В общем, образцовый мужчина.
   Я вошла в кабинет. Кассиди тут же поднялся из-за стола, приблизился ко мне и протянул руку.
   — Рад вас видеть, мисс Кавано. Можно называть вас Элли? Мне кажется, мы знакомы всю жизнь. Может быть, присядем вон там? — Он махнул рукой в сторону кресел у окна.
   Я устроилась на диване. Он опустился напротив меня на край кресла.
   — Чай, кофе? — предложил он.
   — Кофе, пожалуйста. Черный, — с благодарностью выдохнула я. Может быть, после чашки кофе у меня немного прояснится в голове, и я смогу нормально думать?
   Он взял телефон со столика под рукой. Пока он недолго говорил с секретаршей, я смогла его получше рассмотреть.
   То, что я увидела, мне понравилось.
   Классический темно-синий хорошо скроенный костюм и консервативную белую рубашку дополнял красный галстук с рисунком клюшек для гольфа, свидетельствовавший о том, что Кристофер не лишен оригинальности. Широкие плечи. Крупная спортивная фигура. Роскошная шевелюра темно-русых волос и светло-карие глаза.
   В нем ощущался огромный заряд энергии: Кристофер Кассиди явно времени зря не терял.
   Он сразу перешел к делу.
   — Мне позвонил Крейг Паршелл. Сказал, вы хотите со мной поговорить.
   — Думаю, вы уже знаете, что Роб Вестерфилд вышел из тюрьмы и добивается пересмотра дела.
   — Пытаясь повесить смерть вашей сестры на кого-то другого. Да, я это слышал. Свалить вину на кого-то еще — его старый прием. Он пользовался им уже в четырнадцать.
   — Именно такую информацию я и собираю для своего сайта. Вестерфилды наняли так называемого «свидетеля», который говорит то, что нужно им. Все идет к тому, что они выиграют повторный суд, и репутация Роба будет спасена. Вестерфилд станет мучеником, отсидевшим двадцать лет в тюрьме за чужое преступление. Я не могу этого допустить.
   — Что вы хотите от меня узнать?
   — Мистер Кассиди... — начала я.
   — Для врагов Вестерфилда я — просто Крис.
   — Крис, Крейг Паршелл упоминал, что Роб жестоко избил вас, когда вы учились второй год в Арбинджере.
   — Мы с ним были хорошими спортсменами. А в основном составе футбольной команды школы появилось вакантное место заднего бегущего. Мы соревновались за него с Вестерфилдом, и я выиграл. Похоже, Роб затаил на меня злобу. Где-то день спустя я шел из библиотеки в общежитие с огромной стопкой книг в руках. А он подкрался сзади и ударил меня по шее. Не успел я среагировать, как он навалился на меня всей массой. В результате Роб сломал мне челюсть и нос.
   — И никто его не остановил?
   — Он удачно выбрал время. Он напал на меня, когда рядом никого не было, а потом еще и заявил, что я начал первым. К счастью, один парень из выпускного класса видел в окно, что случилось. Ясное дело, школа попыталась замять скандал. Вестерфилды десятилетиями щедро спонсировали Арбинджер. Мой отец собирался подать в суд, но ему предложили бесплатный грант для моего младшего брата, который учился тогда в восьмом классе[17]. Уверен, это Вестерфилды оплатили этот так называемый «грант».
   Подали кофе. Никогда не пробовала ничего более потрясающего!
   Кассиди задумчиво поднял чашку к губам и добавил:
   — К чести школы, в конце семестра Роба попросили забрать документы.
   — Можно, я выложу вашу историю на сайте? Думаю, ваше имя придаст вес и значимость моей работе.
   — Конечно. Я помню убийство вашей сестры. Я читал все статьи об этом деле, потому что подозреваемым был Вестерфилд. И тогда мне очень хотелось выступить в суде и рассказать, какое он чудовище. Моей дочери сейчас столько же, сколько было вашей сестре. Могу представить, как тяжело пришлось вашему отцу и всей вашей семье.
