Страница:
«Латам Мейнор» должен был стать одним из привилегированных пансионатов «Престиж», но они согласились его принять, а позднее согласились на его предложение о сотрудничестве. Замечательным образом он получил это место.
«За все спасибо Одиль, о чем она постоянно ему напоминает», — с досадой подумал он.
Он знал, что вчерашний срыв был результатом напряжения. Указания требовали, чтобы квартиры продавались, нельзя, чтобы они пустовали больше месяца. Над ним висела постоянная угроза увольнения за неумение справиться с этой задачей. «Увольнение, — думал он. — Но куда потом?»
В последний раз Одиль его предупредила, но, как ни заманчива была перспектива, он не мог этого допустить. Правда была в том, что Одиль ему необходима.
Почему она не осталась вчера вечером в Бостоне? Потому что заподозрила его панику, решил он.
Конечно, она права. Он был напуган с того момента, когда узнал, что Мэги Холлоувей ищет рисунок Нуалы Моор с изображением сестры Маркей.
Ему давно следовало избавиться от этой женщины, но ее прислал «Престиж», и по всем требованиям она была хорошей медсестрой. Многие жители пансионата ее ценили. Он даже думал порой, не слишком ли она хорошая медсестра. Казалось, что о некоторых вещах она знает больше его.
Но что бы ни происходило между ним и Одиль, доктор Лейн знал, что ему надо отправляться в пансионат и совершить утренний обход.
Он нашел жену пьющей кофе на кухне. Почему-то в это утро она совсем не накрасилась, выглядела осунувшейся и усталой.
— Только что звонила Зельда Маркей, — сказала она, сердито на него посмотрев. — Полиция просила ее о невыезде на случай допроса. Она не знает почему.
Допроса? Лейн почувствовал, как каждая мышца его тела напряглась. «Все кончено», — подумал он.
— Она еще сказала, что Сара Кушинг строго приказала не подпускать к своей матери ни ее, ни тебя. Похоже, что миссис Бейнбридж нездоровится, и миссис Кушинг готовит ее к немедленной госпитализации.
Одиль с упреком взглянула на него.
— Ты должен был со всех ног бежать к миссис Бейнбридж вчера вечером. Не потому, что тебе запретили приближаться к ней, но я слышала, что тебя вообще не было в здании почти до одиннадцати часов. Что ты де-лал все это время?
77
78
79
81
82
«За все спасибо Одиль, о чем она постоянно ему напоминает», — с досадой подумал он.
Он знал, что вчерашний срыв был результатом напряжения. Указания требовали, чтобы квартиры продавались, нельзя, чтобы они пустовали больше месяца. Над ним висела постоянная угроза увольнения за неумение справиться с этой задачей. «Увольнение, — думал он. — Но куда потом?»
В последний раз Одиль его предупредила, но, как ни заманчива была перспектива, он не мог этого допустить. Правда была в том, что Одиль ему необходима.
Почему она не осталась вчера вечером в Бостоне? Потому что заподозрила его панику, решил он.
Конечно, она права. Он был напуган с того момента, когда узнал, что Мэги Холлоувей ищет рисунок Нуалы Моор с изображением сестры Маркей.
Ему давно следовало избавиться от этой женщины, но ее прислал «Престиж», и по всем требованиям она была хорошей медсестрой. Многие жители пансионата ее ценили. Он даже думал порой, не слишком ли она хорошая медсестра. Казалось, что о некоторых вещах она знает больше его.
Но что бы ни происходило между ним и Одиль, доктор Лейн знал, что ему надо отправляться в пансионат и совершить утренний обход.
Он нашел жену пьющей кофе на кухне. Почему-то в это утро она совсем не накрасилась, выглядела осунувшейся и усталой.
— Только что звонила Зельда Маркей, — сказала она, сердито на него посмотрев. — Полиция просила ее о невыезде на случай допроса. Она не знает почему.
Допроса? Лейн почувствовал, как каждая мышца его тела напряглась. «Все кончено», — подумал он.
— Она еще сказала, что Сара Кушинг строго приказала не подпускать к своей матери ни ее, ни тебя. Похоже, что миссис Бейнбридж нездоровится, и миссис Кушинг готовит ее к немедленной госпитализации.
Одиль с упреком взглянула на него.
— Ты должен был со всех ног бежать к миссис Бейнбридж вчера вечером. Не потому, что тебе запретили приближаться к ней, но я слышала, что тебя вообще не было в здании почти до одиннадцати часов. Что ты де-лал все это время?
77
Нейл н Роберт Стефенс приехали на окраину, где все еще стоял пикап Мэги. Теперь его окружили полицейской лентой, и, выходя из автомашины, они услышали лай собак в соседних рощах.
Всю дорогу из полицейского участка они молчали. Нейл использовал это время, чтобы обдумать все, что узнал. Получалось очень немного. Чем дольше длилось его неведение, тем больше у него портилось настроение.
Его очень поддерживало присутствие отца. «То, чего я не смог дать Мэги», — с горечью сказал он себе.
Сквозь густой лес он различил не менее дюжины людей. Полицейские или добровольцы? Он знал, что они ничего не нашли, поэтому поиск развернулся более широко. В отчаянии он понял, что они искали тело Мэги.
Сунув руки в карманы, Нейл опустил голову. Наконец он прервал молчание:
— Она не может умереть, — произнес он. — Если бы она была мертва, я бы почувствовал это.
— Нейл, пойдем отсюда, — тихо сказал отец. — Не знаю, зачем мы вообще сюда приехали. Стоя тут, мы не поможем Мэги.
— Что, по-твоему, я делаю? — раздраженно и зло сказал Нейл.
— Судя но тому, что сказал шеф Брауэр, полиция еще не разговаривала с этим парнем, с Хансеном, но они узнали, что он будет у себя в конторе в Провиденсе к полудню. Похоже, они смотрят на него как на мелкую добычу. Они собираются передать сведения Нортона о его мошенничестве окружному прокурору. Но с нас не убудет, если мы съездим к Хансену в контору.
— Папа, я не могу теперь заниматься акциями, — сердито огрызнулся Нейл.
— Нет, я тоже теперь о них не думаю. Но ты заверил покупку пятидесяти тысяч акций, которые не принадлежат Коре Гебхарт. У тебя есть полное право потребовать у Хансена объяснений, — не унимался Роберт Стефенс.
Он посмотрел в лицо сына.
— Ты не понимаешь, о чем я? Мэги почему-то сильно беспокоил Хансен. Я не думаю, что это простое совпадение, что он перехватил предложение продать дом. Ты можешь прижать его за махинации с акциями, но я хочу встретиться с ним, чтобы выяснить, знает ли он что-нибудь об исчезновении Мэги.
