Китаката Кензо. Пепел

   – А меня – Танака.
   – Неправда.
   – Почему?
   – С тех пор как я здесь работаю, я встретила троих парней, которые говорили, что их имя – Танака, и все они врали.
   – Но меня действительно зовут Танака.
   – Серьезно?
   Я показал ей изнанку пиджака, где было вышито мое имя. Йоко от радости захлопала в ладоши. Я почувствовал умиление при виде такой непосредственности и удивился, что еще способен на подобные чувства.
   Обычно если я оставался наедине с такой девчонкой, как она, то через пять минут уже трахал ее. Много таких я просто продал. Многих сделал наркоманками и заставил работать на себя. Одна покончила жизнь самоубийством.
   Все женщины одинаковы после того, как переспишь с ними.
   – Так чем вы занимаетесь, Танака-сан?
   – А ты как думаешь?
   – Вы менеджер в электронной компании.
   – Правильно.
   – Не угадала?
   – Да нет, почти угадала.
   – Правда? На такие вещи у меня чутье.
   Я подумал, что "менеджер" – это даже забавно.
   – Я еще загляну.
   – Нет, не уходите!
   – Мне завтра рано вставать.
   Йоко проводила меня. Она была молода, и я заметил, что у нее прекрасная фигура.
   – Правда, Танака-сан? Вы придете еще?
   – Да, вероятно – на следующей неделе. Сейчас я немного занят.
   Я кивнул и попрощался. А может, и не кивнул. Я все думал: "Все они одинаковы после того, как переспишь с ними".
   – Я сошел с ума. – Опять моя старая привычка – рассуждать вслух. – Забыл обо всем на свете из-за какой-то девчонки.
   Какое-то время я постоял, ворча на эту тему, потом двинулся по улице.
   – Я ее оттрахаю. Потом сведу с каким-нибудь богатым ублюдком, и она выжмет его как лимон. Потом накачаю наркотиками и сдам Йоси.
   Я брел, рассуждая сам с собой, когда внезапно услышал смех и остановился.
   Двое парней стояли, прислонясь к телефонной будке, и потешались надо мной.
   – Что смешного, сопляки?
   – Сам с собой болтаешь, старик?
   – Старик?
   Они заржали. Внезапно я пнул одного из них в голень. Парень вскрикнул. Второй, казалось, не понял, что произошло.
   – Постой, старичок.
   Я уже хотел идти дальше, когда меня схватили за плечо.
   – Что тебе, сопляк?
   – Заткнись. Ты зачем это сделал?
   – Таково мое ремесло.
   Я засмеялся. Тот, которого я ударил, смотрел на меня с ненавистью.
   – Надеюсь, у тебя нет особенных планов на вечер, папаша.
   – Папаша?
   – Действительно, для папаши ты уже староват.
   – Время у меня еще есть, если ты об этом.
   – Храбришься, старичок.
   Он схватил меня за запястье; я стряхнул его руку.
   – Не бойся, не убегу.
   – Иди сюда. Здесь никого. Ты идешь?
   – Не забудь, ты сам этого захотел.
   – Не сильно ты испугался.
   Он пошел вперед. Я молча следовал за ним.
   Остановились они между двумя зданиями. Аллея была довольно широкая, прохожих – ни души. Я привык подмечать подобные детали, когда гулял по городу.
   – А ты совсем не сопляк. Сколько тебе?
   – Вполовину моложе тебя, старичок. Нужно двое таких, чтобы сравняться с тобой по годам. Поэтому нас будет двое против тебя. Пятьдесят на пятьдесят.
   – Деретесь вы грязно, правильно? Так говорят якудза, вернее – дешевые якудза.
   Его кулак устремился мне в лицо. Он задел меня по щеке, и я ощутил боль.
   Я несколько сместился, чтобы видеть обоих. Второй не особо рвался в драку. Не потому, что был трусом, – видно, считал, что его приятель и сам справится.
