Страница:
– Сэром Филиппом? – резко переспросила Алиса. – Вы предполагаете, что сэр Филипп донес на нас?
– Кто еще это мог быть? – рассудительно заметила госпожа Томпсон. – Нельзя же думать, что это кто-то из нас!
– Это вполне мог быть кто-то из соседей, – возразила Алиса, покрывшись красными пятнами под всезнающими взглядами дам.
– Я думаю, что Алиса избавится от своих чувств и здравый смысл победит, – заговорщическим тоном прошептала госпожа Вишингем на ухо Абигейл.
В глазах Алисы засверкал огонь возмущения, а Пруденс стремительно вскочила и заговорила:
– Госпожа Томпсон, почему вы считаете шпионом сэра Филиппа, если не принимать во внимание, что он недавно поселился в Эйнсли Мейнор?
– Его брат – круглоголовый, – просто ответила леди.
Абигейл бросила быстрый взгляд на Алису, потом благоразумно сказала:
– Многие семьи раскололись из-за разности взглядов на политику во время войны. Что заставляет вас думать о сэре Филиппе, проведшем несколько лет в ссылке, как о предателе роялистов?
– Вероятно, это была та цена, которую он должен был заплатить за право наследования родительской собственности, – язвительно заметила госпожа Вишингем.
– Эйнсли – богатое имение. Любой человек продал бы душу дьяволу, чтобы заполучить его.
– Сэр Филипп не стал бы этого делать, – разъяренно сказала Алиса, вставая. Уже не имело значения, что Филипп предал ее доверие. Или – что он был круглоголовым. Главное – он не был шпионом, и она не могла слышать, как на него злобно клевещут.
– Извините, мама. Я не могу больше здесь оставаться. Госпожа Грейстоун, я буду рада оказать помощь, где она потребуется. Всего доброго вам и преподобному мистеру Грейстоуну, – она стремительно и резко вышла из комнаты.
На улице Алиса остановилась, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Разговор заставил ее понять, что она не могла так просто, без объяснений, порвать с сэром Филиппом. Ей придется встретиться с ним и объяснить, почему они не должны видеться. Они смогут общаться как друзья, и, таким образом, избежать сплетен, которые бы несомненно поползли, если бы она отказалась принимать его.
Алиса обошла дом и подошла к загону, где была привязана ее лошадь. Там к ней присоединилась Пруденс с озорством прогульщицы уроков, которой удалось сбежать и, наконец, почувствовать себя свободной.
– Мама направила меня за тобой, чтобы ты не ехала домой в одиночестве, и я решила, что это отличная мысль, чтобы сбежать оттуда, где начала уже засыпать.
Слуга помог ей забраться в седло, она сверкнула глазами, и губы расплылись в безудержной усмешке:
– Я думаю, мама почувствовала, что мне надо уйти, потому что все эти старые сплетницы начнут обсуждать твои отношения с Филиппом. А она не хотела, чтоб я слышала такие разговоры.
Алиса рассмеялась, хотя сейчас, после того как в ней остыл праведный гнев, у нее было очень плохое настроение.
– Нет никакой связи между нами. Надеюсь, что мама сумеет их в этом убедить.
Пруденс недоверчиво посмотрела на нее и пришпорила лошадь.
– Поехали! У нас есть свободное время – целый день мы можем делать все, что захотим. Давай не будем заботиться о том, что там болтают эти старые клуши, – не дожидаясь сестры, она вывела лошадь со двора, побежавшую рысью. Алиса покачала головой, но в глазах была улыбка: они с сестрой удалялись из этого осиного гнезда.
Она уже собиралась обогнуть угол дома, когда услышала, как Пруденс проворковала:
– Господин Инграм, как приятно встретиться с вами!
Алиса выехала на улицу и увидела Пруденс, удрученно смотрящую вслед проехавшему Инграму. Он даже не побеспокоился ответить на ее приветствие, не говоря уже о том, чтобы остановиться и поболтать с ней.
– Признаюсь, этот человек возмущает меня до крайности, – Алиса ненавистно посмотрела на облаченную в ярко-красное спину Инграма, мирно подпрыгивавшую в такт бегущей рысью лошади по главной улице Западного Истона. В этот момент она бы с радостью задушила его за грубость к сестре.
– Алиса, – медленно сказала Пруденс. – Я еду за ним.
Алиса ошеломленно уставилась на нее.
Глаза Пруденс горели любопытством и решимостью.
– Алиса, он был настолько погружен в раздумья, что даже не заметил меня. Ты знаешь, как я стараюсь понять, что дорого его сердцу, чтобы доказать ему свою любовь. Пока я не выяснила ничего важного. Но сегодня – почему он такой серьезный? – может быть, он на пути к самому важному для него, – она подстегнула лошадь. – Я должна ехать, ты сама это понимаешь.
Алисе пришлось пустить лошадь рысью, чтобы успеть за Пруденс:
– Сестра, я не думаю, что это благоразумно.
Пруденс пожала плечами и посмотрела так красноречиво, будто сообщила, что сейчас она не думает о последствиях.
Алиса попыталась снова:
– А что если он едет в такое место, куда нельзя ехать женщине?
– Ты имеешь в виду петушиные бои, или бой быков, или что-нибудь в этом роде? По крайней мере, я узнаю, куда он поехал! Алиса, я не могу упустить такую возможность!
– Тогда я поеду с тобой.
– Нет! – Пруденс перевела свою лошадь на шаг. Инграм, подпрыгивавший в такт своей бегущей рысью лошади, все еще виднелся вдалеке.
– Алиса, если по какой-нибудь причине он остановится и заметит меня, я смогу поговорить с ним. А если ты будешь там, то он начнет смотреть только на тебя, а на меня – не обращать внимания. Я могу потерять свой шанс доказать, как к нему неравнодушна.
Алиса почувствовала себя еще хуже, чем когда вышла из дома священника, потому что знала, что бы не сделала Пруденс, ничто не возбудит в Цедрике Инграме интереса к ней. Она также знала, что ни в коем случае не скажет об этом Пруденс, – однако? Озабоченная, Алиса смотрела на едва различимую впереди фигуру Инграма. Конечно, он не поедет далеко.
– Хорошо, поезжай за ним, но будь осторожна, Пруденс! Одинокая женщина – легкая добыча. Не преследуй господина Инграма, если он поедет слишком далеко от города.
– Не буду, – пообещала Пруденс, болезненно улыбаясь Алисе.
– Мне надо кое-что купить. Возвращайся и жди меня здесь через час, – Алиса сказала это приказным тоном, надеясь, что сестра ей подчинится.
