д. Этот накопленный капитал дал мощный импульс развитию новых отраслей производства, таких как электроэнергетическая, электротехническая, радиотехническая, авиационная, химическая промышленность, автомобилестроение, приборо- и станкостроение и т.п., которые позволили вывести развитие мировых производительных сил на новый уровень. Все основные технические новшества, которые получили свое развитие в понижательную волну третьего цикла, были открыты и разработаны еще во время предыдущих волн. Но главное, благодаря чему был достигнут этот более высокий уровень развития производительных сил, - это создание необходимых условий для массового производства на базе систем организации труда Тейлора и Форда, которые сняли все производственные ограничения для бесконечного увеличения массы производимой продукции. Ограничителем стал выступать исключительно платежеспособный спрос. Именно ограниченные возможности платежеспособного спроса населения и стали главным тормозом для дальнейшего развития мировой экономики. Поэтому важнейшей задачей следующей повышательной волны стало создание массового платежеспособного спроса населения, соответствующего возможностям массового производства. До этой повышательной волны производители, оставаясь в подавляющем большинстве, потребляли меньшую часть производимой ими продукции. Основными же потребителями, обладавшими платежеспособным спросом, являлась состоятельная группа населения, представлявшая небольшую часть общества. Отсюда глубинным инновационным мотором, стержнем воспроизводства следующей повышательной волны должна была стать опора на человека - с одной стороны, как на производителя, а с другой - как на потребителя всего доступного спектра материальных и духовных благ, созданных человечеством. На повышательной волне четвертого кондратьевского цикла предстояло создать массового потребителя, который объединял бы подавляющую часть общества, то есть необходимо было создать «общество всеобщего благосостояния». Переход к кейнсианской модели экономического развития После Великой депрессии еще в рамках понижательной волны произошло серьезное усиление государственного вмешательства в экономику основных капиталистических стран, контролировавших более 80% мировой экономики. Причем это усиление происходило в разных странах по-разному. В Германии и Японии, в условиях милитаризации всей экономической жизни этих стран, оно приняло крайние формы жесткого подчинения всех субъектов экономического развития государственному диктату. В Великобритании и Франции усиление государственного вмешательства проявлялось очень слабо, что тормозило выход этих стран из понижательной волны. В США усиление государственного вмешательства в экономику происходило в рамках чисто рыночной кейнсианской модели экономического развития, которую осуществил в виде «Нового курса» Франклин Делано Рузвельт, а теоретически обосновал в 1936 году Джон Мейнард Кейнс. Вторую мировую войну начали Германия и Япония именно потому, что благодаря милитаризации экономики раньше остальных смогли преодолеть понижательную тенденцию развития и перешли в повышательную стадию через усиление внешней экспансии. Но история убедительно показала, что милитаризация экономики в отличие от кейнсианской модели - это тупиковый путь развития общества. Очень показательны в этом отношении данные, отражающие ВВП анализируемых стран. На понижательной волне третьего цикла только милитаризованные экономики Германии и Японии продемонстрировали рост ВВП: у Японии - примерно в 2 раза, а у Германии - более чем в 2 раза. Но у Германии, потерпевшей поражение в Первой мировой войне, точка отсчета была крайне низкая. США, Великобритания и Франция весь период понижательной волны топтались на месте - у них практически отсутствовал рост ВВП в конце волны по сравнению с ее началом. А вот повышательная волна четвертого кондратьевского цикла привела к тому, что в Великобритании ВВП вырос в 2 раза, во Франции - почти в 3 раза, в США и Германии - более чем в 3 раза, а в Японии - почти в 5 раз. Эта картина наглядно подтверждает правильность концепции длинных циклов мирового экономического развития, разработанной Кондратьевым. Еще во время главного кризиса понижательной волны третьего цикла - Великой депрессии - на смену классической либеральной политике невмешательства государства в экономическую жизнь общества пришли концепции активного государственного воздействия на экономику через совокупный спрос. В дальнейшем именно кейнсианские методы государственного регулирования сыграли важнейшую роль в хозяйственном процветании развитых стран. Не случайно в экономической литературе 1950-е годы называют «серебряным» десятилетием, а 1960-е годы - «золотым» десятилетием. В эти годы происходили крупные изменения во всех сферах экономики, отмечался бурный экономический рост, была достигнута почти всеобщая занятость и качественно повысился уровень жизни населения в результате реализации различных моделей «государства всеобщего благосостояния». Таким образом, повышательная волна четвертого цикла привела в динамическое равновесие возможности массового производства