   Парень снова замахнулся. Я шагнул вперед и ударил его локтем в шею. Почти сразу развернулся и лягнул второго ногой в живот. Тот рухнул наземь; я вновь ударил ногой, и он согнулся вдвое. Я нанес еще несколько ударов. Парень больше не стонал, только молча корчился у моих ног. Второй кинулся на меня со спины, обхватив руками. Я укусил его за мизинец, а потом захватил палец и резко дернул назад. Хруст и судорога, прошедшая по телу нападавшего, говорили о том, что палец сломан.
   Он отпрянул, сжимая поврежденную кисть пальцами здоровой руки, и согнулся; я резко ударил его ногой в подбородок.
   "Ты у меня станешь настоящим красавчиком", – мельком подумал я и ударил сначала по глазам, потом в нос. Пронзительно крича, парень рухнул на асфальт. Я поставил ногу на его лицо и изо всех сил надавил.
   – Отпусти нас, – прохрипел он.
   Не давая ему говорить, я ударил его по губам ногой. Руки надо беречь; в драке их можно повредить, поэтому, пока есть возможность, лучше бить ногами.
   – Пощади! Ты же убьешь!
   Я ударил его по носу. Второго, неподвижно лежавшего на земле, пнул в промежность. Парень взвыл от боли, потом вой перешел в стон.
   – Надеешься, что я вас отпущу, да? Думаешь одурачить меня, сопляк?
   Первый пытался отползти, и его я тоже ударил в промежность.
   Потом закурил и стал не спеша гонять их ползком по асфальту, время от времени пиная.
   Хулиган. Вот кто я такой. Когда был молодым, всегда старался ввязаться в драку, спровоцировать ее, и эта тяга во мне не умерла.
   Один из них перестал шевелиться. Он не был мертв. Когда я стал якудза, то заинтересовался, какими ударами можно убить человека. Не для того, чтобы ненароком не убить, а именно с целью научиться убивать без оружия.
   Я наступил на лицо того парня, который не шевелился, и перенес на эту ногу весь вес своего тела. Парень завопил.
   – Не пытайся провести меня, ты, засранец.
   – Пощади!
   – Погоди. Давай, что у тебя есть.
   – Что?
   Я снова надавил ногой. Он зашарил по карманам и достал бумажник.
   Три банкноты по десять тысяч иен, две – по тысяче. У второго в бумажнике оказалась одна бумажка в пять тысяч иен.
   – Этого мало.
   – Но у нас ничего больше нет. Это все.
   Я наступил на его рот. Нажал – четыре, пять раз. Услышал, как что-то захрустело под ногой. Он может заплатить и таким образом. Таким способом якудза утрясают дела по долгам, а им пришлось иметь дело с настоящим якудза.
   Второго я еще несколько раз ударил в промежность.
   – Не вздумайте пожаловаться копам. Тогда я вас точно убью.
   Они только стонали.
   Я вышел на главную дорогу, немного прогулялся, потом поймал такси.
   – Китауси. Жилой комплекс. Всю дорогу водитель молчал.
   Я ее поимею. Потом продам. За нее, красотку, много дадут. Вот что я сделаю.
   Передо мной мелькнуло смеющееся лицо Йоко. Я тоже смеялся. Но не с ней.
   Я вышел из такси и поднялся на пятый этаж. По-видимому, теперь все новые жилые комплексы строятся высотными, и в них есть даже лифты. Плата за проживание неимоверно высока.
   Войдя в квартиру, я заметил, что одна пуговица на костюме болтается на нитке, сразу взял иголку, уселся в зале у лампы и пришил ее.
   – Удача мне пока не изменила.
   Приняв ванну и переодевшись, я почувствовал себя совсем другим человеком. Было почти три часа утра.
   Золотая рыбка начала плавать кругами. Наверное, из-за того, что я включил свет. Кормить ее следовало всего раз в день – так объяснил мне продавец зоомагазина, но я взял щепотку корма и посыпал на поверхность воды, как бы извиняясь, что разбудил ее.
   Рыбка снова плеснула у поверхности; это было забавно. Пузырьки непрерывной струйкой поднимались со дна аквариума. По крайней мере еще с месяц отверстие в скале не засорится.
