Китаката Кензо. Пепел

   – Думаете, я могу выложить такую сумму прямо сейчас?
   – У вас нет выбора. Я предлагаю один раз. Платите вы или нет – ваши трудности.
   – И вы живете на два процента?
   – Кто-то должен в Акасаке, кто-то – в Гиндзе. Я просто приезжаю и делаю рекламацию. Такими делами, как случай с Ими, я обычно не занимаюсь. Как правило, работаю от четырех-пяти сотен тысяч. Может, раза два в год приходится иметь дело с четырьмя миллионами.
   – Какие четыре миллиона? Четыреста тысяч. Голос Таниючи звучал не слишком уверенно. Иди речь о четырех сотнях тысяч, думаю, он отдал бы их мне из рук в руки. Но я уже решил: четыре миллиона. Четыре миллиона, потому что мне пришлось приехать сюда. Только по этой причине.
   Я кивнул ему и вышел. Он не пытался остановить меня.

2

   В офисе Сугимото громко разговаривал с кем-то по телефону. Здесь же сидели шестеро парней; видно было, что каждый из них готов по приказу босса в любой момент отправиться куда угодно.
   – Опять сами приехали, босс? – осведомился Сугимото, положив трубку.
   – Когда мы можем вернуть старшей семье ее потоки наркотиков?
   – Завтра. Думаю, лучше не затягивать. Копы об этих потоках уже многое знают, а о нашей новой сети даже не подозревают.
   – Тогда почему бы не позвонить в штаб-квартиру? Наверняка Кураучи ждет не дождется нашего звонка.
   Состояние здоровья босса все ухудшалось. Если так пойдет и дальше, то в лучшем для себя случае он выйдет из больницы дряхлым стариком. Вопрос с преемником оставался открытым. Считалось, что Кураучи – наиболее вероятная кандидатура, но в ходе последней войны он, мягко говоря, не отличился.
   – Я сейчас уеду. Масса проблем, о которых надо позаботиться.
   – Будь осторожен, Сугимото. Ты нам нужен здесь, а не за решеткой.
   – Знаю, – кивнул он и вышел из офиса.
   Некоторое время я сидел, рассеянно осматривая комнату. Три стола. Два дивана, четыре кресла. Офис на десять человек. Когда мы начинали, этого было достаточно, но сейчас становилось понятно, что у нас тесновато. Офис расположен в очень неплохом месте, прямо возле станции Мегуро. Снаружи вывеска – "Торговый дом Танаки". Никто из прохожих и не подозревает, что здесь находится штаб-квартира семьи якудза.
   – Скоро мы обойдем старшую семью. Должны обойти. Кураучи за мной не угнаться.
   Снова эта дурная привычка – рассуждать вслух. Ничего не могу с собой поделать, особенно когда мысли захватывают меня. Один из парней удивленно смотрит, как босс бормочет что-то себе под нос.
   – Мунаката, – произнес я, и он быстро вскочил с дивана. Пока Муто в тюрьме, Мунаката – самый надежный из этой шестерки. – Ты не занят?
   – Нет. Брат сказал нам оставаться здесь. Шестеро парней.
   – Работа не из легких. Возьми с собой двоих-троих ребят. Сугимото я все объясню.
   – Побить кому-нибудь стекла?
   – Это не война. Пока, возможно, следует избегать лишнего шума. Достаточно того, что Муто уже за решеткой.
   – Что надо сделать?
   – Предстоит иметь дело с одним лохом. Бить и калечить нельзя. Иначе вмешаются копы. Кроме того, никто не должен знать, кто вас послал.
   Я написал имя и адрес Таниючи на бумаге и вручил ее My накате.
   – У него фирма женской одежды. Сделай так, чтобы на несколько дней ее работа остановилась. Никто не должен видеть ваших лиц. И берегитесь копов.
   – Остановить работу? Сильный беспорядок навести?
   – Посмотришь по обстоятельствам. Оставляю на твое усмотрение. Он должен понять, что его лавочка вообще может накрыться.
   – Все понял.
