Страница:
Большая часть водопада была уже в тени, но лучи солнца, струясь между гор, все еще освещали землю внизу, сообщая пейзажу чарующее очарование. Ибо у подножия водопада трепетала в недолговечной прелести последняя радуга на Земле. Хилвар взмахнул рукой, обводя горизонт.
– Отсюда, – сказал он громко, чтобы его было слышно в гуле водопада, – ты можешь видеть весь Лис.
Элвин вполне мог поверить ему. К северу на многие километры тянулся лес, там и сям прорезанный полянами, лугами и извилистыми нитями множества речушек. Где-то в этой бескрайней панораме пряталось село Эрли, но пытаться отыскать его было делом совершенно безнадежным. Элвину лишь ненадолго показалось, что он заметил озеро, мимо которого вела дорога в Лис. Еще дальше к северу деревья и поляны терялись в крапчатом зеленом ковре, морщинившемся кое-где грядами холмов. А еще дальше, на самом пределе видимости, подобно облачному валу, лежали горы, отсекавшие Лис от пустыни.
Тот же вид открывался при взгляде на восток и запад; к югу же горы были, казалось, всего в нескольких километрах. Элвин ясно разглядел их и понял, что они значительно выше пригорка, на котором он стоял. Их разделяла страна куда более дикая на вид, чем та, которую они миновали только что. Почему-то она казалась пустынной и заброшенной, словно человек не жил здесь уже очень давно.
На немой вопрос Элвина ответил Хилвар.
– Некогда эта часть Лиса была заселена, – сказал он. – Я не знаю, почему ее оставили; возможно, когда-нибудь мы снова отправимся туда. Сейчас там обитают лишь животные. Действительно, там не было видно ни полян, ни укрощенных рек, указывающих на присутствие людей. Лишь в одном месте можно было заметить, что человек когда-то все же жил здесь: на расстоянии многих километров над крышей леса, подобно сломанному клыку, выступали одинокие белые руины. Все вокруг было поглощено джунглями.
– Нам следовало заняться этим раньше, – сказал как всегда практичный Хилвар, распаковывая снаряжение. – Через пять минут здесь будет темным-темно и к тому же холодно. На траве появились диковинные детали какого-то аппарата. На тонком треножнике возвышался вертикальный шест с грушевидным придатком на конце. Хилвар выдвигал его до тех пор, пока груша не оказалась как раз у них над головами, и дал мысленную команду, не уловленную Элвином. Их маленький лагерь озарился ярким светом. Груша давала не только свет, но и тепло – Элвин кожей ощутил нежное, ласкающее сияние.
Держа треножник в одной руке, а свой контейнер – в другой, Хилвар стал спускаться по склону, Элвин же поспешал сзади, изо всех сил стараясь удержаться в круге света. Наконец, они разбили лагерь в небольшой ложбине в нескольких сотнях метров от вершины, и Хилвар занялся приведением в действие прочего снаряжения.
Первой появилась большая полусфера из какого-то прочного и почти невидимого материала, полностью окутавшая их, защитив от начинающегося холодного ветра. Купол, судя по всему, генерировался небольшим ящичком, который Хилвар кинул на землю, тут же полностью забыв о нем и даже забросав прочими пожитками.
Возможно, из него же спроецировались комфортабельные полупрозрачные кушетки, на одной из которых Элвин с наслаждением растянулся. Впервые в Лисе он увидел материализацию мебели; дома здесь казались ему сверх меры забитыми всякой всячиной, которую было бы куда лучше убрать с дороги в Банки Памяти.
Еда, которую Хилвар достал из очередного контейнера, также оказалась первой чисто синтетической пищей, отведанной Элвином после прибытия в Лис. Когда преобразователь материи, поглотив сырье, сотворил каждодневное чудо, воздух под куполом ровно колыхнулся и просочился в отверстие где-то вверху. Вообще-то Элвин был очень рад синтезированной еде. Способы, которыми приготовлялись другие ее виды, шокировали Элвина своей пугающей негигиеничностью; кроме того, имея дело с преобразователем материи, можно было точно знать, что именно ты ешь.
Когда они расположились на ужин, ночь уже наступила и показались звезды. К концу ужина за пределами их светового круга было уже совсем темно. У его края Элвин заметил неясные силуэты вышедших из укрытия лесных обитателей. Время от времени в уставившихся на него глазах мелькали отблески света. Но какие бы звери ни глядели оттуда, ближе они не подошли, и ему не удалось их рассмотреть.
Все было очень мирно, и Элвин ощущал полное удовлетворение жизнью. Улегшись на кушетках, Элвин и Хилвар долго беседовали, обсуждая увиденное, загадки, которыми оба были заинтригованы, различия в обеих культурах. Хилвар был поражен чудесными свойствами схем вечности, поставившими Диаспар вне власти времени, и Элвину совсем непросто было ответить на некоторые его вопросы.
– Что мне непонятно, – сказал Хилвар, – каким это образом конструкторы Диаспара достигли уверенности в том, что в схемах памяти ничего не может испортиться. Ты сказал мне, что информация, описывающая город и всех живущих в нем, хранится в виде распределения электрических зарядов внутри кристаллов.
Хорошо, ну пусть сами кристаллы вечны – но как насчет подключенных к ним схем? Неужели абсолютно никогда не происходит никаких сбоев?
– Этот же вопрос я задавал Хедрону, и он объяснил мне, что Банки Памяти на самом деле утроены. Любой из трех банков может обслуживать город, и если с одним из них что-нибудь будет не так, два других автоматически исправят его. Только если одинаковая ошибка произойдет одновременно в двух банках, ущерб окажется непоправимым – но вероятность этого бесконечно мала.
– А как осуществляется связь между образами в блоках памяти и действительными составляющими города? Между планом и вещами, которые он описывает?
Увы, Элвин полностью исчерпал свою эрудицию. Он знал, что ответ включает в себя использование технологий, основанных на манипуляции самим пространством – но как можно жестко удержать на месте атом, исходя из хранящихся где-то данных, он не мог объяснить даже в самых общих чертах. Во внезапном озарении он указал на невидимый купол, защищавший их от ночи.
– Расскажи мне, как ящик, на котором ты сидишь, создает эту крышу над нашими головами, – объявил он, – и тогда я объясню тебе, как работают схемы вечности.
Хилвар расхохотался.
– Ну что ж, полагаю, это честное сопоставление. Тебе надо будет расспросить об этом у кого-нибудь из наших специалистов по теории поля. Я, конечно, не смогу тебе ответить.