и платежеспособный спрос массового потребителя. И очень характерно, что в период господства кейнсианской модели экономического развития в США количество миллиардеров сократилось в 2,5 раза - с 32 человек в 1929 году до 13 в 1968 году, но при этом доля среднего класса возросла с трети населения до более чем двух его третей. В 1944 году на международной конференции в Бреттон-Вудсе представители 44 стран мира сформировали систему корректируемых фиксированных курсов валют, позволившую странам реализовать свои внутренние программы развития. Но если рыночный курс какой-либо валюты не удавалось привести к фиксированному, то курс корректировался. Функцию мировых денег стал выполнять доллар, жестко привязанный к золоту как всеобщему эквиваленту и мере стоимости всех остальных товаров. Эта система получила название «золотодолларовый стандарт», а доллар стал рассматриваться как заменитель золота и считаться «таким же хорошим, как золото», так как в 1949 году США владели более 70% официальных запасов золота всего капиталистического мира. Таким образом, только одна резервная валюта, «такая же хорошая, как золото», - доллар - была привязана к золоту в пропорции: 1 тройская унция золота равнялась 35 долларам США. Остальные страны должны были поддерживать курсы своих валют фиксированными только по отношению к доллару. Конечно, экономический рост на повышательной волне не исключал наличия некоторых кратковременных спадов деловой активности в отдельных странах. Но эти кризисные явления были асинхронными, спады - неглубокими и не нарушали в целом ускоренного развития мирового процесса воспроизводства. Все это происходило в полном соответствии с теорией больших циклов Кондратьева, считавшего, что на повышательной волне кризисные явления должны присутствовать обязательно, но они неизбежно имеют неглубокий и кратковременный характер. Этот «золотой век» капитализма продолжался до конца 1960-х, когда начался процесс так называемой стагфляции. И оказалось, что кейнсианские методы экономического развития уже не стимулируют капиталистическую экономику на дальнейший рост и процветание. Стало ясно, что стимулирование совокупного спроса уже не обеспечивает соответствующий рост производства, а перераспределение личных доходов в пользу низкооплачиваемых групп населения приводит к уменьшению сбережений, так как бедные большую часть своих доходов тратят на потребление, что порождает сокращение притока средств в финансовые институты и на биржу и оказывает сдерживающее воздействие на процесс аккумуляции и накопления капитала. Развитие капиталистического воспроизводства затормозилось, и потребовалась новая «перезагрузка» на базе иных, нежели кейнсианские, принципов экономического развития. Установление господства неолиберальной модели С конца 1960-х и до начала 1980-х происходил новый процесс «перезагрузки», в течение которого мир пережил второй дефолт доллара в 1971 году, нефтяной кризис 1973-1975 годов, поражение США во вьетнамской войне, стагнацию в экономике, совмещенную с высокой инфляцией, и многое-многое другое. Дефолт доллара ознаменовал собой крушение Бреттон-Вудской финансовой системы, переход на плавающие валютные курсы и полный отказ от использования золота в качестве мировых денег. Мировой резервной валютой остался доллар, но он уже не был «таким же хорошим, как золото», так как его золотое содержание стремительно улетучивалось. И к концу понижательной волны четвертого цикла - по отношению к началу волны - доллар обесценился в 18 раз. Создалось даже впечатление, что золото перестало быть всеобщим эквивалентом и мерой стоимости всех остальных товаров. «Рынок сам расставит все по своим местам и отрегулирует все возникающие дисбалансы мировой экономики» - этот лозунг стал главным идеологическим оружием либеральных экономистов на протяжении последующих 25 лет новой повышательной волны пятого цикла. Когда в 1979 году в Великобритании к власти пришла Маргарет Тэтчер, а в 1980 году в США - Рональд Рейган, с кейнсианской моделью экономического развития было покончено и установилось господство неолиберальной модели. Этого объективно требовало экономическое развитие мирового сообщества. Сформировавшимся на предыдущей понижательной волне ТНК стало тесно в жестких рамках государственного регулирования экономики национальными правительствами. И они потребовали освобождения капиталов от оков государственного регулирования, восстановления в полном объеме принципов экономической свободы, частной собственности, рыночного регулирования и системы свободного предпринимательства. Кроме того, необходимость обеспечения высокого уровня спроса и полной занятости вынуждало капитал все время повышать уровень заработной платы своих работников, что снижало эффективность и конкурентоспособность развитых стран на мировом рынке и лишало работников стимулов к повышению производительности своего труда. Поэтому произошел отказ от модели «государства всеобщего благосостояния». С середины ХХ века в мире развернулась НТР, ознаменовавшая собой переход к ядерной энергетике, кибернетике и вычислительной технике, лазерной технологии, освоению