это будет получше скалки, – сказал он, и оба рассмеялись.
– Теперь – куда глаза глядят?
– Именно, – ответил Ли.
– Она все Лукоморье рисовала, – вдруг сказала Анастасия. – Только без кота. Говорила, что кот… – она опять всхлипнула, – что кот за деревом…
– Вроде столько вариантов, Нилакарна, а по сути дела ничего. Ничего, – вздохнула Кэт, чеша за ухом ручкой. Очки сползали на нос, грозя упасть прямо на исчерканный лист бумаги. – Ах, Нилакарна… Если бы все было как в сказке, то я бы пошла, нашла бы царевну, самую лучшую из всех царевен – ведь так должно быть? Прекрасную и добрую, как Савитри, [23]и пошла бы она к самому царю мертвых Яме, и попросила бы его… Нет, к Индре пошла бы, к твоему отцу. Или просто влюбилась бы в тебя в образе зверя и была бы тебе верна, а ты отпустил бы ее в гости к родным. И ее злые сестры сделали бы так, чтобы она не вернулась к сроку, и ты бы умер… – Она опять вздохнула. – А потом она поцеловала бы тебя, и ты бы ожил, и вы жили бы долго-долго и счастливо… все равно выходит, что ты умер бы… что-то меня не туда заносит, все выходит смерть… и, значит, спросить Владыку Мертвых… и где ж его сыскать? А?
Кот молча смотрел на листок. Последнее время он стал очень неразговорчив, и Кэт было неуютно. Царевич что-то недоговаривал.
– Или ей попался бы на пути старик или старушка, и рассказали бы ей, как тебя расколдовать… Куда ни кинь – нужна царевна, старик и Владыка Смерти. Или Владыка Смерти. И у нас нет ни одного компонента. Нет, я, конечно, царевна, но нужна же Самая Лучшая Царевна. И вовсе не обязательно мудрая. А я даже не мудрая…
«И я даже не знаю, люблю ли я своего выдуманного Зачарованного Принца по-настоящему. И полюбит ли он меня. И, главное, будет ли он именно желанным принцем или опять Иванушкой-дурачком, только с восточным акцентом? Раз задаю себе такие вопросы – значит, не я та самая царевна. Не я».
От этой мысли горько заболело горло. Она заторопилась снова заговорить.
– А вдруг отец твой Индра предполагал совсем другой способ расколдоваться? Где и царевны никакой не надо?
«Возможно», – впервые с начала разговора, вернее, монолога промолвил Нилакарна.
И у Кэт снова заболело горло и к сердцу подкатила непонятная тоска.
– Ладно, друг ты мой Нилакарна. Пора нам спать, а утро вечера мудренее. Завтра мы подумаем, как нам найти того самого мудреца, который все знает, а то и поискать дорогу к Владыке Мертвых. Да?
Кэт зевнула.
«Да. Спи, царевна. А я посторожу».
– Хорошо, – послушно ответила Кэт, протянула руку и погладила Нилакарну между ушами. Тот только наклонил голову.
«Все будет хорошо… Когда-нибудь я убью Рактакшу. Нам двоим места на земле нет… За Кертараджасу, за Амаравати, за моего отца. За Роберта. За меня. За тебя, царевна…»
Глава 2
Глава 3
– Ага, – ухмыльнулся Игорь. Очень нехорошо ухмыльнулся. – И про Эйдолона тоже знаете?
– Это Николай, – тихо сказала Анастасия. – Я не знаю, что делать. Он говорил, что башня скоро воздвигнется, и что нужны люди, и что люди – кирпичики… И там еще была такая многорукая крысиха… И Лаврентий пластилиновый, он все какого-то Фомина ищет, потому что за это станет почти живым…
– Фомин – Строитель Мостов, – пояснил Андрей.
– Господи, а вы-то откуда знаете?
– От Алексей Владимирыча Фомина.
Он встал, зашагал по студии, слушая разговор.
– А потом на башню – тутошнюю, можно сказать, – наехали госструктуры, – сказала Анастасия.
– Башня – на Юго-Западе? – осведомился Игорь. – Ну где вы были заперты?
Анастасия с каким-то страхом посмотрела на него:
– Д-да…
– Ах ты, Похмелеон чертов! – рассмеялся он. Опасно так рассмеялся. – Обещал устроить им шухер. И устроил-таки. А хоругвеносцы были? – осведомился он.
– Вроде были, – невольно улыбнулась Анастасия. – Собственно, под шумок мы и удрали. И унесли подписанные договора… Ланин вот договор тоже. Только никак сжечь не можем. А порвешь – сползаются… А тут, – у нее предательски задрожали губы, – Катю украли.
И тут она не выдержала и разрыдалась в голос.
– Я просто жить не смогу, если с ней что случится! Катенька, котинька, котеночек мой…
И тут в дверь позвонили.
Андрей отлепился от стены, сделал всем знак оставаться на месте и пошел отворять. Глянул в глазок и распахнул дверь, отступив в сторону.
На пороге стоял Черный Принц. Одетый в совершенно обычную турецкую куртку и джинсы. Правда, лоб перехватывала кожаная плетеночка.
– Елдыбраккаунт, – сказал он вкрадчиво.
– Байгапосудаогдылма, – ответил Андрей, пропуская его в дом.
– Ли, – представился он.
– Андрей, – представился Андрей.
– Ли! – Игорь выскочил из комнаты в тесную прихожую. – Тут, понимаешь, такая история…
– Понимаю, – ответил Ли. – Подожди немного.
Он потоптался на пороге, глядя себе под ноги, потом обследовал дверь с обеих сторон, поводил по ней пальцем, что-то приговаривая себе под нос, а потом уже закрыл ее.
– И как результат? – осведомился Андрей.
– Теперь все, – сказал он, улыбнувшись по-кошачьи и отряхивая ладони. – А наружную охрану я, простите, позволил себе отпустить. Кажется, концы сошлись? Пора собирать военный совет?
– Да, пожалуй…
– А Катя? – крикнула Анастасия.
– Вот этим и займетесь.
– Где она? Где? Она у них?
Ли посмотрел на нее темным тяжелым взглядом.
– Когда исчезла Катя?
– Позавчера…
– Так сложите два и два. Это было довашего побега. Вам бы давно уже пригрозили.
– Тогда где она? Где?
Жестом фокусника Ли достал из-за спины, из чехла длинный сверток, который никто почему-то сразу не заметил. Протянул Игорю.
Игорь взял его и развернул. Это оказалась сабля.