Пока Нейл качал головой, Роберт Стефенс указал на лес.
— Если ты веришь, что тело Мэги лежит где-то там, то иди к ним, ищи. А я надеюсь... верю... что она жива, и если так, то знаю, похитители не могли спрятать ее рядом с машиной. — Он повернулся, чтобы уйти. — Доберешься как-нибудь сам, а я еду в Провиденс повидаться с Хансеном.
Он сел в машину, хлопнул дверью и уже начал включать мотор, когда Нейл сел рядом.
— Ты прав, — согласился он. — Не знаю, где мы ее найдем, но только не здесь.
Всю дорогу из полицейского участка они молчали. Нейл использовал это время, чтобы обдумать все, что узнал. Получалось очень немного. Чем дольше длилось его неведение, тем больше у него портилось настроение.
Его очень поддерживало присутствие отца. «То, чего я не смог дать Мэги», — с горечью сказал он себе.
Сквозь густой лес он различил не менее дюжины людей. Полицейские или добровольцы? Он знал, что они ничего не нашли, поэтому поиск развернулся более широко. В отчаянии он понял, что они искали тело Мэги.
Сунув руки в карманы, Нейл опустил голову. Наконец он прервал молчание:
— Она не может умереть, — произнес он. — Если бы она была мертва, я бы почувствовал это.
— Нейл, пойдем отсюда, — тихо сказал отец. — Не знаю, зачем мы вообще сюда приехали. Стоя тут, мы не поможем Мэги.
— Что, по-твоему, я делаю? — раздраженно и зло сказал Нейл.
— Судя но тому, что сказал шеф Брауэр, полиция еще не разговаривала с этим парнем, с Хансеном, но они узнали, что он будет у себя в конторе в Провиденсе к полудню. Похоже, они смотрят на него как на мелкую добычу. Они собираются передать сведения Нортона о его мошенничестве окружному прокурору. Но с нас не убудет, если мы съездим к Хансену в контору.
— Папа, я не могу теперь заниматься акциями, — сердито огрызнулся Нейл.
— Нет, я тоже теперь о них не думаю. Но ты заверил покупку пятидесяти тысяч акций, которые не принадлежат Коре Гебхарт. У тебя есть полное право потребовать у Хансена объяснений, — не унимался Роберт Стефенс.
Он посмотрел в лицо сына.
— Ты не понимаешь, о чем я? Мэги почему-то сильно беспокоил Хансен. Я не думаю, что это простое совпадение, что он перехватил предложение продать дом. Ты можешь прижать его за махинации с акциями, но я хочу встретиться с ним, чтобы выяснить, знает ли он что-нибудь об исчезновении Мэги.
Пока Нейл качал головой, Роберт Стефенс указал на лес.
— Если ты веришь, что тело Мэги лежит где-то там, то иди к ним, ищи. А я надеюсь... верю... что она жива, и если так, то знаю, похитители не могли спрятать ее рядом с машиной. — Он повернулся, чтобы уйти. — Доберешься как-нибудь сам, а я еду в Провиденс повидаться с Хансеном.
Он сел в машину, хлопнул дверью и уже начал включать мотор, когда Нейл сел рядом.
— Ты прав, — согласился он. — Не знаю, где мы ее найдем, но только не здесь.
78
Эрл Бейтман ждал шефа полиции Брауэра и детектива Хаггерти на крыльце своего музея в 11.30.
— Вчера гроб был на месте, — расстроенно сказал Эрл. — Я знаю точно, потому что вчера осматривал музей и хорошо это помню. Не верю, что у кого-то хватило наглости осквернить такую уникальную коллекцию просто ради шутки. Каждый предмет в музее был куплен после тщательного исследования.
— Приближается праздник Хэллоуин, — продолжал он, нервно хлопнув правой рукой по левой ладони. — Уверен, это сделала какая-нибудь банда детей. Я говорю вам прямо, что, если это так, я подам в суд. Не принимаю никаких оправданий «детских шалостей», вы понимаете?
— Профессор Бейтман, почему бы нам не войти и не поговорить об этом? — сказал Брауэр.
— Конечно, у меня в конторе есть даже фотография гроба. Это предмет исключительно интересный. Я планировал сделать его центральным экспонатом выставки после расширения музея. Сюда, пожалуйста.
Полицейские проследовали за ним через фойе. Мимо манекена в черном, туда, где, вероятно, прежде находилась кухня. У дальней стены все еще оставались раковина, холодильник и плита, под окошком до сих пор был кафель. Посередине комнаты стоял огромный старомодный стол, заваленный эскизами и чертежами.
— Я создаю выставку под открытым небом, — пояснил Бейтман. — Неподалеку у меня есть участок земли, где я собираюсь создать прелестный уголок. Проходите, садитесь. Постараюсь найти эту карточку.
«Он очень напряжен, — размышлял Джим Хаггерти. — Интересно, был ли он возбужден точно так же, когда его выкинули из „Латам Мейнор“? Может, он вовсе не безобидный чудак, как я думал?»
— Позвольте только задать вам несколько вопросов, пока вы ищете, — предложил Брауэр.
— О, конечно! — Бейтман выдвинул стул и сел.
— Пропало ли еще что-нибудь, профессор Бейтман? — спросил Брауэр.
— Нет. Кажется, больше ничего не пропало. Слава Богу, здесь ничего не испорчено. Вы должны заметить, что здесь работал одиночка, потому что пропал еще и катафалк, а вывезти гроб было несложно.
— Где находился гроб?
— На втором этаже, но у меня есть лифт для перемещения тяжелых предметов. — Зазвонил телефон. — О, извините. Это, наверное, мой кузен Лайам. Его не было, когда я сообщил ему о том, что случилось. Мне казалось, что ему будет интересно.
Бейтмаи поднял трубку.
— Алло, — сказал он, послушал и кивнул, давая понять, что ждал этого звонка.
Брауэр и Хаггерти слушали односторонний разговор, в котором Бейтман сообщал кузену о краже.
— Очень ценная антикварная вещь, — говорил он возбужденно. — Викторианский гроб. Я заплатил за него десять тысяч долларов и нисколько не жалею, у него настоящая трубка для дыхания, и он...
Вдруг он остановился, словно его прервали. И вдруг истошно закричал:
— Что значит Мэги Холлоувей пропала! Это невозможно!
Повесив трубку он, казалось, вот-вот потеряет сознание.