   Я кивнула.
   — Это разрушило нашу семью.
   — Неудивительно.
   — Вы много общались с Робом в школе до того, как он на вас напал?
   — Я сын повара. Он Вестерфилд. Ему не было до меня дела, пока я не встал у него на пути.
   Кассиди бросил взгляд на часы. Пора уже благодарить его и прощаться. Но у меня оставался еще один вопрос:
   — А в первый год учебы? Вы с ним пересекались?
   — Не особо. У нас были разные интересы. Вестерфилд ходил в театральную студию, участвовал в постановках. Я их видел, и, честно признаться, играл он прекрасно. Не то чтобы всегда главные роли, но в каком-то спектакле его даже выбрали лучшим актером. Думаю, какое-то время это тешило его самолюбие.
   Кассиди поднялся. Я нехотя встала за ним.
   — Вы были так добры... — начала я, но он меня перебил.
   — Знаете, я кое-что вспомнил. Вестерфилд любил сцену и обожал быть в центре внимания. В той пьесе он играл в светло-русом парике, и иногда, когда все забывали, какой он замечательный, Роб надевал парик и начинал подражать манерам персонажа. Помню, он даже подписывался его именем, когда передавал в классе записки.
   Я вспомнила появление Роба Вестерфилда вчера в ресторане, когда он изображал перед официанткой, что флиртует со мной.
   — Он и сейчас играет, — мрачно заметила я.
   Я быстро перекусила и уже в три тридцать снова сидела за рулем. Снег продолжал падать, и поездка в Бостон постепенно начинала казаться мне легкой прогулкой по сравнению с обратной дорогой в Олдхэм. Сотовый я положила рядом на переднее сиденье, чтобы не пропустить звонок парня, сидевшего с Вестерфилдом. Он сказал, деньги нужны ему к пятнице. К этому моменту мое чутье уже подсказывало мне, что его информация будет полезна, и я опасалась, как бы он не передумал.
   В гостиницу я вернулась поздно вечером, в половине двенадцатого. Едва я зашла в номер, как зазвонил телефон. Звонил тот самый парень, только на этот раз его голос звучал как-то нервно.
   — Кажется, меня засекли. Возможно, я отсюда не выберусь.
   — Где вы?
   — Послушайте, если я скажу вам это имя, вы мне точно потом заплатите?
   — Да, конечно.
   — Похоже, Вестерфилд просек, что я могу его подставить. У этого парня до фига денег с самого рождения. У меня ни цента. Если я выкручусь и вы мне заплатите, будет хоть что-то. Если нет, может, вы хотя бы упрячете Вестерфилда за убийство.
   Теперь я верила в его искренность — он и впрямь располагал информацией.
   — Клянусь, я заплачу вам. И я прищучу Роба ради вас.
   — Вестерфилд сказал мне: «Я забил Филли насмерть, и это было круто». Слышали? Имя парня — Филли.
   Линия разъединилась.

31

   Робу Вестерфилду было девятнадцать, когда он убил Андреа. За восемь месяцев его арестовали, предъявили объявление, судили, вынесли приговор и отправили в тюрьму. Несмотря на то что до приговора его выпустили под залог, вряд ли за это время он бы рискнул убить кого-нибудь еще.
   Значит, второе преступление он совершил где-то двадцать два — двадцать семь лет назад. Нужно выяснить, что он делал эти пять-шесть лет, и найти связь между Робом и его жертвой — парнем по имени Филли.
   Вряд ли Роб совершил убийство в тринадцать-четырнадцать. Или нет? Ему ведь было всего четырнадцать, когда он зверски избил Кристофера Кассиди.
   Значит так. Полтора года он провел в Арбинджере, штат Массачусетс, затем шесть месяцев в частной школе Баф в Англии, два года в академии Кэррингтон, штат Мэн, и семестр или около того в Виллоу, ничем не примечательном колледже возле Буффало. У Вестерфилдов есть дом в Вэйле и еще один в Палм-Бич. Думаю, за это время Роб бывал и там, и там. Также он мог ездить с классом за границу.
