Китаката Кензо. Пепел

   – Это бесполезно, понимаешь? Бесполезно. Брат долго жил, и теперь он умирает на больничной койке. Может быть, так оно и лучше.
   Голос Оямы звучал убедительно и успокаивающе. Я все не мог выпустить руку босса. Этой рукой он бил меня, выжимал из меня соки и, может быть, делал еще что-то, о чем я даже не подозревал.
   – Слушай, Танака. Достаточно.
   Я почувствовал, как рука Сано мягко, но настойчиво увлекает меня. Отпустил кисть босса, вытер слезы ладонью. Понял, что стоял на коленях, припав к его постели.
   – Боссу действительно конец, Кураучи-сан?
   – Так сказал доктор. Он ни на что не реагирует и может отойти в любой момент. Прямо сейчас или к утру.
   – Понятно.
   – Если не отключать аппараты, он протянет еще дня три-четыре. Однако полагаю, что даже Синичи-сан не будет настаивать на этом.
   Синичи был родным сыном босса. С миром якудза он не имел ничего общего, жил честно. У босса были даже внуки – двое мальчишек, но, как я слышал, Синичи не очень хотел, чтобы дед оказывал им знаки любви и заботился о них.
   Я вышел в холл и увидел Сугимото; он ждал меня.
   – Конечно, еще не время обсуждать подготовку к похоронам, но...
   Ояма говорил на правах старейшего члена клана. Всеми приготовлениями займется старшая семья. Она получит огромную сумму – траурные взносы от всех семей, связанных с ней, и распоряжаться этими деньгами будет, конечно же, Кураучи.
   – Мы обо всем позаботимся. Было бы неслыханно поручить подготовку похорон босса клана не старшей семье, а кому-то еще.
   Кажется, Кураучи начинает обращаться за поддержкой к Ояме. Сано отделился, кто-то арестован, и в старшей семье осталось около двадцати человек. Моя семья насчитывала тридцать и продолжала расти.
   – Рад был встретиться здесь с тобой, Танака. Я сообщу Мицуте о том, что увидел.
   – Дядя Ояма, кому интересно знать, что думает, что делает такой бродяга, как я? Кто считается с реальной расстановкой сил?
   – Я буду заместителем и опекуном Кураучи. Сано отделился, и некому больше занять этот пост.
   Наверняка Кураучи сам попросил Ояму об этом. Скорее всего теперь он понимает, что в наркосети, которую я ему вернул, было полно дыр, и теперь бесится из-за того, что его обманули.
   Меня не особенно встревожил тот факт, что Кураучи и Ояма будут в одной команде. Наблюдая за Оямой в дни войны, я понял, что он всегда принимает решения, которые позволяют его семье оставаться в стороне от проблем Кураучи.
   – Неужели боссу клана действительно конец? – спросил Сугимото, когда мы уже ехали по улицам города.
   Машину вел Йосино. Это была все та же старенькая тачка. Когда похороним босса, я не стану возражать против покупки "мерседеса". Наша семья может легко потратить такую сумму.
   – Все говорят, что для вас, босс, это будет тяжелая утрата. Молодые ребята из старшей семьи толкуют, что хотели бы видеть преемником именно вас.
   – Возможно, это означает начало конца старшей семьи. Если выпадают отдельные камни, то все здание очень скоро рухнет.
   – Так погибают семьи в якудза, да, босс?
   Что бы там ни говорили, а наша семья была на подъеме. А ведь совсем немного времени прошло с того дня,
   когда босс принудил меня выделиться. Теперь даже дяди вынуждены считаться с моим мнением.
   За стенами автомобиля жил своей жизнью суетливый город. Я бездумно смотрел в окно и думал о боссе. Почему я плакал? Ведь когда-то я проклинал его.
   Я служил ему больше двадцати лет. Мне казалось естественным, что он обирает и унижает меня. Я никогда всерьез не думал о том, что будет, когда он уйдет.
   – Что-то не так, босс?
   Сугимото с тревогой смотрел мне в лицо.
