— Я пригласил на наше совещание мистера Франклина. Послушаем его.
Ваше слово, Уолтер. Справитесь с Перси?
— Справлюсь, если найду его. Но в этом месте очень неровное дно, трудна искать. Обычная подводная лодка не годится, запас прочности мал для такой глубины, особенно — если попадешь в объятия Перси. Кстати, что вы думаете о его величине?
Главный бухгалтер, обычно без запинки называвший все цифры, на этот раз помедлил, прежде чем ответить.
— Это не моя оценка, — сказал он, словно извиняясь, — но биологи полагают, что в длину он достигает примерно ста пятидесяти футов.
Кто-то тихонько свистнул, только начальник отдела сохранял невозмутимое выражение лица. Оп давным-давно убедился в верности старой истины: какую бы огромную рыбу ни выловили, в море есть еще больше. В среде, где тяготение не ограничивает размеров, животное продолжает расти почти до самой смерти. А гигантский кальмар, пожалуй, лучше всех обитателей моря защищен от любых атак. Даже его единственный враг, кашалот, не может добраться до кальмара, пока тот остается ниже четырех тысяч футов.
— Есть десятки способов убить Перси, когда мы выследим его, — заговорил Главный биолог. — Взрывчатка, яд, электрический разряд — выбирайте любой. И все-таки я просил бы по возможности не умертвлять его. Это же одно из крупнейших животных на нашей планете, убить его было бы преступлением.
— Извините, доктор Робертс! — возразил начальник отдела. — Позвольте напомнить вам, что наш отдел занимается производством продовольствия, а не исследованием и охраной животных. Не считая, китов, конечно, И вообще слово «убийство», по-моему, странно звучит в применении к какому-то моллюску-переростку.
Однако выговор начальника явно не произвел особого впечатления на доктора Робертса.
— Я согласен, сэр, — бодро отозвался он, — что наша главная задача — производство, что мы всегда обязаны помнить об экономических факторах.
Но ведь мы сотрудничаем с Комитетом научных исследований. И мне кажется, это как раз тот случай, когда можно поработать вместе к обоюдной пользе.
В конечном счете, мы только выиграем.
— Ну, ладно, говорите, — сказал начальник, и в глазах его мелькнула лукавая искорка.
Любопытно, что за гениальный план придумали вместе со своими товарищами из КНИ эти ученые, которые обязаны работать на его отдел.
— Еще никому не удавалось поймать живьем гигантского кальмара, по той простой причине, что не было нужного снаряжения. Конечно, эта операция обойдется недешево, но коль скоро мы все равно задумали охотиться на Перси, дополнительный расход будет не так уж велик. Итак, я предлагаю взять его живьем.
Никто не спросил его, как он собирается это сделать. Если доктор Робертс говорит, что это возможно, значит, у него уже все продумано.
Начальник отдела, как обычно, не стал задерживаться на технических деталях операции по подъему с глубины одной мили сопротивляющегося многотонного зверя, его занимало главное.
— Какую часть расходов берет на себя КНИ? И что вы собираетесь делать с Перси, когда поймаете его?
— Мы предоставляем подводные лодки с водителями, КНИ оплачивает добавочное оборудование, но это неофициально. Нам понадобится также плавучий, док, который мы брали в прошлом году у ремонтников. В нем помещаются два кита, значит, и кальмару места хватит. Тут будут дополнительные расходы: нужна установка для аэрации воды, проволочная сетка под электрическим напряжением, чтобы Перси не вылез, еще кое-что.
Словом, док может служить лабораторией, пока мы будем изучать кальмара.
— А потом?
— Потом? Продадим его, только и всего.
— Боюсь, что любители домашних животных не кинутся покупать стопятидесятифутового кальмара.
И тут доктор Роберте, словно опытный, актер, с небрежным видом пустил в ход свой главный козырь.
— Если мы доставим Перси в добром здравии, Мэринленд готов дать за него пятьдесят тысяч долларов. Столько предложил мне сегодня утром профессор Милтон, когда я разговаривал с ним. Но, я уверен, что мы сможем получить больше. Почему бы не выговорить себе процент со сбора?
Как-никак это будет величайший аттракцион в истории Мэринленда.
— Мало нам Комитета научных исследований, вы еще хотите втравить нас в сделку со зрелищными предприятиями, — проворчал начальник. — Ну ладно, я не возражаю. Если счетоводы убедят меня, что эта затея не потребует слишком больших расходов и если не появится никаких других подводных камней, что ж, будем ловить. Разумеется, при условии, что мистер Франклин и его товарищи возьмутся за это. Работать-то им.
— Если у доктора Робертса готов план действий, я охотно с ним поговорю. Проект очень интересный.
Мягко сказано? Да. Но Франклин был не из тех, кто загорается восторгом от каждого нового дела; он давно убедился, что это только приводит к разочарованию. Если «Операция Перси» состоится, это превзойдет все, что было за пять лет его работы смотрителем. Да нет, ничего не получится, непременно возникнет какая-нибудь закавыка, и план сорвется.
Он не сорвался. Меньше чем через месяц Франклин вел на дно приспособленную для нового задания дозорную лодку. Следом за ним, в двухстах футах, шел Дон Берли. Впервые после Герсна — как давно это было! — Франклин работал вместе с Доном. Когда ему предложили выбрать себе напарника, он сразу назвал своего учителя. Такой случай предоставляется раз в жизни, и Дон никогда не простил бы Уолтеру, если бы он выбрал кого-нибудь другого.
Иногда Франклин спрашивал себя, не завидует ли Дон его быстрому выдвижению. Пять лет назад Берли был старшим смотрителем, Франклин — зеленым курсантом. Теперь они оба старшие, и Уолтера вскоре ожидает новое повышение. Его это и радовало и не радовало. Франклин вовсе не был лишен честолюбия, просто он знал: чем выше он поднимется по бюрократической лестнице, тем меньше времени сможет уделять морю.
Пожалуй, у Дона верный расчет — очень уж трудно представить себе его пришитым к канцелярии...
— Слышишь, включи свет, — прозвучал в динамике голос Дона. — Доктор Робертс просит меня сделать снимок.
— Есть, — ответил Франклин, — включаю.
— Ух ты! Красота какая! Будь я кальмаром, ни за что не устоял бы против тебя. Так, теперь повернись в профиль. Спасибо. Ну, картина-первый раз вижу, чтобы рождественская елка шла со скоростью десяти узлов на глубине шестисот саженей.