Эта реплика повергла Элвина в глубокое раздумье. Значит, в Лисе все еще были люди, понимавшие, как работают их машины; в Диаспаре же таких людей не осталось.
Они еще долго разговаривали на подобные темы, и наконец Хилвар заявил:
– Я устал. А ты – ты не собираешься спать?
Элвин потер все еще ноющие конечности.
– Возможно, я бы и захотел, – признался он, – но не уверен, что смогу. Мне это все еще кажется странной привычкой.
– Это куда больше чем привычка, – улыбнулся Хилвар. – Мне говорили, что некогда сон являлся необходимостью для всех людей. Мы все еще любим поспать по крайней мере раз в сутки, хотя бы несколько часов. За это время тело освежается, и то же происходит с рассудком. Неужели в Диаспаре никто никогда не спит?
– В очень редких случаях, – сказал Элвин. – Джезерак, мой наставник, делал это раз или два, после исключительных умственных усилий. Хорошо сконструированное тело не должно нуждаться в подобных периодах отдыха: мы покончили с ними миллионы лет назад.
Тут же действия Элвина вступили в прямое противоречие с его весьма хвастливыми словами. Он почувствовал усталость, какой прежде никогда не знал; она словно расползалась из его ног, затопляя все тело. В этом ощущении не было ничего неприятного – скорее наоборот. Хилвар с веселой усмешкой наблюдал за ним, и у Элвина достало сил подумать – не испытывает ли его спутник на нем возможности своей умственной энергии? Впрочем, он был далек от мысли протестовать по этому поводу.
Свет, исходивший от металлической груши наверху, померк до слабого сияния, но излучаемое ею тепло не убывало. В последних проблесках света затуманившийся рассудок Элвина отметил курьезное обстоятельство, о котором обязательно следовало расспросить наутро. Когда Хилвар раздевался, Элвин впервые увидел, насколько разошлись две ветви человеческого рода. Некоторые различия касались лишь пропорций или заметности, но другие – наружные гениталии, зубы, ногти, волосы на теле – являлись более существенными. Однако сильнее всего его поразила загадочная маленькая впадинка в центре живота Хилвара. Когда спустя несколько дней он припомнил эту тему, потребовались долгие объяснения. Пока Хилвар разъяснял Элвину функции пупка, ему пришлось произнести тысячи слов и нарисовать с полдюжины схем.
И оба они сделали огромный шаг вперед к пониманию основ, на которых строилась каждая из двух цивилизаций.
Глава 12
– Отсюда, – сказал он громко, чтобы его было слышно в гуле водопада, – ты можешь видеть весь Лис.
Элвин вполне мог поверить ему. К северу на многие километры тянулся лес, там и сям прорезанный полянами, лугами и извилистыми нитями множества речушек. Где-то в этой бескрайней панораме пряталось село Эрли, но пытаться отыскать его было делом совершенно безнадежным. Элвину лишь ненадолго показалось, что он заметил озеро, мимо которого вела дорога в Лис. Еще дальше к северу деревья и поляны терялись в крапчатом зеленом ковре, морщинившемся кое-где грядами холмов. А еще дальше, на самом пределе видимости, подобно облачному валу, лежали горы, отсекавшие Лис от пустыни.
Тот же вид открывался при взгляде на восток и запад; к югу же горы были, казалось, всего в нескольких километрах. Элвин ясно разглядел их и понял, что они значительно выше пригорка, на котором он стоял. Их разделяла страна куда более дикая на вид, чем та, которую они миновали только что. Почему-то она казалась пустынной и заброшенной, словно человек не жил здесь уже очень давно.
На немой вопрос Элвина ответил Хилвар.
– Некогда эта часть Лиса была заселена, – сказал он. – Я не знаю, почему ее оставили; возможно, когда-нибудь мы снова отправимся туда. Сейчас там обитают лишь животные. Действительно, там не было видно ни полян, ни укрощенных рек, указывающих на присутствие людей. Лишь в одном месте можно было заметить, что человек когда-то все же жил здесь: на расстоянии многих километров над крышей леса, подобно сломанному клыку, выступали одинокие белые руины. Все вокруг было поглощено джунглями.
– Нам следовало заняться этим раньше, – сказал как всегда практичный Хилвар, распаковывая снаряжение. – Через пять минут здесь будет темным-темно и к тому же холодно. На траве появились диковинные детали какого-то аппарата. На тонком треножнике возвышался вертикальный шест с грушевидным придатком на конце. Хилвар выдвигал его до тех пор, пока груша не оказалась как раз у них над головами, и дал мысленную команду, не уловленную Элвином. Их маленький лагерь озарился ярким светом. Груша давала не только свет, но и тепло – Элвин кожей ощутил нежное, ласкающее сияние.
Держа треножник в одной руке, а свой контейнер – в другой, Хилвар стал спускаться по склону, Элвин же поспешал сзади, изо всех сил стараясь удержаться в круге света. Наконец, они разбили лагерь в небольшой ложбине в нескольких сотнях метров от вершины, и Хилвар занялся приведением в действие прочего снаряжения.
Первой появилась большая полусфера из какого-то прочного и почти невидимого материала, полностью окутавшая их, защитив от начинающегося холодного ветра. Купол, судя по всему, генерировался небольшим ящичком, который Хилвар кинул на землю, тут же полностью забыв о нем и даже забросав прочими пожитками.
Возможно, из него же спроецировались комфортабельные полупрозрачные кушетки, на одной из которых Элвин с наслаждением растянулся. Впервые в Лисе он увидел материализацию мебели; дома здесь казались ему сверх меры забитыми всякой всячиной, которую было бы куда лучше убрать с дороги в Банки Памяти.
Еда, которую Хилвар достал из очередного контейнера, также оказалась первой чисто синтетической пищей, отведанной Элвином после прибытия в Лис. Когда преобразователь материи, поглотив сырье, сотворил каждодневное чудо, воздух под куполом ровно колыхнулся и просочился в отверстие где-то вверху. Вообще-то Элвин был очень рад синтезированной еде. Способы, которыми приготовлялись другие ее виды, шокировали Элвина своей пугающей негигиеничностью; кроме того, имея дело с преобразователем материи, можно было точно знать, что именно ты ешь.
Когда они расположились на ужин, ночь уже наступила и показались звезды. К концу ужина за пределами их светового круга было уже совсем темно. У его края Элвин заметил неясные силуэты вышедших из укрытия лесных обитателей. Время от времени в уставившихся на него глазах мелькали отблески света. Но какие бы звери ни глядели оттуда, ближе они не подошли, и ему не удалось их рассмотреть.