   – Я еду на квартиру к Аюми. Ничего не предпринимаем, пока это не произойдет, ясно? Будем ждать.
   – Понял. В такое время копы могут доставить нам немало хлопот. Я позвоню сестре и объясню ситуацию с боссом клана.
   – Благодарю.
   Квартира Аюми в Сибуя расположена удобно – из нее можно быстро добраться до больницы.
   Я снова смотрел в окно на пролетающие мимо здания.

2

   Без макияжа лицо Аюми выглядело как-то беззащитно и по-детски. Но я заметил морщинки в уголках ее глаз, которых несколько лет назад еще не было.
   Она сварила кофе; взяв чашку, я устроился у окна и стал смотреть вниз, на улицу. Окна выходили не на главную дорогу, и большая часть автомобилей в то утро была припаркована вдоль улицы. Движения на трассе почти не было.
   В клубе Аюми в Акасаке дела шли хорошо. Все потому, что ей удалось подобрать хороших девочек. Сама Аюми до сих пор пользовалась спросом. Мне еще трижды пришлось разрешать недоразумения с клиентами, и мы заработали на этом двенадцать миллионов. Никто пока не заподозрил, что клуб находится под покровительством якудза. Я использовал всевозможные уловки, и клиенты, с которыми мне приходилось работать, были уверены, что имеют дело с обычным посредником по возврату долгов, а не собственно с клубом.
   – Кажется, в ближайшее время ты не собираешься покончить с кочевой жизнью и переехать сюда. – Аюми набросила на голое тело халат и сидела на диване, обрабатывая ногти пилочкой. – Понимаю, ты привык жить сам по себе и все такое...
   – Тогда заткнись.
   – Ну да, ты ведь по-своему понимаешь отношения между мужчиной и женщиной, не так ли?
   По утрам Аюми сварлива. У нее низкое кровяное давление, иногда побаливает печень. Если начать с ней перепалку, это может закончиться приступом.
   – Он для меня значит больше, чем родители. Всякое бывало, но больше двадцати лет он заменял мне отца.
   – Здесь ничего не поделаешь. Ничто не живет вечно. – Аюми сидела на постели в халате, словно собиралась снова улечься спать. – Теперь боссом зовут тебя.
   – Не тем боссом, каким я надеялся стать.
   – В любом случае ты уже обогнал старшую семью. Суги-чен говорил мне об этом в клубе. Какое тебе дело, как тебя называют?
   – Может быть, старик надеялся прожить дольше. Наверное, ему было так проще – поручать всю грязную работу мне. Думаешь, он делал все это преднамеренно?
   – Нельзя угадать, когда удача улыбнется тебе и все повернется к лучшему. Были времена, когда я засыпала в слезах и думала о том, какой ты страшный человек. А теперь – подумать только, как я живу!
   Я допил кофе и налил еще чашку. Не думаю, что я сильно облагодетельствовал Аюми. Ее жизнь – компенсация моих усилий. Когда я стану богаче, у Аюми будет еще один клуб, такой же, как в Акасаке. Потом третий, четвертый.
   Я поднялся из-за стола и сел рядом с Аюми. Достал сигарету. Аюми щелкнула "Дюпоном".
   Меня не оставляла мысль: почему я плакал? Вцепился в руку босса и плакал. Я не мог избавиться от этих раздумий. Может быть, все дело в привычке? Я так привык ненавидеть его, желать ему смерти, что он стал близким мне человеком?
   Он никогда ничего не делал для меня. Кроме того, что дал мне шанс прожить в якудза с девятнадцати до сорока трех лет.
   – Суги-чен говорит, что ты для своих парней все больше и больше становишься чем-то вроде отца. Он сказал, что остальные семьи признали положение, которое ты занимаешь. Хорошо, что ты не купил "мерседес" раньше, как только отделился от старшей семьи.
   Меня никогда не интересовали скоростные автомобили, дорогая одежда и шикарные апартаменты. Все это тщеславие и суета. Я хотел подняться в мире якудза. Двадцать лет я мечтал об этом.