– Да, пожалуй. Это будет получше скалки, – сказал он, и оба рассмеялись.
– Теперь – куда глаза глядят?
– Именно, – ответил Ли.
– Она все Лукоморье рисовала, – вдруг сказала Анастасия. – Только без кота. Говорила, что кот… – она опять всхлипнула, – что кот за деревом…
– Вроде столько вариантов, Нилакарна, а по сути дела ничего. Ничего, – вздохнула Кэт, чеша за ухом ручкой. Очки сползали на нос, грозя упасть прямо на исчерканный лист бумаги. – Ах, Нилакарна… Если бы все было как в сказке, то я бы пошла, нашла бы царевну, самую лучшую из всех царевен – ведь так должно быть? Прекрасную и добрую, как Савитри, [23]и пошла бы она к самому царю мертвых Яме, и попросила бы его… Нет, к Индре пошла бы, к твоему отцу. Или просто влюбилась бы в тебя в образе зверя и была бы тебе верна, а ты отпустил бы ее в гости к родным. И ее злые сестры сделали бы так, чтобы она не вернулась к сроку, и ты бы умер… – Она опять вздохнула. – А потом она поцеловала бы тебя, и ты бы ожил, и вы жили бы долго-долго и счастливо… все равно выходит, что ты умер бы… что-то меня не туда заносит, все выходит смерть… и, значит, спросить Владыку Мертвых… и где ж его сыскать? А?
Кот молча смотрел на листок. Последнее время он стал очень неразговорчив, и Кэт было неуютно. Царевич что-то недоговаривал.
– Или ей попался бы на пути старик или старушка, и рассказали бы ей, как тебя расколдовать… Куда ни кинь – нужна царевна, старик и Владыка Смерти. Или Владыка Смерти. И у нас нет ни одного компонента. Нет, я, конечно, царевна, но нужна же Самая Лучшая Царевна. И вовсе не обязательно мудрая. А я даже не мудрая…
«И я даже не знаю, люблю ли я своего выдуманного Зачарованного Принца по-настоящему. И полюбит ли он меня. И, главное, будет ли он именно желанным принцем или опять Иванушкой-дурачком, только с восточным акцентом? Раз задаю себе такие вопросы – значит, не я та самая царевна. Не я».
От этой мысли горько заболело горло. Она заторопилась снова заговорить.
– А вдруг отец твой Индра предполагал совсем другой способ расколдоваться? Где и царевны никакой не надо?
«Возможно», – впервые с начала разговора, вернее, монолога промолвил Нилакарна.
И у Кэт снова заболело горло и к сердцу подкатила непонятная тоска.
– Ладно, друг ты мой Нилакарна. Пора нам спать, а утро вечера мудренее. Завтра мы подумаем, как нам найти того самого мудреца, который все знает, а то и поискать дорогу к Владыке Мертвых. Да?
Кэт зевнула.
«Да. Спи, царевна. А я посторожу».
– Хорошо, – послушно ответила Кэт, протянула руку и погладила Нилакарну между ушами. Тот только наклонил голову.
«Все будет хорошо… Когда-нибудь я убью Рактакшу. Нам двоим места на земле нет… За Кертараджасу, за Амаравати, за моего отца. За Роберта. За меня. За тебя, царевна…»
Глава 2
ПОД НЕБОМ ГОЛУБЫМ ЕСТЬ ГОРОД ЗОЛОТОЙ…
Сентябрь 2005
Катя сидела в углу на полу, поджав коленки, и крепко обнимала свою фарфоровую красавицу. Ей было очень-очень страшно. Плакать тоже было страшно. И хуже всего, что никто ее не утешит и не пожалеет. Разве что кукла. И Катя изо всех сил уверяла себя, что кукла ее слышит и что она обязательно поможет. Она все говорила и говорила с ней. А в квартире никого не было. Это была знакомая квартира – они тут раньше жили втроем, с папой. Но теперь тут не было дверей наружу. То есть дверь была, Катя даже ее видела, но, как только она бежала к этой самой двери, она вдруг оказывалась совсем в другом месте, и девочка никак не могла к ней подойти.
Сюда ее привезла та Красная Тетка, которая была так похожа на маму, что даже сама Катя не сразу поняла, что это не мама. Она говорила, что они поедут к дяде Игорю и коту Вильке, а сама привезла ее сюда и ушла. И вот тогда Катя все и поняла. Сначала она громко кричала, потом плакала так, как плачут дети, желая привлечь внимание и жалость взрослых, пусть даже тех дядек-«терминаторов», которые встретили их с Красной Теткой. Но никто не приходил. Никто. Но на столе на кухне появлялась еда. Появлялась ниоткуда, она была вкусная с виду, но Катя откуда-то знала – это плохая еда. Неправильная. Катя не ела ее. Она вообще боялась что-нибудь тронуть здесь. И она нашла этот темный угол и спряталась. Она сидела, забившись в свою норку, разговаривая с куклой. Наверное, пару раз засыпала. Потом ощущения притупились, и ей стало почти все равно, только страх не проходил. Потом она опять заснула и плакала во сне. А потом ее кто-то стал тихонько трогать за плечо. Катя открыла глаза – кукла толкала ее ручкой.
– Катя, просыпайся!
«Это сон. Это хороший сон. Пусть снится…»
– Я не сплю уже…
– Тогда пошли.
– А куда?
– Не куда, а откуда. Пошли отсюда поскорее.
– Сейчас?
– Да, сейчас полночь, надо идти, пока я могу ходить.
– Тогда пошли. А куда? Тут нет двери.
– Тут есть другая дверь.
Кукла взяла Катю за руку – почему-то это было удобно, хотя кукла не стала выше, а Катя – ниже ростом. Кукла быстро-быстро перебирала фарфоровыми ножками и тянула ее за руку к шкафу. Откуда-то всплыло смутное воспоминание. Катя уже почти знала, как это будет, и ей стало весело. Как они обманут этих дядек-«терминаторов» и Красную Тетку, вот только бы они прямо сейчас не пришли!
Кукла с усилием открыла дверцу шкафа. Платья в шкафу сами по себе зашевелились и расползлись в стороны, открывая проход. Там, сзади, была лестница. Кукла быстро потянула Катю за руку и, когда они немного поднялись вверх и оказались на небольшой площадке, показала назад. Катя обернулась – проход медленно затягивался, превращаясь в каменную стену.
– Ну вот. Теперь пойдем поспокойнее. Тут скоро будет такое место, где мы, куклы, всегда живые.
– А что это за место?
– Город Забытых Игрушек.
– Где забытых?