— Это ужасно! Не может быть, чтобы с Мэги что-то случилось. О, я знал, что ей грозит опасность. У меня было предчувствие. Лайам очень расстроен. У них довольно близкие отношения, вы понимаете. Он звонил из автомашины. Говорит, что узнал только что из новостей. Едет сейчас из Бостона. — Бейтман нахмурился. — Вы знали, что Мэги пропала? — с упреком спросил он Бpayэра.
— Да, — коротко ответил тот. — Мы также знаем, что вчера она была здесь у вас.
— О да. Я подарил ей фотографию Нуалы Моор, сделанную на семейном торжестве, она была очень благодарна. Поскольку она превосходный фотограф, я предложил ей помочь мне выбрать наглядный материал для телевизионных передач о похоронных ритуалах. Поэтому она приходила посмотреть, — честно объяснил он. — Мэги видела почти все, — продолжал Эрл. — Я был разочарован, что она не принесла камеру, поэтому, провожая ее, сказал, что она может прийти сюда в любое время, и показал, где хранится ключ.
— Это было вчера днем, — сказал Брауэр. — Она вернулась сюда вчера вечером?
— Не думаю. Что ей делать здесь ночью? Редкая женщина решится на такое. — Он выглядел очень расстроенным. — Надеюсь, с Мэги не случилось ничего плохого. Она очень милая женщина и прехорошенькая. Я к ней очень привязался. — Он покачал головой и добавил:
— Нет, совершенно уверен, что гроб украла не она. Зачем, ведь когда я показывал ей музей вчера, она даже не вошла в комнату с гробами.
«Это, должно быть, шутка? — подумал Хаггерти. — Это объяснение было у парня заготовлено заранее, — решил он. — Десять к одному, что он знал об исчезновении Мэги Холлоувей».
Бейтман встал.
— Поищу фотографию.
— Обождите пока, — сказал Брауэр. — Сперва хотел бы поговорить с вами о маленьком эпизоде на лекции в «Латам Мейнор». Слышал что-то о викторианских колокольчиках и о том, что вас попросили удалиться.
Бейтман сердито ударил кулаком по столу.
— Не желаю об этом говорить! Что с вами со всеми? Только вчера я сказал то же самое Мэги Холлоувей. Эти колокольчики заперты в кладовке, там они и останутся. Не буду об этом говорить. Понятно? — Его лицо побелело от гнева.
— Вчера гроб был на месте, — расстроенно сказал Эрл. — Я знаю точно, потому что вчера осматривал музей и хорошо это помню. Не верю, что у кого-то хватило наглости осквернить такую уникальную коллекцию просто ради шутки. Каждый предмет в музее был куплен после тщательного исследования.
— Приближается праздник Хэллоуин, — продолжал он, нервно хлопнув правой рукой по левой ладони. — Уверен, это сделала какая-нибудь банда детей. Я говорю вам прямо, что, если это так, я подам в суд. Не принимаю никаких оправданий «детских шалостей», вы понимаете?
— Профессор Бейтман, почему бы нам не войти и не поговорить об этом? — сказал Брауэр.
— Конечно, у меня в конторе есть даже фотография гроба. Это предмет исключительно интересный. Я планировал сделать его центральным экспонатом выставки после расширения музея. Сюда, пожалуйста.
Полицейские проследовали за ним через фойе. Мимо манекена в черном, туда, где, вероятно, прежде находилась кухня. У дальней стены все еще оставались раковина, холодильник и плита, под окошком до сих пор был кафель. Посередине комнаты стоял огромный старомодный стол, заваленный эскизами и чертежами.
— Я создаю выставку под открытым небом, — пояснил Бейтман. — Неподалеку у меня есть участок земли, где я собираюсь создать прелестный уголок. Проходите, садитесь. Постараюсь найти эту карточку.
«Он очень напряжен, — размышлял Джим Хаггерти. — Интересно, был ли он возбужден точно так же, когда его выкинули из „Латам Мейнор“? Может, он вовсе не безобидный чудак, как я думал?»
— Позвольте только задать вам несколько вопросов, пока вы ищете, — предложил Брауэр.
— О, конечно! — Бейтман выдвинул стул и сел.
— Пропало ли еще что-нибудь, профессор Бейтман? — спросил Брауэр.
— Нет. Кажется, больше ничего не пропало. Слава Богу, здесь ничего не испорчено. Вы должны заметить, что здесь работал одиночка, потому что пропал еще и катафалк, а вывезти гроб было несложно.
— Где находился гроб?
— На втором этаже, но у меня есть лифт для перемещения тяжелых предметов. — Зазвонил телефон. — О, извините. Это, наверное, мой кузен Лайам. Его не было, когда я сообщил ему о том, что случилось. Мне казалось, что ему будет интересно.
Бейтмаи поднял трубку.
— Алло, — сказал он, послушал и кивнул, давая понять, что ждал этого звонка.
Брауэр и Хаггерти слушали односторонний разговор, в котором Бейтман сообщал кузену о краже.
— Очень ценная антикварная вещь, — говорил он возбужденно. — Викторианский гроб. Я заплатил за него десять тысяч долларов и нисколько не жалею, у него настоящая трубка для дыхания, и он...
Вдруг он остановился, словно его прервали. И вдруг истошно закричал:
— Что значит Мэги Холлоувей пропала! Это невозможно!
Повесив трубку он, казалось, вот-вот потеряет сознание.
— Это ужасно! Не может быть, чтобы с Мэги что-то случилось. О, я знал, что ей грозит опасность. У меня было предчувствие. Лайам очень расстроен. У них довольно близкие отношения, вы понимаете. Он звонил из автомашины. Говорит, что узнал только что из новостей. Едет сейчас из Бостона. — Бейтман нахмурился. — Вы знали, что Мэги пропала? — с упреком спросил он Бpayэра.
— Да, — коротко ответил тот. — Мы также знаем, что вчера она была здесь у вас.
— О да. Я подарил ей фотографию Нуалы Моор, сделанную на семейном торжестве, она была очень благодарна. Поскольку она превосходный фотограф, я предложил ей помочь мне выбрать наглядный материал для телевизионных передач о похоронных ритуалах. Поэтому она приходила посмотреть, — честно объяснил он. — Мэги видела почти все, — продолжал Эрл. — Я был разочарован, что она не принесла камеру, поэтому, провожая ее, сказал, что она может прийти сюда в любое время, и показал, где хранится ключ.
— Это было вчера днем, — сказал Брауэр. — Она вернулась сюда вчера вечером?