Все было очень мирно, и Элвин ощущал полное удовлетворение жизнью. Улегшись на кушетках, Элвин и Хилвар долго беседовали, обсуждая увиденное, загадки, которыми оба были заинтригованы, различия в обеих культурах. Хилвар был поражен чудесными свойствами схем вечности, поставившими Диаспар вне власти времени, и Элвину совсем непросто было ответить на некоторые его вопросы.
– Что мне непонятно, – сказал Хилвар, – каким это образом конструкторы Диаспара достигли уверенности в том, что в схемах памяти ничего не может испортиться. Ты сказал мне, что информация, описывающая город и всех живущих в нем, хранится в виде распределения электрических зарядов внутри кристаллов.
Хорошо, ну пусть сами кристаллы вечны – но как насчет подключенных к ним схем? Неужели абсолютно никогда не происходит никаких сбоев?
– Этот же вопрос я задавал Хедрону, и он объяснил мне, что Банки Памяти на самом деле утроены. Любой из трех банков может обслуживать город, и если с одним из них что-нибудь будет не так, два других автоматически исправят его. Только если одинаковая ошибка произойдет одновременно в двух банках, ущерб окажется непоправимым – но вероятность этого бесконечно мала.
– А как осуществляется связь между образами в блоках памяти и действительными составляющими города? Между планом и вещами, которые он описывает?
Увы, Элвин полностью исчерпал свою эрудицию. Он знал, что ответ включает в себя использование технологий, основанных на манипуляции самим пространством – но как можно жестко удержать на месте атом, исходя из хранящихся где-то данных, он не мог объяснить даже в самых общих чертах. Во внезапном озарении он указал на невидимый купол, защищавший их от ночи.
– Расскажи мне, как ящик, на котором ты сидишь, создает эту крышу над нашими головами, – объявил он, – и тогда я объясню тебе, как работают схемы вечности.
Хилвар расхохотался.
– Ну что ж, полагаю, это честное сопоставление. Тебе надо будет расспросить об этом у кого-нибудь из наших специалистов по теории поля. Я, конечно, не смогу тебе ответить.
Эта реплика повергла Элвина в глубокое раздумье. Значит, в Лисе все еще были люди, понимавшие, как работают их машины; в Диаспаре же таких людей не осталось.
Они еще долго разговаривали на подобные темы, и наконец Хилвар заявил:
– Я устал. А ты – ты не собираешься спать?
Элвин потер все еще ноющие конечности.
– Возможно, я бы и захотел, – признался он, – но не уверен, что смогу. Мне это все еще кажется странной привычкой.
– Это куда больше чем привычка, – улыбнулся Хилвар. – Мне говорили, что некогда сон являлся необходимостью для всех людей. Мы все еще любим поспать по крайней мере раз в сутки, хотя бы несколько часов. За это время тело освежается, и то же происходит с рассудком. Неужели в Диаспаре никто никогда не спит?
– В очень редких случаях, – сказал Элвин. – Джезерак, мой наставник, делал это раз или два, после исключительных умственных усилий. Хорошо сконструированное тело не должно нуждаться в подобных периодах отдыха: мы покончили с ними миллионы лет назад.
Тут же действия Элвина вступили в прямое противоречие с его весьма хвастливыми словами. Он почувствовал усталость, какой прежде никогда не знал; она словно расползалась из его ног, затопляя все тело. В этом ощущении не было ничего неприятного – скорее наоборот. Хилвар с веселой усмешкой наблюдал за ним, и у Элвина достало сил подумать – не испытывает ли его спутник на нем возможности своей умственной энергии? Впрочем, он был далек от мысли протестовать по этому поводу.
Свет, исходивший от металлической груши наверху, померк до слабого сияния, но излучаемое ею тепло не убывало. В последних проблесках света затуманившийся рассудок Элвина отметил курьезное обстоятельство, о котором обязательно следовало расспросить наутро. Когда Хилвар раздевался, Элвин впервые увидел, насколько разошлись две ветви человеческого рода. Некоторые различия касались лишь пропорций или заметности, но другие – наружные гениталии, зубы, ногти, волосы на теле – являлись более существенными. Однако сильнее всего его поразила загадочная маленькая впадинка в центре живота Хилвара. Когда спустя несколько дней он припомнил эту тему, потребовались долгие объяснения. Пока Хилвар разъяснял Элвину функции пупка, ему пришлось произнести тысячи слов и нарисовать с полдюжины схем.
И оба они сделали огромный шаг вперед к пониманию основ, на которых строилась каждая из двух цивилизаций.
Глава 12
Когда Элвин проснулся, стояла глубокая ночь. Что-то побеспокоило его – какой-то шорох, шелест, проникший в сознание сквозь беспрерывный грохот водопада. Он сел и, затаив дыхание, напряженно вгляделся в покрытую мраком землю, прислушиваясь к рокочущему гулу воды и тихим звукам, издаваемым крадущимися ночными тварями.
Ничего не было видно. Свет звезд был слишком слаб, чтобы можно было разглядеть раскинувшуюся далеко внизу равнину; лишь еще более темная изрезанная линия, затмевающая звезды, напоминала о горах на южном горизонте. В темноте Элвин услышал, что его спутник повернулся на бок и тоже сел.
– Что случилось? – послышался шепот.
– Кажется, я услышал шум.
– Что за шум?
– Не знаю; может, это просто почудилось.
Две пары глаз в молчании уставились в ночь, полную загадок. Вдруг Хилвар схватил Элвина за руку.
– Гляди! – шепнул он.
Далеко на юге вспыхнула яркая точка, расположенная слишком низко, чтобы ее можно было принять за звезду. Она была ослепительно белой, с фиолетовым оттенком, и разгоралась прямо на глазах, так что вскоре на нее стало больно смотреть. Вдруг она взорвалась – точно молния ударила снизу. На короткое мгновение в ночном мраке огнем высветились горы и окруженная ими земля. Спустя вечность донесся призрачный гул далекого взрыва, и внезапный порыв ветра колыхнул деревья в лесу. Ветер быстро стих, и поверженные звезды одна за другой начали возвращаться на небо.
Второй раз в жизни Элвину стало страшно. Но это было не то глубокое и безнадежное чувство, которое он испытал в зале движущихся дорог, принимая решение, направившее его в Лис. Скорее это был даже не страх, а благоговение; он лицом к лицу столкнулся с неизвестностью и словно почувствовал: ему необходимо увидеть то, что находится там, за горами.
– Что это было? – прошептал он наконец.