   Да, территория немаленькая. Без помощи мне не обойтись.
   Маркус Лонго проработал детективом в прокуратуре округа Вестчестер двадцать пять лет. Если кто-то и может отследить убийство мужчины, о котором известно только имя, я бы поставила на Лонго.
   К счастью, на этот раз я дозвонилась до Маркуса, а не до его автоответчика. Как я и подозревала, он летал в Колорадо за женой.
   — Мы задержались там еще на пару дней — присматривали дом, — пояснил он. — И кажется, кое-что нашли. — И уже другим тоном добавил. — Хотелось бы рассказать тебе о малыше, но это подождет. Я понимаю, пока меня не было, здесь много чего произошло.
   — Это точно, Маркус. Можно я угощу вас ланчем? Мне нужен совет.
   — Совет я тебе дам и так. Ланч с меня.
   Мы встретились в ресторанчике «Депо» в Колд-Спринг. Там, за большим гамбургером и кофе, я посвятила Маркуса в результаты недели. Время от времени он перебивал меня, задавая вопросы.
   — Думаешь, этот пожар устроили, чтобы тебя напугать или убить?
   — Мне не просто стало страшно. Я боялась, что не выберусь оттуда живой.
   — Ясно. Ты говоришь, полиция Олдхэма считает, что это ты устроила поджог?
   — Офицер Уайт разве что наручники на меня не надел.
   — Его двоюродный брат какое-то время работал со мной в прокуратуре. Теперь он судья и член того же загородного клуба, что и отец Роба. Честно говоря, он всегда считал, что Андреа убил Пол Штройбел. Могу поспорить, это он натравил на тебя Уайта. Этот сайт — кость в горле для тех, кто трется с Вестерфилдами.
   — Значит, я добилась успеха! — Я огляделась по сторонам, убеждаясь, что нас никто не подслушивает. — Маркус...
   — Элли, ты все время смотришь по сторонам. Кого — или что — ты ждешь?
   Я описала ему визит Роба Вестерфилда в ресторан.
   — Он появился тогда, когда я уже почти поужинала, — заметила я. — Кто-то позвонил ему и настучал. Я уверена.
   Я поняла, что сейчас Маркус попросит меня либо быть осторожней, либо не выкладывать такие скандальные материалы на сайт, и быстро продолжила:
   — Маркус, мне позвонил парень, который сидел в тюрьме с Вестерфилдом.
   И я рассказала ему о предложении купить информацию и о сделке, а потом о звонке вчера ночью.
   Маркус тихо слушал, внимательно изучая мое лицо. А когда я закончила, спросил:
   — И ты поверила этому парню?
   — Маркус, я знала, что меня могут запросто развести на пять тысяч баксов. Но это не то. Он боялся за свою жизнь. Он рассказал мне о Филли, потому что хотел отомстить Вестерфилду.
   — Говоришь, он сослался на табличку, с которой ты стояла у тюрьмы?
   — Да.
   — Если ты права и он — бывший заключенный, то его, скорее всего, выпустили в тот же день. Ты ведь ходила туда один раз?
   — Верно.
   — Элли, этот парень может быть и кем-то из персонала, кто заходил или выходил из тюрьмы, пока ты стояла с табличкой. Некоторым охранникам деньги нужны не меньше.
   Об этом я не подумала.
   — Я хотела попросить вас достать список заключенных, освобожденных через день после Вестерфилда, и проверить, не случилось ли что-нибудь с кем-то из них.
   — Это я могу. Элли, ты понимаешь, что это может быть и просто какой-нибудь псих?
   — Да, но я так не думаю. — Я открыла сумочку. — Я составила список школ, в которых учился Вестерфилд здесь и в Англии, и домов их семьи. Хранят ли в полиции базы нераскрытых убийств давностью от двадцати двух до двадцати семи лет?
   — Конечно.
   — И в Вестчестере?