– Кто где. А еще когда люди взрослеют, они могут даже оставить при себе игрушки, но они о них забывают. И многие игрушки незаметно уходят. Другие остаются. Но потом тоже уходят, если о них забывают. Уходят в этот Город. Тут и твои старые игрушки есть.
– А сломанные?
– Их тут лечат. Они все тут живут.
– А мы куда пойдем?
– Мы пойдем в тот дом, где твои игрушки живут. Ты ведь часто придумывала им дом. Вот они там и живут.
Над городом сияло синее-синее гуашевое небо. Кругом была ярко-зеленая трава и деревья, как на рисунках, которыми Катя обвешала всю комнату на даче. Город тоже был как с рисунка. Изо всех труб обязательно шел кудрявый дым, и пахло сладкими горячими плюшками. Катя была совершенно уверена, что вот в том самом розовом доме их и ждут. И правда – дверь открыл старый мамин желтый медведь, такой же нестираный, как когда Катя его видела в последний раз. А мебель и посуда! Это же были давным-давно поломанные кукольные столы и стульчики, давным-давно потерянные чашки и чайники, ложечки и блюдца… А вот за той дверью стоит кровать. Точно! Только почему-то все такое, что Катя вполне может сесть за этот стол и лечь в эту самую постельку…
Когда Катя проснулась, кукла за дверью очень серьезно беседовала своим кукольным голоском с кем-то явно плюшевым. Но это был не медведь, не кто-то из разноцветных песиков, не пестрый заяц – это был кто-то большой. У него был басовитый, тягучий и очень мягкий, пушистый и меховой голос. Катя выглянула в щелку. За столом сидел огроменный серый котище. Где-то с тигра ростом, но все равно кот. Он подпирал лапой щекастую голову и задумчиво мешал в фарфоровой чашечке ложкой. Глаза сверкали ярко-зеленым. Толстый пушистый хвост аккуратно обвивался вокруг ножек стула, задние, то есть нижние сейчас лапы он закинул одна за другую.
– Словом, вам повезло, – муркнул он утробно. – Они забыли о том, что куклы тоже бывают живыми и у них свои секреты.
– Они просто не знают, что такое детство, – прочирикала кукла.
– Ну даже если они и знают о Городе, то сюда им пока не добраться. Опасно не читать сказок. И куда опаснее в них не верить. Милая моя Франческа, ты очень отважная кукла.
– Так тебя зовут Франческа? – не удержалась Катя.
– Здороваться надо, – наставительно протянул кот.
– Здравствуй…те, – растерялась Катя.
– И умыться надо. И причесаться. А потом – прошу завтракать.
– А как тебя… вас зовут?
– Можешь называть господин Баюн, Кот Заморский, – фыркнул котяра и поднес к усам блюдечко с чаем, чинно подул на него и отпил.
– А я девочка Катя.
– А я знаю. Вот умоешься, покушаешь – и поедем в Лукоморье.
– Это где дуб зеленый? А зачем? – Катя спрашивала просто так, кот совершенно не вызывал недоверия.
– Лукоморье – это самая середина моих владений. И там я живу у дуба. Там мы будем ждать твою маму.
– Маму? А можно я ей позвоню? А как она меня найдет?
– Тихо, тихо. Найдет тебя мама. А пока у меня поживешь. Ладно?
– Ладно! А Франческа с нами поедет?
– Ну куда ж она без тебя? Короче, умывайся давай, причесывайся и есть будешь. Молочко тут, каша гречневая с маслом, мед хороший. Я полежу там, на солнышке. Мне еще вас на загривке везти, – ворчливо мяукнул он и отодвинул чашку. – Спасибо, милая. Уважила. Миша, ты Катюшку-то проводи, она…
– А я знаю! Я сама этот дом придумала!
– Ну-ну. Все равно пусть Миша тебе все покажет. Придумала-то ты, а живут они. Ладно. Не тяни, жду.
Он погладил неожиданно мягкой лапой Катю по голове и потерся теплой пушистой щекой.
– Хорроший котенок. Славный. Смелый котенок. Жаль, не мой.
«Вот и Черный Принц»… Андрей с любопытством смотрел на Ли, а Ли с любопытством рассматривал работы. Остановился перед портретом Вики. Потом отдернул занавеску с мольберта и долго стоял перед светящимся с полотна ониксовым кубком. Долго стоял, склоняя голову то так, то эдак.
– Ну потому сюда и не суются, – пробормотал себе под нос. – Лана, а не дадите ли вы свой договор, а?
Лана недоуменно кивнула и протянула листок Ли. Тот свернул его трубочкой и поднес к свету кубка.
– И что? – нетерпеливо вопросил Андрей.
Ли не ответил. Но свечение, казалось, вышло за пределы холста, и листочек, коснувшись его рассеянной полусферы, вспыхнул бледным, почти прозрачным необжигающим пламенем и исчез без следа. Даже пепла не осталось.
– Почти, – пробормотал Ли. – Но никогда – до конца, – еще более тихо.
Лана выскочила за рюкзачком с остальными бумагами.
Андрей не сводил с него глаз.
– Кто вы, Ли?
– Городовой, – пожал тот плечами. – Я пока побуду у вас. А вы мне расскажете все, что было с вами.
– Вы поможете?
– Я не могу помочь, – мягко сказал он. – Я могу выслушать. И если вопросы, которые вы мне зададите, уже будут содержать в себе скрытый ответ, я отвечу. Если вы уже что-то решили для себя и сделали выбор – я могу подтолкнуть вас в нужном направлении, и это все, что я могу сделать для вас. Рассказывайте и спрашивайте. А когда Анастасия с Игорем вернутся, тогда уж будем решать все до конца.
Андрей встал и вышел из комнаты. Вернулся он уже с коричневой тетрадкой и рюкзачком, который перехватил у Ланы. Все же увесистый. Не женское дело тяжести таскать.
– Вот. Это тетрадь Фомина.
– О как! – наклонил голову набок Ли. – Хорошо. Я с удовольствием посмотрю.
– Договора жечь будем? – деловито спросила Лана.
Ли поджал губы:
– Нет.
– Почему?
– Лана, это должно быть добровольно. Это каждый должен решить сам! Видите ли, – посмотрел он ей в глаза, – если бы вы не захотели этого сами – никакой огонь не сжег бы ваш договор. Никакой. Даже Чистый Пламень.
– Вы с ума сошли? – резко ответила Лана. – Они уже не могут пожелать свободы. Им надо ее дать! Немедленно!