– Хорошо, если часа будет достаточно, – неугомонно ответила Пруденс, впиваясь каблуками в бока лошади. Она оглянулась через плечо, сверкая глазами, и галопом унеслась прочь.
– Пожелай мне удачи, Алиса!
Алиса смотрела, как она уезжала, с каким-то дурным предчувствием.
Когда Пруденс не вернулась через час, она еще не почуяла беды. Сделав покупки и не намереваясь дольше оставаться в деревне, удрученная, Алиса вернулась в Стразерн-холл.
ГЛАВА 14
– Кто еще это мог быть? – рассудительно заметила госпожа Томпсон. – Нельзя же думать, что это кто-то из нас!
– Это вполне мог быть кто-то из соседей, – возразила Алиса, покрывшись красными пятнами под всезнающими взглядами дам.
– Я думаю, что Алиса избавится от своих чувств и здравый смысл победит, – заговорщическим тоном прошептала госпожа Вишингем на ухо Абигейл.
В глазах Алисы засверкал огонь возмущения, а Пруденс стремительно вскочила и заговорила:
– Госпожа Томпсон, почему вы считаете шпионом сэра Филиппа, если не принимать во внимание, что он недавно поселился в Эйнсли Мейнор?
– Его брат – круглоголовый, – просто ответила леди.
Абигейл бросила быстрый взгляд на Алису, потом благоразумно сказала:
– Многие семьи раскололись из-за разности взглядов на политику во время войны. Что заставляет вас думать о сэре Филиппе, проведшем несколько лет в ссылке, как о предателе роялистов?
– Вероятно, это была та цена, которую он должен был заплатить за право наследования родительской собственности, – язвительно заметила госпожа Вишингем.
– Эйнсли – богатое имение. Любой человек продал бы душу дьяволу, чтобы заполучить его.
– Сэр Филипп не стал бы этого делать, – разъяренно сказала Алиса, вставая. Уже не имело значения, что Филипп предал ее доверие. Или – что он был круглоголовым. Главное – он не был шпионом, и она не могла слышать, как на него злобно клевещут.
– Извините, мама. Я не могу больше здесь оставаться. Госпожа Грейстоун, я буду рада оказать помощь, где она потребуется. Всего доброго вам и преподобному мистеру Грейстоуну, – она стремительно и резко вышла из комнаты.
На улице Алиса остановилась, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Разговор заставил ее понять, что она не могла так просто, без объяснений, порвать с сэром Филиппом. Ей придется встретиться с ним и объяснить, почему они не должны видеться. Они смогут общаться как друзья, и, таким образом, избежать сплетен, которые бы несомненно поползли, если бы она отказалась принимать его.
Алиса обошла дом и подошла к загону, где была привязана ее лошадь. Там к ней присоединилась Пруденс с озорством прогульщицы уроков, которой удалось сбежать и, наконец, почувствовать себя свободной.
– Мама направила меня за тобой, чтобы ты не ехала домой в одиночестве, и я решила, что это отличная мысль, чтобы сбежать оттуда, где начала уже засыпать.
Слуга помог ей забраться в седло, она сверкнула глазами, и губы расплылись в безудержной усмешке:
– Я думаю, мама почувствовала, что мне надо уйти, потому что все эти старые сплетницы начнут обсуждать твои отношения с Филиппом. А она не хотела, чтоб я слышала такие разговоры.
Алиса рассмеялась, хотя сейчас, после того как в ней остыл праведный гнев, у нее было очень плохое настроение.
– Нет никакой связи между нами. Надеюсь, что мама сумеет их в этом убедить.
Пруденс недоверчиво посмотрела на нее и пришпорила лошадь.
– Поехали! У нас есть свободное время – целый день мы можем делать все, что захотим. Давай не будем заботиться о том, что там болтают эти старые клуши, – не дожидаясь сестры, она вывела лошадь со двора, побежавшую рысью. Алиса покачала головой, но в глазах была улыбка: они с сестрой удалялись из этого осиного гнезда.
Она уже собиралась обогнуть угол дома, когда услышала, как Пруденс проворковала:
– Господин Инграм, как приятно встретиться с вами!
Алиса выехала на улицу и увидела Пруденс, удрученно смотрящую вслед проехавшему Инграму. Он даже не побеспокоился ответить на ее приветствие, не говоря уже о том, чтобы остановиться и поболтать с ней.
– Признаюсь, этот человек возмущает меня до крайности, – Алиса ненавистно посмотрела на облаченную в ярко-красное спину Инграма, мирно подпрыгивавшую в такт бегущей рысью лошади по главной улице Западного Истона. В этот момент она бы с радостью задушила его за грубость к сестре.
– Алиса, – медленно сказала Пруденс. – Я еду за ним.
Алиса ошеломленно уставилась на нее.
Глаза Пруденс горели любопытством и решимостью.
– Алиса, он был настолько погружен в раздумья, что даже не заметил меня. Ты знаешь, как я стараюсь понять, что дорого его сердцу, чтобы доказать ему свою любовь. Пока я не выяснила ничего важного. Но сегодня – почему он такой серьезный? – может быть, он на пути к самому важному для него, – она подстегнула лошадь. – Я должна ехать, ты сама это понимаешь.
Алисе пришлось пустить лошадь рысью, чтобы успеть за Пруденс:
– Сестра, я не думаю, что это благоразумно.
Пруденс пожала плечами и посмотрела так красноречиво, будто сообщила, что сейчас она не думает о последствиях.
Алиса попыталась снова:
– А что если он едет в такое место, куда нельзя ехать женщине?
– Ты имеешь в виду петушиные бои, или бой быков, или что-нибудь в этом роде? По крайней мере, я узнаю, куда он поехал! Алиса, я не могу упустить такую возможность!
– Тогда я поеду с тобой.
– Нет! – Пруденс перевела свою лошадь на шаг. Инграм, подпрыгивавший в такт своей бегущей рысью лошади, все еще виднелся вдалеке.
– Алиса, если по какой-нибудь причине он остановится и заметит меня, я смогу поговорить с ним. А если ты будешь там, то он начнет смотреть только на тебя, а на меня – не обращать внимания. Я могу потерять свой шанс доказать, как к нему неравнодушна.
Алиса почувствовала себя еще хуже, чем когда вышла из дома священника, потому что знала, что бы не сделала Пруденс, ничто не возбудит в Цедрике Инграме интереса к ней. Она также знала, что ни в коем случае не скажет об этом Пруденс, – однако? Озабоченная, Алиса смотрела на едва различимую впереди фигуру Инграма. Конечно, он не поедет далеко.
– Хорошо, поезжай за ним, но будь осторожна, Пруденс! Одинокая женщина – легкая добыча. Не преследуй господина Инграма, если он поедет слишком далеко от города.