   Очень может быть, что босс побаивался меня. Я заподозрил это уже после того, как он заболел. Пока я был рядом, он не мог чувствовать себя спокойно; ему больше подходил такой тип, как Кураучи, думающий только о деньгах. Может, он даже предвидел, как повернется дело, если его преемником станет Кураучи. Если так, то ему было наплевать, что случится с кланом после его смерти. Как и мне.
   – Я не стану упрашивать тебя расписаться со мной.
   – Оставь.
   Я просто не смогу жить вместе с ней. Я всю жизнь жил один.
   – Всегда одно и то же.
   – Оставь это! – отрезал я.
   Аюми замолчала. Наверное, вспомнила, как однажды я избил ее. Избил сильно, так, что она две недели не могла выйти на улицу. Лучший способ заставить женщину молчать – наставить ей синяков под глазами.
   Если ты якудза, лучше не заводить семьи. Это моя философия. Якудза не имеет права предаваться семейным радостям. Я не говорю, что якудза должен жить как аскет. Просто когда живешь для жены и детей, теряешь право на невозможное. Я много раз видел, как это бывает.
   Возьмем, к примеру, босса. Если бы он вел себя осмотрительнее с женщинами, судьба его могла сложиться иначе. Но он всегда был бабником. Когда у него появились внуки, главной его заботой стала охрана их жизни. Но и тогда босс содержал на стороне двух малолетних шлюшек.
   Аюми потянулась. Кажется, она готова начать день. Когда я приехал, ее хватило только на то, чтобы сварить мне кофе.
   – Может быть, сообщить Суги-чену, где ты находишься?
   И голова у нее заработала. С сигаретой во рту Аюми подошла к плите и налила себе кофе. Я ей кофе никогда не подавал.
   – Итак, тебе сорок три. Хороший возраст, – неожиданно заявила Аюми, попивая кофе.
   Лет двадцать назад я не любил думать о том, каким я буду, когда мне перевалит за сорок. Капризный старый якудза – таким я себя видел.
   Теперь любой парень, которому нет еще тридцати, кажется мне мальчишкой. Молодость – единственный недостаток, уходящий с годами. Не могу сказать, что тело мое потеряло былую силу. Если надо, я могу взорваться. Мускулы у меня такие, словно я всю жизнь играл в регби. За десять секунд могу убить любого.
   Аюми вышла в ванную и вернулась, переодевшись в юбку и блузку. Она причесалась и сделала легкий макияж.
   – Приготовить тебе что-нибудь? Уже почти полдень. Я кивнул и принялся просматривать газету. В округе Кансай шла война между бандами. В наши дни у каждого есть ствол. В дни моей молодости говорили: один ствол стоит пятидесяти человек. Теперь молодежные разборки со стрельбой – обычное дело.
   Война между бандами, о которой писали в газете, меня не касалась. Клан босса – составная часть национального синдиката, именуемого "якудза". Босс платил этой организации установленные членские взносы, моя семья была частью клана, и я платил только старшей семье.
   Кто бы ни стоял во главе синдиката, он получал кучу денег, почти ничего не делая. Раньше я об этом даже не задумывался.
   – Спагетти пойдет?
   – Есть у тебя соба или удон?
   – Я же не знала, что ты приедешь. Я бы купила.
   – Ладно, сойдет и спагетти.
   Я отложил газету. Если уж воюешь, то об этом не должны знать ни копы, ни газеты. Иначе кончишь тем, что вся семья окажется за решеткой, и война обойдется тебе слишком дорого. Искусство войны состоит в том, чтобы вовремя подослать одного-единственного убийцу. Тогда в тюрьму отправится только один человек.
   Я включил телевизор.
   Напряжение не покидало меня. Когда зазвонил телефон, я вздрогнул. Звонила одна девушка из клуба Аюми.
   По телевизору шла прямая трансляция из какого-то развлекательного центра. Что-то о новых американских горках. Две девушки сели в кабинку, и она заскользила по рельсам, набирая скорость, взлетая, падая и кружась на виражах. Девушки вышли, покачиваясь; им поднесли микрофон. "Мы даже визжать не могли!" – едва выговорили они, задыхаясь от смеха.