Франклин усмехнулся и выключил иллюминацию. Идея доктора Робертса очень проста; теперь все дело в том, чтобы проверить ее. Многие глубоководные обитатели наделены светящимися органами, которые, словно созвездия, сияют в вечном мраке. Этот свет они включают, чтобы приманить добычу или свою пару, но и огромные глаза кальмара, восприимчивы к нему.
Если гигантские кальмары такие умные, какими слывут, говорил себе Франклин, Перси быстро раскусит обман. А может случиться и так: этот свет собьет с толку нырнувшего кашалота, и, хочешь не хочешь, придется схватиться с ним!
До каменистого дна оставалось всего пятьсот футов; на экране гидролокатора ближнего действия его было видно во всех подробностях. Да, картина неутешительная, здесь должно быть несчетное множество впадин, в которых Перси никакими приборами не сыщешь. Но ведь кашалоты его находили — ценой своей жизни. А что по силам Physeter'у, заключил Франклин, посильно и моей лодке.
— Смотри-ка, нам повезло, — заметил Дон. — Никогда не видел тут такой прозрачной воды. Если только не замутим ее сами, видимость будет футов двести.
Это было очень важно: световая приманка Франклина окажется ни к чему, если ее лучи пропадут в мутной воде. Включив наружную телекамеру, он быстро обнаружил притушенный двухсотфутовым расстоянием правый отличительный огонь Дона. Точно, им повезло; это намного упростит их задачу.
Он поймал ближайший маяк и тщательно определил свою позицию. Для большей верности попросил Дона проделать то же самое, и они взяли среднюю величину. После чего друзья, медленно идя на параллельных курсах, принялись придирчиво исследовать морское дно.
Странно было видеть на такой глубине голый камень; обычно дно океана покрыто слоем осадков и ила мощностью в сотни, а то и тысячи футов. Не иначе, здесь бывают сильные течения, которые все уносят, подумал Франклин. Правда, прибор не показывал никаких течений; видимо, они были сезонными, связанными с расположенной всего в пяти милях оттуда впадиной Миллера, глубиной в десять тысяч футов.
Каждые несколько секунд Франклин включал свои разноцветные огни, потом нетерпеливо всматривался в экран — нет ли реакции. Вскоре за ним шло уже с полдюжины причудливых глубоководных рыб, кошмарные создания двух-трехфутовой длины, с огромными челюстями и развевающимися усиками и щупальцами. Видно, огни манили так сильно, что даже вибрация двигателей их не пугала; это хороший признак. Рыбы не поспевали за лодкой, но место отставших тут же занимали новые, и среди них не было двух одинаковых.
Телевизионный экран не так привлекал Франклина, сейчас куда важнее был дальнобойный гидролокатор, который видел все на тысячу футов вперед.
Нужно не только высматривать добычу, но следить за тем, чтобы не врезаться в скалы и выступы, вдруг возникающие на пути лодки. И хотя скорость не превышала десяти узлов, надо было глядеть в оба. Порой Франклину чудилось, что он идет бреющим полетом над окутанными туманом холмами.
Они отмерили пять миль — ничего! — развернулись на сто восемьдесят градусов и пошли обратно параллельным курсом. «Если даже не найдем его, — утешил себя Франклин, — то хоть заснимем этот участок так, как никто до нас не снимал». У обоих работали самописцы, автоматически нанося на бумажную ленту профиль дна.
— Кто сказал, что это увлекательно? — пожаловался Дон после четвертого поворота. — Я пока даже кальмаренка не увидел. Может быть, мы их всех распугиваем?
— Вряд ли: Робертс уверяет, что они не очень восприимчивы к вибрациям. И вообще, сдается мне, Перси не из робкого десятка.
— Если он существует, — скептически заметил Дон.
— А эти шестидюймовые отпечатки? Кто их, по-твоему, оставил — мыши?
— Постой! — воскликнул Дон. — Ну-ка, взгляни на эхо-сигнал, азимут 250, дальность 750 футов. Как будто скала, но мне на миг почудилось какое-то движение.
Опять ложная тревога?.. Нет, эхо и в самом деле размазанное.
Честное слово, движется!
— Сбавь скорость до пол-узла, — сказал Франклин. — И отстань немного, а я подберусь поближе к нему и включу свет.
— Необычное эхо! Все время меняется.
— Похоже, это и есть наш Перси. Пошли.
Лодка шла над теряющейся вдали, покатой равниной, по-прежнему сопровождаемая любопытной свитой морских драконов. На телеэкране все, что находилось за пределами ста пятидесяти футов, терялось во мгле; дальше лучи ультрафиолетовых прожекторов не проникали. Франклин выключил все наружные огни и продолжал подкрадываться, ориентируясь только по гидролокатору.
На расстоянии пятисот футов эхо приняло вполне определенный облик, когда осталось четыреста футов, развеялись последние сомнения, за триста футов до цели рыбья челядь Франклина вдруг поспешно разбежалась, точно почуяла, что здесь небезопасно. Двести футов... Он включил световую приманку. И, помедлив несколько секунд, нажал клавиши прожекторов и телевизора.
По дну моря шагал лес, лес судорожно извивающихся стволов. Великий кальмар на миг замер, точно осаженный прожекторами: должно быть, он видел их незримый для человеческого глаза свет. Потом молниеносно подобрал щупальца, сжался в плотный обтекаемый ком и ринулся навстречу подводной лодке, пустив на полную мощность свой водомет.
В последний миг кальмар свернул в сторону, и Франклин успел заметить громадный, не меньше фута в поперечнике, глаз. Последовал мощный удар в корпус лодки, и в кабине раздался скребущий звук, словно металл царапали огромные когти. Франклин вспомнил исполосованную шрамами толстую кожу кашалотов; слава богу, его защищала прочная сталь. Было слышно, как рвались провода иллюминации. Ничего, они уже выполнили свое предназначение.
Определить, что сейчас делает кальмар, не было никакой возможности.
То и дело лодку сильно встряхивало, но Франклин не пытался отступить.
Пока нет прямой опасности, можно и потерпеть.
— Ты не видишь, что он там творит? — жалобно спросил он Дона.
— Вижу, он держит тебя восемью щупальцами, а двумя ловчими тянется ко мне. А как цвет меняет, чудо — не берусь описать. Хотел бы я знать, он в самом деле пытается тебя слопать или это в нем страсть играет.
— Ничего не могу тебе сказать, но мне сейчас кисло. Живей заканчивай съемку, да я выберусь отсюда.
— Сейчас, сейчас, потерпи еще две минуты, у меня ведь еще киноаппарат... Потом испытаем на нем гарпун.