Последовала пауза, столь долгая, что Элвин повторил вопрос.
– Я стараюсь выяснить, – сказал Хилвар и вновь замолчал.
Элвин догадался, чем тот занят, и больше не мешал его безмолвным поискам. Наконец, Хилвар разочарованно вздохнул.
– Все спят, – сказал он. – Спросить некого. Придется ждать до утра или разбудить кого-нибудь из моих друзей. Но без крайней необходимости мне не хотелось бы этого делать.
Интересно, что же Хилвар считает крайней необходимостью, подумал Элвин не без сарказма. Он хотел сказать, что происходящее вполне достойно того, чтобы нарушить чей-нибудь сон. Но тут Хилвар заговорил снова.
– Я только что вспомнил, – сказал он, оправдываясь. – Я давно здесь не был и не очень уверенно ориентируюсь. Но это должна быть Шалмирана.
– Шалмирана! Так она еще существует?
– Да; я совсем забыл о ней. Серанис как-то рассказывала, что крепость расположена среди этих гор. Конечно, она уже бесконечно давно лежит в руинах, но, может быть, там еще живет кто-нибудь.
Шалмирана! Название это было равно легендарным для сыновей обеих рас, столь различных по культуре и истории. Земля не помнила эпопеи более величественной, чем оборона Шалмираны от Пришельцев, завоевавших всю Вселенную. И хотя подлинные события полностью терялись в густом тумане прошлого, легенды не забывались. Они просуществуют так же долго, как и само человечество.
В темноте опять раздался голос Хилвара:
– Люди с юга расскажут нам больше. У меня тут есть друзья; утром я свяжусь с ними.
Элвин едва обратил внимание на эти слова; он был глубоко погружен в собственные мысли, пытаясь припомнить все когда-либо слышанное о Шалмиране. Впрочем, вспомнить удалось немногое: спустя столь огромное время никто не мог отличить истину от легенды. Достоверно известно было лишь одно: Битва при Шалмиране ознаменовала конец завоеваний Человека и начало его долгого отступления.
В этих горах, подумал Элвин, он, пожалуй, сможет найти ответы на вопросы, мучавшие его в течение долгих лет.
– Сколько времени, – спросил он у Хилвара, – понадобится нам, чтобы добраться до крепости?
– Я там никогда не бывал. Но это намного дальше того места, до которого я собирался дойти. Сомневаюсь, чтобы нам это удалось за одни сутки.
– А не можем ли мы использовать глайдер?
– Нет, путь лежит через горы, глайдер там не пройдет.
Элвин размышлял. Он устал, его ступни горели, мышцы на ногах все еще ныли от непривычной нагрузки. Невольно хотелось оставить все на следующий раз. Но следующего раза могло и не быть.
Под тусклым светом звезд, немалая часть которых померкла за время, прошедшее после постройки Шалмираны, Элвин боролся с противоречивыми мыслями и, наконец, принял решение. Ничто не изменилось; горы по-прежнему сторожили дремавшую страну. Но уже наступил и отошел в прошлое поворотный миг истории – и человечество двинулось к новому, неизвестному будущему. В эту ночь Элвин и Хилвар больше не спали. С первыми проблесками рассвета они свернули лагерь. Холм окропился росой, и сверкающие бриллианты на стебельках и листьях восхитили Элвина. Его обворожил скрип мокрой травы под ногами. Обернувшись, он увидел собственный след – темную полосу среди искрящейся земли.
Солнце взошло над западным валом Лиса в тот самый момент, когда они добрались до опушки леса. Здесь господствовала природа. Даже Хилвар, казалось, немного растерялся среди огромных деревьев, которые заслоняли свет, отбрасывая на землю озерца тени. К счастью, река, бравшая начало у подножия водопада, стремилась к югу по пути настолько прямому, что его искусственное происхождение не вызывало сомнений. Держась берега, они шли в стороне от самых густых зарослей. Немалую часть времени Хилвар потратил на выслеживание Крифа, который то и дело исчезал в джунглях или стремительно мчался над водой. Даже Элвин, которому все было пока в диковинку, смог почувствовать, что здешний лес обладает незнакомыми чарами, не свойственными небольшим, ухоженным рощам на севере Лиса. Среди деревьев редко встречались одинаковые; большинство находилось на разных стадиях одичания, а некоторые в течение долгих веков успели окончательно вернуться к первичным формам, заданным природой. Родина многих деревьев была явно не на Земле – и даже, вероятно, не в Солнечной системе. Великаны-секвойи, достигавшие в высоту ста и более метров, словно часовые, возвышались над прочими деревьями.
Некогда их принято было считать самыми древними жителями Земли: ведь они были старше Человека. Русло реки стало шире; по мере продвижения вниз по течению она все чаще разливалась озерцами, среди которых, словно на якоре, стояли крошечные островки. Здесь были насекомые – ярко окрашенные существа, носившиеся над водной гладью. Раз, несмотря на окрики Хилвара, Криф умчался, чтобы присоединиться к своим дальним родичам. Он тут же исчез в облаке сверкающих крыльев, изнутри которого донеслось сердитое жужжание. Секундой позже облако распалось, и Криф возвратился, пронесшись над озером быстрее, чем мог уследить глаз. С тех пор он держался подле Хилвара и больше не пытался удрать. К вечеру впереди показались горы. Река, так долго служившая надежным проводником, теперь текла сонно, словно тоже приближалась к концу пути. Стало ясно, что они не достигнут гор до наступления сумерек: задолго до заката лес покрылся таким мраком, что дальнейшее продвижение стало невозможным. Огромные деревья стояли в пятнах тьмы, и холодный ветер шумел в листьях. Элвин и Хилвар остановились на ночлег под гигантским красным деревом, верхние ветви которого еще золотились под лучами зари. Когда уже неразличимое за деревьями солнце наконец зашло, свет какое-то время еще теплился в играющих водах. Двое исследователей – а теперь они вполне заслуживали этого звания – улеглись в надвигавшемся мраке, глядя на реку и размышляя об увиденном. Вскоре Элвин вновь ощутил чувство восхитительной дремоты, впервые познанное им в предыдущую ночь, и радостно отдался сну. Хотя сон и не был необходим в беззаботной жизни Диаспара, здесь он доставлял удовольствие. В последний миг перед погружением в забытье Элвин успел призадуматься о том, кто и как давно в последний раз шел этой дорогой. Солнце стояло уже высоко, когда они вышли из леса и наконец оказались перед горными стенами Лиса. Земля перед ними круто вздымалась к небу волнами бесплодного камня. Река здесь заканчивалась столь же впечатляюще, как и начиналась: она с ревом убегала в разверзшуюся на ее пути расселину. Интересно, подумал Элвин, что же потом происходит с ней: через какие подземные ходы она движется, прежде чем снова выйти на дневной свет. Возможно, потерянные океаны Земли еще сохраняются глубоко внизу, в вечной тьме, и эта древняя река чувствует зов, влекущий ее к морю.