– Не буду, – пообещала Пруденс, болезненно улыбаясь Алисе.
– Мне надо кое-что купить. Возвращайся и жди меня здесь через час, – Алиса сказала это приказным тоном, надеясь, что сестра ей подчинится.
– Хорошо, если часа будет достаточно, – неугомонно ответила Пруденс, впиваясь каблуками в бока лошади. Она оглянулась через плечо, сверкая глазами, и галопом унеслась прочь.
– Пожелай мне удачи, Алиса!
Алиса смотрела, как она уезжала, с каким-то дурным предчувствием.
Когда Пруденс не вернулась через час, она еще не почуяла беды. Сделав покупки и не намереваясь дольше оставаться в деревне, удрученная, Алиса вернулась в Стразерн-холл.
ГЛАВА 14
Цедрик удалялся все дальше и дальше от города, и Пруденс уже начала беспокоиться, не слишком ли опрометчивое решение она приняла, поехав за ним. В то же время ее любопытство безудержно возрастало. Алиса была права? Не собирался ли Цедрик заниматься запрещенной деятельностью, такой как петушиные бои?
По какой-то причине мысль о петушиных боях, проводимых при дневном свете, казалась Пруденс нереальной, а так как она больше не могла придумать, какое еще нечестивое заведение мог посетить Цедрик, то продолжала ехать за ним.
Отъехав на некоторое расстояние от деревни, Цедрик пустил лошадь медленным шагом, потом, к удивлению Пруденс, въехал в густой кустарник, который граничил с дорогой. Пруденс впилась каблуками в бока лошади, чтобы остановить ее возле того места, где исчез Цедрик. Она ехала на большом расстоянии от него, так что Цедрик практически не мог ее заметить, если только он специально не оборачивался в седле, но теперь расстояние между ними, кажется, стало еще больше, и она боялась совсем потерять его из вида. Когда Пруденс приблизилась к месту, где он въехал в кустарник, то поняла, что дорога разветвилась, и Цедрик свернул на узкую тропинку, которая вела глубже в лес. Не пугаясь нарастающей опасности, Пруденс последовала за предметом своего сердца.
Тропинку окаймляли высокие деревья, их ветви высоко над головой заслоняли дневной свет, поэтому в лесу стоял полумрак. Густые кусты обрамляли изрезанную колеями дорогу, и было видно, что ветви в некоторых местах недавно срезаны и засохшие лежали на дороге, свидетельствуя о том, что дорогу расширяли. Эта заброшенная дорога, изрезанная попутными тропинками, петляла и извивалась в мелколесье, и несколько раз Пруденс казалось, что она потеряла Цедрика. Она подбадривала себя тем, что он никуда не мог свернуть. Неожиданно Пруденс выехала к гостинице, уже знакомой своей сомнительной репутацией. Пруденс имела смутное представление о ее существовании, знала только понаслышке, что туда мужчины приходят заниматься такими делами, о которых женщина, особенно юная леди, не должна знать.
Остановившись в укрытии под деревьями и решая, что ей делать дальше, Пруденс подумала, что она ошиблась. Цедрик Инграм не шел в это непристойное место. Она как-то потеряла его из виду. Он поехал в другом направлении, и она радостно продолжала следовать за ним, опасаясь, что потеряла его. Скоро она заметила, что красивый гнедой жеребец стоит во дворе гостиницы, и его держит под уздцы конюх, как будто Цедрик прямо на ходу бросил ему поводья, торопясь войти в здание.
Тревога, захлестнувшая Пруденс, как только она узнала лошадь, превратилась в панику, когда она увидела человека в кроваво-красной форме железнобоких из армии Кромвеля, медленной походкой вышедшего из гостиницы. Заметив конюха, он поторопился к нему навстречу.
– Цедрик – в опасности! – полоснуло в голове Пруденс, и она чуть не пустилась галопом во двор, хотела отвлечь их внимание и предупредить Цедрика, что надо немедленно уезжать, пока железнобокие его не обнаружили. Однако скорое решение миновало до того, как она успела двинуться. Солдат что-то сказал слуге, и тот засмеялся; потом оба устроились поудобнее, собираясь как следует поболтать. Очевидно, конюх знал солдата и хорошо к нему относился.
Пруденс изумленно наблюдала за сценой, пытаясь решить, что ей делать. Ее возлюбленный Цедрик был в гостинице, делая там неизвестно что, а на улице стоял драгун, вселявший страх всей округе. Хотя Цедрик не сделал ничего неправильного, Пруденс вспомнила другое время, когда он выехал верхом на лошади и к нему пристали солдаты. В тот день ему потребовалось больше часа, чтобы заговорить их и избежать опасности. Сегодня может потребоваться не меньше времени. Или даже хуже: он не сумеет убедить их и будет арестован.
Пруденс не сомневалась – Цедрик оказался в опасности. Он был убежденным роялистом, один из тех, кого беспокоили драгуны, как только прибыли в область. Если Цедрика поймают в компрометирующей ситуации, ему придется выдержать все: они сделают, что захотят. Мысль о том, что солдаты причинят боль Цедрику Инграму, заставила Пруденс содрогнуться, но она убедила себя, ведь в гостинице был всего один солдат, в одиночку ему не взять верх над Цедриком.
Это романтическое предположение разлетелось вдребезги, когда появился еще один солдат, заговоривший с первым и пальцем указавший на гостиницу, как будто отдавая распоряжения. Первый кивнул и ушел, оставив конюха присматривать за лошадью Цедрика. Второй солдат вежливо смотрел на конюха. Понятно, что он не собирался по-приятельски болтать со слугой.
Пруденс прикусила нижнюю губу. Присутствие двух драгун заставило ее задуматься, были ли еще солдаты поблизости или в гостинице. Что бы Цедрик ни делал там, его надо было предупредить об опасности. Но как?
Первое, что решила предпринять Пруденс, это поскакать обратно по тропинке как можно быстрее в Стразерн-холл, где только и могла она получить помощь. Но на это уйдет час или больше, и когда она вернется, солдаты смогут похитить Цедрика и увезти неизвестно куда. Стало ясно, что она должна его спасти.
Пруденс абсолютно не имела понятия, как ей освободить Цедрика, но ею двигала сила первой любви и бесстрашная отвага, характерная для всей семьи Лайтонов. Медленно, осторожно, чтобы не встревожить солдат во дворе, она слезла с лошади, провела ее поглубже в лес и тщательно привязала к дереву. Пруденс не хотела, чтобы животное бродило вокруг в поисках сена и других лошадей, пока ей самой придется спасать своего возлюбленного.