— Не думаю. Что ей делать здесь ночью? Редкая женщина решится на такое. — Он выглядел очень расстроенным. — Надеюсь, с Мэги не случилось ничего плохого. Она очень милая женщина и прехорошенькая. Я к ней очень привязался. — Он покачал головой и добавил:
— Нет, совершенно уверен, что гроб украла не она. Зачем, ведь когда я показывал ей музей вчера, она даже не вошла в комнату с гробами.
«Это, должно быть, шутка? — подумал Хаггерти. — Это объяснение было у парня заготовлено заранее, — решил он. — Десять к одному, что он знал об исчезновении Мэги Холлоувей».
Бейтман встал.
— Поищу фотографию.
— Обождите пока, — сказал Брауэр. — Сперва хотел бы поговорить с вами о маленьком эпизоде на лекции в «Латам Мейнор». Слышал что-то о викторианских колокольчиках и о том, что вас попросили удалиться.
Бейтман сердито ударил кулаком по столу.
— Не желаю об этом говорить! Что с вами со всеми? Только вчера я сказал то же самое Мэги Холлоувей. Эти колокольчики заперты в кладовке, там они и останутся. Не буду об этом говорить. Понятно? — Его лицо побелело от гнева.
79
Погода менялась, резко похолодало. Утреннее солнце закрыли тучи, и к одиннадцати небо стало тяжелым и серым.
Нейл и отец сидели на жестких деревянных стульях, которые вместе со столом секретарши и ее стулом составляли всю обстановку приемной конторы Дугласа Хансена.
Единственным сотрудником была немногословная молодая женщина лет двадцати, равнодушно сообщившая им, что мистер Хаисен отсутствует с четверга и обещал вернуться сегодня часам к десяти.
Дверь в кабинет была открыта, и они видели, что комната обставлена так же скудно, как и приемная: стол, стул, шкаф и маленький компьютер.
— Не похоже на преуспевающую брокерскую фирму, — сказал Роберт Стефенс. — Я бы сказал, что это напоминает декорацию. Все так устроено, чтобы убраться из города по первому свистку.
Нейлу казалось невыносимым сидеть здесь и ничего не делать. «Где Мэги?» — не переставал спрашивать он себя.
«Она жива, она жива, — настойчиво повторял он. — И я ее найду». Он попытался сосредоточиться на словах отца и ответил:
— Сомневаюсь, что он показывает это место своим потенциальным клиентам.
— Конечно нет, — согласился Роберт Стефенс. — Он приглашает их в приличные рестораны. Из того, что я слышал от Коры Гебхарт и Лауры Арлингтон, он очень обаятелен, и обе отмечали, что он казался весьма понимающим в инвестициях.
— Тогда он где-то основательно подучился. Haш агент по безопасности, проверявший Хансена, сказал мне, что его выгнали из двух брокерских домов за полное несоответствие.
Они резко повернули головы в сторону открывшейся двери и успели заметить испуг на лице Дугласа Хансена, когда тот их увидел.
«Он принял нас за полицейских, — догадался Нейл. — Наверное, уже слышал про самоубийство дяди». Они встали. Роберт Стефенс заговорил первый:
— Я представляю миссис Кору Гебхарт и миссис Лауру Арлингтон, — официально объявил он. — Как их финансовый доверенный, намерен обсудить недавние инвестиции, осуществленные вами для них.
— Я здесь в качестве представителя от Мэги Холлоувей, — сердито сказал Нейл. — Где вы были прошедшей ночью и что вам известно о ее исчезновении?
Как давно она звала на помощь последний раз. Искал ли ее кто-нибудь? Знал ли хоть кто-то о ее исчезновении?
Нейл. Он обещал заехать сегодня вечером. «Нет, вчера вечером, — подумала она, пытаясь определить время. — Я была в музее в девять, — напомнила она себе. — Здесь я уже несколько часов. Теперь утро, а может, гораздо позже?»
Нейл к ней заехал.
Или нет?
Она не верила его заботливым заверениям. Он может и не заехать. Она была с ним холодна. Возможно, он умыл руки.
«Нет, нет», — молила она. Нейл не сделает этого, он будет искать ее.
— Найди меня, Нейл, пожалуйста, найди, — шептала она, глотая слезы.
У нее перед глазами явилось его лицо. Озабоченное. Участливое. Обеспокоенное за нее. Если бы она рассказала ему про колокольчики на могилах. Если бы позвала с собой в музей.
«Музей». — вдруг подумала она. Голос у нее за спиной. Она постаралась вспомнить, что было после нападения. Она повернулась и увидела его лицо, перед тем как он ударил ее фонариком по голове. Дьявол Убийца.
Точно так же он выглядел, убивая Нуалу.
Колеса. Она была в полусознании и чувствовала, что ее куда-то везут.
Женский голос. Она слышала знакомый женский голос. Вспомнив, чей это был голос, Мэги застонала.
«Надо выбраться отсюда, — решила она. — Я не могу умереть. Зная такое, я не имею права умереть. Она сделает это для него еще раз. Уверена, что сделает».
— Помогите! — крикнула Мэги. — Помогите!
Она кричала снова и снова, пока не заставила себя замолчать. «Без паники, — предупредила она себя. — Несмотря ни на что, не паникуй».
«Буду медленно считать до пятисот и крикну три раза, — решила она. — Постараюсь не сбиться».
Вдруг она услышала монотонный, приглушенный шум наверху, потом почувствовала подергивание веревочки. Пошел дождь, догадалась она, вода проникал, внутрь через трубочку.
Нейл и отец сидели на жестких деревянных стульях, которые вместе со столом секретарши и ее стулом составляли всю обстановку приемной конторы Дугласа Хансена.
Единственным сотрудником была немногословная молодая женщина лет двадцати, равнодушно сообщившая им, что мистер Хаисен отсутствует с четверга и обещал вернуться сегодня часам к десяти.
Дверь в кабинет была открыта, и они видели, что комната обставлена так же скудно, как и приемная: стол, стул, шкаф и маленький компьютер.
— Не похоже на преуспевающую брокерскую фирму, — сказал Роберт Стефенс. — Я бы сказал, что это напоминает декорацию. Все так устроено, чтобы убраться из города по первому свистку.
Нейлу казалось невыносимым сидеть здесь и ничего не делать. «Где Мэги?» — не переставал спрашивать он себя.
«Она жива, она жива, — настойчиво повторял он. — И я ее найду». Он попытался сосредоточиться на словах отца и ответил:
— Сомневаюсь, что он показывает это место своим потенциальным клиентам.
— Конечно нет, — согласился Роберт Стефенс. — Он приглашает их в приличные рестораны. Из того, что я слышал от Коры Гебхарт и Лауры Арлингтон, он очень обаятелен, и обе отмечали, что он казался весьма понимающим в инвестициях.