   Мунаката ушел, забрав с собой двоих парней. В чем-то он уступает Муто. Если надо, Муто беспрекословно пойдет даже в тюрьму. Выбить стекла и поломать мебель – здесь Мунаката герой.
   Ребят, которые ушли со мной из старшей семьи, я знал хорошо, но появились новички, которых еще предстояло понять. Вообще члены якудза склонны к нестандартному поведению. Требуется время, чтобы узнать, кто есть кто. Для этого необходимо видеть, как ведет себя человек в самых разных ситуациях.
   Я еще посидел, полистал гроссбухи, лежавшие на столе. "Торговый дом Танаки" – поставщик горячих полотенец и легких закусок для баров этого района. Само собой, доходы с рэкета в бухгалтерских книгах не значились.
   Поначалу старшая семья выделила нам крошечный район, в котором располагались всего несколько баров. Времена горячих полотенец давно прошли. На доходы с фирмы я не смог бы содержать всю банду. Официально в торговом доме числилось всего два человека. Прочие занимались делами, обычными для якудза, но у нас была крыша над головой, и молодым ребятам это придавало уверенности.
   Я не привык вести бухгалтерский учет. Все эти гроссбухи для меня непостижимы. Но я знал, что босс неоднократно выбирался из множества передряг только потому, что владел фирмами, в которых велась отчетность. Он не платил налогов, внешне занимался легальным бизнесом и регулярно брал займы в банках.
   У нас был бухгалтер, школьный приятель Сугимото. Ему пришлось работать на меня, потому что он погряз в долгах – слишком любил азартные игры. Первоклассный специалист с лицензией. Черным налом он не занимался; мы с Сугимото поручили ему только легальную отчетность. При этом он прекрасно понимал, что работает на якудза.
   – Йосино, есть сдвиги в том деле, которое мы обсуждали?
   Я спросил это у парня, только что вошедшего в офис. Выпускник колледжа, к тому же пожил в Америке. В офис пришел сам – искал работу. Мне его поведение до сих пор казалось подозрительным. Я много раз водил его в бар к Аюми, мы вместе напивались, но все разговоры он сводил к одному: к своим мечтам управлять казино с рулеткой.
   – Откровенно говоря, теперь идея кажется мне устаревшей.
   – Если ты не хочешь заниматься тем, о чем столько говорил, убирайся. Не забывай, ты даже не член семьи.
   – Да, я помню. Но я уже вычислил потенциальных клиентов, фанатов рулетки, и сейчас знакомлюсь с ними. Думаю, наша клиентура – владельцы магазинчиков, у которых есть деньги для такой забавы.
   – Не забывай, мы не можем доводить их до разорения.
   – Но как совместить это с рулеткой?
   – Подумай.
   Для развития требуется огромный капитал. Стоит его заполучить, и дела пойдут как по маслу. Парочка казино, дающих приличный доход, – вот что может быть выходом из положения. Рулетка, покер, кости. Не важно, что именно. Зайди немного дальше, и полиция захочет побеседовать с тобой. О копах приходится помнить всегда – они способны разрушить что угодно.
   – Йосино, необходимо серьезно изучить рынок, прежде чем начинать дело. Казино открыть не сложно. Но как пойдут дела, зависит от наличия клиентов.
   – Вы абсолютно правы.
   – Так что насчет клиентов?
   – Все нормально. Когда речь идет о рулетке, не каждый может отказаться от соблазна попытать счастья хотя бы раз. Вы знаете, как я мечтаю управлять казино; надеюсь, эта мечта осуществится.
   – Да, знаю. Только не записывай в свою книжку телефоны потенциальной клиентуры.
   – Я зашифровал все записи на одном листке. Если меня возьмут, я его проглочу.
   – Раз уж ты собираешься вести бизнес, построенный на азартных играх, то должен быть готов к тому, что рано или поздно сядешь.
   – Надеюсь, такое произойдет после того, как меня примут в семью.
   – Это надо заслужить.
   Йосино склонил голову в знак согласия.