Она перебежала к гостинице так незаметно и тихо, как только могла. Ей удалось незамеченной пересечь открытое пространство и прижаться к стене с бешено колотившимся сердцем, дрожа от страха. Глубоко вздохнув, она помедлила, решая, что делать дальше.
Пруденс не имела представления, где в здании мог находиться Цедрик. Если – в одной из комнат на первом этаже, она сможет найти его и предупредить. Пруденс не хотела верить, что он будет наверху, в одной из спален, и не желала признавать, что человек, в которого она так отчаянно влюбилась, проводит время с одной из проституток, которых полно в этом месте. Она осторожно стала пробираться по периметру здания, крепко прижимаясь к деревянной стене и пытаясь пробираться незаметно, насколько это возможно.
Первое окно, в которое она заглянула, выходило в большую и на удивление чистую кухню. В комнате находилось несколько слуг, и чуть лучше одетая женщина стояла подбоченившись. Женщина отдавала приказания, заставляя слуг расторопно двигаться по кухне, и Пруденс догадалась, что это, должно быть, жена хозяина гостиницы. В свежем утреннем воздухе разнеслось замечание о том, что в рагу добавляют слишком много мяса. Пруденс чуть не улыбнулась, но женщина сделала еще одно замечание, от которого она застыла на месте:
– Через час вернется целая группа, а мы здесь управились только наполовину! Пошевеливайтесь, или же двадцать пять раздраженных мужчин будут жаловаться на отсутствие еды!
У Пруденс подкосились ноги, и она опустилась на землю – сердце ее учащенно забилось. Если она правильно поняла слова женщины, в этой гостинице остановился целый отряд драгун. Более того, они могли вернуться в любое время. Это значило, что Цедрика ждал еще больший ад, чем она представляла. Это снова побудило ее к действию.
Пруденс ползла на четвереньках, чтобы ее не видно было из окна тем, кто находился внутри. Потом она выругалась вовсе не как леди – в ее ногу впился острый камень, который, к тому же, порвал ей платье. Она стиснула зубы и подбадривала себя фантазиями о том, как Цедрик рассыплется перед ней в благодарностях за то, что она спасла его от жестоких солдат протектората.
По другую сторону окна Пруденс выпрямилась. Она поспешила ко второму окну без излишней предосторожности, как делала это вначале. Заглянув внутрь и увидев пустую комнату, Пруденс метнулась к следующему окну. Оно открывалось в личные апартаменты владельца гостиницы и его жены, похоже, это были одновременно спальня и гостиная, где не очень прибрано. Как и в предыдущей комнате, в ней никого не было.
Пруденс начинала приходить в отчаянье. Не думая об опасности, она побежала к четвертому окну.
Это окно смотрело в комнату, очевидно, предназначавшуюся для кабинета, потому что большой неотесанный стол был так поставлен к окну, что человек, работавший за ним, сидел лицом к двери, а свет из окна падал ему через плечо. У стола стоял такой же старый и грубо сколоченный стул. В этой начисто вымытой комнате сидело два человека, и когда она осторожно заглянула в окно, сердце Пруденс еще чаще забилось от волнения.
Она не узнала человека, сидящего спиной к окну, но по другую сторону стола, лениво развалясь на стуле с высокой спинкой, сидел Цедрик Играм. Вначале Пруденс решила, что Цедрика поймали и теперь допрашивают. Потом до нее донесся его пренебрежительный голос. Услышанные ею слова разрушили радужные мечты, которые она вынашивала месяцами.
– Ваши люди идиоты, Осборн! Как только они ушли, тут же пошел разговор далеко не о кузнице…
Испугавшись, Пруденс скользнула на корточки и беспомощно потрясла головой. Она не хотела слышать, что говорил Цедрик.
– Лейтенант Вестон мог не знать этого, – мягко сказал другой голос, очевидно, принадлежавший человеку, которого Цедрик назвал Осборном.
Но Цедрика невозможно было отвлечь.
– Я говорил вам, что должен быть Томас Лайтон, и он был там. Его следовало арестовать независимо от того, о чем говорили на собрании – о восстановлении кузницы или о возвращении Черного Принца в Англию. Томас Лайтон – враг государства. И Вестон обязан был арестовать его!
– Лейтенанту надо было знать, кто из присутствовавших мужчин Томас Лайтон. Как он мог определить его, если он не сидел на своем семейном месте в церкви, да к тому же был переодет до неузнаваемости?
– Черт побери! А чего ожидал Вестон? Что Лайтон встанет и скажет: «Здравствуйте! Я – Томас Лайтон». Не говорите глупостей, Осборн!
Пруденс стало плохо. Цедрик Инграм – шпион! Значит, он выдавал секреты властям о перемещении ее брата. Как это могло быть? Цедрик был мужчиной, за которого она хотела выйти замуж. Цедрик в течение многих лет был другом ее отца… Неприятное открытие! Но Пруденс была из семьи Лайтонов и знала свой долг. Она должна вернуться в Стразерн-холл и рассказать отцу все, что видела и слышала здесь. Он узнал бы, кто шпион, предававший их.
Стремясь скорее уйти, она вскочила на ноги, забыв приподнять тяжелый трен своей амазонки, тут же запутавшейся у нее между ног, и, пытаясь удержаться на ногах, качнулась прямо перед открытым окном.
Осборн нервно сказал:
– Что это? Мне показалось, что там кто-то ходит.
Цедрик, чертыхаясь, завопил:
– Вон! Женщина бежит к лесу! Быстрее!
В один голос, как сговорившись, они закричали:
– Охрана! Охрана!!!
Начался переполох: Цедрик и Осборн пытались выбить раму, чтобы полностью открыть окно и выпрыгнуть вниз. Полдюжины солдат появились снаружи, кто верхом – кто пешком. Заржала лошадь, когда наездник сильно пришпорил ее каблуками, и из-за деревьев раздалось ответное ржание лошади Пруденс.
Пруденс убегала с бьющимся сердцем, и тут она заметила, как в лес въехал солдат и выехал оттуда с ее лошадью. Теперь, даже если она добежит до леса, уже никак не сможет быстро добраться до Стразерн-холла.
Однако Пруденс смогла оторваться от преследователей и бежала к лесу, что было сил, задыхаясь от напряжения.
Она была уже на краю леса, когда почувствовала, что кто-то схватил ее за руку. Пруденс отчаянно попыталась вырваться, но захватчик безжалостно остановил ее. Повернувшись, она увидела холодные серые глаза Цедрика Инграма.
– Черт побери! – задыхаясь, сказал он человеку, бежавшему за ним. – Это Пруденс Лайтон.