   – Ну и ерунда, – бормотал я про себя, переключая каналы.
   Комедия, варьете, новости. Ничего, что стоило бы посмотреть, я так и не нашел.
   Из кухни вкусно запахло. Я вспомнил, что еще не завтракал. Аюми хорошо готовит. Раньше, когда она работала в старом баре, все блюда готовила собственными руками.
   Выключив телевизор, я закурил и уставился в окно. Был ясный день. Аюми жила на тринадцатом этаже, и видно было далеко. Не то что из окон моей квартиры в Китасуне. Квартиру Аюми я купил отчасти и для своих парней. Иногда я приводил их сюда. Они называли Аюми сестрой, а она не возражала.
   Аюми позвала меня на кухню. Завтрак был готов – спагетти и салат.
   – Пива хочешь?
   – Только воды.
   – Странно.
   – Наливаться пивом, в то время как босс умирает?
   – Я думала, это поможет тебе расслабиться. Никогда перед другими людьми я не говорил о боссе плохо. Я поносил его только наедине с собой, отсюда и привычка вечно бормотать что-то себе под нос. Может быть, Аюми кажется, что я действительно переживаю за него.
   А может, и переживаю. Никогда бы не подумал, что способен заплакать, но когда увидел его, меня словно прорвало, и хлынули слезы. Даже проклиная его, где-то в глубине души я чувствовал, что он не только босс, но еще и отец.
   Я намотал спагетти на вилку и отправил в рот. В общем-то мне, как правило, все равно, что есть. Не будет преувеличением заявить, что я ем, чтобы не умереть с голоду.
   – В наш клуб зачастил президент одной корпорации.
   – Ну да? И на кого он запал?
   – На меня.
   – Очень хорошо. Прекрасно.
   – Ты полагаешь, это прекрасно – заставлять меня спать с ним?
   – Не волнуйся. На твоем клубе свет клином не сошелся. Скоро я куплю тебе другой, большой. Ты перейдешь туда хозяйкой и начнешь все с чистого листа, не будешь больше ублажать клиентов.
   – Так ты открываешь новый клуб?
   – Полагаю, у нас их будет три. Весь вопрос в том, где их открывать. В Токио не так уж много мест, которые до сих пор не заняты.
   – Почему бы не выплачивать другому клану компенсацию, как ты делаешь в Акасаке?
   – И как долго, по твоему мнению, один якудза способен платить другому? Я обязательно устрою так, что и за твой клуб не буду больше платить.
   – Я не хочу, чтобы наш клуб превратился в поле боя.
   – А зачем мне рисковать своей собственностью? Я и так управлюсь. Есть кое-какие задумки,
   – Тогда ладно.
   Аюми тоже принялась за спагетти. Не люблю смотреть, как женщины едят. Стараюсь этого не видеть. Хотя в отношении Аюми проявляю терпимость, держу себя в руках.
   Немного поев, я добавил в спагетти острого перечного соуса. Так гораздо вкуснее. Мне хотелось чего-нибудь острого, а под рукой как раз оказался этот соус.
   Покончив со спагетти, я уселся на диване и снова взял газету.
   – Я купила два кимоно.
   – Правда?
   – В этих вещах ты никогда не разбирался.
   – Женщины лучше выглядят, если на них ничего нет.
   – Пожалуйста, не начинай.
   Наши парни любят покупать наряды своим девушкам. И сами стараются разодеться в пух и прах. Мне все равно – я к этому равнодушен.
   Я прочел газету от первой страницы до последней – наверное, впервые за сорок три года.
   – Пора отправляться.
   Я завязал галстук. Всегда носил серый костюм, но на похороны босса, думаю, придется надеть черный. Пока пойду в сером. Если надену черный костюм сейчас, могут подумать, что жду не дождусь его смерти.
   – Что сказать Суги-чену, если позвонит?
   – Я ухожу; он не позвонит сюда.