Эти две минуты показались Франклину очень долгими, но, наконец, Дон управился со съемкой. Хотя Перси, наверно, успел убедиться, что обнимает не головоногое существо, он пока вел себя далеко не робко, а доктор Роберте еще говорил о пугливости кальмаров.
— Дон ловко и метко вонзил жало в самую толстую часть мантии Перси, где оно прочно засело, не причиняя моллюску никакого вреда. Неожиданный укол заставил моллюска ослабить свою хватку, и Франклин воспользовался случаем, чтобы дать полный вперед. Шершавые шупальца со скрежетом прошлись по обшивке кормы, лодка вырвалась и устремилась вверх. Хорошо, что не понадобилось оружие, которым на всякий случай обильно оснастили лодку.
Дон последовал за Франклином, и они стали ходить по кругу в пятистах футах над дном, далеко за пределами прямой видимости. На экране индикатора каменистое дно представлялось ровной плоскостью, но теперь посреди нее мерцала яркая звездочка. Вонзенный в Перси маленький световой маяк — неполных шесть дюймов в длину и дюйм в поперечнике, — начал работать. Он будет мигать больше недели, прежде чем сядут батареи.
— Запятнали! — ликовал Дон. — Теперь не спрячется.
— Пока не избавится от жала, — осторожно добавил Франклин. — Если он его вытолкнет, начинай все сначала.
— Ты забываешь, кто ставил маяк, — внушительно заметил Дон. — Десять против одного, что он никуда не денется.
— Нет уж, — отпарировал Франклин, — биться об заклад с тобой я не буду, ученый.
До поверхности было еще полмили, и, нацелив нос лодки вверх, он дал предельный ход.
— Не будем больше мучить доктора Робертса, бедняга может заболеть от нетерпения. Да мне и самому хочется посмотреть на твои снимки.
Никогда не приходилось играть главной роли в кино, да еще в паре с гигантским кальмаром.
И ведь это, напомнил он себе, только начало. Гвоздь программы впереди.
Глава 15
Ваше слово, Уолтер. Справитесь с Перси?
— Справлюсь, если найду его. Но в этом месте очень неровное дно, трудна искать. Обычная подводная лодка не годится, запас прочности мал для такой глубины, особенно — если попадешь в объятия Перси. Кстати, что вы думаете о его величине?
Главный бухгалтер, обычно без запинки называвший все цифры, на этот раз помедлил, прежде чем ответить.
— Это не моя оценка, — сказал он, словно извиняясь, — но биологи полагают, что в длину он достигает примерно ста пятидесяти футов.
Кто-то тихонько свистнул, только начальник отдела сохранял невозмутимое выражение лица. Оп давным-давно убедился в верности старой истины: какую бы огромную рыбу ни выловили, в море есть еще больше. В среде, где тяготение не ограничивает размеров, животное продолжает расти почти до самой смерти. А гигантский кальмар, пожалуй, лучше всех обитателей моря защищен от любых атак. Даже его единственный враг, кашалот, не может добраться до кальмара, пока тот остается ниже четырех тысяч футов.
— Есть десятки способов убить Перси, когда мы выследим его, — заговорил Главный биолог. — Взрывчатка, яд, электрический разряд — выбирайте любой. И все-таки я просил бы по возможности не умертвлять его. Это же одно из крупнейших животных на нашей планете, убить его было бы преступлением.
— Извините, доктор Робертс! — возразил начальник отдела. — Позвольте напомнить вам, что наш отдел занимается производством продовольствия, а не исследованием и охраной животных. Не считая, китов, конечно, И вообще слово «убийство», по-моему, странно звучит в применении к какому-то моллюску-переростку.
Однако выговор начальника явно не произвел особого впечатления на доктора Робертса.
— Я согласен, сэр, — бодро отозвался он, — что наша главная задача — производство, что мы всегда обязаны помнить об экономических факторах.
Но ведь мы сотрудничаем с Комитетом научных исследований. И мне кажется, это как раз тот случай, когда можно поработать вместе к обоюдной пользе.
В конечном счете, мы только выиграем.
— Ну, ладно, говорите, — сказал начальник, и в глазах его мелькнула лукавая искорка.
Любопытно, что за гениальный план придумали вместе со своими товарищами из КНИ эти ученые, которые обязаны работать на его отдел.
— Еще никому не удавалось поймать живьем гигантского кальмара, по той простой причине, что не было нужного снаряжения. Конечно, эта операция обойдется недешево, но коль скоро мы все равно задумали охотиться на Перси, дополнительный расход будет не так уж велик. Итак, я предлагаю взять его живьем.
Никто не спросил его, как он собирается это сделать. Если доктор Робертс говорит, что это возможно, значит, у него уже все продумано.
Начальник отдела, как обычно, не стал задерживаться на технических деталях операции по подъему с глубины одной мили сопротивляющегося многотонного зверя, его занимало главное.
— Какую часть расходов берет на себя КНИ? И что вы собираетесь делать с Перси, когда поймаете его?
— Мы предоставляем подводные лодки с водителями, КНИ оплачивает добавочное оборудование, но это неофициально. Нам понадобится также плавучий, док, который мы брали в прошлом году у ремонтников. В нем помещаются два кита, значит, и кальмару места хватит. Тут будут дополнительные расходы: нужна установка для аэрации воды, проволочная сетка под электрическим напряжением, чтобы Перси не вылез, еще кое-что.
Словом, док может служить лабораторией, пока мы будем изучать кальмара.
— А потом?
— Потом? Продадим его, только и всего.
— Боюсь, что любители домашних животных не кинутся покупать стопятидесятифутового кальмара.
И тут доктор Роберте, словно опытный, актер, с небрежным видом пустил в ход свой главный козырь.
— Если мы доставим Перси в добром здравии, Мэринленд готов дать за него пятьдесят тысяч долларов. Столько предложил мне сегодня утром профессор Милтон, когда я разговаривал с ним. Но, я уверен, что мы сможем получить больше. Почему бы не выговорить себе процент со сбора?
Как-никак это будет величайший аттракцион в истории Мэринленда.
— Мало нам Комитета научных исследований, вы еще хотите втравить нас в сделку со зрелищными предприятиями, — проворчал начальник. — Ну ладно, я не возражаю. Если счетоводы убедят меня, что эта затея не потребует слишком больших расходов и если не появится никаких других подводных камней, что ж, будем ловить. Разумеется, при условии, что мистер Франклин и его товарищи возьмутся за это. Работать-то им.