Пруденс неистово вырывалась, пытаясь убежать. Но Цедрик был намного сильнее ее. Более того, за ним стоял Осборн и несколько солдат. Вскоре Пруденс пришлось сдаться, но она не смирилась.
Она смотрела на Цедрика, гневно сверкая глазами:
– Что вы намерены сделать со мной, господин Инграм? Предать меня, так же как моего брата?
Цедрик откинул голову назад, как будто получил пощечину:
– Вы знаете?
– Как вы могли? – вспыхнула она. – Вы выдавали себя за нашего друга! Вы ухаживали за Алисой!
Цедрик усмехнулся:
– Я все еще являюсь вашим другом, – его лицо ожесточилось и стало похоже на ужасающую фанатичную маску. – И я женюсь на ней.
– После того, как она узнает, что вы предали нашу семью? Нет, Цедрик Инграм! Она не захочет иметь с вами дела – как и все остальные люди в нашей округе…
Глаза Цедрика сверкнули холодной жестокостью:
– Она ничего не узнает, а потом будет слишком поздно.
При этих словах Пруденс действительно испугалась.
– Я не видела Пруденс после того, как вернулась от священника. Ты не знаешь, где она, Алиса?
Алиса нервно подпрыгнула. Пруденс не выходила у нее из головы с того самого момента, как уехала за Цедриком Инграмом, но она не знала, что делать. С одной стороны, она пообещала, что не скажет родителям, где Пруденс, если ее будут искать. С другой – Алиса дрожала от страха, что Пруденс попала в беду. В таком случае, чем раньше она скажет, тем скорее они спасут ее.
Абигейл внимательно посмотрела на дочь:
– Что-нибудь случилось, Алиса?
– Возможно… то есть… да, – облегчение и вина боролись в Алисе. Облегчение – наконец она сможет все рассказать. Вина – она предала доверие Пруденс. Облегчение – кто-то еще, кроме нее, сможет решить, что делать. Вина – она скрыла случившееся от матери.
Абигейл слегка удивилась:
. – Ну, так что? Да или нет?
Алиса сцепила пальцы на коленях и отчаянно хотела, чтобы в дверях в этот самый момент появилась Пруденс. Но она не появилась, и Алиса вынуждена была ответить:
– Знаешь, на самом деле все не так уж плохо. Я имею в виду то, что она делает.
Изумление исчезло с лица Абигейл. Она машинально выпрямилась.
– Пруденс занята чем-то и не хочет, чтобы я знала об этом.
Это была констатация факта, а не вопрос. Алиса так восприняла это и согласно кивнула.
– Что она натворила, Алиса? – строгим голосом спросила Абигейл.
Алисе хорошо был знаком этот тон. Она долго была той дочерью, которая осмеливалась на опасные поступки и попадала в неприятности. Абигейл реагировала на это непреклонно и осторожно, воспитывая дочь-леди, но не пытаясь сломить ее дух. Поэтому Алиса знала, что если Абигейл требовала ответа, то он должен быть честным и правдивым. Сейчас она бы не могла ей солгать.
Умоляя всем своим видом о понимании, Алиса сказала:
– Пруденс уехала за Цедриком Инграмом и сегодня…
– Уехала за Цедриком Инграмом? Зачем? – скептически прервала Абигейл.
Алиса напряженно подалась вперед:
– Чтобы узнать о нем побольше, мама. Она считает, что если узнает его интересы, то сможет разговаривать с ним свободно и завоевать его расположение.
– Боже мой, где только ребенок позаимствовал эту идею?
– У вас, мама. Вы всегда говорили нам, что мужчины любят говорить о себе и что нам следует задавать им вопросы о том, что ближе всего их сердцу.
– Боже праведный! – чуть слышно сказала Абигейл. – Я не хотела, чтобы она так буквально восприняла мой совет.
– Да, это так, – в данный момент Алиса ничего не могла сказать, хотя и хотела поддержать свою мачеху.
Абигейл покачала головой. Ее лицо было мрачным, хотя она и говорила своим обычным повелительным тоном:
– Так-так, Пруденс решила, что должна как можно больше узнать о Цедрике Инграме, преследуя его. Что случилось сегодня?
– Он проскакал мимо, когда мы вышли от священника. Пруденс сказала мне, что собирается поехать за ним и, может быть, поговорить. Она так и сделала. Он выехал из деревни, и я потеряла его из виду. Пруденс ехала сзади на некотором расстоянии от него.
– Она не догнала его? Они не разговаривали?
Алиса покачала головой.
Абигейл решительно кивнула и потянулась за звонком, чтобы вызвать слугу.
– Мы должны поставить в известность твоего отца, а потом поедем в аббатство Инграм. Если Цедрик действительно разговаривал с Пруденс, он может знать ее координаты.
Когда лорда Стразерна оповестили о случившемся, он помрачнел и рассердился:
– Так ты говоришь, она уехала за Цедриком Инграмом, Алиса?
Алиса испуганно кивнула. Под грозным взглядом ее отца дрогнуло бы самое непробиваемое сердце, а Алиса уже настолько истерзалась угрызениями совести, что начала бояться, вдруг Пруденс действительно попала в беду.
– Надо поговорить с Инграмом, но я не очень надеюсь, что мы узнаем от него что-нибудь существенное, – голос лорда Стразерна был печальным, и Алиса поспешила заверить его:
– Папа, я уверена, что господин Инграм видел и даже разговаривал с ней. Пруденс так решительно настроилась узнать его секреты, что я сомневаюсь, пожелала ли она остаться незамеченной.
Лицо Стразерна стало еще печальнее:
– Вряд ли Цедрик Инграм поможет нам, но поговорить с ним необходимо.
Через час, когда семья Лайтон сидела в недавно отремонтированной комнате в аббатстве Инграм, Цедрик казался печально-встревоженным. Он очень извинялся и говорил, что не видел Пруденс в этот день вообще.
– Не могу представить, куда она могла подеваться, – серьезно сказал он лорду Стразерну. – Уехав из деревни, я вернулся в свои владения и остановился у одного моего арендатора. Бедняга сломал ногу две недели назад, и я регулярно проверяю, не нуждается ли его семья. Потом я приехал домой и, вообще, не видел госпожу Пруденс.
Что-то в том, как он говорил, показалось Алисе фальшивым, но она не могла определить, что именно. Она нахмурилась, и Цедрик поспешил ее заверить:
– Клянусь вам, госпожа Алиса, если бы я знал, где ваша сестра, то с радостью сказал бы вам. В самом деле, хотелось бы это знать, чтобы прогнать тревогу из ваших прекрасных голубых глаз и увидеть, как ее сменит радость.
После их последней встречи, когда она сказал Цедрику, что ни за что не выйдет за него замуж, это цветистое обещание угнетающе подействовало на Алису. Пока она обдумывала, как ему ответить, забыла даже то, что хотела спросить.