   Еще около часа он излагал мне свои мысли по поводу азартных игр. Иногда можно встретить парня, которому не так интересно играть самому, как наблюдать за игрой других людей. Что касается азартных увлечений, тут на него можно было положиться. Вопрос в том, насколько я мог доверять ему в других делах. Это предстояло выяснить. Я собирался дать Йосино поручение несколько другого рода, чтобы посмотреть, способен ли он пожертвовать своими пристрастиями ради интересов семьи. В нашем мире такие проверки – обычное дело.
   Дважды звонил Сугимото. Я сообщил ему, что дал задание Мунакате, и послал к нему нескольких парней. Кажется, Сугимото на совесть заботится о делах, связанных с наркотой.
   Дела шли полным ходом. Если я появлялся в офисе, всегда было чем заняться. Особенно теперь, когда я вместе со своей семьей старался оседлать поднимающуюся волну.
   – Как президент какой-нибудь маленькой компании. Опять я говорю с собой вслух. Сколько ни пытаюсь отучить себя – все бесполезно. Один из парней вскочил с дивана, решив, что я обращаюсь к нему.
   – Отправляйтесь на обход. Ни во что не вмешивайтесь. Нам не нужны копы на хвосте.
   Парни ушли, кроме одного. Видимо, Сугимото распорядился, чтобы по крайней мере один человек оставался в офисе охранять меня. Старшая семья не закончила боевых действий. Они еще могут сделать попытку избавиться от Танаки, и это изменит всю ситуацию.
   – Эй, тебе сколько лет? – обратился я к парню, в напряженной позе замершему на диване.
   – Девятнадцать, господин.
   Я попытался вспомнить, как его зовут, но не смог. Помню, он уже говорил раньше, что ему девятнадцать. Какой-то хулиган, которого Сугимото подобрал в пригороде.
   – Запомни, нельзя быть якудза наполовину.
   – Да, господин.
   – Мы, якудза, – люди, которых отвергло общество; мы объединились, чтобы выжить всеми правдами и неправдами. Иногда кому-то из нас приходится отдавать жизнь, чтобы выручить товарища. Может, кто-то отдаст свою жизнь за тебя.
   – От меня пока никакой пользы. Но я могу отдать свою жизнь за другого.
   – Хорошо. Не забывай своих слов. Когда необходимо будет принести эту жертву, я тебе сообщу.
   Здесь я понял, что говорю в точности как босс. Мне тоже было девятнадцать, когда я его встретил. И потом более двадцати лет он использовал меня как хотел.
   – Приходит наше время. Тебе предстоит набраться опыта.
   – Я хочу сделать что-нибудь полезное. Если вам нужен киллер – я готов.
   Мы еще не приняли его в свой клан. Ему предстоит заслужить эту честь. Я не склонен предлагать членство в моей семье каждому встречному. Люди знают об этом, и тем больше честь, когда такое предложение делается.
   Сугимото работал в поте лица, чтобы увеличить нашу семью. Тем не менее лет через десять он, возможно, захочет возглавить собственную банду. У босса тоже не было иной альтернативы, как раздробить клан, выделив из него трех своих младших братьев. Я был одним из его детей, а не братьев, поэтому мой случай – несколько иной. Бывшие младшие братья босса возглавляли собственные семьи, но выплачивали старику дань – не очень большую, скорее, дань признательности.
   Сейчас Сугимото был моим младшим боссом, но первоначально был младшим братом. Когда-нибудь он отделится и будет платить мне дань. Вопрос в том, сколько он принесет мне пользы до того, как это произойдет.
   Я размышлял, бездумно уставившись на бумаги, разложенные на столе.
   Вернулся Сугимото, с ним – пятеро парней.
   Он сообщил свежие новости по делам с наркотой. Мы должны как можно скорее передать старые потоки под контроль старшей семьи. Новые потоки уже действуют, и объемы товара на них гораздо внушительнее, чем на старых.
   – Я еду домой.
   – Босс, как насчет того, чтобы на днях приобрести для вас "мерседес"?