— Если у доктора Робертса готов план действий, я охотно с ним поговорю. Проект очень интересный.
Мягко сказано? Да. Но Франклин был не из тех, кто загорается восторгом от каждого нового дела; он давно убедился, что это только приводит к разочарованию. Если «Операция Перси» состоится, это превзойдет все, что было за пять лет его работы смотрителем. Да нет, ничего не получится, непременно возникнет какая-нибудь закавыка, и план сорвется.
Он не сорвался. Меньше чем через месяц Франклин вел на дно приспособленную для нового задания дозорную лодку. Следом за ним, в двухстах футах, шел Дон Берли. Впервые после Герсна — как давно это было! — Франклин работал вместе с Доном. Когда ему предложили выбрать себе напарника, он сразу назвал своего учителя. Такой случай предоставляется раз в жизни, и Дон никогда не простил бы Уолтеру, если бы он выбрал кого-нибудь другого.
Иногда Франклин спрашивал себя, не завидует ли Дон его быстрому выдвижению. Пять лет назад Берли был старшим смотрителем, Франклин — зеленым курсантом. Теперь они оба старшие, и Уолтера вскоре ожидает новое повышение. Его это и радовало и не радовало. Франклин вовсе не был лишен честолюбия, просто он знал: чем выше он поднимется по бюрократической лестнице, тем меньше времени сможет уделять морю.
Пожалуй, у Дона верный расчет — очень уж трудно представить себе его пришитым к канцелярии...
— Слышишь, включи свет, — прозвучал в динамике голос Дона. — Доктор Робертс просит меня сделать снимок.
— Есть, — ответил Франклин, — включаю.
— Ух ты! Красота какая! Будь я кальмаром, ни за что не устоял бы против тебя. Так, теперь повернись в профиль. Спасибо. Ну, картина-первый раз вижу, чтобы рождественская елка шла со скоростью десяти узлов на глубине шестисот саженей.
Франклин усмехнулся и выключил иллюминацию. Идея доктора Робертса очень проста; теперь все дело в том, чтобы проверить ее. Многие глубоководные обитатели наделены светящимися органами, которые, словно созвездия, сияют в вечном мраке. Этот свет они включают, чтобы приманить добычу или свою пару, но и огромные глаза кальмара, восприимчивы к нему.
Если гигантские кальмары такие умные, какими слывут, говорил себе Франклин, Перси быстро раскусит обман. А может случиться и так: этот свет собьет с толку нырнувшего кашалота, и, хочешь не хочешь, придется схватиться с ним!
До каменистого дна оставалось всего пятьсот футов; на экране гидролокатора ближнего действия его было видно во всех подробностях. Да, картина неутешительная, здесь должно быть несчетное множество впадин, в которых Перси никакими приборами не сыщешь. Но ведь кашалоты его находили — ценой своей жизни. А что по силам Physeter'у, заключил Франклин, посильно и моей лодке.
— Смотри-ка, нам повезло, — заметил Дон. — Никогда не видел тут такой прозрачной воды. Если только не замутим ее сами, видимость будет футов двести.
Это было очень важно: световая приманка Франклина окажется ни к чему, если ее лучи пропадут в мутной воде. Включив наружную телекамеру, он быстро обнаружил притушенный двухсотфутовым расстоянием правый отличительный огонь Дона. Точно, им повезло; это намного упростит их задачу.
Он поймал ближайший маяк и тщательно определил свою позицию. Для большей верности попросил Дона проделать то же самое, и они взяли среднюю величину. После чего друзья, медленно идя на параллельных курсах, принялись придирчиво исследовать морское дно.
Странно было видеть на такой глубине голый камень; обычно дно океана покрыто слоем осадков и ила мощностью в сотни, а то и тысячи футов. Не иначе, здесь бывают сильные течения, которые все уносят, подумал Франклин. Правда, прибор не показывал никаких течений; видимо, они были сезонными, связанными с расположенной всего в пяти милях оттуда впадиной Миллера, глубиной в десять тысяч футов.
Каждые несколько секунд Франклин включал свои разноцветные огни, потом нетерпеливо всматривался в экран — нет ли реакции. Вскоре за ним шло уже с полдюжины причудливых глубоководных рыб, кошмарные создания двух-трехфутовой длины, с огромными челюстями и развевающимися усиками и щупальцами. Видно, огни манили так сильно, что даже вибрация двигателей их не пугала; это хороший признак. Рыбы не поспевали за лодкой, но место отставших тут же занимали новые, и среди них не было двух одинаковых.
Телевизионный экран не так привлекал Франклина, сейчас куда важнее был дальнобойный гидролокатор, который видел все на тысячу футов вперед.
Нужно не только высматривать добычу, но следить за тем, чтобы не врезаться в скалы и выступы, вдруг возникающие на пути лодки. И хотя скорость не превышала десяти узлов, надо было глядеть в оба. Порой Франклину чудилось, что он идет бреющим полетом над окутанными туманом холмами.
Они отмерили пять миль — ничего! — развернулись на сто восемьдесят градусов и пошли обратно параллельным курсом. «Если даже не найдем его, — утешил себя Франклин, — то хоть заснимем этот участок так, как никто до нас не снимал». У обоих работали самописцы, автоматически нанося на бумажную ленту профиль дна.
— Кто сказал, что это увлекательно? — пожаловался Дон после четвертого поворота. — Я пока даже кальмаренка не увидел. Может быть, мы их всех распугиваем?
— Вряд ли: Робертс уверяет, что они не очень восприимчивы к вибрациям. И вообще, сдается мне, Перси не из робкого десятка.
— Если он существует, — скептически заметил Дон.
— А эти шестидюймовые отпечатки? Кто их, по-твоему, оставил — мыши?
— Постой! — воскликнул Дон. — Ну-ка, взгляни на эхо-сигнал, азимут 250, дальность 750 футов. Как будто скала, но мне на миг почудилось какое-то движение.
Опять ложная тревога?.. Нет, эхо и в самом деле размазанное.
Честное слово, движется!
— Сбавь скорость до пол-узла, — сказал Франклин. — И отстань немного, а я подберусь поближе к нему и включу свет.
— Необычное эхо! Все время меняется.
— Похоже, это и есть наш Перси. Пошли.
Лодка шла над теряющейся вдали, покатой равниной, по-прежнему сопровождаемая любопытной свитой морских драконов. На телеэкране все, что находилось за пределами ста пятидесяти футов, терялось во мгле; дальше лучи ультрафиолетовых прожекторов не проникали. Франклин выключил все наружные огни и продолжал подкрадываться, ориентируясь только по гидролокатору.