Хилвар стоял несколько секунд, рассматривая водоворот и тянущуюся далее голую землю.
– Вот он, путь на Шалмирану, – уверенно заявил он.
Элвин не спрашивал, откуда Хилвару это известно, предполагая, что он быстро связался в уме с кем-то из друзей вдали отсюда, и безмолвно воспринял необходимую информацию. До расселины в горах путешественники добрались быстро; пройдя через нее, они оказались на странном плато с постепенно ниспадающими краями. Элвин забыл об усталости и страхе и ощущал лишь легкое волнение в ожидании близящихся приключений. Он не знал, что именно ему предстоит обнаружить, но нисколько не сомневался, что найдет нечто существенное.
С приближением к вершине вид почвы резко изменился. Нижние склоны горы представляли собой пористый вулканический камень, повсюду громоздились шлаковые осыпи. Здесь же поверхность земли обратилась в твердые, стекловидные слои, гладкие и коварные. Казалось, что некогда расплавленный камень потоками стекал с горы.
Край плато был уже почти у самых ног. Хилвар достиг его первым. Через несколько секунд Элвин присоединился к Хилвару и, изумленный, застыл рядом с ним. Ибо они оказались не на краю плато, как можно было ожидать, а у кромки гигантской чаши глубиной метров в пятьсот и диаметром в три километра. Земля перед ними круто ныряла вниз, постепенно выпрямляясь ко дну впадины и снова поднимаясь все более и более круто к противоположному краю. Самый низ чаши был занят круглым озером, поверхность которого непрерывно рябилась в неутихающем волнении.
Вся эта огромная впадина, была черным-черна, несмотря на то, что купалась в солнечном сиянии. Элвин и Хилвар не могли даже приблизительно догадываться, из какого материала состоит кратер, но он был темен подобно камню из мира, незнакомого с солнцем. У их ног, окольцовывая весь кратер, проходила полоса металла в несколько десятков метров шириной – и без единого пятнышка. Потускневшая от безмерно древнего возраста, она не несла ни малейших признаков коррозии.
Когда глаза освоились с этим неземным пейзажем, Элвин и Хилвар поняли, что чернота чаши не столь абсолютна, как им сперва показалось. Там и сям, ускользая от прямого взгляда, на темных стенах мигали крошечные вспышки света. Они появлялись случайно и исчезали, едва возникнув, словно отблески звезд на волнующемся море.
– Вот это да! – воскликнул Элвин. – Но что же это такое?
– Это похоже на какой-то рефлектор.
– Но он совсем черный!
– Лишь для наших глаз, не забывай этого. Мы же не знаем, какими лучами они пользовались.
– Но ведь должно быть еще что-нибудь! Где же крепость?
Хилвар указал на озеро.
– Погляди хорошенько, – произнес он.
Элвин всмотрелся в дрожащую гладь озера, пытаясь проникнуть в скрытые под водою тайны. Сперва он ничего особенного не увидел; затем у края, на мелкой воде, он различил едва заметную сетку теней и отсветов. Он сумел проследить ее на некоторое расстояние, пока ближе к центру озера все следы не затерялись в глубине.
Темное озеро поглотило крепость. Внизу лежали руины некогда могучих сооружений, опрокинутых временем. Но под воду ушло не все – у дальней стороны кратера Элвин теперь заметил бесформенные груды камней и огромные блоки, из которых, должно быть, некогда слагались массивные стены. Воды уже плескались вокруг них, но еще не поднялись настолько, чтобы одержать окончательную победу.
– Обойдем вокруг озера, – сказал Хилвар тихим голосом, словно величественное запустение наполнило благоговением его душу. – Может быть, мы найдем что-нибудь в этих развалинах. На первых сотнях метров стенки кратера были такими крутыми и гладкими, что держаться прямо было непросто. Но затем они достигли более пологих участков и пошли с легкостью. У края озера гладкая чернота поверхности была скрыта тонким слоем почвы, должно быть, нанесенной сюда ветрами Лиса за долгие века.
Циклопические каменные блоки были навалены метрах в трехстах отсюда, подобно брошенным игрушкам ребенка-великана. Кое-где еще можно было распознать часть массивной стены; два резных обелиска обозначали некогда величественный портал. Все заросло мхом, вьющимися растениями и чахлыми деревцами. Даже ветер стих.
Так Элвин и Хилвар пришли к руинам Шалмираны. К этим стенам, к сокрытой в них мощи некогда подступили и сотрясли их силы, способные обращать в пыль целые миры – и потерпели полное поражение. Некогда эти мирные небеса пылали огнем, вырванным из солнечных сердец, и перед яростью своих властелинов, как живые, дрожали горы Лиса.
Никто и никогда не смог захватить Шалмирану. Но теперь крепость, неодолимая твердыня наконец пала – побежденная и разрушенная упрямыми усиками плюща, миллиардами вгрызавшихся в камень червей, медленно поднимающимися водами озера. Подавленные ее величием, Элвин и Хилвар молча брели среди колоссальных развалин. Они миновали тень обломившейся стены и вступили в ущелье, где каменные горы раскололись надвое. Перед ними распростерлось озеро; еще несколько шагов, и они уже стояли у темной воды. Крошечные волны, не выше нескольких сантиметров, беспрестанно бились об узкий берег. Первым заговорил Хилвар. В голосе его была неуверенность, заставившая Элвина с удивлением взглянуть на друга.
– Я чего-то не понимаю, – произнес он медленно. – Ветра нет – от чего же эта рябь? Вода должна быть совершенно спокойной.
Прежде чем Элвин мог придумать какое-либо объяснение, Хилвар присел, повернул голову набок и опустил правое ухо в воду. Сначала Элвин не понял, смысла этих нелепых действий, но затем сообразил, что Хилвар прислушивается. С некоторым отвращением – вода без единого светового блика выглядела на редкость непривлекательно – он последовал его примеру. Шок от холода длился лишь секунду; когда он прошел, Элвин слабо, но вполне определенно расслышал постоянное ритмичное биение. Будто стук огромного сердца донесся до него из глубин озера.