   – Нет, Сугимото. Нечего выставляться, пока недостаточно силен, понял? У нас уже есть три машины. На сегодня вполне хватает. Я знаю, якудза должны выглядеть достойно. Но я не могу разъезжать на "мерсе", когда босс клана лежит в больнице.
   – Простите. Сейчас у нас хороший доход с наркоты, вот меня и понесло.
   На самом деле Сугимото вовсе не бредил "мерседесом" для меня. Это все наши мальчишки. Сугимото таким образом просто сообщал мне, о чем они болтают.
   – Мне предстоит встреча с братом Сано. Завтра расскажу вам о деталях.
   Когда мы вышли, я пошептался с Сугимото. Он покивал и открыл заднюю дверцу автомобиля. За рулем сидел один из младших членов семьи.
   Обычная скромная машина. На сегодня – совсем неплохо. Когда обойдем старшую семью, купим и "мерседес". Вот парни обрадуются. Сугимото захлопнул дверцу и слегка помахал рукой.

3

   Сано уже ждал меня.
   Заведение было небольшое, в нем хозяйничал только бармен; располагалось оно в одной многоэтажке в Сибуя. Я уже двадцать лет ходил сюда, здесь мы часто встречались и выпивали с Сано и другими братьями.
   – Итак, ты передаешь старые потоки Кураучи.
   – Я их возвращаю старшей семье, а не Кураучи.
   – Это и значит – Кураучи. Он сам снизил объемы, но потом решил, что и этого тебе много, и теперь забирает их себе. Якудза так не работают.
   – Но я его должник. Кроме того, у него сейчас трудно с наличными.
   – Семья разваливается. Подумать только – парень, который даже не смог возглавить клан во время войны, отдает приказы! Если бы ты ему не помог, сегодня старшая семья не существовала бы.
   Сано и Кураучи всегда враждовали. У меня с Сано разногласий не было; когда-то он считал, что я единственный преемник босса. Когда меня выделили, все его планы рухнули.
   По табели о рангах, принятой в якудза, он был моим старшим братом. Боссу он приходился младшим братом, поэтому для меня скорее являлся дядей. Но пока мы состояли в одном клане, следовало называть друг друга братьями.
   Если бы я возглавил старшую семью, Сано стал бы моим заместителем-опекуном. Его называли бы боссом, но считается, что у такого босса нет детей. В нашем сообществе часто встречаются подобные лидеры. Если Кураучи станет преемником босса, Сано может сохранить свой пост заместителя и доверенного лица, но наверняка ему придется туго, и он в конце концов уйдет в отставку.
   В отличие от прочих дядюшек у Сано не было ничего, чтобы создать собственную банду и начать с нуля. Причина проста: он жил, не готовясь к этому.
   – Война не окончена, – заметил я. – Если они увидят малейшие признаки слабости, то снова нападут.
   – Кураучи понимает это. Он думает только о деньгах. Он уверен, что если соберет много бабок, то выиграет любую войну.
   – Это вопрос.
   – И ты теперь никак не можешь вернуться в старшую семью, потому что выделился.
   – Как дела у босса?
   – Его песенка спета. Ты бы лучше спросил, как это он еще не отдал концы. И ведь так и не сказал, кто же будет его преемником. Ни разу. Уверен, Кураучи уже считает себя боссом клана, ведь при старике он был младшим боссом.
   Другими словами, старейший сын наследует семейный бизнес. Таков обычай.
   Я заказал еще виски и закурил.
   Когда и куда нанести удар. Вот в чем вопрос. А также в том, остались ли у Сано амбиции, присущие любому якудза. Мне предстояло сыграть на его азарте.
   – Сколько тебе сейчас, брат Сано?
   – Пятьдесят один. Почти пятьдесят два.
   – А ты не хочешь, чтобы я называл тебя дядей? Сано как раз взялся за свой стакан, чтобы сделать глоток, но замер, не донеся виски до рта. Уставился на меня. Я выпустил клуб дыма и положил сигарету в пепельницу.
   – Ты предлагаешь мне уйти из старшей семьи?