– И что будет? – прищурился Ли. – Если они уже все равно что оболочки, заполненные чужой волей, то что останется?
Лана угрюмо посмотрела на него.
– Их все равно не вернуть! А башня рухнет! Ли, – Лана наклонилась и посмотрела ему в глаза, – если башня должна рухнуть, то пусть рухнет. Любой ценой.
– Нет, – так же жестко ответил Ли. – Каждый должен сам сжечь свой договор.
Лана села в кресло. Она была очень-очень зла.
– Вы не понимаете…
– Я как раз понимаю, – очень мягко, но решительно ответил он. – Я понимаю, что это жуткая, тяжелая работа – выискивать людей, пытаться им что-то втолковать. Но только так, Лана. Только так. И это ваша работа, – вдруг показал он на нее пальцем. – Вы были среди тех, кто привлекал слабых сих. Вы и должны вернуть их к свободе.
Лана молча сидела в кресле, и лицо у нее было серым. Воцарилась напряженная тишина.
– Кроме того, – уже мягче сказал Ли, – второй раз так не получится.
– Почему? – Лана с Андреем одновременно посмотрели на картину. Свечение угасло. Это была просто картина.
– Потому, что чудо бывает только раз, иначе оно перестает быть чудом. И потому, что увидевший свет Грааля, – он посмотрел на Андрея, – уже не принадлежит этому миру.
Стало слышно, как за стеной у племянника Марьи Николаевны распевает проигрыватель дурашливым и залихватским, не то мужским, не то женским голосом:
– Значит, придется что-то делать. Но я не знаю, с какой стороны начать. Сжечь было так просто…
Катя сидела в углу на полу, поджав коленки, и крепко обнимала свою фарфоровую красавицу. Ей было очень-очень страшно. Плакать тоже было страшно. И хуже всего, что никто ее не утешит и не пожалеет. Разве что кукла. И Катя изо всех сил уверяла себя, что кукла ее слышит и что она обязательно поможет. Она все говорила и говорила с ней. А в квартире никого не было. Это была знакомая квартира – они тут раньше жили втроем, с папой. Но теперь тут не было дверей наружу. То есть дверь была, Катя даже ее видела, но, как только она бежала к этой самой двери, она вдруг оказывалась совсем в другом месте, и девочка никак не могла к ней подойти.
Сюда ее привезла та Красная Тетка, которая была так похожа на маму, что даже сама Катя не сразу поняла, что это не мама. Она говорила, что они поедут к дяде Игорю и коту Вильке, а сама привезла ее сюда и ушла. И вот тогда Катя все и поняла. Сначала она громко кричала, потом плакала так, как плачут дети, желая привлечь внимание и жалость взрослых, пусть даже тех дядек-«терминаторов», которые встретили их с Красной Теткой. Но никто не приходил. Никто. Но на столе на кухне появлялась еда. Появлялась ниоткуда, она была вкусная с виду, но Катя откуда-то знала – это плохая еда. Неправильная. Катя не ела ее. Она вообще боялась что-нибудь тронуть здесь. И она нашла этот темный угол и спряталась. Она сидела, забившись в свою норку, разговаривая с куклой. Наверное, пару раз засыпала. Потом ощущения притупились, и ей стало почти все равно, только страх не проходил. Потом она опять заснула и плакала во сне. А потом ее кто-то стал тихонько трогать за плечо. Катя открыла глаза – кукла толкала ее ручкой.
– Катя, просыпайся!
«Это сон. Это хороший сон. Пусть снится…»
– Я не сплю уже…
– Тогда пошли.
– А куда?
– Не куда, а откуда. Пошли отсюда поскорее.
– Сейчас?
– Да, сейчас полночь, надо идти, пока я могу ходить.
– Тогда пошли. А куда? Тут нет двери.
– Тут есть другая дверь.
Кукла взяла Катю за руку – почему-то это было удобно, хотя кукла не стала выше, а Катя – ниже ростом. Кукла быстро-быстро перебирала фарфоровыми ножками и тянула ее за руку к шкафу. Откуда-то всплыло смутное воспоминание. Катя уже почти знала, как это будет, и ей стало весело. Как они обманут этих дядек-«терминаторов» и Красную Тетку, вот только бы они прямо сейчас не пришли!
Кукла с усилием открыла дверцу шкафа. Платья в шкафу сами по себе зашевелились и расползлись в стороны, открывая проход. Там, сзади, была лестница. Кукла быстро потянула Катю за руку и, когда они немного поднялись вверх и оказались на небольшой площадке, показала назад. Катя обернулась – проход медленно затягивался, превращаясь в каменную стену.
– Ну вот. Теперь пойдем поспокойнее. Тут скоро будет такое место, где мы, куклы, всегда живые.
– А что это за место?
– Город Забытых Игрушек.
– Где забытых?
– Кто где. А еще когда люди взрослеют, они могут даже оставить при себе игрушки, но они о них забывают. И многие игрушки незаметно уходят. Другие остаются. Но потом тоже уходят, если о них забывают. Уходят в этот Город. Тут и твои старые игрушки есть.
– А сломанные?
– Их тут лечат. Они все тут живут.
– А мы куда пойдем?
– Мы пойдем в тот дом, где твои игрушки живут. Ты ведь часто придумывала им дом. Вот они там и живут.
Над городом сияло синее-синее гуашевое небо. Кругом была ярко-зеленая трава и деревья, как на рисунках, которыми Катя обвешала всю комнату на даче. Город тоже был как с рисунка. Изо всех труб обязательно шел кудрявый дым, и пахло сладкими горячими плюшками. Катя была совершенно уверена, что вот в том самом розовом доме их и ждут. И правда – дверь открыл старый мамин желтый медведь, такой же нестираный, как когда Катя его видела в последний раз. А мебель и посуда! Это же были давным-давно поломанные кукольные столы и стульчики, давным-давно потерянные чашки и чайники, ложечки и блюдца… А вот за той дверью стоит кровать. Точно! Только почему-то все такое, что Катя вполне может сесть за этот стол и лечь в эту самую постельку…
Когда Катя проснулась, кукла за дверью очень серьезно беседовала своим кукольным голоском с кем-то явно плюшевым. Но это был не медведь, не кто-то из разноцветных песиков, не пестрый заяц – это был кто-то большой. У него был басовитый, тягучий и очень мягкий, пушистый и меховой голос. Катя выглянула в щелку. За столом сидел огроменный серый котище. Где-то с тигра ростом, но все равно кот. Он подпирал лапой щекастую голову и задумчиво мешал в фарфоровой чашечке ложкой. Глаза сверкали ярко-зеленым. Толстый пушистый хвост аккуратно обвивался вокруг ножек стула, задние, то есть нижние сейчас лапы он закинул одна за другую.