космоса, использованию в массовом производстве промышленных роботов. Особенно ускорили НТР разработка компанией INTEL первого в мире микропроцессора (1971 год), положившая начало эре персональных компьютеров, появление Интернета (1982 год), мобильных телефонов, возможность массового использования которых возникла в результате развития космических средств связи. Все это потребовало аккумулирования и накопления огромных масс капиталов в руках ТНК и крупнейших финансовых институтов, которые смогли перенацелить эти капиталы с массового потребления на развитие новых отраслей, связанных с компьютерной техникой, развитием Интернета, программного продукта, мобильной связи. А старые отрасли производства освобожденный от государственного регулирования мировой капитал перенес в Юго-Восточную Азию и другие развивающиеся страны, что позволило резко снизить производственные издержки. И начался новый «золотой век» капитализма, который продлился целых 25 лет. До последнего времени капитал не знал почти никаких ограничений: перемещался куда хотел, убегал оттуда, где возникали какие-либо проблемы. Но больше всего капитал любил надувать финансовые мыльные пузыри, от которых он мог получать огромные доходы, не утруждая себя проблемами, связанными с реальным производством. Только один американский капитал создал подобных финансовых мыльных пузырей под названием «финансовые активы» на сумму в 104 триллиона долларов, что вдвое превышает весь мировой ВВП и в 8 раз - ВВП США. Недавно лопнул один из самых маленьких финансовых пузырей (под ипотечные кредиты лиц с плохой кредитной историей было выпущено в США ценных бумаг всего на 824 миллиарда долларов, хотя весь американский рынок ипотечных бумаг оценивается в 5,8 триллиона долларов). И это привело к серьезнейшим потрясениям во всей мировой финансовой системе, банкротству и крупным финансовым убыткам многих могущественных мировых финансовых институтов. А что будет, когда начнут лопаться один за другим более крупные финансовые мыльные пузыри? Посмотрим на схемы, отражающие структуру активов и пассивов сводного баланса США. Американский народ за всю свою историю накопил сбережений на 29 триллионов долларов, превратив их в физические активы, то есть здания, сооружения, оборудование, производственные запасы, программные продукты и т.д. на сумму 32 триллиона долларов. В то же время американцы взяли в долг у всего мира почти 107 триллионов долларов, обеспечив их мыльными пузырями под названием «финансовые активы» на 104 триллиона долларов. И наши «наивные» либеральные экономисты утверждают, что вложили средства Стабфонда и резервы Банка России в «абсолютно» надежные финансовые инструменты? Они вложили их в воздух. И в случае банкротства американской экономики (которое абсолютно неизбежно, по утверждению таких авторитетнейших американских финансистов, как Алан Гринспэн, Линдон Ларуш, Джордж Сорос, Стивен Роуч и многие другие) Россия в лучшем случае получит по 10 центов за каждый размещенный в «сверхнадежные» американские финансовые активы доллар. Поэтому пока не поздно (а по мнению многих серьезных аналитиков, до американского дефолта осталось не более двух-трех лет) необходимо вернуть эти средства, вложив их в экономику России. Что ждет Россию в ближайшем будущем? Крах американской экономики, потребляющей 40% мирового ВВП, неизбежно приведет к уходу капитала из производственной сферы, к снижению массового спроса и сокращению потребления. Все это, в свою очередь, вызовет уменьшение производства и уменьшение мирового энергопотребления, а следовательно, понижение спроса на главный энергоноситель - нефть. Далее произойдет обвальное падение мировых цен на нефть, если, конечно, страны - экспортеры нефти (в том числе и Россия) не объединятся и не начнут одновременное резкое снижение объемов торговли нефтью, чтобы удержать цены на нее на приемлемом для себя уровне. А вот цены на золото начнут расти еще более быстрыми темпами, так как только золото останется мерой стоимости всех остальных товаров и тем единственным товаром, который сможет обеспечить сохранность капиталов в период кризисов и дефолтов. И когда слышишь заверения наших записных правительственных оптимистов о том, что «Россия является островком стабильности» и что «американская экономика так сильна, что с нею никогда ничего не случится», то на память приходят слова Воланда из булгаковского романа «Мастер и Маргарита»: «Этого никак не может быть, так как Аннушка уже пролила масло!» А мировая экономика уже вступила в понижательную волну пятого большого кондратьевского цикла. И нас ожидают не 15-20 лет стабильного и быстрого развития, о котором мечтают руководители страны, а 15-20 лет кризисов, дефолтов, крахов и обвалов, которые постоянно сопровождают процесс «перезагрузки» мировой экономики. Я очень хотел бы ошибиться в своих прогнозах, но, к сожалению, ближайшие 2-3 года неизбежно подтвердят, что «Аннушка уже пролила масло». Такова природа экономических явлений, в соответствии с которой мировая экономика живет вот уже более 200 лет и которая не зависит от воли людей и объективна, как смена времен года.