   – Какая-то часть сознания говорит мне, что было бы выгодно оставить тебя там. Но поскольку я не смогу возглавить старшую семью, то не в состоянии буду сделать что-либо для тебя, пока ты там.
   – А также в том случае, если я создам собственную банду.
   – Почему же, здесь я смогу тебе помочь. Это будут отношения между двумя отделившимися боссами, так что старшей семье я не причиню вреда, если окажу тебе поддержку.
   – Слушай, Танака, думай, что говоришь. Я затушил сигарету в пепельнице.
   – Знаю, мне не следует предлагать тебе это, пока босс жив. Но когда его не станет, будет поздно. Когда босс уйдет, он тебе ничего не оставит. А сейчас тебе доверяет почти половина старшей семьи.
   – Какая там половина...
   – Хочешь сказать, тебе не хватает уверенности в своих силах? Не сердись на меня за эти слова. Мы знаем друг друга больше двадцати лет, и мне кажется, я научился понимать тебя. Никто никому не доверяет. Никто не верит, что у него все получится. Взгляни на Кураучи. Он же не отличит локтя от задницы. Если бы боссу подвернулся случай, он предложил бы тебе возглавить самостоятельную семью, брат. Но он слишком осторожничал. Он хотел наградить тебя по заслугам, но в нем возобладали консерватизм и подозрительность. Ты сам это понимал, но решил терпеть и ждать.
   – Погоди, Танака. Я ничего не знаю о том, что ты мне рассказываешь.
   – Если б Кавано захотел выделиться, это означало бы раскол семьи. Но кто поднимет голос против тебя, брат Сано? А Кураучи в таком случае ты даже облегчаешь задачу. Это же ясно.
   – Ясно что?
   – А что тебя ждет после кончины босса? Для Кураучи заместители и опекуны – только помеха. Прочие дядья не захотят вмешиваться. Посмотри, как они себя повели во время последней войны.
   Сано достал сигарету. Я поднес ему зажигалку.
   – Думаю, придется идти в отставку.
   – Имея молодую красивую жену и детей, которые едва пошли в школу? Ты о них подумал? Чем ты займешься после того, как тридцать лет был якудза? Вариантов карьеры немного.
   – Это правда.
   – И непохоже, что ты много накопил.
   – Так о чем речь? Ты что, хочешь обеспечить мою старость?
   – Не надо заглядывать так далеко. Но я хотел бы называть тебя дядей, каковым ты мне и приходишься. Без тебя я не смог бы добиться столь многого.
   – Но как же я стану опекуном в твоей семье...
   – Брат, мы сделаем это, и Кураучи потеряет лицо.
   – Это так.
   Я снова закурил. Сано задумался.
   Если Сано заявит, что выделяется, то Кураучи никак не сможет воспротивиться этому. Скорее всего больше трех человек ему не дадут, но и это будет сильным ударом для Кураучи. Всем – и своим, и чужим – станет ясно, что старшая семья в глубоком кризисе.
   – Пожалуйста, подумай об этом, брат... Нет, дядя. Я оставил его и вышел из-за столика. Бармен слегка поклонился мне. За двадцать лет здесь почти ничего не изменилось.
   На улице остановил такси. Свою машину я отослал домой еще раньше.
   – Синзуку.
   Я вдруг понял, что у меня хорошее настроение. Не то чтобы меня это беспокоило. Я закурил, и шофер сделал мне замечание. Я курил, не обращая внимания на его протесты. Водитель остановил машину, прижавшись к обочине, и развернулся ко мне:
   – Простите, господин, но я не курю.
   – В самом деле? А я люблю покурить.
   – Тогда курите где-нибудь еще, будьте добры. Заплатить можете до этого места.
   – Слушай, мне жаль, но я курю, когда мне захочется, и курю там, где хочу. Я не могу прямо сейчас изменить своим привычкам. Езжай спокойно, добрый человек. Не раздражай меня.
   – Я не хочу дышать ядовитым дымом. Пожалуйста, выйдите из машины.
   – Предупреждаю, не заводи меня.