– Словом, вам повезло, – муркнул он утробно. – Они забыли о том, что куклы тоже бывают живыми и у них свои секреты.
– Они просто не знают, что такое детство, – прочирикала кукла.
– Ну даже если они и знают о Городе, то сюда им пока не добраться. Опасно не читать сказок. И куда опаснее в них не верить. Милая моя Франческа, ты очень отважная кукла.
– Так тебя зовут Франческа? – не удержалась Катя.
– Здороваться надо, – наставительно протянул кот.
– Здравствуй…те, – растерялась Катя.
– И умыться надо. И причесаться. А потом – прошу завтракать.
– А как тебя… вас зовут?
– Можешь называть господин Баюн, Кот Заморский, – фыркнул котяра и поднес к усам блюдечко с чаем, чинно подул на него и отпил.
– А я девочка Катя.
– А я знаю. Вот умоешься, покушаешь – и поедем в Лукоморье.
– Это где дуб зеленый? А зачем? – Катя спрашивала просто так, кот совершенно не вызывал недоверия.
– Лукоморье – это самая середина моих владений. И там я живу у дуба. Там мы будем ждать твою маму.
– Маму? А можно я ей позвоню? А как она меня найдет?
– Тихо, тихо. Найдет тебя мама. А пока у меня поживешь. Ладно?
– Ладно! А Франческа с нами поедет?
– Ну куда ж она без тебя? Короче, умывайся давай, причесывайся и есть будешь. Молочко тут, каша гречневая с маслом, мед хороший. Я полежу там, на солнышке. Мне еще вас на загривке везти, – ворчливо мяукнул он и отодвинул чашку. – Спасибо, милая. Уважила. Миша, ты Катюшку-то проводи, она…
– А я знаю! Я сама этот дом придумала!
– Ну-ну. Все равно пусть Миша тебе все покажет. Придумала-то ты, а живут они. Ладно. Не тяни, жду.
Он погладил неожиданно мягкой лапой Катю по голове и потерся теплой пушистой щекой.
– Хорроший котенок. Славный. Смелый котенок. Жаль, не мой.
«Вот и Черный Принц»… Андрей с любопытством смотрел на Ли, а Ли с любопытством рассматривал работы. Остановился перед портретом Вики. Потом отдернул занавеску с мольберта и долго стоял перед светящимся с полотна ониксовым кубком. Долго стоял, склоняя голову то так, то эдак.
– Ну потому сюда и не суются, – пробормотал себе под нос. – Лана, а не дадите ли вы свой договор, а?
Лана недоуменно кивнула и протянула листок Ли. Тот свернул его трубочкой и поднес к свету кубка.
– И что? – нетерпеливо вопросил Андрей.
Ли не ответил. Но свечение, казалось, вышло за пределы холста, и листочек, коснувшись его рассеянной полусферы, вспыхнул бледным, почти прозрачным необжигающим пламенем и исчез без следа. Даже пепла не осталось.
– Почти, – пробормотал Ли. – Но никогда – до конца, – еще более тихо.
Лана выскочила за рюкзачком с остальными бумагами.
Андрей не сводил с него глаз.
– Кто вы, Ли?
– Городовой, – пожал тот плечами. – Я пока побуду у вас. А вы мне расскажете все, что было с вами.
– Вы поможете?
– Я не могу помочь, – мягко сказал он. – Я могу выслушать. И если вопросы, которые вы мне зададите, уже будут содержать в себе скрытый ответ, я отвечу. Если вы уже что-то решили для себя и сделали выбор – я могу подтолкнуть вас в нужном направлении, и это все, что я могу сделать для вас. Рассказывайте и спрашивайте. А когда Анастасия с Игорем вернутся, тогда уж будем решать все до конца.
Андрей встал и вышел из комнаты. Вернулся он уже с коричневой тетрадкой и рюкзачком, который перехватил у Ланы. Все же увесистый. Не женское дело тяжести таскать.
– Вот. Это тетрадь Фомина.
– О как! – наклонил голову набок Ли. – Хорошо. Я с удовольствием посмотрю.
– Договора жечь будем? – деловито спросила Лана.
Ли поджал губы:
– Нет.
– Почему?
– Лана, это должно быть добровольно. Это каждый должен решить сам! Видите ли, – посмотрел он ей в глаза, – если бы вы не захотели этого сами – никакой огонь не сжег бы ваш договор. Никакой. Даже Чистый Пламень.
– Вы с ума сошли? – резко ответила Лана. – Они уже не могут пожелать свободы. Им надо ее дать! Немедленно!
– И что будет? – прищурился Ли. – Если они уже все равно что оболочки, заполненные чужой волей, то что останется?
Лана угрюмо посмотрела на него.
– Их все равно не вернуть! А башня рухнет! Ли, – Лана наклонилась и посмотрела ему в глаза, – если башня должна рухнуть, то пусть рухнет. Любой ценой.
– Нет, – так же жестко ответил Ли. – Каждый должен сам сжечь свой договор.
Лана села в кресло. Она была очень-очень зла.
– Вы не понимаете…
– Я как раз понимаю, – очень мягко, но решительно ответил он. – Я понимаю, что это жуткая, тяжелая работа – выискивать людей, пытаться им что-то втолковать. Но только так, Лана. Только так. И это ваша работа, – вдруг показал он на нее пальцем. – Вы были среди тех, кто привлекал слабых сих. Вы и должны вернуть их к свободе.
Лана молча сидела в кресле, и лицо у нее было серым. Воцарилась напряженная тишина.
– Кроме того, – уже мягче сказал Ли, – второй раз так не получится.
– Почему? – Лана с Андреем одновременно посмотрели на картину. Свечение угасло. Это была просто картина.
– Потому, что чудо бывает только раз, иначе оно перестает быть чудом. И потому, что увидевший свет Грааля, – он посмотрел на Андрея, – уже не принадлежит этому миру.
Стало слышно, как за стеной у племянника Марьи Николаевны распевает проигрыватель дурашливым и залихватским, не то мужским, не то женским голосом:
Андрей против воли улыбнулся. Лана тоже.
Купи себе кота, уравновесь свою природу!
Коты такие умники, коту всегда ништяк!
Когда над нашим городом раздастся гимн уродов,
Вы выйдете на пару – ты и верный твой кошак! [24]
– Значит, придется что-то делать. Но я не знаю, с какой стороны начать. Сжечь было так просто…
Глава 3
У ЛУКОМОРЬЯ ДУБ ЗЕЛЕНЫЙ…
Машина остановилась совершенно внезапно.