(Автор: Александр Айвазов)
The highlights of the May edition of Politichesky Klass
The Chronicle of Political Thought includes articles on the main issue discussed in the latter half of April and early May: personnel reshuffles after the inauguration of President Dmitry Medvedev, and the diarchy of the president and the prime minister (Vladimir Putin) as a new feature of Russia»s political system. Philosopher and political analyst Arkady Maler writes that the so-called Orthodox Project is the best way to deal with the drawbacks of the liberal West and the totalitarian East. The Project»s political programme is based on the ancient practices of encouraging religious beliefs in non-Christian cultures and states, as well as the specifically Orthodox teaching, accepted in Byzantium, about the imperial state as the Katechon, Зthe one who restrains,И according to the Second Epistle of Paul to Thessalonians. The main goal of the Katechon is to restrain the forces of lawlessness and maintain normalcy in society. Philosopher and political analyst Leonid Fishman considers recent projects that present Russia as the Katechon. The author offers an interpretation of the Apocalypse proving that Russia can also be considered as an apocalyptical Babylon. He writes that Russia is again promised the role of the Katechon as a Зnational idea.И By accepting this role without fully understanding its essence, Russia will choose the path of Babylon because one must live up to the role of the Katechon. According to journalist Stanislav Vasilyev, the era of Catherine II, who ruled Russia from 1762 to 1796, was Russia»s Golden Age. Using that example to interpret the mystery of national success, the author compares the rule of Vladimir Putin to the reign of Catherine II and concludes that the main elements Russians lack now are enthusiasm and energy, which resulted in the brilliant victories of Suvorov, Rumyantsev, Ushakov and other Catherine»s Зeagles.И Without such enthusiasm and energy, Russia would not have advanced so far in the economy, education and culture or become a competitive state in the 21st century. Economist Alexander Aivazov analyses reasons behind the growth of oil prices from the viewpoint of Nikolai Kondratyev»s theory of major cycles. He warns that Russia will not have 15-20 years of sustainable rapid development, as the authorities hope, but 15-20 years of crises, defaults and other meltdowns that accompany the process of global economic Зrebooting.И Political analyst Yuri Solobozov writes about relations between Russia and Kazakhstan on the eve of President Dmitry Medvedev»s first international visit that the most promising sphere will be joint initiatives regarding integration associations. Both states are the recognised locomotives of integration, and this positive trend would meet their interests. Political analyst Alexander Yusupovsky believes that interpretations of history have become a major battlefield of modern information wars, including in the regions where the Second World War raged in 1939-1945. Appeals to morals have become a routine but effective propaganda instrument, and humankind should probably introduce the notion of Зdeontological warsИ as a new type of information wars and psychological operations and a new weapon of mass demoralisation. Philosopher Alexander Tsipko has contributed the final part of his article in which he writes that the transformation of the idea of Зsovereign democracyИ into a state ideology during Vladimir Putin»s term included the first serious attempts to formulate the new Зbasic valuesИ for consolidating the Russian political elite and society. It was only in the early 21st century, a decade after the anti-Communist revolution of the 1990s, that Russians started developing an ideology adjusted to the change. But the author fears that Russian authorities, while feigning attempts to liberalise Putin»s policy, are in fact discouraging the values of liberal patriotism and using national traditions and values as the basis for formulating the goals of industrial modernisation. Writer Sergei Belkin tries to determine the direction in which public understanding of the normal and abnormal is moving in the sphere of social morality. He believes that the general public and the overwhelming majority of politicians and journalists are confused on the issue of morals, relations between morals and law and morals and religion, and other aspects of social life, despite in-depth and comprehensive studies. As a result, the bulk of people do not understand the origins of moral norms, the things that influence them, or the difference between morality and morals. This issue ends with the traditional ratings of Russia»s top politicians today and ten years ago, and book reviews.