   — Да.
   — У вас или у кого-нибудь из ваших друзей имеется к ним доступ?
   — Имеется.
   — Тогда, наверное, несложно узнать, значится ли среди жертв парень по имени Филли?
   — Думаю, нет.
   — А реально посмотреть базы нераскрытых преступлений по районам школ и домов, где бывал Вестерфилд?
   Маркус посмотрел на список.
   — Массачусетс, Мэн, Флорида, Колорадо, Нью-Йорк и Англия. — Он присвистнул. — Территория не маленькая. Посмотрим, что с этим можно сделать.
   — И еще. Зная любимый трюк Вестерфилда, нельзя ли посмотреть базу данных раскрытых преступлений? Нет ли там жертвы по имени Филли? И того, кого посадили за это убийство, хоть он и заявлял, что невиновен?
   — Элли, девять из десяти подсудимых и заключенных утверждают, что они невиновны. Давай начнем с нераскрытых убийств. Посмотрим, что получится.
   — Завтра я выложу на сайте историю о Робе Кристофера Кассиди. Его честность ни у кого сомнений не вызовет, так что его слова будут иметь вес. А до Кэррингтона я так и не доехала. Попробую договориться на понедельник или вторник.
   — Проверь списки учащихся за годы обучения Роба, — посоветовал Маркус, подписывая чек.
   — Я об этом подумала. В одной из школ вполне может найтись какой-нибудь Филли, который не поладил с Вестерфилдом.
   — Это расширит территорию поиска, — предупредил Маркус. — Учащиеся приезжают в элитные школы со всей страны. Вестерфилд вполне мог заехать домой к кому-нибудь из них, чтобы отомстить за обиду.
   «Я забил Филли насмерть, и это было круто».
   Кто родные и близкие этого Филли? Неужели они все еще горюют? Конечно, да...
   Официантка положила перед Маркусом чек. Подождав, пока она уйдет, я продолжила:
   — Позвоню своему знакомому из Арбинджера. Он всегда рад мне помочь. А доеду до Кэррингтона и Виллоу — порасспрашиваю и там. Филли — достаточно редкое имя.
   — Элли, ты говорила, что Робу Вестерфилду сообщили, где ты позавчера ужинала?
   — Да.
   — А твой осведомитель боялся за свою жизнь?
   — Да.
   — Элли, Роб Вестерфилд беспокоится, что из-за твоего сайта его бабушка завещает все деньги на благотворительность. А теперь он вдобавок может опасаться, что ты раскроешь еще одно его преступление и упрячешь обратно за решетку. Представляешь, как ты рискуешь?
   — Да. Но ничего не могу с этим поделать.
   — Черт возьми, Элли, можешь! Твой отец работал в полиции. Он на пенсии. Ты можешь пожить у него. Он будет твоим телохранителем. Поверь, по-другому нельзя. И еще: если этот парень не соврал, твоему отцу станет намного легче, если он поможет тебе снова посадить Вестерфилда. Ты не представляешь, как тяжело ему пришлось.
   — Он вам звонил?
   — Да.
   — Маркус, вы желаете мне добра, — сказала я, поднимаясь вместе с ним из-за стола, — но вы многого не понимаете. Мой отец не думал о нас, когда отпустил меня и мать и даже не попытался вернуть. Мать так его ждала — он был ей нужен. Но он ничего не сделал. В следующий раз, если отец вам позвонит, передайте ему, пусть любуется, как его сын играет в баскетбол, а меня оставит в покое.
   На стоянке Маркус меня обнял, и мы расстались.
   — Свяжусь с тобой, как только что-нибудь выясню, — пообещал он.
   Я вернулась в гостиницу. Миссис Уиллис сидела за столом.
   — В вашем номере вас ждет брат, — сообщила она.

32

   Он стоял ко мне спиной и смотрел в окно. В жизни он оказался даже выше, чем по телевизору, — под два метра. Брюки цвета хаки, кроссовки и школьная куртка. Он держал руки в карманах и притоптывал правой ногой. Похоже, нервничал.