– Бензин кончился? – спросила Анастасия.
– Да нет, – ответил Игорь, ежась от знакомой дрожи. Даже говорить было трудно – челюсти не слушались. Переход близко. – Зажигание отказало. Словом, приехали. Выходим.
На дороге было пусто и темно. Только толстые лучи фар освещали указатель прямо на развилке – вправо «дер. Гадюкино», влево «дер. Большие Бодуны». А прямо за указателем уходила в темноту хорошо натоптанная тропинка.
– Направо пойдешь – по шее получишь, – пробормотал Игорь, помогая Анастасии выйти, – налево пойдешь – по шее получишь…
Запер машину.
– Пошли вперед, пока прямо здесь по шее не получили. Тем более что глаза туда и глядят.
И пошли они вперед.
Стояла холодная сентябрьская ночь. Небо было полно звезд, в их свете был виден лес далеко от дороги справа и слева и близкий лес впереди. Тоненький серпик молодой луны едва-едва поднимался над лесом и висел прямо над тропинкой. Пахло грибами и сырой землей.
– Не страшно? – спросил Игорь.
– Нет, – коротко и тихо ответила Анастасия.
Месяц потихоньку поднимался выше, и становилось все светлее. По тропинке было идти уже совсем легко, несмотря на корни, выпирающие из земли, словно вены, да на бугры, по которым тропинка то карабкалась вверх, то скатывалась вниз. Где-то вдалеке шумело шоссе, тоненькой ниточкой привязывая их к знакомой, стабильной реальности. Они шли молча, слушая лес и звезды, и время словно остановилось для них.
– Красиво, – прошептала Анастасия.
– Да. Сколько мы идем?
– Не знаю. Может, час. Может, пять минут. Не знаю. И сколько нам еще идти?
Игорь не знал, что ответить, но тут как по заказу прямо за поворотом тропинки открылась лесная речка. Обычная подмосковная лесная речка-переплюйка.
– Эй, смотрите, лодка! – крикнула Анастасия, показывая на какую-то темную штуковину наполовину в воде, наполовину на песке.
– А вы уверены, что нам надо в эту лодку?
Анастасия на мгновение остановилась, словно прислушиваясь.
– Мне кажется, что надо. Мы идем по какой-то дороге, и она предлагает нам выбор. Вот, мы не знаем, куда идти, – и попадается лодка. Мы можем сесть в нее, можем не сесть. – Она посмотрела на Игоря лунно блестящими глазами. – Надо идти. Именно куда глаза глядят, куда течет река… Давай сядем и поплывем.
Игорь улыбнулся:
– Ну давай.
Они спустились к мокрому берегу. Под ногой похрустывал песок, но берег был вязким, словно его изрядно затянуло илом. Лодка была старой, но крепкой, и на мокрых банках лежал шест. Игорь помог Анастасии забраться в лодку, а затем оттолкнул ее от берега. Река немного покружилась вокруг лодки в затоне, медленно развернула ее и неторопливо повела к западу, следом за месяцем, то ныряя в лес, то медленно плывя среди полей и холмов. Река сама несла лодку, и Игорю даже не приходилось отталкиваться шестом от близких берегов. Постепенно река стала шире.
– Как пусто и как тихо, – прошептала Анастасия. – Я и не думала, что в Подмосковье еще остались такие места. Словно мы где-то совсем-совсем в другом месте.
– Шоссе не слышно, – шепотом проговорил Игорь.
Они переглянулись.
– Мы и вправду не здесь. То есть не там, – прошептала в ответ Анастасия.
Они снова вплыли в лес, в черный коридор, в ущелье, где над головой узкой полосой тянулось полное звезд небо, а под бортом стеклянно чернела полная звезд река. Небо медленно поворачивалось вокруг Небесного Гвоздя. Тихо и низко журчала вода, порой с ветки падала в воду капля, где-то далеко крикнула три раза ночная птица. Вдалеке кто-то пел, но слов было не разобрать, а потом голос замолк. Заржала лошадь. Туман медленно затягивал воду позади лодки, отрезая путь назад. Ночь была огромна, бездонна и полна тайны. Но в ней не было страха.
Впереди вдруг сильно плеснуло.
– Рыба играет? – одними губами прошептал Игорь.
Снова плеснуло. И снова. Кто-то ритмично шлепал по воде. Игорь покрепче стиснул шест. Лодка выплыла из леса, в яркий лунный свет. По обе стороны к реке спускались холмы, и на берегу сидела серебряная девушка с длинными волосами и болтала в воде рыбьим хвостом.
– Мама, – ойкнула Анастасия. – Русалка!
Русалка резко повернулась к лодке и точно так же ойкнула.
– Мама! – Она плюхнулась в воду и нырнула, но тут же наполовину высунула голову и уставилась на них любопытными глазами.
Игорь сидел, вцепившись в шест, и чувствовал себя полным идиотом. Ему было смешно.
– Эй, – окликнул он русалку, – скажите, пожалуйста, куда нам плыть?
Русалка, чуть осмелев, вынырнула, схватилась мокрой рукой за борт. Физиономия у нее была почти детская – с круглыми щеками и глазами, с вздернутым носиком и пухлыми губами. Она недоуменно огляделась по сторонам, затем спросила красивым звонким голоском:
– А тебе куда, добрый человек? Что ищешь-то?
– Мы ищем девочку, маленькую такую, с куклой, – с надеждой заговорила Анастасия.
– Не видела, – покачала головой русалка. – Да я только недавно приплыла, до того серый волк на берегу сидел. Может, он видел.
– А где найти серого волка?
– А не надо его искать. Вы вот плывите себе, плывите и доплывете до моста. А за мостом найдете избушку на курьих ножках. А там живет Баба-яга. Она все знает. Мое дело встретить да проводить, а уж она сама решит, что гостю сказать да какую дорогу указать.
Русалка еще некоторое время плыла за лодкой, рассказывая всякую всячину, а потом сказала, что ей дальше нельзя, распрощалась и поплыла назад. Анастасия недоуменно улыбнулась Игорю и пожала плечами. Игорь облегченно вздохнул про себя – она улыбнулась впервые с момента их встречи.
Мост был старый, потемневший от времени и ненадежный с виду. Причалить можно было только к правому берегу, там они и оставили лодку, почему-то уверенные, что если вернутся, то тут ее уже не застанут. На левом берегу в высокой мокрой от тумана траве змеилась широкая тропа. По ней они и пошли, совершенно не чувствуя ни голода, ни усталости.