(Автор: без автора)
Три советолога - три судьбы
Три сборника воспоминаний и статей, выпущенных Ассоциацией исследователей российского общества XXI века, посвящены трем видным зарубежным историкам - специалистам по российской и советской истории. Американец Стивен Коэн заново открыл Америке, России и миру наследие Николая Бухарина, выдвинул тезис о бухаринской альтернативе сталинизму и о принципиальной возможности реформирования советской системы и, можно сказать, в значительной мере дал идеологию горбачевской перестройки. Одну из статей написал сам Михаил Горбачев, подчеркнувший, что «современный мир как никогда ранее нуждается в новом демократическом и гуманистическом видении будущего. Думаю, что своими знаниями, смелыми и оригинальными исследованиями Стив Коэн способствует формированию такого видения». По словам Виталия Третьякова, американский историк считает, что «мораль и политика совместимы», и хотя бы за это достоин всяческого уважения, хотя реальной политике подобный принцип частенько противоречит. А Евгений Примаков подчеркивает, что политические оценки Коэна порой оказываются весьма точными: «Возможно, у Стива есть свои основания полагать, почему американская администрация ко мне «относилась прохладно и прилагала усилия, чтобы ускорить мою отставку». Действительно, мое общение с представителями Белого дома напоминало монологи слепого и глухого». Немецкий историк, искусствовед и художник Карл Аймермахер открыл для Германии и Запада творчество художника и скульптора Вадима Сидура и многих других советских художников-нонконформистов. Аймермахер внес большой вклад в исследование советской культурной политики. Он, в частности, является редактором документальной серии «Культура и власть от Сталина до Горбачева». Как отмечает Геннадий Бордюгов, Аймермахер, «формулируя неудобные вопросы», дает возможность «попытаться найти собственные ответы на них». Германский профессор был другом Льва Копелева и перенял от него руководство так называемым копелевским (Вуппертальским) проектом по исследованию истории германо-русских культурных связей в XX веке. Российский историк Александр Борозняк цитирует слова самого Аймермахера о том, что «общность исходных проблем в Германии и в России предопределила и общность исторической последовательности циклов XX века: война - революция - попытки утверждения демократии - диктатура - война - холодная война». Японский историк Харуки Вада во многом сформировал основные направления и принципы восприятия советской и российской истории в своей стране. Он ставит историю России и Японии и связей между двумя странами в широкий геополитический контекст. Японский историк Исии Нориэ отмечает, что «как регион Северо-Восточная Азия в ее нынешнем виде сложилась под воздействием Второй мировой и холодной войны, то есть является, по терминологии профессора Вады, продуктом «эпохи мировых войн». Видя свою миссию в том, чтобы способствовать преодолению этих последствий, ученый обратил к региону все свое внимание». По мнению Эльгены Молодяковой, японский профессор прежде всего «является нашим шестидесятником. Не случайно одно из его любимых выражений «нан демо хантай» (дословно - «я всегда против чего-нибудь») означает - откликающийся на все». Можно сказать, что и Коэн, и Аймермахер, и Вада во многом развивают применительно к российской и советской истории и современности идеи советских шестидесятников. Все три героя рецензируемых сборников придерживаются разных взглядов на методы исторических и политологических исследований, на прошлое и будущее России. Объединяет их только искренняя любовь к нашей стране, заинтересованность в ее настоящем и будущем и, может быть, несколько наивная, но твердая вера, что ее еще ждут лучшие времена.
(Автор: Александр Владимирский)
Демаргинализация патриотизма Нарочницкая Н.А. Русский мир. СПб.: Алетейя, 2007. 304 с. Тираж 5000 экз.