   Я достал из холодильника пиво и налил в стакан. Закурил и стал наблюдать за рыбкой. Кажется, ей стало труднее плавать – с тех пор как я купил эту рыбку, хвост у нее заметно вырос.
   – Такие вот дела.
   Слова ничего не значили. Просто я сидел и думал: такие вот дела.
   Как это бывает с людьми, я просто устал.

5

   Он приехал на белой машине. Уличный фонарь на мгновение осветил ее, и ничего больше различить я не успел.
   Я сидел в своей машине, не включая двигателя. Передние огни приблизились – машина подъезжала, замедляя ход. Я посигналил, чтобы он остановился.
   Белый автомобиль замер на месте. Он выключил двигатель. Идиот. В таких ситуациях двигатель должен работать. Это может стоить тебе жизни.
   Парень вышел из машины. Я узнал Кайиту – все такой же бритоголовый.
   Пока что ситуация развивалась по плану. Я выключил свет в салоне и открыл дверцу. Потом сдал машину назад. Свет от фар его автомобиля бил мне в спину. Метрах в трех от моей машины Кайита вдруг осознал, что это я.
   От неожиданности он вскрикнул.
   – Привет, Кайита. Давненько не виделись. Парень не мог произнести ни слова.
   – Ты знаешь, Йосимото попал за решетку. Ему крупно не повезло. И все потому, что он знаком с тобой.
   – Брат Танака...
   – Ты не имеешь права называть меня так. Зачем позвал? Лучше говори прямо.
   – Позвал вас?
   – Я приехал, как ты просил. Подумал, ты захочешь покончить с этим. Мне это нравится, я не люблю держать камень за пазухой.
   – Покончить? Я?
   – Да. Расставить наконец все точки над i в истории с Йосимото. Ты понимаешь, о чем я?
   – Бред какой-то...
   – Бред не бред, но я собираюсь прикончить тебя.
   – Подождите. Это не смешно. Сугимото-сан сказал, что...
   Я взглянул ему в глаза. Кайита замер на полуслове. Обстановка накалялась. Я умел напугать человека молчанием. Потом шагнул вперед – Кайита отпрянул. Я продолжал сверлить его взглядом. Отпускать его я не собирался. Думаю, он понял по моим глазам: ему не уйти.
   – Ну иди сюда, ублюдок. Один на один.
   В глазах Кайиты зажегся слабый огонь. Мы уставились друг на друга. Я был уверен, что сделаю его. Разберусь с сопливым панком.
   В моей руке появился нож. Кайита вытащил свой откуда-то из-за спины. Деревянные ножны упали на асфальт. Послышался сухой стук.
   Несколько секунд мы следили друг за другом.
   Кайита задыхался от страха и возбуждения. Я дышал спокойно. Такие вот дела. Рано тебе заниматься мужской работой. Будь у тебя еще лет десять...
   Кайита завопил. Мы одновременно бросились вперед. Все шло по плану. Лезвие прошлось по моим ребрам, свой клинок я всадил глубоко в тело парня.
   – Черт побери!
   Я глубоко вздохнул. Из раны в боку обильно текла кровь; Кайита, шатаясь, убегал от меня. Я не стал преследовать его.
   Как я и предвидел, холодный двигатель его машины завелся не сразу, и он запаниковал. Наконец мотор взревел, и белый автомобиль умчался.
   Я был уверен, что на бедре у Кайиты осталась страшная рана. Об остальном позаботится Сугимото.
   Вернувшись к машине, я разрезал рубашку ножницами, которые прихватил с собой, наложил на рану вату и принялся промакивать кровь. Рана была не глубокая, но длинная; крови вытекло много.
   – Придется зашивать.
   К доктору мне идти нельзя, поэтому зашью сам – простой иголкой с ниткой. Сейчас можно наложить повязку. Я взял мобильник и набрал номер.
   – Это Танака. Есть там кто-нибудь? Кураучи сразу же подошел к телефону.
   – Сано-сан и Кавано-сан на месте? -Да.
   – Кураучи-сан, они настроены серьезно, ты к этому готов?
   – К чему, брат Танака?