Избушка на курьих ножках была как избушка на курьих ножках. Хотя и Игорь, и Анастасия представляли себе ее по-разному, но узнали сразу, с первого взгляда – она была именно такой, какой должна быть, и никакой другой. Наверное, и бабка в ней такая, как должна быть. И никакая другая.
Игорь глянул на Анастасию, поджал губы, крякнул и решительно подошел к избушке. Решимость тут и кончилась, потому что важно было с бабкой не напутать. Сказки все читали, но попадали в сказку отнюдь не все. Книжку в любой момент закрыть можно, а тут никуда не денешься, и все на своей шкуре…
– Избушка-избушка, – неуверенно попросил он, – встань ко мне передом, к лесу задом. Пожалуйста.
Избушка вдруг резко поднялась на необыкновенно высоких курьих лапах, заскрипела и начала медленно колыхаться и поворачиваться, топоча по и так вытоптанной до голой земли полянке. Внутри загромыхало – наверное, утварь полетела с полок. Понятно, почему бабка обычно такая злая и почему у нее в избушке всегда такой бардак.
Дверь распахнулась, оттуда высунулась встрепанная седая башка с громадным носом. Как бабка вообще с таким носищем ходила – непонятно, он просто обязан был перевешивать.
– Да что же это такое! Среди ночи! Ироды! – Бабка была не просто зла, она была очень зла. Чуть не рыдала. – До утра подождать не могли, а? – К бабкиным воплям аккомпанементом примешивался злобный кошачий мяв, растерянное блеянье, сердитое квохтанье и встревоженное карканье. Похоже, в избе спал целый зверинец.
Игорь стоял, разинув рот, не зная, как остановить словесный поток.
– Не могли! – вдруг крикнула Анастасия. – У меня ребенка украли, а я ждать буду?
Бабка перестала орать, чуть помолчала, затем продолжила уже просто брюзгливо:
– Ну и чего было избу крутить? В окно постучать нельзя, что ли?
– Не догадались, – развел руками Игорь.
С крыльца спустилась веревочная лестница.
– И кто вас только сюда прислал, – брюзжала бабка.
– Русалка, – ответил Игорь, помогая Анастасии залезть наверх.
– Русалка? – Бабка замерла на пороге. – Так вы что, ОТТУДА?
– Смотря что считать «тутом» и «тамом», – философски ответил Игорь, взбираясь на крыльцо. Внутри крепко пахло зоопарковой вольерой, пылью и травами, было темно и жарко, что-то меховое копошилось по углам. Бабка смахнула пыль с лавки передником, засуетилась у печки, бормоча:
– Что дело пытаете, оно видно… сейчас спроворим баньку, питье-угощение, поговорим, а потом и спать уложим…
– А можно без баньки? – робко осведомилась Анастасия.
– Нет! – рявкнула бабка. – Так положено.
После баньки оказалось, что изба чудесным образом преобразилась, как и бабка. Внутри было чисто, светло и уютно. На лавке растянулся черный кот, из-за печки торчала испуганная козья морда, курица с вороной мирно перекаркивались-переквохтывались на печке. Вкусно пахло пирогом и молоком, на отскобленном до золотистости столе стояли миски и кружки. А у печки хлопотала крепкая статная баба с крупноватым носом.
– Бензин кончился? – спросила Анастасия.
– Да нет, – ответил Игорь, ежась от знакомой дрожи. Даже говорить было трудно – челюсти не слушались. Переход близко. – Зажигание отказало. Словом, приехали. Выходим.
На дороге было пусто и темно. Только толстые лучи фар освещали указатель прямо на развилке – вправо «дер. Гадюкино», влево «дер. Большие Бодуны». А прямо за указателем уходила в темноту хорошо натоптанная тропинка.
– Направо пойдешь – по шее получишь, – пробормотал Игорь, помогая Анастасии выйти, – налево пойдешь – по шее получишь…
Запер машину.
– Пошли вперед, пока прямо здесь по шее не получили. Тем более что глаза туда и глядят.
И пошли они вперед.
Стояла холодная сентябрьская ночь. Небо было полно звезд, в их свете был виден лес далеко от дороги справа и слева и близкий лес впереди. Тоненький серпик молодой луны едва-едва поднимался над лесом и висел прямо над тропинкой. Пахло грибами и сырой землей.
– Не страшно? – спросил Игорь.
– Нет, – коротко и тихо ответила Анастасия.
Месяц потихоньку поднимался выше, и становилось все светлее. По тропинке было идти уже совсем легко, несмотря на корни, выпирающие из земли, словно вены, да на бугры, по которым тропинка то карабкалась вверх, то скатывалась вниз. Где-то вдалеке шумело шоссе, тоненькой ниточкой привязывая их к знакомой, стабильной реальности. Они шли молча, слушая лес и звезды, и время словно остановилось для них.
– Красиво, – прошептала Анастасия.
– Да. Сколько мы идем?
– Не знаю. Может, час. Может, пять минут. Не знаю. И сколько нам еще идти?
Игорь не знал, что ответить, но тут как по заказу прямо за поворотом тропинки открылась лесная речка. Обычная подмосковная лесная речка-переплюйка.
– Эй, смотрите, лодка! – крикнула Анастасия, показывая на какую-то темную штуковину наполовину в воде, наполовину на песке.
– А вы уверены, что нам надо в эту лодку?
Анастасия на мгновение остановилась, словно прислушиваясь.
– Мне кажется, что надо. Мы идем по какой-то дороге, и она предлагает нам выбор. Вот, мы не знаем, куда идти, – и попадается лодка. Мы можем сесть в нее, можем не сесть. – Она посмотрела на Игоря лунно блестящими глазами. – Надо идти. Именно куда глаза глядят, куда течет река… Давай сядем и поплывем.
Игорь улыбнулся:
– Ну давай.
Они спустились к мокрому берегу. Под ногой похрустывал песок, но берег был вязким, словно его изрядно затянуло илом. Лодка была старой, но крепкой, и на мокрых банках лежал шест. Игорь помог Анастасии забраться в лодку, а затем оттолкнул ее от берега. Река немного покружилась вокруг лодки в затоне, медленно развернула ее и неторопливо повела к западу, следом за месяцем, то ныряя в лес, то медленно плывя среди полей и холмов. Река сама несла лодку, и Игорю даже не приходилось отталкиваться шестом от близких берегов. Постепенно река стала шире.