На расстоянии пятисот футов эхо приняло вполне определенный облик, когда осталось четыреста футов, развеялись последние сомнения, за триста футов до цели рыбья челядь Франклина вдруг поспешно разбежалась, точно почуяла, что здесь небезопасно. Двести футов... Он включил световую приманку. И, помедлив несколько секунд, нажал клавиши прожекторов и телевизора.
По дну моря шагал лес, лес судорожно извивающихся стволов. Великий кальмар на миг замер, точно осаженный прожекторами: должно быть, он видел их незримый для человеческого глаза свет. Потом молниеносно подобрал щупальца, сжался в плотный обтекаемый ком и ринулся навстречу подводной лодке, пустив на полную мощность свой водомет.
В последний миг кальмар свернул в сторону, и Франклин успел заметить громадный, не меньше фута в поперечнике, глаз. Последовал мощный удар в корпус лодки, и в кабине раздался скребущий звук, словно металл царапали огромные когти. Франклин вспомнил исполосованную шрамами толстую кожу кашалотов; слава богу, его защищала прочная сталь. Было слышно, как рвались провода иллюминации. Ничего, они уже выполнили свое предназначение.
Определить, что сейчас делает кальмар, не было никакой возможности.
То и дело лодку сильно встряхивало, но Франклин не пытался отступить.
Пока нет прямой опасности, можно и потерпеть.
— Ты не видишь, что он там творит? — жалобно спросил он Дона.
— Вижу, он держит тебя восемью щупальцами, а двумя ловчими тянется ко мне. А как цвет меняет, чудо — не берусь описать. Хотел бы я знать, он в самом деле пытается тебя слопать или это в нем страсть играет.
— Ничего не могу тебе сказать, но мне сейчас кисло. Живей заканчивай съемку, да я выберусь отсюда.
— Сейчас, сейчас, потерпи еще две минуты, у меня ведь еще киноаппарат... Потом испытаем на нем гарпун.
Эти две минуты показались Франклину очень долгими, но, наконец, Дон управился со съемкой. Хотя Перси, наверно, успел убедиться, что обнимает не головоногое существо, он пока вел себя далеко не робко, а доктор Роберте еще говорил о пугливости кальмаров.
— Дон ловко и метко вонзил жало в самую толстую часть мантии Перси, где оно прочно засело, не причиняя моллюску никакого вреда. Неожиданный укол заставил моллюска ослабить свою хватку, и Франклин воспользовался случаем, чтобы дать полный вперед. Шершавые шупальца со скрежетом прошлись по обшивке кормы, лодка вырвалась и устремилась вверх. Хорошо, что не понадобилось оружие, которым на всякий случай обильно оснастили лодку.
Дон последовал за Франклином, и они стали ходить по кругу в пятистах футах над дном, далеко за пределами прямой видимости. На экране индикатора каменистое дно представлялось ровной плоскостью, но теперь посреди нее мерцала яркая звездочка. Вонзенный в Перси маленький световой маяк — неполных шесть дюймов в длину и дюйм в поперечнике, — начал работать. Он будет мигать больше недели, прежде чем сядут батареи.
— Запятнали! — ликовал Дон. — Теперь не спрячется.
— Пока не избавится от жала, — осторожно добавил Франклин. — Если он его вытолкнет, начинай все сначала.
— Ты забываешь, кто ставил маяк, — внушительно заметил Дон. — Десять против одного, что он никуда не денется.
— Нет уж, — отпарировал Франклин, — биться об заклад с тобой я не буду, ученый.
До поверхности было еще полмили, и, нацелив нос лодки вверх, он дал предельный ход.
— Не будем больше мучить доктора Робертса, бедняга может заболеть от нетерпения. Да мне и самому хочется посмотреть на твои снимки.
Никогда не приходилось играть главной роли в кино, да еще в паре с гигантским кальмаром.
И ведь это, напомнил он себе, только начало. Гвоздь программы впереди.
Глава 15
— Хорошо быть женатым на женщине, которая не дрожит от страха за тебя, когда ты на работе, — сказал Франклин, предаваясь неге в удобном кресле на террасе.
— Бывает, что дрожу, — призналась Индра. — Не люблю я эти глубоководные затеи. Случись там что-нибудь, и ты пропал.
— Что десять футов, что десять тысяч — утонуть одинаково легко.
— Сам знаешь, что вздор говоришь. Кроме того, я еще ВК разу не слышала, чтобы смотритель просто утонул. Когда гибнет китопас, это происходит далеко не так просто и мило.
— Ну ладно, я зря затеял этот разговор, — виновато сказал Франклин и оглянулся: не слышал ли их Питер. — Но неужели ты всерьез волнуешься из-за «Операции Перси»?
— Пожалуй, нет. Мне тоже не терпится увидеть, как вы его поймаете.
Еще интереснее, сумеет ли доктор Робертс сохранить его живым в неволе.
Индра поднялась и подошла к книжной полке. Долго рылась в груде бумаг и журналов, наконец, извлекла нужную книгу.
— Вот, послушай, — продолжала она, — и учти, что это было написано почти двести лет назад.
Она принялась читать внятно, раздельно, словно перед студентами в аудитории. Сперва Франклин слушал не очень внимательно, но незаметно для себя увлекся.
"Возникла огромная белая масса, она поднималась все выше и выше над морской лазурью, и казалось, перед носом нашего корабля переливается блеском снежная лавина, только что скатившаяся с гор. Она пролежала так несколько секунд, затем медленно стала погружаться и совсем ушла под воду. Потом снова всплыла и безмолвно застыла, мерцая. «На кита не похоже — и все же это, верно, Моби Дик», — подумал Дэггу. Фантом опять исчез в море, когда же он показался вновь, чей-то крик пронзил каждого, как ножом, и разогнал дремоту. Негр кричал: «Смотрите! Опять! Вон он всплыл! Прямо на носу! Белый Кит! Белый Кит!»
Быстро были спущены на воду четыре лодки, в первой сидел Ахаб, и все помчались к добыче. Вскоре она погрузилась. Мы сушили весла, ожидая, когда животное покажется вновь, — и гляди! — оно медленно всплыло еще раз в том самом месте, где исчезло. Все мысли о Моби Дике на время вылетели у нас из головы при виде поразительнейшего из созданий, какие когда-либо являлись человеку из тайников морской пучины. Исполинская рыхлая туша, несколько ферлонгов в длину и столько же в ширину, белесая, сверкающая, лежала на поверхности воды, и множество длинных рук простиралось в разные стороны из ее середины, они крутились, извивались, будто анаконды, готовые схватить все без разбора, что окажется в пределах их досягаемости. Ни переда, ни зада; и никакого подобия чувств или инстинктов; бесформенное, чудовищное, невероятное проявление жизни корчилось среди волн.