   – Они подослали ко мне убийцу. Я ранен в живот. Вовремя увернулся, не то кишки вывернулись бы наружу. Они воспользовались тем, что возникли проблемы с дурью, и натравили какого-то наркомана. Сейчас мои ребята охотятся за ним. Я тоже его порезал; скорее всего они его найдут.
   – Убийцу?
   – Они не собираются шутить.
   – Брат, ты почему не взял с собой своих?
   – Кураучи-сан. – Я придал голосу угрожающую интонацию. – Оставайся на месте. Сейчас я приеду и прикончу тебя.
   – Что ты, брат Танака? Что я такого сказал?
   – Думаешь, я играю? Наркота. Я за нее отвечаю. Вокруг тайные осведомители, переодетые детективы. Только дилетант этого не понимает. Если они найдут у меня что-то серьезнее ножа, то посадят быстро и надолго. Когда дело касается наркоты, надо уважать закон. А ты, Кураучи-сан, спрашиваешь, почему я не взял с собой пушку.
   – Брат...
   – Сейчас копы поняли, что у нас проблемы, и усилили слежку. Тебя это не интересует, ты только требуешь долю доходов. Кураучи-сан, лучше молчи.
   – Минуту, брат Танака. Думаю, я должен перед тобой извиниться. Полагаю, что даже извинений моих будет недостаточно.
   – Я только что прикидывал, где бы мне зашить рану на животе. Теперь и сердце мое обливается кровью.
   – Брат, давай договоримся о взносах прямо сейчас. С сегодняшнего дня они уменьшаются вдвое. Я позабочусь, чтобы клан воздал тебе по заслугам.
   – Танака, это я. Что произошло?
   Это Сано взял трубку. Ему исполнился пятьдесят один год, и он был близок к боссу. До того как босс попал в больницу, Сано не проявлял амбиций. Теперь, когда Кураучи вот-вот займет место босса, Сано беспокоила перспектива утратить свою синекуру.
   – Ко мне подослали убийцу. О деталях спроси у Кураучи-сана. Меня порезали.
   – А в чем это Кураучи был не прав?
   – Забудь. Кажется, он все понял. В любом случае готовьтесь к войне. Мы сейчас занимаемся убийцей – это дело чести, – сказал я и дал отбой.
   Включив двигатель, я тронулся к шоссе, ведущему в Китасуну. Бок начал болеть. Не стоит платить такую цену, сказал Сугимото. Но если бы я ее не заплатил, Кураучи не поверил бы мне. А может, мне просто захотелось схватиться с кем-нибудь на ножах.
   Кураучи сильно опозорился. На такую удачу я не надеялся.
   – На девять десятых дело сделано.
   Я не спешил и приехал в Китасуну через сорок минут. По пути снял пиджак, сунул его в сумку и надел другой; если кто и видел меня в момент стычки, то опознать не сможет.
   Приехав домой, я разделся до пояса, прокипятил в кастрюле иголку с ниткой, потом окунул в кипяток кончики пальцев, чтобы простерилизовать их. Зашил рану, оставляя между стежками около сантиметра. Ощущения были отвратительными – игла и нить, проходящие сквозь мою плоть. Но я выдержал. Сделав шесть стежков, я приложил к ране марлю и закрепил ее бинтом.
   От выпивки придется какое-то время воздержаться. Хорошо, что курева это не касается.
   Наблюдая, как резвится золотая рыбка, я выкурил четыре сигареты подряд.
   – Хочешь наружу, проказница? – спросил я. – Жить ты можешь только там.
   Бок все еще болел, и я выпил двойную дозу обезболивающего.
   – Если хочешь выбраться оттуда, пораскинь мозгами как. Только зеленые юнцы пытаются достичь того, что для них невозможно. Ничего не добьешься, если сам переворачиваешь телегу, в которой едешь.
   Меня переполняло чувство, похожее на раздражение.
   – Кураучи ведет себя так, будто ничего не случилось. Рыбка продолжала резвиться в аквариуме.
   – Босс еще жив. Но с ним уже кончено. Я возьму Кураучи за горло, – бормотал я снова и снова, но раздражение не уходило.