– Вы очень любезны, сэр, но, когда я в последний раз видела Пруденс, она решительно была настроена поговорить с вами. Я не могу понять, как она смогла отклониться от задуманного?
– Может быть, ее лошадь потеряла подкову. Или, может быть, она встретила свою подругу и решила, что гораздо интереснее будет спокойно посплетничать с ней, чем гнаться за мной.
По какой-то причине мысль о петушиных боях, проводимых при дневном свете, казалась Пруденс нереальной, а так как она больше не могла придумать, какое еще нечестивое заведение мог посетить Цедрик, то продолжала ехать за ним.
Отъехав на некоторое расстояние от деревни, Цедрик пустил лошадь медленным шагом, потом, к удивлению Пруденс, въехал в густой кустарник, который граничил с дорогой. Пруденс впилась каблуками в бока лошади, чтобы остановить ее возле того места, где исчез Цедрик. Она ехала на большом расстоянии от него, так что Цедрик практически не мог ее заметить, если только он специально не оборачивался в седле, но теперь расстояние между ними, кажется, стало еще больше, и она боялась совсем потерять его из вида. Когда Пруденс приблизилась к месту, где он въехал в кустарник, то поняла, что дорога разветвилась, и Цедрик свернул на узкую тропинку, которая вела глубже в лес. Не пугаясь нарастающей опасности, Пруденс последовала за предметом своего сердца.
Тропинку окаймляли высокие деревья, их ветви высоко над головой заслоняли дневной свет, поэтому в лесу стоял полумрак. Густые кусты обрамляли изрезанную колеями дорогу, и было видно, что ветви в некоторых местах недавно срезаны и засохшие лежали на дороге, свидетельствуя о том, что дорогу расширяли. Эта заброшенная дорога, изрезанная попутными тропинками, петляла и извивалась в мелколесье, и несколько раз Пруденс казалось, что она потеряла Цедрика. Она подбадривала себя тем, что он никуда не мог свернуть. Неожиданно Пруденс выехала к гостинице, уже знакомой своей сомнительной репутацией. Пруденс имела смутное представление о ее существовании, знала только понаслышке, что туда мужчины приходят заниматься такими делами, о которых женщина, особенно юная леди, не должна знать.
Остановившись в укрытии под деревьями и решая, что ей делать дальше, Пруденс подумала, что она ошиблась. Цедрик Инграм не шел в это непристойное место. Она как-то потеряла его из виду. Он поехал в другом направлении, и она радостно продолжала следовать за ним, опасаясь, что потеряла его. Скоро она заметила, что красивый гнедой жеребец стоит во дворе гостиницы, и его держит под уздцы конюх, как будто Цедрик прямо на ходу бросил ему поводья, торопясь войти в здание.
Тревога, захлестнувшая Пруденс, как только она узнала лошадь, превратилась в панику, когда она увидела человека в кроваво-красной форме железнобоких из армии Кромвеля, медленной походкой вышедшего из гостиницы. Заметив конюха, он поторопился к нему навстречу.
– Цедрик – в опасности! – полоснуло в голове Пруденс, и она чуть не пустилась галопом во двор, хотела отвлечь их внимание и предупредить Цедрика, что надо немедленно уезжать, пока железнобокие его не обнаружили. Однако скорое решение миновало до того, как она успела двинуться. Солдат что-то сказал слуге, и тот засмеялся; потом оба устроились поудобнее, собираясь как следует поболтать. Очевидно, конюх знал солдата и хорошо к нему относился.
Пруденс изумленно наблюдала за сценой, пытаясь решить, что ей делать. Ее возлюбленный Цедрик был в гостинице, делая там неизвестно что, а на улице стоял драгун, вселявший страх всей округе. Хотя Цедрик не сделал ничего неправильного, Пруденс вспомнила другое время, когда он выехал верхом на лошади и к нему пристали солдаты. В тот день ему потребовалось больше часа, чтобы заговорить их и избежать опасности. Сегодня может потребоваться не меньше времени. Или даже хуже: он не сумеет убедить их и будет арестован.
Пруденс не сомневалась – Цедрик оказался в опасности. Он был убежденным роялистом, один из тех, кого беспокоили драгуны, как только прибыли в область. Если Цедрика поймают в компрометирующей ситуации, ему придется выдержать все: они сделают, что захотят. Мысль о том, что солдаты причинят боль Цедрику Инграму, заставила Пруденс содрогнуться, но она убедила себя, ведь в гостинице был всего один солдат, в одиночку ему не взять верх над Цедриком.
Это романтическое предположение разлетелось вдребезги, когда появился еще один солдат, заговоривший с первым и пальцем указавший на гостиницу, как будто отдавая распоряжения. Первый кивнул и ушел, оставив конюха присматривать за лошадью Цедрика. Второй солдат вежливо смотрел на конюха. Понятно, что он не собирался по-приятельски болтать со слугой.
Пруденс прикусила нижнюю губу. Присутствие двух драгун заставило ее задуматься, были ли еще солдаты поблизости или в гостинице. Что бы Цедрик ни делал там, его надо было предупредить об опасности. Но как?
Первое, что решила предпринять Пруденс, это поскакать обратно по тропинке как можно быстрее в Стразерн-холл, где только и могла она получить помощь. Но на это уйдет час или больше, и когда она вернется, солдаты смогут похитить Цедрика и увезти неизвестно куда. Стало ясно, что она должна его спасти.
Пруденс абсолютно не имела понятия, как ей освободить Цедрика, но ею двигала сила первой любви и бесстрашная отвага, характерная для всей семьи Лайтонов. Медленно, осторожно, чтобы не встревожить солдат во дворе, она слезла с лошади, провела ее поглубже в лес и тщательно привязала к дереву. Пруденс не хотела, чтобы животное бродило вокруг в поисках сена и других лошадей, пока ей самой придется спасать своего возлюбленного.
Она перебежала к гостинице так незаметно и тихо, как только могла. Ей удалось незамеченной пересечь открытое пространство и прижаться к стене с бешено колотившимся сердцем, дрожа от страха. Глубоко вздохнув, она помедлила, решая, что делать дальше.
Пруденс не имела представления, где в здании мог находиться Цедрик. Если – в одной из комнат на первом этаже, она сможет найти его и предупредить. Пруденс не хотела верить, что он будет наверху, в одной из спален, и не желала признавать, что человек, в которого она так отчаянно влюбилась, проводит время с одной из проституток, которых полно в этом месте. Она осторожно стала пробираться по периметру здания, крепко прижимаясь к деревянной стене и пытаясь пробираться незаметно, насколько это возможно.