Они отряхнули воду с волос и уставились друг на друга в молчаливом подозрении. Обоим не хотелось высказывать вслух одну и ту же догадку: в озере есть жизнь.
– Будет лучше, – сказал наконец Хилвар, – если мы осмотрим эти развалины и будем держаться от озера подальше.
– Ты думаешь, там есть что-нибудь? – спросил Элвин, указывая на загадочную рябь, все еще плескавшуюся у его ног. – Оттуда может исходить опасность?
– Ничто, обладающее разумом, не опасно, – ответил Хилвар «Так ли? – подумал Элвин. – А Пришельцы?». – Я не чувствую здесь каких-либо мыслей, но не верится, что мы тут одни. Все это очень странно.
Они медленно вернулись к руинам крепости. У обоих в мыслях была эта размеренная, приглушенная пульсация. Элвину казалось, что одна тайна громоздится на другую, и он, несмотря на все усилия, уходит все дальше и дальше от постижения столь влекущей его истины.
На первый взгляд развалины не могли содержать в себе ничего поучительного, но они все же тщательно обыскали груды щебня и большие каменные осыпи. Здесь, наверное, было кладбище машин, бесконечно давно уже сделавших свое дело. Теперь, в случае возвращения Пришельцев, все это будет бесполезно, подумал Элвин. А почему Пришельцы никогда больше не появлялись? Еще одна тайна; но загадок и без того хватает, нечего выискивать новые.
В нескольких метрах от озера они обнаружили небольшой участок, расчищенный от щебня. Он зарос сорняками, которые, однако, почернели и обуглились от колоссального жара. Когда Элвин и Хилвар подошли ближе, растения обратились в золу, пачкая их ноги угольными полосами. В центре прогалины стоял металлический треножник, прочно укрепленный в земле. Он поддерживал кольцо, повернутое на оси так, что оно было обращено к небу и смотрело в точку, находившуюся на полпути к зениту. На первый взгляд кольцо казалось пустым; но когда Элвин пригляделся, он различил заполнявшую кольцо слабую дымку, свет от которой беспокоил глаза, находясь где-то на краю видимого спектра. В этом сиянии крылась мощь. Без сомнения, именно этот аппарат породил световой взрыв, призвавший их в Шалмирану. Они не отважились подойти ближе и разглядывали механизм с безопасного расстояния. Мы на правильном пути, думал Элвин; теперь остается только узнать, кто установил здесь этот аппарат и с какой целью. Это наклонное кольцо явно нацелено в космос. Не служила ли замеченная ими вспышка света каким-то сигналом?
Ничего не было видно. Свет звезд был слишком слаб, чтобы можно было разглядеть раскинувшуюся далеко внизу равнину; лишь еще более темная изрезанная линия, затмевающая звезды, напоминала о горах на южном горизонте. В темноте Элвин услышал, что его спутник повернулся на бок и тоже сел.
– Что случилось? – послышался шепот.
– Кажется, я услышал шум.
– Что за шум?
– Не знаю; может, это просто почудилось.
Две пары глаз в молчании уставились в ночь, полную загадок. Вдруг Хилвар схватил Элвина за руку.
– Гляди! – шепнул он.
Далеко на юге вспыхнула яркая точка, расположенная слишком низко, чтобы ее можно было принять за звезду. Она была ослепительно белой, с фиолетовым оттенком, и разгоралась прямо на глазах, так что вскоре на нее стало больно смотреть. Вдруг она взорвалась – точно молния ударила снизу. На короткое мгновение в ночном мраке огнем высветились горы и окруженная ими земля. Спустя вечность донесся призрачный гул далекого взрыва, и внезапный порыв ветра колыхнул деревья в лесу. Ветер быстро стих, и поверженные звезды одна за другой начали возвращаться на небо.
Второй раз в жизни Элвину стало страшно. Но это было не то глубокое и безнадежное чувство, которое он испытал в зале движущихся дорог, принимая решение, направившее его в Лис. Скорее это был даже не страх, а благоговение; он лицом к лицу столкнулся с неизвестностью и словно почувствовал: ему необходимо увидеть то, что находится там, за горами.
– Что это было? – прошептал он наконец.
Последовала пауза, столь долгая, что Элвин повторил вопрос.
– Я стараюсь выяснить, – сказал Хилвар и вновь замолчал.
Элвин догадался, чем тот занят, и больше не мешал его безмолвным поискам. Наконец, Хилвар разочарованно вздохнул.
– Все спят, – сказал он. – Спросить некого. Придется ждать до утра или разбудить кого-нибудь из моих друзей. Но без крайней необходимости мне не хотелось бы этого делать.
Интересно, что же Хилвар считает крайней необходимостью, подумал Элвин не без сарказма. Он хотел сказать, что происходящее вполне достойно того, чтобы нарушить чей-нибудь сон. Но тут Хилвар заговорил снова.
– Я только что вспомнил, – сказал он, оправдываясь. – Я давно здесь не был и не очень уверенно ориентируюсь. Но это должна быть Шалмирана.
– Шалмирана! Так она еще существует?
– Да; я совсем забыл о ней. Серанис как-то рассказывала, что крепость расположена среди этих гор. Конечно, она уже бесконечно давно лежит в руинах, но, может быть, там еще живет кто-нибудь.
Шалмирана! Название это было равно легендарным для сыновей обеих рас, столь различных по культуре и истории. Земля не помнила эпопеи более величественной, чем оборона Шалмираны от Пришельцев, завоевавших всю Вселенную. И хотя подлинные события полностью терялись в густом тумане прошлого, легенды не забывались. Они просуществуют так же долго, как и само человечество.
В темноте опять раздался голос Хилвара:
– Люди с юга расскажут нам больше. У меня тут есть друзья; утром я свяжусь с ними.
Элвин едва обратил внимание на эти слова; он был глубоко погружен в собственные мысли, пытаясь припомнить все когда-либо слышанное о Шалмиране. Впрочем, вспомнить удалось немногое: спустя столь огромное время никто не мог отличить истину от легенды. Достоверно известно было лишь одно: Битва при Шалмиране ознаменовала конец завоеваний Человека и начало его долгого отступления.
В этих горах, подумал Элвин, он, пожалуй, сможет найти ответы на вопросы, мучавшие его в течение долгих лет.
– Сколько времени, – спросил он у Хилвара, – понадобится нам, чтобы добраться до крепости?
– Я там никогда не бывал. Но это намного дальше того места, до которого я собирался дойти. Сомневаюсь, чтобы нам это удалось за одни сутки.
– А не можем ли мы использовать глайдер?
– Нет, путь лежит через горы, глайдер там не пройдет.