   Раздался телефонный звонок.
   – Как дела, Танака? Как твоя рана?
   – Рана на боку, сантиметров десять в длину. Я ее зашил.
   – Кураучи мне все рассказал. Ты знаешь, рассказывать он умеет – в таких делах. Кураучи силен.
   – Не будем об этом.
   – В общем, я все подготовил.
   – Они меня чуть не прикончили. Думали, это все решит. Ладно, все нормально. Полагаю, во что-то серьезное это все не выльется.
   – Полагаешь?
   – Они меня взбесили. Когда они узнают, что я взбешен, то отступят.
   Сано говорил еще что-то, передавая извинения от имени Кураучи.
   Положив трубку, я постоял у аквариума. Раздражение переполняло меня.
   Я опустил руку в аквариум.
   Рыбка плавала быстро, но я сумел поймать ее. Все еще пытаясь плыть, она трепыхалась в моей ладони. Я медленно сжал ладонь в кулак.
   Рыбка замерла. Подержав ее так мгновение, я сжал пальцы еще сильнее и почувствовал, как что-то хрустит под ними. Мягкий комок плоти. Сжал еще. Начисто раздавил то, что было рыбкой, и из кулака в аквариум что-то упало.
   Изо рта и отверстия у хвоста вывалились внутренности. Я продолжал сжимать рыбку все сильнее, будто хотел выжать всю воду до последней капли из мокрой тряпки. Внутренности плавали в воде; когда они сталкивались с пузырьками воздуха, то начинали двигаться по причудливой траектории.
   Какое-то время я держал раздавленную рыбешку в кулаке.
   Потом вынул руку из воды. Кисть онемела.
   – Видишь, что бывает, когда проказник пытается перевернуть телегу? Даже и не думай о том, чтобы выбраться.
   Я щелкнул зажигалкой, чтобы прикурить, но передумал и бросил "Дюпон" в аквариум. Издав забавное бульканье, зажигалка погрузилась в воду и, опутанная рыбьими внутренностями, опустилась на дно.
   Постаравшись очистить голову от всяческих мыслей, я сосредоточился на боли в боку.
   – Нечего проказникам выскакивать наружу. Пусть знают свое место.
   Опять я бормочу себе под нос. Определенно пора избавиться от этой привычки.
   Зазвонил телефон, и тело мое вздрогнуло. Казалось, это не мое, а чужое тело. Не вытерев руки, я подошел и взял трубку.
   – Это Сугимото. Он слегка задыхался.
   – Что случилось?
   – Дело сделано. Все оказалось не так уж легко.
   – Еще одна причина, по которой мне необходимо было подставиться.
   – Утром Муто пойдет сдаваться копам.
   – Жаль, но ничего не поделаешь.
   – Теперь старшая семья в долгу перед нами.
   – Ради этого мы все и затеяли.
   – Ну ладно.
   Видно было, что Сугимото собирается повесить трубку.
   – Итак...
   – Что, босс?
   – Итак, ты обо всем позаботился.
   – Да, босс.
   Не дожидаясь ответа, Сугимото дал отбой. Я стоял, рассматривая рыбьи внутренности, плавающие в аквариуме. Проказницы рыбки больше не было.

Купание

1

   Я наводил порядок в квартире.
   Кому-то это покажется странным, но я никогда не стеснялся того, что забочусь о чистоте своего жилища. Да, это была старая квартира в многоэтажке, но я жил здесь уже двенадцать лет. С тех пор как мне стукнуло тридцать. Когда я два года сидел за решеткой, сюда приходила Аюми. В первый раз я сел на полтора года, потом еще на шесть месяцев. Не знаю, что было бы с моей конурой, если бы не Аюми. До того как мне исполнилось тридцать, я отсидел еще шесть лет. Пять лет за убийство, затем – еще год. Большую часть своего третьего десятка я провел за решеткой.
   Тщательно пропылесосив, я протер пол влажной тряпкой. Потом смахнул пыль с буфета.
   Вся процедура уборки стала для меня настолько привычной, что почти не отнимала сил. Как правило, занимала она часа два.