   Выйдя из дома, я немного прошелся. Сказал Аюми, что ухожу, а сам еще не решил куда.
   Неожиданно я подумал: а что, если отправиться в Накамегуро? Если подобное приходит мне в голову, я не раздумываю. Позвонил из автомата Йоси и заодно – Сугимото. Из больницы не было никаких вестей.

3

   Приехав к Йоси, я сразу принял ванну. Потом улегся в постель, обернув полотенце вокруг бедер. Йоси приняла душ и устроилась на ложе подле меня. Коснулась пальцами шрама на моем плече. Эту рану я зашивал сам, поэтому шрам просто безобразный.
   – Расскажи мне, как это было.
   Йоси всегда просит меня об этом перед тем, как заняться сексом. Я излагал ей приукрашенную версию происшествия, сопровождая повествование отвратительными подробностями. О том, как много было крови и что я чувствовал, когда сталь рассекала мою плоть. Эти детали особенно возбуждали Йоси.
   Сексом я предпочитаю заниматься с Йоси, а не с Аюми. Сам не знаю почему. Просто я так чувствую. Рассказы об увечьях и крови. Об убийствах. Для Йоси это прелюдия к любви. Красавицей ее никто не назвал бы. Обычная женщина, в повседневной жизни даже скромная.
   – Я уже точно не помню, что ощутил, когда меня ударили ножом. Все произошло так быстро. Просто удар. Потом я оттолкнул того парня и приложил ладонь к ране. Почувствовал там горячее и липкое, но не мокрое. Кровь хлынула потом, некоторое время спустя.
   Йоси прижалась губами к шраму; время от времени она негромко постанывала.
   – Когда сам зашиваешь такую рану, это кошмар. Пальцы в крови, а ты стараешься свести края, проткнуть их иголкой и стянуть ниткой. Это настолько трудно, что даже о боли забываешь. Надо спешить, чтобы остановить кровотечение. А иголка вся в крови и выскальзывает из пальцев.
   Йоси издала глубокий глухой стон.
   – Но хуже всего вытаскивать потом нитки. Когда рана заживет, их обязательно надо вытащить. Это ужасно. Нет слов, чтобы описать ощущение, когда нить выходит из твоей плоти.
   Йоси дрожала; она вся сосредоточилась на моем шраме. Я был более красноречив, чем обычно.
   Когда мы закончили, то некоторое время лежали рядом, тяжело дыша. Я не считаю ее женщиной со странностями. Фактически она такая же, как я.
   – Давай еще полежим.
   Необычно для Йоси. Я лежал не двигаясь, а она ласкала мой уродливый шрам.
   Зазвонил телефон.
   Я резко сел на кровати и жестом дал ей понять, что следует торопиться.
   Йоси подбежала к телефону, схватила трубку и тут же начала болтать и хихикать. Я сразу потерял интерес к разговору, закурил и улегся в постель.
   Скорее всего звонил один из клиентов Йоси. Сейчас на нее работали одиннадцать девушек, и это приносило мне хорошие барыши. Восемь из одиннадцати уже оказали мне благосклонность. Большая часть денег, которые они зарабатывали, поступала в мою наркосеть. Я сам продавал им наркотики по сходной цене.
   Все одиннадцать девушек не были профессионалками. Йоко, которую привел я, работала в баре; остальных нашла Йоси. Служащие банков, продавщицы, домохозяйки. У Йоси определенно был дар к подбору персонала.
   – Ты знаешь, босс умирает.
   – А ты разве не босс?
   – Я говорю о своем боссе. Моя семья – отделившаяся, младшая. Я имею в виду босса клана.
   – Вот как.
   Йоси никогда не проявляла интереса к миру якудза. Ее интересовала только безопасность бизнеса. Я был щитом Йоси, буфером между ней и враждебным миром.
   – Хочу задержаться у тебя на некоторое время. Надо дать знать моим, где меня искать.
   Мы лежали рядом, обнаженные. В глазах Йоси снова загорелось желание. Она хотела еще секса. Мне этот взгляд хорошо знаком. Человек умирает, а мы занимаемся сексом. Эта мысль возбуждала Йоси.