Первое окно, в которое она заглянула, выходило в большую и на удивление чистую кухню. В комнате находилось несколько слуг, и чуть лучше одетая женщина стояла подбоченившись. Женщина отдавала приказания, заставляя слуг расторопно двигаться по кухне, и Пруденс догадалась, что это, должно быть, жена хозяина гостиницы. В свежем утреннем воздухе разнеслось замечание о том, что в рагу добавляют слишком много мяса. Пруденс чуть не улыбнулась, но женщина сделала еще одно замечание, от которого она застыла на месте:
– Через час вернется целая группа, а мы здесь управились только наполовину! Пошевеливайтесь, или же двадцать пять раздраженных мужчин будут жаловаться на отсутствие еды!
У Пруденс подкосились ноги, и она опустилась на землю – сердце ее учащенно забилось. Если она правильно поняла слова женщины, в этой гостинице остановился целый отряд драгун. Более того, они могли вернуться в любое время. Это значило, что Цедрика ждал еще больший ад, чем она представляла. Это снова побудило ее к действию.
Пруденс ползла на четвереньках, чтобы ее не видно было из окна тем, кто находился внутри. Потом она выругалась вовсе не как леди – в ее ногу впился острый камень, который, к тому же, порвал ей платье. Она стиснула зубы и подбадривала себя фантазиями о том, как Цедрик рассыплется перед ней в благодарностях за то, что она спасла его от жестоких солдат протектората.
По другую сторону окна Пруденс выпрямилась. Она поспешила ко второму окну без излишней предосторожности, как делала это вначале. Заглянув внутрь и увидев пустую комнату, Пруденс метнулась к следующему окну. Оно открывалось в личные апартаменты владельца гостиницы и его жены, похоже, это были одновременно спальня и гостиная, где не очень прибрано. Как и в предыдущей комнате, в ней никого не было.
Пруденс начинала приходить в отчаянье. Не думая об опасности, она побежала к четвертому окну.
Это окно смотрело в комнату, очевидно, предназначавшуюся для кабинета, потому что большой неотесанный стол был так поставлен к окну, что человек, работавший за ним, сидел лицом к двери, а свет из окна падал ему через плечо. У стола стоял такой же старый и грубо сколоченный стул. В этой начисто вымытой комнате сидело два человека, и когда она осторожно заглянула в окно, сердце Пруденс еще чаще забилось от волнения.
Она не узнала человека, сидящего спиной к окну, но по другую сторону стола, лениво развалясь на стуле с высокой спинкой, сидел Цедрик Играм. Вначале Пруденс решила, что Цедрика поймали и теперь допрашивают. Потом до нее донесся его пренебрежительный голос. Услышанные ею слова разрушили радужные мечты, которые она вынашивала месяцами.
– Ваши люди идиоты, Осборн! Как только они ушли, тут же пошел разговор далеко не о кузнице…
Испугавшись, Пруденс скользнула на корточки и беспомощно потрясла головой. Она не хотела слышать, что говорил Цедрик.
– Лейтенант Вестон мог не знать этого, – мягко сказал другой голос, очевидно, принадлежавший человеку, которого Цедрик назвал Осборном.
Но Цедрика невозможно было отвлечь.
– Я говорил вам, что должен быть Томас Лайтон, и он был там. Его следовало арестовать независимо от того, о чем говорили на собрании – о восстановлении кузницы или о возвращении Черного Принца в Англию. Томас Лайтон – враг государства. И Вестон обязан был арестовать его!
– Лейтенанту надо было знать, кто из присутствовавших мужчин Томас Лайтон. Как он мог определить его, если он не сидел на своем семейном месте в церкви, да к тому же был переодет до неузнаваемости?
– Черт побери! А чего ожидал Вестон? Что Лайтон встанет и скажет: «Здравствуйте! Я – Томас Лайтон». Не говорите глупостей, Осборн!
Пруденс стало плохо. Цедрик Инграм – шпион! Значит, он выдавал секреты властям о перемещении ее брата. Как это могло быть? Цедрик был мужчиной, за которого она хотела выйти замуж. Цедрик в течение многих лет был другом ее отца… Неприятное открытие! Но Пруденс была из семьи Лайтонов и знала свой долг. Она должна вернуться в Стразерн-холл и рассказать отцу все, что видела и слышала здесь. Он узнал бы, кто шпион, предававший их.
Стремясь скорее уйти, она вскочила на ноги, забыв приподнять тяжелый трен своей амазонки, тут же запутавшейся у нее между ног, и, пытаясь удержаться на ногах, качнулась прямо перед открытым окном.
Осборн нервно сказал:
– Что это? Мне показалось, что там кто-то ходит.
Цедрик, чертыхаясь, завопил:
– Вон! Женщина бежит к лесу! Быстрее!
В один голос, как сговорившись, они закричали:
– Охрана! Охрана!!!
Начался переполох: Цедрик и Осборн пытались выбить раму, чтобы полностью открыть окно и выпрыгнуть вниз. Полдюжины солдат появились снаружи, кто верхом – кто пешком. Заржала лошадь, когда наездник сильно пришпорил ее каблуками, и из-за деревьев раздалось ответное ржание лошади Пруденс.
Пруденс убегала с бьющимся сердцем, и тут она заметила, как в лес въехал солдат и выехал оттуда с ее лошадью. Теперь, даже если она добежит до леса, уже никак не сможет быстро добраться до Стразерн-холла.
Однако Пруденс смогла оторваться от преследователей и бежала к лесу, что было сил, задыхаясь от напряжения.
Она была уже на краю леса, когда почувствовала, что кто-то схватил ее за руку. Пруденс отчаянно попыталась вырваться, но захватчик безжалостно остановил ее. Повернувшись, она увидела холодные серые глаза Цедрика Инграма.
– Черт побери! – задыхаясь, сказал он человеку, бежавшему за ним. – Это Пруденс Лайтон.
Пруденс неистово вырывалась, пытаясь убежать. Но Цедрик был намного сильнее ее. Более того, за ним стоял Осборн и несколько солдат. Вскоре Пруденс пришлось сдаться, но она не смирилась.
Она смотрела на Цедрика, гневно сверкая глазами:
– Что вы намерены сделать со мной, господин Инграм? Предать меня, так же как моего брата?
Цедрик откинул голову назад, как будто получил пощечину:
– Вы знаете?
– Как вы могли? – вспыхнула она. – Вы выдавали себя за нашего друга! Вы ухаживали за Алисой!
Цедрик усмехнулся:
– Я все еще являюсь вашим другом, – его лицо ожесточилось и стало похоже на ужасающую фанатичную маску. – И я женюсь на ней.