   Я наводил чистоту не для того, чтобы убить время. Мне это надоело еще в тюрьме – делать уборку в камере, чтобы время шло быстрее.
   Не то чтобы у меня была масса свободного времени. Я как раз занимался удвоением оборота наркотиков. Мы были поглощены сборами наличности и приобретением недвижимости. Я помог Йоси, и теперь на нее работали не четыре, а двенадцать девушек. И к телефону я подходил вдвое чаще, чем раньше.
   Что касается войны, на сегодня она была закончена. Ни один из враждебных кланов так и не смог извлечь выгоду из болезни босса. И все потому, что я об этом позаботился. По крайней мере мне так казалось.
   Нам не пришлось жертвовать людьми, но доходы старшей семьи сократились. Виноват был Кураучи – он не хотел брать ответственность на себя и слишком многое предоставлял другим. Кураучи так и не стал главой клана. Во всяком случае, пока. Он себя неправильно повел. Если бы занял правильную позицию и смог ее отстоять, то, глядишь, был бы большим боссом. Со стариком все ясно – слишком стар, чтобы оправиться от болезни.
   Твердая позиция была у меня – у изгоя, которого принудили отделиться. Но почему-то парни тянутся ко мне, и сейчас у меня двадцать бойцов, а у старшей семьи, которая едва ли не вчера могла выставить пятьдесят человек, осталось тридцать. И все эти изменения произошли за три месяца.
   Я выключил пылесос, вылил ведро с грязной водой. Затем принялся вытирать бокалы, доставая их из буфета. И этого занятия я не стеснялся. Приятно налить виски в чистый, прозрачный стакан.
   Зазвонил телефон.
   Это был Сугимото, он передал мне свежие новости. Парень занят наращиванием оборота наркоты. Кураучи согласился урезать наши выплаты с наркотиков вдвое, но предлагает активизировать нашу сеть с тем, чтобы приблизиться к прежнему объему взносов. Это не категорическое требование. Теперь он ничего не может требовать у меня. Правда, на собрании старшей семьи я обещал, что если у клана возникнут финансовые трудности, мы постараемся возместить то, чего не выплатили в результате борьбы с конкурентами.
   Однако возвращать долги – не в обычаях якудза. Мы удвоили оборот наркотиков, выплатили взнос в прежнем объеме, а сверхприбыль заберем себе. Копов наведем на старые потоки. Если они чего и накопают, то им невдомек, старые это потоки или новые. Им главное – медали получить за борьбу с наркоторговцами.
   Наше время придет. Вот-вот придет.
   Поговорив с Сугимото, я снова взялся за бокалы. Если придется встретиться с другими парнями, я воспользуюсь квартирой Аюми в Сибуя. Ребята не могут понять, как это босс может жить в какой-то многоэтажке.
   Закончив протирать стекло, я просмотрел бокалы на свет – не осталось ли следов пальцев – и аккуратно расставил их в буфете.
   Я всегда делаю уборку сам. Стираю тоже сам. А готовить не люблю. Такие дела. Странно, но меня почти не волнует, что я буду есть. Могу питаться одним и тем же целую неделю. На кухне у меня всегда чисто, посуды очень мало. Запасов не делаю, каждые три дня размораживаю холодильник.
   Опять звонит телефон. Это Аюми. С тех пор как у нас появился клуб в Акасаке, она звонит мне все чаще, требует указаний. Не то что в прежние времена, когда я купил ей заведение, которым она владела совместно с барменом. Теперь она не может вести дела по своему усмотрению.
   – Кажется, тебе придется получить деньги с клиента. Речь шла о плате за услугу, просроченной на четыре месяца.
   Она пыталась получить деньги сама, даже ездила к парню в офис, но каждый раз тот отделывался пустыми обещаниями. Мы с ним договорились на четыреста тысяч иен. Раньше я не привлекал Аюми, чтобы собирать долги. Весь ее бизнес был построен на получении наличных от клиентов.
   – Придется ему заплатить больше.
   – Согласна. Знаешь ты эту девку, Ими? Он с ней спал.
   – Когда? Сколько раз?