   Желание, смешиваясь с утомлением, начало заполнять и меня. Я не возражал, когда она склонилась надо мной.
   – Восхитительно! – простонала Йоси, когда очередной раунд завершился. – Почему не всегда кто-нибудь умирает?
   Я закурил и раскинулся на ложе. Потянулся, выпустил клуб дыма в потолок. Йоси лежала рядом, иногда глубоко, пристанывая, вздыхала. Обычно, прежде чем я кончу, она достигает оргазма раза три. Не знаю, можно ли считать ее развратной. С уверенностью могу сказать только одно – нормальной ее не назовешь.
   Я затушил окурок; Йоси еще не курила. Время тянулось медленно – было три часа дня. Двигаться вообще не хотелось.
   – Все нормально? – спросил я, глядя в потолок.
   Я имел в виду, не заинтересовались ли копы ее бизнесом. Или, может быть, возникли проблемы с другими бандами. Она вела нелегальный бизнес, но пока ни одного инцидента не было. Девушки вели себя хорошо.
   – Все будет хорошо, если ты продолжишь снабжать нас наркотиками.
   – Это не проблема.
   – Когда у меня будет больше клиентов, я наберу еще девчонок.
   У нее уже было тридцать клиентов. Они приводили своих знакомых, но Йоси соглашалась принять на обслуживание очень немногих. У нее были свои критерии отбора клиентов.
   – Я думал, подобный бизнес устарел, – заметил я. – Но когда вижу, как ты работаешь, то понимаю, что это эффективней, чем в каком-нибудь дорогом борделе.
   – В дорогом борделе их выжмут как лимон. У меня девочки могут заработать быстро и много.
   Я никогда не спрашивал у Йоси, почему она с такой страстью низводит женщин в пучины ада. Если она говорит о какой-нибудь девушке, погубленной ее усилиями, то не испытывает ни малейших угрызений совести.
   – Думаю, нам следует присматривать за Йоко, – неожиданно сказала Йоси.
   – А что такое?
   – До того как она отправилась в путешествие в ад, у нее был парень.
   – И все-таки она переспала со мной?
   – Йоко на него плевать. Но он ее действительно любил. Кажется, и сейчас любит. Он ее разыскивал и в конце концов вышел на меня.
   – Думаешь, он хочет ее вытащить?
   – Может, и хочет, но вряд ли сможет. Меня он нашел только потому, что Йоко убегала от него и решила спрятаться у меня.
   Я понятия не имел, как поступить в этой ситуации. Конечно, я потратил на нее кучу наркоты, но дело было не только в этом. Йоко терять не хотелось.
   – Танака-сан, с молодыми парнями надо быть повнимательнее. – Йоси достала сигарету и закурила. – Он сделает все, чтобы переговорить с ней, и она может рассказать о тебе и твоей роли.
   – Думаешь, какой-то лох прижмет меня к стене?
   – Не знаю, но очень возможно, что он выкинет что-либо невообразимое.
   – У меня хорошо развито воображение. Ты же не думаешь, что он побежит к копам?
   – Если и побежит, то к тебе Йоко сейчас не имеет никакого отношения; если копы придут сюда, то я – ее старшая сестра, и ничего больше.
   – Ты поставляешь девчонкам клиентов.
   – Это надо доказать. А что касается Йоко, то я с ней была очень нежна и заботлива. И вообще я ее сюда не приводила.
   Я не стал уточнять, что это значит – "нежна и заботлива". А Йоси наплевать, как я отношусь к ее методам.
   – Ладно, я буду осторожен.
   – Скоро с Йоко будет покончено. У нее осталось месяца три.
   – Так быстро?
   – Она исключение из общего правила. Девушка, которая мне понравилась. Я сказал это Йоси, когда сдал ей Йоко. Подобные вещи Йоси тоже возбуждают. Поэтому она погубила Йоко гораздо быстрее, чем остальных.