С глухим протяжным всплеском оно снова скрылось, и Старбак, не отрывая глаз от изрытой воды, в отчаянии воскликнул: «Лучше бы мне увидеть Моби Дика и сразиться с ним, чем увидеть тебя, белое привидение!»
«Что это было, сэр?» — спросил Фласк.
«Сам великий кальмар, о котором говорят, что редкий китобоец, повстречавший его, возвращался в свой порт».
Но Ахаб ничего не сказал. Развернув лодку, он пошел обратно к судну, и остальные безмолвно последовали за ним".
Индра выдержала паузу и закрыла книгу, ожидая, что скажет муж.
Франклин поежился в своем удобном кресле и задумчиво произнес:
— Не помню этот кусок. А может быть, вообще не дошел до него. Очень точно схвачено, только зачем этот кальмар всплыл?
— Наверное, он умирал. Ночью они иногда поднимаются к поверхности, но днем не всплывают, а у Мелвилла сказано, что было «голубое ясное утро».
— Допустим, а сколько в нем было, если перевести на футы? Можно сравнить его с Перси? По нашим фото получается, что длина Перси от плавников до кончиков щупалец — сто тридцать футов...
— Выходит, он больше самого большого замеренного синего кита.
— Да, на несколько футов. Но весит, конечно, раз в десять меньше.
Франклин встал и вышел в соседнюю комнату за справочником. Индра услышала, как он негодующе фыркнул.
— Ну, что там? — спросила она.
— Тут написано, что ферлонг — устаревшая мера длины, равная одной восьмой мили. Твой Мелвилл несет что-то несусветное.
— Он обычно очень точен, во всяком случае, когда говорит о китах.
Но «ферлонг» — это в самом деле странно. И удивительно, что никто до сих пор не обратил на это внимания. Наверно, он хотел написать «фетом». А может быть, наборщик ошибся.
Возможно... Франклин поставил на место справочник и вернулся на террасу в ту самую минуту, когда туда ворвался Дон Берли. Дон поднял Индру на руки, запечатлел у нее на лбу братский поцелуй и бережно опустил ее в кресло.
— Пошли, Уолт! — загромыхал он. — Вещи собраны? Я подброшу тебя до аэродрома.
— Где там Питер прячется? — спросил Франклин, — Питер! Иди сюда, проводи меня, папе пора на работу.
Клубок неукротимой энергии выкатился на террасу и взлетел на руки отца, чуть не сбив его с ног.
— А ты купишь мне кальмала? — крикнул четырехлетний Питер.
— Откуда ты знаешь, зачем я еду?
— Как же, утром в последних известиях передавали, ты еще спал, — объяснила Индра. — И показали отрывок из Донова фильма.
— То, чего я больше всего боялся. Теперь за нами повсюду будут тащиться толпы операторов и репортеров. И непременно что-нибудь сорвется.
— Не бойся, на дно они за нами не пойдут, — возразил Берли.
— Надеюсь... Только ты не забывай, что не у нас одних есть подводные лодки.
— Как ты уживаешься с ним ? — обратился Дон к Индре. — Он всегда видит во всем плохие стороны?
— Не всегда, — улыбнулась Индра, отдирая сына от отца. — Два раза в неделю он бывает веселым.
Улыбка сошла с ее лица, когда она проводила взглядом шуршащую приземистую спортивную машину. Индра очень тепло относилась к Дону, видя в нем как бы члена семьи. Иногда он беспокоил ее: до сих пор не женился, не остепенился, нынче здесь, завтра там — неужели его устраивает такая беспорядочная жизнь? С тех пор как они его знают, он все время либо на воде, либо под водой, если не считать бурную отпускную пору, во время которой их дом служит ему базой. Они сами его приглашали и все-таки испытывали замешательство всякий раз, когда приходилось за завтраком вести милую беседу с новой незнакомкой.
Конечно, Франклин и Индра тоже немало разъезжали, но у них всегда было место, которое они могли назвать домом. Сперва — комната в Брисбене, где с рождением Питера кончилась ее короткая; но приятная карьера преподавателя Квинслендского университета, затем — бунгало на Фиджи, с кочующей течью в крыше, которую строители никак не могли выследить; квартира в поселке китобоев на острове Южная Георгия (Индра до сих пор помнила запах отбросов и кружащиеся над разделочным цехом полчища чаек); наконец этот дом, из которого открывается вид на соседние острова Гавайского архипелага. Четыре места за пять лет — это может показаться многовато, но любая жена смотрителя скажет вам, что это еще ничего.
Индра не очень сожалела о том, что в ее карьере наступил перерыв.
Вот подрастет немного Питер, и можно будет вернуться к научной работе. Она и теперь читала всю специальную литературу, следила за текущими исследованиями. Несколько месяцев назад «Журнал Хрящеперых» поместил ее письмо «О возможных путях эволюции акулы Scapanorhynchus owstoni», и Индра с наслаждением окунулась в полемику с пятью, учеными, которые разбирались в этом вопросе.
Пусть даже ее мечты не сбудутся, все равно приятно знать, что в твоих силах преуспеть и тут и там. Так говорила себе Индра Франклин, домашняя хозяйка и ихтиолог, направляясь на кухню, чтобы приготовить поесть своему вечно голодному отпрыску.
С облепленного людьми переходного мостика, возле которого были причалены обе подводные лодки, доктор Робертс давал последние указания водителям.
— Я постараюсь поменьше надоедать вам, — говорил он, — но вы уж сами не забывайте нам рассказывать, что у вас делается.
— Связного репортажа не ждите, нам будет не до этого, — ухмыльнулся Дон. — Но в общем постараемся. Ну, а если что приключится, сразу голос подадим. Ты готов, Уолт?
— Готов, — ответил Франклин, спускаясь в люк. — До свидания, через пять часов увидимся и Перси прихватим, надеюсь!
Они полным ходом пошли вниз; меньше чем через десять минут лодки погрузились на четыре тысячи футов, и на экранах телевизора и гидролокатора открылся знакомый бугристый ландшафт. Но они нигде не видели мигающей звезды, которая должна была выдать Перси.
— Надеюсь, дело не в маяке, — заключил Франклин свой доклад ученым.