   – Дважды. Она работает на нашем старом месте.
   – Понял. Спрячь-ка ты ее на некоторое время.
   Я бросил трубку и усмехнулся. Опять приходится заниматься делами, которые под стать молодым. Сугимо-то это не любит. Придется ехать одному.
   Побрившись, я надел чистую рубашку и костюм. Я не делаю завивки, не ношу броских черных костюмов и золотых браслетов. Мне все равно, какая пряжка на моем ремне. Не выношу парней, помешанных на этой мишуре.
   Я вышел из квартиры. Поехал на автобусе, пересел на поезд и добрался до офиса, где сидел этот наглец.
   Здание я нашел сразу. Офис занимал весь пятый этаж. Других фирм не было. Я открыл дверь и вошел. В помещении человек десять. Похоже на частную фирму. В принципе можно выжать и из них соки.
   Не обращая внимания на секретаршу, я направился к дверям кабинета. Какой-то мужчина удивленно наблюдал за мной. Я постучал в дверь и услышал разрешение войти.
   – Рад вас видеть. Меня зовут Танака.
   – Слушайте, не следует появляться здесь, чтобы решать подобные вопросы. До вас не доходит?
   – Вы, должно быть, Таниючи-сан?
   Я закрыл дверь. Красномордый мужик. Сильно за сорок.
   – Я пришел, чтобы получить по счету из клуба "Лиза" в Акасаке.
   – Что? Получить? Я же сказал этой старой ведьме, чтобы убиралась!
   Аюми всего тридцать один. Маловато, чтобы какой-то козел называл ее старой ведьмой. Придется за это доплатить.
   – Не знаю, кто здесь главный. Не знаю даже, сколько вы должны.
   – Как же вы собираетесь получить долг?
   – Видите ли, одна девушка попросила получить с вас. Таниючи-сан, ведь вы были клиентом девушки по имени Ими, правильно?
   Лицо у парня вытянулось. Я достал сигарету. Закурил.
   – Ими залезла в долги, чтобы отдать деньги, которые вы ей так и не выплатили. Что теперь с этим делать? Она задолжала очень уважаемым людям. А теперь они готовы продать ее в самый непотребный бордель.
   – Сколько там, четыреста тысяч? Я заплачу.
   – Нет, четыре миллиона.
   – Что?!
   – Ими задолжала четыре миллиона.
   – Я должен четыреста тысяч! Остальное – не моя проблема!
   – Ими сказала, что ей пришлось одолжить четыре миллиона, поскольку вы не заплатили ей. Она просит, чтобы вы возместили эту сумму. Я получаю с дела два процента, так что еще восемьдесят тысяч – мне.
   – Тебе хватит и восьми. Эту сумму я отдам прямо сейчас. И убирайся – я занят.
   – Вы знаете, есть ребята, которые готовы уладить с вами это дело. Не за два процента, а за сорок. Но стучаться в дверь, как я, они не будут. И все равно вы заплатите четыре миллиона – не меньше.
   – "Из ничего не выйдет ничего" – слыхали? На мне вы не наживетесь – взять с меня нечего.
   – У вас есть эта фирма. Они отберут ее. Если у вас есть дом, отберут дом. Короче, моя миссия закончена. Вы мне платить не хотите. К сожалению, очень немногие вовремя понимают, что лучше действовать через меня. Если эти ребята появятся здесь – пиши пропало.
   – У меня есть адвокат. Мы станем бороться с якудза силой закона.
   – У них тоже есть адвокаты. Специалисты, которые знают, что к чему. Позвольте дать вам совет. Отдайте им то, что они попросят, и как можно быстрее. Иначе они сделают вам подарок, который вас отнюдь не порадует. Кроме того, чтобы общаться с этими ребятами, потребуются железные нервы.
   Я потушил сигарету и встал. Этот глупец даже не попытался удержать меня. Похоже, четырьмя миллионами дело не ограничится.
   – Прошу извинить, – произнес я.
   – Минуту, – выдавил он. – Сколько у меня времени, чтобы заплатить?
   – Нисколько. Вы должны платить сейчас.