— Тогда он где-то основательно подучился. Haш агент по безопасности, проверявший Хансена, сказал мне, что его выгнали из двух брокерских домов за полное несоответствие.
Они резко повернули головы в сторону открывшейся двери и успели заметить испуг на лице Дугласа Хансена, когда тот их увидел.
«Он принял нас за полицейских, — догадался Нейл. — Наверное, уже слышал про самоубийство дяди». Они встали. Роберт Стефенс заговорил первый:
— Я представляю миссис Кору Гебхарт и миссис Лауру Арлингтон, — официально объявил он. — Как их финансовый доверенный, намерен обсудить недавние инвестиции, осуществленные вами для них.
— Я здесь в качестве представителя от Мэги Холлоувей, — сердито сказал Нейл. — Где вы были прошедшей ночью и что вам известно о ее исчезновении?
* * *
Мэги начала дрожать. Как долго она здесь? Она уснула или потеряла сознание? Голова сильно болела. Во рту пересохло от жажды.Как давно она звала на помощь последний раз. Искал ли ее кто-нибудь? Знал ли хоть кто-то о ее исчезновении?
Нейл. Он обещал заехать сегодня вечером. «Нет, вчера вечером, — подумала она, пытаясь определить время. — Я была в музее в девять, — напомнила она себе. — Здесь я уже несколько часов. Теперь утро, а может, гораздо позже?»
Нейл к ней заехал.
Или нет?
Она не верила его заботливым заверениям. Он может и не заехать. Она была с ним холодна. Возможно, он умыл руки.
«Нет, нет», — молила она. Нейл не сделает этого, он будет искать ее.
— Найди меня, Нейл, пожалуйста, найди, — шептала она, глотая слезы.
У нее перед глазами явилось его лицо. Озабоченное. Участливое. Обеспокоенное за нее. Если бы она рассказала ему про колокольчики на могилах. Если бы позвала с собой в музей.
«Музей». — вдруг подумала она. Голос у нее за спиной. Она постаралась вспомнить, что было после нападения. Она повернулась и увидела его лицо, перед тем как он ударил ее фонариком по голове. Дьявол Убийца.
Точно так же он выглядел, убивая Нуалу.
Колеса. Она была в полусознании и чувствовала, что ее куда-то везут.
Женский голос. Она слышала знакомый женский голос. Вспомнив, чей это был голос, Мэги застонала.
«Надо выбраться отсюда, — решила она. — Я не могу умереть. Зная такое, я не имею права умереть. Она сделает это для него еще раз. Уверена, что сделает».
— Помогите! — крикнула Мэги. — Помогите!
Она кричала снова и снова, пока не заставила себя замолчать. «Без паники, — предупредила она себя. — Несмотря ни на что, не паникуй».
«Буду медленно считать до пятисот и крикну три раза, — решила она. — Постараюсь не сбиться».
Вдруг она услышала монотонный, приглушенный шум наверху, потом почувствовала подергивание веревочки. Пошел дождь, догадалась она, вода проникал, внутрь через трубочку.
81
В 11.30 Брауэр и детектив Хаггерти пошли в здание «Латам Мейнор». Его жители явно знали, что произошла какая-то неприятность. Oни стояли маленькими группами в большом зале и в библиотеке.
Полицейские чувствовали на себе любопытные взгляды, когда горничная вела их в административную часть здания.
Доктор Лейн вежливо приветствовал их:
— Проходите. Я к вашим услугам. — Жестом он пригласил их сесть.
«Он плохо выглядит», — подумал Хаггерти, замечая налитые кровью глаза, темные круги вокруг них, запах изо рта и капли пота на лбу.
— Доктор Лейн, мы только зададим несколько вопросов, больше ничего, — начал Брауэр.
— Ничего больше, чем что? — спросил Лейн, пытаясь изобразить улыбку.
— Доктор, перед тем как начать работать здесь, вы были безработным несколько лет. Почему?
Мгновение Лейн молчал, потом тихо произнес:
— Подозреваю, вам уже известен ответ на этот вопрос.
— Нам бы хотелось услышать вашу версию, — сказал ему Хаггерти.
— Моя версия, как вы изволили выразиться, такова, что в приюте, которым я заведовал, случилась эпидемия гриппа. Четырех женщин пришлось госпитализировать. Поэтому, когда появились новые больные с симптомами инфлюэнцы, я решил, что они поражены тем же вирусом.
— Но это было не так, — тихо проговорил Брауэр. — На самом деле в отделении, где они находились, был сломан обогреватель, и они отравились окисью углерода. Трое умерли. Это правда?
Лейн отвел в сторону глаза и смолчал.
— И верно, что сын одной из женщин сказал вам, что нарушенная ориентация его матери не похожа на симптом инфлюэнцы, он даже посоветовал проверить наличие в воздухе окиси углерода?
Лейн снова смолчал.
— Вы потеряли лицензию за невнимательное отношение к работе, но все же вам удалось получить это место. Как это произошло? — спросил Брауэр.
Лейн поджал губы.
— Потому что в корпорации «Престижные Резиденции» нашлись люди, достаточно справедливые, чтобы понять, что я был директором переполненного, нищего заведения, что я работал пятнадцать часов в сутки, что была эпидемия гриппа, и не правильный диагноз вполне объясним, а тот, кто подал жалобу, постоянно был всем недоволен, начиная с температуры горячей воды до скрипа дверей и сквозняка из окон.
Он встал.
— Нахожу эти вопросы оскорбительными, надеюсь, что вы немедленно покинете здание. К тому же вы совершенно расстроили наших жильцов. Кому-то понадобилось сообщить всем, что вы должны здесь появиться.
— Это, должно быть, сестра Маркей, — сказал Брауэр. — Пожалуйста, скажите, где ее можно найти.
В маленькой комнате на втором этаже, служившей ей кабинетом, Зельда Маркей сидела напротив Брауэра и Хаггерти с откровенно вызывающим видом. Ее грубое лицо было красно от злости, глаза застыли от ненависти.
— Меня ждут мои пациенты, — резко заявила она. — Им известно, что муж Дженис Нортон совершил самоубийство, и ходят слухи, что она занималась здесь ка-който нелегальной деятельностью. Еще больше их расстроило известие о том, что пропала мисс Холлоувей. Все, кто знал ее, очень ее любили.
— А вам она нравилась, мисс Маркей? — спросил Брауэр.
— Я не знала ее достаточно хорошо, чтобы любить. Я разговаривала с ней всего несколько раз и нашла, что она очень приятная.