Книга Наталии Нарочницкой «Русский мир» составлена из статей, интервью, выступлений новейшего времени. Русский мир - это тема, поднятая самим временем. То, что еще несколькими годами раньше считалось предметом внутренней дискуссии сравнительно небольшого круга интеллектуалов и политиков патриотического спектра, сегодня обозначается в качестве вектора государственной политики. Разумеется, это во многом объясняется возросшим общественным запросом на принципиально иное идеологическое содержание высшей государственной политики в отличие от пораженческих и идеологически безвольных 90-х годов минувшего века. Как точно замечает в книге Нарочницкая, «общество устало презирать свое Отечество». Автор - среди тех теоретиков и практиков, чья неоспоримая и, наверное, важнейшая заслуга в том, что можно было бы условно назвать демаргинализацией патриотизма, национальной традиции, оберегающего консерватизма и русского, прежде всего - православного духовного наследия. Случай с Косово показал, что современный либеральный Запад вовсе не абсолютно привержен прокламируемым ценностям, не ставит принципы превыше всего, а напротив, этнически избирателен в выборе союзников и оппонентов. Этот вывод очень важен, поскольку в России немало еще тех, кто полагает, что нам достаточно лишь совершить некий набор внутренних действий, видоизменений своей политсистемы - и историческое недоразумение развеется, Россия станет частью Запада. Если бы это было так, то Запад еще в 90-е годы не преминул бы воспользоваться тем, что Нарочницкая называет «самопредательством России», и практически растворить ее в собственных интеграционных структурах, сделав своей зависимой частью. Но даже на такую, весьма выгодную для него паразитарную интеграцию Запад пойти не смог, что никакими иными мотивами, кроме откровенно расистских, объяснить невозможно. Вот почему по прочтении книги «Русский мир» понимаешь, что быть русским сегодня - это серьезно. Это и жизненная позиция, и большая ответственность, а не просто ощущение принадлежности к великой нации. Современные либералы, определяющие сегодня политику Запада и его институтов, полагают наше время эпохой перехода от тоталитаризма к демократии. Этим подходом оправдываются самые грубейшие нарушения международного права и открытые агрессии, любые двойные стандарты и оценки, расистские теории разделения народов и стран на правильные и неправильные и т.п. Между тем Нарочницкая совершенно справедливо отмечает, что дело тут не в меняющемся мире, а в самих либералах, трансформирующихся в воинствующих догматиков-либертарианцев. Идет процесс откровенной большевизации либерализма, который в этой своей стадии не только имеет мало общего с демократией, но начинает противоречить ей и откровенно тяготиться ею. Однако чем примечательна позиция Наталии Нарочницкой - она отнюдь не поддается вроде бы неизбежно возникающему из этих констатаций соблазну банального антизападничества. Для автора очевидно: «Россия не должна противопоставлять себя Западу». Чтобы «обратить на пользу мощь глобализации», надо «нащупать то, что можем сказать миру только мы. Надо формулировать свою незаменимость». Эта постановка вопроса перекликается с реальным, а не карикатурным славянофильством прошлого. Но самое сильное мое впечатление после прочтения «Русского мира» - это ощущение свободы, духом которой проникнута вся книга. После того как это великое понятие было затаскано и вульгарно заземлено неолибералами, сознаешь, насколько мы утратили вкус к подлинной свободе, о которой с убедительной силой говорится в книге. Автор вовсе не ставит себя над европейской либеральной традицией, а напротив, напоминает о ней тем, кто считает себя либералами и потомками борцов за свободу прошлых веков: «Неужели ради парадов содомитов великие европейцы всходили на эшафот?» Для Нарочницкой (как и для всякого христианина) первична свобода внутренняя, «она есть первооснова свободы гражданской, политической, и печально, что люди забывают об этом».
(Автор: Александр Айвазов)
The highlights of the May edition of Politichesky Klass
The Chronicle of Political Thought includes articles on the main issue discussed in the latter half of April and early May: personnel reshuffles after the inauguration of President Dmitry Medvedev, and the diarchy of the president and the prime minister (Vladimir Putin) as a new feature of Russia»s political system. Philosopher and political analyst Arkady Maler writes that the so-called Orthodox Project is the best way to deal with the drawbacks of the liberal West and the totalitarian East. The Project»s political programme is based on the ancient practices of encouraging religious beliefs in non-Christian cultures and states, as well as the specifically Orthodox teaching, accepted in Byzantium, about the imperial state as the Katechon, Зthe one who restrains,И according to the Second Epistle of Paul to Thessalonians. The main goal of the Katechon is to restrain the forces of lawlessness and maintain normalcy in society. Philosopher and political analyst Leonid Fishman considers recent projects that present Russia as the Katechon. The author offers an interpretation of the Apocalypse proving that Russia can also be considered as an apocalyptical Babylon. He writes that Russia is again promised the role of the Katechon as a Зnational idea.И By accepting this role without fully understanding its essence, Russia will choose the path of Babylon because one must live up to the role of the Katechon. According to journalist Stanislav Vasilyev, the era of Catherine II, who ruled Russia from 1762 to 1796, was Russia»s Golden Age. Using that example to interpret the mystery of national success, the author compares the rule of Vladimir Putin to the reign of Catherine II and concludes that the main elements Russians lack now are enthusiasm and energy, which resulted in the brilliant victories of Suvorov, Rumyantsev, Ushakov and other Catherine»s Зeagles.И Without such enthusiasm and energy, Russia would not have advanced so far in the economy, education and culture or become a competitive state in the 21st century. Economist Alexander Aivazov analyses reasons behind the growth of oil prices from the viewpoint of Nikolai Kondratyev»s theory of major cycles. He warns that Russia will not have 15-20 years of sustainable rapid development, as the authorities hope, but 15-20 years of crises, defaults and other meltdowns that accompany the process of global economic Зrebooting.