– Как пусто и как тихо, – прошептала Анастасия. – Я и не думала, что в Подмосковье еще остались такие места. Словно мы где-то совсем-совсем в другом месте.
– Шоссе не слышно, – шепотом проговорил Игорь.
Они переглянулись.
– Мы и вправду не здесь. То есть не там, – прошептала в ответ Анастасия.
Они снова вплыли в лес, в черный коридор, в ущелье, где над головой узкой полосой тянулось полное звезд небо, а под бортом стеклянно чернела полная звезд река. Небо медленно поворачивалось вокруг Небесного Гвоздя. Тихо и низко журчала вода, порой с ветки падала в воду капля, где-то далеко крикнула три раза ночная птица. Вдалеке кто-то пел, но слов было не разобрать, а потом голос замолк. Заржала лошадь. Туман медленно затягивал воду позади лодки, отрезая путь назад. Ночь была огромна, бездонна и полна тайны. Но в ней не было страха.
Впереди вдруг сильно плеснуло.
– Рыба играет? – одними губами прошептал Игорь.
Снова плеснуло. И снова. Кто-то ритмично шлепал по воде. Игорь покрепче стиснул шест. Лодка выплыла из леса, в яркий лунный свет. По обе стороны к реке спускались холмы, и на берегу сидела серебряная девушка с длинными волосами и болтала в воде рыбьим хвостом.
– Мама, – ойкнула Анастасия. – Русалка!
Русалка резко повернулась к лодке и точно так же ойкнула.
– Мама! – Она плюхнулась в воду и нырнула, но тут же наполовину высунула голову и уставилась на них любопытными глазами.
Игорь сидел, вцепившись в шест, и чувствовал себя полным идиотом. Ему было смешно.
– Эй, – окликнул он русалку, – скажите, пожалуйста, куда нам плыть?
Русалка, чуть осмелев, вынырнула, схватилась мокрой рукой за борт. Физиономия у нее была почти детская – с круглыми щеками и глазами, с вздернутым носиком и пухлыми губами. Она недоуменно огляделась по сторонам, затем спросила красивым звонким голоском:
– А тебе куда, добрый человек? Что ищешь-то?
– Мы ищем девочку, маленькую такую, с куклой, – с надеждой заговорила Анастасия.
– Не видела, – покачала головой русалка. – Да я только недавно приплыла, до того серый волк на берегу сидел. Может, он видел.
– А где найти серого волка?
– А не надо его искать. Вы вот плывите себе, плывите и доплывете до моста. А за мостом найдете избушку на курьих ножках. А там живет Баба-яга. Она все знает. Мое дело встретить да проводить, а уж она сама решит, что гостю сказать да какую дорогу указать.
Русалка еще некоторое время плыла за лодкой, рассказывая всякую всячину, а потом сказала, что ей дальше нельзя, распрощалась и поплыла назад. Анастасия недоуменно улыбнулась Игорю и пожала плечами. Игорь облегченно вздохнул про себя – она улыбнулась впервые с момента их встречи.
Мост был старый, потемневший от времени и ненадежный с виду. Причалить можно было только к правому берегу, там они и оставили лодку, почему-то уверенные, что если вернутся, то тут ее уже не застанут. На левом берегу в высокой мокрой от тумана траве змеилась широкая тропа. По ней они и пошли, совершенно не чувствуя ни голода, ни усталости.
Избушка на курьих ножках была как избушка на курьих ножках. Хотя и Игорь, и Анастасия представляли себе ее по-разному, но узнали сразу, с первого взгляда – она была именно такой, какой должна быть, и никакой другой. Наверное, и бабка в ней такая, как должна быть. И никакая другая.
Игорь глянул на Анастасию, поджал губы, крякнул и решительно подошел к избушке. Решимость тут и кончилась, потому что важно было с бабкой не напутать. Сказки все читали, но попадали в сказку отнюдь не все. Книжку в любой момент закрыть можно, а тут никуда не денешься, и все на своей шкуре…
– Избушка-избушка, – неуверенно попросил он, – встань ко мне передом, к лесу задом. Пожалуйста.
Избушка вдруг резко поднялась на необыкновенно высоких курьих лапах, заскрипела и начала медленно колыхаться и поворачиваться, топоча по и так вытоптанной до голой земли полянке. Внутри загромыхало – наверное, утварь полетела с полок. Понятно, почему бабка обычно такая злая и почему у нее в избушке всегда такой бардак.
Дверь распахнулась, оттуда высунулась встрепанная седая башка с громадным носом. Как бабка вообще с таким носищем ходила – непонятно, он просто обязан был перевешивать.
– Да что же это такое! Среди ночи! Ироды! – Бабка была не просто зла, она была очень зла. Чуть не рыдала. – До утра подождать не могли, а? – К бабкиным воплям аккомпанементом примешивался злобный кошачий мяв, растерянное блеянье, сердитое квохтанье и встревоженное карканье. Похоже, в избе спал целый зверинец.
Игорь стоял, разинув рот, не зная, как остановить словесный поток.
– Не могли! – вдруг крикнула Анастасия. – У меня ребенка украли, а я ждать буду?
Бабка перестала орать, чуть помолчала, затем продолжила уже просто брюзгливо:
– Ну и чего было избу крутить? В окно постучать нельзя, что ли?
– Не догадались, – развел руками Игорь.
С крыльца спустилась веревочная лестница.
– И кто вас только сюда прислал, – брюзжала бабка.
– Русалка, – ответил Игорь, помогая Анастасии залезть наверх.
– Русалка? – Бабка замерла на пороге. – Так вы что, ОТТУДА?
– Смотря что считать «тутом» и «тамом», – философски ответил Игорь, взбираясь на крыльцо. Внутри крепко пахло зоопарковой вольерой, пылью и травами, было темно и жарко, что-то меховое копошилось по углам. Бабка смахнула пыль с лавки передником, засуетилась у печки, бормоча:
– Что дело пытаете, оно видно… сейчас спроворим баньку, питье-угощение, поговорим, а потом и спать уложим…
– А можно без баньки? – робко осведомилась Анастасия.
– Нет! – рявкнула бабка. – Так положено.
После баньки оказалось, что изба чудесным образом преобразилась, как и бабка. Внутри было чисто, светло и уютно. На лавке растянулся черный кот, из-за печки торчала испуганная козья морда, курица с вороной мирно перекаркивались-переквохтывались на печке. Вкусно пахло пирогом и молоком, на отскобленном до золотистости столе стояли миски и кружки. А у печки хлопотала крепкая статная баба с крупноватым носом.