   – Я не хочу умереть от рака легких.
   – Но ты же не умрешь от него прямо сейчас? А если не оставишь меня в покое, то простишься с жизнью немедленно.
   Он в раздражении щелкнул языком и включил двигатель. Ехал очень быстро, а я все не верил, что оказался так терпелив и пощадил парня. Когда я достал еще сигарету, он открыл окно до предела. Я спокойно сидел и покуривал.
   Такси остановилось, парень открыл мне дверцу. Я заплатил, он дал сдачу.
   – А ты везунчик! Смерть была совсем рядом, – весело сообщил я.
   Он не смотрел на меня.
   – Что это со мной? – бормотал я, шагая по улице. – Повезло ему. Все равно что второй раз родился.
   Опять эта дурацкая привычка. Нелегко от нее избавиться.
   Я толкнул дверь и вошел в бар. Осмотрелся, выглядывая Йоко.
   – С возвращением, Танака-сан! – Йоко поднялась с диванчика в углу. – Вы выглядите усталым.
   – Таксист не разрешал мне курить в машине.
   – Да? Пусть повесит на свою машину объявление: "Для некурящих".
   Йоко ухватила меня за руку и повела в свой уголок. Уже в четвертый раз я прихожу сюда. Когда был здесь недавно, мы с ней после закрытия бара прогулялись и немного выпили. Если бы я предложил пойти в отель, она скорее всего не отказалась бы, но я просто проводил ее домой.
   Когда я уселся, принесли мою личную бутылку. В ней еще оставалась половина содержимого. Я заказал сыра и фруктов.
   – Это дорого. Не тратьтесь на меня, – зашептала Йоко.
   Такая забота встревожила меня. Еще подумает, что я рисуюсь.
   Обычная девчонка, каких много. Двадцать один год. Но когда я наблюдал за ней здесь, в этом баре, то видел,
   что она не дилетантка. Иногда я задумывался: на кого она похожа? Однако стоило мне увидеть ее смеющееся лицо, как все внутри замирало. Я был ослеплен, я терял голову.
   Мне нечего было ей сказать; мы просто болтали. Я потягивал из бутылки, пока она не опустела, а потом опять увел Йоко с собой.
   – Танака-сан, ведь вы не одиноки?
   Мы шли по улице, держась за руки. Эта маленькая деталь заставила мое сердце биться сильнее.
   – Я не могу лгать женщине.
   – В последний раз вы даже не спросили, можете ли зайти ко мне. Вы сразу поехали домой.
   – Дома меня никто не ждет.
   – Я думала, это не так. Мне казалось, вы спешите домой, к жене.
   – Я живу один. Если не веришь, можем заехать ко мне.
   – Правда?
   В принципе почти то же самое, что пригласить ее в отель. Почти, но нечто большее.
   В отель или нет, но смысл ясен: я приглашаю ее. Заставь ее. Возьми ее. Вот и все. Было время, кода я проделывал это прямо в темных аллеях.
   Йоко остановила такси. Она уселась в автомобиль, не называя адреса.
   – Китасуна, – бросил я шоферу. В отель мне не хотелось.
   Пока мы ехали, я молчал. Мы сидели сзади, наши пальцы сплелись. Время от времени я ощущал легкое пожатие пальцев Йоко. Даже Аюми, которую я знал больше десяти лет, не вела себя так.
   Я увидел свой дом, подсказал шоферу, где свернуть.
   – Приехали.
   Машина остановилась. Я рассчитался с шофером, получил сдачу. Меня поразило, что я не выкурил ни одной сигареты, пока мы ехали сюда из Синзуку.
   Мы поднялись по лестнице. Звук шагов. Не такой, как обычно. Между моими шагами вклинивался перестук высоких каблучков Йоко. Она чувствовала себя не совсем уверенно. Кажется, начала нервничать.
   Я открыл дверь, и мы вошли в квартиру. Как всегда, у меня было чисто и опрятно. Холодный свет падал на мебель. Йоко внимательно оглядела помещение, словно что-то выискивая. Признаки женщины. Их не было.