Элвин размышлял. Он устал, его ступни горели, мышцы на ногах все еще ныли от непривычной нагрузки. Невольно хотелось оставить все на следующий раз. Но следующего раза могло и не быть.
Под тусклым светом звезд, немалая часть которых померкла за время, прошедшее после постройки Шалмираны, Элвин боролся с противоречивыми мыслями и, наконец, принял решение. Ничто не изменилось; горы по-прежнему сторожили дремавшую страну. Но уже наступил и отошел в прошлое поворотный миг истории – и человечество двинулось к новому, неизвестному будущему. В эту ночь Элвин и Хилвар больше не спали. С первыми проблесками рассвета они свернули лагерь. Холм окропился росой, и сверкающие бриллианты на стебельках и листьях восхитили Элвина. Его обворожил скрип мокрой травы под ногами. Обернувшись, он увидел собственный след – темную полосу среди искрящейся земли.
Солнце взошло над западным валом Лиса в тот самый момент, когда они добрались до опушки леса. Здесь господствовала природа. Даже Хилвар, казалось, немного растерялся среди огромных деревьев, которые заслоняли свет, отбрасывая на землю озерца тени. К счастью, река, бравшая начало у подножия водопада, стремилась к югу по пути настолько прямому, что его искусственное происхождение не вызывало сомнений. Держась берега, они шли в стороне от самых густых зарослей. Немалую часть времени Хилвар потратил на выслеживание Крифа, который то и дело исчезал в джунглях или стремительно мчался над водой. Даже Элвин, которому все было пока в диковинку, смог почувствовать, что здешний лес обладает незнакомыми чарами, не свойственными небольшим, ухоженным рощам на севере Лиса. Среди деревьев редко встречались одинаковые; большинство находилось на разных стадиях одичания, а некоторые в течение долгих веков успели окончательно вернуться к первичным формам, заданным природой. Родина многих деревьев была явно не на Земле – и даже, вероятно, не в Солнечной системе. Великаны-секвойи, достигавшие в высоту ста и более метров, словно часовые, возвышались над прочими деревьями.
Некогда их принято было считать самыми древними жителями Земли: ведь они были старше Человека. Русло реки стало шире; по мере продвижения вниз по течению она все чаще разливалась озерцами, среди которых, словно на якоре, стояли крошечные островки. Здесь были насекомые – ярко окрашенные существа, носившиеся над водной гладью. Раз, несмотря на окрики Хилвара, Криф умчался, чтобы присоединиться к своим дальним родичам. Он тут же исчез в облаке сверкающих крыльев, изнутри которого донеслось сердитое жужжание. Секундой позже облако распалось, и Криф возвратился, пронесшись над озером быстрее, чем мог уследить глаз. С тех пор он держался подле Хилвара и больше не пытался удрать. К вечеру впереди показались горы. Река, так долго служившая надежным проводником, теперь текла сонно, словно тоже приближалась к концу пути. Стало ясно, что они не достигнут гор до наступления сумерек: задолго до заката лес покрылся таким мраком, что дальнейшее продвижение стало невозможным. Огромные деревья стояли в пятнах тьмы, и холодный ветер шумел в листьях. Элвин и Хилвар остановились на ночлег под гигантским красным деревом, верхние ветви которого еще золотились под лучами зари. Когда уже неразличимое за деревьями солнце наконец зашло, свет какое-то время еще теплился в играющих водах. Двое исследователей – а теперь они вполне заслуживали этого звания – улеглись в надвигавшемся мраке, глядя на реку и размышляя об увиденном. Вскоре Элвин вновь ощутил чувство восхитительной дремоты, впервые познанное им в предыдущую ночь, и радостно отдался сну. Хотя сон и не был необходим в беззаботной жизни Диаспара, здесь он доставлял удовольствие. В последний миг перед погружением в забытье Элвин успел призадуматься о том, кто и как давно в последний раз шел этой дорогой. Солнце стояло уже высоко, когда они вышли из леса и наконец оказались перед горными стенами Лиса. Земля перед ними круто вздымалась к небу волнами бесплодного камня. Река здесь заканчивалась столь же впечатляюще, как и начиналась: она с ревом убегала в разверзшуюся на ее пути расселину. Интересно, подумал Элвин, что же потом происходит с ней: через какие подземные ходы она движется, прежде чем снова выйти на дневной свет. Возможно, потерянные океаны Земли еще сохраняются глубоко внизу, в вечной тьме, и эта древняя река чувствует зов, влекущий ее к морю.
Хилвар стоял несколько секунд, рассматривая водоворот и тянущуюся далее голую землю.
– Вот он, путь на Шалмирану, – уверенно заявил он.
Элвин не спрашивал, откуда Хилвару это известно, предполагая, что он быстро связался в уме с кем-то из друзей вдали отсюда, и безмолвно воспринял необходимую информацию. До расселины в горах путешественники добрались быстро; пройдя через нее, они оказались на странном плато с постепенно ниспадающими краями. Элвин забыл об усталости и страхе и ощущал лишь легкое волнение в ожидании близящихся приключений. Он не знал, что именно ему предстоит обнаружить, но нисколько не сомневался, что найдет нечто существенное.
С приближением к вершине вид почвы резко изменился. Нижние склоны горы представляли собой пористый вулканический камень, повсюду громоздились шлаковые осыпи. Здесь же поверхность земли обратилась в твердые, стекловидные слои, гладкие и коварные. Казалось, что некогда расплавленный камень потоками стекал с горы.
Край плато был уже почти у самых ног. Хилвар достиг его первым. Через несколько секунд Элвин присоединился к Хилвару и, изумленный, застыл рядом с ним. Ибо они оказались не на краю плато, как можно было ожидать, а у кромки гигантской чаши глубиной метров в пятьсот и диаметром в три километра. Земля перед ними круто ныряла вниз, постепенно выпрямляясь ко дну впадины и снова поднимаясь все более и более круто к противоположному краю. Самый низ чаши был занят круглым озером, поверхность которого непрерывно рябилась в неутихающем волнении.
Вся эта огромная впадина, была черным-черна, несмотря на то, что купалась в солнечном сиянии. Элвин и Хилвар не могли даже приблизительно догадываться, из какого материала состоит кратер, но он был темен подобно камню из мира, незнакомого с солнцем. У их ног, окольцовывая весь кратер, проходила полоса металла в несколько десятков метров шириной – и без единого пятнышка. Потускневшая от безмерно древнего возраста, она не несла ни малейших признаков коррозии.