   Я встал и направился в ванную. Мне понравилась девушка, почти ребенок; она работала в небольшом баре в Синзуку... Кажется, это было давным-давно.
   Приняв душ, я надел новое белье, которое мне приготовила Йоси. Для нее подобная предусмотрительность в порядке вещей; кажется, ей нравится обо мне заботиться. Пусть делает, как считает нужным. В некоторых вопросах решение принимаю я, а здесь пусть распоряжается она.
   – Поесть хочешь?
   Йоси снова была заботливой и гостеприимной хозяйкой.
   – Даже не знаю. Пожалуй, приготовь мне немного суши.
   – Тогда – с пивом.
   Йоси как-то раз готовила для меня, и того раза оказалось более чем достаточно. Если я не ошибаюсь, стряпуха из нее никудышная.
   Я решил позвонить в офис.
   – Босс, я весь издергался, ожидая вашего звонка.
   – Полагаю, с боссом все нормально?
   – Вообще-то если приглашают родню пациента, это означает конец.
   – Есть вещи, которые доктора еще не научились предсказывать, Сугимото.
   – Во всяком случае, у нас все отлично. Несколько парней дежурят в офисе.
   – Прекрасно.
   – К вам кого-нибудь послать?
   – Какого черта?
   – В такое время можно ожидать всякого.
   – Спасибо за заботу, Сугимото. В такое время тебе надлежит держать под контролем всю нашу территорию. Мало ли кто решит, что настал удачный момент, и попытается вторгнуться к нам.
   – Понятно.
   Положив трубку, я подумал о боссе. Наверное, все так же лежит на своей койке и сопит в трубочки. Я его больше не жалел. Скорее, восхищался его упорством. Давай-давай, старик.
   На улице еще было светло.
   Кураучи собирается стать боссом, когда старик умрет. Вряд ли ему удастся возродить ослабленную старшую семью. Вырисовывается отчетливая перспектива ее роспуска. Дяди скорее всего сделают все, чтобы этого не допустить. Возможно, меня попросят взять на себя заботу о некоторых членах старшей семьи и назначат преемником Кураучи.
   Пока что самый насущный вопрос – как ослабить Кураучи.
   Старшая семья уже очень слаба, но мне необходимо превратить ее в небольшую шайку – человек в пять-шесть.
   Для этого нужна еще одна война. Трусость Кураучи станет причиной его падения. Даже имея огромные денежные средства, он не устоит в серьезном вооруженном конфликте.
   Йоси принесла стакан пива, и я залпом осушил его.
   Может, и к лучшему, что меня заставили выделиться. Если бы я стал преемником, то в силу множества причин вполне мог ухнуть в яму. Но я своими руками построил собственную семью. Учитывая беспомощность Кураучи, это было не особенно трудно. Вот если бы босс был здоров и следил за мной, пришлось бы туго.
   Другими словами, мне повезло. Наверное, так оно и есть. Впервые за то время, что я прожил в мире якудза, мне подумалось: "А ты счастливчик".
   Я пил пиво и посматривал в окно. Из одежды на мне все еще было только полотенце вокруг бедер. Йоси поставила какую-то музыку. Я на музыку вообще мало внимания обращаю, а для Йоси музыка – хобби. У нее целая стенка заставлена кассетами и дисками.
   Я налил третий стакан пива и сидел и смотрел, как оседает пена. Это заняло какое-то время. Когда я нахожусь в помещении, то делаю что-нибудь такое, что помогает убить время. У меня обостренное чувство времени, и я его безрадостно убиваю. Сейчас я как раз занят этим – в ожидании смерти босса.
   – У тебя целый набор странных привычек, – заметила Йоси, подходя ко мне со стаканом. – Чем дольше за тобой наблюдаю, тем больше о тебе узнаю.
   – Например?
   – Ты всегда наливаешь пиво левой рукой. Как правило, не сразу выпиваешь все пиво. Сначала делаешь небольшой глоток, будто хочешь убедиться, что оно не отравлено. И каждые пять минут ты касаешься пальцем кончика своего носа. А когда прикуриваешь, щуришь левый глаз.