   Услышав мои шаги, он обернулся. Мы посмотрели друг на друга.
   «Ты никогда не сможешь отречься от нее, — любила шутить бабушка по поводу мамы и Андреа. — Когда она подрастет, то станет просто копией тебя».
   Будь бабушка здесь, про нас с братом она сказала бы то же самое. Как минимум из-за внешности нам сложно друг друга не признать.
   — Привет, Элли. Я твой брат, Тед.
   Он подошел и протянул руку.
   Я не пошевелилась.
   — Можно с тобой поговорить пять минут? — Его голос еще не стал по-взрослому глубоким, но уже вполне сформировался. Парень волновался, но был полон решимости.
   Я покачала головой и развернулась к выходу.
   — Ты же моя сестра, — запротестовал он. — Удели мне хотя бы пять минут. Ты меня совсем не знаешь. Может, я тебе понравлюсь.
   Я повернулась к нему.
   — Тед, ты неплохой парень. Неужели у тебя нет дел поважнее, чем бегать за мной? Я знаю, тебя подослал твой отец. Он никак не может понять одно. Я больше не желаю его ни видеть, ни слышать.
   — Но он и твой отец. И, хочешь ты или нет, он не перестанет им быть. И он меня не подсылал. Он не знает, что я здесь. Я пришел, потому что хотел встретиться с тобой. Я всегда мечтал тебя увидеть. — В его голосе звучала мольба. — Давай выпьем газировки?
   Я покачала головой.
   — Пожалуйста, Элли.
   Может, на меня повлияло то, что он произнес мое имя. Или я просто устала быть грубой — этот ребенок мне ничего не сделал.
   — В коридоре стоит автомат с газировкой, — сказала я и принялась искать кошелек.
   — Я куплю. Что будешь?
   — Просто воду.
   — Я тоже. Сейчас вернусь. — Его улыбка одновременно отражала смущение и облегчение.
   Я присела на яркий плетеный диванчик и стала думать, как отделаться от братика. Мне не хотелось слушать все эти разговоры: какой у нас замечательный отец и что я должна забыть старые обиды. Может, он и был замечательным отцом для двух своих детей, тебя и Андреа, но я осталась не у дел!
   Вернулся Тед с двумя бутылками воды. Он поколебался, глядя на диванчик и на стул, и выбрал стул. Мудрое решение. Я не хотела, чтобы он сидел рядом. Кость от костей моих и плоть от плоти моей...Нет, это про Адама и Еву, а не про брата и сестру.
   Сводных брата и сестру.
   — Элли, не хочешь посмотреть, как я играю в баскетбол?
   Этого я не ожидала.
   — Может, будем хотя бы друзьями? Я все еще надеюсь, что ты как-нибудь к нам заедешь. Но если не хочешь, давай хотя бы иногда встречаться? В прошлом году я прочитал твою книгу о делах, над которыми ты работала. Здорово. Хотелось бы их с тобой обсудить.
   — Тед, я сейчас ужасно занята и...
   Он перебил:
   — Я каждый день просматриваю твой сайт. Вестерфилд, наверное, просто с ума сходит от того, что ты о нем пишешь. Элли, ты моя сестра. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
   Я хотела уже гаркнуть «И не называй меня сестрой», но фраза застряла в горле. Вместо этого я проговорила:
   — Пожалуйста, не беспокойся. Я могу о себе позаботиться.
   — Может, тебе как-то помочь? Я читал в утренней газете, что случилось с твоей машиной. А что, если кто-нибудь раскрутит колесо или тормоза на той, на которой ты ездишь сейчас? Я в этом соображаю. Хочешь, я буду проверять твою машину, когда ты соберешься куда-нибудь, или буду возить тебя на своей?
   Он говорил с такой искренностью и заботой, что я невольно улыбнулась.
   — Тед, у тебя же школа, да еще и баскетбольные тренировки. Ладно. Мне и впрямь пора за работу.