И Political analyst Yuri Solobozov writes about relations between Russia and Kazakhstan on the eve of President Dmitry Medvedev»s first international visit that the most promising sphere will be joint initiatives regarding integration associations. Both states are the recognised locomotives of integration, and this positive trend would meet their interests. Political analyst Alexander Yusupovsky believes that interpretations of history have become a major battlefield of modern information wars, including in the regions where the Second World War raged in 1939-1945. Appeals to morals have become a routine but effective propaganda instrument, and humankind should probably introduce the notion of Зdeontological warsИ as a new type of information wars and psychological operations and a new weapon of mass demoralisation. Philosopher Alexander Tsipko has contributed the final part of his article in which he writes that the transformation of the idea of Зsovereign democracyИ into a state ideology during Vladimir Putin»s term included the first serious attempts to formulate the new Зbasic valuesИ for consolidating the Russian political elite and society. It was only in the early 21st century, a decade after the anti-Communist revolution of the 1990s, that Russians started developing an ideology adjusted to the change. But the author fears that Russian authorities, while feigning attempts to liberalise Putin»s policy, are in fact discouraging the values of liberal patriotism and using national traditions and values as the basis for formulating the goals of industrial modernisation. Writer Sergei Belkin tries to determine the direction in which public understanding of the normal and abnormal is moving in the sphere of social morality. He believes that the general public and the overwhelming majority of politicians and journalists are confused on the issue of morals, relations between morals and law and morals and religion, and other aspects of social life, despite in-depth and comprehensive studies. As a result, the bulk of people do not understand the origins of moral norms, the things that influence them, or the difference between morality and morals. This issue ends with the traditional ratings of Russia»s top politicians today and ten years ago, and book reviews.
(Автор: без автора)
Три советолога - три судьбы
Три сборника воспоминаний и статей, выпущенных Ассоциацией исследователей российского общества XXI века, посвящены трем видным зарубежным историкам - специалистам по российской и советской истории. Американец Стивен Коэн заново открыл Америке, России и миру наследие Николая Бухарина, выдвинул тезис о бухаринской альтернативе сталинизму и о принципиальной возможности реформирования советской системы и, можно сказать, в значительной мере дал идеологию горбачевской перестройки. Одну из статей написал сам Михаил Горбачев, подчеркнувший, что «современный мир как никогда ранее нуждается в новом демократическом и гуманистическом видении будущего. Думаю, что своими знаниями, смелыми и оригинальными исследованиями Стив Коэн способствует формированию такого видения». По словам Виталия Третьякова, американский историк считает, что «мораль и политика совместимы», и хотя бы за это достоин всяческого уважения, хотя реальной политике подобный принцип частенько противоречит. А Евгений Примаков подчеркивает, что политические оценки Коэна порой оказываются весьма точными: «Возможно, у Стива есть свои основания полагать, почему американская администрация ко мне «относилась прохладно и прилагала усилия, чтобы ускорить мою отставку». Действительно, мое общение с представителями Белого дома напоминало монологи слепого и глухого». Немецкий историк, искусствовед и художник Карл Аймермахер открыл для Германии и Запада творчество художника и скульптора Вадима Сидура и многих других советских художников-нонконформистов. Аймермахер внес большой вклад в исследование советской культурной политики. Он, в частности, является редактором документальной серии «Культура и власть от Сталина до Горбачева». Как отмечает Геннадий Бордюгов, Аймермахер, «формулируя неудобные вопросы», дает возможность «попытаться найти собственные ответы на них». Германский профессор был другом Льва Копелева и перенял от него руководство так называемым копелевским (Вуппертальским) проектом по исследованию истории германо-русских культурных связей в XX веке. Российский историк Александр Борозняк цитирует слова самого Аймермахера о том, что «общность исходных проблем в Германии и в России предопределила и общность исторической последовательности циклов XX века: война - революция - попытки утверждения демократии - диктатура - война - холодная война». Японский историк Харуки Вада во многом сформировал основные направления и принципы восприятия советской и российской истории в своей стране. Он ставит историю России и Японии и связей между двумя странами в широкий геополитический контекст. Японский историк Исии Нориэ отмечает, что «как регион Северо-Восточная Азия в ее нынешнем виде сложилась под воздействием Второй мировой и холодной войны, то есть является, по терминологии профессора Вады, продуктом «эпохи мировых войн». Видя свою миссию в том, чтобы способствовать преодолению этих последствий, ученый обратил к региону все свое внимание». По мнению Эльгены Молодяковой, японский профессор прежде всего «является нашим шестидесятником. Не случайно одно из его любимых выражений «нан демо хантай» (дословно - «я всегда против чего-нибудь») означает - откликающийся на все». Можно сказать, что и Коэн, и Аймермахер, и Вада во многом развивают применительно к российской и советской истории и современности идеи советских шестидесятников. Все три героя рецензируемых сборников придерживаются разных взглядов на методы исторических и политологических исследований, на прошлое и будущее России. Объединяет их только искренняя любовь к нашей стране, заинтересованность в ее настоящем и будущем и, может быть, несколько наивная, но твердая вера, что ее еще ждут лучшие времена.