– После того, как она узнает, что вы предали нашу семью? Нет, Цедрик Инграм! Она не захочет иметь с вами дела – как и все остальные люди в нашей округе…
Глаза Цедрика сверкнули холодной жестокостью:
– Она ничего не узнает, а потом будет слишком поздно.
При этих словах Пруденс действительно испугалась.
* * *
Абигейл забеспокоилась об отсутствии Пруденс днем, когда они с Алисой встретились за чашкой травяного чая, чтобы немного поболтать и спокойно отдохнуть.– Я не видела Пруденс после того, как вернулась от священника. Ты не знаешь, где она, Алиса?
Алиса нервно подпрыгнула. Пруденс не выходила у нее из головы с того самого момента, как уехала за Цедриком Инграмом, но она не знала, что делать. С одной стороны, она пообещала, что не скажет родителям, где Пруденс, если ее будут искать. С другой – Алиса дрожала от страха, что Пруденс попала в беду. В таком случае, чем раньше она скажет, тем скорее они спасут ее.
Абигейл внимательно посмотрела на дочь:
– Что-нибудь случилось, Алиса?
– Возможно… то есть… да, – облегчение и вина боролись в Алисе. Облегчение – наконец она сможет все рассказать. Вина – она предала доверие Пруденс. Облегчение – кто-то еще, кроме нее, сможет решить, что делать. Вина – она скрыла случившееся от матери.
Абигейл слегка удивилась:
. – Ну, так что? Да или нет?
Алиса сцепила пальцы на коленях и отчаянно хотела, чтобы в дверях в этот самый момент появилась Пруденс. Но она не появилась, и Алиса вынуждена была ответить:
– Знаешь, на самом деле все не так уж плохо. Я имею в виду то, что она делает.
Изумление исчезло с лица Абигейл. Она машинально выпрямилась.
– Пруденс занята чем-то и не хочет, чтобы я знала об этом.
Это была констатация факта, а не вопрос. Алиса так восприняла это и согласно кивнула.
– Что она натворила, Алиса? – строгим голосом спросила Абигейл.
Алисе хорошо был знаком этот тон. Она долго была той дочерью, которая осмеливалась на опасные поступки и попадала в неприятности. Абигейл реагировала на это непреклонно и осторожно, воспитывая дочь-леди, но не пытаясь сломить ее дух. Поэтому Алиса знала, что если Абигейл требовала ответа, то он должен быть честным и правдивым. Сейчас она бы не могла ей солгать.
Умоляя всем своим видом о понимании, Алиса сказала:
– Пруденс уехала за Цедриком Инграмом и сегодня…
– Уехала за Цедриком Инграмом? Зачем? – скептически прервала Абигейл.
Алиса напряженно подалась вперед:
– Чтобы узнать о нем побольше, мама. Она считает, что если узнает его интересы, то сможет разговаривать с ним свободно и завоевать его расположение.
– Боже мой, где только ребенок позаимствовал эту идею?
– У вас, мама. Вы всегда говорили нам, что мужчины любят говорить о себе и что нам следует задавать им вопросы о том, что ближе всего их сердцу.
– Боже праведный! – чуть слышно сказала Абигейл. – Я не хотела, чтобы она так буквально восприняла мой совет.
– Да, это так, – в данный момент Алиса ничего не могла сказать, хотя и хотела поддержать свою мачеху.
Абигейл покачала головой. Ее лицо было мрачным, хотя она и говорила своим обычным повелительным тоном:
– Так-так, Пруденс решила, что должна как можно больше узнать о Цедрике Инграме, преследуя его. Что случилось сегодня?
– Он проскакал мимо, когда мы вышли от священника. Пруденс сказала мне, что собирается поехать за ним и, может быть, поговорить. Она так и сделала. Он выехал из деревни, и я потеряла его из виду. Пруденс ехала сзади на некотором расстоянии от него.
– Она не догнала его? Они не разговаривали?
Алиса покачала головой.
Абигейл решительно кивнула и потянулась за звонком, чтобы вызвать слугу.
– Мы должны поставить в известность твоего отца, а потом поедем в аббатство Инграм. Если Цедрик действительно разговаривал с Пруденс, он может знать ее координаты.
Когда лорда Стразерна оповестили о случившемся, он помрачнел и рассердился:
– Так ты говоришь, она уехала за Цедриком Инграмом, Алиса?
Алиса испуганно кивнула. Под грозным взглядом ее отца дрогнуло бы самое непробиваемое сердце, а Алиса уже настолько истерзалась угрызениями совести, что начала бояться, вдруг Пруденс действительно попала в беду.
– Надо поговорить с Инграмом, но я не очень надеюсь, что мы узнаем от него что-нибудь существенное, – голос лорда Стразерна был печальным, и Алиса поспешила заверить его:
– Папа, я уверена, что господин Инграм видел и даже разговаривал с ней. Пруденс так решительно настроилась узнать его секреты, что я сомневаюсь, пожелала ли она остаться незамеченной.
Лицо Стразерна стало еще печальнее:
– Вряд ли Цедрик Инграм поможет нам, но поговорить с ним необходимо.
Через час, когда семья Лайтон сидела в недавно отремонтированной комнате в аббатстве Инграм, Цедрик казался печально-встревоженным. Он очень извинялся и говорил, что не видел Пруденс в этот день вообще.
– Не могу представить, куда она могла подеваться, – серьезно сказал он лорду Стразерну. – Уехав из деревни, я вернулся в свои владения и остановился у одного моего арендатора. Бедняга сломал ногу две недели назад, и я регулярно проверяю, не нуждается ли его семья. Потом я приехал домой и, вообще, не видел госпожу Пруденс.
Что-то в том, как он говорил, показалось Алисе фальшивым, но она не могла определить, что именно. Она нахмурилась, и Цедрик поспешил ее заверить:
– Клянусь вам, госпожа Алиса, если бы я знал, где ваша сестра, то с радостью сказал бы вам. В самом деле, хотелось бы это знать, чтобы прогнать тревогу из ваших прекрасных голубых глаз и увидеть, как ее сменит радость.
После их последней встречи, когда она сказал Цедрику, что ни за что не выйдет за него замуж, это цветистое обещание угнетающе подействовало на Алису. Пока она обдумывала, как ему ответить, забыла даже то, что хотела спросить.
– Вы очень любезны, сэр, но, когда я в последний раз видела Пруденс, она решительно была настроена поговорить с вами. Я не могу понять, как она смогла отклониться от задуманного?
– Может быть, ее лошадь потеряла подкову. Или, может быть, она встретила свою подругу и решила, что гораздо интереснее будет спокойно посплетничать с ней, чем гнаться за мной.