— Мисс Маркей, вы дружны с Эрлом Бейтманом, не так ли? — спросил Брауэр.
— Для меня дружба предполагает фамильярность. Я знаю профессора Бейтмана и восхищаюсь им. Он, как и вся его семья, был очень внимателен к его тетушке Алисии Бейтман, гостившей в приюте Сисайда, где я официально работала.
— На самом деле Бейтманы были очень щедры с вами, не так ли?
— Они понимали, что я превосходно ухаживала за Алисией, и по своей доброте настояли на хорошем вознаграждении.
— Понимаю. Хотелось бы знать, почему вы решили, что лекция о смерти может быть интересна жителям «Латам Мейнор». Вы полагаете, им очень скоро придется с ней встретиться?
— Господин Брауэр, я знаю, что наше общество панически боится слова смерть, но у старшего поколения более реальный взгляд. Почти половина наших жильцов сделали особые распоряжения на случай своей кончины, и порой они даже шутят на эту тему.
Она выдержала паузу.
— Однако, на мой взгляд, нет ничего особенного, если профессор Бейтман читает лекции о королевских похоронах, происходивших на протяжении веков, что является очень интересной темой, если он этим занимается... — Она помолчала, потом продолжила:
— Я также признаю, что использование колокольчиков расстроило многих, но то, как миссис Сара Кушинг обошлась с профессором Бейтманом, непростительно. Он не хотел ничего плохого, но она поступила бесчеловечно.
— Вы считаете, он сильно разозлился? — мягко спросил Брауэр.
— Полагаю, что он был оскорблен, а потом, возможно, разозлился, да. Когда он не читает лекции, он очень робок.
Хаггерти оторвался от своих записей. В голосе медсестры появилась откровенная мягкость. Он был уверен, что Брауэр это тоже заметил. Дружба предполагает фамильярность. «Сдастся мне, что леди слишком сильно возмущается», — решил он.
— Сестра Маркей, а что вам известно о рисунке, сделанном миссис Нуалой Моор вместе с Гретой Шип-ли?
— Совершенно ничего, — огрызнулась она.
— Он был в номере у миссис Шипли, а после ее смерти исчез.
— Это совершенно исключено. Комната или номер запирается сразу. Об этом знают все.
— Угу. — Тон Брауэра стал доверительным:
— Сестра Маркей, между нами, что вы думаете о докторе Лейне?
Она прямо взглянула на него, помолчав, прежде чем ответить.
— Я готова на все, даже если это заденет кого-то. Готова даже потерять работу за свои взгляды, но не позволила бы доктору Лейну лечить даже кошку. Он наиглупейший терапевт, какого я когда-либо встречала, поверьте, я повидала их на своем веку.
Она встала.
— Я имела честь работать с величайшими докторами. Поэтому не могу понять, почему руководство «Престижа» выбрало доктора Лейна для этого заведения. И прежде чем вы спросите, скажу вам, что именно поэтому я так часто проверяю пациентов, о которых беспокоюсь. Не уверена, что он может дать им такое лечение, какое им необходимо. Знаю, что многим не нравится, но я делаю это рада их блага.
Полицейские чувствовали на себе любопытные взгляды, когда горничная вела их в административную часть здания.
Доктор Лейн вежливо приветствовал их:
— Проходите. Я к вашим услугам. — Жестом он пригласил их сесть.
«Он плохо выглядит», — подумал Хаггерти, замечая налитые кровью глаза, темные круги вокруг них, запах изо рта и капли пота на лбу.
— Доктор Лейн, мы только зададим несколько вопросов, больше ничего, — начал Брауэр.
— Ничего больше, чем что? — спросил Лейн, пытаясь изобразить улыбку.
— Доктор, перед тем как начать работать здесь, вы были безработным несколько лет. Почему?
Мгновение Лейн молчал, потом тихо произнес:
— Подозреваю, вам уже известен ответ на этот вопрос.
— Нам бы хотелось услышать вашу версию, — сказал ему Хаггерти.
— Моя версия, как вы изволили выразиться, такова, что в приюте, которым я заведовал, случилась эпидемия гриппа. Четырех женщин пришлось госпитализировать. Поэтому, когда появились новые больные с симптомами инфлюэнцы, я решил, что они поражены тем же вирусом.
— Но это было не так, — тихо проговорил Брауэр. — На самом деле в отделении, где они находились, был сломан обогреватель, и они отравились окисью углерода. Трое умерли. Это правда?
Лейн отвел в сторону глаза и смолчал.
— И верно, что сын одной из женщин сказал вам, что нарушенная ориентация его матери не похожа на симптом инфлюэнцы, он даже посоветовал проверить наличие в воздухе окиси углерода?
Лейн снова смолчал.
— Вы потеряли лицензию за невнимательное отношение к работе, но все же вам удалось получить это место. Как это произошло? — спросил Брауэр.
Лейн поджал губы.
— Потому что в корпорации «Престижные Резиденции» нашлись люди, достаточно справедливые, чтобы понять, что я был директором переполненного, нищего заведения, что я работал пятнадцать часов в сутки, что была эпидемия гриппа, и не правильный диагноз вполне объясним, а тот, кто подал жалобу, постоянно был всем недоволен, начиная с температуры горячей воды до скрипа дверей и сквозняка из окон.
Он встал.
— Нахожу эти вопросы оскорбительными, надеюсь, что вы немедленно покинете здание. К тому же вы совершенно расстроили наших жильцов. Кому-то понадобилось сообщить всем, что вы должны здесь появиться.
— Это, должно быть, сестра Маркей, — сказал Брауэр. — Пожалуйста, скажите, где ее можно найти.
В маленькой комнате на втором этаже, служившей ей кабинетом, Зельда Маркей сидела напротив Брауэра и Хаггерти с откровенно вызывающим видом. Ее грубое лицо было красно от злости, глаза застыли от ненависти.
— Меня ждут мои пациенты, — резко заявила она. — Им известно, что муж Дженис Нортон совершил самоубийство, и ходят слухи, что она занималась здесь ка-който нелегальной деятельностью. Еще больше их расстроило известие о том, что пропала мисс Холлоувей. Все, кто знал ее, очень ее любили.
— А вам она нравилась, мисс Маркей? — спросил Брауэр.
— Я не знала ее достаточно хорошо, чтобы любить. Я разговаривала с ней всего несколько раз и нашла, что она очень приятная.
— Мисс Маркей, вы дружны с Эрлом Бейтманом, не так ли? — спросил Брауэр.
— Для меня дружба предполагает фамильярность. Я знаю профессора Бейтмана и восхищаюсь им. Он, как и вся его семья, был очень внимателен к его тетушке Алисии Бейтман, гостившей в приюте Сисайда, где я официально работала.