Когда глаза освоились с этим неземным пейзажем, Элвин и Хилвар поняли, что чернота чаши не столь абсолютна, как им сперва показалось. Там и сям, ускользая от прямого взгляда, на темных стенах мигали крошечные вспышки света. Они появлялись случайно и исчезали, едва возникнув, словно отблески звезд на волнующемся море.
– Вот это да! – воскликнул Элвин. – Но что же это такое?
– Это похоже на какой-то рефлектор.
– Но он совсем черный!
– Лишь для наших глаз, не забывай этого. Мы же не знаем, какими лучами они пользовались.
– Но ведь должно быть еще что-нибудь! Где же крепость?
Хилвар указал на озеро.
– Погляди хорошенько, – произнес он.
Элвин всмотрелся в дрожащую гладь озера, пытаясь проникнуть в скрытые под водою тайны. Сперва он ничего особенного не увидел; затем у края, на мелкой воде, он различил едва заметную сетку теней и отсветов. Он сумел проследить ее на некоторое расстояние, пока ближе к центру озера все следы не затерялись в глубине.
Темное озеро поглотило крепость. Внизу лежали руины некогда могучих сооружений, опрокинутых временем. Но под воду ушло не все – у дальней стороны кратера Элвин теперь заметил бесформенные груды камней и огромные блоки, из которых, должно быть, некогда слагались массивные стены. Воды уже плескались вокруг них, но еще не поднялись настолько, чтобы одержать окончательную победу.
– Обойдем вокруг озера, – сказал Хилвар тихим голосом, словно величественное запустение наполнило благоговением его душу. – Может быть, мы найдем что-нибудь в этих развалинах. На первых сотнях метров стенки кратера были такими крутыми и гладкими, что держаться прямо было непросто. Но затем они достигли более пологих участков и пошли с легкостью. У края озера гладкая чернота поверхности была скрыта тонким слоем почвы, должно быть, нанесенной сюда ветрами Лиса за долгие века.
Циклопические каменные блоки были навалены метрах в трехстах отсюда, подобно брошенным игрушкам ребенка-великана. Кое-где еще можно было распознать часть массивной стены; два резных обелиска обозначали некогда величественный портал. Все заросло мхом, вьющимися растениями и чахлыми деревцами. Даже ветер стих.
Так Элвин и Хилвар пришли к руинам Шалмираны. К этим стенам, к сокрытой в них мощи некогда подступили и сотрясли их силы, способные обращать в пыль целые миры – и потерпели полное поражение. Некогда эти мирные небеса пылали огнем, вырванным из солнечных сердец, и перед яростью своих властелинов, как живые, дрожали горы Лиса.
Никто и никогда не смог захватить Шалмирану. Но теперь крепость, неодолимая твердыня наконец пала – побежденная и разрушенная упрямыми усиками плюща, миллиардами вгрызавшихся в камень червей, медленно поднимающимися водами озера. Подавленные ее величием, Элвин и Хилвар молча брели среди колоссальных развалин. Они миновали тень обломившейся стены и вступили в ущелье, где каменные горы раскололись надвое. Перед ними распростерлось озеро; еще несколько шагов, и они уже стояли у темной воды. Крошечные волны, не выше нескольких сантиметров, беспрестанно бились об узкий берег. Первым заговорил Хилвар. В голосе его была неуверенность, заставившая Элвина с удивлением взглянуть на друга.
– Я чего-то не понимаю, – произнес он медленно. – Ветра нет – от чего же эта рябь? Вода должна быть совершенно спокойной.
Прежде чем Элвин мог придумать какое-либо объяснение, Хилвар присел, повернул голову набок и опустил правое ухо в воду. Сначала Элвин не понял, смысла этих нелепых действий, но затем сообразил, что Хилвар прислушивается. С некоторым отвращением – вода без единого светового блика выглядела на редкость непривлекательно – он последовал его примеру. Шок от холода длился лишь секунду; когда он прошел, Элвин слабо, но вполне определенно расслышал постоянное ритмичное биение. Будто стук огромного сердца донесся до него из глубин озера.
Они отряхнули воду с волос и уставились друг на друга в молчаливом подозрении. Обоим не хотелось высказывать вслух одну и ту же догадку: в озере есть жизнь.
– Будет лучше, – сказал наконец Хилвар, – если мы осмотрим эти развалины и будем держаться от озера подальше.
– Ты думаешь, там есть что-нибудь? – спросил Элвин, указывая на загадочную рябь, все еще плескавшуюся у его ног. – Оттуда может исходить опасность?
– Ничто, обладающее разумом, не опасно, – ответил Хилвар «Так ли? – подумал Элвин. – А Пришельцы?». – Я не чувствую здесь каких-либо мыслей, но не верится, что мы тут одни. Все это очень странно.
Они медленно вернулись к руинам крепости. У обоих в мыслях была эта размеренная, приглушенная пульсация. Элвину казалось, что одна тайна громоздится на другую, и он, несмотря на все усилия, уходит все дальше и дальше от постижения столь влекущей его истины.
На первый взгляд развалины не могли содержать в себе ничего поучительного, но они все же тщательно обыскали груды щебня и большие каменные осыпи. Здесь, наверное, было кладбище машин, бесконечно давно уже сделавших свое дело. Теперь, в случае возвращения Пришельцев, все это будет бесполезно, подумал Элвин. А почему Пришельцы никогда больше не появлялись? Еще одна тайна; но загадок и без того хватает, нечего выискивать новые.
В нескольких метрах от озера они обнаружили небольшой участок, расчищенный от щебня. Он зарос сорняками, которые, однако, почернели и обуглились от колоссального жара. Когда Элвин и Хилвар подошли ближе, растения обратились в золу, пачкая их ноги угольными полосами. В центре прогалины стоял металлический треножник, прочно укрепленный в земле. Он поддерживал кольцо, повернутое на оси так, что оно было обращено к небу и смотрело в точку, находившуюся на полпути к зениту. На первый взгляд кольцо казалось пустым; но когда Элвин пригляделся, он различил заполнявшую кольцо слабую дымку, свет от которой беспокоил глаза, находясь где-то на краю видимого спектра. В этом сиянии крылась мощь. Без сомнения, именно этот аппарат породил световой взрыв, призвавший их в Шалмирану. Они не отважились подойти ближе и разглядывали механизм с безопасного расстояния. Мы на правильном пути, думал Элвин; теперь остается только узнать, кто установил здесь этот аппарат и с какой целью. Это наклонное кольцо явно нацелено в космос. Не служила ли замеченная ими вспышка света каким-то сигналом?