   Мы встали.
   — А мы похожи, — решил он.
   — Знаю.
   — Я так рад, Элли. Ладно, я пошел. Но еще вернусь.
   Если бы мой отец был таким же настойчивым! И тут я поняла, что тогда этот мальчик бы так и не родился на свет.
   Я просидела за компьютером несколько часов, обрабатывая историю Кристофера Кассиди для сайта. Наконец довела ее до ума и отправила по электронной почте к нему в офис.
   В четыре часа позвонил Маркус Лонго.
   — Элли, Вестерфилды содрали идею из твоей статьи. Посмотри их сайт — comjus-rob. com.
   — Дай угадаю. Общество «В защиту Роба» — COMmittee for JUStice for ROB?
   — Точно. Его рекламируют во всех газетах Вестерфилдов. Их основная стратегия — привести как можно больше трогательных рассказов о людях, которых осудили по ошибке.
   — И связать их с историей Роба — самого невиновного из всех.
   — В точку. Еще они начали копать под тебя и, к несчастью, кое-что нашли.
   — Например?
   — Психиатрическая клиника «Фромм-Центр».
   — Я писала про нее разоблачительную статью. Полная липа. На эту клинику выделяли целое состояние из бюджета штата Джорджия. При этом на весь персонал — ни одного квалифицированного психиатра или психолога.
   — Ты там лечилась?
   — Маркус, вы с ума сошли? Конечно, нет!
   — А что это за фотография из «Фромм-Центра», где ты лежишь на больничной койке, привязанная за руки и за ноги?
   — Да, есть такая. Мы ее сняли, чтобы проиллюстрировать, что там творится. После того как штат закрыл клинику и распределил пациентов по другим учреждениям, мы опубликовали продолжение о том, как там иногда неделями держали людей привязанными. А что?
   — Эта фотография лежит на сайте Вестерфилдов.
   — Без пояснений?
   — С намеком на то, что ты там проходила принудительное лечение. — Маркус выдержал паузу. — Элли, тебя удивляет, что эти люди ведут грязную игру?
   — Меня бы удивило, если бы они вели себя по-другому. Я размещу на своем сайте полный текст статей с иллюстрациями. Под заголовком «Последняя ложь Вестерфилдов». Хотя, конечно, многие из тех, кто посещает их сайт, даже не знают про мой.
   — И наоборот. Да, о твоем сайте. Элли, ты планируешь выкладывать в сеть что-нибудь о втором предполагаемом убийстве?
   — Не знаю. С одной стороны, это может помочь найти информацию о жертве. С другой стороны — спугнуть Вестерфилда и дать ему время замести следы.
   — Или избавиться от того, кто может свидетельствовать против него. Будь очень осторожна.
   — Может быть, уже поздно.
   — Именно. Дай знать, когда примешь решение.
   Я вышла в сеть и отыскала их новый сайт — общества «В защиту Робсона Вестерфилда».
   Симпатичный дизайн!
   Под названием — цитата из Вольтера[18]: «Лучше рискнуть и оправдать виновного, нежели осудить невинного». Прямо под ней — серьезный и задумчивый Роб Вестерфилд. Далее — истории людей, которых на самом деле посадили за чужие преступления. Все рассказы прекрасно написаны и задевают за живое. Сразу чувствуется рука Джейка Берна.
   На личной страничке сайта Вестерфилды выглядели просто американской королевской семьей. Вот фотографии крошечного Роба с дедом, сенатором США. А вот Роб лет в девять-десять с бабушкой — помогает разрезать ленточку на открытии нового детского центра Вестерфилдов. Вот он с родителями всходит на лайнер «Королева Елизавета II» — все они в белых футболках клуба «Эверглэйдз»...
   Судя по всему, идея подборки такова: отнять человеческую жизнь — ниже достоинства этого благородного молодого человека.