(Автор: Александр Владимирский)
Демаргинализация патриотизма Нарочницкая Н.А. Русский мир. СПб.: Алетейя, 2007. 304 с. Тираж 5000 экз.
Книга Наталии Нарочницкой «Русский мир» составлена из статей, интервью, выступлений новейшего времени. Русский мир - это тема, поднятая самим временем. То, что еще несколькими годами раньше считалось предметом внутренней дискуссии сравнительно небольшого круга интеллектуалов и политиков патриотического спектра, сегодня обозначается в качестве вектора государственной политики. Разумеется, это во многом объясняется возросшим общественным запросом на принципиально иное идеологическое содержание высшей государственной политики в отличие от пораженческих и идеологически безвольных 90-х годов минувшего века. Как точно замечает в книге Нарочницкая, «общество устало презирать свое Отечество». Автор - среди тех теоретиков и практиков, чья неоспоримая и, наверное, важнейшая заслуга в том, что можно было бы условно назвать демаргинализацией патриотизма, национальной традиции, оберегающего консерватизма и русского, прежде всего - православного духовного наследия. Случай с Косово показал, что современный либеральный Запад вовсе не абсолютно привержен прокламируемым ценностям, не ставит принципы превыше всего, а напротив, этнически избирателен в выборе союзников и оппонентов. Этот вывод очень важен, поскольку в России немало еще тех, кто полагает, что нам достаточно лишь совершить некий набор внутренних действий, видоизменений своей политсистемы - и историческое недоразумение развеется, Россия станет частью Запада. Если бы это было так, то Запад еще в 90-е годы не преминул бы воспользоваться тем, что Нарочницкая называет «самопредательством России», и практически растворить ее в собственных интеграционных структурах, сделав своей зависимой частью. Но даже на такую, весьма выгодную для него паразитарную интеграцию Запад пойти не смог, что никакими иными мотивами, кроме откровенно расистских, объяснить невозможно. Вот почему по прочтении книги «Русский мир» понимаешь, что быть русским сегодня - это серьезно. Это и жизненная позиция, и большая ответственность, а не просто ощущение принадлежности к великой нации. Современные либералы, определяющие сегодня политику Запада и его институтов, полагают наше время эпохой перехода от тоталитаризма к демократии. Этим подходом оправдываются самые грубейшие нарушения международного права и открытые агрессии, любые двойные стандарты и оценки, расистские теории разделения народов и стран на правильные и неправильные и т.п. Между тем Нарочницкая совершенно справедливо отмечает, что дело тут не в меняющемся мире, а в самих либералах, трансформирующихся в воинствующих догматиков-либертарианцев. Идет процесс откровенной большевизации либерализма, который в этой своей стадии не только имеет мало общего с демократией, но начинает противоречить ей и откровенно тяготиться ею. Однако чем примечательна позиция Наталии Нарочницкой - она отнюдь не поддается вроде бы неизбежно возникающему из этих констатаций соблазну банального антизападничества. Для автора очевидно: «Россия не должна противопоставлять себя Западу». Чтобы «обратить на пользу мощь глобализации», надо «нащупать то, что можем сказать миру только мы. Надо формулировать свою незаменимость». Эта постановка вопроса перекликается с реальным, а не карикатурным славянофильством прошлого. Но самое сильное мое впечатление после прочтения «Русского мира» - это ощущение свободы, духом которой проникнута вся книга. После того как это великое понятие было затаскано и вульгарно заземлено неолибералами, сознаешь, насколько мы утратили вкус к подлинной свободе, о которой с убедительной силой говорится в книге. Автор вовсе не ставит себя над европейской либеральной традицией, а напротив, напоминает о ней тем, кто считает себя либералами и потомками борцов за свободу прошлых веков: «Неужели ради парадов содомитов великие европейцы всходили на эшафот?» Для Нарочницкой (как и для всякого христианина) первична свобода внутренняя, «она есть первооснова свободы гражданской, политической, и печально, что люди забывают об этом».