   Я повесил пиджак и ослабил узел галстука. Йоко уселась в кресло возле столика.
   – Выпить хочешь?
   – Я сама приготовлю, Танака-сан.
   – Сиди. Это мой дом.
   Достав лед из холодильника, я положил его в бокалы, плеснул немного виски.
   – Я думала, у вас в квартире беспорядок. Полная мойка грязной посуды, пыль повсюду.
   – Когда долго живешь один, появляются те или иные привычки.
   – Танака-сан, почему вы не женаты?
   – Есть вопросы, на которые я предпочитаю не отвечать.
   – Простите.
   Кажется, Йоко не поняла. Задрожав ресницами, она поднесла бокал к губам.
   Конечно, есть среди якудза и такие, которые попались на удочку и даже вносят в списки семьи не только себя, но и своих женщин. Я этого не сделал, только и всего.
   Включив воду в ванной, я разложил постель на татами в небольшой спальне. Представление окончено; я не собираюсь изменять своих намерений. Я должен взять ее. Возвращаюсь на круги своя.
   – Должно быть, мне нужен кто-то, похожий на вас. Меня не тянет к молодым парням.
   – Правда? А я как раз предпочитаю молодых женщин.
   Я выкурил сигарету и допил виски. Аюми всегда твердит, что выпивка сделает из меня импотента; но импотента из меня сделала она.
   Небольшая ванна наполнилась быстро. Я предложил Йоко освежиться, и она, не слишком жеманясь, вышла.
   Слушая, как она плещется, я не спеша курил. Вскоре Йоко вернулась, обернувшись полотенцем.
   Я подтолкнул ее к спальне, где было приготовлено ложе. Эта девушка будет принадлежать мне. Но сия мысль не доводила меня до безумия.
   – Пожалуйста, будь нежен. Я не люблю, когда это делают грубо, – прошептала Йоко, когда я опустил ее на постель.
   Женщина в сексе должна быть покорной. Я занимался этим не в первый раз. Я не вшивал жемчужин в пенис, когда сидел в тюрьме. Намерение. Вот в чем дело. Когда я решил, что женщины будут работать на меня и приносить деньги, я стал другим человеком.
   В ее теле еще было что-то девственное. В том, как она двигалась, в том, как слабо стонала. Сексуально она еще не созрела. Когда я вошел в нее, Йоко закричала и пыталась протестовать. Но тело ее устремилось мне навстречу.
   Сколько эта девочка может заработать? Вот о чем я думал в этот момент.

4

   С Кураучи мы встретились как равные.
   Если бы он не являлся наиболее вероятным преемником босса, то на сегодня соотношение наших сил составляло бы шестьдесят к сорока. Но я признавал его положение и делал вид, что у нас – пятьдесят на пятьдесят, а значит, и разговор пойдет на равных.
   Предвидя трудности, я настоял, чтобы на встрече присутствовали дядя Ояма и дядя Мицута. К вопросу о наркопотоках они отношения фактически не имели, но и мне, и Кураучи необходимо было внести в наши отношения полную ясность.
   Как выяснилось, реальное соотношение сил даже не шестьдесят к сорока, а семьдесят к тридцати в мою пользу. Я возвращал ему старую сеть наркоторговли, потому что старшая семья переживала финансовые трудности. Возможно, Кураучи и вздохнул с облегчением, но он непременно должен был почуять, что дело нечисто.
   Мы обо всем договорились, детали проработают люди, непосредственно занятые наркоторговлей. Как полагается, я угостил двух дядей прекрасным обедом. И Ояма, и Мицута располагали личными семьями, примерно человек по тридцать в каждой. Оба были работягами. Во время войны каждый прислал на помощь старшей семье по паре человек – долг вежливости. Третий дядя, Харада, стоял на грани краха. Босс никогда не проявлял желания помогать ему. Харада занялся игровым бизнесом, потратил кучу денег и умудрился разорить свою семью безо всякого вмешательства извне. Сам он попал за решетку, и сидеть ему предстояло еще три года.