— На самом деле Бейтманы были очень щедры с вами, не так ли?
— Они понимали, что я превосходно ухаживала за Алисией, и по своей доброте настояли на хорошем вознаграждении.
— Понимаю. Хотелось бы знать, почему вы решили, что лекция о смерти может быть интересна жителям «Латам Мейнор». Вы полагаете, им очень скоро придется с ней встретиться?
— Господин Брауэр, я знаю, что наше общество панически боится слова смерть, но у старшего поколения более реальный взгляд. Почти половина наших жильцов сделали особые распоряжения на случай своей кончины, и порой они даже шутят на эту тему.
Она выдержала паузу.
— Однако, на мой взгляд, нет ничего особенного, если профессор Бейтман читает лекции о королевских похоронах, происходивших на протяжении веков, что является очень интересной темой, если он этим занимается... — Она помолчала, потом продолжила:
— Я также признаю, что использование колокольчиков расстроило многих, но то, как миссис Сара Кушинг обошлась с профессором Бейтманом, непростительно. Он не хотел ничего плохого, но она поступила бесчеловечно.
— Вы считаете, он сильно разозлился? — мягко спросил Брауэр.
— Полагаю, что он был оскорблен, а потом, возможно, разозлился, да. Когда он не читает лекции, он очень робок.
Хаггерти оторвался от своих записей. В голосе медсестры появилась откровенная мягкость. Он был уверен, что Брауэр это тоже заметил. Дружба предполагает фамильярность. «Сдастся мне, что леди слишком сильно возмущается», — решил он.
— Сестра Маркей, а что вам известно о рисунке, сделанном миссис Нуалой Моор вместе с Гретой Шип-ли?
— Совершенно ничего, — огрызнулась она.
— Он был в номере у миссис Шипли, а после ее смерти исчез.
— Это совершенно исключено. Комната или номер запирается сразу. Об этом знают все.
— Угу. — Тон Брауэра стал доверительным:
— Сестра Маркей, между нами, что вы думаете о докторе Лейне?
Она прямо взглянула на него, помолчав, прежде чем ответить.
— Я готова на все, даже если это заденет кого-то. Готова даже потерять работу за свои взгляды, но не позволила бы доктору Лейну лечить даже кошку. Он наиглупейший терапевт, какого я когда-либо встречала, поверьте, я повидала их на своем веку.
Она встала.
— Я имела честь работать с величайшими докторами. Поэтому не могу понять, почему руководство «Престижа» выбрало доктора Лейна для этого заведения. И прежде чем вы спросите, скажу вам, что именно поэтому я так часто проверяю пациентов, о которых беспокоюсь. Не уверена, что он может дать им такое лечение, какое им необходимо. Знаю, что многим не нравится, но я делаю это рада их блага.
82
Нейл и Роберт Стефенс поехали прямо в полицию Ньюпорта.
— Чертовски здорово, что ты оформил арест вчера, — сказал Роберт сыну. — Этот парень готов был смыться. Теперь, когда его банковский счет арестован, мы сможем вытащить деньги Коры или хотя бы их часть.
— Но он не знает, что с Мэги, — с горечью сказал Нсйл.
— Нет, думаю, не знает. В пять часов ты не сможешь быть шафером на свадьбе в Нью-Йорке, найди свидетелей, чтобы не оставаться на церемонии до конца, и возвращайся скорее сюда.
— Он больше говорил об алиби, чем о своих махинациях с акциями, — заметил Нейл. — Папа, у него в том офисе нет никаких доказательств, чем он занимается. Ты видел хоть одно финансовое дело, хоть один проспект или вообще что-нибудь, похожее на то, что есть у меня в конторе?
— Нет, не видел.
— Поверь. Он там не работает. Все операции ведутся из другого места. И вероятно, там тоже занимаются надувательством. — Нейл помолчал, угрюмо глядя в окно. — Господи, какая мерзкая погода.
«Холодает, льет дождь. Где же Мэги? — думал он. — Что с ней? Она напугана?»
«Она мертва?»
Нейл еще раз отогнал эту мысль. Она не может умереть. Она будто бы звала его на помощь.
Они прибыли в полицию и узнали, что шефа Брауэра нет, но с ними встретился детектив Хаггерти.
— Не могу ничего сообщить, — откровенно ответил он на их нетерпеливые расспросы о Mэги. — Никто не видел жтот пикап в городе прошлой ночью. Мы связались с соседями мисс Холлоувей. Проезжая мимо ее дома по пути на обед в семь часов, они видели машину на стоянке. Когда они возвращались в половине десятого, ее уже не было. Поэтому можно предположить, что она уехала где-то в пределах этих двух с половиной часов.
— И это все, что у вас есть для нас? — спросил Нейл нетерпеливым тоном. — Боже, должно быть что-то еще.
— Думаю, есть. Я знаю, что она была в похоронном музее в понедельник днем. Мы говорили с ней перед отъездом туда и после возвращения.
— Похоронный музей? — произнес Нейл. — Это похоже на Мэги. Что она там делала?
— По словам профессора Бейтмана, она помогала ему выбрать наглядные пособия для телепередач, — ответил Хаггерти.
— Вы сказали, по словам профессора Бейтмана? — резко спросил Роберт Стефенс.
— Разве? Ну, я хотел сказать, что у нас нет оснований сомневаться в словах профессора. Он, возможно, немного эксцентричен, но он вырос в этом городе, люди его знают, и за ним не числится никаких дел. — Он заколебался. — Буду с вами совершенно откровенен. Миссис Холлоувсй, похоже, заметила в нем что-то, что ее сильно беспокоило. Кода мы проверили, то узнали, что, хотя в его истории нет ничего интересного для полиции, тем не менее он был причиной истерики некоторых обитательниц «Латам Мейнор». Они, кажется, вышвырнули его из пансиона.
«Опять „Латам Мейнор“!» — подумал Нейл.
— Бсйтман также сознался, что показал Мэги, куда прячет ключ от музея, и пригласил ее пофотографировать в любое время.
— Вы полагаете, она отправилась туда вчера ночью? Одна? — спросил Нейл, сам себе не веря.
— Не думаю. Нет, дело в том, что музей вчера ограбили. Не поверите, украли гроб. Мы занимаемся опросом детей в округе, которые и раньше доставляли нам беспокойство. Нам кажется, что это их работа. Они также могут нам помочь с мисс Холлоувей. Если она была в музее и они видели там ее машину, верю, что она ушла оттуда раньше их.