— Если он вышел из строя, на поиски может уйти не один день.
— Думаешь, он ушел отсюда? — спросил Дон. — Я бы не удивился.
Из мира солнца и света, до которого была почти целая миля, к ним Донесся твердый, уверенный голос доктора Робертса:
— Он либо в расщелине прячется, либо закрыт скалой. Вы вот что: поднимитесь футов на пятьсот, чтобы неровности не мешали, и походите на высокой скорости. Радиус действия маяка больше мили, вы его быстро отыщете.
Час спустя голос ученого звучал уже не так уверенно, и реплики, которые доносил вниз гидроакустический передатчик, показывали, что репортеры и операторы телевидения начинают терять терпение.
— Осталось одно место, — сказал, наконец, Роберте. — Если Перси не ушел совсем из этого района, и если маяк работает, ищите его в каньоне Миллера.
— Там пятнадцать тысяч футов, — возразил Дон. — А наши лодки рассчитаны на двенадцать.
— Знаю, знаю. Но ведь он не обязательно на дне сидит. Скорее всего; охотится где-нибудь на склонах. Вы его сразу увидите, если он там.
— Ладно, — отозвался Франклин без особого воодушевления, — Посмотрим. Но если он глубже двенадцати тысяч, мы за ним не пойдем.
На экране гидролокатора на светлой плоскости морского дна четко выделялась черная брешь каньона. Мчась со скоростью сорока узлов, лодки стремительно приближались к цели; Франклину подумалось, что под водой никто не сравнится с ними в ходе. Ему довелось как-то раз лететь на малой высоте в районе Гранд-Каньона, и он помнил, как равнина внизу вдруг оборвалась и разверзся зияющий провал. И хотя он сейчас видел только картинку, нарисованную отражением зондирующих дно импульсов, проход над гранью еще более могучей расселины в морском дне вызвал то же самое чувство.
— Бывает, что дрожу, — призналась Индра. — Не люблю я эти глубоководные затеи. Случись там что-нибудь, и ты пропал.
— Что десять футов, что десять тысяч — утонуть одинаково легко.
— Сам знаешь, что вздор говоришь. Кроме того, я еще ВК разу не слышала, чтобы смотритель просто утонул. Когда гибнет китопас, это происходит далеко не так просто и мило.
— Ну ладно, я зря затеял этот разговор, — виновато сказал Франклин и оглянулся: не слышал ли их Питер. — Но неужели ты всерьез волнуешься из-за «Операции Перси»?
— Пожалуй, нет. Мне тоже не терпится увидеть, как вы его поймаете.
Еще интереснее, сумеет ли доктор Робертс сохранить его живым в неволе.
Индра поднялась и подошла к книжной полке. Долго рылась в груде бумаг и журналов, наконец, извлекла нужную книгу.
— Вот, послушай, — продолжала она, — и учти, что это было написано почти двести лет назад.
Она принялась читать внятно, раздельно, словно перед студентами в аудитории. Сперва Франклин слушал не очень внимательно, но незаметно для себя увлекся.
"Возникла огромная белая масса, она поднималась все выше и выше над морской лазурью, и казалось, перед носом нашего корабля переливается блеском снежная лавина, только что скатившаяся с гор. Она пролежала так несколько секунд, затем медленно стала погружаться и совсем ушла под воду. Потом снова всплыла и безмолвно застыла, мерцая. «На кита не похоже — и все же это, верно, Моби Дик», — подумал Дэггу. Фантом опять исчез в море, когда же он показался вновь, чей-то крик пронзил каждого, как ножом, и разогнал дремоту. Негр кричал: «Смотрите! Опять! Вон он всплыл! Прямо на носу! Белый Кит! Белый Кит!»
Быстро были спущены на воду четыре лодки, в первой сидел Ахаб, и все помчались к добыче. Вскоре она погрузилась. Мы сушили весла, ожидая, когда животное покажется вновь, — и гляди! — оно медленно всплыло еще раз в том самом месте, где исчезло. Все мысли о Моби Дике на время вылетели у нас из головы при виде поразительнейшего из созданий, какие когда-либо являлись человеку из тайников морской пучины. Исполинская рыхлая туша, несколько ферлонгов в длину и столько же в ширину, белесая, сверкающая, лежала на поверхности воды, и множество длинных рук простиралось в разные стороны из ее середины, они крутились, извивались, будто анаконды, готовые схватить все без разбора, что окажется в пределах их досягаемости. Ни переда, ни зада; и никакого подобия чувств или инстинктов; бесформенное, чудовищное, невероятное проявление жизни корчилось среди волн.
С глухим протяжным всплеском оно снова скрылось, и Старбак, не отрывая глаз от изрытой воды, в отчаянии воскликнул: «Лучше бы мне увидеть Моби Дика и сразиться с ним, чем увидеть тебя, белое привидение!»
«Что это было, сэр?» — спросил Фласк.
«Сам великий кальмар, о котором говорят, что редкий китобоец, повстречавший его, возвращался в свой порт».
Но Ахаб ничего не сказал. Развернув лодку, он пошел обратно к судну, и остальные безмолвно последовали за ним".
Индра выдержала паузу и закрыла книгу, ожидая, что скажет муж.
Франклин поежился в своем удобном кресле и задумчиво произнес:
— Не помню этот кусок. А может быть, вообще не дошел до него. Очень точно схвачено, только зачем этот кальмар всплыл?
— Наверное, он умирал. Ночью они иногда поднимаются к поверхности, но днем не всплывают, а у Мелвилла сказано, что было «голубое ясное утро».
— Допустим, а сколько в нем было, если перевести на футы? Можно сравнить его с Перси? По нашим фото получается, что длина Перси от плавников до кончиков щупалец — сто тридцать футов...
— Выходит, он больше самого большого замеренного синего кита.
— Да, на несколько футов. Но весит, конечно, раз в десять меньше.
Франклин встал и вышел в соседнюю комнату за справочником. Индра услышала, как он негодующе фыркнул.
— Ну, что там? — спросила она.
— Тут написано, что ферлонг — устаревшая мера длины, равная одной восьмой мили. Твой Мелвилл несет что-то несусветное.
— Он обычно очень точен, во всяком случае, когда говорит о китах.
Но «ферлонг» — это в самом деле странно. И удивительно, что никто до сих пор не обратил на это внимания. Наверно, он хотел написать «фетом». А может быть, наборщик ошибся.
Возможно... Франклин поставил на место справочник и вернулся на террасу в ту самую минуту, когда туда ворвался Дон Берли. Дон поднял Индру на руки, запечатлел у нее на лбу братский поцелуй и бережно опустил ее в кресло.