   Звездой следующей страницы сайта оказалась я — привязанная за руки и за ноги к больничной койке психиатрического центра «Фромм», прикрытая лишь тонкой ветхой простынкой и в нелепой безразмерной ночной рубашке, обязательной для всех пациентов. И подпись — «свидетельница, на основании показаний которой обвинили Робсона Вестерфилда».
   Я закрыла сайт.
   Некоторые привычки я унаследовала от отца. Когда его что-то приводит в ярость, он начинает покусывать правый уголок губы. Я делала то же самое.
   Следующие полчаса я пыталась успокоиться, оценить все «за» и «против» и решить, как вывесить на сайте предполагаемое признание Вестерфилда в еще одном убийстве.
   Маркус Лонго говорил, что будет сложно отследить убийство, возможно, совершенное Вестерфиддом, на слишком большой территории?
   Интернет — средство международное.
   Но если я выложу на сайте имя предполагаемой жертвы, не поставлю ли я кого-нибудь под удар?
   Мой анонимный осведомитель рисковал, но осознанно.
   В конце концов, я составила простое объявление:
   "Где-то двадцать два — двадцать семь лет назад Роб Вестерфилд, возможно, совершил еще одно преступление. Как-то еще в тюрьме, когда Роб был под кайфом, он сказал — привожу дословную цитату: «Я забил Филли насмерть, и это было круто».
   Если кто-нибудь располагает информацией об этом преступлении, пожалуйста, пишите мне по адресу — elliel234@mediaone. net. Конфиденциальность и вознаграждение гарантирую".
   Я просмотрела сообщение. Ясно, что Роб это прочитает. Но что, если он знает еще кого-то, кроме моего осведомителя, кто располагает опасной для него информацией?
   У каждого репортера есть два табу: никогда не раскрывать свои источники и не подвергать невинных людей опасности.
   Я не стала отправлять запись.

33

   В пятницу вечером я не выдержала и позвонила Питу Лорелу.
   — Вы можете оставить сообщение на автоответчик...
   — Тебя беспокоит бывшая коллега, которая очень интересуется твоим благополучием, умонастроением, перспективами работы и здоровьем, — выдала я. — Заранее выражаю благодарность за ответный звонок.
   Через полчаса Пит перезвонил.
   — Похоже, тебе крайне необходимо с кем-нибудь потрепаться.
   — Именно. И я вспомнила о тебе.
   — Спасибо.
   — Ну, и где ты теперь?
   — В Атланте. Собираю вещи.
   — Значит, решение принято?
   — Да. Не работа — сказка. В Нью-Йорке, но с кучей командировок. Репортажи из горячих точек по всему миру.
   — Какая газета?
   — Не угадала. Теперь я — телезвезда.
   — Прежде чем взять на работу, тебя заставили сбросить лишнюю пару килограммов?
   — Откуда такая жестокость?
   Я рассмеялась. Разговоры с Питом всегда приносили радость и ощущение реальности в мою все более и более невероятную жизнь.
   — Ты шутишь? Или правда ушел на телевидение?
   — Честно. На кабельный канал «Паккард».
   — "Паккард"? Здорово.
   — Одна из новейших кабельных телесетей, и быстро расширяется. Я уже почти согласился ехать в Лос-Анджелес, хоть это и не совсем то, что нужно. И тут со мной связались телевизионщики.
   — Когда начинаешь?
   — В четверг. Сейчас я пока что освобождаю квартиру и собираю вещи в кучу, чтобы засунуть в машину. Выезжаю в воскресенье днем. Поужинаем во вторник?
   — С удовольствием. Была рада услышать твой приятный голос...
   — Не вешай трубку, Элли. Я слежу за твоим сайтом.
   — Правда, мило?
   — Если этот парень действительно такой — ты играешь с огнем.
   Уже поиграла.
   — Пообещай, что хотя бы ты не будешь советовать мне быть осторожной.
   — Ладно. Поговорим во вторник.
   Я вернулась за компьютер. Почти восемь, и все это время я упорно работала. Я заказала ужин в номер. Дожидаясь, пока его принесут, я несколько раз потянулась и крепко задумалась.