Нейл встал, чтобы уйти. Ему надо было уйти, надо было что-то делать. К тому же он понял, что ничего нового больше не узнает. Но он мог вернуться в «Латам Мейнор» и, может быть, что-нибудь выяснить. Объяснить причину визита можно желанием переговорить с директором о заявлении Ван Хиллари.
— Свяжусь с вами позже, — сказал он Хаггерти. — Иду в «Латам Мейнор» и поговорю там кое с кем. Никогда но знаешь, кто даст подсказку, и у меня есть хороший повод. В пятницу я был у них, осматривал место по просьбе супружеской пары, моих клиентов, и у меня как раз возникли вопросы.
Хаггерти поднял брови.
— Хочу вам сообщить, что мы недавно там были.
— Почему? — быстро спросил Роберт Стефенс.
— Мы беседовали с директором и с одной из медсестер, с Зельдой Маркей, которая, кажется, близкий друг профессора Бейтмана. Больше ничего не могу сказать.
— Папа, какой у тебя в машине номер телефона? — спросил Нейл.
Роберт Стефенс достал визитную карточку и написал номер на ее обороте.
— Вот.
Нейл передал карточку Хаггерти.
— Если будут какие-нибудь новости, свяжитесь с нами по этому номеру. А мы станем звонить вам каждый час.
— Отлично. Мисс Холлоувей ваш близкий друг, не так ли?
— Больше, чем друг, — сказал Роберт Стефенс с чувством. — Считайте, что мы ее семья.
— Чертовски здорово, что ты оформил арест вчера, — сказал Роберт сыну. — Этот парень готов был смыться. Теперь, когда его банковский счет арестован, мы сможем вытащить деньги Коры или хотя бы их часть.
— Но он не знает, что с Мэги, — с горечью сказал Нсйл.
— Нет, думаю, не знает. В пять часов ты не сможешь быть шафером на свадьбе в Нью-Йорке, найди свидетелей, чтобы не оставаться на церемонии до конца, и возвращайся скорее сюда.
— Он больше говорил об алиби, чем о своих махинациях с акциями, — заметил Нейл. — Папа, у него в том офисе нет никаких доказательств, чем он занимается. Ты видел хоть одно финансовое дело, хоть один проспект или вообще что-нибудь, похожее на то, что есть у меня в конторе?
— Нет, не видел.
— Поверь. Он там не работает. Все операции ведутся из другого места. И вероятно, там тоже занимаются надувательством. — Нейл помолчал, угрюмо глядя в окно. — Господи, какая мерзкая погода.
«Холодает, льет дождь. Где же Мэги? — думал он. — Что с ней? Она напугана?»
«Она мертва?»
Нейл еще раз отогнал эту мысль. Она не может умереть. Она будто бы звала его на помощь.
Они прибыли в полицию и узнали, что шефа Брауэра нет, но с ними встретился детектив Хаггерти.
— Не могу ничего сообщить, — откровенно ответил он на их нетерпеливые расспросы о Mэги. — Никто не видел жтот пикап в городе прошлой ночью. Мы связались с соседями мисс Холлоувей. Проезжая мимо ее дома по пути на обед в семь часов, они видели машину на стоянке. Когда они возвращались в половине десятого, ее уже не было. Поэтому можно предположить, что она уехала где-то в пределах этих двух с половиной часов.
— И это все, что у вас есть для нас? — спросил Нейл нетерпеливым тоном. — Боже, должно быть что-то еще.
— Думаю, есть. Я знаю, что она была в похоронном музее в понедельник днем. Мы говорили с ней перед отъездом туда и после возвращения.
— Похоронный музей? — произнес Нейл. — Это похоже на Мэги. Что она там делала?
— По словам профессора Бейтмана, она помогала ему выбрать наглядные пособия для телепередач, — ответил Хаггерти.
— Вы сказали, по словам профессора Бейтмана? — резко спросил Роберт Стефенс.
— Разве? Ну, я хотел сказать, что у нас нет оснований сомневаться в словах профессора. Он, возможно, немного эксцентричен, но он вырос в этом городе, люди его знают, и за ним не числится никаких дел. — Он заколебался. — Буду с вами совершенно откровенен. Миссис Холлоувсй, похоже, заметила в нем что-то, что ее сильно беспокоило. Кода мы проверили, то узнали, что, хотя в его истории нет ничего интересного для полиции, тем не менее он был причиной истерики некоторых обитательниц «Латам Мейнор». Они, кажется, вышвырнули его из пансиона.
«Опять „Латам Мейнор“!» — подумал Нейл.
— Бсйтман также сознался, что показал Мэги, куда прячет ключ от музея, и пригласил ее пофотографировать в любое время.
— Вы полагаете, она отправилась туда вчера ночью? Одна? — спросил Нейл, сам себе не веря.
— Не думаю. Нет, дело в том, что музей вчера ограбили. Не поверите, украли гроб. Мы занимаемся опросом детей в округе, которые и раньше доставляли нам беспокойство. Нам кажется, что это их работа. Они также могут нам помочь с мисс Холлоувей. Если она была в музее и они видели там ее машину, верю, что она ушла оттуда раньше их.
Нейл встал, чтобы уйти. Ему надо было уйти, надо было что-то делать. К тому же он понял, что ничего нового больше не узнает. Но он мог вернуться в «Латам Мейнор» и, может быть, что-нибудь выяснить. Объяснить причину визита можно желанием переговорить с директором о заявлении Ван Хиллари.
— Свяжусь с вами позже, — сказал он Хаггерти. — Иду в «Латам Мейнор» и поговорю там кое с кем. Никогда но знаешь, кто даст подсказку, и у меня есть хороший повод. В пятницу я был у них, осматривал место по просьбе супружеской пары, моих клиентов, и у меня как раз возникли вопросы.
Хаггерти поднял брови.
— Хочу вам сообщить, что мы недавно там были.
— Почему? — быстро спросил Роберт Стефенс.
— Мы беседовали с директором и с одной из медсестер, с Зельдой Маркей, которая, кажется, близкий друг профессора Бейтмана. Больше ничего не могу сказать.
— Папа, какой у тебя в машине номер телефона? — спросил Нейл.
Роберт Стефенс достал визитную карточку и написал номер на ее обороте.
— Вот.
Нейл передал карточку Хаггерти.
— Если будут какие-нибудь новости, свяжитесь с нами по этому номеру. А мы станем звонить вам каждый час.
— Отлично. Мисс Холлоувей ваш близкий друг, не так ли?
— Больше, чем друг, — сказал Роберт Стефенс с чувством. — Считайте, что мы ее семья.