— Пошли, Уолт! — загромыхал он. — Вещи собраны? Я подброшу тебя до аэродрома.
— Где там Питер прячется? — спросил Франклин, — Питер! Иди сюда, проводи меня, папе пора на работу.
Клубок неукротимой энергии выкатился на террасу и взлетел на руки отца, чуть не сбив его с ног.
— А ты купишь мне кальмала? — крикнул четырехлетний Питер.
— Откуда ты знаешь, зачем я еду?
— Как же, утром в последних известиях передавали, ты еще спал, — объяснила Индра. — И показали отрывок из Донова фильма.
— То, чего я больше всего боялся. Теперь за нами повсюду будут тащиться толпы операторов и репортеров. И непременно что-нибудь сорвется.
— Не бойся, на дно они за нами не пойдут, — возразил Берли.
— Надеюсь... Только ты не забывай, что не у нас одних есть подводные лодки.
— Как ты уживаешься с ним ? — обратился Дон к Индре. — Он всегда видит во всем плохие стороны?
— Не всегда, — улыбнулась Индра, отдирая сына от отца. — Два раза в неделю он бывает веселым.
Улыбка сошла с ее лица, когда она проводила взглядом шуршащую приземистую спортивную машину. Индра очень тепло относилась к Дону, видя в нем как бы члена семьи. Иногда он беспокоил ее: до сих пор не женился, не остепенился, нынче здесь, завтра там — неужели его устраивает такая беспорядочная жизнь? С тех пор как они его знают, он все время либо на воде, либо под водой, если не считать бурную отпускную пору, во время которой их дом служит ему базой. Они сами его приглашали и все-таки испытывали замешательство всякий раз, когда приходилось за завтраком вести милую беседу с новой незнакомкой.
Конечно, Франклин и Индра тоже немало разъезжали, но у них всегда было место, которое они могли назвать домом. Сперва — комната в Брисбене, где с рождением Питера кончилась ее короткая; но приятная карьера преподавателя Квинслендского университета, затем — бунгало на Фиджи, с кочующей течью в крыше, которую строители никак не могли выследить; квартира в поселке китобоев на острове Южная Георгия (Индра до сих пор помнила запах отбросов и кружащиеся над разделочным цехом полчища чаек); наконец этот дом, из которого открывается вид на соседние острова Гавайского архипелага. Четыре места за пять лет — это может показаться многовато, но любая жена смотрителя скажет вам, что это еще ничего.
Индра не очень сожалела о том, что в ее карьере наступил перерыв.
Вот подрастет немного Питер, и можно будет вернуться к научной работе. Она и теперь читала всю специальную литературу, следила за текущими исследованиями. Несколько месяцев назад «Журнал Хрящеперых» поместил ее письмо «О возможных путях эволюции акулы Scapanorhynchus owstoni», и Индра с наслаждением окунулась в полемику с пятью, учеными, которые разбирались в этом вопросе.
Пусть даже ее мечты не сбудутся, все равно приятно знать, что в твоих силах преуспеть и тут и там. Так говорила себе Индра Франклин, домашняя хозяйка и ихтиолог, направляясь на кухню, чтобы приготовить поесть своему вечно голодному отпрыску.
* * *
Плавучий док переоборудовали так, что конструктор вряд ли узнал бы свое детище. Во всю его длину простерлась укрепленная на изоляторах сетка из толстой стальной проволоки; над сеткой растянули брезентовый полог, чтобы защитить от солнечных лучей чувствительные глаза и кожу Перси. Внутри док освещали только желтые лампочки: впрочем, сейчас широкие ворота в обоих концах огромного бетонного ящика были открыты и пропускали воду и солнечный свет.С облепленного людьми переходного мостика, возле которого были причалены обе подводные лодки, доктор Робертс давал последние указания водителям.
— Я постараюсь поменьше надоедать вам, — говорил он, — но вы уж сами не забывайте нам рассказывать, что у вас делается.
— Связного репортажа не ждите, нам будет не до этого, — ухмыльнулся Дон. — Но в общем постараемся. Ну, а если что приключится, сразу голос подадим. Ты готов, Уолт?
— Готов, — ответил Франклин, спускаясь в люк. — До свидания, через пять часов увидимся и Перси прихватим, надеюсь!
Они полным ходом пошли вниз; меньше чем через десять минут лодки погрузились на четыре тысячи футов, и на экранах телевизора и гидролокатора открылся знакомый бугристый ландшафт. Но они нигде не видели мигающей звезды, которая должна была выдать Перси.
— Надеюсь, дело не в маяке, — заключил Франклин свой доклад ученым.
— Если он вышел из строя, на поиски может уйти не один день.
— Думаешь, он ушел отсюда? — спросил Дон. — Я бы не удивился.
Из мира солнца и света, до которого была почти целая миля, к ним Донесся твердый, уверенный голос доктора Робертса:
— Он либо в расщелине прячется, либо закрыт скалой. Вы вот что: поднимитесь футов на пятьсот, чтобы неровности не мешали, и походите на высокой скорости. Радиус действия маяка больше мили, вы его быстро отыщете.
Час спустя голос ученого звучал уже не так уверенно, и реплики, которые доносил вниз гидроакустический передатчик, показывали, что репортеры и операторы телевидения начинают терять терпение.
— Осталось одно место, — сказал, наконец, Роберте. — Если Перси не ушел совсем из этого района, и если маяк работает, ищите его в каньоне Миллера.
— Там пятнадцать тысяч футов, — возразил Дон. — А наши лодки рассчитаны на двенадцать.
— Знаю, знаю. Но ведь он не обязательно на дне сидит. Скорее всего; охотится где-нибудь на склонах. Вы его сразу увидите, если он там.
— Ладно, — отозвался Франклин без особого воодушевления, — Посмотрим. Но если он глубже двенадцати тысяч, мы за ним не пойдем.
На экране гидролокатора на светлой плоскости морского дна четко выделялась черная брешь каньона. Мчась со скоростью сорока узлов, лодки стремительно приближались к цели; Франклину подумалось, что под водой никто не сравнится с ними в ходе. Ему довелось как-то раз лететь на малой высоте в районе Гранд-Каньона, и он помнил, как равнина внизу вдруг оборвалась и разверзся зияющий провал. И хотя он сейчас видел только картинку, нарисованную отражением зондирующих дно импульсов, проход над гранью еще более могучей расселины в морском дне вызвал то же самое чувство.